Текст книги "Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе XVI-XVII вв."

Рассмотрим обороты в поэме «Британская церковь», написанной Джорджем Гербертом:

 
Вырисовывается ее прекрасный образ,
Не слишком убогий, не слишком веселый,
Показывающий, кто лучше.
Не следует сравнивать нелепости,
Все они приведены здесь
Чего же еще…
 

Затем поэт противопоставляет ту, кто, накрасившись, садится на высокое место, с той, что застенчиво сидит внизу, невзрачно одетая и с распущенными волосами:

 
Они, дорогая матушка, потеряли
Разум, Его милость, Его славу,
Во веки веков
Благословен Господь, ниспосылающий нам
Свою любовь и милость
И никто, кроме Него.
 

Выражение «И никто, кроме Него», явно приветствует Реформацию. Очевидно, что поэт не сильно заботится об истине как признаке подобного покровительства. Главное, «прекрасный образ», внешнее благолепие, форма и литургия, искренняя, а не показная вера и почтение к святыням.

Важно, что самыми значительными с точки зрения последующих поколений трудами английских арминийцев являются не богословские книги, а два сборника молитв. Среди них – «Личные молитвы» (Preces Privatae) Ланселота Эндрюса, в основном состоящие из фрагментов Псалтири и древних греческих (православных) литургий. Их издали посмертно в 1648 году.

Во-вторых, отметим «Собрание личных молитв в деятельности древней церкви», опубликованное Иоанном (Джоном) Козином в 1627 году[20]20
  Известный вариант «Приди, Дух творящий!».


[Закрыть]. Последнее не было оформлено в соответствии с кальвинистской традицией и не отличалось благочестивым языком. Впервые его напечатали ради протестантских дам, находившихся при дворе королевы, супруги Карла I Генриетты-Марии.

Ее католические дамы использовали для придворных надобностей свои католические же требники и были заинтересованы в том, чтобы «их карманные книги были как можно ближе к древним формам, использовавшимся до папства».

Сравнение с пуританскими благочестивыми книгами показывает, что они различаются не вероучением, а атмосферой благочестия. Эксцентричного пуританина Принна раздражало, что Козин взял самые консервативные части молитвенника и выделил их. Его поразили слова «религиозное рвение», не понравились слова «древняя церковь», заявление, что картины и образы законны, открытая возможность частной исповеди.

Козин претендовал на авторитет, особенно в начале правления королевы Елизаветы. Принн утверждал, что в те годы еще не были вычищены пережитки папства, как впоследствии, и что Козин ошибается, пытаясь «прикрепить их к старинной традиции и Евангелию».

Все же лаудианцы ввели в церкви искусство, витражи, кресты, даже распятие. Они восхищались церковной музыкой и поставили обратно органы, подняли на возвышение престол, назвали его алтарем и отгородили барьером. Алтарные барьеры известны с XVI века, но большинство их в английских приходских церквах датируются не ранее XIX века, хотя немалый процент старинных перил установлен при Лауде или после Реставрации.

Чтобы утвердить религиозное убранство и благочестивое поведение в церкви, Лауд использовал авторитет светской власти и Высокой комиссии, заседавшей в Звездной палате. Он стремился к повиновению и единообразию, пытался принудить священников носить рясы, восстанавливать алтари, кланяться при упоминании священного имени, использовать молитвенник и только его.

Лауд чинил обветшавшие здания, порицал грязь в храмах, заброшенные святыни, церковные суды, погрязшие в долгих и абсурдных тяжбах, невежественное, праздное или безнравственное духовенство, университеты, выплачивавшие частичную ренту, пуританских проповедников, строивших церковь внутри церкви. В соборе в Дареме Козин раскрасил и позолотил статуи.

Католический этос поклонения, произнесения молитв и литургии, которые Эндрюс и Лауд извлекли из молитвенника, не сочетались с учением английских кальвинистов. Противостоявшее кальвинизму английское духовенство никоим образом не следовало в своем религиозном рвении за Арминием.

Ричард Монтегю, англичанин, близко познакомившийся с учением Арминия в Голландии, не читал его сочинения до мая 1625 года, но уже в течение нескольких лет нападал на кальвинизм. «Пусть соберутся даже все кальвинисты мира, мне нет до этого никакого дела».

Однако Лауд и его сторонники подверглись поношению со стороны парламента (и не только), получили неточное прозвище арминийцев, которое их пуританские оппоненты использовали как уступку католицизму. Возможно, выпад не был таким уж несправедливым.

Хотя и наделенный дипломатическими навыками, Монтегю однажды дал понять папскому посланнику Панцани, что он может принять все догматы Римской католической церкви, кроме пресуществления. Монтегю сказал своему другу, что обязан «выстоять против пуританства и папства, этих Сциллы и Харибды древней набожности».

В 1625 году Николас Феррар ушел в отставку в Лондоне с поста члена парламента от Литл-Гиддинга в Хантингдоншире и был посвящен Лаудом в дьяконы, стал вести вместе с семьями своего брата и шурина общинный образ жизни. Дважды в день они посещали службы в крошечной церкви, дважды в день молились в доме. В каждый час в течение дня некоторые члены сообщества объединялись в небольшой комнате для молитвы. Так что вся Псалтирь читалась ежедневно. Ночью по крайней мере два члена из обитателей дома бодрствовали и снова читали Псалтирь.

Члены сообщества занимались благотворительностью по всей округе: посещали больных и обучали детей, а дома занимались искусным иллюстрированием и переплетением книг. Хотя Феррар умер в 1637 году, семья продолжала произносить молитвы, пока их внезапно в 1646 году не окружили и не разогнали войска.

С 1621 года до своей смерти в 1631 году поэт Джон Донн оставался деканом церкви Святого Павла. Его проповеди являются лучшим образцом «лаудианского» наставления, а возможно, и лучшими образцами протестантского наставничества. Их богословие порождено Реформацией, а их язык относится к тому времени, когда английская литература процветала.

Лауд ратовал за прекрасные идеалы. Веря в полное единство церкви и государства, он хотел, чтобы церковь и государство в гармонии обучали людей, как тем правильно поступать, уважали авторитеты, оставались преданными и набожными.

Время, когда архиепископ мог принудить сопротивляющихся людей к внешнему благолепию, прошло. Лейтон, Принн, Бествик (Бастуик), Бартон, Лайлберн – все эти имена напоминают о совестливых людях, беспокойных, фанатичных, эксцентричных. Они становились общественными мучениками, теряя свои уши, их прогоняли по улицам и бичевали, выставляли у позорных столбов.

Критиковавшие английское устройство церкви лишались своих должностей, особенно много их было в период между 1604 и 1607 годами, однако, вдохновленные Лаудом, они бежали за море в Голландию или в Америку, отделившись от приходских церквей и найдя прибежище в сектантских молельнях.

После вступления на престол короля Якова I в 1603 году с сепаратистскими движениями баптистов и конгрегационалистов перестали считаться. Их количество к 1641 году оставалось небольшим, но они больше не находились в забвении. Интеллигентные люди, обладавшие положением, занимали сепаратистские позиции, чему частично способствовала патетическая неосторожность Лауда.

Попытки найти равновесие и консенсус для правого и левого течений в английской церкви были безуспешными. Ведь оба крыла церкви, пуританское и епископальное, заявляли о том, что являются истинной церковью Англии, каждое говорило, что другое является неверующим или незаконным. Они двигались в сторону обоюдного исключения, в то время как корона и парламент двигались навстречу гражданской войне.

КАРЛ I И ШОТЛАНДИЯ

Для того чтобы подавить пуритан Англии, нужно было подавить пресвитерианцев в Шотландии. Шотландцы оглядывались назад на пресвитерианскую Реформацию.

Король Яков I медленно (что было мудро) продвигался по пути выполнения задуманного. Озадаченный Эндрю Мелвиллом, утверждавшим, что большинство шотландских пресвитерианцев изгнаны в Европу, король Англии шаг за шагом восстанавливал епископальную юрисдикцию в Шотландии. В 1610 году он направил троих из них в Лондон, чтобы они получили посвящение от английских епископов.

В 1618 году Яков I сочинил пять статей, которые представил перед ассамблеей в Перте. В них от шотландцев требовалось принять пять пунктов английской обрядности: преклонение колен для получения евхаристии, личное причащение больных, крещение в частных домах при необходимости, конфирмация детей епископом, празднование Рождества, Страстной пятницы, Пасхи, Вознесения и Троицына дня.

Хотя пять статей поддержали сорок шесть из пятидесяти одного членов ассамблеи, для большинства приходов они остались пустым звуком. Достаточно трудной задачей было уговорить конгрегацию вдруг преклонять колени, если в течение двух поколений им внушалось, что преклонение при евхаристии не связывалось со Священным Писанием и выглядело как идолопоклонство.

Бесспорно, английская политика прокладывала себе дорогу постепенно, хотя и не так сложно, как об этом писали впоследствии. В Шотландии было много умеренных, которые не любили английских пуритан.

Карл I, сменивший Якова I на троне в 1625 году, начал свое правление с Акта о ревокации, согласно которому аннулировались все земельные пожалования королями Шотландии начиная с 1540 года. Шотландские землевладельцы заподозрили, что это первый шаг, направленный на оспаривание их права собственности.

Самым надежным способом пробуждения духовных антагонистов стало создание нестабильности в сердцах тех, кто получал выгоду от передачи земли после стремительного вторжения Реформации. Яков I достиг равновесия между знатью и пресвитерианцами, а Карл II отдал знать в руки пресвитерианцев.

В 1633 году, когда Карл I прибыл на коронацию в Эдинбург вместе с Лаудом в качестве своего советника, изысканная литургия коронации показалась шотландцам слишком папской. В 1635 году Карл назначил лорд-канцлером королевства Джона Споттисвуда, архиепископа церкви Святого Андрея, а в 1636 году епископы составили Каноны шотландской церкви.

Согласно I канону предполагалось отлучать от церкви всех тех, кто отрицал супрематию короны в духовных делах. Каноны также запретили импровизированную молитву во время общественного богослужения, заставили заменить престолы алтарями. В канонах отсутствовало упоминание о пресвитериях и приходских собраниях, а в 1637 году была введена новая литургия, предусматривающая целый ряд англиканских элементов, культ святых, богатое церковное убранство. Эти реформы были восприняты в шотландском обществе как попытка реставрации католических обрядов и вызвали консолидацию всех сословий в оппозиции католицизму, епископату и авторитаризму короля.

Король и Лауд хотели, чтобы шотландские епископы приняли молитвенник, который тогда стал бы единым для всего королевства. Епископы думали, что шотландцы охотно примут нечто неизвестное англичанам.

Шотландский молитвенник, составленный епископами Россом и Данблейном под руководством Лауда, представляет особый интерес, как и литургическая программа того, что в тот момент считалось самой сильной антикальвинистской группой в протестантизме, даже более сильной, чем лютеране, которых поддерживал народ, а сторонники Лауда были в меньшинстве. В такой литургической и епископальной традициях появились интеллектуалы, которые смогли напасть на Лютера точно так же, как в свое время это сделал Кальвин. Кроме того, их поддерживал правитель одного из крупных европейских государств.

В основном эта книга совпадала с английской, но возвращала к более традиционной атмосфере первого (1549) английского молитвенника, в котором намекалось (наконец) о евхаристической жертве и молитвах в память об ушедших. Молитвенник немного уступал кальвинистскому сознанию, заменив слово «пресвитер» на «священник» и опустив многие уроки из апокрифа. В 1637 году в королевской прокламации, размещенной на каждом рынке и перекрестке, повелевалось, что эта книга устанавливает единственную форму культа в Шотландии и каждый приход должен купить по два экземпляра до Пасхи.

Перед лицом общественных беспорядков шотландские епископы отложили представление книги. Король велел им собраться в соборе Святого Эгидия (Жиля) в Эдинбурге в четвертое воскресенье июля. Как только декан начал службу, начавшийся шум помешал ему продолжить.

Епископ попытался восстановить порядок, но в него полетели стулья и другие прдметы, когда же бунтарей выдворили, они продолжили свои действия вне церкви, угрожая епископу после службы. Шотландский совет сразу же и охотно приостановил действие книги. История стала известной, полагают, что именно продавец овощей по имени Дженни Джедд первой бросила свою книгу в епископа, впервые о ней говорится в 1670 году. Предполагаемое «орудие» сохранилось в Национальном музее Шотландии.

С трудом удерживаясь от решительных действий, Карл I с упрямством, достойным лучшего применения, осудил совет и настоял на продвижении книги. 28 февраля 1638 года в Эдинбурге представителями шотландской аристократии, дворянства, духовенства и городов был подписан Национальный ковенант – манифест оппозиции, осуждавший попытки реформирования пресвитерианской церкви и предусматривающий совместные действия шотландской нации для защиты религии. Ковенант также утвердил супрематию парламента в законодательной сфере, сохранив, однако, лояльность королю. Копии этого манифеста были разосланы в основные города и графства Шотландии, и по всей стране прошло массовое подписание клятвы верности Ковенанту. Шотландский народ сплотился вокруг Национального ковенанта на защиту своей веры.

На переговоры с ковенантерами король направил маркиза Гамильтона и предложил приостановить действие новых канонов и литургии. Однако это уже не могло удовлетворить шотландцев, требующих теперь полной ликвидации епископата. Провал миссии Гамильтона заставил Карла I расширить свои уступки: 10 сентября 1638 года было отменено действие «Пяти статей», всех новаций в богослужении и подтверждено «Негативное исповедание» шотландского короля Якова VI (он же позже английский король Яков I). Карл согласился также на созыв генеральной ассамблеи шотландской церкви в Глазго. На выборах ковенантеры одержали полную победу. В результате ассамблея, отменив все церковные реформы короля, приняла решение об упразднении епископата. Это означало разрыв с королем и начало войн между Карлом I и его шотландскими подданными, вошедших в историю под названием «Епископские войны».

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА И КРОМВЕЛЬ

Английская гражданская война не являлась религиозной, это была война за конституцию. Но на конфликт короля с парламентом за право управлять страной и взимать налоги наложилось противостояние между лаудианцами и пуританами. Все выглядело так, как будто все то, чего хотели пуритане, им могла дать англиканская церковь.

Согласно акту парламента 1641 года запрещались Звездная палата (чрезвычайный королевский суд) и Высшая комиссия. По другому акту 1642 года из палаты лордов изгнали епископов. Вместе с вспышкой гражданской войны в 1642 году члены-роялисты исчезли из Лондона, перейдя на сторону короля, и парламенту пришлось начать собственные реформы в Англии в той части страны, где войска могли принудить выполнять их закон. Объявленные указом епископы, деканы и капелланы упразднялись, их земли конфисковывались.

КАЗНЬ ЛАУДА

Страх перед католиками составлял часть английского патриотизма. Лауд и его партия, король и его королева-католичка вызывали осознанные и неосознанные опасения, что их поддерживает римский католицизм. В 1641 году ирландские католики восстали и умертвили тысячи протестантов, и тем не менее король говорил об использовании ирландских войск для подавления шотландских и английских повстанцев. Наконец оказалось, что секретарь короля вел переговоры с папой и просил денег и оружия.

Страх перед «варварскими» ирландскими захватчиками и боязнь Рима слились в одно чувство. И все подобные опасения, носившие рациональный или иррациональный характер, напоминали двуколку, потихоньку перемещавшую архиепископа Лауда, несгибаемого идеалиста, на плаху.

В начале декабря 1640 года палата общин приняла решение обвинить Лауда в предательстве. Однако, поместив его в Тауэр, они не знали, что делать дальше. В мае 1643 года распространился слух, что Лауда вышлют в Америку. Той же осенью решили предать его суду. Защитником на процессе выступил Уильям Принн, который заявлял, что потерял свои уши под руководством Лауда, но не верил, что членам суда удастся сохранить беспристрастность.

Лауда обвинили в попытке отмены прав парламента, незаконном взимании пошлин с кораблей, попытках сбросить реформистскую религию Англии и восстановить в Англии католичество. Свидетельствами стали нелепые куски распятий, алтарных перил, письма к католическим священникам и преследуемым пуританам. Как и следовало ожидать, улики не доказывали наличие измены.

В соответствии с парламентским законом о наказании виновного в государственной измене без судебного разбирательства Лауд предстал перед парламентом. Крики лондонской толпы сломали сопротивление пэров, и парламент казнил Лауда, сделав первый шаг к тому, что в течение многих лет англичане продолжали связывать пуританство с несправедливостью и беззаконием.

Вестминстерская ассамблея

Палата общин, наделенная соответствующими исполнительными полномочиями, которые до этого принадлежали королю, придала супрематии короля парламентскую форму и управляла церковью точно так же, как она управляла государством. Палата общин назначала священников в приходы, создавала комитеты, чтобы распределять конфискованные доходы, контролировала плату за места в церкви.

Тогда же палата общин объявила, что шотландские пасторы могут иметь приходы в Англии. Учредила комитет, чтобы увольнять дискредитированных священников и помогать ограбленным священникам. Признав, что с духовенством надо консультироваться, палата общин собрала в Вестминстере ассамблею из 121 священника и тридцати членов парламента. Ассамблея собиралась в Иерусалимской комнате дома декана и заседала с 1643 по 1649 год.

Поверив, что некоторые из ее членов походят на членов национальной ассамблеи реформированной церкви, эти люди решили, что одна палата может советовать другой, как той следовало поступать. Ведущую роль в ассамблее играли пресвитерианцы и кальвинисты, они хотели установить в английской церкви дисциплинарную систему, состоящую из старейшин и пресвитерианцев. Как и правительства других кальвинистских стран, английский парламент не хотел уступать им свою власть в области дисциплины и исключений.

На Вестминстерской ассамблее присутствовали не только убежденные пресвитерианцы. Такие английские адвокаты, как Джон Селден, подозрительно относившийся к превосходству духовенства любого рода, и, следовательно, всем формам кальвинистской политики, намеревался сохранять светский контроль над церковью как гарантию разумной свободы мнений и морали.

В ассамблее оставалось десять или двенадцать индепендентов, которые много разговаривали и по любому поводу препятствовали законодательному установлению пресвитерианства, резонно опасаясь, что новые пресвитерианцы подавят индепендентов. Именно так следует прочитать известные строки Мильтона, столь враждебные по отношению к пресвитерианцам, – «новые пресвитерианцы являются не кем иным, как старыми священниками, и даже больше».

Военный союз с шотландцами, направленный против короля, Священная лига и Ковенант 1643 года, стремившийся лишь унифицировать церковную политику в Англии и Шотландии, заставили палату общин принять многие притязания пресвитерианцев, больше, чем хотелось бы членам парламента.

Предписание разделило Лондон на двенадцать «классов», запрещалось использование молитвенника, который следовало заменить «Руководством общественного поклонения», более мягким распоряжением о поклонении, исходящим от шотландцев и удаленным от женевской традиции.

В 1645 году парламент распорядился учредить пресвитерии и избрать старейшин. Однако парламент отказался передавать им право отлучения. Старейшины же могли отлучать только в том случае, если оскорбления действительно наносились. В случае других обид исключать могли только с санкции парламентской комиссии, находившейся в той же провинции. Вестминстерская ассамблея выступила против этой системы и смогла добиться некоторого смягчения, однако сохранялось право обращения старейшин в парламентский комитет.

В 1646 году теоретически система заработала. На самом же деле она действовала лишь в Лондоне и Ланкашире и еще нескольких местах. Все священники, имевшие приход, должны были подчиниться Ковенанту (общественному договору) и Директории.

Ассамблея, попытавшаяся видоизменить тридцать девять статей в интересах кальвинистов, предпочла выдвинуть новую формулу веры – Вестминстерское исповедание, вероучительная часть которого была ратифицирована парламентом. В нем содержалось метко оформленное и бескомпромиссное заявление кальвинистских богословов, вскоре ставшее классическим выражением английской и шотландской пресвитерианской доктрины.

Оно осталось формулой, которую кандидаты на шотландское священство должны были одобрять. Ассамблея также приготовила более длинный и короткий катехизисы. Короткий катехизис стал обычным катехизисом в Шотландии, позже распространился среди английских нонконформистов. Но для всех остальных районов Англии труды Вестминстерской ассамблеи остались пустым звуком.

Парламент никогда не управлял всей страной. Даже инструкции по поводу того, чтобы принять Ковенант, повсеместно нарушались. Ричард Бакстер, позже ставший лидером английских пресвитерианцев, помешал своим людям в Киддерминстере принять Ковенант, а затем убедил священников Вустершира не представлять его населению.

Когда, наконец, армия короля потерпела поражение в битве при Нэйзби (Нэзби) в 1645 году и в стране воцарился мир, армия, но не парламент управляла страной. (В битве при Нейзби 14 июня 1965 года парламентская армия под командованием Т. Фэрфакса (14 000, в т. ч. 6500 конницы) разбила войско Карла I (7000, в т. ч. 4000 конницы). – Ред.) Формально она именовалась армией парламента, но на самом деле войска проявляли верность по отношению к своим командующим, а вовсе не Вестминстеру. С 1647 года армия стала соперником парламента в борьбе за власть.

Роберт Бейл, один из шотландских посланцев на Вестминстерскую ассамблею, признавался, что присутствие шотландской армии стало главной поддержкой для учреждения пресвитерианства в Англии. Ведь английская армия скорее оставалась независимой, чем пресвитерианской.

Оливер Кромвель и многие из его военачальников верили в свободу вероисповедания. Офицеры, находясь среди солдат, часто проводили молитвы или произносили проповеди. Они хотели свободы вероисповедания и для себя, и для тех многочисленных небольших независимых или баптистских конгрегаций, которые появились в стране благодаря отсутствию репрессий во время войны.

Некоторые из них принимали точку зрения республиканцев, в то время как большинство в парламенте связывало свои устремления с конституционной монархией. Некоторые придерживались демократии Левеллера. Парламент стал игрушкой в их руках и не смог им заплатить, прежде чем они рассеялись. Так армия начала управлять страной.

Казнь Карла I

Смерть короля оказалась необходимой для республиканской партии. Существовала фанатичная партия среди солдат (хотя те и были инструментами в руках Господа), настаивавшая на обезглавливании короля, хотя и английские, и шотландские пресвитерианцы считали казнь безнравственной. Однако своим сопротивлением пресвитерианцы не снискали себе уважения в глазах последующих поколений.

Бесспорно, смерть короля не принесла пользы никакой из духовных партий, только старому священству. Уничтожение короля и его последствия подтвердили, наконец, наличие двух старых религиозных направлений в протестантской Англии (пуританского и епископального), именно второму и было суждено захватить лидерство в англиканской церкви.

Сам король верил в епископальную традицию, теологов, равно как и в политику. Он мог, как и любой из его епископов, рассуждать над текстами Священного Писания и шотландских богословов. Смерть Карла I не только вызвала сочувственное отношение к нему в Европе, но в глазах некоторых сделала его мучеником, пострадавшим за епископальную политику и молитвенник.

Вскоре после его смерти появилась Eikon Basilike, книга-описание последних часов короля вместе с рассказом о том, что якобы являлось его частными привязанностями. Несмотря на попытки изъятия, в течение 1649 года появилось пятьдесят изданий. На фронтисписе изображен король, преклоняющийся перед столом, на котором лежит Библия, его королевская корона лежит на полу.

В правой руке Карл I держит терновый венец, его глаза подняты к короне славы, расположенной сверху. Написанная умеренным церковником Джоном Гауденом, эта книга помогла превратить Карла I, казненного короля, в мученика, павшего от рук фанатиков.

Церковь во времена Кромвеля

Конец гражданской войны в Англии создал религиозную ситуацию, уникальную в христианской истории: стало существовать большое государство при военном правителе, который сам предпочитал независимость и изо всех сил стремился, чтобы основную религиозную силу государства составляли небольшие, но увеличивающиеся группы. Для этого Кромвель использовал одного из своих секретарей, крупного индепендентского публициста Джона Мильтона.

Трудно было создать религиозное устройство одним из ретивых людей, отрицавших, что магистрат способен на законном основании вмешиваться в религию, и большинство страны продолжало склоняться к тому, чтобы оставаться умеренными англиканцами или пресвитерианцами.

Даже во времена Кромвеля индепенденты оставались в меньшинстве, на окраине государственной религии. Однако именно индепенденты могли обеспечить действительную терпимость в большом государстве. Папистов исключили за их неверность Англии, высших англиканцев выставили за неверность режиму, им запретили использовать молитвенник. Тем не менее режим оставался действительно терпимым.

В 1650 году был повторен закон, принуждавший к посещению приходских церквей. Англичанам также предписывалось осуществлять совместное поклонение Богу в воскресенье, однако, поскольку подобное требование оказалось неосуществимым, воззвание оказалось значимым для религиозной свободы Кромвеля.

Хотя он предпочитал добродетельный пуританизм, его правление оказалось достаточно либеральным, чтобы позволить распространение мистических и критических, небанальных и рациональных, восторженных и экзальтированных идей, позволявших религиозной мысли Англии сбросить с себя оковы, в которые хотели ее заключить Лауд или Вестминстерское аббатство.

Контроль над новым и более широким устройством церкви парламент предоставил Комитету, который только и наделялся полномочиями определять готовность кандидатов на пасторское служение. Комитет 1654 года назначил тридцать восемь человек, они объединились с пресвитерианцами и независимыми, а также несколькими баптистами.

Независимый, Джон Оуэн, самый великий из конгрегационалистских теологов, стал деканом Крайст-Черча и вице-канцлером Оксфордского университета, другие, соответственно, главами колледжа Святой Магдалины, Университетского колледжа и Иезуитского колледжа в Оксфорде, Пембрук-Холл в Кембридже и Тринити-колледжа в Дублине. Их администрации редко оказывались полезными образованию.

Помещения в Уайт-Холл, в которых ранее находился архиепископ Лауд, с 1650 года занимал неистовый индепендент Хуго Питер, капеллан Государственного совета. В 1653 году «Бэрбонский парламент», названный так по имени одного из активных членов парламента Бэрбона по прозвищу «кожа да кости» (существовал с июля по декабрь 1653 года), попытался проверить, можно ли управлять страной только в соответствии с библейскими принципами. И конгрегации независимых пришлось принять соответствующее участие, назвав членов этой бесполезной ассамблеи.

Конгрегация индепендентов собиралась в одной из самых больших церквей страны, Вестминстерском аббатстве в Кентербери и в других соборах. Небольшая группа сторонников пятой монархии встречалась в углу собора Святого Павла.

Собор в Экстере разделили кирпичной стеной, пресвитерианская конгрегация расположилась с одной стороны, конгрегация индепендентов с другой. В Честере, Дувре и Бристоле конгрегационная церковь собиралась в замке – бесспорно, потому, что пользовалась поддержкой среди солдат гарнизона.

В 1660 году примерно 130 индепендентских священников заняли приходы в «учрежденной» Кромвелем церкви. Некоторые из них к тому же были избраны конгрегациями, однако это была маска, прикрывавшая расширение движения. Все же многие приняли назначение из рук своего покровителя. И все же оставалось несколько конгрегационных церквей, например в Сент-Эдмондсбери, которая предпочитала оставаться снаружи, даже если учреждение было разработано, чтобы удовлетворить конгрегационалистов. Государство и доходы «учрежденного» духовенства во многом складывались из правительственных грантов со старых земель епископов и каноников.

Все прекратилось во время реставрации короля Карла II. Однако события гражданской войны, республики и протектората убедили, что в Англии, как и в Новой Англии, конгрегационалисты и баптисты стали постоянными составляющими религиозной жизни. Вернуться назад, ко времени ликвидации архиепископа Лауда, было уже невозможно.

Квакеры

Религиозное смятение английских гражданских войн представляло уникальную возможность для небольших групп всякого рода, как традиционных, так и других. Богохульные эксцентрики или странные фанатики, которые со временем приспособились к терпимости, не требуют пояснений. Они показались современникам настолько шокирующими, что пресвитерианские деятели просто перечислили их и их «доктрины» как еретиков. Они писали, что таких ересиархов христианский мир не видел со времен святого Епифания, то есть с конца IV века.

Вспышки апокалиптических настроений вновь вызвали появление несогласных. Встречались приверженцы Пятой монархии, намеревавшиеся устроить монархию, обещанную в Книге пророка Даниила (2; 44), и говорившие, что Христос станет править миром тысячу лет.

Отметим и маглтонцев, сторонников эксцентричного лондонского портного Маглтона, заявлявшего, что он и его кузен оказались двумя свидетелями событий, описанных в 11-й главе Откровения. Они отвергали молитвы, учили, что следует слушать только проповедников с коротко стриженными волосами, а те, кто пытается рассуждать, находятся под влиянием дьявола.