Текст книги "Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе XVI-XVII вв."

Только в XVII веке Рим смог непосредственно вмешаться в деятельность миссионеров, и только потому, что политическая власть Испании и Португалии начала ослабевать. К концу XVI века Рим создал комиссию кардиналов с целью установления миссионерских проблем. В 1622 году, чтобы усилить их миссионерское рвение, папа Григорий XV возвысил комиссию кардиналов до Священной конгрегации пропаганды.

Сначала агитация страдала от обычных трудностей, связанных с установлением авторитета испанских и португальских королей. Посланный из Рима в Китай епископ попал в шторм около Филиппин и был отправлен обратно испанцами, заставившими его плыть через Тихий океан – невольно получилось, что вокруг земного шара.

Случившееся стало важным знаком как политической слабости Португалии, так и растущего вмешательства Рима в деятельность миссионеров. Подобное произошло и тогда, когда иезуит Александр де Роде, захотевший расширить свою миссию в Индонезии, был уверен в том, что хотел заручиться поддержкой Рима, а не Мадрида или Лиссабона.

Однако необычайная политическая слабость Португалии в середине XVII века уничтожила движущуюся силу католических миссионеров на Востоке и доказала, что папа Александр VI Борджиа когда-то стремился доверить Португалии половину мира, чтобы таким образом уменьшить власть Испании. Ранние сообщения, посланные в Рим, показывают, что Контрреформация едва ли затронула некоторые из американских епархий или Ост-Индию.

Находившиеся на Востоке португальцы вовсе не мешкали, как испанцы на Западе, поощряя местное духовенство. Сына африканского вождя Конго в начале 1518 года, после обучения в Португалии, посвятили в епископы. Риччи настаивал на необходимости китайских священников и испытал жесточайшее разочарование, не добившись этого. Однако в Китае существовали особые сложности с женитьбой детей. В Японии и Индии отмечаются посвящения в сан.

Известно, что брахману по имени Маттео де Кастро было отказано в рукоположении архиепископом Гоа. Тогда он сам отправился в Рим, где после курса теологии был посвящен в священники и вернулся обратно в Гоа. Его встретили со смущением и недоверием и вопреки решению полиции отправили обратно в Рим. В 1637 году Рим посвятил его в епископы, Маттео отправился на корабле, чтобы служить в Идалькане, около Гоа, не находившемся под контролем португальцев.

Архиепископ Гоа отказался помочь де Кастро, объявил его полномочия приостановленными и поместил в тюрьму индийцев, которых тот поспешно посвятил в священники. Маттео снова отправился в Рим, где в 1645 году получил должность апостольского викария в Эфиопии, однако не смог добраться до страны, вернулся обратно в Рим, ему велели вновь отправиться в Эфиопию. Маттео вовсе не являлся человеком, который искал мученической судьбы, поэтому вместо этого он отправился к Великому Моголу в Агру (Индия). Снова вернувшись в Рим, он девятнадцать последующих лет исполнял обязанности советника по индийским проблемам в Ватикане.

Такова судьба первого индусского епископа, она вовсе не вдохновляла тех, кто ратовал за индийское духовенство. Однако Рим проявлял бесстрашие, и папа отправил двух своих племянников в Индию как апостольских викариев.

К 1656 году в самом Гоа насчитывалось порядка 180 индийских священников. Их число явно было незначительным, и португальское правительство по-прежнему предвзято относилось к священникам-индусам. Однако препятствия к созданию местного духовенства были навсегда преодолены.

Таковы были основы для формирования новых церквей в Америке и Азии, и можно сказать, что католическая Европа активизировала широкое распространение христианской веры.

В этот период разделение христианского мира вряд ли мешало миссионерской деятельности. Но иногда, когда миссионеры доставлялись через моря, их оказывалось сложно уберечь в случаях политического или коммерческого соперничества стран, откуда они прибыли. Так, испанский командующий безжалостно убил 200 французских гугенотов на пляже Флориды, руководствуясь тем, что они были и французами, и гугенотами.

В Японии соперничество голландцев и англичан с португальцами способствовало катастрофе, которая захлестнула зародившуюся в Японии церковь. А в Северной Америке французские католические поселения в Канаде (Новая Франция) исключали законодательным образом гугенотов, но закон жестко не исполняли.

Усиление морского могущества англичан и голландцев в XVII веке позволило распространить европейское влияние и власть за отдаленные моря, вызвав неприязнь протестантов и католиков. Голландцы основали в 1619 году Батавию, захватили в 1641 году Малакку и к 1638 году Цейлон.

Вместе с англичанами они заняли вакуум, образовавшийся слабеющей Португалией (которая с 1581 по 1640 год была захвачена Испанией. Португальцы, освободившись, сумели отбить захваченные у них голландцами Бразилию, Анголу, но многое было потеряно безвозвратно. – Ред.), что привело к катастрофическим последствиям для католических миссионеров. Украденные голландскими налетчиками колокола из католической церкви на испанском тогда острове Пуэрто-Рико в Карибском море купили для голландской церкви Новом Амстердаме (позже Нью-Йорк). Ведь в большинстве случаев земной шар оказывался слишком большим для этих и других событий.

Поскольку многие иезуиты относились к великим азиатским религиям с пониманием, раньше или позже они неизбежно должны были соотнести их с христианским учением. Сам процесс несколько задержался, пока не отошла в прошлое Реформация и не пришел век Просвещения. Тогда сразу пришлось решить следующий вопрос – как раскрываемый закон соотносится с естественным правом. Как христианскую этику следовало отличать от естественного права. Или же следовало говорить о том, что вышеупомянутые религии Азии представляли собой частичное «откровение», пришедшее к людям, не являвшимся христианами.

Во время эпохи Реформации подобные проблемы обострились, когда Азия в значительной степени повернулась к христианской церкви. Маттео Риччи в Пекине начал понимать, что продолжительная история китайцев требовала обновления хронологии Ветхого Завета. Однако умы Европы вряд ли были затронуты этой проблемой вплоть до второй половины XVII века. Только в 1681 году Боссюэ написал свой «Дискурс всемирной истории», не выходя за пределы средиземноморского и европейского миров.

Некоторые из вопросов, которые озадачивали пытливые умы в XVI веке, оказались незначительными в свете будущей перспективы. Открытие шоколада принудило теологов, ради правил постящихся, определить, являлся ли он едой или жидкостью. Вскоре заподозрили, что шоколад не способствует целомудрию, и, наконец, его употребление запретили несколько религиозных орденов.

Отец Алонсо Санчес, путешествовавший из Филиппин в Макао, после своего прибытия попытался отслужить мессу в День святого Афанасия (2 мая) и удивился, обнаружив, что церкви Макао празднуют мессу в День обретения Святого Креста (3 мая) и что все не ошиблись в дате.

Вновь открытые племена американских индейцев, возможно, происходили от Адама, на самом же деле от Ноя в соответствии со Священным Писанием. Если все животные происходят от зверей с ковчега, то приходилось размышлять, как они пересекли океаны, добравшись до «Индий», то есть Америки. Возможно, через иезуита Акосту возможно было найти земной мост, по которому люди и животные смогли пройти, добравшись из Европы или Африки в Америку – в ее арктический или южноатлантический районы (поскольку миф об Атлантиде (то есть суше, существовавшей в Центральной Атлантике) отметался как нелепый).

Однако что делать с теми животными, которые обитали в Америке и не имели двойников в Европе? Если они происходят из ковчега на горе Арарат, почему такие виды не встречаются в Европе? Если все эти звери происходят от обитателей ковчега, то мы должны сделать вывод, что некоторые встречающиеся виды являются более приспособленными по своему образу жизни обитателями и покинули другие районы (или исчезли в них).

Акосту беспокоило, несмотря на совершенные путешествия вокруг света, отношение людей к древним Отцам Церкви или богословам, которые, опираясь на недостаточное количество данных, предположили, что Земля – плоская, считая, что оно не должно быть презрительным.

Глава 10
Восточная православная церковь

Старейшая из разделившихся церквей христианского мира переживала длительную агонию под властью врагов. К 1526 году турки окончательно завоевали Балканы, бассейн Эгейского моря, Крым, Белград, две трети Венгрии. Большинство членов православной церкви оказались под враждебным правлением.

ДУХ КРЕСТОНОСЦЕВ

Дух крестоносцев на Западе не умер, но не оказался настолько жизнеспособным, чтобы преодолеть конкретные трудности, связанные с организацией крестового похода. Идеалисты и политики выступали за крестовый поход против турок. 14 марта 1518 года папа Лев X босым прошел из церкви Святого Петра в Минерву и произнес длинную невнятную проповедь, в которой объявлялась священная война. На протяжении столетия его преемники разговаривали и планировали то же самое.

Император Карл V считал, что высшей политической целью оставался захват Константинополя, и король Франции Франциск I, который вел переговоры об императорской короне, говорил, что, если они окажутся успешными, он будет в Константинополе, живым или мертвым.

И спустя столетие отец Иосиф, капуцин, серый кардинал великого Ришелье, написал бесконечную поэму, названную «Туркиада» (Turciad), чтобы выкричаться по поводу священной войны против ислама.

Подобные огромные ожидания практически не соотносятся с практической реализацией. Европейские правители больше опасались друг друга, чем турок. Возможно, начал проявляться некоторый скептицизм. Так, Эразм цинично спрашивал, сможет ли папа, если крестовый поход окажется успешным, управлять на Востоке лучше, чем турецкий султан.

Даже самые идеалистически настроенные в отношении крестовых походов нуждались в материальной поддержке. Теперь половина Европы начала смотреть в сторону Запада, а не Востока, на Америку, или же мыс Доброй Надежды и Индию. Если испанец и хотел в крестовый поход, он смотрел на пример Кортеса в Мексике, Писарро в Перу. И поскольку испанцы приобрели вес в Европе, без их помощи крестовый поход оказывался невозможным.

Правители стран Запада добились, чтобы ближайшей точкой начала крестовых походов против турок стал 1571 год. Знали, что турецкий султан вот-вот нападет на Кипр, находившийся под властью Венеции.

Отличавшийся идеалистическими взглядами папа Пий V, слабо представлявший политические препятствия, освятил попытки оживить средневековую лигу христианских правителей. И заставил даже нервничать венецианцев, не нанесет ли им власть испанцев на Востоке больший вред, чем потеря Кипра.

Равновесие между престижем папы и его статусом позволило ему оснастить военную экспедицию испанских, венецианских, папских и итальянских войск под командованием дона Хуана Австрийского. В битве при Лепанто, у западного побережья Греции, турецкий флот был разгромлен, и таким образом прервалось его господство на Средиземное море. (В битве при Лепанто (современный Нафпактос) флот Священной лиги (Венеция, Испания, папа римский, Мальта, Генуя, Сицилия, Неаполь, Савойя, Тоскана, Парма и др.), всего 6 галеасов, 207 галер, 25 000 солдат, одержал победу над турецким флотом Али-паши Муэдина-заде (210 галер, 66 галиотов, 25 000 солдат на кораблях). Союзники потеряли 15 галер и около 7500 человек убитыми. Потери турок – 224 корабля (в том числе 117 захвачено), 15 000 солдат и матросов убитыми, до 5000 пленными. Утонуло с кораблями 10 000 гребцов – невольников-христиан. Освобождено союзниками 12 000 невольников-гребцов. – Ред.)

Однако событие стало последним в союзе западных крестоносцев. Победа не привела к освобождению Кипра, оставшегося в руках турок. Христианская лига распалась. Папа Пий V умер спустя семь месяцев после сражения, и возможности организации крестового похода угасли. Идеал крестоносцев исчерпал сам себя в грабительских набегах, совершавшихся испанцами, флорентийцами, рыцарями-иоаннитами с острова Мальта, на побережье Турецкой (Османской) империи (гораздо агрессивнее были набеги пиратов, подчинившихся Османской империи, например из Алжира. – Ред.).

ЦЕРКОВЬ ПРИ ТУРКАХ

Нельзя сказать, что Восточная православная церковь при турецком правлении процветала. Ее богатства конфисковали, образованные люди бежали на Запад (или же на Русь. – Ред.), она потеряла длительное привычное прямое покровительство христианского сюзерена, христиане подвергались сокрушительному бремени налогов, включая и «живой налог» – множество детей мужского пола забирались у христианских родителей, обращались в ислам и после соответствующего воспитания становились безжалостными воинами-янычарами.

Доведенные до нищеты города и деревни пытались кое-как существовать, чтобы содержать своих священников и хотя бы починить имеющиеся церкви. На большинстве территорий, особенно тех, что примыкали к Малой Азии, церкви разрушались и часто покидались. Сильно нуждавшиеся христианские крестьяне вовсе не упорствовали, отправляя своих детей в янычары. (Те, кто упорствовал, истреблялись. – Ред.)

Закат христианства ясно виден в существовании прелатов с громко звучащими титулами, но они вряд ли имели какую-либо паству, как, например, и митрополия Писидия, напрямую подчинявшуюся Константинополю. Как и у некоторых современников в Ватикане, продолжали использоваться античные имена, как и титул епископа в partibus infidelium («в стране неверных» – лат.).

Встречались и исключения среди общей нищеты. Известные места поклонения, такие как Иерусалим и Синай, продолжали, хотя и осторожно, процветать. Некоторые иерархи или церкви, например в Иерусалиме или Константинополе, продолжали получать пособия или косвенную помощь с Запада, от папы или испанского короля (а также от русских царей. – Ред.).

В Константинополе торговое сообщество состоятельных венецианцев или генуэзцев, посольства западных правителей также оказывали непрямую помощь православным церквам Константинополя. Торговля столицы обычно определялась греческими купцами, однако высшие посты в государстве могли занимать только мусульмане. Нам известно о случавшихся время от времени исключениях и в данном случае. Так произошло, когда христианин возглавил армию султана, сражавшуюся в Венгрии. Христиане в основном использовались как подрядчики, корабелы или изготовители пушек, что приносило существенную выгоду.

Примерно в 1570 году некий грек из старинного рода (происходившего из Восточно-Римской (Византийской) империи), Михаил Кантакузин, достиг такого высокого положения, организовав турецкую торговлю русскими мехами, что патриарх стал приглашать его каждую неделю, возможно чтобы посоветоваться с ним.

Духовенство в городах еще сохранялось, церкви работали. Мародеры всегда, кажется, рассматривали достаток церкви как добычу. Однако общий внешний вид сохранялся, хотя население несло бремя нищеты. Нам известно несколько экспедиций, вымаливавших подаяние, направлявшихся из Константинополя в Москву или в Балканские государства (пока последние не были завоеваны турками, и последним свободным православным государством осталась Русь. – Ред.).

Султан, как и его византийские предшественники, предпочитал контролировать избрание константинопольского патриарха. Обычно султан продавал приход или (следует сказать и об этом) брал высокий налог за вступление в должность (следовательно, поступая так же, как и протестантская королева Елизавета или некоторые католические правители Франции и Испании, хотя выплаты в Константинополе были выше).

Плата султану во время избрания патриарха в 1453 году была незначительной, однако после 1466 года начала быстро увеличиться и составляла в 1537 году 3000 дукатов. Ежегодная выплата возросла с 500 дукатов до 4100.

Не станем слишком осуждать султана, давайте вспомним, что самый протестантский правитель, английская королева Елизавета, удерживала приход в Оксфорде свободным в течение двадцати одного года только потому, что хотела сама получать доходы. Считавшийся самым католическим правителем король Испании Филипп II удерживал архиепископа Толедо в тюрьме в течение многих лет, руководствуясь теми же самыми причинами.

Мусульманские правители Ирана не только выставили на продажу главный армянский приход (Ереван, рядом Эчмиадзин. – Ред.), но и мучили армянских епископов, если поступало недостаточно денег. Правительства изобретали множество приемов, чтобы обкладывать налогами подношения верующих.

Возраставшая плата оказывалась меньше в случае прямых взиманий. В будущем соперничавшие за власть группировки в церкви с готовностью предлагали более высокие суммы правительству, стремясь превзойти соперников. В 1555 году патриарх Иоасаф II с необычайным искусством преуспел в уменьшении платы за избрание. Позже его сместили, по иронии судьбы, по обвинению в симонии (если верить хронисту).

Кроме того, влиятельные греческие миряне извлекали основательную плату за свою службу правительству в пользу церкви. Как полагают, Михаил Кантакузин получил большое количество дукатов за свою деятельность во время избрания патриарха Митрофана (1565). Хотя кровь мучеников и оросила лоно церкви, преследования и предписания заносчивого чужеродного правительства весьма способствовали росту порочности духовенства.

Султан смещал патриарха совершенно произвольно, поэтому приход никогда не чувствовал себя в безопасности. Во времена правления турок среди православных епископов появились свои мученики. Хотя епископы Кентербери между 1550 и 1560 годами также заканчивали свою жизнь преждевременно и насильственным путем, предусмотрительный человек, делая выбор между Кентербери и Константинополем, наверное, никогда и не выбрал бы последний.

Опасность оказывалась, как обычно, скорее физической, чем моральной, поскольку турки в большинстве случаев оставались вполне терпимыми, по крайней мере в отношении к православным верующим. Даже извлекавшиеся поборы выглядели более типичными проявлениями продажности двора, чем признаками религиозной враждебности.

Время от времени горячий султан или муфтий заявляли, что в обязанности турок входит искоренение всех христиан. Полагают, что и кровожадный Селим I, превозносимый турецкими историками за гуманизм, в частности за запрещение поджаривания осужденных на медленном огне, с трудом отвел от себя обвинения в массовых убийствах христиан. (Селим I Явуз (Грозный), р. 1467, султан в 1512–1520. Подавил восстание в Малой Азии. Произвел массовую расправу над шиитами, умертвив около 40 000 человек. Завоевал Курдистан, Сирию, Палестину и Египет, подчинил Хиджаз со священными для мусульман городами Мекка и Медина. – Ред.) Все же подобные заявления носят скорее метафорический, чем практический характер.

Турки требовали от христиан и плату детьми, чтобы те обучались согласно турецким законам и соответственно использовались. Они, наконец, распорядились, чтобы по крайней мере одну церковь в каждом завоеванном городе превратили в мечеть. Если город отличался большими размерами, то и мечетей организовывали не одну. В самом Константинополе турки решили устроить восемь других мечетей помимо переделанной в мечеть великой Святой Софии.

В 1537 году турецкие муэдзины в Константинополе заявили, что в соответствии с мусульманским законом все христианские церкви в городе следует уничтожить, поскольку Константинополь является завоеванным и покоренным городом.

Патриарх с рыданием обнял образ Святой Девы Марии в храме Памакаристос, ставшем его собором после потери Святой Софии. Он советовался с великим визирем и законным правительством, распределял подарки, нанял пожилого свидетеля по имени Мустафа, который утверждал, что ему 102 года, что он сражался при осаде Константинополя и стал свидетелем того, что город не был завоеван, но сдался на милость победителей.

Адвокаты приняли заявление, и избавление от опасности отпраздновали литаниями и благодарственными молитвами. План великой резни христиан воскресили в 1595 году, узнав новости о разграблении города Патры испанским флотом. К нему вернулись в 1646 году, но так и не воплотили. Затея оказалась выгодной для турок, она явно должна была принести прибыль, однако подобные предложения не гармонировали с турецкими действиями и политикой.

Кроме разграбления церквей, происходившего после захвата каждого здания в плененных городах, турки определенное количество церквей уничтожили. Они предпочитали, чтобы церкви не выделялись, велели снимать высокие кресты, находившиеся на куполах и хорошо видимые и с суши и с моря, таким образом пытаясь принижать влияние православной церкви в городах.

В 1586 году турки изгнали христиан из Памакаристоса, с 1601 до 1924 года патриарху пришлось довольствоваться меньшей по объему церковью Святого Георгия. Однако церкви редко тревожили, если только, как происходило в некоторых частях Малой Азии, не оставалось христиан, которые бы могли их поддерживать.

Если из церкви делали мечеть, но последняя была не востребована, христианам разрешалось выкупать ее, так произошло в Ларнаке на Кипре. В Дамаске большую церковь разделили – причем странным образом и не поровну – между двумя религиями.

Скорее всего, сообщество монахов на горе Афон не сильно пострадало от турецких завоевателей. В 1542 году патриарх Иеремия смог основать большой новый монастырь в Ставрониките. Монастырь Святой Екатерины на горе Синай, бесспорно, благодаря благоразумной политике его настоятеля, позволившего построить мусульманскую часовню внутри своих границ, практически не тронули, только обложили большим налогом.

Там, где средств было достаточно, церковь легко можно было починить и украсить, хотя подобное и оставалось весьма непростым мероприятием, поскольку в 1502 году турецкие власти сместили одного патриарха, воспользовавшись как предлогом отсутствием разрешения от властей на строительство.

В греческих землях, на Балканах и в молодом Русском государстве православная церковь оставалась общенародной. На Крите, на острове Эвбея, в отдельных частях Албании мусульманское продвижение означало обращение христиан в ислам. Во время государственных событий, например при обрезании наследника Мурада III в 1582 году, немало христиан публично отреклись от своей религии.

Почти повсюду в странах Юго-Восточной Европы, захваченных турками, ислам оставался религией правящего меньшинства. Однако древняя христианская литургия и священная церковная организация по-прежнему пронизывали всю жизнь находящихся под гнетом турок людей. Салоники оставалась в основном греческим городом, здесь находилось двадцать церквей и четыре монастыря, противостоящие шести мечетям. Около 1570 года в Софии (Болгария) оказалось тринадцать мечетей, однако в подчинении у православного митрополита было порядка трехсот церквей и две церковные школы.

О влиянии греческих таинств свидетельствует их воздействие на простых мусульман. Хотя самая величественная из византийских церквей, церковь Святой Софии, была окружена минаретами и стала мечетью, христиане продолжали посещать святые места. Турки присоединялись к ним во время их поклонения, поскольку двери в храме были изготовлены из дерева священного ковчега. Или же встречались у святого колодца, отделанного камнем из колодца Вифлеема.

Иногда турки строили и отделывали здания в своих традициях, постепенно расширяя свой кругозор и усваивая знания, очевидно знакомые каждому профессиональному архитектору. Как говорили, купол Софии обвалился в тот день, когда родился пророк, его не восстанавливали, пока не появился святой Хызр и показал, что строителям следует взять известковый раствор, составленный из песка из Мекки, воды из колодца Зем-зем и слюны пророка. (Все захватчики, тем более кочевники, пришедшие на готовое, любят сочинять сказки. Купол Софии частично обвалился в 551 году в результате землетрясения (обрушился также и в 989-м – также из-за землетрясения). Оба раза восстанавливался архитекторами и строителями великой империи. – Ред.)

В Салоники к могиле святого Деметрия, хотя здание церкви превратили в мечеть, продолжали стекаться христианские паломники, и вскоре туда же начали приходить мусульманские пилигримы. Сохранились достоверные свидетельства о том, что турки тайно крестились, надеясь исцелиться от недугов или получить иную выгоду. Возможно, среди них оказались сам султан Мурад (в 1585 году) или турки, носившие амулеты с текстами из вступления к Евангелию от святого Иоанна наряду с Кораном.

Как рассказывают, Селим II поставил шесть серебряных лампад перед иконой в монастыре Ксиропотам на горе Афон, потому что верил, что святые помогут ему. Он дружелюбно относился к христианам и позволял более свободно реставрировать церкви или строить новые. Сохранились и свидетельства о том, как простые христиане советовались с муэдзином, равно как и со священником, когда у них возникала подобная потребность.

Смешение верований и суеверий без труда происходило, когда христианские женщины попадали в турецкие гаремы. Однако новые факты твердо свидетельствуют о силе и продолжительности православных традиций во время их подавления. Христианские священники могли быть бедными и простыми сельскими жителями, заниматься крестьянским трудом среди своей паствы, однако их должность почиталась. Проходя мимо двери покоев патриарха, где стояла охрана из двух янычар, православные женщины крестились. Ощущение давно существовавших традиций поддерживалось так сильно, как никогда прежде, или даже сильнее, по мере того как оно отождествлялось с национальными традициями подчиненных туркам христиан.

Законы султана укрепляли духовную власть патриарха над всей Греческой православной церковью. Турки рассматривали православную церковь как подчиненную нацию с ее местными законами и воспринимали константинопольского патриарха как его представителя.

В XVI веке для устройства дебатов среди греков патриарх начал приобретать некоторые юридические функции. В самой иерархии турецкое правительство постоянно укрепляло власть патриарха над другими епископами и митрополитов внутри конкретной епархии.

В 1576 году патриарх получил власть, позволявшую ему назначать или смещать епископов. Составной частью турецкой политики было подчинение местных церквей столичному (то есть константинопольскому) патриарху.

На территориях стран Балканского полуострова, захваченных турками, подобное скорее являлось исключением, поскольку местная политика или влияние дружелюбно настроенных визирей допускало некоторую автономию сербского архиепископа в городе Печ и болгарского архиепископа в городе Охрид. Но духовная власть константинопольского патриарха, несмотря на внутренние проблемы города, укрепилась на протяжении веков гораздо сильнее, чтобы достичь своей вершины в XVIII веке.

ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ И КАТОЛИЦИЗМ

Враждебное отношение православной церкви к Риму не ослабевало. Как никогда раньше, она испытывала такую антипатию в связи с его претензиями. В Венгрии и Польше земельные владения православной церкви и ее православных прихожан по-прежнему им принадлежали. Некоторая часть земель (на территории бывших православных княжеств, захваченных католическими Польшей и Венгрией. – Ред.) принадлежала католикам, и их противостояние поддерживало старые разногласия. Тем не менее влияние латинского богословия незаметно распространялось на греческую церковь.

Это влияние не было новостью на Востоке. Со времен крестоносцев частичная изоляция от византийской традиции восполнялась обращением к западной богословской мысли, проявляясь в сближении или отталкивании.

После 1204 года вместе с латинянами, проживавшими в Константинополе (французами и другими горе-крестоносцами. – Ред.), в этом городе, а также в Венеции и других появились левантинцы, со временем их связи становились теснее. В имперском Константинополе жители Леванта, а также других областей империи (Армении, Египта и т. д.) буквально кишели за сотни лет до 1204 года. (Скорее их стало меньше из-за упадка великого города после погрома 1204 года. – Ред.) И хотя этому препятствовала агрессивность со стороны турок-османов, очевидная военная слабость Константинополя способствовала обращению за западной поддержкой в борьбе против турок. На протяжении ста лет, предшествовавших 1453 году, связи между греческой и римской церквями усиливались.

Падение Константинополя в 1453 году не нарушило эти связи. В XVI веке много молодых православных юношей прибыли, чтобы продолжить свою учебу в Италии, в университете Падуи, поскольку не могли получить соответствующее образование при турках. Следовательно, и во время вторжения турок, и позже, при их правлении, создались условия для существенных перемен в православии.

Православные никогда не переставали быть самими собой, не прекращали оберегать свою литургию и традиционный образ жизни. Однако теперь они поняли, как выражать формы учения с помощью методики и языка, отработанных в католической церкви.

Православные богословы, в той или иной степени принявшие традицию семи таинств, оказались более пытливыми, чем их предшественники, в отношении истинного присутствия Господа. Короче говоря, они задавали вопросы, не укладывавшиеся в древние традиции. И некоторые западные ответы на эти вопросы медленно, но становились привычными и превращались в традицию.

Латинский язык начал проникать в восточное богословие в последние столетия Средних веков. И сегодня среди православных в Польше и даже в Западной России богословское образование иногда ведется на латинском (имеется в виду униатская церковь. – Ред.). В Киеве римские католические учебники использовались для обучения православных студентов.

В 1569 году Украина политически объединилась с Польшей и Литвой (в 1569 году произошло объединение Польши (включавшей и некоторые западноукраинские земли со Львовом) и Великого княжества Литовского (включавшего, помимо собственно Литвы, древнерусские земли современных Белоруссии и большей части Украины). В результате образовалась Речь Посполитая. – Ред.), а в 1596 году благодаря Брест-Литовской унии провинциальная церковь присоединилась к Риму.

Между 1596 и 1620 годами, когда православная иерархия восстановилась, митрополиты Киева стали членами Униата Римско-католической церкви. Однако православная богословская традиция оказалась настолько статичной и консервативной, что почти ничего не удавалось сделать в плане сближения католиков и православных.

Турки рассматривали римских католиков на Востоке как незначительное меньшинство и создавали препятствия, хотя на бывших венецианских островах Эгейского моря, в Боснии, Сербии и Албании, а также в Трапезунде оставалось много католиков.