Текст книги "Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе XVI-XVII вв."

Таковой оказалась приобретенная иезуитами репутация между 1575 и 1640 годами. Частично она сложилась, потому что они не могли или не хотели избежать политики «крестового похода» (и даже она оказалась не совсем чистой). Отчасти же потому, что барометр фиксировал успех политической Контрреформации и те страхи и страсти, которые порождал успех.

Тридцатилетняя война

Чем сильнее проявлялось противостояние с католиками и явственнее оказывался риск «священной войны», тем быстрее немецкие протестанты стали опасаться, что они не могут находиться в безопасности, если не организуют военный союз.

В вольном городе Донаувёрте, расположенном в Южной Германии на реке Дунай, преобладали протестанты, однако допускалась и католическая вера. Несмотря на распоряжение магистратов, опасавшихся восстаний, бенедиктинский аббат настоял (в апреле 1606 года), чтобы церемониальная процессия прошла по улицам, правда, на обратном пути на нее напала толпа.

В 1607 году Максимилиан Баварский по императорскому дозволению занял Донаувёрт и стал относиться к нему как к завоеванному городу, включенному в состав Баварии. Максимилиан Баварский собрал иезуитов в местном соборе и силой превратил его в католический храм. Произошло вопиющее нарушение Аугсбургского мирного договора, после чего протестанты больше не могли полагаться на него как на средство защиты.

В 1608 году протестантские государства образовали евангелический союз для обороны подвергшихся нападению (в нарушение Аугсбургского мирного договора) стран. Этот союз был преимущественно кальвинистским, и его первым главой стал курфюрст Пфальца, ставший кальвинистом при поддержке французов, хотя и без участия главного лютеранского государства, Саксонии. Бывший союз превратился в союз соперников, в 1609 году сформировалась Католическая лига, возглавлявшаяся Максимилианом Баварским. Обе стороны вооружались.

13 мая 1618 года протестантская знать Чехии, чей король Фердинанд был правителем Австрии и императором Священной Римской империи, выбросила императорских уполномоченных из окон замка в Праге, выгнала иезуитов из страны и восстала против Австрии. Чехи предложили корону курфюрсту Пфальца Фридриху V. Именно его согласие ускорило Тридцатилетнюю войну. Кальвинистский правитель Чехии смог внести раздор и нарушить равновесие власти во всей Европе.

Тридцатилетняя война оставалась религиозной только до 1635 года. Сначала она представляла собой столкновение кальвинистов против католиков, поскольку Саксония и некоторые лютеранские государства стояли в стороне, полагая, что действия курфюрста Пфальца глупые и противозаконные.

Во время решающей битвы на Белой горе (1620) имперские войска атаковали с криками: «За Святую Деву Марию!», а в Риме построили церковь Святой Марии победительницы.

В 1620 году Фридриха выдворили из Богемии, в 1623 – из Пфальца. Однако война продолжалась, потому что успех имперских войск оказался таким огромным, что в войну оказались вовлеченными другие страны: Дания в 1625–1629 годах, Швеция при Густаве II Адольфе вплоть до его гибели в бою, последовавшей в 1632 году, и затем снова при канцлере Оксеншерне (в это время в Швеции правила (1632–1654) королева Кристина, но внешней политикой заправлял граф Оксеншерна. – Ред.), Саксония (1631–1635). Доминировала католическая Франция, управлявшаяся Ришелье.

После 1635 года война никоим образом не носила религиозного характера, поскольку европейское противостояние определялось соперничеством между возродившейся Францией и императорской Германией.

Шестьдесят пять лет тому назад Францию и Польшу поделили между католиками и протестантами, Южная Германия колебалась, и свои политические надежды папство связывало с Испанией. К 1628 году Испания была гораздо слабее, однако Франция восстановила свой католический статус и довела гугенотов до состояния физически немощного меньшинства. Польша явно повернулась в сторону Рима и сторонилась протестантизма.

Теперь война триумфально продолжилась на севере Германии. В 1620–1627 годах Чехия, в течение столь длительного времени остававшаяся гугенотской и протестантской, принудительно сделалась католической благодаря австрийским (имперским. – Ред.) войскам, протестанты потеряли свои гражданские права. Университет в Праге отдали иезуитам, порядка 30 000 протестантских семей изгнали (население Чехии, подвергшейся грабежам и террору, сократилось в несколько раз. – Ред.).

Случившееся стало долговременным триумфом Контрреформации и послужило сигналом для аналогичных мер по всем имперским землям, особенно в Австрии. В 1628 году все выглядело так, как будто насильственное обращение в католичество протестантской Германии продолжится. Баварские войска изгнали лютеран и кальвинистов, отстранив их от власти в Пфальце. Из библиотеки Хайдельберга конфисковали сокровищницу книг и рукописей, большинство из которых сегодня хранится в библиотеке Ватикана.

Имперская армия под командованием Валленштейна заняла Северную Германию вплоть до Балтийского побережья, кроме «нейтральных» Саксонии и Бранденбурга, усилив действие Эдикта о реституции, который стал восприниматься как высшая точка в политической Контрреформации.

В Эдикте о реституции (1629) объявлялось, что все церковные земли, отчужденные протестантами с 1552 года, следует возвратить, а кальвинистов следует лишить всех прав в империи. Не только протестанты могли потерять огромные епископства, такие как Магдебург, Хальберштадт и Бремен, которые занимали с 1552 года, но и курфюрсты Саксонии и Бранденбурга, которые после 1552 года приобрели большое количество церковной собственности. Курфюрст Бранденбурга был кальвинистом. Если бы на выполнении эдикта настояли, то немецкий протестантизм, возможно, пал бы.

Ситуация была спасена, во-первых, благодаря полководческому гению шведского короля Густава II Адольфа, поверившего, что он призван Господом, чтобы уберечь протестантов и сохранить власть Швеции на Балтике. Во-вторых, потому, что вступили в действие европейские силы, чтобы упразднить крестовые походы и ввести политическое равновесие власти.

Если бы эдикт был выполнен в полном объеме, власть германского императора стала бы невыносимой для Испании, Франции, Баварии. Война перестала носить религиозный характер. Франция и Швеция стремились к тому, чтобы протестантские государства Германии стали надежными и стабильными.

Условия Вестфальского договора 1648 года предполагали религиозную направленность современных европейских государств. Они позволили возродить суверенитет протестантов, нанеся удар политическим амбициям Контрреформации. Условия Вестфальского договора 1648 года восстанавливали Аугсбургский мирный договор 1555 года вместе с весомым добавлением, что его защита теперь распространяется как на реформированных (кальвинистов), так и на католиков и на лютеран.

Компромисс распространился на церковные земли, в то время как земли епископств, остававшиеся у протестантов на 1 января 1624 года, сохранялись у них же. Упомянутого оказалось достаточно, чтобы окончательно признать протестантскую секуляризацию огромных приходов, таких как магдебургский, бременский и хальберштадтский.

Согласно договору, императорский двор теперь составлялся в равной степени из протестантов и католиков. Кроме передававшихся по наследству доминионов Габсбургов, все государства обязывались проявлять терпимость в отношении меньших по численности религий, если те существовали до 1624 года. Не конфисковалась собственность тех, кто ссылался по политическим причинам.

Франция получила Эльзас (кроме Страсбурга), население которого в основном было протестантским. Объединенные провинции протестантских Нидерландов и Швейцария признавались как отдельные государства. Курфюрст Пфальца (Карл-Людвиг, сын начавшего войну Фридриха V) согласился с тем, что ему вернули только Рейнский (Нижний) Пфальц. Однако баварскому герцогу позволили сохранить захваченный Верхний Пфальц.

Из всех завоеваний на 1628 год у католиков после 1648 года остались: 1) Чехия, 2) полностью католическая Австрия, 3) Верхний Пфальц, под управлением Баварии, 4) часть Эльзаса под управлением Франции. Кроме того, ценным было признание протестантов, что южные немецкие епископства находятся в безопасности.

В свою очередь, протестанты заручились заверением католиков, что будут признаны законными главные результаты их секуляризации, признана Голландская республика и то, что немцы могут быть кальвинистами. В отношении протестантов внутри католических территорий согласились проявлять терпимость в обмен на выражение полноценной терпимости к католикам внутри протестантских территорий.

Признание немецкими католическими властями вовсе не означало признание папой. Папство не было замешано в немецких крестовых походах. Политические качества папы как итальянского правителя еще раз смешались с его энтузиазмом от религиозной победы.

Начиная со времени императора Оттона I Саксонского (из Саксонской династии, р. 912, правил в 936–973 годах), папы рассматривали преобладание единой великой власти в Европе как угрозу для Италии и, следовательно, своей безопасности. Даже когда они усиленно выступали против проживавших протестантов, они никогда не забывали об этом принципе политики.

Папа Урбан VIII (1623–1644) приветствовал эдикт о реституции. Однако, как и французы, папа осознавал, что доминирование императорской власти в Германии вскоре станет преобладающей силой и в Италии. Поэтому он поощрял Францию и кардинала Ришелье (нуждавшегося в поощрении), чтобы политика, наконец, спасла немецких протестантов.

Папа отказывался осуждать союз французов с протестантами. В 1632 году, отвечая имперскому послу, который хотел, чтобы тот объявил крестовый поход, папа хладнокровно заявил, что эта война не является религиозной и является государственной, а не церковной проблемой. С одной стороны, папа требовал полной реставрации католицизма в Германии, с другой – опасался политических последствий подобной реставрации и поэтому препятствовал ей.

Поэтому следовало ожидать, что преемник Урбана VIII папа Иннокентий X (1644–1655) одновременно будет раздосадован и обрадован положениями Вестфальского мира. Он был раздражен уступками протестантам, но испытывал облегчение от восстановления равновесия власти в Германии.

Иннокентий не скрывал свою досаду и не показывал облегчения. Его легат Чиджи выступал против положения договоров, в послании Zelo domus dei он торжественно заявлял о том, что антикатолические пункты договора безосновательны. Успехи Реформации делали бесполезными все старомодные папские вмешательства в политические дела наций.

Глава 9
Конкистадоры

Занятая реформированием и самозащитой католическая Европа вводила христианство в Америке, Индии и Ост-Индии. Между 1493 и 1620 годами испанские и португальские миссионеры перекроили христианскую карту мира.

В 1492 году Колумб отплыл в Новый Свет, и в 1492 году Испания уже находилась в состоянии дипломатического конфликта с Португалией в связи с новыми территориями. Оба правительства обратились к папе, чтобы тот рассудил их. Пример с данными папскими упражнениями в проявлении интернациональной власти необычайно похож на то, что происходило ранее в Средние века, но уже не случалось в XVI столетии.

3–4 мая 1493 года папа Александр VI (Борджиа) даровал Испании право владения всеми островами и землями, которые собирались открыть или были открыты, но еще не находились под властью христиан. Он также подтвердил, что Португалии ранее даровали побережье Африки.

Тогда же провели линию с Северного полюса на Южный на расстоянии в 100 испанских лиг западнее самого западного острова Азорских островов. Все, что находилось восточнее линии, отдали Португалии, то, что располагалось западнее, – Испании. Постепенно дипломаты с помощью Тордесильянского договора передвинули пограничную линию на 270 лиг дальше на запад, так что Бразилия превратилась в португальскую, но не испанскую колонию. Условием со стороны Рима было распространение христианской веры среди местного населения.

После этого завоеванные земли начали заселяться европейцами, началось возведение церквей вдоль побережий Америки, Африки, Индии и Вест-Индии. Португальцы основали поселения вдоль берегов Западной Африки, Конго и Анголы, в Индии и на Цейлоне, избрав Гоа в качестве своей штаб-квартиры. Они обосновались в Бразилии и на острове Святой Елены, на острове Сокотра и в Мозамбике, в Ормузе в Персидском заливе, полуострове Малакка и островах Малайского архипелага, в Макао (1555) на южном побережье Китая. И даже там, где они не могли основать колонии, как в Японии, везде их торговые поселения имели небольшие церкви.

Испанцы в Северной Америке завоевали Мексику и острова Вест-Индии, всю Центральную Америку вплоть до Панамы, продвинулись в Северной Америке в Калифорнию и Нью-Мексико. В Южной Америке они завоевали Перу, Колумбию, Венесуэлу и Чили, продвинулись в бассейн реки Ла-Плата и далее на юг материка.

Только на Дальнем Востоке испанцы соперничали с португальцами. Поскольку кругосветная экспедиция Магеллана доказала в 1522 году, что Земля круглая (экспедиция под руководством Магеллана началась в 1519 году, в 1521 году Магеллан погиб на Филиппинах, завершилась экспедиция в 1522 году под руководством Элькано. – Ред.), соперники нуждались в новой разграничительной линии с другой стороны мира, чтобы соотнести с разделительной линией в Атлантическом океане, но необходимые подсчеты для установления этой границы оказались сложными.

Испанцы заявляли, что настоящая линия, обозначавшая португальскую и испанскую полусферы, проходит по Малакке и Гоа, а Филиппины, названные так в честь Филиппа II, относятся к Испании, как и открытые испанцами морские пути, тянущиеся на восток от Филиппин через Тихий океан к Мексике. Возникшему спору было суждено оказать гибельные последствия на христианскую историю Японии.

АМЕРИКАНЦЫ

В то время считалось, что слова «цивилизованный» и «христианизированный» означают одно и то же. Благодаря образованным людям основывались епископства и монастыри, получавшие пожертвования. Построили и несколько школ, в 1544 году в Новом Свете появился первый университет – в Мехико. За ним последовали и учрежденные до 1600 года университеты в Лиме, Санто-Доминго и Боготе.

Первым приходом в Америке стал приход Санто-Доминго, устроенный в 1511 году, к 1582 году количество приходов увеличилось на пятнадцать, включая и те, что находились на Кубе, в Мексике, в Лиме, Кито, Сантьяго, Боготе и Буэнос-Айресе.

Христианская экспансия в Испанскую Америку напоминала каролингскую миссионерскую экспансию в Германии, происходившую за семьсот лет до этого, когда солдат оказывался сильнее священника. Миссионеры, часто набожные проповедники, сопровождали завоевателей, устраивали церкви и школы по пути их следования. Однако находившихся далеко от надзора центральных властей испанских искателей приключений не так легко было сдерживать, если они намеревались грабить и убивать.

Некоторые из них унаследовали то рвение времен испанских крестовых походов, которое позволило создать нацию в течение длительных лет сражений против мавров. Кортес, завоеватель Мексики, неразборчивый в средствах и развращенный во всех смыслах, обладал духом крестоносцев, он посвятил себя Деве Марии. Он всегда сохранял на себе Ее изображение, молился, ежедневно посещал мессу, на одном флаге разместил крест, на другом – герб Кастилии и изображение Девы Марии.

Подобные экспедиции предполагали одним из аспектов наличие истинных преемников средневекового крестового похода. Нам очевиден тот же самый фанатизм, благородство, суеверия, возможности совершения подвигов ради славы и ради добычи, имея в виду открытие новых земель для христианского мира.

Вместе с тем существовали два угрожающих различия, первое заключалось в том, что противостоявшие племена были слабыми и невоинственными. (Здесь автор ошибается. Испанцам, несмотря на их запредельное мужество, героизм, а также столь же безмерную отчаянную отвагу (переходящую в наглость и вероломство), завоевание многомиллионных империй ацтеков и инков, да и борьба с другими сильными племенами, такими как арауканцы, далось недешево. Гораздо труднее, чем англичанам и американцам, осуществлявшим геноцид действительно слабых индейцев Северной Америки к северу от Мексики. – Ред.) Во-вторых, что борьба происходила на огромном расстоянии и без контроля со стороны справедливого и эффективного правительства. Кортес отправлял жителям Чолулы в Мексике требование, чтобы они признали его власть и приняли христианскую веру.

Однако, услышав о том, что испанцев собираются вырезать, и опасаясь этого в связи со своей малочисленностью, Кортес пригласил чолуланскую знать на священную территорию храма, где разместились его войска, и там, по сигналу, данному выстрелом из мушкета, было убито более 3000 собравшихся, и само действие заняло более двух часов.

Вечером 16 ноября 1532 года Инка Атагуальпа прибыл в своем паланкине на огромную площадь в Кахамарке вместе с 500 своими воинами, чтобы встретить Писарро и испанцев. Отец Винсент выступил вперед и объяснил ему основы христианской веры, потребовав, чтобы Инка принял ее и стал вассалом императора Карла V.

Инка спросил о сохранении своей власти, и монах предложил ему экземпляр католического требника. Атагуальпа взял его, посмотрел и раздраженно бросил на землю. Монах подбежал к Писарро и потребовал отомстить, пообещав отпустить грехи. Спрятавшиеся в зданиях, расположенных вокруг площади, испанцы (всего у Писарро было 62 кавалериста и 106 пехотинцев, из которых только 23 имели огнестрельное оружие) высыпали наружу и убили множество перуанцев. Писарро схватил Атауальпу за длинные волосы, свалил на землю и связал.

Спустя несколько месяцев Атагуальпу задушили (вместо сожжения живьем) после юридического суда по уголовным преступлениям, предъявленным испанцами (весьма напоминало суд над Саддамом Хусейном в захваченном Ираке. – Ред.). Вид казни заменили, потому что, пока вокруг столба раскладывали охапки с хворостом, Атауальпа разрешил себя крестить.

Сброд (профессиональные воины. – Ред.), из которого состояли испанские отряды, не посвящал мексиканцев или перуанцев в красоты христианской веры. «Разве эти люди – христиане? – спрашивал озадаченный обращенный в Маниле, наблюдая бесчинства испанцев. – Тогда почему же они не соблюдают заповеди?»

Монашеские ордена нуждались в таком же в обновлении, как и другие средневековые институты в начале XVI века. Их записи о событиях в Америке, происшедших на протяжении последующих ста лет, показывают, что пациент поднялся из своей кровати после болезни.

В Новом Свете малоизвестны успехи францисканцев и доминиканцев. Между тем почти вся основная работа проделана этими двумя орденами, августинцами и позже иезуитами, прибывшими соответственно в Перу в 1568-м и в Мексику в 1572 годах.

Не станем недооценивать решения, необходимые, чтобы пересечь море. Происходило расставание с домом, да и само путешествие было небезопасным. Из 376 иезуитов, отправившихся в Китай между 1581 и 1712 годами, 127 умерли по дороге. В истории их миссии особое значение имел тот факт: что сама деятельность ордена привлекала два вида людей, одни жаждали приключений и подвигов, другие же – это те, кому не удалось ничего достичь в Европе. Никто не оказался более решительным в защите индейцев, чем доминиканец Бартоломео де Лас Касас.

ЛАС КАСАС

(1474–1566)

Лас Касас, чей отец плавал матросом вместе с Колумбом, стал свидетелем жесточайшего произвола в колониях и наблюдал ужасные условия организации труда рабов. Полагают, что как первый посвященный священник Нового Света (1510) он спел свою первую мессу на церемонии, когда дискос был заполнен необработанными кусками американского золота, и собравшиеся не могли использовать вино, потому что свежий запас не поступил из Испании.

Восхищаясь протестом монахов-доминиканцев против колонистов, он присоединился к ордену и вскоре стал ведущим защитником местного населения. Обладая особой выносливостью и неиссякаемой энергией, он путешествовал вдоль побережья и островов. Наблюдал, протестовал, жаловался, организовывал, претерпевал выпады враждебности. Иногда ему угрожала такая же опасность от его соотечественников, как и от местного населения.

Лас Касас пересекал Атлантический океан четырнадцать раз, пытаясь добиться соответствующих законодательных мер от королевского правительства. Его ненавидели как колониальные власти, так и торговые дома, получавшие помощь от короны, которая всегда руководствовалась благими намерениями, редко оказывавшимися эффективными.

Он постоянно препятствовал и угрожал их делу утопическим идеализмом и частыми жалобами. Однако, несмотря на его досадные качества, несмотря на провал его стремления заботиться о привезенных в Америку африканских рабах (точно так же как Лас Касас беспокоился о своих индейцах), несмотря на его неловкость и неумение находить баланс интересов, он оставался одним из самых примечательных людей периода Реформации.

Существуют периоды в христианской истории, когда оказывалось необходимым быть неумеренным, если речь шла о справедливости. Более сорока лет Лас Касас напоминал испанцам всей силой своего голоса, что индейцы, его дети, оставались человеческими существами и должны восприниматься именно подобным образом.

Даже если его практические усилия часто и оказывались неэффективными, Лас Касасу удавалось все же заручиться поддержкой сначала кардинала Хименеса, а затем и самого императора Карла V. Лас Касас получил, в соответствии с «Новыми законами» 1542 года, гарантию того, что испанцы и индейцы уравнивались в правах.

Являлось ли моральное оправдание достаточным для обеления завоеваний в Америке? Противники Лас Касаса, такие как испанский теолог Сепульведа, выступали против. Папа Александр VI в булле 1493 года предоставил испанцам право сюзеренитета над американскими индейцами и призывал обращать индейцев в католическую веру, подчеркивая при этом, что все средства хороши.

Трудно представить, что индейцев полагалось обращать до тех пор, пока те не подчинятся правлению испанцев и устроенному для них правительству. Индейцы были отсталыми людьми, с низким интеллектом и в некотором отношении ближе к животным, чем к людям.

«Испанцы, – писал Сепульведа, – намного превосходят индейцев, точно так же как и человек возвышается над обезьяной». Они виновны в крупных преступлениях, таких как жертвоприношения людей, идолопоклонство и содомия. В обязанности каждого горожанина входит подавление преступления, если он сталкивается с ним, и он сможет остановить его. Точно так же и испанец должен остановить подобное варварство, поэтому завоевательная война и является справедливой.

Когда израильтяне вторглись в Землю обетованную, они не обладали законодательным суверенитетом, но оправдывали свое вторжение преступлениями ханаанцев. Хотя поведение израильтян в Ханаане не являлось образцом для испанцев в Америке, по крайней мере, те предположили, что испанцы обладают правом управлять индейцами, чтобы предоставить возможность нести учение Господа.

С помощью войны обращать людей не удавалось, их заставляли лишь подчиняться, а когда они становились подданными Испании, проповедники смогли проповедовать, и тогда индейцы узнавали, что христианская религия носит мирный характер и подавляет все крайние проявления поведения солдат-завоевателей. Святой Августин понимал слова «Принуди их, чтобы они пришли» как показывающие использование силы и приготовление людей к обращению.

Подобная защита христианской имперской политики показалась Лас Касасу отталкивающей. Он знал, что индейцы миролюбивы, скорее напоминают детей, и все же остаются людьми. Он считал, что Писарро похож на зверя больше, чем завоеванный им Инка, и полагал, что без соблюдения элементарных прав никакие человеческие существа не смогут быть действительно моральными, что идея христианской конгрегации требует проведения соответствующей политики. В то время как святость семьи и право на собственность следует надлежащим образом сохранять, и надежда образования Испанской Америки состоит в предоставлении местным жителям прав, которыми обладают жители Кастилии.

Таким образом, следовало установить, что власть Царя Небесного легитимна, что следует уважать собственность язычников, что язычество не является достаточным предлогом для завоевания, что преступления, совершенные индейцами должны наказываться в соответствии с индейскими законами и преступления европейских завоевателей никак не оправдываются.

На испанцев папой возлагалась определенная обязанность – им следовало обращать в христианство местные племена. Единственно верным, действенным методом оставался тот, который одобряла и церковь. Это был путь увещевания и деликатного принуждения, соединяемых с примерами христианского образа жизни.

Сюзеренитет над Америкой не позволял испанскому королю грабить и пользоваться результатами грабежа, но способствовал справедливому и мирному правлению, таким образом помогая распространению Слова Божьего. Хотя цитировавшиеся слова «принудите их прийти» свидетельствовали в пользу принудительного обращения, на самом деле насилие шло изнутри, по неодолимому убеждению души.

В дебатах перед испанским судом в 1550 году Лас Касас и Сепульведа страстно спорили по данному вопросу. Чтобы вникнуть в их дебаты, следовало увидеть старые и новые идеи, сталкивавшиеся между собой. Среди них – священная война участников крестового похода, моральное право владения подвергавшейся дурному обращению или практически не использовавшейся землей. Право преследований и терпимость, схоластическая доктрина небес.

Кроме всего прочего, защитников индейцев, Лас Касаса и его преемников следует увековечить как самых первых создателей того, что позже получило название «международное право».

Лас Касас соглашался в том, что война по распространению христианства оказывалась в некотором роде антихристианской и вела к отторжению от христианской религии. Воевавшие же в этой войне в ответ говорили, что являются не кем иными, как защитниками-миссионерами, преодолевавшими препятствия на пути проповедования. Лас Касас объявил судебный процесс всего лишь оправданием грабежей, а не закона милосердия.

Единственным способом обращения Лас Касас считал мирное проповедование Слова Божьего и примеры праведной жизни. Он написал трактат, чтобы выразить свою точку зрения, но его опубликовали только в 1941 году, поэтому похвала за введение первой современной теории, проповедовавшей Евангелие, досталась иезуиту Иосифу Акосте, который проповедовал среди индейцев в Перу. В 1588 году он опубликовал знаменитую небольшую книгу «О проповедовании Евангелия среди индейцев», представлявшую собой первое систематическое толкование миссионерской теории». Особое внимание уделено природе военной «защиты», массовому крещению, обучению и местным священникам.

Следует отдать должное папам периода Контрреформации за то, что они последовательно осуждали доктрину обращения в рабство индейцев.

Не считая всех этих идеалистов, испанское духовенство в Америке (равно как и португальское в Бразилии и Африке) в большинстве случаев возмущалось условиями рабства или крепостничества, которые укоренились среди большинства их паствы.

В 1541 году испанское правительство обрело контроль над огромными территориями, управляемыми вице-королями, большинство из которых оказались превосходными правителями, пытавшимися защитить подвластное им население от худших последствий завоевательной политики.

«Совет Индии» контролировал все назначения в испанских владения в Америке, как на духовные, так и на светские должности. Его власть над церковью в колониях считалась абсолютной, такой же как и власть короля Генриха VIII над церковью Англии. Викария наделяли полномочиями, связанными не только с его прямыми обязанностями. Он также должен был участвовать в строительстве церквей, организации епархий и обучении местных жителей.

На эти виды деятельности отпускались большие средства, в том числе пожертвования. Последствия испанских завоеваний в первую очередь имели светско-духовный характер. Обустраивались обширные территории испано-американских городов, в которых теперь доминировали величественные соборы в стиле барокко.

В 1569 году инквизиция, как следующий посредник, осуществлявший королевский надзор, утвердилась в Новом Свете. Из всех епископов самым значительным считался Турибио, архиепископ Лимы в 1580–1606 годах, известный как «апостол Перу». В 1583 году он провел совет, который принял законы, защищавшие свободу индейцев и завезенных в Америку негров. Турибио обучал их, переводил учебники и катехизис на язык кечуа (преобладающий в Перу). Турибио постоянно путешествовал по территориям местных племен. В 1594 году он написал Филиппу II, что крестил уже 50 000 человек. В 1726 году Турибио был канонизирован католической церковью.

Индейцы охотно крестились. Сложность заключалась в том, что они так же легко отрекались от христианской веры. Обычно миссионеры крестили индейцев после непродолжительной подготовки. Странно, что в папской булле, изданной Павлом III в 1537 году, показалось необходимым заявить, что индейцы способны принять крещение.

Прибывший в 1647 году в Конго (Африка) Феликс де Вилер заявлял, что за четыре года они крестили (ранее в Америке. – Ред.) более 600 000 взрослых людей. Между 1524 и 1531 годами францисканцы крестили более миллиона мексиканцев. В письме из Мехико, датированном 27 июня 1529 года, Петр Гентский рассказывает, что осуществлялось 14 000 крещений в день.

В IV и V веках практиковался катехуменат, длительная подготовка к крещению, ее возродили только во время миссионерской деятельности XIX века. Испанские миссионеры предполагали, что новообращенные открыто признаются в своем понимании простейших истин.

Катехизис становился инструкцией для всех, как взрослых, так и детей, но только после крещения, никак не раньше. В 1541 году от индейцев Новой Галисии потребовали, чтобы перед крещением те поверили в единого Бога, создателя неба и земли, человека духовного и телесного, в первородный грех, божественность Христа, небо и ад, добрых и злых ангелов. Чтобы они признали себя подданными папы и императора. После крещения им следовало выучить ответы и публично произносить их в церкви в воскресенье и праздничные дни.

Порядок массового крещения вызвал тот же самый естественный результат, что и массовое обращение в христианство в Северной Европе в начале Средних веков: усиление магии, предрассудков и невежества. В одном городе Кортес оставил строжайшие предписания, чтобы жители поклонялись Христу. Они также должны были заботиться об одной из его лошадей, которая охромела. Жители преданно подчинились его требованиям. Они кормили лошадь фруктами и цветами, пока та не умерла. В их смятенных умах возникло предположение, что лошадь и Бог христиан одно и то же.