Текст книги "Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе XVI-XVII вв."

Козимо Медичи из Флоренции просил папу Пия V разрешить опубликовать полный текст «Декамерона». Он вышел в 1573 году с разрешительными пометками «без всяких ограничений» от папы Григория XIII, председателя высшего суда инквизиции и Генерального инквизитора Флоренции. Привилегии были даны королями Франции и Испании, герцогами Тосканы и Феррары, другими главами государств.

Получилось необычное издание. Отрывки, которые отдавали ересью, были изъяты, как, например, слова о лицемерности благотворительной деятельности или отрывки, где монахи и святые высмеиваются или совершают противозаконные действия. Находя описания священников, цензоры превращали их в мирян. Они оставляли непристойности, но защищали репутацию духовенства.

Не следует преувеличить действие репрессий. Латини отказался поместить свое имя на издании Киприана, потому что цензор настоял на изменениях, которые тот не мог принять. Луис де Леон, читавший лекции в Саламанке и заявивший, что в издании Вульгаты содержится множество ошибок, правда не связанных с верой и моралью, был заключен в тюрьму на пять лет.

Когда его освободили, он начал свою лекцию словами: «Как я говорил в прошлый раз». Эти слова начертали на пьедестале его статуи, они стали прекрасным выражением упорства и порядочности ученых, подвергавшихся угрозам. Католические ученые страдали, но при этом оставались учеными.

Григорий XIII (р. 1502, папа в 1572–1585) возродил тень ренессансного покровительства учености. Он защитил величайшего католического экзегетика того времени Хуана Мальдонадо от врагов-ретроградов, привез его в Рим, чтобы тот работал над новым изданием Септуагинты.

В 1578 году рабочие карьера, находившегося в двух милях от города, обнаружили ход, который привел к исключительному открытию – нашли римские катакомбы, большинство из которых, кроме погребальных комнат под церквами, были забыты и в основном заполнены мусором.

В течение следующих пятидесяти лет зону подземных галерей расчистили, а надписи собрали римские археологи. В 1584 году папа начал выпуск книг на восточных языках, первой книгой стал арабский перевод Евангелия. Он велел, чтобы должное внимание уделили коллекции, помещенной в Ватиканскую библиотеку.

В 1580 году папа опубликовал новый текст Кодекса канонического права. Настоящим торжеством разума и триумфом астрономической науки стала реформа календаря. Папа проконсультировался с учеными, и администрация Сорбонны ответила, что изменение календаря заставит признать, что древняя церковь ошибалась в расчете Пасхи, что, как следствие, ослабит ее авторитет.

В 1582 году папа прекратил действие старого календаря и перевел 5 октября на 15-е число. Календарь приняли почти сразу же в католических странах, получивших, таким образом, более точный календарь. В то же время под влиянием предрассудков протестантские страны продолжали жить по старому календарю[28]28
  После религиозного разделения Германии обе системы датировки существовали бок о бок, вызывая путаницу во время важных встреч и при проведении императорского законодательного суда.


[Закрыть]. Они не переменили свой год согласно декрету папы и искали ошибки у римских математиков.

Заметили, что по Германии во время тех десяти дней, которые убрал папа, пронеслись сильные бури. Новый календарь в дальнейшем приняла протестантская Швейцария в 1700–1701 годах, Англия – в конце 1752 года, Швеция в 1753-м. Среди восточных ортодоксов (православных) первыми приняли календарь болгары – во время Первой мировой войны 1914–1918 годов. В России григорианский календарь был введен в 1917 году. (Григорианский календарь в России был введен большевистским правительством декретом от 26 января 1918 года с 1 февраля (по старому стилю) 1918 г.: вместо 1 февраля старого стиля считалось 14 февраля нового стиля. – Ред.)

Полемика во время Реформации дала толчок для более глубокого изучения истории. Католики могли свободно спорить с протестантами только в сфере исторических исследований, поскольку других точек соприкосновения у них не было.

И Реформация, и Контрреформация опирались на Библию, считая ее непогрешимым авторитетом. Однако общим основанием для споров становилась история церкви, спорили, действительно ли за всю свою историю церковь оставалась непогрешимой. Или действия протестантов или определения собора в Триенте могли встретить поддержку в истории христианства.

Каждая сторона обращалась к истории ради поддержки своей интерпретации, и при этом обнаруживались поразительные сближения. Между 1559 и 1574 годами лютеранин Иллирийский Флациус вместе с сотрудниками опубликовали магдебургские «Центурии», первый серьезный и научный обзор истории церкви, тщательно прослеживающий медленное изменение церкви от времен Нового Завета к Средним векам.

Действия Флациуса не могли пройти незамеченными, ему следовало ответить, причем сделали это лучшие ученые. В 1568 году основатель оратория Филипп Нери поручил это сделать своему ораторианцу Чезаре Баронию, и тот публиковал свои «Анналы» в двенадцати томах ин-фолио с 1588 по 1607 год, до своей смерти.

«Анналы» оказались такими же предвзятыми, как и «Столетия», такими же неточными, хотя и по-своему. И все же они стали обязательными для поздних ученых, потому что Баронио, в отличие от Флациуса, использовал архивы и рукописи библиотеки Ватикана, где работал библиотекарем с 1597 года.

Предполагалось, что на основании документов, еще не признанных фальшивыми, «Анналы» покажут, что обычаи и обрядовая практика, о которых пишет Флациус, ошибочны и противоречат истине, выявленной с ранних времен христианской церкви. Он удовлетворял и заверял общественность, озабоченную тем, что современный исторический критицизм заставил сомневаться в свидетельствах древних мифов и сохранил общественное представление об Античности в романтической дымке.

Однако изучение истории, носившее частный характер, должно было рано или поздно расширить рамки в поимках истинности и беспристрастности. Уже в начале первой половины XVII века французские католические ученые начинали заниматься теми научными изысканиями, которые в конце века сделали французских бенедиктинцев святого Мора первыми, кто удостоился современного звания критических историков.

В 1606 году бельгийский иезуит Герберт Росвейде получил освобождение от преподавания и смог полностью посвятить себя науке. В поддержку религиозных идей Контрреформации Герберт Росвейде запланировал огромное собрание житий святых, тексты которых следовало отредактировать и опубликовать в соответствии с критическими стандартами современной исторической науки.

Другой его целью была защита Барония от протестантских критиков, но Росвейде умер в 1629 году, когда работа только началась. Но даже в том, что было сделано, он никогда не нарушал правило, что главным предметом исторической науки является опровержение протестантов.

В своих достижениях и критическом мастерстве Росвейде далеко превзошел Барония. Его обширный замысел продолжил другой иезуит, Джон Ван Болланд (ум. 1665), обследовавший библиотеки монастырей. Он основал удивительное общество болландистов, принявших его имя и продолжавших делать вклад в общество своей эрудицией.

Весьма значительным достижением новой исторической мысли стали споры с другим иезуитом, кардиналом Роберто Беллармини (ум. 1621). Его «Диспуты против еретиков нашего времени» в трех огромных томах (1586–1593) оказались самой систематической и неоспоримой защитой Контрреформации против Реформации.

Папа Григорий XIII помог основать в Риме специальную кафедру, на которой обучали молодых немецких или английских священников, и Беллармини стал ее первым профессором. Он превратил достижения исторической мысли своего времени в строгую магистерскую систему, намного превосходившую находчивость Экка.

Беллармини опасался не отсутствия аргументов, он не представлял, как разрешить проблему (с помощью поворотов фразы или правдоподобными обращениями), не задевая личности. Все же в большинстве предметов спора Беллармини оставался таким же непримиримым, как положено настоящему воину.

Библейский канон, основанный на Вульгате (латинском переводе Библии IV века), непогрешимость толкования церковью Священного Писания, авторитет традиции, учения о пресуществлении и евхаристической жертве во время причастия, безошибочность папских декретов – весь комплекс определений частично сформировался в Триенте.

Протестанты верили, что этот канон не защищен, тогда нашли защитника, который расположил «ошибки еретиков» лицом к лицу с учением «католических богословов». И затем стали пытаться доказать с помощью истории и здравого смысла, что еретики не обладают никакой репутацией. Протестанты не могли не презирать Беллармини и выдвинули против его свою тяжелую артиллерию.

В ту же самую эпоху, когда английская Реформация приобрела интеллектуальное самосознание в трудах Ричарда Хукера, Контрреформация обрела потерянную уверенность и глубину в трудах Беллармини.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОНТРРЕФОРМАЦИЯ

Название «Контрреформация» применяется не только для обозначения движения, направленного на католические реформы, но и в отношении движения в сторону политического возрождения влияния католицизма в Европе, породившего в конце XVI века и позже волну опасений, что ему удастся сокрушить протестантские государства и насильственно снова ввести католицизм.

Началом стало заключение мирного договора между Францией и Испанией в 1559 году в Като-Камбрези, вскоре после которого произошла вспышка религиозной и гражданской войны во Франции. К тому времени Франция потеряла свое влияние в европейской политике.

В не набравших еще силу лютеранских государствах протестантов спасало от подавления существование католической Франции и ее политические потребности.

В конце 1551 года папа Юлий III выступил с призывом к войне против Франции, заключившей союзы с протестантами и турками. С 1562 по 1598 год Франция находилась во власти быстро распространявшейся анархии, начав восстановление только после 1598 года. Лишь к 1629 году французская армия вновь смогла решительно влиять на европейскую политику, восстановив таким образом равновесие сил протестантов и их противников.

Политическую Контрреформацию следует датировать периодом с 1562 по 1629 год, и она связывается с ослаблением расколотой по религиозному признаку Франции. Контрреформация определялась внешней политикой и влиянием Габсбургов, правивших в Испании, Австрии и Италии.

Приход протестантизма разделил общество во Франции, Германии, Швейцарии, Ирландии. Католические короли осознавали, или, по крайней мере, им так казалось, что протестантизм и народные движения взаимосвязаны, однако их политический авторитет зависел от союза Католической церкви и государства, а также от подавления ереси.

Во время первой половины XVI века вдохновленная папой Пием V и его преемниками лига католических королей начала принимать вид политического союза, руководствуясь целью защиты церкви и, возможно, намереваясь сокрушить протестантизм. Самым влиятельным и, вероятно, самым католическим из этих королей оказался Филипп II Испанский.

Набожный, непреклонный, аскетический, проводивший длительные часы перед статуями святых, живший в своем Эскориале как в монастыре, а вовсе не как во дворце, он правил церковью Испании так же тиранически, как Генрих VIII правил церковью Англии. Филипп II отождествлял ересь с предательством существующей власти. Обогащенный золотом Перу, испанский король управлял Испанией и Нидерландами, Южной Италией и Сицилией, Сардинией, Миланом, испанскими колониями в Америке, а после 1580 года Португалией и всеми португальскими колониями в Индии (а также в Америке, Африке, Ост-Индии, в Китае (Макао) и др. – Ред.).

В 1599 году, через год после смерти Филиппа II, Томмазо Кампанелла опубликовал нелепую книгу De Monarchia Hispanica («Испанская монархия»), чтобы доказать или предсказать, что Испании суждено стать преемником Священной Римской империи. Автор полагал, что в конце концов она объединит Францию, Испанию и Италию в могущественную силу, которая принудит протестантов подчиниться.

Мечта вовсе не оказалась фантазией. Победа в одной из трех кампаний смогла бы приблизить успех. Если бы Непобедимая армада разбила английский флот, или если бы Альба окончательно справился с сопротивлением в Голландии или католическая лига расправилась с Генрихом Наваррским, то протестанты оказались бы в опасности.

И эта мечта не была лишь фантазией академиков. Думая, что он сможет покорить турок с помощью своих галер, вернуть Иерусалим и уничтожить протестантов благодаря союзу католических правителей, папа Сикст V (1585–1590) создал недостаточно подкрепленные союзы.

Подобно своим средневековым предшественникам, он отлучил Генриха Наваррского и говорил о том, чтобы послать папскую армию помочь испанцам во Франции в борьбе с гугенотами. Оставалась проблемой поддержка папой поляков в их борьбе против русских (после Ливонской войны 1558–1583 годов польский король Стефан Баторий, который не смог в конце войны взять героически оборонявшийся Псков и был вынужден подписать в 1582 году мирный договор с Россией, готовил новую интервенцию, но в 1586 году умер. – Ред.), надежда на реставрацию католицизма на Балтийском побережье. Появился план вторжения в Алжир через Италию.

Оказалось легко представить, что все войны против некатолических стран, какими бы мотивами ни руководствовались, такие как крестовые походы, или завоевания конкистадоров в Америке, служат, как верили испанские солдаты, Господу и королю Испании. На брюссельском портрете Антонио Моро герцог Альба изображен с крестом на груди, надетым поверх доспехов. Рядом с ним – скачущий с пистолетами в кобурах архиепископ Кельна, сторонник Альбы в 1572 году.

В Германии эти планы почти осуществились.

В 1562 году все выглядело так, будто крупные католические государства Южной Германии, прежде всего Бавария и Австрия, в основном остававшиеся в стороне, могли последовать за Северной Германией и стать протестантскими. Многие австрийские священники и монастыри уже проводили причастие обоих видов. Некоторые видоизменили литургию, не произносили молебнов по умершим, рассматривали своих любовниц как законных жен.

Возможно, две трети населения Австрии уже симпатизировали протестантам, спокойно относясь к тому, что один священник мог служить в четырех приходах, что когда-то воспринималось как абсурдное излишество духовенства.

В Баварии в 1563 году состоялся синод в Ингольштадте, намеревавшийся обсудить предложение о легализации Аугсбургского исповедания. Хотя предложение и отвергли, собрание одобрило дар потира мирянам, легализовало браки священников и использование немецкого языка при крещении.

В землях Южной Германии все еще доминировали старые заблуждения, на севере же страны власть Реформации означала дальнейшее ослабление церковной дисциплины. Реформа коррумпированных и секуляризированных каноников и монастырей давно назрела, и теперь слово «реформа» ассоциировалось с ересью и народными волнениями.

В данных обстоятельствах консервативное сопротивление протестантизму слилось с сопротивлением любым, даже полезным, реформам или переменам. «Мне известна одна кафедральная церковь, – писал Иоганн Экк кардиналу Контарини в 1540 году, – где только трое из пятидесяти четырех каноников являются священниками». Экк также обнаружил собор, где ни епископ, ни декан не были посвящены в духовный сан.

Когда духовенству разрешили жениться, неженатые священники, давно привыкшие содержать любовниц, связали себя узами брака, легализовав своих женщин как жен, превратив детей в законных и уважаемых наследников.

Несколько известных немецких епископов в 1561 году доказывали, что единственным решением немецкой проблемы оставалось разрешение священникам жениться – на определенных условиях. Герцог Альбрехт V Баварский информировал собор Триента, что он едва ли способен удержать Баварию в качестве союзника Святого Престола, если не разрешат причастие вином и церковные браки.

В апреле 1564 года папа Пий IV направил послание многим немецким католическим епископам, санкционировав право на двойное причастие мирянам, которые хотели его получить. При данных условиях протестанты продолжали двигаться вперед.

Между 1565 и 1585 годами наблюдаются изменения в морали. Протестанты стали менее уверенными в себе, католики, напротив, обрели уверенность. Крушение протестантских надежд отчасти обусловлено новой и жесткой католической политикой, проводимой такими правителями, как Альбрехт Баварский.

Однако, скорее всего, пессимизм протестантов вытекал из признания, что Реформация, в истинности и необходимости которой не сомневались, не преуспела после первой вспышки энтузиазма, как этого ожидали. «Мы вообразили, что для нас наступил золотой век», – заявлял кальвинистский пастор Скалтет, когда посетил Виттенберг в 1591 году. «Враг, – вторил ему пастор Бокен из Хайдельберга в 1576 году, – наконец организовался, собрал новую армию и укрепился в своей твердыне».

Отчасти разочарование объяснялось разделением внутри протестантизма. Самыми богатыми государствами протестантской Германии считались лютеранские, и все же в эти годы реформаторская политика и наука, которых некоторые лютеране боялись не меньше Рима, в Германии уже дали трещину. Университет в Виттенберге угасал, в то время как иезуитский университет в Ингольштадте набирал силу.

Другой причиной разочарований среди всех реформаторов стала неизбежная реакция после того, как волна реформ проявилась в первый раз. Характер и рассудок людей непредсказуемо сопротивляются всем попыткам их реформировать. Даже в епитимии мужчины и женщины часто цепляются за суеверия, дурные обычаи и развратную мораль.

Контрреформация искала того же, что могли дать Триент и новые порядки. Выдающийся деятель и страстный пропагандист протестантизма конца века Вольф Дитрих фон Райтенау, архиепископ Зальцбурга 1587–1613 годов, известный своей дорого стоившей ему наложницей, имел трех сыновей и семь дочерей (выживших; всего же Саломея Альт, дочь зальцбургского горожанина, родила архиепископу 15 детей. – Ред.).

Однако, несмотря на множественные исключения, католические реформаторы упорно повсюду утверждались, ибо больше не существовало зияющих противоречий между «реформированными» и «нереформированными». Те католики, кто придерживались мнения, что реформа является единственным способом противостоять Реформации, со временем оказались правы.

Изменение расстановки сил прекрасно иллюстрируют примеры из Граца, Кельна и Польши.

Грац

В 1570 году почти все население Граца сделалось протестантами, хотя в городе существовало порядка двадцати католических сообществ. В 1573 году эрцгерцог Карл основал и одарил в Граце иезуитскую коллегию, но по-прежнему разрешал свободу религии и образования протестантам, пообещав им поддержку на синоде в Брюкке в 1578 году. Однако при своем дворе он пользовался услугами только католических поваров и делал все для того, чтобы продвигать на высшие должности итальянцев и баварцев.

В 1581 году евангелистских пасторов изгнали из города, заменив священниками, а горожанам запретили посещать городскую школу, тогда протестантскую. В 1585–1586 годах иезуитская коллегия возвысилась до университета, задачей которого было учреждение чистоты католической веры и уничтожение ереси. Тогда эрцгерцог почувствовал себя достаточно сильным, чтобы разрешить горожанам лишь католицизм. Он умер в 1590 году, добившись от своего преемника, которому было только двенадцать, клятвы в соблюдении интересов католической веры.

Однако протестантское меньшинство продолжало процветать. Некоторые полагают, что во время Пасхи 1596 года юный герцог оставался единственным жителем Граца, получившим евхаристию в соответствии с католической верой. Однако когда Фердинанд достиг совершеннолетия, течение снова повернулось вспять.

Сообщают, что ему принадлежат слова: «Я скорее стану править разоренной страной, чем страной проклятой». В 1598 году он изгнал из Граца всех протестантских пасторов и школьных учителей. В 1599 году закрыл все протестантские церкви и соборы, а возникшее сопротивление подавили декретом. В 1628 году Фердинанд принудил 800 протестантов, принадлежавших к знати, покинуть страну.

Кельн

В политическом отношении Аугсбургский мирный договор оказался результативным. С 1555 по 1605 год обе стороны апеллировали к нему как к основному германскому закону о религиозном разделении. Мудрые правители с обеих сторон не допускали никаких лазеек, даже если брешь способствовала им самим, понимая, что иначе Германия превратится в страну раздоров. Конечно, не следует думать, что немецкие крестьяне всегда оказывались свободными от опустошений и присутствия войск, участвовавших в кампаниях во время этих лет «мира». Однако походы всегда отличались ограниченным характером и соответствовали древним немецким обычаям.

Тем не менее Аугсбургский мирный договор имел два основных недостатка: в нем не обеспечивался статус кальвинистов и статус церковных территорий. Хотя он являлся договором между католиками и лютеранами, в нем не упоминались ни цвинглианцы, ни кальвинисты, к которым лютеране так же, как и католики, не питали неприязни. Следовательно, у кальвинистских княжеств и городов не имелось никаких легальных прав, определяющих их присутствие в Германии.

Ситуация выглядела абсурдной, ибо в Германии существовали и цвинглианские и кальвинистские княжества и города, обладавшие сильной властью. Однако теоретически они не обладали никаким статусом при королевских дворах, и лютеране, остававшиеся лояльными по отношению к Аугсбургскому мирному договору, часто примыкали к императору, католические же территории выступали против них.

Вторым недостатком договора стало отсутствие эффективного законодательного обеспечения на тот случай, если приятель-епископ повернет против протестантов. Католикам удалось добавить в него пункт о мирном урегулировании, известный как «Духовная оговорка», однако протестанты ее так и не признали.

В «Духовной оговорке» заявлялось, что тот прелат, который станет протестантом, должен соответственно оставить свой приход, а на его место избирался католик. Таким образом, за католиками гарантировалось сохранение всех духовных владений, существовавших на 1552 год. Церковные земли, секуляризированные ранее, оставались под властью лютеранских правителей.

Пункт, с которым соглашалась только одна из сторон, становился лишь источником раздоров. Его действенность зависела от того, кто имеет на месте больше влияния. Со свойственной ему обходительностью император Фердинанд I не смог уберечь такие огромные приходы, как магдебургский и хальберштадтский, от превращения в протестантские территории.

За одиннадцать лет до мирного договора Герман фон Вид, архиепископ Кельна, стал протестантом и попытался сохранить за собой территорию епископства, превратив ее в собственное княжество. Однако армия императора Карла V сместила фон Вида, и его намерения не осуществились. Во всяком случае, если ставший протестантом епископ оказывался курфюрстом и получал большинство в выборном органе, то в соответствии с каноническим законом мог быть избран на пост императора Священной Римской империи.

В 1582 году тогдашний архиепископ Кельна Гебхард Трухзес захотел жениться на монахине, ставшей протестанткой, и превратить свою территорию в светскую. Его противник, католик герцог Эрнест Баварский, вовсе не был реформированным, но уже являлся епископом трех других приходов, пьяницей и владельцем наложницы.

К ужасу протестантов, католики сослались на «Духовную оговорку», и лютеране лишились их поддержки, частично потому, что опасались, что Трухзес подружится с кальвинистами. Затем испанские и баварские войска выдворили его с престола, и баварский герцог стал преемником Трухзеса.

Существование княжеств-епископств, где епископ оказывался временным сюзереном, как и «Духовная оговорка», способствовало делу Контрреформации, как только общая католическая власть оказывалась достаточно мощной, чтобы обеспечить таких епископов политической поддержкой. Великие католические епископы управляли территориями, где население в основном оставалось протестантским.

Поскольку равновесие власти в Германии зависело от севера страны, протестанты оставались неуязвимыми и их число росло. Признаком меняющегося равновесия стало укрепление епископов. В 1595 году епископ Бамберга распорядился, что верующие должны согласиться с мессой или подвергнуться изгнанию, и, хотя вердикту противостояла знать, кафедральный собор и соседние крупные землевладельцы его одобрили и провели в жизнь.

В 1596 году Теодор фон Фюрстенберг, епископ Падерборна, заключил под стражу всех священников своего прихода, допускавших причастие обоих типов. Затем ему пришлось столкнуться со знатью, начавшей выводить свой скот и лошадей, и городом, который избрал демагогию, которых следовало подавить. Продолжая распоряжаться, епископ щедро одарил коллегию иезуитов и опубликовал вердикт, предписывавший мессу или изгнание.

Существование католицизма в Рейнланде, который согласно географическому расположению, как ожидалось, должен был стать полностью протестантским, обязано испанской армии в Нидерландах и частично успеху Контрреформации, сумевшей удержать и использовать крупных князей-епископов. Несмотря на законодательную неопределенность, «Духовная оговорка» сделала свое дело.

Польша

Изменения в Польше начались после того, как в 1575 году избрали королем Стефана Батория (1575–1586). Во время своего правления он защищал как католиков, так и протестантов, отличаясь умеренными взглядами. Однако благодаря распространению влияния римского престола по всей Восточной Европе к концу его правления в Польше было 360 иезуитов.

Его преемник Сигизмунд III (1587–1632) оказался ревностным католиком. Успешное введение григорианского календаря, ставшего одним из доказательств прогресса Контрреформации, сопровождалось принятием декретов Триентского собора. Пользуясь ими, католическая знать изгнала протестантов из своих поместий. Католические суды руководили восстановлением приходских церквей. Даже в городах, где население оставалось протестантским, лютеранскую службу принуждали проводить в городской ратуше.

Почти все высшее образование находилось в руках иезуитов. В 1607–1608 годах протестантские землевладельцы-магнаты оказались достаточно неосторожными, чтобы присоединиться к восстанию недовольных, включая некоторых католиков и некоторых православных. Подавление восстания означало окончательную победу Римско-католической церкви в Польше.

Никакие смешанные браки легально не признавались, пока их не освящал приходский священник, приходские же священники чаще всего отказывались. В начале 1598 года папский нунций заявил: «Совсем недавно можно было опасаться, что ересь полностью подавит католицизм в Польше. Теперь католицизм доводит ересь до конца».

Иезуиты

Политический католицизм стал более агрессивным и самоуверенным. Вместе с тем нельзя не отметить снижение международной репутации иезуитов. Со временем они приобрели дурную славу. После проявленного ими героизма в Индии и Америке многим казалось удивительным, что в Европе орден приобрел дурную репутацию.

В ордене, число членов которого столь стремительно росло, неизбежно оказывались недостойные люди, хотя их количество вряд ли было больше, чем в любом другом ордене. С другой стороны, такие, как Франциск Хавьер, прибавили блеск имени «христианин».

Иезуиты сразу стали известны своей строгостью, их первоначальная непопулярность обернулась почетной дурной славой истинных пуритан.

Само понятие «иезуит» впервые употребили в Германии, где оно стало синонимом строгости аналогично методистам в Англии времени правления Георга III (1760–1820) и Георга IV (1820–1830). В Оксфордском английском словаре, датируемом 1640 годом, указывается первое употребление слова «иезуит», означающее «предательский».

«Молодые женщины, – писал Герман Вейнсберг из Кельна, – добропорядочные иезуитки, каждое утро отправляются в церковь и соблюдают посты». Если говорят, что «то-то слишком много для иезуита», то это означает, что он ведет слишком строгую для мирянина жизнь».

Однако внутри церкви старое соперничество орденов приобрело новый оттенок. Францисканцы и доминиканцы неодобрительно смотрели на это новое образование, которое заявляло, что является религиозным орденом, однако жило в миру и наделялось исключительными привилегиями. Когда с иезуитами встречались в Испании, Японии, Индии, папской курии в Риме, то различные методики и атмосфера вызывали постоянное непонимание и противоречия.

В 1577 году эксцентричный доминиканец заявил, что он крестится, когда встречается с иезуитом. Францисканец из Ингольштадта в 1583 году называл тамошних иезуитов «напастью монахов». Полагали, что в 1605 году Беллармини не избрали папой только потому, что побоялись избрать иезуита.

Как ведущие пропагандисты веры, иезуиты считали своей главной политической угрозой протестантов, с которыми противодействовали лицом к лицу. Англия времен королевы Елизаветы, смертельно боявшаяся католического заговора при содействии испанцев, связала иезуитов с иностранными попытками распространить измену. В отношении Эдмунда Кампиона английский суд ошибался, но в связи с Робертом Парсоном он был прав.

Как известно, члены этого религиозного ордена стали негласными советниками для нескольких католических правителей. Одни помогали Католической лиге и ее кампании во Франции. Другие давали советы императору Германии и герцогу Баварскому.

Иезуитский генерал Канисий пытался удержать иезуитов в стороне от дворов и дворцов, опубликовав предписание, направленное против вовлечения иезуитов в немецкие государственные дела. Однако их невозможно было проигнорировать. Так росла репутация ордена.

На улицах Аугсбурга в 1582 году маленькие мальчики бежали за группой иезуитов, выкрикивая «Иисусвидер (Антиисус)!». В некоторых частях Германии в то же время их упоминали как «черных всадников папы». В 1593 году во Франкфурте опубликовали книгу «История общества Иисуса», написанную Элиасом Хазеемюллером, бывшим членом ордена, ставшим его злейшим врагом, в которой были впервые собраны подобные рассказы. Позже они разрослись в непомерном количестве.

В них рассказывалось о том, что иезуиты опьяняли людей движением, которое они представляли как «духовные упражнения». Они умели насыщать ядами кастрюли и солонки. Они составили сказочное состояние в Парагвае и на торговле с Японией. Они учили, что любая ложь возможна, если она служит целям церкви. Комиссия исследовала миф о золоте и его выделении из руды в 1640-м и затем в 1657 году, доказав несостоятельность этого сообщения.