Текст книги "Любовь самых ярких и эпатажных женщин в истории"

Присяжным нечего было думать. Все было решено еще 13 июля. И казнь назначили привести в исполнение, не откладывая в долгий ящик, в тот же вечер. Шарлотта лишь поблагодарила адвоката за его слова.

^{Карикатура Джеймса Гилрея, изображающая Шарлотту перед лицом революционного трибунала.}

В тюрьме она отказалась от последней исповеди конституционному священнику, а того священника, который присягал только Господу Богу, ей не предоставили. Шарлотту переодели в красную рубаху без воротника, в которых укладывали на гильотину всех, к ней приговоренных. В шестом часу вечера ее уже везли в телеге с высокими бортами на площадь Революции.

Толпа санкюлотов плевала в нее и осыпала бранью. В этот момент разразилась скоротечная, как жизнь террористки, гроза. И в раскате грома она, наверное, не расслышала одинокий крик:

– Шарлотта, я люблю тебя!

Это кричал полубезумный Адам Люкс. Тогда, когда судьбу никто уже не в силах был остановить, в бедную Шарлотту второй раз влюбился мужчина. Но она этого не узнала. На следующий день он напечатал статью в одной парижской газете, где предложил поставить Шарлотте Корде памятник с надписью «Более великая, чем Брут». С беднягой Брутом в эти дни сравнивали и Шарлотту, и Марата. Что сближало эти противоположности.

Повозка долго пробиралась сквозь толпу к месту казни, и, когда добралась, гроза закончилась и выглянуло солнце. Гражданин Сансон галантно подал девушке руку, чтобы она поднялась на эшафот. Гражданин Сансон лично знал почти всех знаменитостей своего времени, и настала пора познакомиться с ним и Шарлотте Корде. Он был, пожалуй, самым выдающимся героем революции, потому что в определенный момент был выше всех – на эшафоте. Он укладывал их на специальное деревянное ложе. Помощники связывали им руки и ноги. Сансон подвигал ложе вперед, сжимал шею специальными колодками. А потом отпускал поднятое на двухметровую высоту тяжелое косое стальное лезвие. Оно падало по ровным желобкам, за секунду отсекая жертве голову, которая валилась в корзину. Головы самых выдающихся преступников поднимали за волосы и демонстрировали публике.

Сансон предложил Шарлотте завязать глаза, чтобы та не видела страшной, побуревшей от крови гильотины.

– Оставьте, я имею право быть любопытной: я ее никогда не видела.

Это были последние слова Шарлотты Корде. Через пару минут Сансон уже демонстрировал публике ее голову…

Поступок Шарлотты Корде, конечно, можно классифицировать и как политический индивидуальный террористический акт. Но ее трудно сравнить с настоящими террористами. Пусть даже стиль их лозунгов и призывов Шарлотты схож. В ее случае уж больно несимпатична фигура Марата и очень трогательна ее фигура, наивной и по-своему влюбленной жертвы истории.

Марыся Лончиньская / Мария Валевская
^{(1786–1817)}

• ее родина – Польша, но там она прожила недолго, уехав в Париж, а после реставрации Бурбонов бежала в Бельгию

• блондинка, глаза голубые, кожа необычайной белизны, не очень высокая, но стройная и с изумительной фигурой

• неофициальная «польская супруга» великого Наполеона

• возлюбленная и жена генерала Филиппа Антуана д’Орнано

• от трех мужей родила троих сыновей: Антония Базыля Рудольфа от первого мужа, Александра Жозефа Флориана от Бонапарта и Рудольфа Огюста от д’Орнано

• лишь благодаря ей Наполеон вернул независимость Польше, впрочем, ненадолго

• умерла в Париже, похоронена в Польше

Глава 9
Красавица и корсиканское чудовище

^{Первой любовью Марыси стал русский офицер, но любовь к родине оказалась сильнее.}

В истории европейской дипломатии существует довольно давняя традиция дружественных отношений двух неграничащих между собой стран – Польши и Франции. Этому можно найти много причин, но вряд ли серьезный историк дипломатии отнесет к ним деяния одной женщины.

Об этой женщине много говорили при жизни. Писали мемуары и романы, открывали и фальсифицировали факты ее биографии. Снимали фильмы, называли ее именем косметические средства. Причем как в Польше, так и во Франции. Она сделалась любимицей обоих народов. Потому что действительно стала причиной того, что, после исчезновения с географической карты Польши в 1795 году, через несколько лет она вновь там появилась, хоть и ненадолго. Имя этой женщины – Мария Валевская.

Родилась она 7 декабря 1786 года в небольшом польском местечке Керзоня близ Ловича. Отец Марыси, шляхтич старинного рода, рано умер, оставив ее мать, пани Эву, с целой оравой детишек на руках. Трое мальчиков и четверо девочек. Жила семья, однако, безбедно. У них было огромное имение со множеством слуг, крепостные. Девочек, по навеки заведенному порядку, следовало поскорее и повыгоднее выдать замуж. Чаровница, соблазнительница великого Наполеона, считавшего себя выше многих правил и законов, в том числе и религиозных, вышла из благонравной католической семьи.

Пока же сестер учили французскому и немецкому языкам, музыке и танцам – как и полагалось в высшем обществе. Музыку девицам Лончиньским преподавал Николай Шопен, будущий отец великого музыканта Фредерика Шопена. Когда Марысе исполнилось пятнадцать лет, ее отправили в монастырь – для дальнейшего образования и укрепления благонравия.

В монастыре Мария Лончиньская впервые осознала сопричастность к судьбе своей родины. Молодых воспитанниц, как и очень многих поляков, волновала судьба Польши. Ведь ее как государства уже не существовало – она была поделена между Россией, Пруссией и Австрией. Восстание Тадеуша Костюшко – последняя надежда на сохранение суверенитета – было подавлено. Однако с началом наполеоновских войн у поляков зародилась надежда на возрождение государственности – ведь Наполеон громил Австрию и Пруссию. Быть бонапартистом в польских землях стало модно, сделалась бонапартистской и юная Лончиньская. Знала бы она, как далеко заведет ее это убеждение…

Марыся прожила в монастыре всего год. Стоило ей вернуться в родной дом, как, несмотря на юный возраст – ей было всего шестнадцать лет, – на ее руку и сердце нашлось немало претендентов.

Мария была просто красавицей, и вскоре ее сердце открылось любви. Едва она оказалась в Ловиче, ее воображение пленил один юноша. Он был богат и красив, у него было все, чтобы понравиться молодой невинной девице. И лишь один недостаток. Он оказался русским, офицером и сыном генерала, рассекшего натрое родину гордой полячки. Это было единственное и основное препятствие для сердца, готового дарить любовь и наслаждаться.

Вдобавок к красоте, Лончиньской достался живой темперамент, с которым неспешная провинциальная жизнь показалась ей удручающе скучной. Ее ровесницы быстро мирились с обычным итогом девичьих мечтаний. Тайные свидания и соловьиные вечера – это хорошо, но нужно выходить замуж. И не за красавца-гусара, а за того, кто годится тебе в отцы, если не в деды.

Марыся попыталась с этим бороться. Хотела даже отправиться в Париж, где жила ее подруга Эльжбета Соболевская – внебрачная дочь последнего польского короля Станислава-Августа Понятовского – и всеобщий кумир Наполеон. Но мать и брат распорядились ее судьбой по своему усмотрению. Появился достойный, по их мнению, претендент на ручку красавицы Марыси. Богатый аристократ из соседнего имения Валевицы, камергер граф Анастазий Колонна-Валевский. Большая семья Лончиньских к тому времени уже испытывала материальные затруднения, и лучшую партию для старшей дочери трудно было сыскать. Хотя жених был вчетверо старше своей невесты, богатство и титулы сделали свое дело. Осенью 1804 года Мария Лончиньская стала Валевской. В начале зимы того же года Первый консул Франции Бонапарт стал императором Наполеоном I. 13 июня 1805 года в семье Валевских родился сын Антоний Базыль Рудольф.

Эта была спокойная и достойная жизнь в богатом имении. Великолепный дворец, большой парк с копиями античных статуй и редкими породами деревьев. И бесконечная скука. Муж по большей части сибаритствовал, мало обращая внимания на супругу и все остальное. Валевский был достаточно тучен, и любимым его занятием летом было полеживать на веранде, потягивать холодное пиво, пока слуги обмахивали его опахалами.

В материнских хлопотах Мария прожила год, затем другой. А потом постепенно начала выезжать в свет, разумеется, без мужа, в сопровождении новых родственниц. Сначала в соседние имения, потом в Варшаву. И чувства снова обострились. Возрасло внимание не только к окружающим ее молодым людям, но и политическим событиям.

^{Осенью 1804 года Мария стала графиней Валевской. Муж был вчетверо старше ее.}

Осенью 1806 года Франция начала войну с очередной образовавшейся против нее европейской коалицией – Швецией, Англией, Россией и Пруссией. Последнюю Наполеон просто растерзал. Блистательно, в течение нескольких месяцев. Уже в октябре он занял Берлин. В декабре разгромил противников под Пултуском. А это уже рядом с Варшавой. Польша была в восторге от того, что пруссаков побили. Уже давно тысячи польских добровольцев сражались во французских войсках. И сейчас Наполеона встречали как освободителя. Патриотически настроенная шляхта возлагала огромные надежды на восстановление Польши при помощи французского императора. Прошло чуть больше десяти лет со времени полной потери независимости, и тут выдался такой случай! Конечно, Наполеон не был бескорыстным освободителем. Герцогство Варшавское, возникшее по его воле, стало французской полуколонией, проходной пешкой в исторической шахматной игре.

Истинная любовь сказывается в несчастье. Как огонек, она тем ярче светит, чем темнее ночная мгла.

Леонардо да Винчи

Мария Валевская услышала, что Наполеон после сражения у Пултуска возвращается в Варшаву по дороге, проходящей неподалеку от Валевиц. Она захотела во чтобы то ни стало увидеть этого великого человека. 1 января 1807 года Мария вместе с подругой тайно взяла двуколку мужа и добралась до Блони, где должен был проезжать император.

Молодая камергерша со спутницей оказались не единственными желающими увидеть кумира. Огромная толпа, заметив императорскую карету, с восторженными криками бросилась к ней. Несмотря на разгар зимы, дорогу засыпали цветами. Бедные женщины были сметены толпой. Сопровождавший Наполеона генерал Дюрок вышел из кареты и сразу углядел двух дам, зажатых среди простолюдинов. Могучего сложения француз врезался в людскую давку и вскоре сумел подвести обеих женщин к императору. А тот, машинально отвечая на приветствия поляков, уже с любопытством разглядывал прекрасную незнакомку.

– Сир, посмотрите какая отвага! – сказал Дюрок. – Чтобы увидеть вас, эти дамы рисковали быть раздавленными толпой.

Наполеон уже снял треуголку, но ничего галантного придумать не успел. Его опередила Валевская своей горячей тирадой:

– Приветствую вас, тысячекратно благословенный, на нашей земле! Что бы мы ни сделали, ничто не может должным образом выразить наших чувств, которые мы питаем к вашей особе, и нашей радости, которую мы испытываем, видя, как вы вступаете в пределы нашей родины, которая ждет вас, дабы восстать из праха!

Император, любитель и знаток женщин, сразу оценил ту, которую верный генерал выделил из толпы. Он взял один из попавших в карету букетов и подал его Марии со словами:

– Сохраните его, мадам, как свидетельство моих добрых намерений. Надеюсь, что мы увидимся скоро в Варшаве.

Дальнейшие события не заставили себя долго ждать. 7 января 1807 года в Королевском замке Варшавы состоялся бал. Свидетель так описывает первую встречу Наполеона с варшавскими дамами. «Император вошел в зал, как на поле битвы или на плац, быстро и равнодушно; но вскоре лицо его приобрело более сладкое выражение, он улыбнулся, оглядывая эту вереницу цветов с Вислы, и не мог удержаться от громкого возгласа: “О, какое множество прекрасных женщин в Варшаве”!». А смотреть было на что!

В те времена мода скорее раздевала женщин, нежели одевала. В те времена говорили, что «нельзя быть модницей, не имея экипажа». Даже зимой дамы прикрывали свое тело одним лишь батистовым платьем, на ногах у светских прелестниц обычно были легкие туфельки без каблуков, украшенные драгоценными камнями, с ремешками, крепившимися, в античном стиле, на икрах. Обнаженные плечи и шею едва прикрывали муслиновыми шарфами или кашмирскими шалями. Только в самые лютые морозы некоторые позволяли себе укороченные русские шубки. Кстати, это стремление к легкости и простоте одеяний сослужило дурную службу многим красавицам. Частые простуды и как следствие – хронические внутренние болезни. Наша героиня не была исключением из общего правила, и, может быть, поэтому жизнь ее оборвалась чересчур рано.

Вскоре император заметил ту, понравившуюся ему женщину с огромными голубыми глазами, которую чуть не задавила толпа в Валевицах. Валевскую уже окружили своим вниманием генерал Бертран и императорский адъютант Луи де Перигор. Они уже по очереди танцевали с ней, не зная, что переходят дорогу своему начальнику. Тогда Наполеон отправляет адъютанта за сведениями о шестом корпусе, действующем на реке Пассарга. А Бертран и сам понимает, что к чему. Наполеон приглашает Марию на танец.

Камердинер императора Констан оставил воспоминания о знакомстве Наполеона с Марией Валевской. «Мадам В. понравилась императору с первого взгляда. Блондинка, глаза голубые, кожа необычайной белизны. Была она не очень высокая, но стройная и с изумительной фигурой. Император подошел к ней и начал разговор, который она с обаянием и умением поддерживала, из чего можно сделать вывод, что она получила хорошее воспитание. Тень грусти на ее лице придавала ей особую прелесть. Император понял, что она жертва и очень несчастна в браке, это привлекло его еще больше и привело к тому, что он влюбился так пылко, как еще ни в одну женщину раньше».

Камердинер Наполеона был удивлен необычным поведением своего господина на следующий день после первого бала в столице. Тот плохо ел, рассеянно выслушивал доклады, не читал газет… После завтрака он дал поручение одному офицеру отправится с визитом к Валевской, остановившейся в Варшаве в доме мужа, выразить ей свое почтение и передать пожелание императора увидеться. Гордая женщина отвергла недвусмысленное предложение императора. Бонапарт не привык к женскому сопротивлению, и эта игра начала его распалять. Он должен ее получить, но не силой. Потому что влюблен в нее.

Польша была готова предложить победителю пруссаков что угодно. Главный приз – красавица? Да никаких проблем. Вскоре польская знать уже судачила, что особа, которую принимают в свете, пусть и замужняя, уступила так легко и оборонялась столь же слабо, как крепость Ульм. На самом деле все было не так просто. О чем лучше всего говорит письмо императора, где были такие строки:

«…Как же утолить потребность влюбленного сердца, которое хотело бы кинуться к Вашим ногам, но которое сдерживает груз высших соображений, парализующих самые страстные желания. О, если бы Вы захотели!

Только Вы можете устранить препятствия, которые нас разделяют… О прибудьте, прибудьте! Все ваши желания будут исполнены. Ваша родина будет мне дороже, когда Вы сжалитесь над моим бедным сердцем…».

Трудно поверить, что столь страстные, полные просьбы и любовных мук, слова написаны человеком, имеющим безграничную власть!

Где бы император ни появлялся в Варшаве, его встречают восторженные толпы горожан. Польша обожает своего освободителя и старается удовлетворить любое его желание. Освободитель, помимо военных и политических желаний, высказывает еще одно: ему угодно, чтобы молодая замужняя женщина стала его любовницей.

Во Франции, в соответствии с многовековой традицией, фаворитка короля была общепризнанным политическим субъектом. В архаичной Польше это выглядело несколько иначе. Фаворитка монарха была его личной слабостью, стыдливо укрываемой от посторонних глаз, она никак не влияла на политическую жизнь. Валевская понимала это в полной мере. Мало того, что мифический герой, кумир превратился в простого мужчину, одного из многих, добивающихся свидания с нею, судьба уготовила ей еще одно испытание, которое хрупкая женщина преодолеть не смогла.

К Марии являются без предупреждения посланники временного правительства Польши, князья Юзеф Понятовский и Гуго Коллонтай.

^{Наполеон на Аркольском мосту. Картина Жана-Антуана Гро. 1801 г.}

– Графиня, – сказал Понятовский, – на последнем заседании кабинета было решено обратиться к вам с официальным призывом. Кто-то, пользующийся нашим доверием, непременно должен находиться подле его императорского величества… кто-то, чье присутствие доставит ему удовольствие. Таким полномочным представителем, который нам так нужен, должна быть женщина.

– Вы требуете от меня, чтобы я пошла к мужчине?

– К императору, графиня!

– Но и к мужчине!

– Мария, вы должны пойти к этому мужчине! Это не мы, а вся Польша требует от вас! Я взываю к вашему патриотизму!

– Вы не забыли, что у меня есть муж?

– Муж? – гневно оборвал ее Понятовский. – Я знаю все о вашей молодости и причинах вашего неравного брака! Ваша красота и обаяние до такой степени очаровали императора, что он хотел бы, чтобы Вы стали его… скажем… подругой. Разве это так страшно?

– Стало быть, господа, я понимаю вас так, что вы явились вручить мне почетное звание императорской наложницы?

– Ничего подобного, графиня, – продолжил уговоры более галантный Коллонтай. – Мы говорили о должности посланника! Ты боишься за свою репутацию, дитя? Я буду ее стеречь. Вся Польша будет охранять твою репутацию. Твои соотечественники будут видеть только твой патриотизм и отсутствие эгоизма. В их глазах ты будешь не наложницей Наполеона, а спасительницей отчизны.

Новые варшавские власти поставили Валевскую перед откровенной альтернативой – или лечь в постель с Наполеоном, обеспечив этим свободу и счастливое будущее польского народа, или не ложиться. Но тогда от обиженного Наполеона будет трудно ожидать исполнения обещанного. Редкий случай – судьбе страны предстояло решиться в спальне.

Такого давления бедная женщина выдержать не могла. Когда на карту поставлено счастье всего народа, личным счастьем, которого и так нет, можно и пренебречь… А честь? Что ж, если она не нужна в этом циничном мире, ею можно и поступиться. Супружество, долг верности и честь замужней дамы оказались раздавлены башмаками членов временного правительства. Хрупкая, слабая здоровьем, униженная и уставшая от напора со всех сторон, Мария Валевская отдает себя в руки патриотов: «Делайте со мной, что хотите».

Велики силы любви, располагающие любящих к трудным подвигам, перенесению чрезвычайных негаданных опасностей.

Джованни Бокаччо

Несчастную Марысю до ночи держат под замком, чтобы она, не дай Бог, не передумала, не сбежала. В половине десятого кто-то стучит в дверь. Входят слуги, одевают дрожащую женщину в лучшее платье, невесть откуда берутся украшения, достойные императора. Марию увозят. Наполеон, мужчина тридцати семи лет, пребывает в состоянии мальчишеского нетерпения, каждую минуту спрашивая у камердинера, который час. Наконец доложили, что прибыла мадам. Встретивший ее камердинер Констан заметил, что женщина необычно бледна, глаза ее были полны слез. Констан повел ее в комнату императора, где… ничего не случилось.

Эта маленькая хрупкая женщина проделала то, что кажется немыслимым. Побывав у охваченного страстью мужчины, она вернулась, не позволив ему главного. Более того, этот мужчина, привыкший посылать на смерть целые армии, сумел справиться с нахлынувшей на него чувственностью. Но вслед за неудавшимся свиданием последовало страстное, полное надежды письмо Наполеона:

«Мария, сладостная моя Мария! Вам принадлежит моя первая мысль, первое мое желание – увидеть Вас снова. Вы еще придете, правда? Вы обещали мне это… Благоволите принять этот букет… Любите меня, моя милая Мари, и пусть Ваша рука никогда не выпускает букет. Н.»

Пылкий влюбленный посылает Валевской не простой букет. Это золотая брошь с бриллиантами. Получив подарок, она с негодованием бросает его на пол. Молодая женщина решает предотвратить новое насилие над своей честью. Она пытается бежать из Варшавы. Ее останавливают и снова сажают под замок. Под неусыпным контролем, она с трудом доживает до следующего вечера. Снова повторяется вчерашний ритуал. Ее одевают, сажают в карету, снова она перед дверью повелителя мира. Марию встречает хмурый, озабоченный Наполеон. Он обращается к ней подчеркнуто грубо:

– Наконец-то Вы пришли, а я уж и не ожидал Вас увидеть. Объяснитесь, сударыня, почему Вы не надели того, что я Вам подарил?

В ответ – молчание.

– Вот она, настоящая полька! Вы укрепляете меня в мнении, которое было у меня о вашем народе. Вы, поляки, вспыльчивые и легкомысленные. Все делаете спонтанно. Энтузиазм горячий, шумный, минутный, но и тем не умеете управлять. И этот портрет – ваш портрет. Разве не вы примчались в Блонь, как сумасшедшая, чтобы увидеть, как я проезжаю мимо? Вы покорили мое сердце этим взглядом, этими словами, такими страстными… Я искал Вас. А когда Вы, наконец, появились… были как лед. Но знайте, когда я вижу невозможность чего-то, стремлюсь к этому с еще большим рвением и добиваюсь своего!

^{Бонапарт – первый консул. Картина Жана Огюста Доминика Энгра.}

Валевская была потрясена той страстностью, той необузданной энергией, которая клокотала в сердце этого, все более неприятного ей мужчины.

– Я хочу заставить полюбить меня. Я вернул к жизни имя твоей родины. Но знай, имя ее сгниет вместе со всеми надеждами ее сыновей, если ты доведешь меня до крайности, оттолкнешь мое сердце и откажешь мне в своем!

Мария цепенеет, холодеет, теряет сознание и падает на пол… Когда Валевская пришла в себя, все уже закончилось. Только что грубо изнасиловавший ее на полу мужчина сидел рядом с нею и с превеликой нежностью отирал слезы с ее бледных щек. Он еще оставался Героем двух веков, кумиром ее детства, а также – Корсиканским чудовищем. Она яростно его ненавидела, как и всякого насильника. Но, может быть, к последнему определению пора было добавить слово «пока»?

– Можешь быть уверена, – как можно ласковее сказал Наполеон, – что обещание, которое я тебе дал, теперь будет выполнено. Я уже принудил Пруссию выпустить из своих рук часть Польши, которую она присвоила, а время сделает остальное…

А далее, что совсем удивляет новоявленную наложницу, так просто решив судьбу Польши, великий завоеватель переходит к анекдотам, светским сплетням. Император доволен, они расстаются, чтобы вскоре встретиться вновь.

– Моя сладостная Мари достойна быть спартанкой и иметь родину, – пошлепывая ее по щеке, нежно шепчет Наполеон на прощание.

С этого времени любовные отношения между Наполеоном и молодой камергершей стали регулярными. Мария приезжала к нему каждый вечер и каждое утро ее отвозили к себе. Конечно, в закрытой карете, конечно, в шляпке с густой вуалью. Конечно, в тайну этой связи были посвящены немногие. Но в таких случаях обычно действует эффект секрета Полишинеля. Все поляки знали, через что их стране даруется свобода. Конечно, законной супруге императора Жозефине было также известно, какого рода досугу предается ее муж на очередной войне.

Мария не любила своего невысокого, полненького, пылкого и непобедимого любовника. Но начинала понемногу к нему привыкать, становясь госпожой положения. Она открыла в себе неожиданные для себя самой качества. Заталкивая Валевскую в спальню французского императора, польские дипломаты рассчитывали, что она станет лишь передавать им сказанное Наполеоном в интимной обстановке и передавать ему, расслабленному негой, то, что им хотелось бы внушить великому полководцу относительно политики с Польшей. Но вскоре Мария стала совершенно самостоятельной фигурой, стоявшей между Наполеоном и поляками.

В конце января 1807 года боевые действия продолжились. Наполеон собирался в действующую армию. А военный министр польского правительства Юзеф Понятовский затягивал с формированием национального военного корпуса. Мария явилась к Понятовскому расспросить о положении дел. Тот отказался, было, разговаривать. Зачем женщине знать военные, и к тому же секретные дела?

Тогда Валевская повысила голос: понимает ли пан Юзеф, кто он и кто она? И он был вынужден разговаривать с ней, как с польской королевой.

А Наполеон быстрее других понял, что получил не только очаровательную любовницу, но и умную, способную сотрудницу. Перед отбытием в армию он посылает свою фаворитку в Вену. Красавице поручается, не стесняясь в средствах, выяснить расположение высших австрийских кругов к восстановлению Польши и попытаться склонить их к этому. То есть, ни много, ни мало, заняться переделом итогов третьего раздела Речи Посполитой. Предполагала ли когда-нибудь Мария, что ей доведется решать судьбы народов? Разведывательная и пропагандистская миссия Валевской проходит с успехом. Но длится недолго. Наполеон снедаем любовной тоской, что для него оказывается сильнее политики. И пишет ей 9 февраля 1807 года страстное письмо, зовя к себе.

Между прочим, накануне французы едва избежали поражения в сражении с русской армией при Прейсиш-Эйлау. Во время битвы Наполеон оказался почти в самом центре схватки. Свистели ядра, пролетая от него на расстоянии волоса. Погибла половина его адъютантов. Но об этом в письме ни слова. Скрепя сердце, Мария едет выполнять другую, более неприятную для нее миссию.

В начале апреля 1807 года Наполеон перенес свою главную штаб-квартиру в Финкенштейн. Маленький мазурский городок более чем на месяц становится временной столицей могущественной империи. Ежедневно отсюда скачут десятки курьеров с письмами к королям, императорам и министрам. Ежедневно сюда приходят десятки сообщений и донесений. Получивший передышку от войн, Наполеон, играя в карты со своими маршалами, по-прежнему решает мировые проблемы.

Рядом со своими покоями Наполеон приказал приготовить небольшой, уютный, со вкусом обставленный будуар. Где и поселилась Мария Валевская, приехавшая в Финкенштейн через две недели после императора. В будуаре находилось огромное супружеское ложе под балдахином из пурпурного шелка, а в личной спальне Наполеона стояла лишь складная кровать – ложе офицера во время военного похода. Боевые действия не были еще закончены.

Любовь, любовь, когда ты овладеваешь нами, можно сказать: прости, благоразумие!

Жан де Лафонтен

Мария спокойно пережила визит в Валевицы и сцену разрыва со старым мужем. Она начинала привыкать к своему положению вынужденной фаворитки. Роман с императором приобрел черты супружеской респектабельности. Больше всего благовоспитанную католичку беспокоила внешняя сторона ее греховной жизни – а вдруг кто что скажет, а вдруг ее больше никогда не допустят к причастию, и ее род будет когда-нибудь проклят? Наполеон тщательно оберегал тайну пребывания Марии в Финкенштейне. И хотя об этом было известно каждому, все поддерживали игру в приличия.

Спокойная, размеренная жизнь, казалось, нравилась затворнице. Завеса тайны, хоть и полупрозрачная, полностью оградила ее от внешнего мира, обрекая одновременно на близкое, интимное общение, на постоянное присутствие рядом с ней человека гениального, властного, подчас жестокого и в то же время нежного, мужчину в полном расцвете сил.

В этот период Наполеон так описывал свое физическое состояние: «Здоровье мое еще никогда не было таким хорошим… Я стал еще лучшим любовником, чем раньше».

Может быть, эти его таланты изменили-таки ее отношение к нему. Ей шел двадцать второй год, и она, по сути, еще не знала любви. Семидесятилетний супруг вряд ли помог ей познать плотские радости, а духовной близости он и не пытался ей внушить. В Варшаве она пережила шок от совершенного насилия и поначалу ничего, кроме страха и отвращения, к Корсиканскому чудовищу не испытывала. Однако когда условия ее вынудили жить с ним как с супругом, она не смогла долго оставаться холодней. В Финкенштейне она впервые ощутила себя счастливой женщиной. Помимо любви к родине в ее сердце поселилось еще одно чувство. Именно тогда она подарила Наполеону кольцо с надписью: «Если перестанешь меня любить, не забудь, что я люблю тебя».

Для императора вся эта история тоже не была мимолетным романом. Все его биографы подчеркивают, что роман с Валевской был исключительным явлением в любвеобильной жизни неистового корсиканца. Польская фаворитка очаровала его не только прекрасной внешностью, но и пленила выдающимися внутренними качествами.

Наполеона восхищало бескорыстие белокурой красавицы. Он привык к потребительскому отношению со стороны женщин. Жозефина, венценосная супруга, которую он действительно долго любил, отравляла ему жизнь постоянными изменами, неуемной ревностью и отчаянным мотовством. Случайные связи приводили к нему женщин, охотящихся за богатством, придворными должностями для себя или мужей или имеющих далеко идущие планы. Мария была полной противоположностью большинству из них – молодая, красивая, умная, нежная любовница и идеальная подруга жизни, с которой он находил покой после войн и политических бурь.

Очаровательная, она являла тип красоты с картин Грёза. У нее были чудесные глаза, рот, зубы. Улыбка ее была такой свежей, взгляд таким мягким, лицо создавало столь привлекательное целое, что недостатки, которые мешали назвать ее черты классическими, ускользали от внимания.

Из мемуаров Анетки Потоцкой

Всему приходит конец, закончилась и финкенштейнская идиллия. Мария была огорчена и разочарована. С одной стороны, Наполеон покидал ее в связи с началом наступления его армии в Восточной Пруссии. С другой стороны, вопрос о статусе Польши формально все еще оставался нерешенным. Иногда Валевской казалось, что она напрасно пожертвовала честью.

– Я уеду в деревню, чтобы в трауре и молитвах ожидать исполнения обещания, которого мой господин не сдержал, – сказала она на прощание.

Наполеон долго молчал. Никто из мужчин не может себе позволить оставаться только любовником. А уж монарх в особенности. Да и расклад сил на политической карте постоянно менялся. Ему пришлось почти умолять Марию приехать к нему в Париж. Тайно, разумеется. И она, которой было дано право оставаться только любовницей, это ему обещала.

14 июня 1807 года в сражении при Фридланде Наполеон наголову разгромил русскую армию генерала Бенигсена и вышел к Неману, русской границе. 8 июля Наполеон и российский император подписали Тильзитский мир. Среди прочих его статей была и такая, в которой значилось, что Россия и Пруссия (а следом – и Австрия) признавали новое государство – Варшавское герцогство. Поляки могли торжествовать. Свобода, хоть и не в прежних границах, хоть и зависящая от Франции, была восстановлена. И главную роль в этом сыграла маленькая хрупкая женщина – Мария Валевская. После этого она могла вести только частную жизнь. Но не очень-то получилось.