Текст книги "Любовь самых ярких и эпатажных женщин в истории"

Мария переехала в Эдинбург, только не в Холируд, а в другой замок. Утром 9 июня 1566 года, ровно через три месяца после убийства Давида Риччо, салют из пушек в столице возвестил о рождении наследника шотландского и, по всей вероятности, английского престола. Здорового мальчика назвали самым популярным у Стюартов именем Джеймс (Яков). После первого кормления Мария встала, взяла ребенка, как две капли воды похожего на Генри Дарнлея, а вовсе не на смуглого Риччо, передала его отцу и произнесла довольно зловещую фразу:

– Перед Богом свидетельствую, как на Страшном суде, что это твой сын и нет у него другого отца, кроме тебя! И всех присутствующих здесь мужчин и женщин призываю в свидетели, что это в такой мере твое дитя, что я боюсь, как бы ему не пришлось когда-нибудь об этом сожалеть.

Уже через три дня посол Джеймс Мелвилл известил Лондон о рождении будущего короля Шотландии Якова VI и будущего короля Англии Якова I. Королева Елизавета снова была в ярости – женской, бессильной ярости:

– У королевы шотландской родился сын, а я… Я иссохший мертвый сук!

Впрочем, на крестины младенца Елизавета прислала огромную золотую купель. Обряд состоялся лишь 16 декабря 1566 года в замке Стирлинг, где ребенок и остался на попечении мамок и дядек. С тех пор своего сына Мария Стюарт больше не видела.

Вскоре после рождения ребенка королева забросила все государственные дела, за которые так толком и не успела взяться, забросила все планы по укреплению собственной власти. Покончила она и с комедией восстановления добрых отношений с супругом. И погрузилась в свой внутренний мир, где кипели настоящие страсти. Мария влюбилась. В третий – и последний раз. И эта страсть оказалась настолько сильной, что не созидала, а только разрушала. Предметом ее любви стал бравый вояка Джеймс Хепберн, граф Босуэлл. После возвращения Меррея и прекращения опалы на Мейтленда, Босуэлл отнюдь не потерял своих позиций, но, напротив, возвысился. Он стал командиром королевских наемных войск и дворянского ополчения, то есть, говоря современным языком, министром обороны.

^{Мария Стюарт перед казнью. Картина неизвестного художника. XIX в.}

Ему всего тридцать лет, а за спиной уже десятки сражений. Его тело изрезано шрамами, но это, по счастью, не вредит здоровью, а только украшает мужчину. Он может без устали скакать на лошади, перерубить мечом летящую шелковую ленту, пальцами сплющить монету. Ни одного портрета Босуэлла не сохранилось. По свидетельству современников, он был некрасив. Зато настоящий мужчина. При этом он сам, как настоящий ловелас, не влюбляется, романтические победы совершает легко, как бы мимоходом. Будучи кондотьером, он послужил в разных странах Европы и везде успел оставить разбитые сердца и незаконнорожденных детей.

Все случилось внезапно, как это часто бывает с большой любовью. В течение года, с лета 1566 года по лето следующего,

Мария писала стихи, сонеты на французском языке – историю своей любви, причем довольно откровенную. Сонеты стали вершиной ее поэтического творчества.

 
… я столько слез лила из-за него!
Он первый мной владел, но взял он только тело,
А сердце перед ним раскрыться не хотело.
 

В то лето двор Марии Стюарт остановился после охоты в одном из ее замков. По всей вероятности, он, верный солдатским привычкам, ее изнасиловал, а она, видимо, не захотела оказать должного сопротивления. И после этого влюбилась – пламенно, страстно, забыв обо всем на свете. Это уже не шло ни в какое сравнение ни с милым, болезненным Франсуа, ни со щеголем Генри. Джеймс Босуэлл был настоящим хозяином ее души и тела. Мария была готова раствориться в своем властном возлюбленном. В сильной женской любви по определению есть что-то мазохистское – приятно подчинение, приятно угождение.

Окружающие заметили этот роман не сразу. Одним из первых, кто почувствовал что-то неладное, был Дарнлей. После убийства Риччо наивный малый решил, что Мария Стюарт вновь его полюбила. А здесь – полное отчуждение. И тогда Дарнлей решился на единственный в своей жизни решительный шаг. Осенью 1566 года он пригрозил уехать из страны – как монарх, оскорбленный своей супругой и своими подданными. Это было бы очень некстати, особенно до крещения наследника. Всплывут слухи о том, что король не является отцом ребенка. Мария снова прибегает к обычной женской хитрости. Она встречается с ним. Немного ласки – и из Дарнлея опять можно вить веревки. Крестины в подаренной английской королевой золотой купели проходят хорошо. Вскоре после этого Дарнлей отдаляется от двора уже по объективной, уважительной причине. Он подхватывает оспу и уезжает лечиться в Глазго, к своему отцу, графу Ленноксу.

А любовь Марии Стюарт разгорается все сильней. Слепая любовь, ведь она не сразу замечает, что, в общем-то, безразлична Босуэллу, продолжающему навещать свою жену. Более того, он тяготился тайной связью с королевой. Но королева знала, как удержать возлюбленного: дать ему корону. От нее никто не в силах отказаться. И уж можно быть уверенной, что принцем-консортом Босуэлл не станет. Мария предложила, и Босуэлл не отказался.

Проблема заключалась только в том, что в Шотландии уже был официальный король Генрих – Генри Дарнлей. Корона сидела, хоть и на пустой голове, но голове королевского происхождения. Дарнлей был нулем в политическом отношении, но зато официальной фигурой. Он был молодым, двадцатилетним юнцом, и оспа не грозила ему смертью. Было и еще одно препятствие: в жилах Босуэлла не текла королевская кровь. Препятствие, в общем-то, преодолимое. Герцогский титул повысил бы статус Босуэлла, и все смирились бы с выскочкой. Хотя XVI столетие еще не было веком абсолютизма, когда некоторые монархи женились по любви. Например, русский царь Петр I взял в жены прачку Марту Скавронскую, ставшую Екатериной I, но никто и слова поперек ему не сказал.

Наступил 1567 год. Нетерпеливый Босуэлл настаивал на силовом решении. Мария, конечно же, послушалась своего возлюбленного. План был предельно коварным. Мария Стюарт поклялась отомстить мужу за участие в заговоре против нее и Риччо? Так пусть же месть воплотится в том, что те же самые лорды составят теперь заговор против Дарнлея. Босуэлл был готов действовать, в пылу не замечая, что эти же лорды в любой момент охотно составят заговор против него самого.

Теперь нужно было выманить хворого Дарнлея из Глазго в Эдинбург. Преступники посчитали, что лишать жизни короля в доме его отца совсем уж гадко. Многие почитатели Марии Стюарт стараются представить эту романтическую особу в наилучшем свете – мол, она не знала о готовящемся заговоре. Но зачем тогда она вытащила больного из постели, посреди зимы везла его в другой город, взяв при этом не карету, а деревенскую телегу? Такую, на которых возят приговоренных к смерти на эшафот. В последний путь телега отбыла 1 февраля.

Глупец Генри радовался, что жена вновь с ним мила и любезна. Еще больше подозрений могло бы вызвать то обстоятельство, что больного короля, главу, в общем-то, государства, в Эдинбурге поселили не в замке, не во дворце, а в заброшенном имении Керк о’Филд – доме, годами не знавшем ремонта. Точно кто-то специально выбирал дом, который, как и его обитателя, не жалко…

Мария Стюарт три дня прожила в Керк о’Филде, заботливо ухаживая за больным. А рядом шла какая-то странная суета. Приезжал Босуэлл, но в дом не заходил. Его люди разгружали какие-то мешки, бочки…

И вот еще что подозрительно. 9 февраля утром граф Меррей уезжает из Эдинбурга – он всегда вовремя оказывался ни при чем. Днем из Керк о’Филда перевозят роскошную кровать Марии Стюарт, вечером она с Босуэллом гуляет на свадьбе у своей придворной дамы, а ночью раздается чудовищной силы взрыв. Труп короля Генри Дарнлея находят в полусотне шагов от места, где был дом. Такие эффектные теракты всегда были в моде. Стоило только изобрести порох.

Каким бы никчемным и бездарным ни был Генри Дарнлей, он являлся королем Шотландии и отцом наследника не одного, а двух престолов. Цареубийство считалось самым серьезным преступлением, согласно законодательству любой из стран. На следующий день в Эдинбурге был вывешен манифест о том, что неизвестные по непонятной причине убили короля Шотландии. А еще через день рядом появились подметные листки, в которых говорилось, кто и зачем это сделал. Босуэлл, Мортон, Балфур, Чалмерс, Рутвен… Босуэлл начал суетливое следствие, которое, впрочем, никого искать и не собиралось. Заговорщики не нашли даже козла отпущения, подумав, что и так сойдет, что ничтожного Дарнлея быстро забудут.

Самой большой ошибкой Марии Стюарт, ошибкой, стоившей ей всего, было то, что она не догадалась изобразить скорбь, возмущение, страдание. 24 февраля 1567 года она получает письмо от английской королевы, удивительно откровенное и зловещее: «Мадам… не стану таить слухов, которые повсюду о Вас распространяют, будто Вы расследование дела намерены вести, спустя рукава, и остерегаетесь взять под стражу тех, кому обязаны этой услугой, давая повод думать, что убийцы действовали с Вашего согласия… призываю Вас, заклинаю и молю: послушайтесь моего совета, не бойтесь задеть и того, кто Вам всех ближе, раз он виновен, и пусть никакие уговоры не воспрепятствуют Вам показать всему миру, что Вы такая же благородная государыня, как и добропорядочная женщина». А между строк читается: раз уж заговоры против монарха в Шотландии обычное дело, то лучшего повода для вложения английских денег не придумаешь.

С протестом на никудышное ведение следствия и с прямым обвинением Босуэлла выступает Леннокс, отец убитого короля. Поступает протест и от Екатерины Медичи из Франции. Очень некстати, ведь Франция оказывает постоянную финансовую помощь Шотландии. Мария Стюарт вынуждена возобновить следствие, которое заканчивается 12 апреля судом над Босуэллом. Вернее, фикцией. Босуэлл является на суд в боевом облачении, в сопровождении сотен вооруженных сторонников. Представитель Леннокса забирает свой протест обратно. Судьи, опасаясь за собственные жизни, выносят вердикт: невиновен. Меррей, вернувшийся из провинции после убийства Дарнлея, теперь уезжает подальше, в Европу. Значит, готовятся еще более грандиозные события.

Бурная жизнь Марии Стюарт стала сюжетом для легенд еще при жизни, а столетия спустя многие писатели сделали ее героиней своих романов. Вальтер Скотт писал о ней в романтическом ключе, Фридрих Шиллер – восторженно, Стефан Цвейг – критически. Но лучше всех – любовно-иронически – писал Иосиф Бродский:

 
Число твоих любовников, Мари,
превысило собою цифру три,
четыре, десять, двадцать, двадцать пять.
Нет для короны большего урона,
чем с кем-нибудь случайно переспать.
(Вот почему обречена корона;
республика же может устоять,
как некая античная колонна.)
И с этой точки зренья ни на пядь
не сдвинете шотландского барона.
Твоим шотландцам было не понять,
чем койка отличается от трона.
В своем столетьи – белая ворона,
Для современников была ты б***ь.
 

Чуть ли не на следующий день после суда над Босуэллом Мария Стюарт тайно обручается с любовником. Помимо безумной страсти, этому было еще одно объяснение, вполне естественное. Она была беременна.

Босуэлл, собрав и как следует угостив лордов, принимавших участие в убийстве Дарнлея, вынудил их подписать бонд о том, что они не возражают против того, чтобы Джеймс Босуэлл стал королем. Однако вскоре подоспели английские деньги, и лорды стали подписывать другие бонды, составляя заговор против Босуэлла и его возлюбленной. Королеву покидают друзья – Мелвилл, Мейтленд, Хантлей. Франция и Испания грозят отказать в помощи, Римский Папа – отлучить от церкви. Но Марии никто не нужен, кроме Босуэлла.

15 мая 1567 года состоялась третья свадьба Марии Стюарт, самая немноголюдная, поспешная и позорная.

В домашней церкви Холируда их венчает протестантский священник в неприлично раннее время – 4 часа утра! Практически никого из гостей, никакого торжественного кортежа, никакого свадебного пира.

И что самое печальное, почти сразу после свадьбы с глаз Марии Стюарт словно спадает пелена. Она понимает, что Босуэлл ее не любит, что для него она – лишь ступенька к трону, что безмерное честолюбие, а вовсе не любовь к ней, заставят его биться до последнего. Более того, Мария понимает, что и она его не любит, что все это было безумием страсти, а не животворящей любовью. Она будто была заколдована и уже почти все потеряла. Воспитатели не отдают ей сына. У них с Босуэллом немного преданных баронов со своими отрядами, триста наемных аркебузиров и очень мало денег. Заговорщики, тем временем, копили силы.

Королева со своими людьми переезжает из замка в замок. При одном из переездов она потеряла весь свой гардероб, и на решающей схватке оказалась в крестьянской одежде. Войско Босуэлла пополнилось, но совсем ненадежными воинами – крестьянами, жителями небольших городков, бродягами, которые не очень-то и хотели сражаться за обреченную королеву. Для королевы все закончилось у Карберри-хилла 10 июня 1567 года. Ее противники, под предводительством лорда Керколди, выступили под новым знаменем с изображением, прямо обвинявшим королеву, муже-убийцу и мать-кукушку, и оправдывающим все их действия – на знамени было вышито дитя, рыдающее над трупом короля. Вначале французский посол, находившийся на стороне мятежного войска, предложил переговоры. И пока они шли, войско королевы… разбрелось кто куда. Мария Стюарт пошла на попятную и согласилась с тем, что кровопролитие и сопротивление были бессмысленны. Она сдалась на милость победителей.

Джон Нокс, вернувшись на родину, прямо-таки бесновался на амвоне, называя Марию Стюарт шлюхой и колдуньей, заморочившей голову любимому народом королю и погубившей его. Он потребовал сжечь ее на костре. Толпа встретила провезенную по улицам Эдинбурга высокородную пленницу свистом и улюлюканьем. Вернулся и Джеймс Меррей, немедленно приступив к обязанностям главы государства, уже ставшими ему привычными. Марию Стюарт собирались судить как мужеубийцу. Однако выяснилось, что в Шотландии нет закона, позволяющего судить королеву. Неожиданно резко против суда выступила английская королева. Ей показалось, что всего лишенная, загнанная в угол Мария Стюарт уже не опасна. Да и создавать прецедент – судить помазанницу Божью – ей не хотелось.

^{Мария была казнена 8 февраля 1587 г.}

В итоге дело замяли. Марию Стюарт под охраной отправили в почетное заключение в замок леди Дуглас, матери Джеймса Меррея, Лохливен, находившийся на острове посреди озера. Там же Меррей и Мелвилл уговорили ее подписать документ, в котором она отрекалась от престола. 9 августа 1567 года в Эдинбурге произошла коронация нового короля Шотландии – годовалого Якова VI.

Тем временем лорды-победители по всей стране гонялись за Джеймсом Босуэллом. Ему не удалось организовать сопротивления и пришлось бежать на Оркнейские острова. А уже оттуда, на рыбачьем судне, – в Данию. Бурная молодость кондотьера не прошла даром. В Дании Босуэлла немедленно арестовали, но не как шотладского узурпатора и цареубийцу, а по заявлению обесчещенной им когда-то датчанки. Переговоры о выдачи его в Шотландию для суда и казни зашли в тупик. Там ему грозила плаха, но с ним поступили еще хуже – сгноили в датской тюрьме.

Ни в одном из своих писем, ни в одном сонете несчастная мать Мария Стюарт даже не намекает на то, что у нее родился ребенок от Босуэлла. Существуют разные версии того, что произошло осенью 1567 года в замке Лохливен. Она родила мертвого ребенка или даже близнецов. Ребенок был втайне утоплен. Родилась здоровая девочка, однако ее сразу же отняли у матери и переправили родственникам во Францию. Там она всю жизнь прожила в монастыре, не зная о том, кем были ее родители.

Плохо знали Марию Стюарт те, кто посчитал, что, отрекшись от престола, потеряв все, она смирится и тихо угаснет, как догоревшая свеча, в своем заключении. В момент заточения ей было всего двадцать пять лет.

Прошли любови, угасло материнство, осталась только королевская честь и страсть к власти. Она родилась королевой, ею и умрет. Она вступает в переписку с теми из шотландских лордов, кто недоволен установившейся в стране неограниченной властью Меррея. Подписанное ею отречение, как и все прочие шотландские документы, не так уж предосудительно нарушить. Она очаровывает своих охранников, вступает с ними в интимную связь. В Марию Стюарт влюбляется сын леди Дуглас – Джордж Дуглас.

Развитие история получила весной 1568 года. Пажом экс-королевы служил четырнадцатилетний Вилли Дуглас, дальний родственник хозяев замка. Все ключи от него, огромную связку, комендант постоянно носил с собой. А во время трапезы клал их на стол, да так, чтобы всегда иметь их перед глазами. Вилли, подававшему на стол, во время ужина удалось как следует напоить коменданта, накрыть связку ключей салфеткой и стащить. Затем он вывел Марию Стюарт, запирая за собой все двери, усадил в лодку и поплыл, ведя на буксире за собой все остальные лодки. Когда охранники спохватились, то было уже поздно. Птичка упорхнула.

На берегу Марию ждал отряд всадников Джорджа Дугласа и лорда Сетона. Ее новые сторонники составили заговор против Джеймса Меррея, борясь за ее возвращение на престол. Им удалось собрать шеститысячное войско. Меррей выступил им навстречу со своими полками. 13 мая 1568 года состоялась яростная и кровопролитная битва при Лангсайде. Она длилась меньше часа. Королевская армия не выдержала удара противника. Вот теперь все было действительно кончено.

Мария Стюарт бежала с небольшим отрядом спутников, бежала, не разбирая дороги, дни проводя в седле, ночуя под открытым небом. Отныне ее нигде не ждала свобода. Жизнь была не так уж дорога. Только честь. И эта проклятая честь не позволила ей бежать куда-нибудь на континент, где она обречена была стать частным лицом. Здесь у нее еще сохранялись формальные призрачные шансы. 16 мая она пересекает на лодке Солуэйский залив и высаживается на английской территории в Карлайле. И пишет письмо Елизавете, где просит для себя, несчастной и гонимой, политического убежища, подписываясь на латыни: Maria Regina. Что значило «Мария королева». Назвавшись подобным образом, она в очередной раз уязвила Елизавету. Она была подобна королю Лиру. Нищая, всеми покинутая, отрекшаяся от престола, запутавшаяся в чувствах и преступлениях – и все-таки именующая себя королевой!

Все попытки отобразить и истолковать загадочное в жизни Марии Стюарт столь же противоречивы, сколь и многочисленны: вряд ли найдется женщина, которую бы рисовали так по-разному – то убийцей, то мученицей, то неумелой интриганкой, то святой. Однако разноречивость ее портретов, как ни странно, вызвана не скудостью дошедших сведений, а их смущающим изобилием.

Стефан Цвейг

Начались девятнадцать лет жизни в Англии. По сравнению с прежней жизнью – прозябание, угасание, скука и долгая-долгая дорога на эшафот. Поначалу надежда сохранялась. Ее приютил у себя герцог Нортумберленд, католик. Елизавета предложила ей оправдаться от всех обвинений, дабы сохранить свою честь и достоинство. Своеобразный суд чести. Мария согласилась, но при условии, что оправдываться будет лично перед английской королевой.

По своему обыкновению, Елизавета начала юлить: «Ни Ваши подданные, ни увещания моих советников не заставят меня требовать от Вас того, что могло бы причинить Вам зло или бесчестие… Вам кажется странным, что я уклоняюсь от встречи с Вами, но прошу Вас, поставьте себя на мое место. Если Вы очиститесь от обвинений, я приму Вас с подобающим почетом…». Это лукавство продолжалось почти до самого конца. 28 июня 1568 года Марию Стюарт заключают в Болтонский замок. Почетное заключение. Шотландская королева содержала свой небольшой двор, писала стихи и письма, выезжала на прогулки и на охоту. Но при этом за ней каждую минуту следила английская охрана. Менялись почетные тюрьмы: Четсуорт, Шеффилд, Татбери, Уингфилд, Фотерингей, Чартли. Годами тянулось обсуждение вопросов о каком-то суде, об изменении статуса королевы в изгнании.

Малоподвижный образ жизни, отсутствие раздражителей, подобных предыдущим – будь то заговор или внезапный роман, – несомненно, сказывалось на здоровье молодой женщины. Молодость проходит. Характер же остается. Мария продолжала строить планы, плести интриги. Продолжала очаровывать мужчин. Под ее обаяние попал герцог Норфолк, один из самых знатных людей Англии. При помощи старого друга Мейтленда с ним даже стал выстраиваться интересный альянс. Норфолк был почти равен королеве, и, если бы Мария Стюарт вышла за него замуж, этот союз помог бы ей и оправдаться, и возыметь новые права на шотландский, а там – и на английский престол, и тогда… Елизавета вовремя раскрыла эти замыслы и вызвала Норфолка на допрос. Он трусливо от всего отказался. Позже Елизавета припомнила ему такое коварство и отправила на плаху.

Пятнадцать лет главным охранником Марии Стюарт был граф Шрусбери. Он также в нее влюбился. Вскоре его заменили на грубого Эмиаса Паулета. Режим охраны усилился.

Марии было уже за сорок. Она поседела, ноги стали плохо ее слушаться. Однако мятежный дух продолжал бушевать в этой неукротимой женщине. А у Елизаветы к старости начал портиться характер. Стоило ей вспомнить, что в ее стране живет вторая королева… Род Тюдоров заканчивался на Елизавете, и с этим ничего нельзя было поделать. Но должен же быть какой-то наследник. Елизавета не объявляла им молодого короля-протестанта Якова, и совершенно выше ее сил было назначить таковой Марию Стюарт. Пленница не давала ей покоя, пленницу следовало уничтожить. Как? Чтобы при этом еще сохранить лицо и видимость законности? Но и здесь Елизавета не могла ни на что решиться.

Ей на помощь пришел многоопытный государственный секретарь и министр полиции, Фрэнсис Уолсингем. В 80-е годы XVI века контрреформация по всей Европе попыталась перейти в наступление. В 1584 году был убит лидер Нидерландской революции, принц Вильгельм Оранский. Резко обострились отношения Англии и Испании. Король Испании Филипп II решил покончить с этим оплотом протестантизма и рассадником пиратства в своих американских владениях. Началось строительство «Непобедимой армады». Шло оно очень медленно. Потому что у испанской короны, несмотря на фантастические доходы от заморских колоний, обычно не хватало денег. В случае успеха католиков, у них уже была готовая и даже вполне законная католическая претендентка на трон в Лондоне.

В Париже тем временем уже существовала организация английских католиков-эмигрантов, строившая планы заговора против Елизаветы. Впрочем, не очень активно. В 1585 году Уолсингем решает ускорить этот процесс. Он посылает своих шпионов в Париж, они внедряются в окружение лидера эмигрантов Томаса Моргана. Агенты оказываются и рядом с Марией Стюарт, живущей в замке Чартли. Начальнику охраны Эмиасу Паулету приходит тайный приказ ослабить режим. Вскоре между Марией и Морганом завязывается активная переписка. «Верные» люди доставляют в замок бочонок с пивом. Внутри бочонка аккуратно закреплена герметичная металлическая фляга, а в ней находится письмо. Таким же способом отправляются и ответные письма. А где-то на середине маршрута вся почта аккуратно копируется агентами Уолсингема.

Где-то к началу 1586 года вызревает католический заговор. В Англии его возглавляет молодой, горячий и не очень проницательный дворянин Энтони Бабингтон. Заговорщикам исправно поступают деньги из Франции и Испании. Они в подробностях перебирают различные варианты действия – как и где лучше убить Елизавету. Добрая половина злоумышленников – агенты Уолсингема. Бабингтон входит в письменный контакт с Марией Стюарт, посвящает ее в заговор. И, наконец, в начале июля 1586 года в одном из перлюстрированных писем Марии Стюарт тайная полиция находит строчки, прямо выражающие согласие на убийство заговорщиками английской королевы. Цель провокации достигнута. Мышеловка захлопнулась. Наивного Бабингтона и всех его друзей казнят после страшных пыток. Марию Стюарт 6 августа, наконец, доставляют в настоящую – мрачную, холодную и полную крыс лондонскую тюрьму Тауэр.

^{Сын Марии, Яков стал первым королем Англии и Шотландии.}

Елизавета снова долго боролась с собой – и согласилась-таки судить преступницу-заговорщицу. Суд начался 5 октября 1586 года в здании Вестминстерского аббатства. Шотландский король Яков VI не имел возражений против суда над своей подданной. Со своей матерью он, собственно, никогда и не был знаком. Лишь изредка вел переписку и не питал к ней ни малейших сыновних чувств. Суд вынес смертный приговор. Решение суда было немедленно передано на утверждение в парламент, который, как и следовало ожидать, согласился с приговором.

Елизавета вновь разыграла фарс милосердия и всепрощения. Она направила Марии письмо, в котором обещала забыть всю эту грязную историю, если та честно признается, что готовила заговор. Мария, конечно же, ни в чем не призналась, понимая, что это только ухудшит ее положение. Однако Елизавета, старательно исполняя свою роль, обращается к парламенту с просьбой еще раз внимательно рассмотреть дело Марии Стюарт. Парламент прекрасно понял, что хочет от него королева, и еще раз подтвердил свое решение.

Все попытки зарубежных государей уговорить Елизавету хотя бы отсрочить казнь ни к чему не привели. Королева потребовала от своего секретаря Дэвисона принести ей на подпись постановление о казни. Уже давно заготовленный документ был молниеносно подписан. Елизавета понимала или хотя бы догадывалась: незаслуженно казнив соперницу, она перечеркнет все то хорошее, с чем она могла бы войти в историю.

Пускай Елизавета сделала для своей страны все, а Мария Стюарт для своей – ничего, все равно человеческие симпатии окажутся на стороне последней. Мария – великая любовница и жертва великих страстей. Елизавета – мегера.

Казнь была назначена в лондонском замке Фотерингей на утро 8 февраля 1587 года. Стюарт с достоинством приняла приговор суда и отказ в последнем причастии по римско-католическому обряду. Ее последний наряд состоял из строгого платья коричневого бархата с высоким воротником, отделанным мехом куницы, и черного плаща. Ту одежду, в которой она должна была сделать последнее коленопреклонение, королева выбирала с особой тщательностью. Мария надела пунцовую нижнюю сорочку и перчатки до плеч, чтобы кровь не слишком сильно была видна на ее все еще красивом теле.

Когда она взошла на эшафот, палач и его помощники, по обычаю, попросили у нее прощения. Затем протестантский священник и все присутствующие вознесли молитву по-английски. Мария Стюарт упрямо продолжала молиться на латыни. Борьба католичества и протестантства. Борьба до конца, борьба, ради которой не жалко и жизни.

Первый удар тяжелого топора пришелся в цепочку. Страдалица издала хриплый стон. Она все еще была жива. Второй удар, попавший в затылок, также не был смертельным. И лишь третий удар рассек ее шею. Палач поднял за волосы голову Марии Стюарт, и… она с глухим стуком упала на помост. В руках палача остался парик. Он снова поднял обезображенную гримасой смерти голову с коротко стриженными седыми волосами. Держал недолго, потом набросил черную ткань. Все было кончено.

Марию Стюарт похоронили на кладбище Питерсбороу. Когда ее сын стал королем Англии и Шотландии, он в первый и последний раз выказал ей почтение, велев перезахоронить в королевскую усыпальницу в Вестминстере. Неподалеку от могилы Елизаветы. Две враждовавшие друг с другом женщины мирно упокоились рядом.

Недаром незадолго до смерти Мария Стюарт вышила на парчовом церковном покрове по-французски «En ma fin est mon commencement», что означало «В моем конце – мое начало». Именно после ее смерти легенда и прекрасный образ несчастливой королевы обрели новую жизнь. Бессмертными люди становятся по-разному, за разные заслуги. Заслуга Марии Стюарт, возможно, единственная – умение любить.