Текст книги "Любовь самых ярких и эпатажных женщин в истории"

Крепкий сорокалетний мужчина Генрих II обожал такие забавы и объявил, что «намерен лично преломить свое копье во имя чести своей прекрасной дамы».

Ристалище расположилось на улице Сент-Антуан – одной из немногочисленных прямых улиц Парижа – от Турнельского замка до королевских конюшен.

Трибуны для королевы и придворных были установлены у центра ристалища. Все понимали, что прекрасная дама короля не Екатерина Медичи, но начинать без нее было неудобно. А она задерживалась.

Накануне Екатерина получила свежий катран Нострадамуса:

 
Всерьез иль в игре он коснется копьем
Чела короля,
И алая кровь заструится ручьем
С чела короля,
Полюбит его и его же убьет
Любовь короля!
 

Королева попыталась отговорить мужа от участия в турнире. Но король считал Нострадамуса проходимцем и не верил его пророчествам.

Как раз сегодня удача ему благоволила. Он не проиграл ни одного поединка, а выиграл шесть. Ярко светило солнце, ветер колыхал пестрые флаги и вымпелы. Диана улыбалась с трибуны. И Генрих вызвал последнего поединщика, графа Монтгомери, шотландца, между прочим.

Тяжелые деревянные копья обычно выдерживали столкновения. О преломлении только говорилось. Но на сей раз в копье Монтгомери оказался зловещий сучок или трещина. Соперники попали друг другу в щиты. Оружие шотландца вдруг сломалось пополам. Острый обломок скользнул вверх и вонзился сквозь решетку забрала королевского шлема. Он вошел через глаз и уткнулся в затылочную стенку черепа. Король, истекая кровью, тяжело повалился на землю. Придя в сознание на другой день, король лишь успел объявить, что граф невиновен. И умер.

Роковая случайность сделала шестнадцатилетнюю Марию Стюарт королевой Франции. По правилам дворцового этикета при парадном королевском выходе она теперь гордо вышагивает впереди Екатерины Медичи. Много позже у Марии было время поразмышлять, и она поняла, что даже не при самых удачных раскладах у нее была возможность зацепиться за милую ей Францию и за французскую корону. Но какие мысли в голове у шестнадцатилетней, пусть даже и талантливой девицы? Она шла впереди процессий, а у Екатерины Медичи в руках оказалась настоящая власть.

Вдовствующая королева становится регентшей при своем юном, слишком болезненном и не слишком умном сыне. И в первую очередь совершает давно задуманную месть – расправляется с Дианой де Пуатье. У той отбирают подаренный Генрихом II коронный замок Шенонсо и отлучают от двора. Она уезжает в свой родовой замок Анэ, где вскоре умирает. Известно, что в тайных лабораториях Екатерины Медичи готовили надежные и незаметные по своим проявлениям яды…

Лишь после этого организуются великолепные празднества в честь коронации Франциска II и его супруги Марии. Во время торжественной церемонии, когда августейшая чета шла рука об руку к престолу, Франциск чуть не потерял сознание. Мария не дала ему упасть. Церемонию пришлось сократить. Екатерина думала о будущем, о новом короле и через своих шпионов среди приближенных Марии Стюарт интересовалась – не беременна ли, случайно, шотландка? Помимо Франциска, у Екатерины было еще два сына.

Посовещавшись с братьями Гизами, Екатерина Медичи надолго определила главное направление во внутренней политике: борьба с гугенотами. Еще Генрих II издал эдикт о том, что гугенотская церковь – еретическая, а следовательно, это вероисповедание должно караться смертью. Юного короля Франциска, далекого от религиозных вопросов, вынудили усилить эти меры – дома гугенотов по новому закону должны были разрушаться, имущество – конфисковываться, дети – лишаться всех прав. Но даже самый грозный эдикт было не так-то просто исполнить. Гугеноты составляли уже чуть ли не четверть населения страны и наиболее активную четверть: самые богатые купцы, члены преуспевающих ремесленных гильдий, крупнейшие землевладельцы – бароны, графы, герцоги, множество офицеров. И даже близкие родственники монарха – принц Луи де Конде и король соседней, унитарной с Францией, Наварры Антуан Бурбон!

До поры до времени никто никого не казнил, притеснения властей успешно обходились, хотя недовольство среди гугенотов росло. Их вынудили первыми нарушить гражданский мир. Нантский дворянин-гугенот Ла Реноди организовал заговор. Его участники намеревались захватить короля в заложники во время его пребывания в любимом загородном замке Блуа, заставить отказаться от религиозных притеснений и удалить от власти Гизов. Но заговор был легко раскрыт, и его участников приговорили к казни.

Поначалу молодой король был склонен проявить к приговоренным милосердие. Мать убедила его быть строгим. И настояла на том, чтобы королевская чета присутствовала на казни.

В семнадцать лет Мария Стюарт увидела, как человеку отрубают голову. Не знала только, что он при этом чувствует.

Осенью 1560 года пришла скорбная весть. Умерла Мария де Гиз, мать Марии Стюарт, которая все эти годы правила Шотландией в ее отсутствие. Но родное захолустье пока мало волновало Марию. Куда хуже было то, что с 17 ноября молодой французский король больше не вставал с постели. С каждым днем он был все меньше и меньше похож на живого человека. Мария пребывала в отчаянии. Она ни на шаг не отходила от своего возлюбленного, читала ему стихи, пыталась развлечь непринужденной беседой. Однако всем было понятно, что Франциск обречен.

Он умер 6 декабря, успев поцарствовать лишь год и пять месяцев. На престол взошел его десятилетний брат, ставший королем Карлом IX. Он тоже не дожил до старости. Наступило время господства королевы-матери Екатерины Медичи. Сбывались все пророчества Нострадамуса. Недолго оставалось ждать, когда сбудутся загадочные слова «два острова – в раздоре». Имелись в виду Англия и Шотландия, хоть и находились они на одном острове.

Марии больше нечего было делать во Франции. К тому же ее, восемнадцатилетнюю вдову, ждало брошенное и запущенное хозяйство – Шотландия. Стюарт, как могла, откладывала свой отъезд, но оттягивать бесконечно было нельзя. До порта Кале ее провожала огромная свита. 15 августа 1561 года французский галеон отчалил, взяв курс на север. В заходящих лучах солнца Мария Стюарт оглянулась назад.

– Прощай, Франция! Я чувствую, что больше никогда тебя не увижу.

Первым желанием Марии, ступившей на берег забытой на тринадцать лет родины, было желание не видеть ее еще дольше. Все та же нищая, истерзанная усобицами феодалов страна, усилившиеся позиции протестантов, особенно самых принципиальных и агрессивных – кальвинистов. Все те же кичливые лорды – Аргайлы, Гордоны, Линдсеи, Дугласы, Гамильтоны, – сегодня охотно клянущиеся в верности, а завтра составляющие заговоры против самой королевы. Все та же опасная южная соседка Англия – богатая, коварная, агрессивная.

Корабль пришел в порт Лейте, но делегация, которая должна была встречать главу государства, прибыть еще не успела. А в городке не нашлось даже захудалого дворца, где королева со своей свитой могла бы достойно передохнуть после утомительного путешествия. Пришлось ночевать в доме купца. На другой день почетный кортеж все же прибыл. И во главе его стоял ее единородный братец Джеймс Стюарт, граф Меррей. После смерти матушки Марии, в отсутствие юной королевы он фактически правил страной. И собирался делать это впредь. Что, по его мнению, могла ему противопоставить несмышленая девчонка? Но он не знал, что Мария, недолго побыв французской королевой, весьма повзрослела. Вновь отстраненная от власти, она решила исправить свои ошибки. В ней, наконец, проснулись гены владык, для которых править – все равно, что дышать. Однако беда и трагедия Марии Стюарт заключалась в ее страстном и горячем нраве.

^{Мария Стюарт после возвращения в Шотландию}

Началась новая жизнь, похуже, чем во Франции, но делать было нечего. Королевский замок Холируд в столице Шотландии, Эдинбурге. Выбросить старый хлам, повесить привезенные из Франции картины и гобелены, поставить привезенную мебель – и можно осваиваться. Пока Мария присматривается к окружению. Все любезны. Но кто из них окажется другом, а кто врагом?

Из врагов очевиден пока лишь один – Джон Нокс, основатель кальвинистской церкви в Эдинбурге, крайне нетерпимый к любому вероисповеданию, кроме своего собственного. Он заявил, что «легче было бы услышать, что в Шотландии высадилось десятитысячное вражеское войско, чем знать, что где-то служилась хотя бы одна-единственная месса». А мессы служатся здесь же в Эдинбурге, в домашней церкви королевы Марии Стюарт. Вначале Нокс поносит власть иносказательно, меча громы и молнии в «царицу Иезавель», но стоит юной королеве чуть оступиться, как этот цепной пес протестантства в открытую именует ее «кровожадной шлюхой».

Молодой королеве трудно было самой вникать в неразрешимые экономические и политические проблемы, и она спокойно поручила это графу Меррею и канцлеру Мейтленду.

В таком возрасте больше хочется танцевать. И она танцевала. Холируд наполняется не только новыми вещами, но и новыми звуками. Теперь здесь часто играет музыка, дамы и господа в масках изображают сложные фигуры модных танцев, слышатся стихи.

Из приближенных нового двора особенно выделяются секретарь, пронырливый итальянец Давид Риччо, и вывезенный из Франции поэт Пьер Шателяр. С этим последним было связано первое неприятное происшествие в жизни Марии Стюарт в Шотландии.

Большинство поэтов обречено писать любовную лирику, а придворные поэты предметом своего фигурального воздыхания обязаны были выбирать королеву. Юная красивая вдова, не испытавшая в первом браке всей полноты чувств, отпущенных ей природой, не могла не кокетничать с молодым симпатичным французом. Но пока она могла лишь наградить его в танце мимолетным поцелуем. Пока он писал ей стихи, все обходилось.

 
Верь, если б в дни расцвета
Пресекла путь мой Лета,
Виновна только ты,
Сразившая поэта
Оружьем красоты!
 

Шателяр угадал насчет Леты и оружия. В одну из летних ночей 1562 года Мария, ложась спать, вдруг обнаружила разгоряченного француза в своей спальне. Всему был предел! Мария Стюарт всегда помнила о чести, пока сама не забывалась от страсти. На ее крик прибежал Меррей. За такой проступок влюбленный Шателяр поплатился головой на главной площади Эдинбурга.

Со времени возвращения Марии Стюарт в Шотландию усиливается ее заочное противостояние с английской королевой Елизаветой I. И начинается их переписка, длившаяся всю ее жизнь. При этом они так никогда и не встретятся лично, не посмотрят друг другу в глаза. Их переписка – это целые романы, где женщины нежно обращаются друг к другу «сестрица», хотя Елизавета доводится Марии, скорее, теткой. Впрочем, за внешней нежностью таится лютая ненависть, и когда она обнаружится, в письмах появится официальное обращение «мадам».

Как в любой женской переписке, государыни, помимо политических дел, тактично обсуждают и дела сердечные, которые в их случае имеют также политический характер. Каждая желает «сестрице» женишка получше, понимая, что замужество ослабит позиции противницы. Обе правили, в принципе, единолично. Однако Мария Стюарт действительно хотела выйти замуж. Из политических соображений брак с католическим государем был ей выгоден с точки зрения иностранной помощи. Его поддержали бы Римский Папа, Испания, Франция. И еще, эта молодая цветущая женщина просто хотела замуж, хотела любить, стать матерью, иметь детей. Брачные же планы Елизаветы были лишь политической интригой. Мария ведет серьезные переговоры с Мадридом, Веной и даже Парижем. Известно, что она была не прочь вновь покинуть Шотландию, принеся ее кому-нибудь в качестве приданого. Елизавета же покидать Англию не собиралась ни в коем случае и делиться с кем-нибудь властью – тоже.

Две венценосные невесты. Красивая королева нищей Шотландии Мария и некрасивая королева богатой Англии Елизавета, старше ее на семь лет. Главная их проблема была в том, что Мария имела виды на английский трон. Если Елизавета не оставит наследника – а она не оставит и знает об этом – то на ней пресекается династия Тюдоров. И по закону корона должна перейти к старшей ветви рода. То есть, к католичке Марии или ее потомкам. Из всех возможных вариантов Елизавету вполне устраивает второе, при условии, что потомки Стюарт станут протестантами.

В отличие от Марии, Елизавета получила корону в 1558 году в двадцатипятилетнем возрасте после долгих мытарств. Ее, дочь неверной, казненной Анны Болейн, долгое время гнобил и лишал всяких прав ее же отец Генрих VIII, тем же самым занимался брат Эдуард VI и сестра Мария I. Талантливой, отлично образованной Елизавете приходилось быть отлученной от двора, скрываться, сидеть в тюрьме. Ее два раза привлекали к суду по очень серьезным обвинениям – причастности к заговорам на свержение власти, грозили смертью, но она счастливо избежала худшей участи.

С помощью канцлера Уильяма Сесила Елизавета начала строить могущественное государство. Поощрение развития торговли, увеличение прав ремесленных цехов и развитие мануфактур. Строительство кораблей и превращение англичан в отменных моряков. Смелые торговые экспедиции и установление прямых деловых связей с Россией, Персией, Индией, Турцией. Нелегальный, но выгодный вывоз рабов из Африки в Америку. Противозаконное содействие пиратам, грабившим набитые золотом испанские галеоны.

А что сделала Мария Стюарт для своей державы? Ничего. Не осталось ни одного ее письма, ни одного созданного по ее инициативе закона, содержащих хоть какую-нибудь заботу о мануфактурах, судоверфях, торговле. Королеву это не интересовало. Ее интересовала только своя корона.

Она была королевой Шотландии, но не королевой шотландского народа. Своей стране она оставила о себе одну лишь красивую легенду. Англии оставила гораздо больше, став фактической основательницей династии Стюартов.

^{Мария – королева Шотландии.}

При этом ее любили. Переменчивые, как ветер, шотландские лорды часто поднимались против нее, но порой вставали на ее защиту – в самый невыгодный ни для себя, ни для нее момент. В народе о ней иногда рассказывали грязные сплетни, но чаще, и особенно в конце ее жизни – романтические сказки. Она стала легендой еще до того, как ушла в мир теней. Так что ей можно было и не иметь никаких заслуг, а быть просто королевой – символом власти и красоты.

Это не могло не вызвать у Елизаветы простой женской зависти. Елизавета обладала огромной коллекцией великолепных нарядов, которые меняла по нескольку раз на дню, шикарными драгоценностями. Высыпала на себя килограммы пудры и помады. Но при этом самые восторженные отзывы современников, самые комплиментарные портреты оставляют о ней впечатление, как о конопатой, костлявой дурнушке. Конечно, внешность при такой должности – не самое главное. И более страшных монархинь любили и дарили им естественные радости многие красавцы-мужчины. Может быть, и неискренне, но дарили. А Елизавете, по всей видимости, и это было недоступно. Прямых свидетельств этому, конечно же, не было и нет, но благодаря косвенным уликам можно предположить, что она страдала целым букетом женских проблем, включавшим аноргазмию и вагинизм. Так что все ее любовники, случайные и постоянные, – Роберт Дадлей, Роберт Эссекс – были, в лучшем случае, партнерами по любовным играм, не дававшим ей удовлетворения, вызывавшим лишь раздражение, вспышки немотивированной ярости, истерики. Например, Эссекс, которого Елизавета прилюдно драла за уши, в 1601 году кончил свою жизнь на плахе. Так что какие уж тут дети?

Все это, а также трудное детство и юность не могли не сказаться на характере Елизаветы. Она была изумительно лживой, коварной и лицемерной особой. В борьбе с Марией Стюарт и внутренними противниками Елизавета действовала исключительно методами подкупа, натравливания одних врагов на других, провокации, подделки документов, шпионажа. Но при этом старалась ни в чем не замараться. Когда очередная подлость ее наемников становилась очевидной, она лишь разводила руками и притворно возмущалась.

Королева растущей, упрямой и отважной страны была на удивление труслива. Если она и принимала великие решения, то они давались ей в мучительной борьбе с собственной нерешительностью и осуществлялись благодаря настойчивости ее выдающихся советников Сесила, Уолсингема, Борлея. Елизавета постоянно думала о государственном благе, но при этом, когда дело касалось финансов, иногда вела себя как последняя скряга, ахающая в ожидании неизбежных гостей. В 1588 году, когда над Англией нависла смертельная опасность – испанская «Непобедимая армада», – она, как могла, старалась сэкономить на срочном строительстве кораблей, на провианте для солдат, на их обмундировании. Когда англичане все-таки победили, она позабыла наградить флотоводцев Дрейка и Уолсингема. Однако при этом королева, не задумываясь, жаловала своим любовникам титулы, огромные поместья и целые состояния. Так же, не задумываясь, она заказывала в Париже и Милане лишнюю сотню самых шикарных нарядов. Кстати, она умерла в 1603 году в возрасте семидесяти лет, впав в безумие.

Мария Стюарт была полной ей противоположностью. Красивая, избалованная мужским вниманием, знающая себе цену. Иногда – слишком женщина. Три раза она была замужем и любила всех своих мужей. Только с каждым последующим из них любовь становилась все неистовей, заставляющей позабыть саму себя, свой титул, веру, даже стыд. Потом наступало отрезвление, но она никогда ни о чем не сожалела, понимая, что счастье настоящей любви не заменишь ничем.

Шотландская королева воевала с английской, конечно же, методами противницы – убийственной иронией в письмах, подкупом сторонников соперницы, шантажом.

Впрочем, в этом искусстве она никогда не достигала таких высот, как Елизавета. Чаще всего Мария оказывалась на диво простодушной и доверчивой. В сочетании с мужской отвагой, готовностью, когда нужно, скакать верхом день и ночь, не спасовать при угрозе, высказать противнику в лицо все, что она о нем думает, – это придает Марии Стюарт облик рыцаря в юбке, рыцаря злосчастного образа.

В своих брачных планах относительно Марии Елизавета преследовала в общем-то довольно прозрачную цель – подсунуть ей протестанта. Чтобы новый шотландский король сам привел Шотландию к покорности Англии. В конце концов, в 1563 году Елизавета находит «сестрице» жениха. Это… потешный любовник Елизаветы Роберт Дадлей. Чтобы повысить его статус, английская королева дарует ему титул графа Лестерского и барона Дембийского. А перед этим устраивает убийство его законной супруги и дает Дадлею смутные надежды на английский престол. И он уже готов ехать в Эдинбург. Отличная комбинация!

Однако шотландка страшно оскорблена. Она не носит чужие обноски. И как можно ей, принадлежащей к королевскому роду Стюартов, побывавшей замужем за Валуа, предлагать в мужья человека некоролевской крови? Мария тянет с вежливым отказом, а тем временем ее посол в Лондоне Мелвилл придумывает еще лучшую комбинацию.

Генри Дарнлей – восемнадцатилетний, безбородый, смазливый юнец. Его отец, граф Леннокс, как враг Стюартов, был изгнан из Шотландии. Зато его мать, леди Маргарита Леннокс, доводится внучкой Генриху VII. Следовательно, молодой человек, как и Мария Стюарт, правнук Генриха VII, но состоит с ней в четвертой степени родства, допускающей брак. Теоретически, их потомство будет иметь двойные права на английский престол.

Все произошло так быстро и так ловко, что Елизавета не сразу поняла, что проиграла в этой партии. Сперва графу Ленноксу возвращают все его владения на родине, а в январе 1565 года он приезжает в Шотландию – и сразу же оказывается при дворе.

Положительными качествами Генри Дарнлея были молодость, обаяние, умение сходиться с людьми, простодушие. Отрицательными – опять же простодушие, иногда граничащее с глупостью, доверчивость, повышенное самомнение, чванство, трусливость и пристрастие к лицам своего пола. Сначала ловкий малый быстро очаровывает весь Эдинбург. Он заводит дружбу с могущественным секретарем Марии Стюарт, Давидом Риччо, и охотно ныряет в его кровать. Он также заводит дружбу и с могущественным Джеймсом Мерреем, «серым кардиналом» при королеве, протестантом, ходит с ним в протестантскую церковь. Но чуть позже выслушивает католическую мессу.

Елизавета Англию любила

сильней, чем ты Шотландию свою

(замечу в скобках, так оно и было);

не песня та, что пела соловью

испанскому ты в камере уныло.

Они тебе заделали свинью

за то, чему не видели конца

в те времена: за красоту лица.

Иосиф Бродский

Мария внезапно, после одной беседы, после одного танца, одной партии в мяч понимает, что без памяти влюбилась в будущего мужа. Как деревенская девчонка, забыв про все на свете, она пишет ему восторженные вирши, считает минуты до тайного свидания, делает дорогие подарки. А дальше события покатились, как катится под гору набирающий скорость камень… Что было неудивительно, если вспомнить о буйном темпераменте молодой королевы.

Уже в апреле 1565 года происходит тайная помолвка Марии и Генри, организованная Давидом Риччо и проведенная католическим священником. Дарнлей делает выбор в пользу католичества.

Вскоре эта тайна стала известна Джеймсу Меррею. Он понял, что его сестра взрослеет, мудреет и теперь может покуситься на его власть. Благодаря Риччо и иностранному вмешательству, в Шотландии может усилиться папизм. Меррея это совсем не устраивало. Был против и государственный канцлер Мейтленд. Но особенно ярой противницей этого была, разумеется, Елизавета. Она просто пришла в бешенство, хотя формально Мария выполнила все ее условия и собралась замуж за британца.

Ярость Елизаветы имела и политические, и женские причины. «Сестрица» шла под венец уже во второй раз, а она сама…

Впрочем, влюбленная Мария Стюарт не сводила с жениха глаз, а потому и не увидела, что рискует остаться без союзников.

29 июля 1565 года в Холируде происходит не такая пышная, как когда-то в Париже, но веселая свадьба. Омраченная лишь тем, что Джеймс Меррей демонстративно не осчастливил их своим присутствием. Так как был занят – тайно готовил бунт против своей королевы. Почти одновременно со свадьбой Гамильтон, Аран, Харрис, Керколди и прочие лорды объявляют бунт против засилья католической церкви, против Дарнлея, нареченного королем Шотландии Генрихом, против… чего угодно, если их поддержит английская королева. Джон Нокс уже в открытую клеймит «католическую вавилонскую блудницу».

^{Генрих Стюарт, лорд Дарнли отличался простодушием, крепким здоровьем и пристрастием к лицам своего пола.}

И тут Стюарт демонстрирует свою рыцарскую смелость и решимость. Чуть ли не на следующий день после свадьбы она организует свое небольшое наемное войско, призывает сохранивших верность баронов, облачает мужа в золоченые доспехи и мчится навстречу бунтовщикам. Лорды растерялись. Многие из них, явно не ожидавшие от королевы такой резвости, поспешили явиться с повинной. Меррей укрылся в Англии. Елизавета, как всегда, была ни при чем.

На протяжении медового месяца, длившегося месяца три, Мария была счастлива, как никогда. Дарила мужу лошадей, драгоценное оружие, поместья. Правда, что касалось ее главного подарка – шотландской короны, – они пока не нашли общий язык. На какое-то время королева могла примириться с властью Меррея, не претендовавшего на ее прерогативы, но опытного в государственных делах; но с властью девятнадцатилетнего юнца – никогда… Он же сразу почувствовал себя королем. Имевшим право не только посещать парламент, государственный совет и кабинет министров, но и прикрикивать на верных королеве людей, вмешиваться в ее решения. Но самое обидное – ему показалось, что он может покрикивать на свою жену.

Эйфория прошла. Мария Стюарт поняла, что ее муж – ничтожество, алчное до власти и почестей. Он все больше и больше времени проводил в компании забулдыг, стал погуливать от нее налево – как с женщинами, так и с мужчинами. Королева плакала, но недолго. Как только она почувствовала, что забеременела, то напрочь отказала супругу в царском ложе. И постепенно начала отбирать у Дарнлея все, что подарила. Его перестали приглашать на заседания парламента, подпись «короля Генриха» сделалась на документах необязательной. Короны у него никто не отбирал, но она на глазах превращалась в головной убор достоинством не выше шляпы.

Тем временем при дворе возвысилась новая фигура. Джеймс Хепберн, граф Босуэлл. Тридцатилетний верзила, иссеченный боевыми шрамами воин. Нахальный, отчаянно смелый и, ко всему прочему, неисправимый бабник. Босуэлл был протестантом, но поклялся служить Марии Стюарт и защищать ее своим мечом, как прежде защищал ее мать. Но самое большое влияние приобрел Давид Риччо. Этот умный, небесталанный молодой итальянец, который, возможно, даже не был дворянином, прибыл в Эдинбург в свите посла Пьемонта, да так и остался при дворе в качестве музыканта и поэта, которых Мария Стюарт всегда привечала. Потом оказалось, что у него отличный почерк, он свободно владеет несколькими языками, предан королеве, ничем не связан с вечно недовольными и ненадежными шотландскими лордами. Таким образом он стал личным секретарем Марии Стюарт. А после бунта и бегства Меррея и опалы Мейтленда Риччо стал главным советником королевы, обладающим настоящей властью.

Риччо обвиняли по двум главным пунктам. Во-первых, в том, что он был агентом Римского Папы, готовил почву для католической контрреформации в Шотландии. Вполне возможно.

Также возможно, что верно второе обвинение – в том, что Риччо был королевским любовником. Отмыться от слухов, что монархиня, мол, беременна не от мужа, а от итальянского проходимца, было трудно.

Возник очередной тайный заговор лордов – на этот раз против Давида Риччо. Наверняка его зачинщики были иностранцами, а раз так, имена тех, кому это было выгодно, очевидны: Елизавета и Джеймс Меррей. Руками Марии Стюарт Риччо мог сделать Шотландию нормальным государством, и для многих он был опасен. Оставшиеся в тени так там и остались, а номинальным главой заговора стал оказавшийся не у дел король Генри Дарнлей. Виновником своей фактической отставки он считал бывшего друга и любовника Давида Риччо. Заговорщики решили, что, прежде всего, Риччо нужно убить, а там уж, Бог даст, все переменится в лучшую сторону. Чтобы обезопасить себя и связать круговой порукой, лорды по шотландскому обычаю составляют письменный договор, «бонд», и ставят на нем свои клятвенные подписи.

Тем временем выскочка Риччо сам рубит сук, на котором сидит. Дорвавшись наконец до настоящей власти, он становится высокомерным и распоряжается в парламенте так, будто он законный господин высокородных лордов. Мария Стюарт, снова влюбленная – на сей раз в зреющее в ней дитя, – как обычно, ничего не замечает вокруг.

Развязка наступила поздним вечером 9 марта 1566 года. В небольшой комнате, смежной со спальней королевы, был накрыт стол для ужина в обычной тесной компании. Мария Стюарт, Давид Риччо, еще несколько приближенных дам и дворян. Неожиданно отдергивается занавес, за которым находится потайная витая лестница, ведущая в спальню, и входит король Генрих, а вслед за ним – лорд Патрик Рутвен с обнаженным мечом. Мария возмущенно поднимается.

– По какому праву вы вошли сюда без доклада? Что вам угодно?

– Голову этого негодяя, – отвечает Рутвен, указывая на Риччо.

Тут же комната наполняется вооруженными людьми. Охрана куда-то исчезла. Заговорщики обо всем позаботились. Дома верных королеве Босуэлла и Хантлея были окружены. Им самим пришлось спасаться бегством. Первый удар безоружному итальянцу был нанесен прямо на глазах у беременной королевы. Кто-то накинул на шею Риччо петлю и выволок его прочь из комнаты. Обреченный упал, ухватился за край платья своей возлюбленной, но его потащили из комнаты… Его истерзанный труп выбросили во двор.

Совершив такое злодеяние на глазах королевы, заговорщики рассчитывали шокировать ее, насмерть запугать и получить в ее лице покорную марионетку. Но они не рассчитывали, что сломить королеву не так-то просто.

Считаю ее единственной, самой гениальной женщиной всех времен. Ее судьба привлекает мое внимание не только пленом и трагической гибелью на эшафоте. Ведь головы рубили многим… В ней есть то особое, что выделяет гения. Как известно, она писала дивные сонеты, поэтические письма, вела дневники, увлекалась театром, играла на музыкальных инструментах, в совершенстве владела многими иностранными языками…

Майя Плисецкая

– Клянусь, не сносить вам головы! – кричит одинокая, пузатая, бессильная Мария и грозит ненавистному супругу: – А тебе в первую очередь!

Наутро плененная своим мужем и подданными королева принимает решение: нужно бежать из Холируда. И на свободе, под защитой Босуэлла и Хантлея диктовать бунтовщикам свои условия мира или войны. Но как это сделать, когда у нее отняли даже преданных фрейлин и служанок? Единственный способ – найти слабину в рядах заговорщиков. И это проще простого. Самый малодушный из всех, конечно же, Генри Дарнлей. Мария Стюарт идет на хитрость: она изображает начало преждевременных схваток, требует врача и, на всякий случай, священника. Дарнлей смертельно напуган – из-за своей глупости он явно переборщил, и теперь жизнь его ребенка в опасности, а это вовсе не входило в его планы.

Дарнлей все еще влюблен в свою жену. Из врага он мгновенно превращается в союзника и выдает ей имена всех заговорщиков. Она же обещает всех простить и забыть про несчастного Риччо.

Между тем, в Эдинбург спешно возвращается Джеймс Меррей – как всегда, ни к чему предосудительному не причастный, как всегда, готовый вернуться к осиротевшей без него власти. Мария кротка и с ним.

Все это ей нужно лишь для того, чтобы с верными служанками посылать весточки Босуэллу, Хантлею и начальнику своей лейб-гвардии Эрскину. В назначенный день она приказывает Дарнлею собрать всех заговорщиков на пир по случаю всеобщего примирения. Ночью, обманув бдительных стражей, через подземный ход она покидает Холируд. За оградой замка ее ждет отряд гвардейцев во главе с Эрскином. Она садится на лошадь и всю ночь и половину дня мчится в седле, невзирая на то, что беременна. К обеду она уже далеко от Эдинбурга – в своем замке Данбар под надежной охраной.

На следующий день Мария Стюарт разослала призыв во все концы страны, и вскоре под ее началом стало собираться преданное войско. С чувством выполненного долга в Данбар приехал и Генри Дарнлей. Тех заговорщиков, кто явился с повинной, королева простила. Те же, которым прощения было не сыскать, срочно бежали за границу. Бежал и громовержец Джон Нокс. Меррей вернулся на свой пост. В официальном манифесте Дарнлей был объявлен непричастным к заговору против королевы. Именно против королевы, а не Риччо, что было подчеркнуто.