Текст книги "Репетитор"

24

– Какую из комнат я могу занять? – спросил Джулиан.

Руби спустилась вниз с рюкзачком. К счастью, в нем не было никаких школьных принадлежностей. Они были разбросаны по комнате. Зато там было полно других вещей, которые можно проносить в самолет, – компакт-диски, плеер, цветные карандаши, жвачка, конфеты, сборник рассказов о Шерлоке Холмсе. Папа взглянул на маму:

– Я думаю, ту комнату в конце коридора. Ту, которая свободна.

– Я могу постелить себе на кушетке, скажем, в гостиной.

– Нет-нет.

«Хватит болтать», – подумала Руби. Чтобы вежливо сменить тему, она спросила:

– Брэндон уже встал?

– Он самый первый проснулся. Укладывает вещи в машину.

– Боже мой!

Спящий красавец уже работает, а за окном еще даже не рассвело. Руби прошла в гараж. Он действительно был там. Помытый, аккуратно одетый. Волосы намазаны гелем.

– Слушай, давай сюда рюкзак.

Руби вручила ему рюкзак. Он прекрасно разместился рядом с сумкой с теннисными принадлежностями.

– А маски и очки взяли? – спросила она.

– Все взяли.

– И мои тоже?

– А ты с нами едешь?

– Угу.

– Значит, и твои тоже взяли.

Спящий красавец пробуждается ото сна и становится Верным Помощником. У нее возникло безумное желание броситься ему на шею и поцеловать его. Может быть, даже сбросить один тапок, как девушки, встречающие солдат, вернувшихся с войны.

– А Триш знает, что мы уезжаем?

– Тебе-то какое дело?

Все вернулось на круги своя. Она решила приберечь поцелуй до лучших времен.

К ним пришел Зиппи. Он тихонечко скулил.

– Он плачет, – сказала Руби.

– Что за телячьи нежности! – сказал Брэндон, укладывая маленький квадратный чемодан с мамиными туалетными принадлежностями.

– Он не со зла, – сказала Руби Зиппи, наклоняясь и крепко обнимая его. – Все тебя любят.

Он облизал ее лицо.

– Бедняжка! Он все понимает.

Она позвала его на кухню, насыпала ему полную миску корма и налила воды. Зиппи даже не посмотрел на еду, что было совсем на него не похоже.

– Мы очень быстро вернемся, – сказала она, поглаживая его за ушами.

Он продолжал скулить и смотрел на нее большими глазами, подобно святым с картин того художника, который изображает всех худыми и длинными.

– Не переживай. Я о нем позабочусь, – сказал Джулиан, который наблюдал за этой сценой.

– Спасибо, Джулиан. Это не составит тебе никакого труда, и вы с ним здорово проведете время.

Она открыла один из шкафчиков:

– Ему нужно давать миску корма каждый вечер, но иногда он бывает голодным и с утра. Также он время от времени ест собачьи консервы. Вот это угощение для особого случая, а это игрушки. Иногда ему нравится приносить брошенные игрушки. Он ведь наполовину ретривер.

– Руби! – крикнул папа из гаража. – Чего ты там копаешься?

– Не давайте ему костей. Это ему вредно.

– Понял.

– Даже несмотря на тот факт, что он всеядный.

– Руби! – снова позвал папа из гаража.

– Пока, Зиппи.

Она поцеловала его:

– Я так люблю тебя.

Он лизнул ее в ответ так, как будто бы они прощались навсегда.

– Руби! Да идешь же ты наконец?

– Он не хочет, чтобы я уходила.

– Дайте ему сухого корма, и ему станет легче, – сказал папа и взял Руби за руку. – Спасибо за все, Джулиан.

Вдруг в дверях появилась мамина голова.

– Такими темпами мы никуда не уедем.

– Хотите, я вас подвезу? Тогда вам не нужно будет оставлять машину на стоянке.

– Замечательная мысль!

– Вас это точно не обременит? – спросила мама.

– Совершенно точно, – ответил Джулиан.

– А Зиппи тем временем успеет собраться с мыслями.

– Собраться с мыслями? – переспросил Джулиан, смеясь. – Да у него их вообще нет!

Они поехали в аэропорт. Мама с папой сидели впереди. Джулиан, Брэндон и Руби – сзади. Руби сидела посередине. Брэндон никогда там не садился, как будто бы его религия запрещала ему это делать. Они смеялись всю дорогу, пока не доехали до трассы-91, на которой стояла горевшая машина. Огонь, дым, плачущая женщина около машины «скорой помощи».

– Боже мой! – воскликнул Джулиан.

На дороге из-за пожара возникла пробка. До вылета пятнадцать минут. Они резко остановились у входа в терминал, и все выскочили из машины. Джулиан тоже выскочил, чтобы помочь донести сумки. Огромная очередь выстроилась у стойки регистрации.

– Сюда, – сказал папа.

А в первый класс очереди не было.

– Вот это да!

– Мы никогда раньше не летали первым классом. Это своего рода повышение статуса, – объяснила Линда, передавая билеты.

Брэндон и Джулиан свалили сумки на весы. Руби посмотрела на очередь в эконом-класс и почувствовала удовлетворение. Все стоявшие в очереди явно нервничали. Она же чувствовала себя просто превосходно, как та женщина, которая сказала: «Peel me a grape».[26]26
  «Почисти мне виноградинку» – строка из песни Дайаны Кролл.


[Закрыть] Стеклянные двери, в которые упирался хвост очереди, открылись, и в зал вошли трое: мужчина, женщина в шубке и девочка примерно ее возраста.

– Смотрите, там Кила!

Папа обернулся:

– Кила Гудукас?

– Вот сюда, пожалуйста. Стойка номер девятнадцать, – сказал мужчина, который проверял их билеты.

Они отправились к стойке номер девятнадцать. По дороге они столкнулись с Гудукасами. Миссис Гудукас покрасила волосы и превратилась в блондинку. Она казалась такой маленькой в этой шубе.

– Похоже, большие люди думают одинаково. Куда направляетесь? – спросил Гудукас.

Папа рассказал ему.

– А вы?

– В Париж. Вырвались на выходные. Остановимся в «Ритц».

– Привези мне шампунь из «Ритц», – шепнула Руби Киле.

Гудукасы отправились дальше, таща за собой кожаные сумки с блестящими золотыми пряжками.

– Джулиан, спасибо большое… – начала мама.

Они осмотрелись вокруг. Джулиан исчез.

– Может, он увидел полицейского, – сказал папа.

– Полицейского? – переспросила Руби.

– Он с ними не очень ладит.

– Мы ведь такого не хотим, а, Брэн? – спросила Руби.

– Зря ты это сказала. Я уж было хотел уступить тебе место у окна.

Они уселись в салоне первого класса. Руби села на свое место возле прохода, оно уж точно было поудобнее, чем место у окна. Она усаживалась и так и этак, размышляя о том, как здорово она устроилась. Мама сказала:

– Значит, они полетели в Париж. Не знала я, что Гудукас настолько преуспевает.

– Просто времена настали хорошие, – ответил папа.

Где-то поблизости открыли шампанское. Стюардесса улыбнулась Руби:

– Что пожелаете?

Peel me a grape.

Настроение у Джулиана на обратном пути было не очень. Он подъехал к дому № 37 по Робин-роуд, нажал кнопку на двери гаража, поставил машину и вошел в кухню. Он руководил развитием сюжета, но некоторые его герои, даже столь незначительные, как Гудукас, выходят из-под контроля. Если бы он не услышал этой фразы: «Смотрите, Кила!», вся работа полетела бы псу под хвост. Он поспешил к выходу, пока его не заметили и не начали задавать вопросы. Он вполне мог представить себе ответы на эти вопросы – полиция, билеты, озабоченное лицо Скотта. Но не был уверен до конца. Он также не был абсолютно уверен в том, что Гудукас не видел его. Он был между дверей, хвост очереди загораживал обзор, он не смотрел в его сторону, к тому же Джулиан сразу же отвернулся и ушел. Но он все равно не был уверен. Возникло еще два повода для беспокойства. Как он может работать в таких условиях?

Джулиан зажег сигарету, выбросил спичку в раковину и попытался успокоиться. Это было не так просто, особенно после того, как он заметил оставленную грязную посуду – две кружки, одна тарелка, три стакана из-под сока. Интересно, кто, по их мнению, должен все это мыть? Он вдохнул дым и снова уставился на посуду.

«Чего ребенок так разволновался?» Он слышал, как его отец сказал так однажды на веранде теннисного клуба над Фритауном. Он подходил по дорожке от этих странных и очень длинных африканских кортов, где было полно мальчиков, подающих мячи. А его мать ответила: «Потому что он рожден для великих дел». Эти слова потрясли его. Он и сейчас потрясен. Наконец-то великие дела начались. Какое своевременное воспоминание! Внезапно ему пришла в голову мысль, что горящее человеческое мясо пахнет так же, как и любое другое.

Новая строчка для стихотворения? Он достал блокнот и записал туда родившуюся мысль, стоя над кухонной раковиной.

Беспечный – оставит,

Лживый – обманет.

Ничто не будет зависеть от нас,

Если мы зависим сами.

Горящее человеческое мясо…

Тут он остановился. Эта строчка не была новой строчкой его стихотворения. Возможно, эта строчка для другого стихотворения, а может, это не стихотворение вообще. Он еще раз затянулся, преступив черту, за которой заканчивалась элегантность и начиналась табакозависимость.

Вдруг что-то уперлось ему в ногу. Джулиан резко обернулся. Сердце его бешено колотилось. Это собака. Она прижалась к нему и виляла хвостом.

– Ничего подобного. Никаких нежностей.

Он наконец увидел то, что должен был заметить, как только вошел: в дверях столовой лежала куча собачьего дерьма.

– Иди-ка сюда, Зиппи.

Зиппи подошел. Джулиан взял его за ошейник.

– Новые порядки, Зиппи. Познакомься с Робеспьером.

Он потащил Зиппи по направлению к столовой. У него когда-то была собака. Его отец воспитывал собаку, имя которой он уже забыл. Вот как воспитывают собак.

– Вот так, вот так, Зиппи.

Но по мере приближения к дверям столовой Зиппи начал упираться все сильнее, а в конце концов вообще сел. Джулиан решительно продолжал тащить его. Именно так и поступал его отец, по крайней мере на начальном этапе воспитания. Резко и решительно. У его отца была твердая рука: улыбаясь, он хлопал тебя по плечу, да так, что становилось больно, и вместо ободрения возникала совершенно другая реакция.

– Иди сюда, Зиппи.

Они стояли у вонючей кучи. Джулиан крепко держал Зиппи за ошейник и пытался ткнуть его носом. Пес скулил и упирался изо всех сил. Превосходство явно было на стороне Джулиана.

– Чувствуешь связь, псинка? Мы так никогда не делаем, – сказал Джулиан.

Он ткнул Зиппи носом еще пару раз, чтобы быть абсолютно уверенным в том, что до него все дошло. Потом Зиппи зарычал, шерсть на загривке и спине встала дыбом. Джулиан зарычал в ответ, но громче, и почувствовал, что волоски на шее и спине у него тоже встают дыбом. Он ткнул Зиппи носом прямо в кучу дерьма и повозил его несколько раз. Мамочка и папочка, я больше никогда так не буду делать.

Наконец Джулиан отпустил Зиппи. Пес выскочил из комнаты, поджав хвост и поникнув духом. У Джулиана сразу поднялось настроение. Теперь он был готов навести порядок, не обращая ни на что внимания. Озноб все еще пробирал его, но не так сильно. Он чувствовал себя намного лучше. Очень уверенно. В своей тарелке.

Джулиан перенес свой чемодан в свободную спальню в конце коридора. В комнату Адама. Она похожа на чердак художника. Это, пожалуй, лучшая комната в доме и вполне ему подходила.

Постельное белье было по-прежнему смято. Джулиан снял его и положил у дверей, чтобы загрузить в стиральную машину, когда пойдет вниз. Сначала ему нужно привыкнуть к новой обстановке. Это самое главное в военном искусстве. Он встряхнул матрас, открыл шкаф, вытащил все ящики из письменного стола и комода. Ничего там не нашел. Мальчишка даже нигде не нацарапал своего имени.

На стене Джулиан обнаружил полоски скотча в тех местах, где когда-то висели постеры. Но он не обнаружил их ни под кроватью, где не было ничего, кроме пыли, ни за столом, ни за комодом. Естественно, вид уже ушедшего на пенсию спортсмена или бывшей кинозвезды несколько безрадостен. А что это там? Из-под батареи, находившейся за письменным столом, выглядывал пожелтевший кусочек бумаги. Джулиан аккуратно вытащил его и положил на стол, где он, видимо, когда-то лежал.

Он подошел к окну. Еще один мрачный день, лишенный всяких красок. Он попытался рассмотреть, что было написано на листке, при этом освещении. «Как в могиле», – подумалось ему.

Анализ книги.

Адам Гарднер

Миссис Фреленг, 3 класс

«Ветер в ивах» – это самая любимая из прочитанных мною книг. Автор Кеннет Грэм. В ней говорится о компании животных, которые живут у реки. Это Крот, Крыса Рэтт и Барсук, но самый забавный из них это Жаба Тоуд. Жаба богатая и живет в Тоуд-Холле. Он также очень плохой водитель. Он не может не украсть кросивую машину, когда видит ее где-нибудь. Его бросают в тюрьму на двадцать лет, но ему удается убежать. Когда Жаба говорит что-нибудь типа интересно эта машина легко заводится, начинаются большие преключения.

Пречиной такого названия являются заросли ив, где иногда дует редкий ветерок.

Ниже стояла оценка: «Хорошо», и было приписано: «Но не целая страница. Следи за орфографией и пунктуацией».

Джулиан сложил листок пополам и положил в карман: прекрасная информация для странички, посвященной Адаму в его блокноте. Он проанализирует ее попозже. Идеальный ребенок. Божество для них всех. Идеал или обычный ребенок? Самый обычный ребенок. Может быть, чуть способнее своего брата.

Джулиан осмотрел дом. Он не нашел (впрочем, он и не ожидал найти) каких-то страшных секретов. Чековые книжки, банковские счета, табели успеваемости, набор самых обычных лекарств, среди которых не было психотропных. Он не узнал ничего нового, кроме незначительных деталей. Он нашел планы дома № 37 по Робин-роуд в ящике письменного стола в спальне родителей и взял их на некоторое время. Ящик с инструментами Скотта был в котельной. Открытка с Санта Клаусом болталась на ручке, а сверкающие инструменты лежали на своих местах.

Джулиан приготовил себе ланч: две английские булочки с клубничным джемом и стакан молока. Он внимательно изучил план дома за ланчем. Questo е l'inizo della fine, но он вовсе не думал о fine. Должен ли автор знать содержание всей своей книги от А до Я, написав только А? Сколько ограничений! Это была нелегкая работа, и не каждый за такое возьмется. Но он не такой, как все.

Джулиан прокатился на джипе Линды. Ему больше нравился «триумф». Он выглядел, как славный малый из пригорода, направляющийся в Бриджпорт. Приемник в машине был настроен на Национальное радио, и он наслушался всякой серьезной информации.

Возник соблазн найти тихий бар в Бриджпорте, выпить там пару пива (только бутылочного. Джулиан ничему другому не доверял в подобном месте) и войти в контакт с человеком, который выведет его на другого человека, с которым Джулиан и совершит свою сделку. Это было так просто. В этой стране так просто купить наркотики. Джулиан едва понимал этого человека. Он был соотечественником, но разговаривал на жутком диалекте. Деньги и наркотики всегда идут разными дорогами, и Джулиан всегда вел себя осторожно. Человек, с которым он совершил сделку, – сопливый, пучеглазый варвар, простой и открытый, – что-то там говорил о налаживании постоянных поставок. Джулиан испытал минутную жалость к этим вегетарианцам, которые не признавали превосходства человека над животными.

Кстати, о животных. Задача номер один: очень простая. Задача номер два: найти зоомагазин. Это посложнее. Шли часы. Чем вам не нравится эта? – будет спрашивать продавец. – А как вам вот эта?

– Недостаточно пестрая, – ответит им Джулиан.

– Недостаточно пестрая?

Уже наступила ночь, когда он вернулся в дом № 37 по Робин-роуд.

На плане был обозначен чердак, он никак не мог найти, как туда попасть. Только на потолке в коридоре был небольшой люк. Не самое удобное место. Джулиан принес ящик с инструментами в комнату Адама. Он не был большим специалистом по использованию инструментов, но хорошо понимал их назначение: инструменты помогают добиться того, чего хочешь. Он открыл ящик, предварительно прочитав открытку: «Веселого Рождества, папочка! Инструменты купила мама, но идея моя. Любящая тебя дочь Руби. P. S. Подумай о доме на дереве». Потом он включил пилу, вошел во встроенный шкаф и вырезал отверстие в потолке размером два на два фута. Он раскрутил стул, стоявший у письменного стола, встал на него и положил чертежи, рулетку, бур и фонарик на пол чердака. Потом пролез сам, держа в зубах карандаш. «Как благородный пират», – подумал он. Должно быть, он выглядел очень лихо.

Десять футов и шесть ярдов. Именно таким было расстояние от петли двери шкафа до стены, разделявшей две комнаты. Комнату Адама и комнату Руби. Джулиан на коленях пополз по полу чердака, мягкому и слегка пружинившему от уложенного на нем розового изоляционного материала, измеряя при этом расстояние рулеткой. Восемь футов четыре дюйма до ближайшей стороны подъемного окна с двумя подвижными переплетами в ее комнате, пять футов два дюйма до дальней стороны окна. Здесь должно быть изголовье ее кровати. Он отогнул розовый изоляционный материал, еще раз проверил точность измерений, нарисовал карандашом жирный крестик на фанере.

Джулиан просверлил отверстие в полдюйма. Это было пробное отверстие. Если понадобится, можно будет немного увеличить отверстие. Бур не имел ничего общего с гуру. Совершенно разные слова, хотя и созвучны, но Джулиан с удовольствием подумал о том, что они связаны. На полу появилась маленькая кучка опилок. Бур легко прошел сквозь дерево и вышел наружу, правда, немного кривовато. Он вспомнил Гейл.

Джулиан склонился над отверстием и посветил в него фонариком. На кровати в комнате Руби блеснули глаза какого-то животного. Они смотрели прямо на него. Он присмотрелся и разглядел его. Это был плюшевый медвежонок. Всего лишь медвежонок, который лежал на подушке. Неплохо для первого раза. Как оказалось, он умеет пользоваться инструментами.

Джулиан собрал их и вылез с чердака. Тут его ожидало новое потрясение, гораздо большее, нежели глаза плюшевого медвежонка. Прямо у дверей встроенного шкафа стояла женщина. Он сразу же узнал ее. Это была Джанет. Он понятия не имел, как она тут оказалась, но понял истинное значение ее появления, вернее, повторного появления, если вспомнить встречу в кафе. Она была Немезидой.

25

Джулиан вынул карандаш, зажатый в зубах:

– Джанет, если я не ошибаюсь?

Она кивнула. Вдруг бур упал с потолка и громко звякнул об пол встроенного шкафа. Она посмотрела на бур, потом снова подняла глаза и посмотрела на Джулиана. Нет, ей не нужно было поднимать глаза, чтобы посмотреть на него. Они были почти одного роста. Может быть, она всего лишь на пару дюймов пониже. Она не торопилась объяснить, как она оказалась в доме, явно ожидая, что он объяснится первым.

– Хозяева уехали на выходные. Решили отдохнуть. А я остался присматривать за Зиппи. От нечего делать решил отремонтировать здесь кое-что.

– Понятно. Значит, присматриваете за Зиппи. Я завезла велосипед Руби и услышала его. Услышала его еще на улице.

– Да, он любит лаять.

– Он не лаял, он выл.

Она очень точно выражала свои мысли. Да и вообще держалась очень уверенно. Это совсем не нравилось Джулиану.

– Я заглянула на кухню.

Она сделала паузу и посмотрела на него. Он был уверен, что закрывал дверь гаража. Но там была еще одна дверь. Похоже, именно через нее она и вошла. Дверь, ведущая из гаража на кухню, никогда не запиралась, и он не стал нарушать заведенный в доме порядок, что было весьма легкомысленно.

– И? – спросил Длсулиан.

– Я нашла собаку в ужасном состоянии.

– Правда? – спросил Длсулиан.

Он держал в руках пилу и не знал, куда ее деть.

– Я ничего не слышал.

Она снова замолчала. На ней был лыжный костюм, и он рискнул высказать предположение:

– Отправляетесь в горы кататься на лыжах?

– Да, – сказала она, заглядывая во встроенный шкаф.

– Лыжи – это здорово, если на улице не очень холодно. Куда едете?

– В Киллингтон. Не хотите ли узнать, что случилось с вашим подопечным?

– С моим подопечным?

– Ну да, вас ведь оставили присматривать за Зиппи?

– Да. Это просто одно удовольствие. Он такой милый пес.

– Вы находите это нормальным – связывать такого милого пса?

– Связывать?

– Он связан за лапы. У меня с собой фотоаппарат, и у меня есть желание сфотографировать его и отправить фотографию в Общество защиты животных.

– Связан за лапы? Я что-то не пойму, о чем вы говорите.

– Пойдемте, я вам покажу.

Такая уверенная в себе женщина. Явно человек дела. Джулиану показалось, что все-таки в ее глазах мелькнула тень сомнения, что было для нее странно.

Он последовал за ней из комнаты Адама по коридору, а потом на лестницу, которая вела на кухню. Джулиан шел прямо за ней, когда они спускались вниз. Она была весьма спортивной женщиной. Мышцы на плечах и шее были хорошо развиты.

Веревка, разрезанная второпях на три неравные части, лежала на полу в кухне. Сначала Джулиан не увидел собаку, а потом разглядел ее под стулом.

– Вот ты где, Зиппи. Выходи, приятель.

Зиппи просто вжался в стену под стулом Руби.

– Эй, ты чего?

Джулиан посмотрел на обрезки веревки.

– Что это?

– Я разрезала веревку, чтобы освободить его.

– Он был связан веревкой?

– А вы делаете вид, что ничего об этом не знаете.

Джулиан поднял руки:

– Клянусь.

– Да вы не могли не знать о том, он лежит здесь связанный за все четыре лапы!

– Боже мой!

Джулиан моргнул несколько раз, подобно сильному, но чувствительному мужчине, который пытается скрыть эмоции. Потом он коснулся рукой лба, робко посмотрел ей в глаза и произнес:

– Я должен вам кое в чем признаться.

Ее взгляд, который и без того был тяжелым, стал еще тяжелее. Ее внушительная фигура возвышалась перед ним в лыжном комбинезоне, из кармана которого торчал билет в Киллингтон. У Джанет были большие сильные обветренные руки.

Джулиан глубоко и тяжело вздохнул.

– Зиппи убежал от меня сегодня утром. Мы с ним были на улице. Я чистил дорожки, а он бегал со мной. И вдруг ни с того ни с сего рванул прочь. Как стрела. Я, конечно же, побежал за ним, но я не очень хороший бегун, Джанет, и он убежал. Скрылся из виду.

– И к чему вы мне все это рассказываете?

Джулиан сжал кулаки:

– Это все мистер Стромболи. Он настоящий садист.

– Простите, я вас не понимаю.

– И самое главное, мы ничего не сможем доказать.

– О чем вы говорите?

– О мистере Стромболи, соседе из дома напротив. Вам Руби ничего о нем не рассказывала?

– А Руби-то здесь при чем?

– Не при чем. Я просто спросил, не рассказывала ли она вам о нем. Она же обо всем тре… Дело в том, что мистер Стромболи ненавидит Зиппи. Руби даже его боится. Однажды я остановил его, когда он пытался ударить Зиппи клюшкой для гольфа.

– Да вы что?

– Спросите Руби. Это был ужасный случай. Он стоял на лужайке перед домом в халате и домашних тапочках с железной клюшкой в руках.

– Так вы считаете, что?..

– Должно быть, это именно он сделал, – сказал Джулиан.

Они наконец-то начали мыслить одинаково.

– Должно быть, он поймал Зиппи, связал его и принес сюда. Правда, я не слышал ни звука, так как был занят ремонтом.

– Это просто немыслимо, – сказала Джанет.

– Бедняга, – сказал Джулиан и присел: – Выходи, Зиппи.

Зиппи еще сильнее сжался под стулом.

– Я пойду и поговорю с ним.

– Как я уже говорил, мы ничего не сможем доказать. Я просто уверен, что он все будет отрицать. Я предлагаю дождаться возвращения Линды и Скотта, все им рассказать, не очень сгущая краски, чтобы не испортить им настроение после отдыха, и пусть они решают, как поступить.

Прекрасная речь, произнесенная вовремя, развеяла ее сомнения.

– Вы точно не забудете им рассказать? – спросила Джанет.

– Нет, конечно. Хотите, я даже запишу все в блокнот.

Он достал свой блокнот и ручку.

Она посмотрела сначала на блокнот, а потом на него самого.

– Хорошо, – сказала она, а потом наклонилась и заглянула под стол: – Выходи, Зиппи.

Он не шевельнулся.

Джулиан открыл шкафчик, где лежал корм Зиппи.

– На, Зиппочка, – сказал он.

Никакой реакции не последовало.

– Я думаю, нам следует оставить его в покое.

– Скорее всего, вы правы, – ответила Джанет и наконец-то направилась в сторону гардеробной.

– Хорошо, что вы приехали вовремя, – сказал Длсулиан, открывая ей дверь. – Удачно покататься.

Она кивнула и вышла на улицу. Джулиан закрыл за ней дверь и пошел наверх. Из окна спальни Линды и Скотта он смотрел, как она задом выехала на дорогу на своем пикапе. В кузове лежали ее лыжи, ботинки и лыжные палки. Она проехала по Робин-роуд и свернула на Индиан-ридж, которая вела на север к Вермонту.

Джулиан вернулся на чердак, расширил отверстие в потолке комнаты Руби до двух дюймов. Он оставил фонарик около дырки, чтобы посмотреть, как она выглядит, если смотреть из комнаты. Затем пополз к дырке во встроенном шкафу в комнате Адама, своего рода норе из книги про Алису в стране чудес. Он спустился в комнату, залез под кровать и достал оттуда террариум. Пестрая лента лежала, свернувшись на дне в миниатюрных джунглях. Все-таки некоторые клише очень точно отражают суть. Она была очень красивой. Ни одного червяка (хотя и формой, и размером она очень напоминала червя) язык не повернется назвать красивым.

– Иди сюда, красавица, – сказал Джулиан, заглядывая в террариум сквозь железную решетку. – Все по местам.

Он отнес террариум в шкаф, встал на стул и поставил его на пол чердака. Затем он подтянулся сам и пополз, аккуратно двигая террариум перед собой по направлению к зажженному фонарику. Фонарик был маленьким, но очень ярким. Нужно отдать должное Линде – она умеет выбирать подарки тщательно, даже, пожалуй, вдумчиво. Нет, ее нельзя назвать вдумчивой. Остановимся только на ее тщательности.

– Готова? – спросил он, усаживаясь у отверстия, которое теперь было как раз то, что надо. Теперь он имел право об этом судить, будучи режиссером. Он посветил в террариум. Какой спокойный актер, старый профессионал! Джулиан не спеша отодвинул металлическую сетку, снял ее и положил на пол.

– Готова? – переспросил он и быстро и решительно достал ее так, как когда-то учил его отец, схватив ее за шею, если, конечно, это можно было назвать шеей.

Красавице это не понравилось. Еще бы. Но она относилась к тем существам, которые могли двигаться только в одной плоскости, а теперь она была ее лишена. Насколько он мог судить по перистальтическим сокращениям, это ее очень раздражало. Он с силой пропихнул голову змеи в отверстие, чтобы показать, кто здесь начальник, а в данном случае режиссер. А если выражаться еще точнее – автор. Нужно признаться (а что в этом такого?), что Джулиан чувствовал себя просто великолепно. Естественно, он же не каменный.

– Пошла! – сказал он, пропихивая яйцеобразную голову и толстую шею змеи. Красавица исчезла в отверстии, испуганно взмахнув хвостом.

Джулиан встал на колени, склонился над дырой и посветил фонариком. Внизу Красавица лежала на подушке. Сцена была не из приятных: Красавица обвила медвежонка и жалила его в сверкающие глаза. Они перестали сверкать.

– Снято! – воскликнул Джулиан.

Он быстро спустился во встроенный шкаф в комнате Адама, прошел в комнату Руби и зажег свет. Красавица ползла по кровати. Колчан для стрел висел на дверной ручке.

– Давай-ка сюда! – сказал Джулиан, извлекая одну из стрел.

Он подошел к кровати и вытянул стрелу. Красавица обвила ее, и Джулиан стряхнул ее в террариум и закрыл его металлической сеткой.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – спросил кто-то.

Джулиан подавил в себе порыв резко обернуться, чтобы не выдать животный страх, который его охватил. Этот кто-то оказался женщиной, а точнее, это была Джанет. Он медленно обернулся, взяв себя в руки. Он ведь находился на высшей ступени эволюции.

На шее Джанет билась вена. Она быстро окинула комнату взглядом: террариум, дыра в потолке, опилки на кровати и, наконец, Джулиан.

– Ничего особенного, – сказал Джулиан, – просто…

Она резко сказала:

– В доме мистера Стромболи никого нет. Соседка сказала, что они уехали во Флориду еще вчера.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – ответил Джулиан.

Она, должно быть, проехала по округе. Он пытался изо всех сил придумать какое-нибудь простое и невинное объяснение тому, что произошло с Зиппи, а также беспорядку в комнатах.

– Вы видели нового питомца Руби?

– Руби терпеть не может змей, – ответила Джанет. – Я считаю нужным сообщить обо всем в полицию.

Она достала мобильник из кармана штанов и вышла из комнаты. Джулиану нужно было время, чтобы что-то придумать, а она его не предоставляла.

Джанет почти спустилась с лестницы, держа в руках мобильник и набирая номер.

– Вам не кажется, что звонить в полицию – это уж слишком. В конце концов…

Через плечо он видел, что она уже набрала цифру 9. Он сделал то, что считал уместным в этом случае, – поспешил за ней, обхватил ее руками и выбил телефон из рук. Еще не хватало, чтобы она позвонила в службу девять-один-один. Он уже знает, как они работают.

Джанет резко обернулась. До низа оставалось еще четыре или пять ступенек.

– Вы об этом еще пожалеете, – сказала она.

– Надеюсь, что нет, – ответил ей Джулиан.

На самом деле, он был в этом просто уверен.

Он был выше нее. Еще один важный принцип военного искусства.

– Нам следует сначала поговорить, Джанет. Мне кажется, вы ведете себя неразумно.

Она посмотрела на него. Во взгляде читались злость, подозрение и даже презрение. Последнее совсем лишило его надежды. Она повернулась и пошла вниз по лестнице по направлению к телефону. Джулиан схватил ее за плечо, правда, сделал это довольно аккуратно.

Джанет, видимо, не почувствовала этого. Она резко отдернула руку, а потом ударила его локтем в грудь. На мгновение он даже перестал дышать. Когда он пришел в себя, он увидел, что она уже внизу и снова держит в руках телефон.

Джулиан прыгнул вниз и ударил ее плечом в ребра. Он услышал тихий и приятный хруст, хруст ломающейся человеческой кости. У него был прекрасный слух. Они оба упали на пол. Он схватил ее за шею, потому что оказался сверху, но ненадолго. Она извернулась как-то по-азиатски, и они снова покатились по полу. В этот момент прибежал с громким лаем Зиппи. Теперь Джанет была сверху, обхватив его. Не успел он и повернуться, как у нее в руках появился складной нож с деревянной рукояткой. Его лезвие, хотя и не очень внушительных размеров, было приставлено к его шее. Потрясающая женщина. Почему он раньше об этом не подумал? Он-то считал, что она воспользовалась кухонным ножом, чтобы перерезать веревки.

– Не двигайтесь! – сказала она.

Зиппи бегал вокруг и безумно лаял. Джулиан не двигался. Он собирался с силами, готовясь продолжить борьбу. Он расслабился, надеясь, что она инстинктивно сделает то же самое. Она не сделала этого. Не спуская с него глаз, она нащупала телефон, взяла его в руки и набрала девятку.

В этот момент Зиппи прыгнул и вонзил зубы в правое плечо Джулиана. Джулиан закричал от боли, нестерпимой боли. Джанет перевела взгляд на собаку, и в этот момент он ногами выбил телефон из ее рук. Он уже не чувствовал лезвие ножа на шее. Пора. Он дернулся. Через мгновение нож оказался у него в руке, правда, в левой, но и это неплохо. Еще мгновение, нет, несколько мгновений, потому что нужно было нанести несколько ударов; Джанет перестала быть героем его книги. Ей там нечего было делать с самого начала.

Теперь Зиппи. Он так и не разжал челюсти. Как он посмел больно кусаться своими зубами и злобно рычать? Вот так. Его тоже больше нет.