Текст книги "Зовите меня Джо"

– Это-то я понял сразу, – сказал Пит. – Мне не потребовалось прощать Энэрриана – откуда ему знать? Кстати, он был крайне озадачен, когда я похоронил свою любимую. У себя на Ифри они сбрасывают их над дикими, ненаселенными местами с большой высоты. Однако ни одна, ни другая раса не хочет смотреть, как гниет и разлагается тот, кого знали и любили раньше, поэтому он сделал все, чтобы мне помочь, все, что было в его охромевших возможностях.

Он глотком опустошил рюмку, а затем прищурился на злое ослепительно-синее солнце и пробормотал:

– А вот Господа – Его я простить не мог.

– Проблема зла, – с прежней умудренностью поддержал его я.

– Нет, нет. Последние годы я старательно изучал эти вопросы – читал теологическую литературу, беседовал со священниками. Почему Бог, если Он – Бог личный и любящий, допускает существование зла? На такой вопрос христианство дает вполне разумный, убедительный ответ. Человек – и вообще любое разумное существо – должен обладать свободой воли. Иначе мы превратимся в марионеток и существование наше утратит всякий смысл. Свобода воли необходимо включает в себя способность творить зло. Мы проводим свою жизнь здесь, в этом мире, чтобы научиться быть благими по собственному выбору, без принуждения.

– Да, – смутился я, – ляпнул я, конечно, по неграмотности своей. А все этот коньяк. Нет, твоя логика, конечно же, безупречна – вне зависимости от того, согласен я с изначальными предпосылками или нет. Я хотел сказать другое: проблема боли. Почему всемилостивый Бог допускает ничем не заслуженные страдания? Если он действительно всемогущ, ничто его к этому не вынуждает.

Конечно же, я не имею в виду ощущение, заставляющее отдергивать руку от огня, или что-либо еще в этом роде, полезное и осмысленное. Но несчастные случайности, уносящие жизни… либо лишающие разума… – Я тоже допил. – То, что произошло с Аррах, и с Энэррианом, и с Ольгой, да с Вхэл и с тобой. То, что происходит, когда начинается эпидемия или катастрофы, про которые говорят – на то была воля Божья. Или медленный распад, пожирающий нас в старости. Все такие ужасы. И неважно, что наука совладала со многими из них, – осталось более чем достаточно, а к тому же предки наши должны были терпеть их все.

Зачем? Почему? Какой цели может это служить? И нет никакого смысла в заявлениях, что после смерти мы получим бесценную награду, так что какая разница – приятно здешнее наше бытие или мучительно. Это ничего не объясняет. Так что, Пит, именно эта проблема тебя и мучит?

– В некотором роде. – Он кивнул так устало, что могло показаться – передо мной глубокий старец. – Во всяком случае, тут начало моей проблемы.

Понимаешь, после этого я почти все время был один, в окружении ифрианцев. Другие люди мне сочувствовали, но все, что они могли сказать, я знал и без них. В то же самое время Новая Вера… ты только не подумай, что я хотел в нее перейти. Я просто надеялся увидеть вещи с новой стороны, надеялся, что такой взгляд поможет мне достичь христианского понимания наших утрат. А Энэрриан был настолько убежден в своих верованиях, настолько образован…

Мы говорили с ним и говорили, говорили все то время, пока я восстанавливал силы. И оказалось – он понимает не больше моего. Нет, он вполне мог найти нашим бедам соответствующее им место в миропорядке, это было совсем просто. Но тут вдруг выяснилось, что Новая Вера не имеет удовлетворительного решения проблемы зла. С ее точки зрения Бог дозволяет злодейство для того, чтобы мы могли с честью бороться на стороне добра. Довод слабый, если хоть немного над ним задуматься, особенно когда он формулируется в системе понятий плотоядных ифрианцев. Ты согласен?

– Тебе лучше их знать, – вздохнул я. – Судя по всему, ты намерен сказать, что их религия имеет лучшее решение проблемы боли, чем наша.

– Так оно, во всяком случае, выглядит. – В его запинающихся словах мелькнуло что-то вроде отчаяния. – Они – охотники, точнее, были охотниками до самого последнего времени. Поэтому и Бог в их представлении – тоже Охотник. Ты только уясни себе с самого начала, что именно Охотник, а никак не Мучитель. Он радуется нашему счастью – примерно как нас радует вид какого-нибудь оленя, резвящегося на травке. Но в конечном итоге Он обязательно приходит за каждым из нас. Вот тут и наступает самый гордый момент нашей жизни – когда мы, зная Его всесилие, вступаем с Ним в борьбу, даем Ему еще раз подтвердить честь хорошего Охотника.

Он зарабатывает эту честь. Это служит некой высшей цели. (Той же самой, ради которой мы возносим хвалу Господу? Откуда мне знать?) А затем мы мертвы, сбиты наземь, от нас остаются лишь недолговременные воспоминания в мозгу тех, кто избежал на этот раз смерти. Для этого Бог и создал Вселенную.

– И это – древнее верование, – сказал я, – не какое-нибудь там измышление нескольких психов. Верование, которого столетиями придерживались миллионы разумных, культурных существ. С этой верой можно жить, с этой верой можно умирать. И если она и не разрешает всех парадоксов, она разрешает некоторые из них – те, на убедительное решение которых не способно христианство. Вот это и есть твоя дилемма, так?

Он снова кивнул:

– Священники говорят, что я должен отринуть ложную веру и признать возможность непостижимого. Ни тот, ни другой совет не кажется мне верным. А может, я хочу слишком многого?

– Извини, Пит, – сказал я с полной искренностью, понимая, что могу сделать ему больно. – Только откуда мне знать? Я тоже заглядывал в эту бездну, но не увидел там ничего. И больше не смотрел. Ты продолжаешь в нее смотреть. Кто из нас смелее?

– Не знаю, может, ты найдешь какой-либо подходящий стих в Книге Иова. Не знаю, ничего я не знаю.

Пылающее солнце все выше поднималось над горизонтом.

Задержка в развитии

В детстве он хотел стать пилотом космического корабля (какой мальчик не мечтал об этом!), но достаточно быстро понял, что ему не хватает способностей. Потом он увлекся психологией и даже получил университетский диплом. Одно цеплялось за другое, и в результате Джо Хастинг стал мошенником. Жизнь оказалась не такой уж плохой. Простаков он примечал в Нью-Йорке, а плодами успешной охоты пользовался во Флориде, на курортах Гренландии и в Луна-Сити.

Хотя среди посетителей бара Джо не видел потенциального клиента, ему не хотелось куда-то идти, кого-то искать. Нью-Йорк наслаждался весной. В открытую дверь вливался легкий ветерок, в зале царили полумрак и прохлада. Светилось лишь пятно телевизионного экрана. Сквозь облако сигаретного дыма Джо следил за выпуском новостей.

Естественно, показывали галактов. Их гигантский звездолет, опустившийся на Землю в сотне миль от города, не покидал экрана. Вид с вертолета сменился крупным планом: операторам телекомпании удалось прорваться сквозь оцепление солдат ООН, сдерживающих толпу любопытных. Комментатор сообщил, что в настоящий момент идут переговоры между капитаном звездолета и Генеральным секретарем Организации Объединенных Наций, а члены экипажа осматривают достопримечательности Земли.

– Они прибыли к нам с добрыми намерениями, – вещал комментатор. – Повторяю, с добрыми намерениями. Они не причинят нам вреда. Они уже обменяли привезенный уран на миллионы наших долларов и теперь тратят их, как обычные туристы. Но Генеральный секретарь ООН и Президент Соединенных Штатов просят помнить о том, что галакты прилетели с далеких звезд и обладают мощью, которая нам и не снилась. И малейший конфликт может лишить Землю величайшей.

Хастинг задумался. Да, большое дело, наверное, самое значительное событие современной истории. Земля – член Галактической Федерации! Перед нами открыты все звезды. Невозможное становится возможным… гм-м. Для начала он мог бы вставить фальшивые бриллианты в красивую оправу и толкнуть их как священные огненные камни Тарденозии, но только для начала…

С улицы донесся нарастающий шум. Мимо бара один за другим проезжали электрокары, бежали люди. В чем дело? Хастинг оставил на стойке недопитую кружку пива и подошел к двери. Какой-то мужчина в потрепанном костюме спешил вслед за толпой. Хастинг поймал его за рукав.

– Что происходит, приятель?

– Разве вы не слышали? Галакты! Приземлились прямо на мостовой, у них есть летательные пояса, зашли в магазин «Мейси» и накупили всякой всячины на миллион долларов. А теперь они идут сюда. Отпустите меня, мистер.

Хастинг постоял, закурил. По спине его пробежал холодок. Пришельцы со звезд. Цивилизация, раскинувшаяся по всему Млечному Пути, существующая тысячи веков. Увидеть галактов, возможно, даже поговорить с ними… Да, будет о чем рассказать внукам, если они у него когда-нибудь появятся.

Он подождал, пока толпа поравняется с баром, и бросился вперед, энергично работая локтями. Несколько минут спустя, изрядно вспотев, Хастинг пробился к барьеру.

Невидимое силовое поле – мудрая предосторожность – сдерживало возбужденных нью-йоркцев. Иначе, движимые самыми благими намерениями, они могли бы растоптать пришельцев.

Их было семеро. Высокие, широкоплечие, красивые, с темными волосами, полными губами, аристократической линией носа. Вполне естественно, что за добрый миллион лет все гуманоидные цивилизации слились в одну и обитатели разных планет стали похожи, как братья. Блестящие голубые мундиры сидели на галактах как влитые, талии стягивали широкие металлические пояса. И украшения! О боже, должно быть, скупили все сверкающие поделки, которые увидели на прилавках, и нацепили на руки и мускулистые шеи. Норка и горностай небрежно наброшены на плечи. Один из галактов неторопливо пересчитывал оставшиеся деньги. (Хастингу такого количества хватило бы надолго.) Остальные дружелюбно улыбались землянам. Джо Хастинг прижался к барьеру. Облизал внезапно пересохшие губы, сердце стучало. Неужели такое возможно? Он, маленький человек, сможет поговорить с богами, спустившимися с небес?

Огромное здание напоминало растревоженный улей, на всех этажах сердитыми пчелами жужжали политики, репортеры, священнослужители. Они готовились вести переговоры с соответствующими представителями галактов. Всем известно, что единственный способ понять непонятное – создать многочисленные комиссии и полгода согласовывать повестку дня. Но Генеральный секретарь ООН имел определенные права и на этот раз воспользовался ими. Получасовая беседа с капитаном Хардго сулила куда больше, чем годовые совещания всех комитетов, вместе взятых.

Генеральный секретарь наклонился вперед и предложил собеседнику коробку сигар.

– Не знаю, правильно ли я поступаю, – сказал он. – Быть может, табак вреден для вашего организма?

– Простите? – вежливо переспросил гость, крупный, полноватый мужчина с благородной сединой на висках. Как это ни странно, галакты брили подбородки и подстригали волосы точь-в-точь как земляне.

– Я хочу сказать, что мы привычны к табачному дыму, а вас он может отравить, – ответил Ларсон. – Вы же прилетели с далеких звезд.

– О, это пустяки, – махнул рукой Хардго. – Подобные растения есть на каждой планете земного типа. Невелики различия и у народов, населяющих эти планеты. Не говоря уже о животных. Благодарю.

Он взял сигару и покатал ее между пальцами.

– Хорошо пахнет.

– Лично меня это потрясло больше всего. Я и представить не мог, что эволюция идет одним и тем же путем по всей Вселенной. Почему?

– Такова жизнь, – капитан Хардго откусил кончик сигары и выплюнул его на ковер. – При других параметрах окружающей среды развитие идет иначе, но на планетах земного типа все одинаково.

– Но почему? Мне кажется, что процесс эволюции… не могу поверить, что это совпадение.

Хардго пожал плечами.

– Ну, не знаю. Я всего лишь космонавт. Никогда не задумывался над этим. – Он зажал сигару в зубах и поднес к ней перстень, надетый на палец правой руки. Что-то сверкнуло, и капитан глубоко затянулся ароматным дымом.

– Это… какое удивительное устройство! – восхитился Ларсон.

На долю бедного землянина осталось лишь унижение. Земля слишком поздно вышла в космос, гигантская пропасть отделяла ее от галактов.

– Что?

– Ваш перстень. Зажигалка.

– А, это. Да, там внутри какая-то ядерная штучка, – капитан выпустил струю дыма. – Мы пришлем кого-нибудь, чтобы показать вам, как это делается. Одолжим вам технику, чтобы вы могли построить свои заводы. Мы подтянем вас к общему уровню.

– Правда? Ваше великодушие не знает границ. – Ларсон чуть не прыгал от счастья.

– Для нас это сущий пустяк. Мы сможем торговать с вами, как только вы наладите производство. Чем больше планет, тем лучше для нас.

– Но… Извините, сэр, на мне лежит огромная ответственность. Мы должны знать требования, выполнение которых необходимо для вступления в Галактическую Федерацию. Нам ничего не известно о ваших законах, обычаях…

– Тут мне нечего сказать, – перебил его Хардго. – Каждая планета сама заботится о себе. Как иначе можно управлять миллионами миров? Короче, этим занимаются эксперты и компьютеры. Они берут за оказанные услуги определенную плату, в Федерации нет налогов, каждый платит за полученный товар, а за счет прибыли финансируются дальние экспедиции вроде нашей.

– Понятно, – кивнул Ларсон. – Координационный совет.

– Да, вероятно, так.

Генеральный секретарь в недоумении покачал головой. Иногда он задумывался, какой же станет цивилизация через миллион лет. Но не ожидал ничего подобного. Предельная простота. Супермен, считающий ниже собственного достоинства разбираться в громоздком механизме межзвездного государства, свободный от всех ограничений, думающий свои великие думы среди мириад звезд.

Хардго взглянул в окно, на небоскребы Нью-Йорка.

– Никогда не видел такого большого города, – отметил он, – а я бывал на многих планетах. Не представляю, как вы им управляете. Должно быть, это ужасно трудно.

– Да, сэр, – сухо улыбнулся Ларсон.

Разумеется, галакты давно прошли ту ступень, когда цивилизация не могла обойтись без таких вот человеческих муравейников. Они разучились поддерживать жизнь мегаполисов, точно так же как современники Ларсона разучились высекать искру из камня.

– Ну, вернемся к делу, – Хардго стряхнул пепел на ковер. – Я вот о чем. Мы давно поняли: нельзя допустить, чтобы молодая цивилизация вырывалась в космос без нашего ведома. Поэтому мы расставили специальные детекторы по всей Галактике. Когда они фиксируют определенные… как это у вас называется… а, вибрации… да, вибрации, свойственные двигателю для межзвездных полетов, особый сигнал поступает в Координационный совет. А уж Совет направляет звездолет для налаживания контактов с новичками.

– Да, действительно… Мы только что разработали двигатель, позволяющий лететь со сверхсветовой скоростью… разумеется, очень примитивный по сравнению с вашими конструкциями. Значит, во время его испытаний…

– Совершенно верно. Поэтому нас послали объяснить вам, кто есть кто, и присмотреться к вашим порядкам. Как вы понимаете, нам не нужны воинственные соседи. Они могут причинить много вреда.

– Уверяю вас, мы…

– Знаю, знаю, приятель. У вас хорошее государство, и компьютер подтвердил, что вы перестали воевать друг с другом. Я, конечно, не могу понять всего, что вы делаете… у вас довольно странный образ мышления, во всяком случае, на других планетах нет ничего похожего, но это не имеет значения. Каждый народ имеет право на индивидуальность. Вы прошли по всем показателям.

– А если допустить… – каждое слово давалось Ларсону с большим трудом. – Если бы случилось так, что вы приняли бы решение отказать нам в приеме в Федерацию? Что тогда? Вы постарались бы изменить наши порядки?

– Изменить? Что вы имеете в виду? Мы послали бы боевой звездолет, и он превратил бы в пыль все планеты вашего Солнца. Нам не нужны цивилизации, готовые развязать войну.

Ларсон чувствовал, как по его спине стекают струйки пота. В горле у него пересохло. Все планеты…

– Эй, там!

Хастингу пришлось кричать во всю глотку, но ближайший к нему галакт взглянул на него и улыбнулся.

– Привет, – отозвался он.

Невероятно! Он приветствовал ничтожного Джо Хастинга, как близкого приятеля. Почему? Минуточку! Может, никто не решался заговорить с ним первым? А когда тебе отвечают только «да, сэр», даже галакт чувствует себя очень одиноким.

– И как вам тут нравится? – продолжил Хастинг.

– Потрясающе. Никогда не видел такого большого города. И ты только посмотри, что я купил! – галакт коснулся ожерелья из красных стекляшек. – Когда я вернусь домой, соседи лопнут от зависти.

Хастинга с такой силой прижали к невидимому барьеру, что у него перехватило дыхание. Он попытался вырваться из-под пресса тел.

– Эй, подожди, – галакт нажал какую-то кнопку на поясе, силовое поле переместилось, отталкивая толпу, и Хастинг оказался внутри, рядом с семеркой галактов.

– Как ты, приятель? – сильные руки подхватили его, не дав упасть на землю.

– Я… да… хорошо. Все в порядке, – Хастинг ухмыльнулся лицам по ту сторону барьера. – Большое спасибо.

– Рад тебе помочь. Меня зовут Джилграф. Попросту Джил, – галакт обнял его за плечи. – А это Бронни, Кол, Джордо…

– Очень приятно с вами познакомиться, – пробормотал Хастинг. – А я – Джо.

– Ну вот и отлично, – радостно воскликнул Джил. – А то я уже начал задумываться, почему все такие забитые?

– Забитые? – у Хастинга закружилась голова. Неужели галакты прочли его мысли? Немудрено, если они показались пришельцам довольно необычными.

– Да, – продолжал галакт. – Почему-то нас тут сторонятся.

– Это точно, – кивнул Бронни. – На новых планетах нас обычно встречают с распростертыми объятиями, угощают.

– А какие устраивают карнавалы! – напомнил Джордо.

– Да. Помните ту пьянку на Алфазе? Какие там были девочки! – Джил в восторге закатил глаза.

– У вас в Нью-Йорке столько милашек, – добавил Кол, – но мы получили приказ никого не оскорблять. Как ты думаешь, если я поздороваюсь с девушкой, она не обидится?

– Вы все не так поняли, – незамедлительно ответил Хастинг. – Мы просто боялись заговорить с вами. Мы думали, вы не хотите, чтобы к вам приставали с вопросами.

– А мы уж решили, что вы… Эй! – Джил хлопнул себя по бедру и загоготал. – Ну кто бы мог подумать?! Они не хотели беспокоить нас, а мы – их!

– Будь я проклят! – проревел Кол. – Что же нам теперь делать?

– Мне кажется… – начал Джордо.

– Подождите, подождите! – Хастинг замахал руками. – Если я не ошибаюсь, вы хотите поразвлечься?

– Еще бы, – хмыкнул Кол. – В космосе начинает тошнить от скуки.

– Тогда учтите, – продолжил Хастинг, – что вы никуда не денетесь от этих зевак, репортеров.

Очередная фотовспышка, десятая или двадцатая за несколько минут, заставила его зажмуриться:

– Пока все знают, что вы – галакты, покоя вам не дадут.

– На Алфазе… – запротестовал Бронни.

– Тут не Алфаза, – отрезал Хастинг. – Но у меня есть идея. Послушайте…

Семь темноволосых голов склонились к Хастингу, чтобы разобрать лихорадочный шепот:

– Мы сможем убраться отсюда? Улететь невидимыми или что-нибудь в этом роде?

– Конечно, – ответил Джил. – Эй, а откуда тебе известно, что такое возможно?

– Какая разница. Значит, так. Сейчас мы сматываемся в мою квартиру, посылаем за обычной земной одеждой для вас, а потом…

Джон Джозеф О’Рейли, архиепископ Нью-Йорка, имел немало друзей как среди власть имущих, так и среди бедноты. Он не счел зазорным воспользоваться своими связями, чтобы устроить встречу с капелланом звездолета. То, что могло открыться ему в этом разговоре, имело бы непреходящее значение для всего человечества. Священнослужитель со звезд прибыл под защитой силового поля, и его немедленно провели в гостиную.

Тиркна, плотный седовласый мужчина в обычной голубой форме космонавта, крепко пожал руку архиепископу.

«Во всяком случае, – подумал архиепископ, – за миллион лет галакты сумели смирить гордыню», – и сказал:

– Для меня большая честь принимать вас у себя.

– Благодарю, – оглядываясь, кивнул Тиркна. – У вас тут очень мило.

– Пожалуйста, садитесь. Хотите чего-нибудь выпить?

– Не откажусь.

О’Рейли поставил на столик два бокала и бутылку старого французского вина.

– Добро пожаловать на Землю, – улыбнулся он, наполнив бокал гостю, а затем себе.

– За встречу, – и капеллан одним махом осушил бокал. – А-а-ах! Идет отлично.

Архиепископ внутренне дрогнул, но вновь наполнил бокал. Нельзя же требовать, чтобы вкусы и манеры разных цивилизаций полностью совпадали. Китайцы вот любят тухлые яйца, но терпеть не могут сыра…

Архиепископ уселся поудобнее и положил ногу на ногу.

– Не могли бы вы сказать, какой у вас сан? – робко спросил он.

– Сан? Что это такое?

– Я хочу узнать, как обращается к вам ваша паства?

– Моя паства? А, вы имеете в виду команду. Просто – Тиркна. Мне этого вполне достаточно, – гость допил второй бокал и рыгнул. Вероятно, точно так же поступил бы и цивилизованный эскимос.

– Насколько мне известно, – продолжал О’Рейли, – у вас не сразу поняли существо моей просьбы. Вероятно, вы не знали, что означает слово «капеллан».

– Конечно, мы не знаем всех слов вашего языка, – признал Тиркна. – Обычно это делается так. Подлетая к новой планете, мы ведем прием радиопередач.

– О, понимаю. Тех, что проходят сквозь ионосферу.

Тиркна мигнул.

– Ионо… Я не знаю таких под… – он икнул, – робностей. Вам лучше поговорить с нашими тех… техниками. Во всяком случае, у нас есть машина, которая анализирует различные языки. На это ей требуется несколько часов. Потом она погружает нас в сон и учит новым языкам. Проснувшись, мы можем говорить на любом из них.

Архиепископ засмеялся.

– Извините меня. Честно говоря, я удивился, почему представители столь высокоразвитой цивилизации пользуются самым отвратительным уличным жаргоном. Теперь мне все ясно. К сожалению, содержание наших передач оставляет желать лучшего. Они рассчитаны на массовые вкусы, знаете ли. Общий уровень чрезвычайно низок… пожалуйста, простите меня за такие эпитеты. Естественно, что вы… но, уверяю вас, мы не так уж плохи. Мы с надеждой смотрим в будущее. Например, этот ваш электронный учитель… с его помощью мы сможем резко поднять общий культурный уровень.

Тиркна изумленно уставился на архиепископа.

– Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь говорил так же, как вы, земляне. И как вам только хватает воздуха?

О’Рейли чувствовал себя жалкой букашкой. Для великих галактов молчание могло быть так же красноречиво, как и сотня слов. Подумать только, их цивилизация развивалась уже миллион лет!

– Извините, – пробормотал архиепископ.

– О, пустяки. Вероятно, многое в нашем поведении кажется вам не менее забавным, – Тиркна потянулся к бутылке и сам наполнил бокал.

– Я просил вас приехать сюда, чтобы… Вы можете рассказать мне столько удивительного, но я хотел бы задать несколько вопросов, касающихся религии.

– Конечно. Я слушаю, – добродушно отозвался Тиркна.

– Мы, слуги Божьи, давно задумывались о возможности встречи с инопланетной разумной жизнью. То обстоятельство, что вы такие же люди, хотя, несомненно, гораздо более развитые, чем мы, есть чудесное откровение воли Господней. Но я хотел бы знать основные положения вашего вероучения.

– Что вы имеете в виду? – в голосе Тиркны слышалось замешательство. – Я всего лишь… э… интендант. Кроме всего прочего, я должен убивать кроликов, в звездолете нет места для более крупных животных. Я кормлю богов, вот и все.

– Богов?! – архиепископ даже выронил бокал.

– Между прочим, а кто ваши главные боги? – осведомился Тиркна. – Было бы неплохо принести им в жертву пару коров, пока мы находимся на их планете. А то как бы они не накликали на нас беду.

– Но… вы… язычники!!!

Тиркна взглянул на часы.

– Послушайте, где тут телевизор? – спросил он. – Скоро начнется «Другая жизнь Джона». Фильмы у вас отменные.

Утром Джо Хастинг с трудом продрал глаза. И тут же пожалел об этом. Квартира была перевернута вверх дном. Как же это произошло?

О да… эти девушки, которых они привели сюда… неужели они опустошили все бутылки, что валяются на полу?

Хастинг застонал и схватился за голову, ему казалось, что она разламывается на части. И зачем только он смешал виски и пиво!

Что-то загрохотало. Повернувшись на софе, Хастинг увидел Джила, выходящего из спальни. Галакт бил себя в грудь и пел песню, которую выучил вчера вечером.

– О Полли, Полли…

– Замолчи, а? – простонал Хастинг.

– Парень, да ты, похоже, перепил? – Джил сочувственно прищелкнул языком. – Одну минуту.

Он вынул из карманчика на поясе маленький флакон.

– Прими пару капель. Будешь как огурчик.

Неимоверным усилием воли Хастинг заставил себя проглотить эти капли. На мгновение у него в животе вспыхнул пожар, затем… он снова стал человеком. Казалось, он спал не меньше десяти часов, а спиртное не брал в рот целую неделю.

Джил вернулся в спальню и начал будить остальных. Хастинг, глубоко задумавшись, стоял у окна. Лекарство от похмелья могло принести миллионы, получи он исключительные права на его продажу. Но нет, пришельцы со звезд научат землян изготовлять это лекарство наряду с космическими кораблями и экранами-невидимками. Конечно, он мог добыть запасы этой семерки, а потом распродать их по сотне долларов за каплю.

Из спальни появился Бронни, его физиономия сияла, как медный таз.

– Отличный ты парень, Джо! – воскликнул он. – Так хорошо я проводил время только на Алфазе. Чем мы теперь займемся, приятель? – крепкая рука галакта опустилась на плечо Хастинга.

– Посмотрим, что я смогу для вас сделать, – осторожно ответил тот. – Вообще-то я очень занят. У меня масса дел.

– Понимаю, – Бронни подмигнул Хастингу. – Такой парень не теряет даром ни минуты. Как ты обвел вокруг пальца того вышибалу. Я уж испугался, что он вызовет полицию.

– Чтобы успокоить его, хватило десятки. Это ерунда.

Когда все собрались в гостиной, Джил заявил, что пора завтракать. Джо повел их в соседнюю закусочную.

– Вы, космонавты, должно быть, очень умны, – заметил он, когда они уселись за столик. – Умнее, чем большинство остальных, правда?

– Это точно, – пробасил Джордо, подмигнув официантке.

– Космонавт должен многое знать и уметь, – добавил Кол. – Звездолеты, естественно, летят сами по себе, но все равно в экипаже нет места для дураков.

– Понятно, – пробормотал Хастинг. – Я так и думал.

Диплом психолога помогает дать правильную оценку ситуации, особенно если человек свободен от предрассудков.

Достаточно рассмотреть такой пример. Сэр Исаак Ньютон открыл три закона движения, закон всемирного тяготения, дифференциальное исчисление, основы спектроскопии, акустики и, помимо того, находил время, чтобы выполнять различные государственные обязанности. Один человек! И для гения он не был исключением. Самые одаренные земляне оставляли след в нескольких областях.

И тем не менее такой выдающийся ум не является необходимостью. Самые важные шаги в развитии человечества сделали обезьяноподобные тупицы. Они приручили огонь, вытесали первые инструменты, создали язык, сшили одежду, заложили социальную основу цивилизации. Только им потребовалась на это бездна времени.

А за миллион лет многое может случиться. Ньютон создал современную физику в течение жизни одного поколения. Сотня менее талантливых людей добилась бы того же за тысячелетие.

Для человечества коэффициент умственного развития в среднем приближается к ста. У гениев он может достичь двухсот. У дебилов снижается до шестидесяти. Необъяснимое стечение обстоятельств одарило человека таким могучим разумом. Он мог бы обойтись и меньшими способностями.

А если средний коэффициент у галактов составляет семьдесят пять, то их самые блестящие представители поднимались, скажем, до ста пятидесяти.

Визг отпрыгнувшей от стола официантки прервал размышления Хастинга. Когда она повернулась к ущипнувшему ее Бронни, тот добродушно улыбался.

Джо Хастинг успокоил официантку. А после завтрака показал галактам достопримечательности Нью-Йорка и продал им Бруклинский мост.