Текст книги "Зовите меня Джо"

9

Герои приключенческих романов способны выдержать любые душераздирающие испытания – без поддерживающих психику лекарств. Обычно без сна, всегда без удовлетворения телесных потребностей они неизменно готовы подвергаться душераздирающим испытаниям снова и снова. Реальные люди для такого не годятся. Даже после примерно двенадцати часов в койке Фолкейн чувствовал себя усталым и разбитым. Он не пострадал во время безумной скачки сквозь порядки императорских войск, но стрелы пели неприятно близко, и Стефа зарубила вражеского всадника за секунду до того, как тот добрался до Дэвида. Потом появились воины Роберта Торна, отогнали противника и провели вновь прибывших в Рангакору. Фолкейну была непривычна такая близость смерти. Его нервы даже и после нескольких часов отдыха все еще были завязаны узлами.

Не помогло и то, что Стефа была особенно очаровательна, показывая ему дворец. Впрочем, надо признать, что здание его поразило. Оно не только было более светлым и воздушным, чем что-нибудь виденное им в Катандаре, не только поражало красотой; в нем хранились сокровища, созданные столетиями культуры менее воинственной, чем у западного соседа. Здесь даже имелись настоящие двери – подобные тем, которые Дэвид видел на родной планете: бронзовые, покрытые барельефами. Были застекленные окна, имелось центральное отопление.

Осмотрев мастерскую гальванопластики (этот объект королевской монополии находился во дворце), Фолкейн и Стефа вышли на балкон. Дэвид был поражен тем, какого прогресса достигли эти мрачные философы: свинцовые батареи, медные провода, эксперименты с подобием лейденской банки. Теперь он вполне мог понять, почему здешнее общество оказалось ближе людям, чем Катандара.

– Святой Джеро, вон сам Торн и с ним король! – воскликнула Стефа. Она подтащила Фолкейна к перилам балкона, на который вышли правители. Двое стражников держались позади. Это были дружелюбные молодые парни, но они никогда не оставляли Дэвида одного, а их оружие было всегда наготове.

Торн опустил медную подзорную трубу, через которую он осматривал позиции противника, и кивнул:

– Этот лагерь выглядит неряшливее с каждым днем. Они деморализованы, это ясно.

Фолкейн посмотрел в том же направлении. Дворец представлял собой изящное здание со множеством окон, высотой в несколько этажей. Он не был обнесен стеной, вокруг него расстилались сады, а дальше начинался город. Как и Катандара, Рангакора была невообразимо древней, и большинство ее зданий были построены из камня. Но дома выглядели симфонией белых, золотистых, красных тонов. Они были обращены к внешнему миру, а не замкнуты на себя, как в Катандаре, и своими грациозными пропорциями и острыми черепичными крышами несколько напоминали постройки раннего Ренессанса на Земле. Довольно широкие мощеные улицы были заполнены крошечными на расстоянии пешеходами, до Фолкейна доносился отдаленный скрип колес и стук копыт. Струйки дыма поднимались к небу, на котором виднелись немногие легкие облачка. На заднем плане громоздились, уходя ввысь, серо-голубые горы, увенчанные могучей вершиной Тандры, снежная шапка которой сияла золотом в свете вечного заката. Справа был виден водопад, над которым в водяной пыли играла радуга; поток устремлялся к Чакоре, ярко-зеленой и плодородной.

Взгляд Фолкейна остановился на осаждающих. За пределами города плато усеивали палатки и костры, паслись стада верховых зандар, солнечные лучи блестели на металле оружия. Должно быть, Джадхади прислал сюда много войск, узнав о восстании.

– Мне все-таки кажется, что ваша вылазка была бы безрезультатна – они слишком превосходят вас числом, – сказал Фолкейн.

Роберт Торн засмеялся. Это был приземистый человек с всклокоченной бородой и пронзительными голубыми глазами. Старые боевые шрамы и меч в потертых ножнах плохо сочетались с вышитой пурпурной туникой и шелковыми штанами.

– А нам некуда спешить, – ответил он юноше. – У нас довольно продовольствия – больше, чем им удастся наскрести у местных крестьян. Пусть себе посидят перед стенами. Может быть, тем временем прибудут остальные эршока. Если нет, то к следующему сумеречному периоду осаждающие совсем оголодают, у них начнутся болезни, да к тому же они почти ничего не будут видеть. Тогда мы их и опрокинем. Они сами это знают. Поэтому-то в лагере такое уныние. – Он повернулся к щуплому рыжему молодому икрананкцу в оранжевом одеянии и позолоченной диадеме. – Король Урсала, это тот самый человек из другого мира, о котором я тебе говорил.

Монарх наклонил свою птичью голову.

– Приветствую тебя, – сказал он Фолкейну на диалекте, не слишком отличающемся от катандарского. – Я очень хотел с тобой встретиться. Если бы только обстоятельства были более благоприятны.

– Они еще могут такими стать, – намекнул Фолкейн.

– Едва ли, если твои товарищи выполнят свое обещание завоевать нас для Катандары, – ответил Урсала. Его мягкий тон смягчил угрозу.

Фолкейн почувствовал себя неловко.

– Ну, видишь ли, мы здесь чужаки, пока мало что знаем. А что плохого, если вы присоединитесь к империи? Как мне кажется, там никого особенно не притесняют.

Урсала встряхнул своим хохолком и надменно произнес:

– Рангакора была древним городом, еще когда Катандара была деревушкой. Деодах всего несколько поколений как перестали быть просто дикарями. Их замашки нам не подходят. Мы не натравливаем братство на братство, мы не обязываем сына заниматься тем же, что и отец.

– Вот как? – удивился Фолкейн.

Стефа кивнула:

– Здесь братства – просто объединения семей. Ремесленные гильдии состоят из представителей разных братств.

– Сколько раз я говорил тебе это, благороднейший, – произнес Торн наставительно. – Как только вы окажетесь под защитой эршока…

– О которой мы не просили, – перебил его Урсала.

– Не просили, но, если бы не я, здесь бы сейчас хозяйничал вице-король Джадхади.

– Думаю, вы – наименьшее из двух зол, – вздохнул король. – Иршари слишком долго были к нам милостивы: похоже, мы утратили умение воевать. Но будем честны: вы ведь возьмете нас под защиту не бесплатно: нам придется расплачиваться землями, сокровищами, властью.

– Конечно, – кивнул Торн.

Наступила неловкая тишина. Чтобы разрядить напряжение, Фолкейн спросил, кто или что такое иршари.

– Ну как же, – ответил Урсала, – создатели и правители Вселенной. Разве вы в своем другом мире столь же суеверны, как и жители Запада?

– Что-что? – заинтересовался Дэвид. Он даже вздрогнул от неожиданности и начал засыпать Урсалу вопросами.

Ответы икрананкца превзошли все ожидания. У Рангакоры оказалась нормальная политеистическая религия; боги, естественно, требовали жертвоприношений и лести, но в целом были доброжелательны. Наличествовал единственный бог зла, убийца Цуриата Светлого, а сам Цуриат ежегодно воскресал, чтобы при помощи других богов удерживать зло в положенных рамках.

Но тогда, значит, икрананкцы вовсе не прирожденные параноики!

Что же в этом случае породило представление западной культуры о враждебности космоса?

Ум Фолкейна заработал на полных оборотах. Он наконец осознал то, что должно было бы броситься ему в глаза давным-давно: на большей части дневной стороны Икрананки не было смены времен года. Жизнь здесь лишена ритма – только бесконечная борьба за выживание и медленная деградация окружающей среды. Любое изменение в природе означает несчастье: песчаная буря, эпидемия, падеж скота, высохший источник. Неудивительно, что туземцы относятся подозрительно ко всему новому, а заодно и друг к другу. Понятно, почему они доверяют только прошедшим инициацию членам собственного братства. В результате возникающие цивилизации нестабильны, а набеги дикарей часты. Вот бедолаги!

Рангакора же, на границе Сумеречных краев, знала дожди, снегопады, ритм, установленный сменой дня и сумерек. Жителям были известны не отдельные самые яркие звезды, а расположение созвездий: чтобы изучить их, они отправлялись во Тьму. «Другими словами, – подумал Фолкейн, – если местные жители и сукины дети, то они сукины дети в земном понимании».

Ну а раз так…

Нет. Рангакора мала и изолирована. Она просто не располагает необходимыми возможностями. А учитывая бесконечные войны и набеги дикарей, ван Рийн не согласится иметь дело ни с кем, кроме мощной империи. Переметнуться на их сторону и помочь восставшим было бы, возможно, и благородным делом, но Торгово-техническая Лига не занималась сражениями с ветряными мельницами. Отвоеванная Рангакора будет захвачена снова, как только космолет покинет планету, и тогда уж новых посещений Икрананки не будет.

Однако, если бы удалось посодействовать установлению мира и порядка на этой планете, космические торговцы очень бы выиграли. Нет ли какой-нибудь возможности компромисса?

Фолкейн озабоченно взглянул на небо. Когда же, черт возьми, появится «Через пень-колоду»? Ведь ясно же, что Чи и Адзель в первую очередь должны искать его здесь. Если только с ними самими не случилось ничего ужасного…

Тут до Дэвида дошло, что к нему обращается Урсала, и размышления пришлось отложить.

– Прошу прощения, благороднейший?

– Мы не употребляем титулов, – сказал ему король. – Так приветствовать нужно только врага. Я попросил тебя рассказать нам о твоем доме. Это, должно быть, удивительное место, и, иршари мне свидетели, такое развлечение нам сейчас очень кстати.

– Ну… э-э…

– Мне тоже интересно, – вмешался Торн. – В конце концов, если нам, эршока, предстоит покинуть Икрананку, тогда все меняется. Мы могли бы и уйти из Рангакоры. – Эта перспектива его явно не очень радовала.

Фолкейн сглотнул. Когда люди с Икрананки будут возвращены на Землю, он, Фолкейн, станет в глазах общественного мнения героем, но это положит конец их с ван Рийном плану разведки для будущей торговли. Работы он, конечно, не лишится: милая спокойная должность третьего помощника капитана на каком-нибудь молоковозе ему обеспечена, с перспективой получения капитанского чина где-нибудь к пятидесяти и увольнения на пенсию десятью годами позднее.

– Ну, например, солнце на Земле гораздо ярче, чем здесь, – сказал Фолкейн. – Ты же видела, Стефа, как освещен наш корабль.

– Черт возьми, я там чуть не ослепла, – пожаловалась девушка.

– К этому можно привыкнуть. Конечно, сначала придется соблюдать осторожность, выходя из помещения: иначе можно обгореть на солнце.

– Проклятье! – не выдержал один из сопровождавших Фолкейна охранников.

Дэвид решил, что так он, пожалуй, произведет плохое впечатление.

– Это быстро пройдет. Потом уже опасаться будет нечего. Кожа станет загорелой и нечувствительной к солнечным лучам.

– Да что ты! – Стефа поднесла руку к своей гладкой щеке. Она даже приоткрыла рот от изумления.

– Должно быть, там очень жарко, – догадливо высказался Урсала.

– Не так уж жарко, – ответил Дэвид. – Во многих районах, конечно, теплее, чем здесь.

– Как же вы это выдерживаете? – спросил Торн. – Я и сейчас весь в поту.

– Ну, если погода действительно жаркая, всегда можно укрыться в помещении. Внутри здания температура устанавливается по желанию.

– Не хочешь ли ты сказать, что мне придется просто сидеть дома, пока эта проклятая погода не соблаговолит перемениться? – рявкнул Торн.

– Да, я припоминаю, – включилась в разговор Стефа, – воздух у вас в корабле был сырой и теплый, как болото. На Земле он такой же?

– Зависит от того, где ты окажешься, – объяснил Фолкейн. – На Земле погода довольно эффективно контролируется.

– Все хуже и хуже, – пожаловался Торн. – Если уж придется потеть, то еще не хватало, чтобы это было по чьей-то там прихоти. – Тут лицо его просветлело. – Но ведь можно же сразиться с теми, чьи действия тебе не нравятся!

– О господи, нет, конечно! – возразил Фолкейн. – На Земле это запрещено.

Торн прислонился к ограде балкона и озадаченно уставился на Фолкейна:

– А чем же мне там тогда заниматься?

– Э-э… ну, для начала нужно будет несколько лет поучиться в школе. Земных лет, конечно, – они раз в пять длительнее, чем на Икрананке. Вы должны будете познакомиться с математикой, естественной историей, философией… Вообще-то говоря, всего предметов жуткое количество. Но вы не беспокойтесь, как только вы закончите учебу, вам найдут работу.

– И какую же работу?

– М-м-м, боюсь, не особенно высокооплачиваемую. Даже и в какой-нибудь колонии… Колонизированные планеты теперь, видите ли, уже не примитивные миры, а чтобы управлять нашими машинами, нужно основательное образование. Думаю, вы могли бы стать… – Фолкейн запнулся, подыскивая подходящие слова в местном языке, – поварами, помощниками механиков или чем-то в этом духе.

– И это я, правитель города?! – Торн покачал головой и забормотал ругательства.

– Но ведь можно заняться военным делом, – запротестовала Стефа.

– К сожалению, да, – подтвердил Фолкейн.

– Почему «к сожалению»? Ну и чудак же ты. – Стефа повернулась к Торну: – Не унывай, командир. Мы станем солдатами. Если прапредок говорил правду, там есть что взять в качестве добычи.

– Солдатам никто не позволит заниматься грабежами, – охладил ее пыл Фолкейн. Его собеседники вытаращили на него глаза, не веря своим ушам. – Да и вообще, солдаты должны уметь управлять сложной техникой, и, боюсь, в вашем возрасте этим уже не овладеть.

– Гром и молния! – прошептал Торн.

– Все это нужно обсудить на совете братства, – встревоженно сказал один из стражников.

Торн выпрямился и взял себя в руки.

– Сейчас это не так легко. Пока что нам нужно продолжать начатое. Когда мы прорвем осаду и снова объединимся с нашими соплеменниками, тогда будет видно. Урсала, мы с тобой должны заняться организацией групп связников между нашими отрядами.

– Да, пожалуй, должны, – неохотно ответил король. – Он склонил голову, прощаясь с Фолкейном. – Надеюсь, позже мы сможем иметь более длительную беседу.

Фолкейн рассеянно кивнул: он был очень недоволен собой. Правители удалились.

Стефа оперлась локтями на перила балкона. На ней была легкая туника, волосы распущены. Ветерок играл ее бронзовыми локонами. Хотя сейчас она казалась равнодушной, Фолкейн не забыл некоторые ее слова, сказанные раньше. Сердце его забилось быстрее. Можно ведь даже и из принудительного пребывания здесь извлечь удовольствие.

– Я не хотел, чтобы мои рассказы о Земле прозвучали так разочаровывающе, – сказал он. – Тебе там понравится. Такая красивая девушка, с таким экзотическим прошлым – да ты произведешь сенсацию.

Она продолжала смотреть на сторожевую башню.

– Конечно, как новая игрушка. И как долго это продлится? – упрек в ее голосе огорчил Фолкейна.

– Ну… Дорогая, для меня ты никогда не утратишь своей очаровательной новизны.

Никакой реакции.

– Из-за чего, черт возьми, ты вдруг стала такой мрачной? – спросил Дэвид.

Губы девушки сжались в тонкую линию.

– Из-за того, что ты рассказал. Когда ты спас меня, я подумала, что ты великолепный воин. Я должна была, конечно, сразу понять: ничего особенного в той схватке не было – с тобой было то чудовище и, главное, у тебя в руке была машина! Может быть, и несправедливо говорить о том, какой ты никудышный всадник – тебя ведь никогда не учили ездить на зандарах. Но тем не менее это правда – ты никуда не годишься в седле. Да и вообще, на что ты годишься – без помощи машины?

– По крайней мере на одно, – попытался улыбнуться Фолкейн.

Стефа пожала плечами:

– Я не сержусь на тебя, Дэвид. Я просто разочарована. Истинно, это моя вина – надо было давно понять, что только твое отличие от всех и делало тебя таким привлекательным.

«Удачный денек, ничего не скажешь», – простонал в душе Дэвид.

– Пожалуй, пойду посмотрю, не сменился ли с дежурства Хью, – продолжала Стефа. – Ты можешь тут еще погулять, если хочешь.

Фолкейн потер подбородок, глядя ей вслед. Чуть отросшая щетина оцарапала ему руку. Естественно, ведь последний раз предотвращающий рост волос гормон он принимал уже давно. Кроме как на корабле, вряд ли на всей Икрананке найдется бритва. Теперь несколько дней предстоит мучиться, пока этот проклятый лицевой мох как следует не отрастет.

«Нельзя сказать, что в словах девушки нет правды», – с горечью подумал Фолкейн. Во время этого последнего путешествия он был слишком пассивен. Если с Адзелем и Чи что-нибудь случилось, то вина в этом его: ведь он капитан корабля. Через четыре месяца, если они не вернутся, конверт с планом их предприятия, который они оставили на базе, будет вскрыт и за ними отправится спасательная экспедиция. Может быть, их и выручат, если, конечно, сам Фолкейн к тому времени еще будет жив. В данный момент ему не так уж и хотелось оставаться в живых.

Раздавшиеся вдали крики заставили его обернуться. Фолкейн присмотрелся к тому, что происходило за городской стеной. Тут его как громом оглушило.

Адзель!

Из-за поворота дороги показался мчащийся галопом воданит. Его чешуя блестела, а рев перекрывал шум водопада. Из лагеря осаждающих раздались вопли. Барабаны на сторожевых башнях Рангакоры забили тревогу. Вооруженные люди и икрананкцы кинулись к парапетам.

– Живой демон! – ахнули у Фолкейна за спиной. Оба его стража, побледнев, уставились на открывшееся им сверхъестественное зрелище. У Фолкейна вспыхнула надежда: наконец-то шанс сбежать! Он попытался выскользнуть за дверь.

На его несчастье, вернулась Стефа. Она схватила Фолкейна за руку и всем весом повисла на нем.

– Не зевайте! – окликнула она охранников. Те очнулись от оцепенения, выхватили мечи и втащили Фолкейна обратно. Он чуть не плакал от разочарования.

– Что происходит? – выдохнул он. – Где корабль?

Теперь ему оставалось только наблюдать. Отряд катандарской кавалерии бросился на воданита. Адзель не замедлил свой бег и пропахал себе дорогу сквозь ряды нападающих. Копья ломались о его чешую, всадники разлетались в стороны, зандары в панике разбегались. Его могли бы остановить выстрелы из катапульт, но полевая артиллерия не была подготовлена к обстрелу инопланетных чудовищ, да и что делать, когда на тебя мчится настоящий, хорошо видимый демон, никто из икрананкцев не знал, так что артиллеристы просто разбежались.

Ужас распространился как пожар. Через несколько минут армия Джадхади представляла собой воющую, мечущуюся толпу, которая бросилась бежать вниз в направлении Катандары. Адзель немножко попреследовал беглецов, чтобы убедиться, что они нескоро остановятся. Когда последний солдат исчез из виду, воданит вернулся, продираясь сквозь хаос брошенного оружия, перепуганных зандар и карикут, опрокинутых тележек, опустевших палаток, чадящих костров. Адзель довольно махал хвостом.

Воданит потрусил к воротам. Фолкейн не расслышал, что он выкрикивает, но мог хорошо это себе представить. У него подкосились ноги, стало трудно дышать. Казалось, не прошло и минуты, как за ним примчался посланец, но целая вечность потребовалась, чтобы дойти до ворот по опустевшим улицам Рангакоры – население попряталось по домам, молясь своим богам.

Впрочем, за это время Фолкейн успел немного успокоиться. К тому моменту, когда он оказался у парапета вместе с Торном, Урсалой, Стефой и отрядом солдат и глянул вниз на своего друга, он уже снова был способен думать. Теперь, вблизи, он увидел мохнатую фигурку Чи на мощных плечах Адзеля. По крайней мере, они оба живы. Слезы обожгли глаза Дэвида.

– Дэвид! – прокричал Адзель. – Я так надеялся, что мы найдем тебя здесь. Почему нас не впускают?

– Меня держат в плену, – ответил Фолкейн на латыни.

– Так не пойдет, – вмешался Торн. – Говори на англике или катандарском, чтобы я мог вас понять, или помалкивай.

Копья, нацеленные в него, показались Фолкейну такими острыми, что пришлось послушаться. То обстоятельство, что теперь всем стало известно, как его корабль оказался недоступным для команды, а сам он попал в плен, не сделало беседу более приятной. Все внутренности Фолкейна, казалось, сжались в холодный ком.

Торн горячо воскликнул:

– Эй, послушайте, у нас же общая цель! Давайте вместе выступим на Хайякату, отобьем у них эту вашу летающую штуку, а затем пойдем на Катандару.

Урсала ответил ледяным тоном:

– Другими словами, мой город все-таки будет управляться из Катандары.

– Но должны же мы помочь своим братьям! – сказал Торн.

– По пути сюда я перехватил курьера, – вступил в разговор Адзель. – Боюсь, что я утратил чувство меры, желая его припугнуть, но так или иначе мы прочли сообщения, которые он должен был передать. Те эршока, которые находились в городе, но не были в казарме, объединились и атаковали силы императора с тыла. Общими усилиями те, кто был в Железном Доме, и их соратники снаружи прорвали ряды осаждавших и с боями выбрались из города. Они захватили – как же она называется? – деревню Чакорб и послали за семьями, которые были еще не с ними, чтобы обеспечить их безопасность. Джадхади не решается напасть с имеющимися в его распоряжении войсками и вызывает подкрепления из дальних гарнизонов.

Торн дернул себя за бороду.

– Насколько я могу судить, наши люди выступят оттуда раньше, чем ему удастся собрать силы. И куда же им идти, кроме как к нам? – Его глаза засверкали. – Клянусь Марсом! Нам нужно только сидеть смирно, и мы получим все, чего хотели!

– Кроме того, – предостерегла Стефа, – мы не можем доверять Фолкейну. Как только он получит обратно свою летающую машину, он сможет делать что захочет. – Она враждебно взглянула на юношу. – Похоже, вы окажетесь не на нашей стороне.

– Единственная вещь, о которой я мечтаю, – убраться с этой планеты, и чем дальше, тем лучше.

– А потом? Из-за своих вонючих торговых интересов ты окажешься на стороне Катандары. И другие, которые появятся здесь потом, тоже. Нет, лучше нам тебя не отпускать, мой теленочек. – Она наклонилась через парапет, приложила руки ко рту и закричала: – Убирайтесь, вы, или мы вам кинем голову вашего приятеля!

Чи вскочила на ноги между огромными пластинами гребня. Ее тонкий голос еле долетал до них сквозь шум водопада.

– Если вы это сделаете, мы обрушим на вас ваши навозные стены!

– Ну подождите же, – попытался утихомирить страсти Урсала. – Давайте рассуждать разумно.

Торн окинул взглядом собравшихся на стенах воинов. Люди вытирали потные лбы и облизывали губы; клювы икрананкцев были открыты, а хохолки уныло поникли.

– Мы не можем выступить против чудовища, – произнес он вполголоса. – Наши солдаты сейчас слишком перепуганы, да и зандары разбегутся. Вот когда прибудут остальные члены братства – тогда другое дело. Подождем.

– И сохраните мне жизнь, чтобы было о чем торговаться, – поспешно добавил Фолкейн.

– Как же, как же, – презрительно усмехнулась Стефа.

Торн отдал приказ. Военные инженеры принялись взводить пружину катапульты. Адзель услышал скрип метательного орудия и отошел на безопасное расстояние.

– Мужайся, Дэвид! – прокричал он. – Мы тебя не бросим!

«Это, конечно, было весьма благородно, но едва ли осуществимо», – мрачно подумал Дэвид. Теперь Торн уже не просто хочет удержать Рангакору, он должен это сделать в интересах своих соплеменников. К тому же эршока слишком многое переняли у катандарцев по части хронической подозрительности, чтобы добровольно отпустить Фолкейна на корабль. Скорее, они будут держать его заложником на случай прибытия другого космолета. А укрепившись в Рангакоре, они, несомненно, попытаются свергнуть власть деодах. Вполне возможно, им это удастся. Так что оставалось надеяться на одно: спасательная экспедиция заключит соглашение с эршока – в обмен на жизнь Фолкейна. Торгово-техническая Лига откажется от торговли с Икрананкой. Договор будет строго соблюдаться: торговля с враждебным населением не окупается. А уж стоит ван Рийну узнать, что он не только не будет монополистом на здешнем рынке, но и вообще его лишится, – он вышвырнет Фолкейна с такой силой, что тот долетит до Луны.

В какую же густую похлебку он угодил!

Стражники отвели его в те дворцовые покои, которые служили ему тюрьмой. Адзель собрал тех животных, которым не удалось порвать поводья и ускакать, чтобы использовать их в пищу, пока будет длиться осада города драконом.