Текст книги "Расплата"

Часть четвертая

Поиски корзинщика не увенчались успехом, должно быть, разиня действительно сгинул в лесу. Отряд Красавчика не единожды терял своих товарищей, которым вздумалось прогуляться в одиночку. Все помнят, как Лабель Костлявый утонул в болоте. От бедняги осталась только потрепанная шляпа, что долго еще красовалась в черной жиже болотной топи. Пучеглазый Людовик погиб, столкнувшись с диким вепрем. В прошлый год помер Анри Дохляк, правда, сказать по совести, Дохляк не зря носил свое прозвище – несчастный вечно хворал. Ну, стало быть, бедолага Патрис стал одним из многих, если он и впрямь отдал Богу душу, значит час его пробил и ничего не поделаешь.

Одна лишь Берта не верила в его гибель и твердила, что корзинщик – предатель, он нарочно затесался к ним и притащит сюда целый полк солдат. Желая успокоить сестру, Красавчик пообещал, что усилит охрану, но ограничился тем, что отправил Луи Вороненка прогуливаться ближе к дороге.

Клотильда была не в духе с самого утра – сестра атамана затеяла стирку. Вот еще дело! Живя в лесу, можно бы и не строить из себя ретивую хозяйку. Пришлось помогать носить воду и выгребать золу из самодельного очага. Как назло, младшего брата отправили следить за дорогой, и Клотильда не могла свалить работу на него. И сцепиться с Бертой не получится – кроме брани, от которой краска заливает лицо, вздорная девчонка щедра на оплеухи и затрещины. Запросто ввязывается в потасовку, а ей ведь почти семнадцать! Позор для девушки эдакое поведение! Ко всему, Берта совсем не похожа на брата лицом. Темные волосы и упрямый подбородок, да и в разрезе глаз никакого сходства с Красавчиком. Клотильда как – то раз неосторожно брякнула, что мамаша Берты, видно, не очень – то дорожила своим мужем, раз ее дети так не схожи между собой. Ух, ну и досталось Клотильде, пришлось битых два часа прятаться за кустами орешника от разъяренной девчонки.

Разбойники вяло слонялись по лагерю, атаман был занят разговором с Красной Бородой, девушки с сердитыми лицами сновали с корзинами белья, а от Половинки не поступало вестей. Может, вздремнуть, пока осеннее солнце еще ласково пригревает? Но вдруг послышался задыхающийся крик Вороненка. Видно, парнишка бежал что есть сил, пот градом катился по его лицу. Встревоженные разбойники обступили Луи.

– Эй, эй, мальчик, кого ты так испугался?

– Да, маленький чертенок, уж не померещились ли тебе ведьмы?

– Там… Там… Там отряд гвардейцев, они идут сюда… С ними корзинщик Патрис. – Задыхаясь и кашляя, проговорил Луи.

– Проклятье! – Да точно ли ты его видел?

– Точнее некуда, господин Коломбан! Он едет впереди прямо рядышком с сержантом, на нем хорошая одежда и пистолет за поясом.

– Пресвятая Дева!

– Вот проклятый предатель!

– Да что вы застыли, они же будут здесь с минуты на минуту, немедля бегите за атаманом.

Лицо Красавчика побледнело от злости, ай да корзинщик, паршивая крыса! Пожалуй, его надо разрезать на куски живьем. Так мало времени, а проклятый предатель знает, по каким тропкам можно покинуть это место. Не вести же свой отряд прямиком в топь.

– Вот что, ребята, – хрипло произнес Жак, – Мы все не сумеем уйти, надо вступать в бой. Кто уже намочил штаны со страху, может бежать в лес и попытаться запрятаться в лисью нору. А кто считает себя смельчаком, немедля берите оружие и не забудьте прочесть молитву, чтобы не помереть без покаяния.

– Эй, атаман, надеюсь, меня ты не считаешь трусливым сосунком? – Хмуро произнес толстяк Арман.

– Ха, нас всех когда – нибудь пристукнут, – воскликнул Коломбан. – Уж лучше помереть в славной драке, чем издохнуть, прячась под кустом.

– А что, ребята, пора размяться, не то мы совсем закиснем со скуки. – Ухмыльнулся Красная Борода.

– Может, меня и прибьют, – проворчал крестьянин Дюмонтейль. – Зато сумею прихватить на тот свет парочку солдат короля.

Разбойники молча начали готовиться к бою, и ни один не решился покинуть своих товарищей.

– Клотильда, вот тебе деньги, хватай своего братца и бегите через ельник к реке. Отсидитесь в камышах, если нас укокошат, сумеете выбраться к деревне. Там отыщите помощника трактирщика, Шарля. Он переправит вас в надежное место.

– Господин Жак, я не уйду, я останусь с вами! – Воскликнула девушка.

– И я не уйду, я стану сражаться! – Залихватски воскликнул Вороненок.

– Мои слова не обсуждаются! – Прорычал Красавчик. – Убирайтесь немедленно!

Клотильда с братом в испуге попятились, но скрывшись от взгляда атамана, тотчас укрылись за огромным старым вязом. Еще чего, станут они уносить ноги, а вдруг раненым понадобится помощь. И еще неизвестно, как обернется дело. К тому же расстаться навсегда с Жаком Красавчиком Клотильда была не в силах. А Вороненок горел желанием вступить в настоящий бой наравне со взрослыми.

Т-еперь ты, сестренка, – схватив Берту за рукав, торопливо проговорил атаман. – Постарайся как можно быстрее выбраться на дорогу со стороны холма. Беги к особняку герцога Бенар – Моранси и предупреди Половинку. Он сможет надежно тебя спрятать. Если останусь в живых, там и встретимся. Давай, девочка, не стой, словно истукан, время дорого.

– Еще чего! Лучше дай мне пистолет и покажи как стрелять.

Берта! Ума ты лишилась, маленькая негодяйка! У меня не хватит сил второй раз потерять тебя! Даже если солдаты не убьют нас, то все попадут в тюрьму или на виселицу. Беги, и попроси Господа, чтобы послал нам победу.

– Нет!

– Да уберешься ты наконец! – Прорычал Жак, грубо оттолкнув сестру.

Берта сверкнула глазами и упрямо сжала губы.

– Малышка… – Сдерживая гнев, как можно мягче произнес Красавчик. – Я заклинаю тебя именем нашей покойной матери, уходи. Зная, что ты в безопасности, мне и самому будет легче отстоять свою жизнь, поняла? Ты поняла меня, Берта? Твой уход развяжет мне руки.

– Хорошо, Жак. Я не стану досаждать тебе, я сделаю все, как ты хочешь и буду ждать тебя у Эжена Половинки. Не думай обо мне, сохрани свою жизнь. – Пробормотала девушка, стараясь сдержать слезы, подступившие к глазам.

Брат с сестрой крепко обнялись, и Берта поспешила скрыться за деревьями. Конечно, она должна исполнить поручение, но страх, что брат может погибнуть, сводил бедняжку с ума. Стиснув зубы и нащупав под сорочкой розарий, она отчаянно вспоминала молитвы о спасении и, не глядя по сторонам, пробиралась к цели.

Под предводительством бравого сержанта и предателя Патриса отряд гвардейцев налетел на засаду разбойников. Проклятые лесные оборванцы ловко прятались в самых неожиданных местах и палили из пистолетов, словно умалишенные. Солдатам пришлось ненадолго отступить, пока бродяги не перестреляли их, как куропаток. Вот олух, этот Патрис! Надо было заранее испортить оборванцам оружие. Ну ничего, должно быть, порох и пули у паршивых воришек скоро закончатся, а драться голыми руками против шпаг – пропащее дело.

Действительно, не прошло и часу, как мушкеты и пистолеты отряда Красавчика осталось протереть и уложить, словно украшение на каминную полку.

– Эгей, лесные оборванцы! – Крикнул сержант, выглядывая из укрытия. – Время к вечеру, не сидеть же в лесу дотемна. Выходите и покончим миром, господин судья назначит каждому по справедливости. Я укажу, что вы сдались добровольно, может, вас оставят в тюрьме и не сошлют на галеры.

– Утри нос, мальчик, ты еще не родился, когда я стал головорезом. – Хмыкнул Красная Борода. – Надо мной нет суда, только Господь решит мою участь.

– Вот поганое отродье! – Прошипел сержант.

– Сами проваливайте, – подал голос Коломбан. – Это вы явились без приглашения.

– Ладно, видно, по – хорошему разговора не будет. – Скривившись, произнес сержант. – Вперед, ребята, покажем этой лесной черни, где их место.

Засевшие за кустом орешника Клотильда и Луи в ужасе смотрели на бойню, что разгорелась, словно пожар в амбаре с соломой. Такой кровавой и отчаянной битвы солдаты не ожидали. Лесную тишину разрывали крики и стоны умирающих, ржание лошадей, что метались в поднятой пыли, и брань, что срывалась с губ охрипших от схватки. Луи Вороненок, словно опьяненный зрелищем, уставился на Красную Бороду, что размахивал направо и налево своим коротким топориком, точно обезумевший лесоруб. Трое солдат были повержены, но один из всадников с наскока пронзил его шпагой. Разбойник тяжело рухнул в истоптанную копытами траву, обливаясь кровью. Вороненок, не помня себя, выскочил из укрытия и подхватил топорик Красной Бороды, замахнувшись на всадника.

– Вот паршивец, ты еще откуда взялся? – Крикнул гвардеец, хватая мальчика за шиворот.

Клотильда с визгом бросилась на солдата, девушка вцепилась в обидчика, словно разъяренная кошка, и стащила его с лошади. Луи отлетел в сторону, сильно ударившись о землю, а Клотильда, продолжая визжать, царапала солдату лицо и пинала его ногами. Ослепленный болью, гвардеец выхватил нож и всадил его в бок девушки по самую рукоятку.

– Франсуа, ты спятил, зачем ты прикончил эту девку? – Крикнул один из солдат, что только расправился с Коломбаном.

– Эта дикая кошка едва не выцарапала мне оба глаза. – Утерев окровавленное лицо, пробормотал гвардеец. И оглядевшись, вновь поспешил в самую гущу сражения.

Очнувшись, Луи Вороненок увидел распростертое тело сестры. Мальчик вообразил, что она всего лишь лишилась чувств и нерешительно подергал сестру за рукав блузы. Клотильда не шевелилась, на ее лице застыло удивление, словно бедняжка не смогла поверить, что смерть настигнет ее так рано. Вороненок скорчился возле сестры, глядя на нее остановившимся взглядом. И не произнес ни звука, когда чья – то окровавленная рука схватила его за шиворот.

Напрасно гвардейцы надеялись, что горстка лесных бродяг легко будет обезврежена. Сумерки успели окутать лес, а жестокая бойня продолжалась. Тем временем Берта, что поначалу исправно шла по намеченному пути и старательно молилась о спасении брата, почувствовала, что сердце у нее колотится слишком сильно. Вообразив, что это знак, поданный свыше, она решительно поспешила назад. И не успев и пройти половины дороги, девушка налетела на двух патрульных всадников.

– Ого, Марциал! У этих паршивых бродяг есть еще и девчонки! – Воскликнул молоденький гвардеец.

– Недурно устроились лесные воришки, эта оборванка довольно хорошенькая – Ухмыльнулся второй всадник.

Берта попятилась назад и бросилась бежать, не разбирая дороги. Гвардейцы переглянулись и, пришпорив коней, помчались следом.

– Вот славно, загоним красотку, словно оленя, как господа на охоте. Это, пожалуй, веселее, чем получить удар от лесного громилы.

– Точно, братец, гораздо приятнее, чем торчать в засаде и ждать, чем все закончится.

Берта шмыгала между деревьев, словно пронырливая лиса, в надежде затеряться, но белый корсаж служил всадникам отличным маяком. Девушка старалась бежать быстрее, но оторваться от преследования не могла. А солдаты, словно нарочно, то придерживали лошадей, то пускали их галопом. Берта начала задыхаться, она уже сама не видела тропинки и летела напролом сквозь кустарники. Низкая ветвь дерева сорвала с ее головы чепчик, и волосы рассыпались по спине.

– О! Ты только взгляни, Рауль, шикарные волосы у этой дряни! Цирюльник заплатит мне целое состояние!

– Ох ты, и впрямь можно поживиться, прибавь ходу, братец. И не забудь, выручка пополам.

Несчастная Берта бежала изо всех сил, страх и отчаяние гнали ее вперед. Она задыхалась, сердце готово было выскочить из груди. Девушка спотыкалась о коряги, падала и тут же вскакивала на ноги и бежала дальше. Милосердный господь, неужели эта пытка никогда не закончится? В очередной раз налетев на корягу, Берта потеряла сабо. Испугавшись малейшего промедления, она скинула и второй башмак и теперь бежала в одних чулках. Бедная хромоножка, сабо, подбитое куском дерева, скрывало ее хромоту, теперь же бежать ей стало куда труднее. Она припадала на левую ногу и, теряя равновесие, больно ударялась о стволы деревьев.

– Ха – ха – ха, Рауль! Да эта паршивка еще и хромуша! Пожалуй, можно оставить лошадей и идти за ней не торопясь, покуривая трубку.

– Да что с того, что эта девка хромая! Она достаточно увела нас от места, я уже и сам не пойму, в какой стороне дорога. Давай, наконец, нагоним ее и дело с концом.

Берта напрягала последние силы, пот лился по ее лицу и волосы на висках взмокли. Она бросила торопливый взгляд через плечо, чтобы оценить, как близко подобрались преследователи и тотчас полетела кувырком, зацепившись за древесные корни. Девушка едва не вскрикнула от боли в ноге и плюхнулась плашмя, уткнувшись носом прямо в чьи – то грубые башмаки. Оглушенная падением, Берта попыталась встать на колени, и вдруг сильные руки рывком подняли ее на ноги. Перед ней стоял высокий старик в длинной холщовой хламиде, похожей на рясу, подпоясанной простой веревкой.

– Эй, как тебя там… Давай девчонку и проваливай! – Крикнул Марциал.

Берта вцепилась в рукава незнакомца и, не в силах произнести ни слова, лишь умоляюще смотрела на него глазами, полными слез.

– Хм, должно быть, моя компания больше пришлась по душе юной даме, чем ваша. – Ухмыльнулся старик.

– Да ты из ума выжил, старый пенек? Не признал королевских гвардейцев? Давай нам эту маленькую дрянь и отправляйся прочь, если не хочешь угодить в тюрьму.

– Сдается мне, что бедняжка, которую вы гнали, словно кролика, вовсе не желает попасть к вам в руки. – Вновь ухмыльнулся старик.

– Да что ты с ним разговариваешь, Рауль? Вот еше дело торчать в лесу на ночь глядя, беседуя с жалким нищим! Хватай девчонку и покончим с этим.

Всадники решительно направились за своей добычей. Старик не двинулся с места, он лишь молча уставился взглядом на высокую сосну, стоявшую поодаль. И тотчас дерево со страшным шумом ломающихся веток рухнуло прямо перед гвардейцами. Кони испуганно вскочили на дыбы, солдаты едва сумели удержаться в седлах.

– Ночь – не лучшее время для прогулки по лесу, господа, думаю, вам стоит отправиться восвояси. – Растянув узкие губы в коварной усмешке, произнес незнакомец.

Гвардейцы переглянулись, пытаясь сообразить, что произошло. Но тут ствол упавшего дерева вспыхнул, словно его подпалили разом со всех сторон. Всадники попятились и без лишних разговоров поскакали прочь.

Только скрывшись на приличное растояние, они направили коней шагом, не решаясь заговорить о произошедшем.

– Как думаешь, Рауль, что это было? – Наконец произнес один из солдат.

– Сам не пойму, хотя… Крестьяне поговаривают о ведьмином болоте, в здешних местах нечисто, пожалуй, мы сунули нос в прибежище темных сил.

– Святой Бриак! Тогда нам повезло, что унесли ноги! – Пробормотал другой, побледнев и осенив себя крестом.

– Твоя правда, братец. Надо бы поставить свечку Святой Деве, да заплатить кюре, чтобы отслужил мессу за спасение.

– Пожалуй, девчонку ждет страшная гибель. Ведьмы зажарят ее в полнолуние и сожрут. – Зловещим шепотом произнес Марциал.

– Тьфу ты! Не поминай нечисть в этом проклятом лесу! Туда ей и дорога, паршивая хромуша нарочно завела нас в логово темных сил.

Солдаты вновь перекрестились и поспешили поскорее покинуть лес.

Берта, как завороженная, смотрела на языки пламени, охватившие старую сосну. Но пламя тотчас погасло, стоило только старику прищелкнуть пальцами. Девушка растерянно подняла голову и уставилась на лесного спасителя.

– Вы… Вы колдун, господин? – Еле слышно прошептала она.

– Колдун? – Переспросил, рассмеявшись, старик. – Да пожалуй, лучше быть колдуном, чем тем, кто я на самом деле. Но тебе этого знать не обязательно, довольно того, что ты успела увидеть.

– Простите меня, добрый господин. – Смутившись, прошептала Берта. – Кем бы вы ни были, я от всего сердца благодарю вас за спасение!

– Хм, забавно, за всю мою жизнь я слышал немало льстивых речей, но о своей доброте слышу впервые.

Девушка непонимающим взглядом смотрела на старика. Все странным казалось ей в этом человеке. И длинные седые пряди волос, что доходили ему до самой груди, и изрезанное глубокими морщинами обветренное лицо, точь – в—точь высохшее яблоко. При этом у старика были ровные белые зубы. И глаза… Такого цвета Берте никогда не доводилось встречать. Их цвет походил на зелень листвы, что подсвечена солнцем.

– Еще раз благодарю вас, господин, – прижав руки к груди, воскликнула девушка. – Я непременно помолюсь за вас в первой же часовне.

Старик вновь рассмеялся, да так громко, что из кустов вспорхнула задремавшая птица.

– Ах ты, наивная маленькая простушка. Даже мольбы целого монастыря кармелиток вряд ли повлияют на мою судьбу. Так что, ты решила проститься со мной и отправиться восвояси?

– Да, господин.

– Перестань называть меня господином, – проворчал старик. – Меня уже мутит от этого, зови меня… Словом, называй меня Форестье2020
  forestier (франц) -лесник


[Закрыть].

– Хорошо, господин Форестье.

Старик поморщился.

– Ну а твое имя, бедняжка?

– Берта Эмон, господин Форестье.

– Послушай, Берта, ты не сможешь двинуться в дорогу, ночью невозможно отыскать тропинку ни в одну деревню. Ты скорее погибнешь, чем доберешься до цели. Идем, я устрою тебя на ночлег.

– Но… Но я…

– Я сказал, иди за мной. – Твердо произнес старик, протягивая Берте руку.

Девушка не нашлась, чем возразить и покорно приняла худощавую кисть. Рука незнакомца была теплой и это немного успокоило Берту. Должно быть, лесной спаситель – не восставший из могилы мертвец. К тому же в новолуние достаточно отойти на несколько шагов, чтобы потерять из виду дорогу. А старик, должно быть, видел в темноте, словно кошка, он уверенно обходил пни и коряги, ямы и густые заросли кустарника. Несчастная девушка едва поспевала за своим провожатым. Только теперь она спохватилась, что шагает в одних чулках, и каждая веточка или упавшая шишка причиняют боль. К тому же, лишившись своих сабо с утолщенной подошвой, Берта сильно хромала, заваливаясь на своего спутника при каждом шаге.

– Эй, девочка, уж не покалечилась ли ты, пока удирала от бравых господ?

– Нет, господин Форестье, я хромая от рождения, – задыхаясь от быстрой ходьбы, пробормотала Берта.

– Ну и дела, то – то я чувствую, словно тащу за собой неловкую утку.

Девушка резко остановилась и выдернула свою руку у провожатого.

– Обиделась?

– Нет, я привыкла слышать насмешки над своей хромотой с самого детства. Люди никогда не утруждались скрывать их. Можете идти вперед один, я постараюсь не отстать.

– Хм, я ждал, что ты начнешь лить слезы и жаловаться на участь калеки.

– Еще чего, если бы я каждый раз рыдала от обиды, то, пожалуй, утопила бы всю Нормандию. – Проворчала Берта.

– Отлично, терпеть не могу нытья, иди – ка ближе, девочка, иначе до утра станем блуждать по лесу. – С этими словами старик легко подхватил хромоножку на руки, словно в ней и весу не было.

– Постойте, господин Форестье! Я вовсе не хочу причинять вам хлопот.

– Ох, нежности, – скривился старик. – Я всего лишь хочу побыстрее добраться до дома. Если ты вообразила, что я милосердный монашек или местный кюре, ты ошибаешься.

Берта поджала губы и ничего не ответила. Сказать по совести, страшная погоня и странная встреча совсем лишили ее сил, в голове все перепуталось, и если она пыталась огрызаться, то скорее как раненый зверек, который норовит укусить руку, пытающуюся помочь.

Хламида старика из небеленой холстины пахла лесной травой и сосновой хвоей; измученная хромоножка крепко обхватила его за шею. Пряди седых волос щекотали лицо, тепло от его рук навевало дремоту. Но стоило Берте закрыть глаза, как Форестье без разговоров поставил ее на ноги.

– Все, мы пришли, неплохо бы промочить горло. – Произнес старик, направившись к хижине.

Девушка осталась стоять снаружи, открыв рот от удивления, старик, видно, не собирался и дальше опекать свою гостью. Достаточно, что ее принесли к дому на руках. Ну и жилище! Должно быть, хозяин не стал утруждать себя строительством. Он попросту возвел низкие бревенчатые стены, используя четыре сосны, как опору. Деревья росли на разном расстоянии, и ждать, что стены дома окажутся ровными, не приходилось. Крышей служили ветки и еловый лапник, крыльца и вовсе не было. Выложенные по кругу камни перед хижиной, видно, изображали очаг, а бревно возле входа служило скамьей. Пожалуй, в землянках лесных разбойников было лучше. Как можно было зимовать в эдаком славном жилище? Горе – хозяин даже не озаботился заткнуть щели между бревнами, то – то в домишке гуляет ветер, выдувая жалкое тепло.

– Эй, Берта, ты не заснула ли, часом, прямо стоя? Иди сюда, на, выпей стаканчик и устраивайся в доме.

– А вы, господин Форестье?

– Тебе что за дело? Посижу на улице, выкурю трубку и лягу спать, когда захочу.

Берта пожала плечами и взяла протянутый стариком стакан. Странная пахучая жидкость с ароматом дягиля2121
  травянистое растение из рода Дягиль семейства Зонтичные.


[Закрыть] поблескивала при лунном свете.

– Да пей, не бойся, – усмехнулся старик. – У меня вовсе нет желания опоить тебя зельем и превратить в жабу. Их достаточно и без тебя.

Девушка сделала глоток и присела возле старика на бревно. Лесное вино было слегка горьковатым, но приятным на вкус. И никаких превращений от него и впрямь не произошло.

– Если ты еще не клюешь носом, расскажи мне, отчего ты носилась по лесу, как полоумная?

– Да как вам сказать, господин Форестье, шла через лес с поручением от своего старшего брата, а гвардейцы устроили облаву на разбойников. Должно быть, вообразили, что я из их числа.

– Ну да, – хмыкнул старик. – А ты наверняка из доброй крестьянской семьи и возвращалась с вечерней мессы. Иди и расскажи эту сказку лесным кроликам, а я давно вырос из рассказов кормилицы про девочку в красном шапероне.

– С чего мне врать? Я и не выдумывала о большой семье, кроме старшего брата у меня никого нет.

– Так гвардейцы ни с того ни с сего погнались за бедной скромной девушкой? А твой братец в это время мирно возился на поле, собирая урожай?

– Господин Форестье, у меня вовсе нет сил спорить и ворошить свою жизнь. Отчего бы вам просто не принять на веру сказанное?

– Можешь не продолжать, у меня хватает пороков и кроме любопытства. Даже если ты отчаянная воровка, мне все равно.

– А зачем же вы спасли мою жизнь, господин Форестье, не зная, кто я?

– Зачем? Пожалуй, просто так, моя жизнь однообразна до тошноты, а так хоть какое, да развлечение.

– Ну и дела. – Удивленно произнесла Берта. – Стало быть, надо поблагодарить Господа за то, что вы скуки ради прогуливались по лесу.

– Благодари кого угодно, только не навязывай мне благородных мыслей, они отродясь меня не посещали.

Девушка нахмурилась и замолчала, старик тоже не произнес ни слова, покуривая трубку и скользя равнодушным взглядом по темным верхушкам деревьев. Тишина, что царила в этом глухом месте, навевала сон. Берта даже не заметила, как задремала, привалившись к плечу своего спасителя.

– Эй, красавица, – резко встряхнул ее Форестье. – Отправляйся в дом и устраивайся на ночлег. Мне вовсе неохота изображать доброго дядюшку, что оберегает сон любимой племянницы.

Девушка вздрогнула от неожиданности и, пожав плечами, юркнула в хижину. Лесной старик не очень – то ласков, ну и пусть его, хотя бы переночует не под открытым небом, а завтра поутру отправится к Эжену Половинке. Вдруг, на счастье и брат окажется там. В темноте жалкой хижины, Берта нащупала на полу охапку соломы, покрытую старой холстиной и, свернувшись калачиком, тотчас уснула.

Старик продолжал сидеть возле дома, потягивая вино и покуривая трубку. Незадолго до рассвета Форестье и сам начал клевать носом, но сквозь дрему он почувствовал, как чьи – то руки легли ему на плечи, и запах мускуса и увядающих болотных цветов окутал его.

– А, это ты, чего тебя вновь принесло, Атенаис? – Не повернув головы, равнодушно спросил старик.

– Как, ты разве не скучал без меня, Дамьен? А я – то обрадовалась, завидев тебя возле дома, решила, что ты меня поджидаешь. – Проворковала ночная гостья, сверкнув глазами.

– Ты возомнила лишнего, ведьма. – Спокойно произнес старик.

– Нет, мой дорогой, не могу поверить, что моя красота не заставляет твое сердце биться чаще.

– Я видал женщин и красивее тебя, Атенаис, к тому же у меня давно нет сердца, милая, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Неужели, Дамьен? Ты просто не желаешь признать, что я – единственная женщина, что может подарить тебе счастье.

– Ох, и надоела ты, когда же найдешь для своих пылких излияний кого – нибудь другого? – Вновь равнодушно произнес старик. – Сыщи себе помоложе и посмазливей, и оставь меня в покое.

– Любовь моя, какой же ты глупец! – Рассмеялась ведьма, прижавшись к старику. – Кроме тебя мне никто не нужен. Я могу ждать целую вечность, когда наконец ты ответишь взаимностью.

– Час от часу не легче! Да жди сколько влезет, ведь старость тебе не грозит, кажется, ваша свора не помирает своей смертью.

– Конечно! Так же, как и ты, любимый.

– Ошиблась, красавица, может, мне и выпадет такой шанс. Уж поверь, что если доведется помереть, ты не попадешь в число тех, о ком захотелось бы вспомнить напоследок. – Язвительно сказал старик.

– Если хочешь разозлить меня, Дамьен, не выйдет, – ухмыльнулась ведьма. – Я слишком сильно люблю тебя и давно привыкла к твоим нападкам и грубости.

– Ну вот, раз уж тебя не расстроит мой отказ, сделай милость, поди прочь.

– А я и так уйду, моя радость, уже светает и мне пора и без твоих понуканий. Я ведь зашла пригласить тебя на праздник.

– Мило с твоей стороны, Атенаис, ты так заботишься о никчемном старикашке, не стать ли тебе послушницей монастыря кармелиток? – Рассмеялся Форестье.

– Ну если ты станешь в нем настоятелем, Дамьен. – Спокойно ответила ведьма, ничуть не обидевшись на грубую дерзость.

– Ну и славно, ступай, подбери себе рясу поскромнее и не забудь надеть скапулярий, детка, ты будешь очень хороша в этом наряде. А я пока посижу в одиночестве и полистаю евангелие, чтобы обратиться к прихожанам с речью. – Ухмыльнулся старик.

– Ах, Дамьен, меня нельзя ранить словами и злобными остротами, – хищно усмехнулась ведьма. – Я действительно люблю тебя.

– Ну и повезло мне, такая красотка клянется в любви. Пожалуй, знатные сеньоры скончались бы от зависти.

– Конечно! – Самодовольно вскинув голову, воскликнула ведьма. – Много нашлось бы желающих оказаться на твоем месте.

– Не думаю, что мое положение внушает кому – то зависть. – Пожал плечами старик. – Проваливай, милая, ты успела мне надоесть своей беседой, я пойду спать.

Ночная гостья послушно поднялась, но сделав несколько шагов, обернулась и, как ни в чем ни бывало, напомнила:

– Не забудь, любимый, в полнолуние праздник, я за тобой зайду, отправимся вместе, как влюбленная парочка.

– Непременно, дорогая. – С издевкой произнес старик. Он равнодушно смотрел, как изящная женская фигура в пышном платье из черного бархата тает в серых предрассветных сумерках. И, наполнив очередной стаканчик вином, Форестье вновь застыл, сидя на бревне возле хижины, погруженный в собственные раздумья.

Проснувшись, Берта никак не могла сообразить, где находится. Солнечные лучи пробивались в жалкое крошечное окно и дырявый потолок. На земляном полу кое – как набросана солома, в углу грубо сколоченный из старых досок стол и два обрубка бревна, что, видно, изображают стулья. Вместо полога над лежанкой щедро развешана паутина с застрявшими мухами. На единственной, косо прибитой полке оловянная миска, закопченный котелок и пара щербатых кружек. К разочарованию девушки, в комнатенке не нашлось даже осколка зеркала или таза с водой, чтобы взглянуть на свое отражение. Крепко запомнив наставления приемной матери, что приличной девушке негоже являться перед людьми с неприбранными волосами, Берта кое – как закрутила пряди в подобие пучка и с отчаянием спохватилась, что полотняный чепец потерян еще при побеге. Вздохнув, она ограничилась тем, что старательно пригладила непослушные локоны ладонями и наконец собралась выйти из дому. Бедняжка тотчас скривилась от боли, стоило ей только встать на ноги. Вот несчастье – ступни горели, исколотые камешками и скорлупой каштанов, мизинец и вовсе посинел от удара о корягу, а уж от чулок остались одни воспоминания. Тихонько охая и бранясь, Берта, прихрамывая, вышла из дому, стараясь ступать как можно мягче и цепляясь за обветшалые бревна стен.

Старик ворошил угольки в костре, над которым пеклась надетая на прутья рыба.

– Доброе утро, господин Форестье. – Улыбнулась Берта.

– Ты что, успела за ночь получить наследство? Откуда ты знаешь, что это утро обязательно доброе? – Проворчал старик.

Девушка не нашлась что ответить, лесной хозяин, видно, отличался несносным характером.

– Ладно, оставь церемонии, девочка, здесь от них ни жарко, ни холодно, садись, поешь, да аккуратнее с рыбой, если вздумаешь подавиться косточкой, обращайся напрямую к Господу, я не лекарь.

Берта обиженно поджала губы и присела рядом, конечно, будь она не так голодна, то гордо вздернув нос, отошла бы прочь, но у бедняжки со вчерашнего утра маковой росинки во рту не было. Эдак и сил не хватит отправиться в дорогу.

– Ого, да ты, видать, здорово сбила башмаки о коряги, когда носилась по лесу. – Пробормотал Форестье, глядя, как девушка морщится при каждом шаге.

– Нет, я потеряла сабо в лесу еще до встречи с вами, – ответила она.

Старик промолчал, протягивая ей лист с куском рыбы. Оба принялись за еду, не глядя друг на друга. Когда с двумя жалкими рыбешками, в которых костей водилось больше, чем мяса, покончили, Форестье вновь налил лесного вина из дягиля. И уставившись на Берту своими ярко – зелеными глазами, спросил:

– Что думаешь делать дальше, девочка?

– Поблагодарю за ночлег и завтрак и отправлюсь восвояси, – пожав плечами, ответила девушка.

– Должно быть, пойдешь любоваться на побоище, что учинили гвардейцы? Напрасно измучаешь свои ноги, красавица. Солдаты наверняка увезли мертвых, и своих, и чужих, так что, там если кто и остался, то несколько гвардейцев в засаде – на всякий случай.

– Я, должно быть, разочарую вас, господин Форестье, но я не так глупа, как вы думаете. – Язвительно ответила Берта. – Мне нужно совсем в другую сторону, к особняку герцога Бенара – Моранси.

– Ааааа, я знаю это место, тебе придется прошагать не меньше половины лье босиком. Или ты надеешься, что я держу башмачную лавку?

– Как – нибудь доберусь. – Проворчала Берта.

– Хм, сомневаюсь. Ладно, подожди меня здесь, я скоро вернусь и сможешь отправляться на все четыре стороны. – Буркнул старик, вытирая руки о свою затасканную хламиду.

Берта кивнула и, оставшись в одиночестве, мигом нашла себе занятие. Она старательно собрала раскиданную солому в хижине и, подоткнув под нее кусок холста, устроила более сносное место для сна. Так и не найдя возле дома метлы, Берта, недолго думая, нарвала веток и вымела земляной пол комнаты дочиста. Девушка собралась уже спуститься в низину и поискать ручей, чтобы ополоснуть котелок, но тут явился старик. Он поставил перед Бертой ее сабо и сердито проворчал: