Текст книги "Расплата"

– Хм, ну, видно, теперь опасаться за твое здоровье нужды нет, мой мальчик. – Хмыкнул Мерло. Чем заставил бедняжку Фифи отчаянно покраснеть. Жак действительно быстро шел на поправку, Мамочка Лали раздобыла лоскут черного шелка, и Красавчик получил повязку, скрывающую страшную рану. На удивление, его красивое лицо ничуть не пострадало от эдакого украшения, и прозвище Красавчик так и осталось при нем. Только встав наконец с постели, Жак с удивлением понял, отчего люди Каторжника до сих пор не наткнулись на убежище Мерло. Лучшего места и вообразить невозможно. Жареная Морда и его люди облюбовали верхние, давно заброшенные галереи церкви Сен Маклу. Их построили много лет назад, когда во время чумы покойникам не хватало места на кладбище. Сюда давненько не заглядывали даже монахи и послушники. Три месяца потратили прислужники Мерло, чтобы сделать подземный ход из запущенного участка сада старого кладбища. А затем попросту освободили несколько комнат, свалив истлевшие гробы потеснее. Никто, кроме Дубины Пьера, не соглашался на такую работу – помилуй Господь, таскать мертвяков! Пьеру Саккару было все едино, с таким же глупым выражением лица он перетаскал бы бревна для постройки. Сынок Мамочки Лали побаивался только мышей, что уж слишком противно пищат. Так Мерло устроился лучше некуда – кто решит сунуть нос в верхние галереи чумного кладбища? И постепенно Леон Жареная Морда начал сманивать людей Каторжника к себе, а тех, кто отказывался, Дубина Пьер и разбойник по кличке Северин Медвежья Лапа мигом отправляли на небо. Но те, кто добровольно пришли на службу к Мерло, не могли толком показать тайный ход в винные погреба Перрена. Теперь, с появлением Жака, пожалуй, этой проблеме пришел конец. Больше всего Жареной Морде не терпелось поквитаться с самим Каторжником и занять его место. Новый король отверженных собрался сам править темным королевством. И если раньше ему довольно было половины города, то теперь Мерло намеревался захватить все. Конечно, у него было меньше слуг, но все они сгорали от желания мести Гастону Перрену за вечный страх и унижения. В их глазах Жареная Морда был куда справедливей. Хитрый Леон держал людей не ужасом, а мнимым и показным благородством и дружбой.

К радости Мерло, Жак довольно быстро оправился от болезни и с явным удовольствием проводил время с Северином, перенимая его умение владеть ножом. Хотя, сказать по совести, его чаще можно было застать с голубоглазой Фифи. Эта парочка стала и вовсе неразлучной.

Эжен Половинка, получив подробное описание подходов к убежищу Каторжника, пронырливым крысенком сновал в сумраке нищих кварталов и переулков, вынюхивая и выглядывая все пути. Мамочка Лали под видом деревенской паломницы, что заблудилась по дороге в церковь, следила за приближенными Перрена своими острыми пронырливыми глазками. Кто обратит внимание на сухую, скромно одетую старушонку?

Жак каждый раз с надеждой выспрашивал – не видно ли поблизости маленькой хромоножки и, получив отрицательный ответ, мрачнел, словно туча. Он готов был тотчас заявиться к Перрену и требовать немедленного ответа, где девочка? В такие моменты только Филомене удавалось утихомирить парня и отговорить от опрометчивого поступка.

Хитрец Мерло давно понял, что Красавчик не так прост, как кажется; несомненно, парень был себе на уме. Сейчас он готов сражаться с Каторжником и рисковать жизнью, но это лишь повод узнать о малышке – сестре. Как только он найдет девочку, живую или мертвую, кто знает, захочет ли Жак и дальше подчиняться новому хозяину. Не рискнуть ли привязать его еще крепче?

– Послушай, Жак, мальчик мой, – как – то спросил Леон. – Сколько тебе лет? Когда я видел вас с малюткой у мамаши Трюшон, тебе ведь было около девяти, не так ли?

– Верно, господин Мерло, не сказать, чтобы я старательно отсчитывал годы, думаю, без малого семнадцать.

– Отлично! Стало быть, не грех подумать о свадьбе.

– С чего бы это, хозяин? – Оторопел Жак.

Ох, парень, уж такой я простак, что горой стою за влюбленных. Когда – то лихие люди помешали мне зажить семейной жизнью, теперь только и радости, что помочь другим.

– Что – то я не пойму вас, господин Мерло. Словно у вас и забот никаких, как только устраивать чужое счастье.

Конечно, тебе не понять, ты ведь так юн, а мои годы клонятся к закату, детей я не нажил, а Фифи мне как дочь. Я же знаю, что вы оба любите друг друга. Вот и подумал, наша жизнь полна риска, не сегодня – завтра можно и покинуть этот мир. Отрадно было бы знать, что на свете есть не только жестокость и зло, а еще и любовь и счастье. – При этих словах Леон тяжело вздохнул и прикрыл лицо рукой, стараясь разглядеть сквозь пальцы, какое действие произвела его речь на Красавчика.

– Не знаю, что и ответить вам, хозяин. – Нахмурясь, пробормотал Жак.

– А я вовсе не тороплю тебя с ответом, мой друг. Подумай хорошенько, и после вновь вернемся к разговору.

Красавчик чувствовал, что хозяину такой поворот на руку. Он с детства привык, что все вокруг совершают поступки с выгодой для себя, и не верил в чужое бескорыстие. Но Фифи действительно крепко завладела его сердцем, и что делать? А Мерло тем временем подослал Мамочку Лали к Филомене; старушонка с явной охотой взялась за поручение, и на голову Фифи обрушился целый водопад заманчивых рассказов о красивых свадьбах и семейном счастье. Бедняжка Филомена, как и Красавчик, росла сиротой, улица была ее домом долгие годы, Каторжник поручил ее старухе Кларе, и жизнь несчастной была несладкой. Целыми днями напролет девушка ломала голову, как бы сбежать, но все пути были отрезаны. И в один из тоскливых осенних дней, вымокшая под проливным дождем и не сумевшая заработать и двух су, Фифи решила утопиться в реке. На счастье, она встретилась с Эженом Половинкой, который забавлялся тем, что кидал камешки в рыбачьи лодки. Разве не смешно глядеть, как бедолаги удивленно оглядываются вокруг, не замечая укрывшегося за перевернутой лодкой карлика? Половинка привел Филомену к Мерло, и, тотчас получившая кусок пирога и стаканчик горячего вина, девушка растаяла от слез и благодарности. В ее глазах Леон был благородным разбойником, что защищает бедняков. И без всяких угрызений совести она подробно выложила, сколько народу живет в башне, и когда является посланник Каторжника за деньгами. Нужно ли удивляться, что бедняга посланник мигом расстался с жизнью, а заодно и с деньжатами, что предназначались Перрену.

Конечно, Фифи верила всему, что говорил хозяин, разве такой благородный человек станет лгать? И страшный ожог Леона, что покрывал половину лица, вызывал у нее не отвращение, а жалость. Когда Пьер притащил истекающего кровью Красавчика, девушка вновь убедилась, какой добрый человек господин Мерло. Он спас того, кого жестокий негодяй Каторжник вышвырнул умирать. Словом, Леон Жареная Морда старательно создавал вокруг себя ореол показной доброты и истинной дружбы.

По совести сказать, Жареная Морда был немногим лучше Перрена, лишь обстоятельства научили его быть тоньше и хитрее. Он давно понял, что одним только страхом власть долго не удержать. Недовольные начнут шушукаться по углам и сбиваться в стаи. Это напоминало ему, как забродившее вино вышибает пробки из бутылок. Перрен – глупец, мало захватить власть, ее надо суметь удержать.

И вот Мерло опять настоял на своем; буквально через три месяца после выздоровления Жака, в чумной галерее кладбища Сен Маклу устроили венчание. Хорошенькая Филомена в вуали из кисейной занавески, украденной из чьего – то окна Эженом Половинкой, выглядела настоящей невестой. Тонкая ткань очень шла к ее нежному личику с огромными голубыми глазами. Медную гриву волос едва удалось уложить в затейливую прическу. Бледно – голубое платье из полушерстянки ладно облегало тонкую фигурку. Господин Мерло лично заплатил за него пять экю старьевщику. Жак получил старую шляпу лекаря Франсуа, на которую Мамочка Лали повязала ленту, и поношенный, но еще довольно крепкий камзол, что доставил Медвежья Лапа, позабыв сказать, что владелец отдал его не по доброй воле. Пройдоха ювелир Дагне выделал для молодоженов колечки. Блеск поддельного серебра бросался в глаза так явно, что не каждый решился бы надеть эдакое украшение. Но компания Мерло дружно загудела. Славный подарок! Сверкает, словно солнце, пожалуй, в темноте и фонаря не нужно – поднимешь руку, и все видать как днем.

– Стало быть, ночью Красавчик сможет отыскать невесту. – Глупо сказал Пьер. Чем вызвал такой хохот окружающих, что со стен посыпалась старая штукатурка.

Старый попрошайка Мелаверни, много лет назад служивший послушником в монастыре и изгнанный прочь за неуемное пристрастие к вину, напустив на себя важный вид, провел обряд. Он старался изо всех сил, но успел хватить лишку еще с утра. И молодым пришлось слушать молитвы пополам с икотой, что одолевала старика. Ну как бы там ни было, Жак и Филомена сочли, что свадьба состоялась по всем правилам. Праздничная вечеринка затянулась до самого утра, Мерло пил мало и только с довольной ухмылкой кивал каждый раз, когда поднимались стаканы за его здоровье. В пьяных выкриках он слышал то, что и хотел услышать. Все сыпали проклятья на голову Перрена и восхваляли Мерло.

Осталось выбрать удачное время, чтобы застать Каторжника врасплох и покончить дело одним махом. А пока пронырливый Половинка с хозяином обсуждают план нападения, неплохо еще припугнуть Перрена, заставив его бояться собственной тени. И вот в одну из тоскливых зимних ночей Метью Трепач прибежал к своему хозяину с вытаращенными от ужаса глазами. Он только что наткнулся в подворотне, буквально в двух шагах от убежища, на мертвого Ашиля Вертлявого! Да, да, бедняга валяется на земле с перерезанным горлом! После приступа ярости Каторжник впал в уныние – кто этот коварный враг, что подобрался так близко? Вот беда, ведь Вертлявый и сам был не промах, когда – то ему удалось пристукнуть самого Мерло. Что делать, откуда вновь ждать удара? Перрен и вовсе перестал выходить из погребов, и Кловис Удав спал возле двери хозяина, словно сторожевой пес. Прошло совсем немного времени, как пропал Тибо Счастливчик. Ни живого, ни мертвого его не нашли. Каторжник встретил новое известие молча, он больше не бесновался, рыча от злости и круша все вокруг. В темной душонке Перрена накрепко поселился страх.

А пройдоху Тибо недаром прозвали Счастливчиком: стоило Эжену Половинке подсесть к нему в трактире и завязать разговор, Тибо, что лихо посмеивался над карликом, в одночасье смекнул, что к чему. Когда за спиной Половинки показались Медвежья Лапа и Дубина Пьер, Счастливчику стало не до смеха. В конце концов, тот ли хозяин или другой, какая разница? Прав тот, на чьей стороне сила, к чему помирать за власть, если она принадлежит не тебе? И Счастливчик без лишних разговоров переметнулся к Мерло. А повстречав там Жака, даже обрадовался, что сделал правильный выбор. К несчастью, он ничего не мог рассказать о Берте. Ведь малышней всегда занималась Кривая Бертиль. Но то, что девочки давно не видно, это уж точно.

На исходе зимы Мерло, наконец, решился на захват. Людей у него не много, но каждый стоит десятерых; застать врага врасплох – уже половина победы. На опасное дело отправились все, и даже Мамочка Лали с Филоменой. Дожидаться в галереях остались лишь лекарь Франсуа, да жуликоватый ювелир. Оружием оба владели хуже некуда, к тому же они должны будут встречать боевой отряд, если дело обернется неудачей.

И вот перед самым рассветом люди Мерло проникли в убежище Каторжника. Это были молчаливые убийцы, что не проронив ни звука, сметали любое препятствие на своем пути, оставляя позади смертельно раненых и убитых. Жаку больше всего запомнилась схватка Медвежьей Лапы и Кловиса. Оба были слишком сильны, чтобы уступить, Северин едва не остался замертво лежать перед дверью Каторжника, но подоспевший Дубина Пьер невозмутимо окончил дело. Громила не спеша вытер нож полой куртки и поискал глазами мать – главное, чтобы мамочка была довольна. Для ее удовольствия он не прочь пристукнуть еще с десяток.

Пока за дверью творилась заваруха, с позеленевшим от страха лицом Перрен пинками вытолкал старика Деревяшку в узкое окно, что скрывалось за истлевшим куском гобелена.

– Быстрее, проклятый хромоногий осел! Хочешь, чтобы нас прирезали? Хотя бы ползком доберись до ближайшей казармы и передай записку. Это для господина интенданта, ее мигом доставят, и сюда примчатся гвардейцы! Давай, паршивый старикан, пошевеливайся, если хочешь остаться в живых. Гвардейцы – наша единственная защита, за те деньги, что получил этот боров из полиции, он лично прискачет нас защищать.

Несчастный Мишель не посмел ослушаться и, согнувшись в три погибели, выбрался наружу. Да уж, славного посыльного нашел Каторжник – ожидать прыти от старика, одна нога у которого из дерева, вряд ли приходится. Но как бы там ни было, о маленьком оконце прямо в переулок никто, кроме Перрена, не знал. И теперь, хоть и медленно, но поручение будет исполнено. Конечно, Каторжник не единожды пожалел, что не смог сам воспользоваться этим ходом. Но это было под силу лишь худому и щуплому, грузному Перрену грозило попросту накрепко застрять, на потеху врагу.

Ну ничего, он не станет сидеть и дожидаться смерти, пистолет и нож доставят незваным гостям достаточно проблем. И Каторжник выстрелил тотчас, как распахнулась дверь. Раздался грубый хохот, который заставил Перрена похолодеть, и пот выступил на его лице. Пороховой дым рассеялся, и помертвевший Гастон увидел Мерло и лежащего на полу Удава.

– Ой, вот незадача, Перрен, дружище! – С издевкой произнес Леон. – Ты пристрелил своего телохранителя. Ну, не огорчайся слишком сильно, мои ребята успели пристукнуть его чуточку раньше. Я всего лишь прикрылся беднягой, помню, ты всегда отличался глупостью и начинал палить из пистолета раньше, чем увидишь мишень. Оказывается, за эти годы ты вовсе не изменился.

– Жареная Морда… – просипел Каторжник. – Значит, тебя не приняли даже в аду, если ты остался в живых.

– Ты прав, мой верный друг, вообрази только, стоило мне показаться у врат преисподней, как черти просто начали умолять меня вернуться за тобой. Бедняжки заливались слезами, что котел со смолой, такой славный, новехонький, останется без постояльца. А я ведь известный добряк, меня разжалобить проще простого, вот и отправился за тобой, и хотя путь растянулся на несколько лет, я не жалею, мне главное – удружить доброму человеку.

Каторжник задыхался, он ждал кого угодно, только не воскресшего врага, в отчаянии он прислушивался, не подоспела ли помощь. А Мерло по – хозяйски уселся за стол и наслаждался мучениями своего противника. Ах, как долго он воображал себе эту сцену! Должно быть, еще с той минуты, когда полз, истекая кровью, скрипя зубами от невыносимой боли.

Леон протянул руку к бутылке вина, и тут неожиданно в комнату ворвался Красавчик. Рубаха на его плече была порвана, лицо раскраснелось и, отбросив нож в сторону, он схватил Каторжника за шею так сильно, словно его руки были из железа.

Даже Мерло на мгновение опешил, так и не успев налить себе вина.

– Я задушу тебя, проклятый убийца! – Прорычал парень. – Но сначала ты скажешь мне, где Берта!

Перрен с посиневшим лицом лишь хрипел, пытаясь ослабить смертоносную хватку.

– Жак! Мальчик мой, еще немного, и ты станешь задавать вопросы мертвецу. – Проворчал Мерло. – Отпусти его, успокойся и вежливо спроси, видишь – наш друг растерян, он не ждал гостей, тебе надо проявить учтивость к хозяину дома.

Красивое точеное лицо парня скривилось, он брезгливо оттолкнул от себя Каторжника и вытер ладони о рубаху. Перрен в изнеможении плюхнулся на стул, глотая воздух и уставившись налитыми кровью глазами на Красавчика.

– Видно, сегодня день восставших мертвецов, – просипел он, с ненавистью глядя на незваных гостей. – Какая жалость, что я не пришиб тебя в детстве, паршивый щенок. Не зря Жареная Морда купил тебя у Мамаши Трюшон, ты, как и он, даже подохнуть не можешь и возвращаешься из преисподней на горе остальным.

– Заткни пасть, – грубо крикнул Жак. – Ты сам старался вырастить из меня пугало для честных людей. Можешь радоваться, тебе это удалось.

– Вот видишь, Гастон, – ухмыльнулся Мерло. – Мальчик пришел поблагодарить тебя за хорошее ремесло, что ты дал ему. Разве не отрадно видеть плоды своих трудов? Ведь попади парнишка в другие руки, разве жизнь его была бы так хороша?

Уродливое лицо Каторжника свело судорогой.

– Экая жалость, что я не догадался перерезать тебе горло, прежде чем вышвырнуть в реку. – глухо прохрипел он.

– Не беспокойся, я не допущу подобной ошибки. – Язвительно произнес Жак. – Но прежде, чем ты издохнешь, я повторю свой вопрос: где моя сестра?

– Сестра? Маленькая паршивка Хромуша? Надеюсь, ее косточки давно истлели в сточной канаве.

Жак вновь рванулся к Каторжнику, но Мерло с неожиданной силой впился рукой в плечо парня и рассерженно произнес:

– Я сказал, угомонись, Красавчик. Так дела не делаются, остынь, я уверен, что наш славный друг что – то не договаривает. Запомни, только мертвого нельзя заставить отвечать, а живого найдется куча способов разговорить.

Жак нехотя повиновался, по его телу пробегала дрожь, губы кривились. В комнату, неслышно ступая, вошли Северин и Эжен Половинка.

– Хозяин, все готово, почистили на славу, теперь никому, кроме монахов, что отпевают покойников, здесь делать нечего. – Флегматично произнес Медвежья Лапа, утирая забрызганное кровью лицо.

– Верней верного, – хихикнул Половинка. – Хозяева этого уютного местечка заснули, думаю, нам пора восвояси.

– Как? Неужели не оставили нам ничего на память? – С притворной грустью произнес Мерло. – Гастон, приятель, неужто в знак старой дружбы не подаришь нам немного деньжат? Вообрази только, мы изрядно потратились, нам непременно надо разжиться монетками. Как думаете, ребята, хватит нам по три экю на каждого?

– Хм, хозяин, – давясь от смеха, произнес карлик. – По три экю маловато, я не прочь получить четыре.

– Ох, видно нам придется самим поискать, ребята. – Глумливо произнес Мерло, глядя на перекошенное от злости лицо Каторжника.

– Только ради вас, хозяин, – подмигнул Половинка и проворно начал обшаривать все углы комнаты.

Как всегда невозмутимо, Медвежья Лапа стал выкидывать ящички из комода и простукивать стены. А Пьер, глупо ухмыляясь, шуровал в камине кочергой. Только Жак не принимал участие в поиске – он явился вовсе не за деньгами и любым способом вытрясет ответ на свой вопрос, даже если Леон станет останавливать его.

И вдруг дверь распахнулась и в комнату влетела Фифи с раскрасневшимся лицом, всклокоченными волосами и царапиной на белоснежной шее до самой груди, полученной в стычке с Бертиль.

– Жак! – Крикнула она звонким голосом. – Я кое – что узнала: твоя сестренка сумела оставить с носом всю эту милую компанию, она сбежала!

– Берта сбежала? – воскликнул Красавчик, не понимая, радоваться ему или горевать.

Все, кто был в комнате, застыли, выпустив Каторжника из виду, и без того уродливое лицо его перекосило от ненависти, и в одно мгновение он выхватил из голенища сапога нож и с силой метнул его в Жака. Все случилось так быстро, что Красавчик, как зачарованный, уставился на блеск лезвия, не в силах пошевелиться. Застыли Половинка и Медвежья Лапа, увалень Пьер и даже сам Мерло. И только Фифи в последнюю секунду, словно очнувшись, бросилась вперед, заслоняя молодого мужа. Острый клинок вошел в спину несчастной по самую рукоятку, и только когда девушка начала оседать на пол, очнулся Леон и без раздумий выстрелил в Каторжника.

Жак, прижимая Филомену к себе, никак не мог осознать, что она смертельно ранена. Девушка пыталась улыбнуться, но хорошенькое личико заливала прозрачная бледность, руки Красавчика намокли в крови, он в ужасе смотрел, как красные капли падают на плиты пола. Язык его онемел и только сиплый крик вырвался из горла. Жизнь покидала бедняжку Фифи с каждой секундой, прежде нежные розовые губы стали серыми, и только ярко – синие глаза хранили свой цвет. Девушка из последних сил пыталась что – то сказать, и Жак, продолжая сжимать свою молоденькую жену в обьятиях, прижался щекой к ее лицу.

Его сердце кровоточило не меньше, чем рана Фифи, Красавчик прижался к ее губам в последнем поцелуе.

– Послушай, мой мальчик, – решился нарушить тишину Мерло. – Наши души наполнены состраданием к твоему горю, поверь, для нас это не меньшая утрата. Мы ведь все любили нашу малютку Филомену. Но от поцелуев оживают лишь сказочные принцессы, теперь о бедняжке лучше сумеет позаботиться Мамочка Лали.

Жак поднял голову, и все с удивлением увидали, что парень постарел за несколько минут, словно за годы. Лицо окаменело и взгляд стал тяжелым, как взгляд холодного хищника – убийцы. Даже Северину, впервые стало не по себе, а Дубина Пьер, отчего – то осенил себя крестом. Сам Мерло невольно вздрогнул и покрепче сжал в руке оружие.

– Эй, ребята, надо бы убедиться, сдох ли проклятый Каторжник. Я не желаю повторить его ошибок и ждать внезапного воскрешения.

– Я проверю, хозяин, – пробормотал Медвежья Лапа.

– Нет. – Хрипло произнес Жак, – Я сам.

Он бережно опустил жену на пол и, обогнув стол, склонился над Перреном, что рухнул прямо со стулом от выстрела Мерло. Смертельно раненый, он едва дышал, цепляясь за ускользающую ниточку жизни. Губы Красавчика медленно растянулись в жестокой улыбке, больше похожей на волчий оскал, и вверх уверенно взметнулась рука, сжимающая нож. Уж на что Эжен Половинка за свою жизнь навидался всякого, но сейчас его едва не вывернуло наружу, словно на бойне побывал. Красавчику впору сменить свое прозвище и впредь называться Жак Мясник.

– Эй, Леон! – послышался тревожный голос Мамочки Лали. – Ты собрался ждать виселицы или ссылки на галеры? Сюда мчит конный отряд гвардейцев!

– Проклятье! Сматываемся, ребята, кто – то известил паршивых ищеек. – Крикнул Мерло.

– Так что, уйдем с пустыми карманами? – воскликнул Половинка, в сердцах стукнув кулаком по стене.

Внезапно стена под его рукой пошла трещинами, и на пол выкатилось несколько золотых луидоров. Дубина Пьер обрадованно хмыкнул и своей огромной ручищей что есть силы начал молотить о стену. Вот он, тайник проклятого Каторжника, ну теперь не ленись, только и подставляй мешки. Разбойники заметались по комнате, хватая все, что можно было наполнить деньгами. Они сорвали полог кровати в нише, вышвыривали уголь из корзины, завязывали рукава курток, словом, пихали монеты, куда придется. Мерло подгонял их, с ума они сошли, что ли, гвардейцы уже близко. Мамочка Лали бросала монеты в свою шаль, и только наполнив ткань до отказу, удовлетворенно кивнула. Пьер, крякнув от усилия, взвалил ношу за спину, главное, чтобы старая ткань не треснула по дороге. Половинка еле двигался, он припрятал монеты даже в башмаки, и звон их раздавался при каждом шаге. Только страх перед арестом и казнью на площади заставил наконец свору Мерло очнуться и поспешить восвояси.

– Ну, Жак, что ты застыл, уходим! – Крикнул Леон.

– Я не оставлю Фифи здесь. – Ровным голосом произнес парень.

Взглянув в его лицо, Леону ничего не осталось, как только кивнуть в знак согласия. Красавчик бережно поднял девушку на руки и двинулся вслед за остальными.

Едва банда Жареной Морды покинула погреба, как солдаты, вооруженные до зубов, ринулись на место побоища, Мишель Деревяшка, схватив дрожащими руками факел, освещал им дорогу. А люди Мерло буквально вжимались в стены ветхих домов, и стоя по колено в сточной канаве, боялись громко вздохнуть или пошевелиться. Дождавшись, когда отряд гвардейцев скрылся внутри погреба, Леон щелкнул пальцами и поднял вверх руку. Медвежья Лапа и Дубина Пьер, неслышно ступая, приблизились к двоим караульным, что солдаты оставили снаружи. Тишину жалкой трущобы нарушил лишь глухой звук падающих тел. Оглянувшись по сторонам, Мерло кивнул и его свора шмыгнула в темный узкий переулок. Они быстро удалялись от проклятого места, без шума и разговоров. Кто знает, как быстро гвардейцы начнут погоню.

В двух кварталах от места преступления Эжен Половинка улегся прямо на дорогу и, приложив ухо к мощеной мостовой, прислушался.

– Ну что, надеюсь, все тихо? – Шепнул Мерло.

– Уже нет, хозяин. – Пробормотал карлик. – Нас догоняют всадники, видно, смекнули, куда мы направились.

– Плохо дело, такой толпой нам не спрятаться. Вот что, пусть Медвежья Лапа, Эжен и парочка ребят бегут к Сен Маклу через квартал цветочников, это большой крюк, но он даст возможность сбить со следа. Хлипкий и Пройдоха Лаверни направятся к башне, надо предупредить наших, чтобы уносили ноги, вместе вы пойдете к кладбищу со стороны рощи. А мы рискнем пробраться к дому Мамочки Лали. Если будем живы, соберемся в нашем славном укрытии не позднее утра.

Никто не стал спорить, разбойники лишь кивнули и растаяли в скудном и сером свете зарождавшегося утра. Солдаты действительно быстро догоняли беглецов, видно, сам дьявол указал им путь, по которому пробирался Мерло. Едва разбойники ввалились в жалкую хижину Саккаров, как послышался стук копыт и приказы сержанта, горевшего желанием непременно выслужиться перед начальством. Жак и Пьер едва дышали от усталости, Леон утирал мокрое от пота лицо, и только Элали Саккар, сухонькая старушонка, словно вовсе не запыхалась.

– Эй, парень, положи нашу малютку Фифи на тюфяк и простись с ней здесь. Дальнейшего пути вам не одолеть вдвоем. – Произнес Мерло. – И не волнуйся, Мамочка Лали позаботится о том, чтобы бедняжку похоронили, как полагается.

– Да, да, Красавчик, – проворчала Элали. – Иначе вам не уйти, погибнешь сам и оставишь несчастную девочку без погребения.

Жак провел рукой по холодному лицу Филомены, поправил прядь медных волос, что спадала на глаза и, встав с колен, ровным и спокойным взглядом посмотрел на Леона.

– Отлично, – пробормотал Мерло, – Смываемся, ребята, Святой Иезекил нам в помощь. Элали, надеюсь, ты выкрутишься, мы будем ждать тебя с добрыми вестями.

– Не сомневайся, Леон, – поджала губы Мамочка Лали, – Мне не впервой.

Стоило Пьеру, Мерло и Красавчику нырнуть в подземный ход, как в двери лачуги отчаянно заколотили.

– Именем короля! Немедленно отоприте, иначе ваша паршивая конура сгорит вместе с вами!

Элали молниеносно накрыла девушку холстиной до самой шеи, схватила со стола истрепанный молитвенник и зажгла огарок свечи возле ложа покойницы. Затем юркие сухие пальцы госпожи Саккар нырнули в скляночку с порошком, что стояла возле кровати, и старушонка провела им под глазами. В ту же секунду морщинистые веки покраснели, а из блеклых глаз хлынули слезы. Шмыгая носом, охая и причитая, она открыла дверь, что едва не разлетелась в щепки от пинков гвардейцев.

– Обыскать дом! – Крикнул сержант, – Я сам видел, как сюда нырнули подозрительные личности!

– Господин сержант, – нерешительно произнес один из солдат. – Что тут можно обыскивать, вся лачуга состоит из одной комнатенки, тут и ребенку спрятаться негде.

– Ищите, осел вы эдакий! Не в трубу же улетела эта компания!

Солдаты переглянулись и начали топтаться в жалкой комнатенке, где трое человек едва могли повернуться.

– Эй, старуха, кого ты прячешь под холстиной?

– Ах, сеньор, – гнусавым голоском прошамкала Элали, – Чего же мне делать тайну, если горе пришло в дом? Это моя племянница Огюстина, она, бедняжка, скончалась нынче ночью.

– А где твой сын, старуха? Соседи говорят, что у тебя есть сын, детина ростом с колокольню?

– Сын? Это который, господин сержант? У меня трое сыновей и все разбрелись по белу свету.

Всем давно уже было ясно, что в такой крошечной комнате с одним узким оконцем, уж вовсе негде спрятать даже кошку, и солдаты лишь пожимали плечами – чего ради тратить время на бесполезные поиски. Но сержанту явно не хотелось выглядеть глупцом и простофилей, он действительно видел силуэты мужчин, что шмыгнули именно сюда.

– Хм, от чего померла твоя племянница, старая пройдоха, уж не кроется ли тут какого – нибудь преступления?

– Помилуй Господь, – падая на колени перед ложем покойницы, завыла Мамочка Лали. – Бедная моя Огюстина! Так мучилась с неделю от непонятной хвори, металась в бреду и затихла лишь перед кончиной. Конечно, к нам, беднякам и лекаря – то зазвать не удалось, подыхай, как бездомная собака.

Один из солдат подошел к Фифи и взялся за угол холстины, решив поглядеть на умершую.

– Ой, добрый господин! – Воскликнула Элали, не стала бы я на вашем месте тревожить покойницу, я ведь и сама не знаю, что за хворь на нее напала. Но бедняжка вся покрылась язвами, такими, что и глядеть страшно. Одно лишь личико осталось чистым, словно у ангелочка. – Плаксиво пробормотала она, прикрыв острые мышиные глазки, что так и шныряли по лицам незваных гостей.

Гвардеец испуганно отдернул руку и вытер ладонь о камзол.

– Не лучше ли нам уйти, господин сержант? Чего доброго, сами подхватим страшную болезнь и помрем до срока.

Сержант и сам начал трусить, скорчив брезгливую гримасу, он приложил к губам платок и попятился к двери.

– Да, Коллен, пожалуй ты прав, видно, те, кого мы ищем, нырнули в пролом между домами. Эй, старуха, не вздумай уходить из дому, я пришлю сюда монахов забрать покойницу.

– Не тревожьтесь, славный сеньор, – шмыгая носом, прошамкала старушонка. – Я отправила соседского мальчонку в обитель, с минуты на минуту послушники явятся за бедняжкой.

Солдаты с облегчением покинули мрачное тоскливое место, где госпожа Саккар еще с добрую четверть часа старательно завывала и читала молитвы, стоя возле грязного оконца и зорко поглядывая на улицу. Убедившись, что отряд гвардейцев действительно отправился восвояси, она вытащила из покрытого сажей нетопленного очага котелок, накрепко обмотанный тряпкой, и достала несколько монет. Затем, надев чистый передник и чепец, с видом приличной горожанки вышла из дому.

В маленькой часовне возле кладбища бедняков Мамочка Лали сторговалась со священником, а затем с унылым тощим гробовщиком Лебраном. К полудню несчастная упокоилась на кладбище, как положено. И скромная месса была отслужена по молодой супруге Жака Красавчика, храброй Фифи Лисий Хвост.

Свора Мерло благополучно собралась в своем тайном убежище, но насладиться победой Леону так и не пришлось. Разъяренный интендант полиции остался без солидных подачек Каторжника, к тому же весь порядок, что годами держался в городе, рухнул в одночасье. Вот ведь славно было, когда миром отверженных заправлял Перрен, а теперь начнется неразбериха, чего доброго, придется самим наводить порядок, эдак ноги сотрешь, выслеживая проклятых воришек, побирушек и грабителей. Кому же охота взваливать на себя грязную работенку за скромное жалование? И господин интендант приказал хватать всех без разбору, правого и виноватого, пусть судьи разбираются, кто заслуживает казни, кто тюрьмы или каторги. Должно быть, получится еще и заслужить награду за служебное рвение.