Текст книги "Расплата"

– Ты ума лишилась, паршивая девчонка! – Завопила Флоранс, с которой немедля слетел лоск знатной дамы. – Если ты говоришь о жалком конюхе, то тебя следует отправить в монастырь до конца жизни! Никогда не бывало, чтобы знатная сеньора связалась с отродьем бедняков! Скажи спасибо, что твоих бредней не слышит несчастный старик из Фонтенельского аббатства, иначе он мигом предстанет перед Господом. И нечего лить глупые слезы, ты намочила кружево моей простыни. Ступай прочь, меня просто мутит от твоего дурацкого вида и тупости. И запомни, у тебя всего две дороги – под венец или в обитель.

Стефани в последней надежде взглянула на мать полными слез глазами, но баронесса лишь брезгливо махнула рукой, указывая дочери на дверь. Девушка бросилась в свою унылую спальню и едва ли не до полудня горько рыдала над своей несчастной судьбой.

Однако, вдоволь наплакавшись, Стефани вдруг решительно вскочила на ноги и старательно умыла лицо холодной водой. Что толку лежать, уткнувшись в подушку и ждать, когда тебя погонят на нежеланную свадьбу, словно корову к мяснику? Она приоткрыла дверь спальни и, убедившись, что коридор пуст, шмыгнула вниз и помчалась на задний двор к хозяйственным пристройкам.

Стоило Полю услыхать о свадьбе, как лицо парня побелело и губы сжались в узкую полосу. Даже если ему не суждено стать мужем прекрасной госпожи, мысль, что им станет пропащий гуляка и пьяница, успевший трижды овдоветь и по летам годящийся юной Стефани в отцы, разрывала ему сердце.

– Послушай, ничего не бойся, я не дам свершиться эдакому злу. – Прижав к себе девушку, зашептал Поль. – Мы попросту сбежим, если захочешь, я отвезу тебя к господину епископу, ведь он слывет очень порядочным человеком, думаю, ему не по нраву такая участь для тебя. А хочешь, мы и вовсе уедем как можно дальше, и нас не смогут отыскать даже гвардейцы и сам господин прокурор?

– Да, хочу, хочу, Поль! Мне ненавистен этот дом и сам шевалье. С детства не знала я ни радости, ни счастья, ни улыбок, ни любви! Мне не нужно и одного су из наследства, которым вечно меня попрекают.

– Стефани! – Хрипло воскликнул юноша, отстранив от себя юную баронессу и пристально глядя ей в глаза. – Готова ли ты отказаться от всего и быть со мной даже в бедности?

– Да, – твердо ответила девушка. – Кроме тебя мне никто не нужен.

Впервые с ее хорошенького личика исчезли страх и нерешительность. Она не даст разрушить собственное счастье и готова на все, чтобы идти до конца.

Поль вновь обнял девушку и зашептал:

– Постарайся сделать вид, что смирилась с решением матери, никто не должен догадаться, что у тебя на уме. В полночь выходи к задней калитке сада, я заранее смажу петли, чтобы она не скрипнула. Я буду ждать тебя там в крытой повозке. И не бери никаких вещей. Я куплю тебе все, что нужно.

– Крытая повозка? Но у тебя же ее нет, и лошади, и…

– Не забивай себе голову, любовь моя, я знаю, где раздобыть экипаж. Мне нужно всего лишь добраться до своей деревни, друзья помогут мне и с повозкой, и с деньгами.

Стефани счастливо вздохнула и расцеловала парня в обе щеки. Теперь только дождаться ночи и двинуться навстречу счастью и свободе.

Горничная Мари, что еще с полчаса назад старательно уложила завитки волос на лбу, смочив их сахарной водой, и, накрасив щеки украденными у хозяйки румянами, решилась, наконец, покорить сердце смазливого конюха, так и застыла на месте, услыхав голос юной баронессы. Вот проклятье! Госпожа никак не угомонится и шастает к парню среди бела дня!

Мари приникла к щербатой двери конюшни и слышала почти весь разговор.

Что еще могла придумать ревнивая девица, чтобы расквитаться с соперницей – конечно, стремглав броситься доносить хозяевам. Пораскинув своим недалеким умишком, Мари направилась прямиком к шевалье, хозяин быстрее оценит услугу, мадам хозяйка на этот счет малость туповата.

Фернан Робер нахмурился, услыхав новости. Вот дрянная неблагодарная девчонка! У него хватает забот и без этого. Мари получила целых десять су и обещание нового платья взамен зорких глаз и чутких ушей. После, шевалье решительно направился к сестре и, без всяких церемоний раскрыв шкатулку с драгоценностями, начал рассовывать по карманам кольца, браслеты и даже чудесное жемчужное ожерелье, подарок епископа Стефани.

Баронесса, как могла, пыталась защитить свое, отчего это она одна должна тратиться на общее дело? Но, услыхав о сговоре паршивой девчонки с конюхом, прикусила язык. Да что же за напасть, видно, все Святые разом отвернулись от их дома, одна беда сменяет другую. Фернан собрался в город, наказав, как только Стефани вернется в свою комнату, запереть дверь крепко – накрепко и заставить лакея сидеть возле нее, словно сторожевого пса.

Бедняжка Стефани не сразу сообразила, как попала в западню. Она так размечталась о счастливом побеге, что даже не услышала, как в замке повернулся ключ. Меж тем Поль, как ему казалось, незаметно покинул хозяйский особняк и помчался в деревню, раздобыть лошадь и повозку.

Шевалье вернулся домой за час до прихода Нинон и заперся с сестрой в гостиной, наказав не впускать никого, кроме повитухи.

– Ну вот, сестрица, денег, что дал под заклад ювелир, должно с лихвой хватить на оба дела. Когда явится эта пройдоха Нинон, будь так любезна, не встревай в беседу, иначе испортишь все.

– Ладно, – буркнула Флоранс, – но вначале напиши мне обещанную бумагу. Клянусь, что получив ее, я и слова лишнего не вставлю.

– Вот зануда! Давай перо и чернила, и покончим с этим. – Прошипел шевалье.

К приходу повитухи Лартиг брат и сестра мирно сидели возле камина, потягивая вино.

– Надеюсь услыхать добрые вести от славных сеньоров. – Слащаво проворковала Нинон, зорко обшаривая гостиную глазами.

– Присядь, выпей вина и поговорим. – Произнес Фернан.

– Благодарю, господин Робер, должно быть, вино у вас и впрямь не чета деревенскому сидру, но я люблю вначале окончить дело, а потом можно и пригубить стаканчик – другой за счастливое завершение.

Баронесса лишь сверкнула глазами, укрывшись за веером. Она с наслаждением вцепилась бы в жирное круглое лицо проныры Лартиг и расцарапала бы до крови, но, перехватив взгляд брата, опустила ресницы и состроила жеманную гримаску.

– Ну что ж, Нинон, мы с сестрой посоветовались и решили, что вполне можем избежать наших дальнейших встреч. Конечно, особо твое известие нас не испугало, но лишние хлопоты и разговоры ни к чему. К тому же люди мы добрые и стараемся помогать ближнему по мере сил, как завещано Господом, отчего же не помочь попавшему в беду. Стало быть, протянуть руку бедной вдове – вполне достойный поступок.

– Ах, как славно вы говорите, хозяин, ни дать ни взять кюре на воскресной проповеди. – Хмыкнула Нинон, – но я предпочла бы прямиком обсудить условия и покинуть ваш уютный дом засветло.

– Хорошо, приступим. – Сдержанно произнес шевалье. – Ты запросила слишком много, Лартиг, эта тайна стоит дешевле. Давай – ка сговоримся за меньшее.

В течение следующего часа в гостиной шел отчаянный торг, казалось, каждую монету спорщики отрывали от себя с кровью. Наконец, поняв, что больше оба торговца не уступят и медного гроша, остановились. Деньги перекочевали в грязный залоснившийся кошель повитухи и, отвернувшись от господ, Лартиг сунула его за пазуху.

– Ну вот, с делом покончено, теперь не грех и выпить. – С фальшивой улыбкой произнес шевалье.

Он продолжал говорить о разных пустяках, пока лицо Нинон не раскраснелось от дармового угощения. И, подливая в рюмку очередную порцию вина, он равнодушным тоном произнес:

– Ах, Нинон, в любом случае полученные деньги останутся при тебе, хотя я сомневаюсь, что речь идет именно о том самом несчастном ребенке.

– Господь с вами, хозяин! Стала бы я выманивать плату просто так? – С пьяной ухмылкой ответила повитуха. – Уж я достаточно удостоверилась, чтобы не совершить оплошки, вдруг вы или мадам вздумали бы проверять мои слова. Стало быть, товар должен быть надежным. Вообразите только, в кои веки мне вздумалось отправиться на праздник в аббатство. Дела мои шли из рук вон плохо, дай, думаю, покаюсь в грехах в самом большом храме. Неужто Господь и Святые не смилуются надо мной в такой день, может, выпрошу себе удачи. И как видите, так и вышло. Народу притащилось сверх всякой меры, и бедному человеку тяжело было попасть на праздничную мессу; знатные сеньоры прошли на лучшие места, а мы лишь толкались возле входа да давили друг друга. Уж так меня сжимали со всех сторон, что слезы выступили. Сказать по совести, я уж было решила махнуть рукой и убраться восвояси, но вдруг ко мне подошла молоденькая послушница. Представьте, милое дитя расстрогали мои слезы: «Ах, тетушка» – проворковала она, – «не иначе у вас горе приключилось, а вам никак не попасть на службу. Идите со мной, для сестер оставили славные места, вы можете пройти с нами». Признаться, тогда я толком и не разглядела ее, попросту обрадовалась помощи и всю службу даже не смотрела на свою спасительницу. А после она пригласила разделить с ней скромный обед. Монахини устроились на заднем дворе и позволили мне присоединиться. Тогда я увидала, что бедняжка прихрамывает. Вот я и пожелала, чтобы за свою доброту послушница выздоровела. Она рассмеялась и ответила, что благодарна за пожелание, но вряд ли это поможет ноге отрасти. Она хромая от рождения и давно свыклась со своим изъяном. Тут неясные сомнения стали одолевать меня. Уж чего – чего, а разговорить человека для меня – пара пустяков, не прошло и получаса, как глупышка выложила о себе все.

– Так хромуша стала монашкой? – Воскликнула баронесса. Шевалье со всей силы наступил ей под столом на ногу. Флоранс мигом прикусила язык и прикрылась веером.

– Нет, мадам, она всего лишь живет в обители, куда ее доставили почти при смерти. На днях она собирается покинуть монастырь.

– Хм, занятная история, Нинон. – Протянул Фернан. – Но хромота – не доказательство. Это может быть лишь совпадением, мало ли колченогих рождается в округе.

– Я тоже так думала, пока не вызнала все, – довольно хихикнула Лартиг. – Да вот доказательств у меня достаточно. Ведь я сама сплавила девчонку в одно местечко вместе с мальчонкой Эмон, которого она считает родным братом и даже носит ту же фамилию. Так что, человек, у которого были детишки, всегда сможет присягнуть на суде.

– Надо же, как интересно. – Впившись взглядом в расплывшееся лицо повитухи, прошипел шевалье. – И как же зовут бедняжку?

– Берта Эмон, сеньор. – Заплетающимся языком промямлила Нинон.

– Должно быть, речь о монастыре бенедиктинок, что в трех лье отсюда?

– Нет, ближе, хозяин, намного ближе. Это обитель кармелиток.

Глаза шевалье сверкнули победным огнем. Он резко поднялся и грубо произнес:

– Эй, Лартиг, думаю, тебе пора восвояси, ты достаточно загостилась, скоро и темнеть начнет, ты что, вообразила, что пришла в трактир? Хватит лакать вино, получила деньги и проваливай.

Нинон икнула и лениво поднялась с мягкого кресла, но странный блеск глаз Фернана заставил ее мигом протрезветь и, нащупав за пазухой заветный кошель, без лишних разговоров покинуть особняк.

Шевалье потер руки, и злобная улыбка скривила его узкие губы. Отлично, полдела сделано, еще немного усилий – и можно будет вздохнуть свободно.

Стоило колокольчику для слуг призывно звякнуть, как в гостиную явились трое громил, выражение лиц которых ясно указывало, что эти господа – не любители дневного света и честного труда.

– Взгляни, Флоранс, эти славные ребята готовы оказать услугу любого рода.

– Верно, хозяин. Лишь бы плата за работу была щедрой. – Хрипло произнес один из гостей, с ухмылкой поправив засаленную шляпу.

Баронесса брезгливо поджала губы и ограничилась еле заметным кивком.

– Ну вот и отлично. Дельце пустяковое, каждый получит по пятьдесят экю серебром. Итак, Гожан, пока твои ребята выпьют по стаканчику, я расскажу тебе, что нужно делать. – С этими словами шевалье отвел заросшего бородой до самых глаз громилу, что, видно, был главным в этой славной компании, к окну и зашептался с ним.

Тем временем, увидав, что за окном стемнело, Стефани накинула шаль и встала возле двери, с нетерпением поглядывая на старые часы над каминной полкой. В полночь к заброшенной части сада подъехала крытая повозка, но стоило Полю взяться за щербатую перекладину калитки, как страшный удар сбил его с ног. Ловкому и сильному парню удалось подняться на ноги, но тотчас град тяжелых ударов вновь обрушился на него. Поль отчаянно сопротивлялся и несколько раз, видно, успел крепко ответить неприятелю – в темноте послышался вскрик и грязная брань. К несчастью, нападавших было несколько, и после получаса неравной битвы храбрый конюх оказался на земле, не в силах и пальцем пошевелить. Незнакомцы с явным удовольствием отвесили еще парочку ударов ногами, которые Поль, лишившись чувств, даже не почувствовал.

– Ну что, ребята, кажется, деревенский увалень затих, наконец.

– Надеюсь, хозяин. – Буркнул разбойник по кличке Бурдюк, сплюнув кровь. – Паршивый конюх выбил мне два зуба.

– Эй, Крысолов, чиркни огнивом да посвети мне, я хочу удостовериться. – Приказал Гожан.

Скудное пламя осветило лежавшего навзничь Поля. Атаман пихнул его носком башмака, но парень не шевельнулся.

– Чистая работа. Теперь надо оттащить его подальше к лесу. Может, он еще не помер, но запах крови привлечет голодного зверя, так или иначе, ему конец.

Разбойники втроем подхватили конюха и, не желая надрываться от тяжести, доволокли несчастного до первого же оврага и столкнули вниз. Уф, ну и здоров, пожалуй, в детстве его мамаша не жалела жирных сливок.

Троица, кое – как отряхнув руки и грязные куртки, направилась в особняк доложить господину шевалье, что все исполнено. Неплохо бы и перекусить перед завтрашней работой.

А наверху, в своей унылой и сырой комнате Стефани битый час отчаянно пыталась открыть дверь. Бедняжка никак не могла поверить, что такой замечательный план пошел прахом. Она наивно надеялась, что побег остался тайной, и дверь заперта случайно по оплошности разинь горничных. Девушка стучала по холодной панели мореного дуба руками и ногами, звала слуг, но все напрасно. Стефани только сорвала голос и наставила себе синяков.

И только через два часа ключ повернулся в замке и на пороге появился шевалье Робер.

– Даааааа, – насмешливо протянул он, глядя на опухшее от слез личико племянницы. – Твоя мать права, Господь одарил тебя красивой внешностью, которую, к слову сказать, ты порядком подпортила, устроив рыдания, и жалкими куриными мозгами. Умной девушке достаточно было дернуть раз – другой за ручку двери и понять, что она заперта.

Слезы Стефани мигом высохли, при всей робости перед дядей, ее отвращение к этому человеку пересилило.

– С чего же вам вздумалось запирать меня? – Пробормотала девушка.

– Ах, Святая Катарина! – Театрально взмахнув руками, воскликнул шевалье. – Неужели ты думаешь, семья де Кольбе допустила бы такой позор, чтобы баронесса сбежала с паршивым конюхом? И я, и сестра крайне озабочены репутацией семьи, тебе стоило бы поблагодарить меня и свою матушку.

Стефани нахмурилась и подошла к окну, повернувшись к дяде спиной.

– Прискорбно, но гнилая кровь всегда даст о себе знать. – Хмыкнул Фернан. – Однако я не собираюсь тратить время и учить тебя хорошим манерам, когда я улажу кое – какие дела, состоится наша свадьба. А до венчания будешь сидеть под замком. Хотя, бежать тебе уже некуда, милая. Твой ухажер внезапно отдал Богу душу.

Лицо Стефани побелело до синевы, прекрасные глаза расширились, и нежный рот свело судорогой. Она молча смотрела на дядю, с трудом проглатывая каждый вздох.

– Если надумаешь падать в обморок, дело твое. По мне, так можешь пролежать в постели до самого венца, нам с твоей матерью будет меньше хлопот.

Шевалье Робер неспешно покинул комнату, и ключ вновь повернулся в замке.

У девушки словно разом отхлынула вся кровь от сердца, и она рухнула на пол. Стефани пролежала на холодном полу почти до рассвета. Все тело ее ныло, словно от побоев, а на душе царила пустота. Она, пошатываясь, подошла к зеркалу и взглянула на свое отражение – не постарела ли она за эту ночь, должно быть, она увидит разбитую горем старуху. Но зеркало отразило юную красавицу с восковым личиком и тенью под прекрасными глазами. Девушка с минуту постояла, застыв перед тяжелой позолоченной рамой, и вдруг глаза ее вспыхнули упрямством и решимостью, которых она не знала раньше. Это было отчаянной храбростью мышонка, загнанного в угол.

– Ну уж нет, дорогой дядюшка, только из желания сломать ваши планы я не стану лишать себя жизни или покорно ждать свадьбы. – Зловещим шепотом произнесла она. – Не верю ни одному слову о смерти Поля. Пока сама не увижу его могилу. А теперь мне надо хорошенько подумать и собраться с силами.

Баронесса, явившись поутру к дочери, была весьма удивлена, что та мирно спит и вовсе не собирается вешаться или со слезами умолять о свободе. Ах, какое разочарование постигло и горничную Мари. Когда она ставила поднос со скромным завтраком на маленький столик, юная госпожа довольно грубо обозвала ее безрукой разиней и, заявив, что еще не выспалась, пожелала немедленно остаться одной. Чудеса, как эта пугливая овечка за одну ночь превратилась в злобную кошку?

А баронесса Флоранс вовсе не хотела забивать свою голову этими переменами, какая разница, что вытворяет паршивая девчонка. Скорей бы брат разобрался с делами. Уж, получив свою долю, она и минуты не останется в этом проклятом месте.

В обители кармелиток с полудня началась суматоха – куда – то пропала Берта. Последний раз ее видели на утренней мессе, потом она помогала сестре Валери развесить белье на заднем дворе. А после никто не мог вспомнить, куда она подевалась. Зная девушку, настоятельница и подумать не могла, что та покинет монастырь, даже не простившись. Уж не приключилось ли с ней беды? Монахини, вооружившись лампами и свечами, обшарили подземные кладовые и винный погреб. Заглянули в колодец и разворошили сено в амбаре, Берта словно растаяла.

– А не направилась ли она навестить своего старого родственника? – Робко пробормотала сестра Кларисса. – После нашего возвращения из аббатства старик не приходил навестить ее.

– Точно, должно быть, господин Форестье приболел и она помчалась к нему.

И настоятельница тотчас отправила двух послушниц в гавань разыскать старика. Но через два часа те явились и только развели руками. Они отыскали рыбную лавку, но хозяин и сам ошарашен. Старика отправили с поручением в соседнюю деревеньку отнести гостинцы, и с тех пор его никто не видел. Хозяин даже отправился к родне и там подтвердили, что посылка была доставлена и Форестье побрел домой. Его видели на дороге. Ах, Пресвятая Дева, может, старичок попал в грозу, что внезапно налетела? Надо бы поспрашивать у соседей, не прибило ли кого молнией. Соседи охотно рассказали, что один из рыбаков и впрямь подобрал раненого на дороге, беднягу действительно едва не пристукнуло, словно светящимся копьем, но это был молодой мужчина. Говорят, он оказался знатным сеньором и щедро заплатил за спасение.

Послушницам ничего не осталось, как вернуться с этими вестями в обитель. А в скором времени к воротам монастыря подъехал скромный экипаж, и незнакомец с красивой внешностью и черной шелковой повязкой на глазу представился братом Берты и пожелал ее немедленно видеть.

Настоятельница с удивлением и робостью увидела, как прекрасное лицо молодого мужчины исказилось от гнева, стоило незнакомцу услыхать о пропаже сестры.

– Матушка, – низким голосом произнес он. – В письме Берта упоминала старика по имени Форестье, что заботился о ней, словно о родном ребенке, как найти его?

– Ох, господин… Господин…

– Жак Эмон, матушка.

– Господин Эмон, сестры тотчас отправились искать беднягу Форестье, но и он бесследно пропал.

– Хм, странная история, что – то тут не ладно. – Хмуро произнес Красавчик. – Примите мою благодарность, госпожа настоятельница, и возьмите деньги, распорядитесь ими, как сочтете нужным. Прошу вас, если Берта появится или что – то узнаете о ней, сделайте милость, отправьте весточку на имя господина Эжена в особняк герцога Бенара – Моранси.

– Не сомневайтесь, сын мой, мы непременно сообщим. И будем молиться о счастливой встрече.

Помрачневший Красавчик покинул стены обители, но, забравшись в экипаж, так и не сдвинулся с места. Неясная тревога томила Жака – с чего Берте было бежать из обители, она знала, что брат должен приехать со дня на день. Да и пропажа старика на удивление – по слухам, бедняга довольно уставал у хозяина и сил едва хватало навестить сестренку раза два в неделю.

– Эй, Луи, сынок. Не нравится мне все это, – обратился Жак к остроносому чернявому подростку, что сидел рядом и не решался докучать вопросами, видя расстроенное лицо Красавчика. – Взгляни, возле дороги шатается маленький проныра из тех, что ждут, чем бы поживиться. Может, по счастью, он бродит тут с самого утра и успел приметить что – то необычное.

Мальчик с готовностью кивнул и ловко спрыгнул на землю. Жак не успел и трубку выкурить, как Луи вернулся в сопровождении оборванного мальчишки лет семи.

– Вот, отец, – обратился он к Красавчику. – Этот маленький пройдоха по прозвищу Крысенок кое – что знает, но желает получить три су за рассказ.

– Послушай, парень, получишь и пять су, если поведаешь дело.

Мальчик с любопытством уставился на незнакомца, шмыгнул носом и сиплым от простуды голоском произнес:

– Деньги вперед, сеньор. Знатные господа всегда норовят увильнуть от платы, а я не из тех желторотых разинь, что станут болтать даром.

Красавчик и Луи переглянулись, и в грязную ладошку опустились монеты.

– Ну словом так, хозяин, ваш сынок сказал, что вы ищете монашку – хромушу, видно, вам не повезло – один знатный сеньор уже нашел ее. Сдается мне, что она не сильно обрадовалась отъезду.

– Знатный сеньор? Да расскажи толком, проныра ты эдакий! Подробно, словно на исповеди!

– Ха, если господам охота выслушать все по порядку, так пустите меня в повозку, у меня уже зуб на зуб не попадает.

Жак нетерпеливо кивнул, и Луи подсадил мальчишку на ступеньку. Тот мигом устроился на сидении, накинув на ноги старый плед.

– Эх, так не грех и прокатиться по дорогам, – протянул он, но перехватив взгляд Красавчика, мгновенно затараторил. – Ну, такие дела, в нашей лачуге хоть шаром покати, папаша все спустил в трактире, а у меня от голода подвело живот. Я вспомнил, что разини – послушницы вешают белье на просушку и оставляют без всякого внимания. Как – то раз мне уже удавалось стащить покрывало. Отчего бы не попробовать еще? За эти чистые тряпки можно выручить несколько монет и набить свое тощее брюхо! Притаился я за оградой, там, где в стене есть пролом, и стал ждать. Ну точно, эти курицы развесили простыней, словно на роту гвардейцев и спокойно ушли. Я преспокойно пробрался внутрь и стянул с веревки полотно. И тут гляжу, одна из послушниц возвращается с корзиной манжеток. Вот удача! Манжетки отлично продаются, стало быть, мне хватит еще и на сытный ужин. Но видно, девчонка сама не промах или у нее глаза на затылке, наклонилась над корзиной и спокойно заявляет: «Эй, маленький ловкач, верни – ка, что успел стянуть. Если ты голоден, то я могу вынести тебе еды». Я так опешил, что с минуту простоял с открытым ртом, а затем со всех ног помчался к пролому, он довольно мал и взрослому нипочем не пролезть. А девчонка выпрыгнула за мной, словно в открытые ворота, это оттого, что росточком она чуть выше меня. Пока я улепетывал, надеясь укрыться за деревом, заметил, что бежит она неловко и припадает на одну ногу. Тогда я остановился и начал поддразнивать ее, что за мной и здоровому не угнаться, а хромоножке это и вовсе не под силу.

Жак покусывал губу, видно было, что ему не терпится услышать более важное сообщение, но он молчал, лишь иногда постукивая мыском сапога.

– Вооот, – неторопливо продолжил рассказчик. – Пока мы пререкались с настырной девчонкой, подъехала крытая повозка. Из нее вышел знатный господин, сказать по совести, его одежда была намного богаче, чем скромный экипаж, одни только пряжки на его башмаках стоили три таких повозки. Он и шагу не успел ступить, как уставился на послушницу, словно призрака увидел. Верней верного, хозяин, даже его лицо стало цветом, как скисшее молоко. Он так и сверлил девчонку глазами, а затем хрипло пробормотал, что ищет мадемуазель Эгон или нет, Ларон, кажется, нет, не могу вспомнить…

– Эмон. – Сердито проворчал Луи.

– Точно, точно, сеньор! Эмон! И девчонка ответила, что это она. Тогда господин стал уговаривать ее прокатиться в одно местечко, мол, там ее ждет важная встреча. Вот по мне, девицы всегда поступают глупо и эта тоже, раскрыв рот, пошла к экипажу, но видно, этой красотке Господь послал немного ума взамен хромой ноги, она отчего – то не решилась лезть в экипаж, а вдруг попятилась назад и наотрез отказалась ехать. Мол, скоро должен прийти ее дядюшка, надо бы его дождаться. Видать, господину вовсе неохота было торчать посреди дороги, он с минуту настойчиво упрашивал девчонку, старательно изображая учтивого сеньора, но терпение его скоро закончилось, и из повозки выпрыгнули два громилы. Ох, Святой Гуго, такие рожи можно только в кошмарах увидеть! Бедная хромоножка и пикнуть не успела, как эти славные ребята подхватили ее, словно узелок с пожитками, и затолкали внутрь экипажа. Господин огляделся по сторонам и запрыгнул в повозку. Меня никто из них не видел, по счастью, я сообразил плюхнуться за куст жимолости и пролежал там, уткнувшись носом в землю. Не очень – то мне хотелось попадаться на глаза таким страшилищам, им наверняка ничего не стоит свернуть шею и здоровому парню, не то что тощему парнишке.

Луи со страхом заметил, что лицо Жака потемнело от гнева. Он прекрасно знал, что это выражение не предвещает ничего доброго. Недаром враги Красавчика дали ему вторую кличку «Мясник». Уж Луи Вороненок имел сомнительное удовольствие повидать приемного отца за такой работенкой, от которой потом с месяц не можешь заснуть в темной комнате.

Стараясь придать лицу спокойное выражение, Красавчик низким хриплым голосом произнес:

– Как твое имя, маленький проныра?

– Филипп, хозяин.

– Вот, возьми еще серебряный экю и купи себе теплой одежды, чтобы не дрожать от холода. А теперь отправляйся домой и никому не рассказывай о том, что видел.

Глаза мальчика вспыхнули от радости, накрепко зажав монету в кулаке, он согласно кивнул и, выбираясь из повозки, воскликнул:

– Ах, добрый господин! И словечка не пророню, даже если меня живьем изжарят!

– Ладно, смельчак, проваливай. – Хмыкнул Луи. – Отец, как вы думаете, кто из наших врагов мог прознать про Берту? – Спросил он Жака.

– Никто. – Отрезал Красавчик. – О том, что сестренка здесь, знали Половинка и Артур, но они вряд ли могли бы проболтаться. Им не известны все наши дела в Руане, а стало быть, неведомы и наши враги. Кому и зачем могла понадобиться бедняжка? Денег у нее отродясь не водилось.

– А может, она узнала чью – то тайну? – Пробормотал Луи.

– Хм, возможно ты прав, Вороненок, уж не связано ли это со стариком Форестье, раз и его след простыл?

Оба спутника замолчали, погруженные в невеселые мысли. Красавчик медлил с отъездом – слабая надежда, что произошло недоразумение и Берта вскоре вернется, не давала ему уехать. Не подождать ли еще немного чуть поодаль от монастыря?

Тем временем по разбитой дороге к обители мчался нарядный и богатый экипаж маркиза де Нормана. Он так спешно покинул свой особняк, дав целый ворох распоряжений, что прислуга сновала по дому быстрее муравьев. Едва проснувшись, господин маркиз заявил, что нужно приготовить комнаты для его невесты, что вскоре прибудет в особняк. Немедля отправили за портными и обойщиками. Лакей, утирая потное лицо, мчался в лавку башмачника с наказом купить бальные туфельки из шелка, башмачки для прогулок, вышитые комнатные туфли, да прихватить лавочника с собой – если что – то придется не впору, пусть тотчас поправит дело. Жозеф, что до сих пор так и не смог показать хозяину книги, что аккуратно вел в его отсутствие, едва не лишился чувств, услыхав о скорой свадьбе. Да кто же станет новой хозяйкой дома Морвиль де Норманов, ведь нужно назначить дату и подготовить оглашение в церкви.

– Я женюсь на баронессе де Кольбе, – просто ответил маркиз.

– Де Кольбе? – Воскликнул пораженный Жозеф. – Но… Ммм… Господин Дамьен. – Замялся верный слуга. – Я сам никогда не видел юную баронессу, но по слухам… Словом, все поговаривают, что бедняжка не совсем здорова.

– Неужели? И что же о ней говорят? – Хмыкнул маркиз.

– Ходили разговоры, что несчастная девушка словно малое дитя, оттого ее никогда не видно в обществе. Многие знатные господа в округе оставили попытки посвататься к бедняжке. От всего сердца прошу простить мне мою дерзость, но и вся семья барона слывет негодными людьми. В наших местах не нашлось бы желающих породниться с такими господами. Они словно нарочно собрали все пороки, что есть на свете. Единственный, кто пользуется уважением и любовью – господин епископ.

– Ну вот и отлично, – улыбнулся маркиз, – одного достойного родственника вполне достаточно.

Жозеф не решился спорить с хозяином, в конце концов, господин маркиз уже не жеманный юноша, что привык исполнять свои прихоти и капризы. Остается положиться на его разум и волю Господа.

Управляющий безропотно забрался в экипаж и отправился вместе с хозяином за госпожой баронессой в обитель кармелиток.

Дамьен за весь путь не проронил ни слова, теперь он и сам пожалел о столь опрометчивом решении. Как же предстать перед Бертой в новом обличье, бедная девушка, должно быть, не поверит ни единому его слову. Вот тупой осел! Желание увидеть Берту столь велико, что все мысли мигом улетучились из его головы. Теперь, когда до монастыря осталось едва ли чуть больше получасу езды, Дамьен отчаянно пытался найти слова для вразумительного объяснения. Экое счастье, что Жозеф задремал и не задает вопросов.

Жак Красавчик все так же отказывался покинуть место наблюдения. Луи не смог уговорить отца отправиться в трактир, Вороненку осталось самому отправиться в городок и купить еды. Они закусили еще теплым сырным пирогом и печеным картофелем, запив скромный обед довольно кислым вином, от которого скулы сводило. После Красавчик вновь пристально уставился на дорогу, ведущую к обители, покуривая трубку и не произнося ни слова. За все время к воротам подъехала лишь телега угольщика. Луи то и дело вылезал из повозки и прохаживался вдоль дороги, чтобы немного размяться. Заслышав конский топот, Вороненок ловко шмыгнул в тень ограды и незаметно прокрался к самым воротам.