Текст книги "Расплата"

– Вот, твои башмаки я отыскал, а чепец, видно, утащили белки.

– Ох, господин Форестье! – Прижав к груди руки, воскликнула девушка. – Не знаю уж, как вас благодарить! Как же вам удалось отыскать мои несчастные сабо, если я и сама не помню, где их обронила?

– Вот еще, сложная задача. – Хмыкнул старик. – Прошел чуть дальше от места нашей встречи, только и всего.

– Должно быть, вы хорошо знаете этот лес?

– За семь лет дорогу запомнит и слепой.

– Вы живете здесь так долго? Совсем один?

– Не твое дело, девчонка. Получила башмаки – надевай их и отправляйся по своим делам.

– Благодарю за гостеприимство, господин Форестье, – обиженно сказала Берта. – Прощайте.

– До свидания, красавица, до скорого свидания. – Усмехнулся старик.

Берта решительно направилась к узенькой тропинке, которую заприметила еще утром, твердо уверенная, что она приведет ее к проселочной дороге. Однако не прошло и четверти часа, как коварная оборвалась возле каштановой рощи. Пришлось возвратиться на половину пути, уж не пропустила ли она нужный поворот? Время шло к полудню, а Берта все кружила вокруг распроклятой каштановой рощи. Вот глупая гусыня, разозлившись на старика, пошла в путь, не догадавшись выспросить у него дорогу. Досадно, что придется вернуться и выставить себя никчемной дурочкой. Но не шататься же по лесу дотемна. Но стоило Берте решительно повернуть назад, как она нос к носу столкнулась с Форестье, невозмутимо сидящим на поваленном дереве, с трубкой в руке.

– Вы? – Опешила от неожиданности девушка.

– Нет, твоя глупая гордость, из – за которой ты накрепко застряла посреди леса. – Ухмыльнулся старик. – Ладно уж, провожу тебя до герцогских угодий, мне все равно, как скоротать время до вечера.

Берта не нашла подходящей дерзости в ответ и молча поспешила за спутником. Для хромоножки дорога показалась ужасно долгой, Форестье остановился лишь раз, чтобы она смогла напиться из жалкого ручейка и перевести дух. Удивительно, как этот седой старик легко одолевал долгую дорогу. Наконец, у кромки леса показалась крыша замка герцога и можно было разглядеть изящные башенки и стрельчатые окна. Путники подошли со стороны леса и оказались перед вычурной чугунной оградой. Берта тоскливо окинула взглядом крепкие прутья с завитками – да им конца не видно, теперь битый час придется обходить вокруг.

– Надеюсь, ты не потащишься к главному входу? – Спросил Форестье.

– А что, у вас есть с собой веревка, спустить меня прямиком в сад? – Язвительно ответила девушка.

– Ну давай, самонадеянная глупышка, только не забудь представиться страже. Сдается мне, что ее достаточно у господина герцога.

– А что такого в том, что мне нужно переговорить с одним из слуг?

– Всего – то? – Старик подошел к ограде и заметив садовника, что возился возле клумбы, громко свистнул. Толстяк – садовник удивленно обернулся, Форестье тотчас подтолкнул Берту вперед, а сам отступил в тень раскидистого вяза. Девушке ничего не осталось, как помахать толстяку, подзывая его ближе.

– Чего тебе надо, девочка, господа не подают милостыню, и работницы нам не нужны. Хозяин укатил в Париж, на праздник по случаю свадьбы короля.

– Добрый господин, мне вовсе не нужна милостыня, мне очень нужно перекинуться словечком с господином Эженом по прозвищу Половинка.

– Вот досада! Так карлика и его дружка хозяин забрал с собой.

– Ох, нет! – Отчаянно воскликнула Берта. – Мне так нужна была эта встреча, у нас был уговор!

Глядя на ее расстроенное лицо, садовник сжалился.

– Подожди здесь, бедняжка, я попробую позвать кухарку Амели. Половинка вечно вздыхает от любви к румяной болтушке, может, ей оставлено поручение.

Берта присела на приступку ограды и терпеливо приготовилась ждать. Прошло довольно много времени, она уж подумала, что садовник вовсе позабыл о просьбе, но вот на садовой дорожке показалась кругленькая, как шар, женщина в ослепительно белом фартуке.

– Эй, это ты хотела видеть господина Половинку? – Сдвинув брови, пробурчала она.

– Да, мадам.

– Мой Эжен не какой – то там ветреный малый, чтобы разные девчонки толпились у ворот. – Неодобрительно поглядывая на простоволосую девушку в мятом платье, буркнула кухарка.

– Помилуй Господь, мадам Амели! Он всего лишь друг моего брата.

– Ох, Святая Урсула! А я – то подумала… Тебя не Бертой ли звать?

– Да, да, мадам, брат отправил меня сюда с поручением.

– Бедняжка, значит, это тебе предназначена записка. Эжен чиркнул ее впопыхах, хозяин так скоро собрался в поездку, что никто толком и подготовиться не успел. Он сказал мне отдать письмо тому, кто явится от его дружка Жака.

С этими словами, толстушка полезла за пазуху и выудила мятое и теплое послание.

– И больше ничего не просил передать? – С надеждой спросила Берта.

– Нет, только письмо. Ну ладно, прощай, пожалуй, дворецкий хватится меня и поднимет шум, а мне ни к чему лишние хлопоты.

Кухарка подхватила юбки и засеменила в дом. Девушка отошла от ограды и, присев прямо на землю, обреченно уставилась на мятый листок.

– У тебя лицо, словно ты держишь в руках приказ об аресте. – Подойдя ближе, произнес старик.

– Чего же мне радоваться, я не знаю ни одной буквы! Как я прочту записку?

– Вот горе! Пожалуй, причина стоит того, чтобы утопиться в реке. – Усмехнулся Форестье, протягивая руку за письмом. – А я оказался прав, красавица. – Нахмурясь, проворчал он, прочтя послание. – Здесь сказано, что хозяин спешно увозит некоего Половинку с собой, в деревнях только и разговору, что о лесных разбойниках, которых всю ночь ловили бравые гвардейцы. К прискорбию, господин Половинка не сможет предоставить убежище, надежных людей в доме нет.

– Ох, Святой Иезекил! Что же мне делать? – Чуть не плача, воскликнула Берта. – Ведь я так надеялась, что брат сумел выпутаться из беды и ждет меня здесь!

– Не вопи на всю округу, раз дело приняло такой оборот, пожалуй, у замка герцога тоже выставили охрану. Давай – ка выбираться отсюда, причитать и охать лучше в безопасном месте.

Берте пришлось признать, что старик прав, что толку теперь сидеть у замка знатного сеньора. Может, Форестье выведет ее к ближайшей деревне, а там видно будет. Но не успели они спуститься чуть ниже ограды, чтобы выйти к проезжей дороге, как едва не натолкнулись на патрульных. Гвардейцы появились так неожиданно, что бежать означало немедля привлечь к себе внимание. Старик дернул Берту за юбку, и оба упали в траву, что есть сил прижавшись к земле.

Гвардейцы громко переговаривались, отпускали друг другу грубые шуточки и, должно быть, вовсе не собирались покидать перелесок. Двое неспешно разводили костер, время уже за полдень, неплохо бы и подкрепиться. Господин сержант, нахальный выскочка, напросился к обеду в замок. Лакеи не решились отказать такому гостю. А солдаты не должны покидать пост – вдруг да объявятся разбойники. И гвардейцы возмущенно поругивали своего старшину, пока он вдруг не крикнул, высунувшись из окна пристройки:

– Эй, вы, бездельники, не вздумайте сесть в кружок вокруг костра и чесать языки. Помните, за поимку беглых разбойников назначена награда. Если кто – то заметит крепкого высокого детину с одним глазом или хотя бы хромую девицу, без промедления хватайте их!

Берта вздрогнула и невольно еще крепче прижалась к земле, уткнувшись носом в пожухлую листву.

– Так я и думал, – проворчал старик. – Тебя ищут по всем дорогам. Надо выбираться отсюда, я не собираюсь до ночи лежать, словно подстилка для собаки. Девушка тихонько вздохнула и виновато посмотрела на Форестье. Она бы и сама рада – радешенька задать стрекача, но гвардейцы, видно, не сдвинутся с места.

– Слушай, девочка, сейчас я отвлеку бравых вояк, а ты что есть духу беги в перелесок и жди меня там. – Шепнул старик.

Берта хотела было отговорить своего спутника, негоже ему рисковать жизнью ради ее спасения, но слова так и застряли у бедняжки в горле. Рядом с ней оказался огромный волк. Хищно оскалившись, зверь зарычал и двинулся прямо к гвардейцам.

В один миг солдаты застыли от неожиданности, несколько человек испуганно осенили себя крестом. Кони, привязанные поблизости, в страхе заметались. Очнувшись, гвардейцы начали выхватывать ружья и мушкеты. Волк мчался прямо на них, люди в ужасе стреляли куда попадется, но зверь вдруг резко свернул в сторону и, перемахнув через заросли жимолости, словно растаял в воздухе. До самого вечера гвардейцы обсуждали произошедшее, и хотя слуга герцога, что принес в их лагерь вина и хлебцев, удивленно клялся, что в этом лесу отродясь не водилось волков, его никто не слушал.

А Берта тем временем сидела на поваленном дереве и чинно дожидалась своего провожатого.

– Должно быть, вы все – таки колдун, господин Форестье. – Уверенно произнесла она, завидев старика.

– Ну да, будь я колдуном, немедля превратил бы тебя в колючий куст, чтобы не докучала мне дурацкими разговорами. – буркнул Форестье.

– Ну что ж, буду утешаться тем, что не попала к оборотню. – Пожав плечами, хмыкнула Берта.

– Это еще почему? Разве не знаешь, что именно оборотни превращаются в волков, нахальная девчонка?

– Отчего же вы не искусали меня еще прошлой ночью? – Невозмутимо спросила девушка.

– С меня хватило рыбы, вряд ли ты оказалась бы вкуснее. – Усмехнулся старик. – Ладно, хватить молоть чепуху, мне, видно, придется еще разок изображать гостеприимного хозяина, пошли домой.

Берта молча последовала за своим неласковым провожатым и всю дорогу улыбалась.

– Эй, девочка, чему ты так рада или просто спятила со страху? – Хмуро проворчал Форестье.

– Да мне просто радостно на душе, несносный вы человек, – вновь улыбнулась девушка. – Я услышала хорошую новость, отчего бы мне не порадоваться.

– Хм, когда же ты успела?

– Солдаты обмолвились, что ищут одноглазого парня. Значит, мой брат жив и сумел сбежать.

– Ну и семейка, хромая сестра и одноглазый братец. Надеюсь, у вас больше нет родни?

– Можете грубить сколько угодно, вам не удастся испортить мне настроение, – рассмеялась Берта.

– Ладно, из – за этих ретивых служак мы оказались далеко от дома и теперь придется сделать лишний крюк. – Буркнул старик.

– А я думала…

– Думай что угодно, но пока, видно, кроме моего жилища тебе деваться некуда. Сама слышала, что тебя ищут по всем дорогам. В любой деревне теперь знают ваши приметы.

– Неловко мне утруждать вас лишними хлопотами, сдается, вы не жалуете гостей, господин Форестье. – Хмыкнула Берта.

– Вот догадливая, – язвительно произнес старик. – Да вот беда, дело идет к зиме, не хочу киснуть со скуки долгими вечерами. А у тебя, должно быть, найдется немало интересных историй.

– Ну да, так я и соглашусь проторчать с ворчливым стариканом всю зиму.

И спутники поспешили в обратный путь, переругиваясь и поддразнивая друг друга, впрочем, злобы в их словах не было, и оба не могли по – настоящему рассердиться.

Конечно, Берта каждое утро уговаривала себя, что завтра непременно покинет лес и его странного хозяина, но… То находилось дело, которое непременно надо сделать до наступления холодов, то приходилось соглашаться, что ее ищут по всем дорогам гвардейцы. Конец осени был теплым и мягким, словно щедро отпускал лесным жителям время, чтобы встретить зиму в тепле и сытости. В деревнях старательно собирали урожай, а в лесу приходилось поторопиться с запасом ягод и спелых каштанов. Девушка вовсе не собиралась зимовать бок о бок с занудой Форестье, но не оставлять же без помощи старого человека. Просто чудо, что он сумел остаться в живых так долго. Кажется, ему все равно, что между бревнами хижины гуляет ветер, что крошечный чулан пуст – ни дров, ни запасов. И пора бы уже перекрыть крышу, в дождь ручейки холодной воды бегут вдоль стен и земляной пол покрывается лужами. Глядя, как Берта усердно конопатит щели мхом, старик только посмеивается и пожимает плечами. Если девчонка не может сидеть на месте, ее дело.

– Может вы и колдун, господин Форестье, или лесной оборотень, – обидевшись на его ухмылки, ворчала девушка. – Это не значит, что надо спать под проливным дождем и в эдаком запущенном сарае. У хорошего хозяина загон для свиней куда лучше!

– Ох, оставь меня со своей домовитостью. Я и так терплю, что ты снуешь, словно челнок перед глазами. Как видишь, за семь лет я не помер ни от холода, ни от голода.

– Ну и зануда вы, господин Форестье! Понятно, что нашли себе такое пристанище, какая родня согласится терпеть ваши вечные придирки.

Перед ночью полнолуния старик ни с того ни с сего отправил Берту спать сразу после захода солнца. Ну и дела, она что, маленькая девочка, чтобы уснуть по приказу?

– Вот что, красавица, если я говорю, что тебе лучше отправиться в дом и видеть сны, значит, у меня есть веские причины для этого. – Хмуро произнес Форестье.

– Но я вовсе не хочу спать, что толку лежать с открытыми глазами и таращиться в темноту?

– Жаль, что нянька из меня никудышная, и колыбельной песни не будет. – Грубо ответил старик. – Давай, поторапливайся, ночь полнолуния – не лучшее время для долгих посиделок.

Берта уж совсем было собралась съязвить, дерзость так и вертелась у нее на языке, но что – то незнакомое и жуткое в его глазах заставило ее промолчать и юркнуть в хижину. Пресвятая Дева, если лесной хозяин решил летать на метле или обернуться вурдалаком, пожалуй, лучше и впрямь этого не видеть. Девушка укуталась в старую холстину до самого носа и, зажмурив глаза, начала молиться, перебирая розарий епископа.

Старик закурил трубку и уселся на бревно чуть поодаль от дома, глядя на потемневшие силуэты деревьев. Вскоре послышались легкие шаги, и запах мускуса окутал Форестье.

– О, как мило, ты решил встретить меня, Дамьен? – Проворковала ведьма, подходя ближе. – А я уж думала, что ты уснул и мне придется будить тебя.

– Отчего бы не порадовать подружку, – хмыкнул старик.

– Ну тогда поцелуй меня, как положено влюбленным при долгожданной встрече. – Положив руку на грудь старика, прошептала ведьма.

– Боюсь огорчить тебя, милая, но я вовсе не влюблен. – Равнодушно произнес Форестье.

– Хватит того, что я влюблена. – Оскалившись, проронила ночная гостья.

– Ничем не могу помочь, детка. Запах болотной травы вызывает у меня отвращение, с таким же успехом я мог бы расцеловаться с жабой.

– Ну ты и наглец, Дамьен, раньше ты не жаловался. Я довольно одарила тебя колдовскими умениями, только благодаря мне ты можешь то, что не подвластно смертным! Хотя бы из благодарности мог быть и поучтивее.

– Брось, Атенаис, ты сама навязалась со своими подарками, и мы оба знаем, к чему это.

– Ну хорошо, я подожду, сколько доведется, пока ты сам не поймешь, что я – единственная женщина, которая тебе нужна.

– Хм, кажется, ведьме для старости нужен целый век, ну, значит у тебя много времени, дорогая.

Глаза лесной красавицы злобно сверкнули, но ей пришлось погасить гнев и, натянуто улыбнувшись, она подхватила старика под руку.

– Пошли, Дамьен, нам пора, иначе праздник начнется без нас.

Парочка скрылась на узкой тропке, ведущей в самую чащу, и вскоре путники оказались у заросшей камышами топи. Остановившись у самой кромки болота, оба подняли глаза к небу, где тучи медленно, словно черная вуаль, разошлись в стороны, открыв взорам мертвенно – бледный диск луны. Тотчас болотные гнилушки вспыхнули ядовито – зеленым светом, выстроившись в ряд змейкой. Путники облегченно вздохнули и двинулись по светящейся дороге, едва прикасаясь к покрытой ряской жиже. Уже с середины пути послышались разудалая музыка, визгливый хохот и пьяные выкрики. Нечисть справляла свой кровавый и жуткий праздник.

Прямо на поляне стояли щедро накрытые столы. Тяжелые скатерти, затканные золотым шитьем, едва шевелились от ночного ветерка. На них красовались огромные блюда с сочными окороками, запеченные фазаны с веточками розмарина в клювах, нежнейшие паштеты, перепелки на вертелах, груды фруктов и шипящее вино, что выбивало из бутылок пробки.

Ох, несладко пришлось бы доброму человеку увидеть это празднество: чуть поодаль от столов под музыку кривлялись уродливые существа, точно покойники оставили свои пристанища, чтобы повеселиться на славу. Отвратительное зрелище, которое, впрочем, ничуть не тронуло старика – он спокойно присел за стол рядом со своей спутницей и наполнил вином золоченый кубок.

– Эй, Атенаис, опять ты охаживаешь этого старикашку? – Жеманно протянул молодой мужчина, сидевший во главе стола. Его бледное лицо обрамляли длинные локоны, прозрачные глаза были подведены черным, на щеке красовалась мушка2222
  Кусочек чёрного пластыря, к-рый в старину приклеивали на лицо в виде родинки.


[Закрыть].

– Не твое дело, Антуан! – Грубо выкрикнула ведьма.

– Как это, может, я сам присмотрел тебя в жены и теперь страдаю от ревности. – Растянув подкрашенные губы в ухмылке, ответил хозяин праздника.

Ведьмы, что окружали его плотным кольцом, угодливо захохотали. Они крутились вокруг посланника сатаны, заискивающе ловя его взгляд, и наперебой ухаживали за ним. Среди них были молодые и старые, красивые и уродливые, и все с одинаковым подобострастием ловили любое слово своего господина. А он, небрежно развалившись в кресле, затканном кроваво – красным бархатом, принимал все как должное.

Музыканты – один омерзительней другого – без устали наигрывали резкую мелодию, больше похожую на вопли одичавших кошек; в пламени факелов мелькали лица нечисти, что явилась на праздник. Одежда и украшения гостей поражали своим богатством и неуместной роскошью. Шелк, бархат, парча, нежнейшие вуали и кружева, золото и драгоценные камни – все было слишком кричащим и вульгарным. Форестье насмешливо разглядывал женщин, утопающих в пене кружев, подхваченных бриллиантовыми брошами, смотрел на рытый бархат корсажей, украшенных расшитыми камнями шемизетками2323
  предмет женской нарядной одежды, полупрозрачная короткая блузка в форме лифа с рукавами, отделанная рюшем, кружевами


[Закрыть]. И при эдаком пышном наряде все они были простоволосыми – черные, золотистые, седые пряди спадали на спины, словно неухоженные лошадиные хвосты. На бледных лицах выделялись лишь подведенные глаза и ярко – алые губы, что придавали им хищный и зловещий облик. Впрочем, и странные отвратительные существа с козлиными головами были разряжены, словно на королевский бал – расшитые ренгравы2424
  Штаны-ренгравы представляли собой двойную юбку-штаны: складчатая юбка, надетая поверх широких штанов


[Закрыть] и белоснежные шелковые чулки, башмаки с золочеными пряжками, тонкие батистовые блузы с кружевными манжетами и бархатные камзолы. У многих через плечо была перекинута шелковая перевязь. В этой пестрой толпе один лишь Форестье выделялся своей бедной и простой одеждой.

Поодаль от стола смутно белели жертвенные камни, оставшиеся здесь еще со времен кельтов; вороны, нахохлившись, сидели на ветвях деревьев, словно в предвкушении кровавого пира, их глаза таинственно поблескивали при свете факелов, что держали жалкие, полуистлевшие создания, не смевшие приблизиться к господскому столу.

– Пойдем танцевать, Дамьен. – Проворковала ведьма, прижимаясь к старику.

– Отстань, Атенаис, у меня нет охоты скакать, словно паяц на ярмарке. – буркнул Форестье.

– Что, красотка, твой избранник не желает веселиться? – Ухмыльнулся Антуан. – Оставь его, дорогая, иначе он рассыплет свои старые кости, и ты останешься ни с чем.

– Заткнись, – грубо крикнула ведьма, – Это не твое дело!

– Фи, как ты неласково отвечаешь, девочка. – Скорчив жеманную гримасу и приподняв бровь, протянул Антуан. – Мне просто жаль смотреть, как такая красавица обхаживает тухлого никчемного старикашку. Я сам охотно пригласил бы тебя на танец. Но, боюсь, твой жалкий ухажер скончается от ревности.

Ведьмы, окружавшие Антуана, вновь угодливо захихикали, с восхищением глядя, как их господин ловким щелчком расправляет кружевные манжеты.

– От ревности? – Словно очнувшись от своих мыслей, насмешливо переспросил Форестье. – К кому?

– Ха, конечно ко мне, почтенный старец. – Язвительно произнес Антуан.

– Уж и не знаю, как можно ревновать к мужчине, размалеванному, словно гулящая девка. – Криво улыбнулся старик.

– Проклятье! Совсем обнаглел, жалкий полукровка! – Прошипел демон. И, внезапно выхватив кинжал, со всей силы метнул его в дерзкого гостя.

Старик даже не пошевелился, лишь его тусклые глаза сверкнули изумрудным огнем, и кинжал застыл в воздухе прямо напротив его лица. На мгновение за столом повисла тишина, и гости, как зачарованные, уставились на блеск стального клинка. Форестье резко повернул голову влево, и кинжал полетел в сторону, с размаху воткнувшись прямо в сердце одной из ведьм. Несчастная мигом почернела, кожа ее словно обуглилась и рассыпалась, обнажив череп с пустыми глазницами.

– Уберите эту дохлятину, она портит мне праздник. – Капризно произнес Антуан, брезгливо махнув платочком в сторону груды костей, оставшейся от его верной служанки.

Ведьмы засуетились, оттаскивая беднягу подальше, а их господин, злобно сверкая глазами, растянув губы в фальшивой улыбке, уставился на старика.

– Разве это не славная шутка, друг мой?

– Весьма недурна, а ты мастер развлечь гостей, Антуан. – Хмыкнул Форестье.

Атенаис, хищно оскалившись, вскочила со своего места, по ее волосам пробежали искры, рот кривился от злобы.

– Если еще раз вздумаешь так шутить, я разорву тебе горло. – Прошипела она, глядя с ненавистью в лицо Антуана.

– Оставь, милая, это всего лишь представление, – спокойно произнес старик, насильно усадив ведьму на место. – Мы ведь пришли на праздник, и хозяин от души старается, чтобы гости не скучали, не так ли, Антуан?

– Конечно, мой славный друг, – широко улыбнувшись, проворковал хозяин. – Ах уж эти дамы, стоит им перебрать с вином, как не оберешься хлопот. А ведь до рассвета так далеко, и нам предстоит еще немало веселых забав. Где же наш запоздавший гость?

Ведьмы и их спутники суетливо начали озираться по сторонам. И вскоре на краю поляны появился мужчина в бархатной накидке и шляпе, украшенной пером и бриллиантовой брошью. Он шел в окружении юных красавиц и самодовольно поглядывал на всех.

– А мы уж совсем заскучали, дорогой виконт. – Жеманно взмахнув руками, проворковал Антуан.

– Я человек важный, у меня полно и других забот. Не грех и подождать немного. – Бросив заносчивый взгляд на сидящих за столом, ответил незнакомец.

– Как мило услышать в нашей компании слово «грех», – хихикнул Антуан.

Ведьмы визгливо захохотали, подталкивая друг друга локтями. Форестье, обняв свою спутницу за талию, притянул ее к себе и, наклонясь к ее лицу, еле слышно шепнул:

– Кто на этот раз?

– Кажется, это виконт Паскаль де Тревиньяк, поговаривают, что он всю свою жизнь отчаянно стремился попасть сюда. – Пожав плечами, хмыкнула Атенаис.

– Он знает, чем закончится праздник?

– Нет, милый, это тайна, наш Антуан обожает сюрпризы.

– Я так и думал, вечно одно и то же, пожалуй, мне пора восвояси. – Скучным голосом произнес старик.

– Умоляю, любовь моя, я так редко тебя вижу, останься. Или ты боишься?

– Не глупи, дорогая, если бы меня терзал страх, я не оказался бы на вашем нудном празднике. Ладно, побуду еще немного, но у меня одна пустяковая просьба – собери мне корзину еды с собой. И не забудь фруктов и бутылку вина.

– Странно, ты же никогда не брал с собой угощения, – насторожилась ведьма. – Для кого все это?

– Отстань со своими допросами, корзина предназначена для меня, мне пришла охота попировать в одиночку, не все же носиться за крольчатиной по лесу или часами удить рыбу. Я староват для охоты.

– Мне – то не рассказывай сказки о своей старости, Дамьен! – Нахмурилась ведьма.

– Ну и зануда ты, дорогая! Жалею, что попросил тебя об одолжении, видно, придется попрощаться с тобой прямо сейчас. И будь добра, не докучай мне своими визитами.

– Ох, Дамьен! – Отчаянно воскликнула Атенаис, вцепившись в плечо старика своими острыми ногтями.

– Тише, милая, не устраивай представление, я не хочу, чтобы ваша отвратная братия навострила уши.

– Да, хорошо, я все сделаю, только останься.

– Я всегда знал, что «ведьма» – слишком грубое название для тебя, дорогая. – Нежно прошептал Форестье и, приподняв лицо Атенаис за подбородок, едва прикоснулся поцелуем к пунцовым губам ведьмы. Никто не обратил на них внимания, кроме Антуана. Подведенные глаза его сверкнули ненавистью, капризный рот свело судорогой и, едва справившись с приступом ярости, он с фальшивой улыбкой гостеприимного хозяина начал охаживать виконта де Тревиньяка. А тот словно позабыл, что знатное происхождение диктует свои нормы приличия. Надменное лицо его раскраснелось от безудержного возлияния; усадив на колени молоденькую ведьму с хищным взглядом раскосых и бесстыдных глаз, Паскаль то и дело целовал ее обнаженные плечи и грубо хохотал. Антуан едва заметно прищелкнул пальцами, и к подгулявшему гостю подсели еще несколько ведьм, они старательно наполняли кубок виконта и с воркующим смехом ластились к нему, словно пронырливые кошки, что ждут своего часа, подкарауливая глупую мышь у ее же норки.

– Ну, наш дорогой гость всем доволен? – Прикрыв веки, чтобы скрыть жадный блеск глаз, невозмутимо спросил Антуан.

– Отлично, дружок! – Благосклонно произнес де Тревиньяк, – У вас здесь куда веселее, чем на занудных балах знатных сеньоров. Если ваша компания – посланники ада, то смертным не стоит портить свою жизнь добродетелью, чтобы оказаться в раю. Должно быть, ваш хозяин лучше знает толк в развлечениях.

Все гости разом разразились грубым и визгливым хохотом – ну и шутник господин виконт! Не записать ли эти слова на бумаге и подбросить в аббатство? Вот умора поглазеть на постные рожи святых отцов! Де Тревиньяк, раздувшись от самодовольства, хохотал вместе со всеми – ну и ночка у него выдалась, дружки, пожалуй, лопнут от зависти. Ах, как хороша вот эта юная ведьмочка с копной белокурых волос, да, пожалуй, ее подружка, та, что во время пляски задирает юбки чуть ли не до колен, тоже недурна. И вино, что льется рекой, кружит голову похлеще того, что подают в замке короля. И жутковатые существа с козлиными мордами, что – то еще ждет впереди?

Меж тем Атенаис ненадолго шмыгнула из – за стола и, вернувшись, шепнула старику:

– Корзина с провизией стоит у раздвоенного вяза на кромке болота, Дамьен.

– Благодарю, дорогая, – не повернув головы, проронил Форестье. – Думаю, тебе хотелось бы присоединиться к подружкам.

– Отчего, ты решил, что я… А впрочем, ты прав. – Хриплым голосом ответила ведьма. Глаза ее сверкали, жажда крови плескалась в них, словно расплавленный металл.

– Иди, иди, не то пропустишь самое интересное, – хмыкнул старик, с брезгливой жалостью глядя на виконта.

А де Тревиньяк, с красным лицом и отвратительной гримасой порочного сластолюбца, схватив за руку очередную ведьму, громким шепотом спросил:

– Правду ли говорят, что на своих шабашах вы все пляшете голышом?

– Ах, наш славный любопытный гость, – с ухмылкой пробормотал Антуан, – Ты, должно быть, многое знаешь о повадках нечисти. Тебе несказанно повезло – увидишь то, что смертным не доводилось.

Форестье, услыхав этот разговор, насмешливо посмотрел на виконта.

– Надеюсь, на свете нет желающих оплакивать этого глупца, – прошептал он себе под нос.

Тем временем судорожное, истеричное веселье становилось все более мерзким. Несколько ведьм забрались на стол и отплясывали, подстегивая себя визгом и залихватскими криками. Кривляясь среди опрокинутых бокалов и кубков и словно соревнуясь друг с другом в непристойности. Какая – то парочка так увлеклась поцелуями, что завалилась прямо на Форестье. Старик поднялся со своего места и брезгливо отряхнул рукав хламиды. Он вновь налил себе вина и отошел от стола, сделав вид, что просто устроился дальше от разгоряченных вином влюбленных. Антуан искоса поглядывал в его сторону, желая удостовериться, что соперник и впрямь не струсил и досмотрит представление до конца. Виконт, с налитыми кровью глазами, восхищенно таращился на развязных красоток. И вот, диск луны начал медленно краснеть, словно к бледному лицу внезапно прилила кровь. Демон прищелкнул пальцами, и нечисть, как послушные марионетки, с визгом и воплями стала сдирать с себя одежду. Шелк, кружева, бархат, драгоценности так и летали над поляной, словно ураган из дорогих тканей и россыпи украшений. Де Тревиньяка охватила дрожь в предвкушении безудержного порочного развлечения; не прошло и нескольких минут, как вокруг него, извиваясь, словно умалишенные, с гиканьем и диким хохотом, закружились обнаженные гости. Ведьмы тормошили виконта, стягивали с него накидку и дорогую перевязь, его шпага давно потерялась, отброшенная кем – то в куст орешника. Трещал под острыми ногтями ведьм разрываемый шелк блузы. Де Тревиньяк уже и не мог вспомнить, сам ли он стащил с ног высокие сапоги с обшитыми кружевом отворотами.

Старик поискал глазами Атенаис – в этом клубке обнаженных тел и сведенных судорогой, искаженных лиц, непросто было разглядеть красавицу – ведьму. Форестье присел прямо на землю и, закурив трубку, прикрыл глаза. Меж тем нечисть потащила виконта к огромному жертвенному камню. Антуан, наконец, соизволил покинуть кресло и неторопливо направился к толпе.

– Ну, наш дорогой друг, надеюсь, тебе нравится наша скромная вечеринка?

Де Тревиньяк только кивал в ответ, не в силах произнести ни слова от восхищения.

– Отлично, но это еще не все, чем мы можем удивить тебя. Сегодня ты удостоишься чести поучаствовать в нашем празднике до конца, ведь, собственно, ради финала мы и собрались сегодня.

Глаза виконта вновь расширились в предвкушении – чем же еще его хотят поразить? Ну и ночка, такое и вообразить нельзя, пожалуй, он познает таких наслаждений, что недоступны никому, даже королю.

– Эй, красотки, подайте нашему гостю ведьминого вина.

Де Тревиньяк разочарованно уставился на кубок, в котором плескалась золотисто – зеленая жидкость с запахом папоротника. Как, и это все?

– Пей! – С холодной улыбкой убийцы произнес Антуан. – Этот напиток обостряет чувства. После ты испытаешь самое великое наслаждение на земле.

Виконт залпом осушил кубок и застыл в ожидании.

– А ты знаешь, какое наслаждение самое прекрасное, жалкий человечек? Это наслаждение называется смерть! – Хищно оскалившись, шепнул Антуан.

И тотчас возникшие из темноты цепи накрепко приковали беднягу виконта к жертвенному камню. Какое – то мгновение сластолюбивый глупец еще надеялся на новое развлечение, но глаза демона и его прислужников не оставляли никаких сомнений.

Форестье едва успел отвернуться, как над поляной раздался дикий крик смертельного ужаса, от которого застывает кровь в жилах. Старик невольно вздрогнул и кинул взгляд в сторону жертвенного камня. Антуан стоял на возвышении, держа на вытянутой руке еще живое сердце. Кружевные манжеты и обшлага его камзола были забрызганы кровью, в глазах плескалась злобная радость, узкие губы кривились в хищной улыбке, обнажая острые зубы, больше похожие на волчьи клыки.

– Атенаис! – повелительно крикнул он.

Ведьма тотчас предстала перед ним, зачарованно глядя на пульсирующее окровавленное сердце в руке повелителя. Антуан, не отрывая взгляда от глаз ведьмы, поднес сердце к своим губам. Теперь и его рот, и подбородок были в крови. Он привлек Атенаис к себе, и пара застыла в долгом поцелуе. Сердце виконта хозяин нечисти бросил в толпу застывших в ожидании прислужников. Ведьмы с воплями бросились на подачку, мигом обернувшись клубком рычащих и дерущихся тел.