Текст книги "Исследование Вечного"

Возникает такая дилемма для индивидуального «я»: оно хочет быть восприимчивым к миру, поскольку мир может подтвердить его бытие, но при этом остается полностью невосприимчивым к миру в той его части, которая не подтверждает его бытие. Оно отказывается понимать, что, по сути, оно хочет сохранить свою отдельность и в то же самое время отвергает двойственность, тем самым сводя на нет саму основу феноменальных проявлений. Единственное решение этой, казалось бы, безнадежной проблемы – получить четкое понимание вопроса, чтобы безвыходное положение само по себе стало выходом. Нисаргадатта Махарадж говорил, что понимание – это все, и что нужно позволить этому пониманию глубоко укорениться, чтобы оно со временем расцветало, принимая форму интуитивных, спонтанных действий. Зная истинную природу индивидуального «я» в отношении тотальности феноменальных проявлений, необходимо принимать жизнь такой, какая она есть. Мы должны быть зрителями (свидетелями) спектакля. Поскольку индивидуальное «я» пользуется своим обыденным восприятием и вниманием в соответствии со своим желанием чувствовать внешний мир лишь при условии отождествленности с отдельной сущностью, оно является спектаклем без зрителя. Поскольку индивидуальное «я» предпочитает быть невосприимчивым к внешнему миру, оно является зрителем без спектакля. Когда же оно принимает жизнь такой, какая она есть, зная, что эта жизнь – не что иное, как оживший сон, и действует интуитивно, так, будто бы это реальный мир, оно становится зрителем спектакля.

Здесь мы вплотную подходим к механизму различия между совершенным восприятием, которое осуществляет субъективный центр действия, и несовершенным восприятием, которое осуществляет субъективный центр управления. Первый обозначается как «Я», а последний – как «я», отождествленное с отдельной сущностью. Первый вид восприятия – это, скорее, недвойственное внешнее восприятие, которое можно было бы назвать «чувственным восприятием», в то время как второй представляет собой двойственное, внутреннее восприятие, которое можно было бы назвать «эмоциональным чувствованием». Внешнее или чувственное восприятие основано на резонансе, соединяющем внешний мир и отдельный психосоматический аппарат посредством сущностной тождественности общих структур. Классическим примером этого служит общая структура золота, одна и та же у всех золотых украшений, какой бы они ни были формы. Внутреннее восприятие относится к личностной структуре (а не к общей структуре), поскольку резонанс разделяется между двумя отдельными полюсами внутри псевдосубъекта, рассматриваясь как желательное или нежелательное чувство. Две конструкции – общая и личная – очень отличаются друг от друга по своему восприятию. Можно сказать, что общая человеческая конструкция представляет собой спинномозговую систему, создающую ментальные образы, основанные на эманациях, получаемых от внешнего мира. Личная же конструкция представляет собой вегетативную нервную систему, автономную или вагосимпатическую систему, никак не связанную с внешним миром и реагирующую на чувства, создаваемые посредством ментальных образов внешнего мира, потому что, в отличие от цельной спинномозговой системы, эта система, рассеянная по всему организму, непосредственно соединяется с каждой из его бесчисленных клеток. В то время как при внешнем восприятии наблюдается резонанс между двумя объектами как двумя отдельными микрокосмами (каждый из которых является копией макрокосма тотальности проявлений), резонанс при внутреннем восприятии (порождающий либо эмоцию радости, либо эмоцию печали) представляет собой резонанс между «двумя структурными режимами одного микрокосма». Внешнее восприятие – чувственное восприятие – означает осознание внешнего мира, в то время как внутреннее восприятие – эмоциональное чувствование – означает осознание «я» как отдельной индивидуальной сущности.

Индивидуальное «я» обнаруживает свою личную конструкцию, вначале отмечая, что один и тот же чувственный образ порождает различные противоположные резонансы в нем самом и в других, а затем – что внутренние резонансы имеют двойственную природу: они делятся на желательные и нежелательные. Последовательность переживаний и суждений является основой, на которой постепенно строится личная конструкция. На самом деле происходит постоянная перестройка по мере того, как приходит новый опыт, по мере того, как он инвентаризируется и классифицируется в памяти как желательный или нежелательный, позитивный или негативный, «я» и «не-я». Конечно, постоянный обмен со средой и перестройка суждений происходит все время, существующие суждения адаптируются с учетом нового опыта внутри личностной конструкции. Нисаргадатта Махарадж указывал на один интересный факт: это постепенное выстраивание, по его словам, начинается еще в утробе матери. Зародыш отождествляет себя с организмом только в потенциале, поскольку всякий контакт с внешним миром отсутствует. Когда ребенок рождается, этот потенциал реализовывается, но контакт с внешним миром происходит посредством резонанса в структурной сущности, и нет отождествления с организмом как отдельной сущностью. Отождествление впоследствии представляется как интерпретация опыта. Новорожденный младенец, конечно, не способен формулировать мысли, но вневременной источник мысли, а именно Сознание, реализует несформулированную мысль в психике новорожденного. Это мысль о том, что он является единым организмом, и что в мире есть нечто, не являющееся его организмом. Важным следствием этого факта является один интересный феномен: чем более элементарна и обща мыль, тем легче осознать ее, но труднее выразить. В то время как сознательно сформулированные мысли проходят от частного к общему, несформулированная мысль в процессе осознания проходит от наиболее общего к частному. Самая первая мысль, как говорил Нисаргадатта Махарадж, это мысль «я есть», ощущение присутствия.

Мы видим, что, помимо чувственного восприятия и эмоционального чувствования, есть основанные на двойственности суждения и классификация опыта, и они опираются на определенные подспудные убеждения, верования или ложные отождествления, существующие в человеке. Они существуют в нас не просто как зародыш в матке, но, по словам Махараджа, как память, уходящая вглубь тысячелетий, к нашим предкам, точно так же, как в семени, из которого появился зародыш, реализуются воспоминания обо всех предыдущих «жизнях». Все верования приходят из этого скопления воспоминаний, которое есть в каждом человеке. Они формируют собой цепь, первым звеном которой становится ошибочное верование, ведущее к отождествлению с организмом как отдельной сущностью, субъектом, противостоящим всему остальному внешнему миру как объекту. Отождествление с отдельной сущностью, обладающей независимостью и свободой выбора из абсолютных противоположностей (в первую очередь добра и зла) – без сомнения, и есть библейский «первородный грех». Такое исключающее отождествление приводит к верованию, что это «я» как субъект должно обладать абсолютным счастьем. Это верование подразумевает, что существует нечто желаемое, и его отсутствие мешает абсолютному счастью. Отсюда потребность в переживаниях, которые приведут к желанной цели. Из-за этой потребности мы начинаем искать такие переживания посредством контакта с внешним миром, поскольку в отсутствие внешнего мира индивидуальное «я» боится утратить свое отдельное индивидуальное существование – ведь эта потеря лишит его поиск всякого смысла. Вещественный стимул (наркотик) или тонкий, психический стимул (йогическая практика) может вызвать удовлетворение, которого ищет человек, однако отсутствие стабильности этих переживаний делает их неполными – и он понимает, что они не могут быть целью поиска. Поиск может по-настоящему закончиться только тогда, когда человек осознает саму иллюзорность этого поиска, когда поймет, что высшее переживание непременно включает в себя полное уничтожение самого индивидуального эго, которое начало этот поиск!

Возвращаясь к механизму чувственного восприятия/эмоционального чувствования/переживания, следует сказать, что единственный смысл переживания – чтобы мы могли оценить его действие с точки зрения постоянного поиска счастья. Разумеется, переживать означает выносить суждение, желательно ли это переживание и приближает ли оно нас к сути нашего бытия. Иными словами, все переживания, все оценки – это всегда «частичная интерпретация» по той простой причине, что они представляют собой дуализм относительного функционирования. Беспристрастное суждение может быть вынесено лишь в соответствии с абсолютным критерием Реальности, но в этом случае никаких суждений быть не может. В строго последовательном порядке человек сначала осуществляет чувственное восприятие, потом эмоциональное чувствование, а затем переживание и суждение. Однако процесс на практике является более динамичным в том смысле, что основополагающий фактор во всех этих трех процессах – это потребность, основанная на постоянном поиске: из-за потребности возникает желание переживаний, которое приводит к желанию эмоционального чувствования и желанию чувственного восприятия.

Теперь мы можем проследить, как обычно функционирует наша психика. Мы можем увидеть, каким образом наше желание переживаний направляет нашу сознательную мысль. Для этого мы должны будем проследить мысль до самого ее источника. Почему определенный образ формируется в сознании человека из множества воспоминаний, хранящихся на складе памяти? Почему определенный образ проявляется сам по себе или как реакция на внешний стимул? Другими словами, предполагая, что у человека есть выбор там, где зарождается сознательное восприятие, и что в любой момент времени может быть только один сознательный ментальный образ – кто выдвигает определенный образ на передний план, исключая все остальные? Ответ будет таким: это «желание переживания» обусловливает внимание человека, отождествленного с определенным организмом как отдельной сущностью, которая рассматривает весь остальной мир не как гетерогенное объективное проявление субъективной реальности (которым он и является), а как проявление извечной множественности. Это «желание переживания», присущее человеку как отдельной сущности, превращает внешний мир в многоликого врага. И выбор того, что воспринимать, осуществляет скопление воспоминаний, ассоциации, соответствующие этой конкретной личностной структуре, некая связь (позитивного или негативного характера) с определенным внешним стимулом – одним из многих. Тот же сложный процесс различными способами влияет на сознательное внимание разных людей. Видя обычную сцену на дороге, разные люди будут реагировать по-разному (позитивно или негативно), потому что одни люди более восприимчивы к одним образам, а другие – к другим. Конечно же, такие реакции могут сильно различаться в разных обстоятельствах и в разные моменты времени, потому что личностная конструкция адаптируется с учетом новых переживаний.

На этой стадии необходимо провести различие между двумя видами мысли – бессознательной вневременной мыслью (или спонтанной мыслью) и сознательной временной мыслью, которая на самом деле является концептуализацией. Бессознательная мысль представляет собой спонтанное восприятие, мгновенно записанное и правдиво отражающее однородный, но объединенный внешний мир, и в действительности не имеет ничего общего с личностной конструкцией и желанием переживания. Сознательная же мысль концептуальна, иллюзорна и представляет собой временную последовательность образов, более или менее оторванных от непосредственной реальности, поскольку она основана на выборе, зависящем от соответствующей личностной конструкции и «желания переживания». Рассказы очевидцев о несчастном случае, к примеру, будут очень похожими друг на друга, если их записать сразу же после происшествия. Однако если дать достаточно времени для того, чтобы сознательная мысль провела свою работу, у людей проявятся представления (позитивные и негативные), основанные на восприимчивости и пристрастности каждого отдельного человека, и рассказы разных людей об одном и том же происшествии будут очень сильно различаться.

Каковы характеристики бессознательной мысли, как она работает? Качественно она не отличается от того, что мы называем целостным умом (в противопоставление уму, разделенному двойственностью субъекта/объекта), от потенциала всех мыслей, поскольку сознательное восприятие реальности бессознательной мыслью, хоть и ограниченное сигналами, достигающими органов чувств, тем не менее, является прямым проявлением целостного ума. Бессознательная мысль не затронута выбором или личной волей какой бы то ни было личностной структуры. Бессознательная (непосредственная) мысль представляет собой процесс объективизации «того-что-мы-есть»; она составляет видимую вселенную и поддерживает ее кажущуюся хронологичность, которая присуща временности. Эта непосредственная или бессознательная мысль, единое множество (в отличие от множественности различий), мимолетная, как кшана (доля секунды), представляет собой проблеск вечности. С другой стороны, сознательная мыль или концептуализация характеризуется личным отождествлением «я» с определенным организмом как отдельной сущностью вкупе с зависимостью существования от длительности. Сознательная мысль или концептуализация может иметь место лишь в том случае, если центральный персонаж этого мышления является личностной сущностью, а мышление относится к внешнему миру лишь в той степени, в какой он касается этого «я» в определенный период времени.

При концептуализации происходит следующее: «я», ищущее счастья, обнаруживает, что внешний мир не готов удовлетворить его требования – враг оказывает сопротивление! И это «я» обнаруживает, что гораздо проще и вероятнее добиться искомого счастья в собственном воображении, в вымышленном мире, полностью сосредоточенном на нем одном, в таком мире, который он может контролировать и изменять. Когда человек видит обычную сцену на дороге, его восприятие вначале бессознательно, оно непосредственно отражает внешний мир. Присутствует «структурная идентичность» между внешним миром и воспринимаемым образом, поскольку такое бессознательное восприятие соответствует восприятию (частично или даже во всей его целостности) всей сферы как неоднородной, глобальной картины, а не множества аспектов, разделенных и противопоставляемых друг другу. Сознательное же восприятие сильно отличается от бессознательного, поскольку основывается на выборе, осуществляемом в соответствии со строением личностной конструкции, и потому оно сосредоточено вокруг «я». Вначале происходит непосредственное, мгновенное бессознательное восприятие общей структуры, а затем внимание сосредоточивается на одном определенном аспекте из множества аспектов этого бессознательного восприятия, например, на одном лице или на какой-либо детали во встречном человеке или машине, и делает его сознательным путем изолирования. Важно понимать, что сознательное схватывание умом определенного аспекта бессознательного восприятия осуществляется в длительности, поскольку, в то время как схваченный объект уже оказался в прошлом, феномен сознательного схватывания проецирует «я» в будущее. Бессознательная мысль не имеет длительности, потому что это мгновенная мысль – разумеется, она может иметь мнимую длительность из-за того, что она необычайно быстро обновляется. Сознательная мысль в какой-то момент останавливает «проектор» (а вместе с ним останавливает процесс скоростного обновления) и переносит устойчивый «снимок» из реального эпизода в воображаемый собственный фильм. Вот конкретное подтверждение этого: каждый из нас видел, как актеры на сцене разыгрывают пьесу. Ментальные образы прилежно воспроизводят то, что происходит на сцене, при этом сознательной мысли как таковой нет. Но в процессе просмотра пьесы ум блуждает, создавая определенные образы – либо имеющие отношение к тому, что происходит на сцене, либо не имеющие к этому никакого отношения. Такая сознательная мысль представляет собой мысль-воображение, создание искусственных образов, полностью изъятых из видимой реальности.

Нисаргадатта Махарадж рекомендовал своим посетителям избегать именно такого вида мышления, или концептуализации. Он говорил им, что они должны слушать его, а не просто слышать; пытаться глубоко постичь смысл того, что он хотел донести своими словами, а не просто согласиться с их поверхностным значением. У некоторых людей какие-то слова или идеи вызывали остановку мгновенного, бессознательного, непосредственного восприятия того, что говорил Махарадж, и погружали их в фантазии обусловленного временем сознательного ума: они начинали вспоминать, что они читали или слышали на тему того, что говорит Махарадж, а иногда и блуждать мыслями без всякой связи с тем, что он говорил. Очевидно, что именно такое мышление – концептуализацию и создание образов в разделенном уме – имел в виду Рамана Махарши, когда говорил, что «думание не является истинной природой человека». Возможно, именно неспособность мгновенно ухватить непосредственный смысл вызывает мысли. Когда непосредственная или бессознательная мысль приводит к спонтанному действию, к чему сознательная мысль? Сознательная мысль находит себе лазейку только тогда, когда вмешивается «я», и цепляется за любые остатки.

В результате мы приходим к выводу, что именно из-за несовершенного восприятия, из-за сознательной мысли, из-за привычки к концептуализации нам кажется, что внешний мир проносится мимо нас с такой огромной скоростью и у нас совершенно нет времени, чтобы «стоять и созерцать». Но когда мы воспринимаем ложное как ложное, нам становится ясно, что настоящее не несется мимо нас с головокружительной скоростью, что на самом деле настоящий момент вечен, а проносятся мимо нас иллюзии – мнимое прошлое и будущее, в которых нет места настоящему. Мы обнаруживаем, что горизонтальный ход времени, последовательная длительность – лишь линейная вербализация нашего разделенного ума, неспособного к непосредственному восприятию внешнего мира и интерпретирующего его превратно, вычленяя отдельные куски и называя их предметами и событиями. И этот разделенный ум с его сознательным мышлением и несовершенным восприятием не осознает своей почти полной неадекватности в том, что касается спонтанной работы психосоматического организма с его сердцебиением, дыханием, сложной нервной системой, железами внутренней секреции, мышцами и органами чувств. Утешает лишь одна мысль, которую не раз высказывал Нисаргадатта Махарадж: понимание – это все. Разделенный ум может исцелить себя, вернув себе свою первоначальную целостность и чистоту. Это может произойти, когда он перестанет цепляться, потому что они не отличаются между собой – разделенный ум является лишь специализированной деятельностью целостного ума для выполнения текущих задач повседневной жизни. Разделенный ум должен знать свое место и ограничить свою деятельность узкоспециальными, «техническими» задачами. Лишь понимание может привести к этому, а любые усилия будут усилиями отдельной иллюзорной сущности, действующей посредством разделенного ума.

И в завершение этой темы можно процитировать одно даосское стихотворение:

 
В этом моменте нет ничего, что начинает быть.
В этом моменте нет ничего, что прекращает быть.
Поэтому нет [цикла] рождений и смертей, которому нужно было бы положить конец.
Ибо абсолютный покой (нирвана) – этот настоящий момент. В нем нет границ, и потому в нем есть вечный восторг.
 

12. Апперцепция есть реальность

Когда японский полководец XIV века Кусуноки Масасигэ в самый важный момент своей жизни и карьеры пришел к своему учителю дзен и спросил его, как ему следует вести себя, учитель, по преданию, ответил ему буквально следующее: «Отруби две головы, и пусть один меч стоит безучастно против неба», – что можно истолковать как «отбрось относительность дуализма и взаимосвязанные диаметральные противоположности, и твердо пребывай в абсолютной единственности, которая является источником всей двойственности». «Один меч» символизирует силу интуитивной спонтанности, которая при своей непосредственности не разделяется на две части, как интеллект со своими «за» и «против». Это один меч реальности, который, подобно знаменитому рассекающему мечу Чжуан-цзы, разрубает узлы эгоистической двойственности и никогда не истирается, несмотря на долгие годы использования. Этот меч реальности рубит сплеча, без промедления, без колебаний, присущих интеллекту.

Под «одним мечом» имеется в виду путь к преодолению противопоставления между субъектом и объектом. Когда субъект видит объект, ум «останавливается», изолируя объект, вместо того чтобы следовать своей собственной природе «перетекания» от одного объекта к другому. Например, в случае с фехтованием, когда противник делает движение, чтобы поразить вас, ум «останавливается», когда глаза замечают это угрожающее движение. Однако если вместо мыслей о контратаке, приводящих к остановке ума, продолжать приближаться к противнику, его атаку можно обернуть против него самого. Это принцип самозащиты, используемый в дзюдо. Принцип заключается в том, что ум-интеллект, обладая врожденной дихотомией, разделяет себя на субъект и объект, в то время как интуитивная спонтанность сохраняет целостность ума, позволяя ему функционировать в соответствии со своей природной текучестью. Совершенное действие не знает никакого «я», для него нет противников и конфликтов, потому что целостное действие, целостное событие становится частью тотальности, частью судьбы. Эта работа «текучести ума» в противовес «остановке ума» кажется наиболее наглядной, когда на одного человека нападает множество врагов. В этом случае у него нет времени на остановку ума. Атакуемый встречает одного врага за другим почти без пауз, и часто сам удивляется, что у него так хорошо получается – он благодарит своих богов или небесные силы. А работает в данном случае интуитивная спонтанность, не ослабленная интеллектом, вмешивающимся в процесс своими сознательными мыслями и оценками ситуации или субъектно-объектных связей.

Мне кажется, когда Дж. Кришнамурти говорил о «тотальности» видения или слушания, он имел в виду следующее: позволить уму течь естественным образом – и тогда видение или слышание тотально. Ботаник смотрит на дерево совсем не так, как маленький ребенок; музыкальный критик слушает концерт совсем не так, как обычный человек, понимающий музыку. Заранее составленные идеи препятствуют тотальности видения или слушания – такие заранее имеющиеся идеи, основанные на технических знаниях и информации, хранящейся в памяти, не дают ботанику и музыкальному критику или искусствоведу видеть или слышать тотально. Конечно, каждый служит определенной цели в контексте своего собственного функционирования, и в этом смысле выполняет свою работу. Можно было бы выполнять эту функцию лучшим или более эффективным способом, если бы его видение или слушание было тотально? Это вопрос для обсуждения.

Одна из неизбежных трудностей, с которой приходится столкнуться, – это фундаментальное противоречие между усилием и расслаблением, между необходимостью изучить технику, но применяя ее, забыть о ней. С этим противоречием сталкивается любой, кто обучается какой-либо игре или спорту. Даже те, кто изучает философию адвайты, не могут избежать этого. Почти каждый, кто занимается спортом, замечал, что результаты в самом начале были гораздо лучше, чем после некоторого количества занятий, и это приводит к такому разочарованию, что многие бросают заниматься этим видом спорта. Причина этого проста: вначале, не зная тонкостей игры, обучающийся полагается исключительно на свои интуитивные реакции и делает некоторые успехи. Однако когда он начинает обучаться, его учат, как обращаться с инвентарем (клюшкой для гольфа, теннисной ракеткой и т. д.), какую принимать позу, на чем концентрировать внимание и дают другие рекомендации, касающиеся технической стороны игры. Обучение приводит к тому, что естественная текучесть ума уходит, ум то и дело останавливается и спрашивает себя, правильно он делает или нет. Постепенно, в зависимости от искренности и упорства ученика – и, разумеется, его врожденных способностей – техника входит в привычку и смещается на задний план, а ум постепенно вновь обретает свою естественную текучесть: ученик становится профессионалом. Для тех, кто достиг такого уровня, успех или неудача почти целиком зависят от того, позволяет ли человек своему уму «останавливаться» на посторонних мыслях об успехе или неудаче. Трагедия здесь в том, что, как только ум оказывается захваченным мыслями, почти невозможно заставить его снова работать гладко, в режиме текучести, потому что единственный способ освободить ум от какой-либо мысли – это занять его другой мыслью! И когда ум фехтовальщика погружен в эту путаницу мыслей, профессионал-противник воспользуется этим и нападет на него. Несомненно, как раз из-за такой ситуации господь Кришна советовал Арджуне отбросить все мысли о победе или поражении и сражаться в состоянии не-ума: «Тебе лишь дано право делать лучшее из того, на что ты способен. У тебя нет прав на плоды своих усилий (которые зависят от твоей предопределенной судьбы)». Однако следует хорошо понимать, что состояние не-ума – это не пустой ум идиота, а в высшей степени алертный ум, остающийся бдительным в пылу смертельной битвы и не тревожимый никакими посторонними мыслями.

Ум – это содержимое сознания, а сознание – объективное чувство присутствия чистой субъективности Абсолюта. Ум как таковой представляет собой тотальность функционирования проявлений как целого. Но когда эго (чувство «я», противопоставленного «другим» в субъектно-объектных взаимоотношениях) вторгается в первоначальный ум, он становится испорченным, загрязненным. Став заинтересованным в одном отдельном объекте, он отказывается от своей первоначальной тотальности или текучести и останавливается, зависает на этом объекте. Эта остановка ума в двойственности делает свободно текущий ум жестким, и интуитивная спонтанность действий теряется: можно плавать в воде, но не во льду. Первоначальный целостный ум не различает объекты внутри тотальности, не имеет аффективных предпочтений, и, следовательно, не может искать, подобно аффективному разделенному уму.

Вся эта проблема сводится к одному вопросу: как можно сохранять ум в его первоначальном состоянии текучести, не-мышления, когда сама функция ума – думать? Как превратить ум в не-ум? Эта проблема стояла во все времена и во всех областях человеческой деятельности – начиная от спортивных соревнований и заканчивая духовными исканиями.

Люди, приходившие к Нисаргадатте Махараджу, сталкивались с этой же неразрешимой дилеммой. Махарадж говорил им, чтобы они слушали его с полным вниманием, а потом добавлял, что слова сами по себе не имеют никакого значения. Если кто-то ссылался на то, что он сказал накануне вечером, он вполне мог ответить, что то, что он говорил накануне вечером, уже ушло безвозвратно и стало мертвым, и что посетитель должен задать свой вопрос снова. И вдруг Махарадж опять внезапно спрашивал кого-нибудь из посетителей, понял ли тот, что он сказал. Если посетитель отвечал: «Да, думаю, что понял», – и затем начинал объяснять, что он понял, Махарадж сразу же останавливал его со словами: «Нет, вы не поняли». Однажды, когда Махарадж очень терпеливо и подробно разъяснял суть вопроса, один из посетителей сделал спонтанный жест – сильно ударил ладонью по земле. Как только он осознал, что сделал, ему стало очень неловко. Однако он увидел, что Махарадж указывает на него пальцем, а его лицо сияет от удовольствия: этот человек понял смысл сказанного, и, что еще более важно, ЗНАЛ это без малейшего сомнения. При таком понимании, которое не нуждается в подтверждении, не существует тройственности: того, кто думает, что он понял, того, что должно было быть понято и процесса интеллектуального понимания.

Были и другие случаи кажущихся противоречий, с которыми сталкивались посетители Махараджа. Он говорил, что при духовном поиске необходимы огромные усилия, и иногда почти сразу же добавлял: «Вы лишь видимость в чьем-то сознании – как может видимость прилагать усилия?» Возможно, это противоречие разрешается в даосском стихотворении «Дока» («Песни Пути» – прим. ред.), в котором знаменитый японский самурай рассказывает своим сыновьям секрет совершенного владения оружием. Смысл стихотворения таков: суть заключается не в техническом мастерстве как таковом, а в духе, который стоит за этим мастерством: «Восходит луна. Раздвинь створки и впусти в дом лунное сияние». Возможно, наиболее интригующее противоречие Нисаргадатты Махараджа, касающееся духовных практик – это противоречие, относящееся к медитации. Нескольким посетителям он однозначно рекомендовал практиковать медитацию, однако при этом часто говорил, что с точки зрения освобождения медитация не просто бесполезна, но и может быть большим препятствием. Иногда, когда его просили пояснить эти слова, он только улыбался и говорил, что на самом деле нет никакого противоречия, и предлагал человеку понять это самостоятельно. Иногда он объяснял: медитация на ранних этапах полезна для того, чтобы очистить психику – она как костыль; но если вы слишком сильно зависите от ее поддержки, костыль может стать препятствием на всю жизнь. Многие духовные искатели были излишне привязаны к медитации, поскольку она приносила пользу и уму, и телу – для них медитация была своего рода наркотиком. И наконец, самое большое кажущееся противоречие возникало, когда Махарадж говорил, что ищущий напрасно тратит время в своих исканиях, потому что нечего искать: ищущий и искомое – одно. Для разрешения всех этих кажущихся противоречий у Махараджа был один неизменный совет: «Никогда не забывайте, что нет никакой отдельной сущности, наделенной независимым существованием и свободой выбора и действия. Нет ничего, что вы как индивидуальное „я“ могли бы понять или осознать. Может быть только понимание или осознание как таковое. Поэтому пусть будет только слушание того, что я говорю, без какого бы то ни было отдельного слушающего. Такое слушание приведет к осознанному восприятию, которое само по себе является освобождением – освобождением от самого представления об оковах, освобождением от иллюзорного индивидуального „я“».

Вернемся к вопросу о том, как сохранять ум в состоянии, свободном от мыслей, при этом совершая действия – будь то игра в гольф, удар ракеткой по мячу в теннисе, бег, толкание ядра или любой парный поединок. Суть в том, что когда ум останавливается, тормозит или зависает, сосредоточивая внимание на каком-либо объекте или цели, он не может функционировать с неограниченной свободой и спонтанной текучестью, которая является его нормальным рабочим состоянием. И совершенно очевидно, что из-за этого результат будет далеким от совершенства. Необходимо увести внимание от людей, участвующих в соревновании, от инвентаря и используемых техник, и плавно погрузиться в само действие, с телом и умом, свободным от какого бы то ни было напряжения: мысль – это и есть напряжение.