Текст книги "Исследование Вечного"

Поспешим туда, где пребывает Бог – когда святой говорит «где пребывает Бог», он, очевидно, не имеет в виду бога в храме, хотя у Тукарама, как приверженца бхакти (личных отношений между Богом и поклоняющимся) был свой особый бог, Господь Витхала из Пандхарпура (города в Махараштре), в чьем храме он пел свои молитвенные песни – абханги. Святой призывает своих слушателей в самом храме Витхала поспешить туда, где пребывает Бог, и ясно, что он не имеет в виду, что его слушателям следует поспешать в храм. В своем пении он утратил свою индивидуальность и очевидно призывает слушателей поспешить к Тому, Что Ты Есть, источнику всего бытия. В еще одной абханге святой поет: «Куда бы я ни шел, ты там со мной». Нисаргадатта Махарадж, бывало, спрашивал своих посетителей: «Что это такое, без чего бы ты не знал, что присутствуешь здесь, без чего ты, по существу, был бы только мертвым телом?» Ответ, разумеется, – Сознание. В отсутствие сознания, как в глубоком сне или под общим наркозом, не может быть никакого существования, поскольку при отсутствии чувствительности (аспекта сознания), ни одно из чувств не действовало бы, и не было бы ощущения или познания проявления. Поэтому, как говорил Махарадж, на земле нет силы более великой, чем сознание, источник чувствительности и всего мышления, и потому именно к сознанию человек должен обращать свои просьбы и молитвы обо всем, в чем он нуждается. Иными словами, поспешим туда, где пребывает Бог: Бог пребывает там, где Сознание – на самом деле, как утверждал Махарадж, сознание и есть бог.

Там будем искать свою тихую гавань – святой подразумевает, что мы найдем свою «тихую гавань» только в сознании. Сразу же возникает вопрос: Кто будет искать мира и покоя, и покоя от чего? Иначе говоря, мы должны ясно отдавать себе отчет во взаимоотношении между сознанием и нами. По существу, что означает сознание для отдельного человека? Самым кратким ответом было бы, что это Сознание в смысле присутствия: ощущение себя живым и присутствующим, убежденность, которая не нуждается ни в каком внешнем подтверждении. Очевидно, что сознание бесформенно, и человек или другое чувствующее существо, хотя и может иметь форму, но для того чтобы быть живым, зависит от бесформенного сознания. Чувство присутствия – знание того, что ты жив – возникает в сознании, которое, применительно к индивиду, представляет собой не что иное, как просто мысль «я есть». Поэтому все, что возникает в сознании и выглядит как вещь, или объект, или чувство, или событие, может иметь только природу мысли. Каждый индивид – это только видимость в сознании другого индивида, и потому не может иметь никакой сущности или природы, как таковой. Иначе говоря, человек, в действительности, представляет собой лишь образ, иллюзию, составляющую часть общего феноменального проявления, и все, что кажется происходящим с ним событием, – это только часть тотальности функционирования этого проявления. Именно по этой причине Нисаргадатта Махарадж часто называл всю проявленную вселенную (включая, разумеется, всех человеческих существ) и ее функционирование «ребенком бесплодной женщины».

Теперь на этой основе рассмотрим, кто ищет покоя и от чего. По-видимому, мы, как индивиды, ищем покоя от всех конфликтов, борьбы, страха, горя и несчастья – с редкими вкраплениями удовольствия – которые представляют для нас жизнь. Однако происходит так, что несмотря на осознание этого факта, мы продолжаем мириться с ним, страдать, роптать, хвататься за свою жизнь и надеяться на лучшее будущее или, по крайней мере, на лучший шанс в следующей жизни. Вся ситуация основывается на понятии постоянного «меня», отличного и отдельного от постоянных «тебя» и «его» – отдельной долговременной сущности, старающейся выживать в трудном обществе, защищаясь от натиска врагов и надеясь на лучшую жизнь в будущем. Что представляет собой эта отдельная, независимая, долговременная сущность, за которую так упорно и решительно цепляется ум? Когда мы внимательно и тщательно рассматриваем эту ситуацию, в особенности, с точки зрения сознания и всей отражающейся в нем тотальности феноменального проявления, разве мы не обнаруживаем, что сущность является результатом мышления, концептуализации и объективации, накапливающегося многократного обусловливания посредством традиции, согласно которой в нас есть «нечто», сохраняющееся во времени. Обусловливание начинается дома и исходит от родителей и старших с самых первых моментов зарождения интеллекта, а затем продолжается посредством образовательных институтов и организованных религий, традиционные тексты которых гласят, что человек представляет собой отдельную сущность, которая изо всех сил должна стараться самосовершенствоваться, чтобы становиться лучшим индивидом не только в этой, но и в последующих жизнях. Но если рассмотреть этот вопрос более глубоко, с терпеливым и непредвзятым умом, нельзя не прийти к выводу, что «я», которое считает себя отдельной, постоянной, независимой сущностью – это не что иное, как порождение мысли, просто объективация ума, который может существовать лишь пока существует сознание. В глубоком сне, когда сознание временно отсутствует, нет никакого «меня». Как может оно сохраняться, когда индивидуальное сознание навсегда оставляет тело (в момент его смерти) и сливается с вселенским сознанием? Когда мы сознательно воспринимаем этот факт – что все мы составляем неотъемлемую часть всей тотальности проявления, представляющего собой вселенское сознания – тогда мы пребываем с Богом и находим свою спокойную гавань.

Ему мы должны предать свои радости и горести – То, что передает в этой строке Тукарам, представляет собой своего рода дополнение того, что говорилось в предыдущих строках. Страдать может только объект. Страдать может только «я». Но, как мы уже видели, «я» – это просто мысль, образ в сознании, с которым сознание отождествилось в качестве отдельной сущности. Подобно «я-сущности», страдание и его противоположность, и удовольствие, и боль – это то, что появляется в сознании и имеет природу мысли. Это легко проверить и подтвердить тем фактом, что когда человек думает, что он счастлив или несчастлив, любое из этих чувств мгновенно исчезает, когда вмешивается какая-то другая, более сильная мысль, наложенная на предыдущее чувство. Поэтому ясно, что и удовольствие, и страдание, которые обычно мыслятся как счастье и несчастье, по-видимому, переживаются тем-чем-мы-не-являемся, с каковым отождествилось то-что-мы-есть. То-что-мы-есть – это вечный субъект, который не может страдать. Как таковой, он даже не может ничего знать. Нам кажется, что мы страдаем, только потому, что мы отождествились с феноменальным объектом. Мы должны абсолютно ясно понимать, что мы действительно и истинно есть. Все, что есть, – это универсальное сознание, и это то, чем все мы являемся в феноменальном проявлении. Когда это универсальное или ноуменальное сознание объективирует себя в качестве субъекта и объекта для целей феноменального проявления, оно отождествляется с каждым чувствующим объектом, и таким образом создается понятие отдельного «меня» с предполагаемой волей и свободой выбора действия. В этом процессе создания многих «я» мы объективируем то, что является чистой субъективностью, и называем это «мы», а наши мысли и понятия – своим «умом». Именно это «понятие меня» переживает страдание и стремится к покою освобождения. Иначе говоря, то-что-мы-есть – это чувствительность или чувство присутствия, распространяющееся в пространстве-времени, чтобы можно было распознавать феноменальные объекты. То-что-мы-есть – это не индивидуальное существо или объект, который кажется переживающим какой бы то ни было опыт, приятный или нет. Тогда возникает вопрос: от чего призывает нас отказаться Тукарам? Святой призывает нас отказаться от ошибочного отождествления с иллюзорной сущностью, от удушающего чувства отдельности от всего проявления. Отказ от такого иллюзорного отождествления означал бы внезапное и огромное облегчение, полностью недоступное интеллектуальному пониманию. Человеку нравится купаться в соленой воде потому, что это вызывает чувство легкости; когда тучный человек теряет существенное количество веса, он сразу же чувствует облегчение, поскольку освобождается от определенной части бремени, но до этого он не ощущал избыточный вес как бремя. Мы так привыкли к своему отождествлению с телом как отдельной сущностью, что считаем это нормальным состоянием и не хотели бы от него отказываться. Поэтому феноменальная жизнь в таком отождествлении с сущностью вполне может быть не осознаваемым, но, тем не менее, тяжким бременем. Таким образом, жизнь в последовательном времени, с ее болями и утратами, с угрызениями совести и сожалениями, вызываемыми болезненными воспоминаниями, в сочетании со страхами и надеждами в отношении будущего, предположительно может составлять невероятно тяжкое бремя, которое могло бы считаться негативным просто потому, что мы бессознательно несли его все время. Полный отказ от этой феноменальной жизни в последовательном времени, вместе со всем присущим ей бременем – вот что предлагает святой. Почему же тогда такой отказ от сущности должен казаться нам немыслимым и абсурдным? Потому что мы так сильно приучены считать себя самим феноменальным аппаратом, потому что мы знаем и понимаем счастье только как противоположность несчастья, и нам, как «я», неизвестна совершенная безмятежность, которая была бы результатом предлагаемого отказа – и которая является нашим нормальным состоянием.

Кто, как не Он устранит наш голод – здесь святой использует слово «голод» в очень выразительной манере, поскольку оно включает в себя значение, выходящее далеко за пределы обычного значения «потребности в пище». Оно используется в смысле «желания» вообще, желания не только чувственного удовлетворения, но и желания изменять «то-что-есть» в то, чем, как человек полагает, оно должно быть, желания становиться тем, чем человек не является. По существу, слово «голод» в таком контексте включало бы в себя даже желание духовного просветления, поскольку основу любого желания составляет волевой акт предполагаемой сущности. Важно понимать, что святой не говорит, что Бог будет непрерывно «исполнять» все наши желания по мере их возникновения, но что он «устранит» наше желание (голод). Устранение желания предполагает устранение причины желания; чтобы устранить причину желания, необходимо видеть, как возникает желание. В факте восприятия и познания чего-либо нет желания, как такового. Высокая оценка чего-либо прекрасного – совершенно естественное чувство. Только когда в это естественное чувство вмешивается мысль, возникает желание. Иными словами, само восприятие чего-либо не вызывает желания – в промежутке между восприятием и соответствующей мыслью никакого желания нет. Именно мысль создает из чувства образ, который она делает желанным, поскольку мысль основывается на памяти. Рождающееся таким образом желание также становится причиной страха и разочарования, поскольку мысль соединяет желание с вероятностью того, что оно не будет исполнено. Как часто указывал Махарадж, и мысль, и желание, и страх основываются на времени, или длительности – они не являются частью настоящего момента. Все мышление спонтанно, и любая попытка управлять им лишь усугубляла бы ситуацию. Именно по этой причине святой говорит, что только Он устранит наш голод, и Он это сделает – на самом деле, сможет это сделать – только когда «я» отдают Ему. Это отречение от «меня» происходит естественно и спонтанно с началом понимания того, что «я» не имеет собственной природы, что это всего лишь мысль, понятие, иллюзия. При отречении от «меня» голод автоматически уничтожается, поскольку тогда нет никакого «меня», мыслящего и реагирующего на внешние ситуации, и тогда мысль не вмешивается в естественное ощущение просто восприятия.

Каким образом понимание нашей истинной природы устраняет желание? Понимание нашей истинной природы способствует пониманию природы отношения между непроявленным ноуменом и феноменальным проявлением. Все феноменальное проявление – это просто объективное выражение субъективного непроявленного – двойственность касается только формы проявленного и бесформенности непроявленного при наличии фундаментального и сущностного единства между ними. В действительности, они вовсе не двойственны. Все феноменальное проявление и его функционирование представляет собой объективный аспект субъективного Абсолюта, и зависит от пространства-времени как необходимого концептуального условия для познания проявленного феномена. Все чувствующие объекты (включая людей) составляют часть всего проявления. Чувствующие существа служат инструментами для восприятия объектов, поскольку каждый объект становится субъектом в сознании другого. Иными словами, чувствующие существа возникают непосредственно как феномены, подобные всем другим феноменам, но видимая вселенная становится известной чувствующим существам опосредованно, через их чувствительность, выражающую себя с помощью их познавательных способностей. Поэтому функционирование проявления – события, касающиеся различных феноменов, включая чувствующих существ – неизбежно является независимым от чувствующих существ, представляющих собой просто инструменты для восприятия событий, происшествие которых зависит от закона причинности. Одно событие будет следствием некоторой причины и, в свою очередь, будет причиной другого события. Поэтому чувствующие существа – это просто инструменты для течения событий и, будучи объектами, подобно любым другим феноменам, не могли бы обладать субъективными полномочиями и властью для того, чтобы вмешиваться и вводить новый элемент в явно неумолимую цепь причинности. Иначе говоря, абсурдно полагать, что чувствующее существо имеет желание и волю, чтобы хотеть чего-либо или становиться чем-либо и предпринимать усилия для достижения этого. Волевые действия воображаемой сущности для достижения желаемого не только иллюзорны, но неизбежно могут быть только безрезультатными. Может происходить лишь так, что следствие цепи причин («Судьбы») будет вызывать кажущееся чувство исполнения желания или удовлетворения, если оно согласуется с желанием или намерением человека, и чувство неудачи, разочарования и боли в противном случае. Можно было бы добавить, что события будут идти своим чередом, и что плохую карму вызывает не само событие, а бесплодное психическое побуждение, концептуализируемое как «голод», «желание», «цель» или «намерение». Разве подлинно глубокое понимание этого факта не способно устранять иллюзорный голод?

Что касается отождествления с феноменальным объектом – причины всего страдания и «связанности» – необходимо подчеркнуть, что подобный феномен не имеет собственной сущностной природы, и что просто отождествление с одним таким объектом не обязательно составляло бы связанность. Даже разотождествленный мудрец очень часто живет, подобно Нисаргадатте Махараджу, как любой другой обычный человек. Хотя некоторые псевдо-мудрецы действительно претенциозно называют себя по имени в третьем лице, чтобы показать, что они разотождествлены, большинство подлинных мудрецов, подобных Рамане Махарши и Махараджу, продолжают в разговорах с другими людьми использовать личное местоимение «я», даже когда они в действительности рассматривают это «я» как «ОНО», ибо им, очевидно, нет никакого дела до того, что другие могли бы думать об этом «ОНО». Мудрец не считает, что феномены обладают какой бы то ни было волей, и потому все его действия – это спонтанные и феноменально ноуменальные действия. За «карму» и «связанность», за конфликт и страдание в этой относительной жизни ответственно не просто отождествление с конкретным телом (которое явно необходимо для того, чтобы жить в качестве неотъемлемой части всего проявления), а накладываемое на него понятие независимого и автономного «меня», «самости», или эго, которое вызывает отделение от всего остального.

Феноменальность как таковая в той же мере неотделима от ноуменальности, как волны неотделимы от воды океана; разрыв, конфликт и страдание вызываются различением, фрагментацией феноменальности на отдельные компоненты, каждый из которых присваивает себе личную субъективность в качестве «я» в противоположность всем другим. Таков «первородный грех»: феноменальный объект – человеческое существо – присваивает себе субъективность ноуменального Абсолюта. При отказе от волеизъявления ослабевает или прекращается мышление путем объективации, и тогда это разотождествление позволяет действовать нашему ноуменальному центру. Тогда всякое действие возникает как непосредственное, спонтанное и ноуменальное – как «воля Божья». Точнее говоря, Божья воля неизбежно преобладает в любом случае, а прекращается неправильное представление, будто это наше собственное действие, и мы будем продолжать действовать не как деятели, а просто как инструменты для действий Бога, которые мы (как сознание) просто свидетельствуем без вмешательства мышления. Поэтому, если мы живем без заблуждения в отношении какого бы то ни было волевого действия иллюзорной сущности, то как и для кого могут возникать какие-либо проблемы? Будет иметь место осознание того, что не мы живем, а «нас живут».

На Него мы возложим наши заботы и с?????.??? трахи. Ибо он – океан блаженства и радости. В этих строках Тукарам говорит не о том, что нам следует сохранять свои заботы и страхи, продолжать думать о том, чего мы хотим, и беспокоиться и бояться, что можем этого не получить – и тогда молить Бога исполнять наши желания, ибо только он достаточно могущественен, чтобы это делать. Это, по существу, означало бы то же самое, что молить Бога принять нашу сторону в нашей войне против других. Святой имеет в виду, что нам следует отказаться от концептуального мышления и полностью забыть наши тревоги – на Него мы возложим свои заботы и страхи – и отдаться Ему в вере, что Ему лучше знать. Наша индивидуальная точка зрения неизбежно была бы узкой и ограниченной, что в конечном счете может помешать нашим собственным интересам. Как бы ни любил родитель потакать своему ребенку, он не дал бы ему для игры бутылку с ядом, несмотря на весь шум, который мог бы поднять ребенок. Прекрасной иллюстрацией ограниченной точки зрения разделенного ума индивида и цельного ума джняни, пожалуй, мог бы служить тот факт, что при определенном масштабе увеличения отдельные клетки организма казались бы занятыми яростной и беспощадной борьбой за индивидуальное выживание, но если рассматривать организм в целом при другой степени увеличения, было бы ясно видно, что кажущийся конфликт на более низком уровне в действительности был гармонией на более высоком уровне.

Скульптурное изображение Танцующего Шивы – с его четырьмя руками и их жестами, такими динамичными и в то же время так великолепно уравновешенными – прекрасно выражает ритм и единство Жизни, персонифицируя непрерывное и непрекращающееся течение энергии, проходящее через бесконечно разнообразные паттерны, сливаясь в совокупность феноменальной активности Брахмана посредством беспрестанно меняющихся бесчисленных проявлений в феноменальном мире.

Когда Тукарам говорит: «На Него мы возложим наши заботы и страхи», – в действительности он говорит нам, что в каждый конкретный момент «то-что-есть» представляет собой неоспоримый факт, который не мог бы иметь места без знания и воли Бога, и если бы мы хотели его изменения, так как думали бы, что он нас не устраивает, это бы ясно показывало, что мы не готовы принимать волю Бога. Если мы предоставляем Ему делать то, что он считает верным и должным в тех или иных обстоятельствах, то будем возлагать наши заботы и страхи на Того, кто есть океан блаженства и радости. Иными словами, мы принимаем тот факт, что короткие ноги утки нельзя удлинить без неудобства для утки, точно так же, как длинные ноги журавля нельзя укоротить без вреда для него. И принимая этот факт как правильный и должный, мы принимаем и свои несовершенства как правильные и должные в более широкой перспективе. Такое более широкое видение автоматически ограничивает наше концептуализирование в отношении наших узких забот и страхов, и начинает способствовать отдаче перед всеобщностью проявления и его функционирования – не самоуничижающему отказу от нашей свободы, но возвышающему отказу от нашей псевдо-субъективности в качестве сущности, ведущему к действительной свободе от забот и страхов. Перекладывая на Него бремя своих забот и страхов, мы избавляемся и от иллюзорного индивида – эго – который без всякой необходимости принимал на себя это бремя, так что исчезают не только существующие тревоги, но и сама проблема жизни. Когда прекращается концептуализация, понятие времени – обусловливания прошлым и страха за будущее, – на котором она основывается, также исчезает, и мы на самом деле переживаем настоящий момент, в котором весь мир есть Брахман, в котором мы видим себя просто ячейками для восприятия вселенского функционирования, а не индивидуальными и отдельными организмами с гипотетической независимостью выбора и действия.

Конфликт и его неотделимая противоположность – тревога – присущи самой природе интеллекта, который отличает человека от животного. Любое инстинктивное действие спонтанно, и потому в нем нет места для мысли или тревоги, но в любом действии, основывающемся на интеллекте, никогда не бывает полной уверенности в том, что решение не может быть неправильным, даже помимо непредсказуемого фактора. Действие, основывающееся на интеллекте, вызывает появление двойственных факторов тревоги/ответственности, вместе со страхом и враждебностью по отношению к неподвластным нам людям и обстоятельствам. И то и другое основывается на иллюзорном эго. Иначе говоря, конфликт и тревога – наши заботы и страхи – неразрывно связаны с понятием «меня» в противопоставление «другому», и когда Тукарам говорит: «На Него мы возложим наши заботы и страхи», – он ожидает от нас понимания того, что мы должны отказаться от бремени эго, бремени отождествления с отдельной сущностью, которая просто не существует кроме как в качестве иллюзорного понятия, которое Витгенштейн называл «маленьким человечком внутри».

Да будем мы всегда пребывать у Его стоп, ведь разве мы не его возлюбленные чада?

Как мы можем отказаться от этого бремени эго? Тукарам с бесконечным простодушием говорит: пусть мы всегда будем пребывать у Его стоп. Эти две красивые строчки показывают неразрывную связь между бхакти (преданностью Богу) и Знанием. «Пребывание у Его стоп», очевидно, означает «отдачу». Для идущего по пути бхакти отдача ясно означает «да будет воля Твоя». Для искателя Знания отдача означала бы понимание того, что концептуальная индивидуальная сущность, будучи лишь бесконечно малой, но, тем не менее, неотъемлемой частью всего проявления, не может обладать независимым существованием и волей. В то же самое время понимание включало бы в себя тот факт, что все феноменальное проявление, будучи объективным выражением Той чистой субъективности, не может быть не чем иным, кроме как высшим Абсолютом. Иными словами, и для бхакты, и для искателя Знания, «пребывание у Его стоп» должно означать отказ от отождествления с отдельной сущностью – не капитуляцию кого-то одного перед кем-то другим (поскольку это сразу же подразумевало бы продолжение разделения), – а просто свидетельствование умирания эго и его желаний – так что больше нет никакого разделения между верующим и его Богом, между искателем и тем, что он ищет.

На этом этапе возникает следующий вопрос: Если допустить, что такой отказ от сущности произошел, как человеку вести свою повседневную жизнь в мире? Как человеку продолжать свои дела и жить своей жизнью? Китайский мудрец Хуанбо говорит: «Если все время держать свой ум неподвижным, чтобы не порождать никаких мыслей, результатом будет отсутствие дуализма, отсутствие зависимости от других и отсутствие привязанностей. Если в течение дня позволять всему идти своим чередом, как будто ты слишком болен, чтобы об этом беспокоиться, без особого желания быть известным или не известным другим, с умом, подобным глыбе камня, в которой нет никаких трещин, тогда вселенский закон глубоко проникнет в твое понимание. И очень скоро окажется, что ты совершенно не имеешь привязанностей, твои реакции на феномены быстро уменьшаются, и твой беспрестанный поток мыслей приходит к концу».

В состоянии, наступающем при отсутствии концептуализации и соответствующего конструирования объектов в уме, все мышление и все действие обретают ноуменальную природу. При наличии понимания того, что все события – это предопределенные части всей тотальности функционирования, действия происходят без всякой тревоги, поскольку отсутствуют всякие мысли об успехе или неудаче действий. Иначе говоря, когда в психике глубоко укореняется ясное понимание единства субъекта и объекта, все действия становятся спонтанными и естественными и лишенными оттенка дуализма и разделения между собой и другим. Более того, чистота и естественность действий человека не могут не вызывать сочувственной реакции у тех, кого они касаются, даже хотя эти действия, в действительности, могут не быть в их непосредственных интересах. Другими словами, непостижимое действие глубокого понимания превращает жизнь в менее сложную и более приятную.

Важно то, что ясное понимание «того-что-есть» не заставляет нас отвергать феноменальный мир как иллюзию, поскольку тогда мы проводили бы ложное различие между реальным и нереальным, между субстанцией и тенью, между ноуменом и феноменом. Существует только реальность, и любая иллюзия, любая видимость, любая тень не может не быть отражением самой этой реальности. Считать, что феноменальная вселенная, будучи иллюзией, отличается от реальности, означало бы делать реальность чем-то меньшим, чем все сущее. Истинное понимание предполагает, что ноуменальность является и трансцендентной, и имманентной в феноменальности, и поэтому все различия видятся пустыми. Иными словами, ничто не видится приемлемым или неприемлемым, существующим или не существующим, в результате чего, посредством осознания того, что ни привлекательные, ни непривлекательные атрибуты вещей не обладают никаким абсолютным существованием, культивируется бесстрастие. И, что еще важнее, соперничество в мире становится игрой – Лилой, – а не борьбой и конфликтом. Короче говоря, непосредственным результатом глубокого понимания становится то, что человек освобождается от мира и его проблем, страданий и хаоса посредством видения его абсурдности. Он видит: все, что он считал и называл желательным или нежелательным, и основывал свои идеалы и цели в жизни на таких иллюзорных различиях – это просто разнообразие в течении жизни, которая иначе была бы невыносимо скучной. Апперцепция фундаментальной бессмысленности общепринятых ценностей с точки зрения реальности поднимает человека над кажущимися конфликтами и борьбой жизни, так что теперь он видит ее как игру, в которой он должен участвовать согласно правилам, но которую ему вовсе не нужно принимать всерьез. Как это происходит? Человек, который посредством понимания «того-что-есть» освободился от общепринятых норм суждения, считает глупым принимать страдания, налагаемые этими самыми нормами, или погружаться в то, что обычно считается великими удовольствиями. Он ни в каком буквальном смысле не уходит и не прячется от материального мира людей и событий, ибо это сразу означало бы признание в суждении о мире, основанном на тех же самых условных ценностях. Как бы сказал Нисаргадатта Махарадж, он продолжает оставаться в обществе, но воздерживается от реализации преобладающих побуждений, которые заставляют обычного человека бороться за богатство, славу и безопасность – тех самых побуждений и намерений, которые создают индивидуальную карму. Радостно и без всякого суждения принимая все, что встречается ему на пути, как часть всей тотальности функционирования, он пребывает в фундаментальном единстве, включающем в себя человека и природу во всеобщности, каковой является вселенная, и идет по жизни, наслаждаясь всеми переживаниями и никогда и никоим образом не становится привязанным – ни положительно к удовольствиям, ни отрицательно к страданиям.

Святой Тукарам выражает все это так простодушно, говоря: «Да будем мы всегда пребывать у Его стоп, ведь разве мы не Его возлюбленные чада?» По существу это означает, что нас просят оставить все наши индивидуальные желания у Его стоп и жить с чистой верой в то, что Бог, как родитель всех живых тварей, не мог бы делать ничего такого, что в конечном счете не было бы в наших интересах, хотя иногда определенные события могут казаться страданием. Такой отказ фактически означает отказ от волеизъявления, независимо от того, продиктован ли он пониманием, что отдельная сущность, будучи иллюзией, неспособна обладать никаким независимым или автономным существованием, или же понимание принимает форму уверенности в доброте Бога, как создателя всех живых существ, который всегда будет нас защищать. При отказе от идеи независимой сущности и ее гипотетической воли, иссякает сам источник желаний, и одновременно уничтожается и связанность, которая налагается желаниями и усилиями по достижению объектов этих желаний. После этого остается только чувство полной свободы, поскольку уничтожен сам источник и причина связанности. Необходимо пояснить этот момент. Дело не в том, что мысли и желания не возникают: возникновение мысли-желания в уме так же естественно, как возникновение волн на водном просторе. Порождение мыслей-желаний составляет природу ума, и любые попытки подавления этого естественного феномена не только будут безуспешными, но и усугубят проблему. В действительности, после начала понимания происходит то, что мысли-желания не привлекают внимания; они возникают, и когда их игнорируют и не реализуют, они исчезают. Иначе говоря, понимание приводит к простому свидетельствованию процесса возникновения и исчезновения мыслей-желаний без всякой вовлеченности. И тогда сами собой постепенно уменьшаются и интенсивность, и частота возникновения желаний, и в той же степени возрастают ощущение покоя и чувство удовлетворения.

Требуется удовлетворительный ответ на вопрос о том, как жить на более низком уровне повседневной жизни с ее непрерывными проблемами принятия решений и человеческих отношений, когда твое понимание «того-что-есть» достигает более высокого уровня. По существу, вопрос сводится к следующему: Не будет ли понимание того, что гипотетическая сущность – это просто иллюзорное понятие (и будучи таковым не может иметь никакой воли или независимости выбора и действия) нарушать и ослаблять волю, препятствуя эффективной жизни? Этот вопрос столь упорно возникает и служит причиной столь большого количества путаницы и разочарования, что его необходимо рассмотреть подробно. Самое важное здесь то, что для того, кто упрочился в понимании, эта проблема не существует. Очевидный ответ Нисаргадатты Махараджа искателю, которого так упорно беспокоит эта проблема: «Прочно укрепляйся в понимании, и тогда увидишь, есть ли какая-то проблема». Но этот ответ его бы не удовлетворил и был бы истолкован как уклонение от прямого ответа. Тогда давайте рассмотрим различные аспекты проблемы: