Текст книги "Исследование Вечного"

Тот факт, что внешние проявления могут обмануть даже того, кто известен своей проницательностью, хорошо показан в одной даосской притче. Однажды Конфуций увидел человека в ветхой одежде, разгуливающего по пустоши. Он бренчал на лютне и радостно пел. Конфуций сразу же решил, что перед ним человек, познавший дао, – джняни, потому что он соответствовал образу джняни, который Конфуций создал в своем уме. Он обратился к этому счастливому человеку: «Учитель, какова причина вашей радости?» Счастливый человек рассказал ему о причинах своих многочисленных радостей, и Конфуций, впечатленный его философией, воскликнул: «Вот человек, который умеет утешаться!» Среди различных причин счастливец назвал следующие: во-первых, он принадлежит к самому благородному виду живых существ – человеческому; во-вторых, многие умирают в молодом возрасте, в то время как он сам дожил почти до девяноста лет; в-третьих, уделом многих является бедность, и жизнь в нищете заканчивается смертью, тогда как он сам не должен никого кормить и ни о чем беспокоиться. Эта притча, будто бы восхваляющая Конфуция, на самом деле очень тонко высмеивает его: (1) сам вопрос по сути своей неверен: подлинная радость без связанной с ней противоположности – печали – не может иметь никакой причины; все причины относятся к феноменальной обусловленности, в то время как чистая радость принадлежит к совершенно иному измерению ноуменальности; (2) Конфуций демонстрирует свое невежество, с ходу обращаясь к этому человеку «Учитель»; (3) гордость этого человека принадлежностью к человеческой расе как к самому благородному виду живых существ свидетельствует о его разделенности, в то время как джняни, всегда видя проявления во всей их целостности, остается «целым»; (4) сравнение с теми, кто умер в молодости, ясно показывает неверное восприятие времени и протяженности, рождения и смерти в контексте истинной природы человека; (5) Конфуций снова демонстрирует свое невежество, признавая удовлетворенность и утешение высшими целями жизни. Утешение – одна из «отрицательных» добродетелей (которые Гурджиев называл «буферами»), которые, конечно, делают жизнь более терпимой, но никак не способствуют абсолютной удовлетворенности, имеющей существенно важное отличие – качество открытости истинному знанию Того, что ЕСТЬ. Буфера могут только помешать восприятию Того, что ЕСТЬ.

Сам джняни ни в малейшей степени не озабочен тем, воспринимают ли его другие люди как джняни и признают ли они его джняни, но большинство людей не понимают этого, потому что им мешает их обусловленность. Как сказал один даосский Учитель:

Возвышенное кажется пустым;

Абсолютно белое кажется неприметным;

Великое кажется недостаточным;

Цельное кажется слабым;

Истинная добродетель кажется загрязненной.

Нисаргадатта Махарадж говорил: «Невозможно беседовать с лягушкой о красоте океана, или о зимнем снеге – с насекомым, вся жизнь которого проходит за одно лето. Как я могу ожидать от педанта с его ограниченным кругозором, что он поймет, о чем я говорю? Я могу говорить о глубоком знании только с тем, кто обладает достаточной остротой ума, чтобы вырваться из своего узкого кокона на открытое пространство, не ограниченное интеллектом и диалектикой – только с тем, кто готов получить истинное знание».

С вопросом об образе джняни, который люди создают в своем уме, тесно связан вопрос о том, есть ли у джняны уровни. В какой-то мере этот вопрос освещен в «Трипура-рахасье», древнем трактате, написанном на санскрите, который Рамана Махарши считал одним из величайших трудов по философии адвайты. Эта тема освещается здесь из-за неиссякаемого интереса духовных искателей. В главе XV (9–18) этот вопрос разъясняется следующим образом:

«Если человек может быть освобожден за одну жизнь, каким образом управляется его жизнь после просветления? Как связаны между собой деяния мудрецов и их чистое сознание? Если они погружены в абсолютное сознание, как могут они продолжать заниматься земными делами? Ведь сознание может быть только одного типа, и таким же должно быть освобождение. Более того, деяния мудрецов весьма разнообразны: некоторые занимаются совершенно обычными делами, другие учат, третьи воздают почести индивидуальным божествам, кто-то пребывает в непрекращающемся самадхи, кто-то совершает аскезу, кто-то руководит ашрамами на благо ученикам; некоторые правят царствами, некоторые участвуют в дискуссиях на религиозные темы; некоторые пишут книги, передавая свои наставления и переживания; некоторые прикидываются полными невеждами, а иные даже совершают предосудительные и оскорбительные действия – и все они слывут джняни. Как же возможны такие различия в их жизнях, когда состояние просветления, без сомнения, едино для всех? Или же имеются различные уровни знания и освобождения?»

Этот вопрос в особенности относится к деяниям джняни, и ответ на него содержится в главе XVII (162–166):

«Джняни могут быть разделены на следующие категории: (1) лучшие, (2) средний уровень и (3) низший уровень. Джняни, находящиеся на низшем уровне, знают свою истинную природу, и все же они подвержены удовольствиям и страданиям, выпадающим на их долю согласно их прарабдхе (прошлой карме). Джняни более высокого порядка, даже пожиная плоды своей прошлой кармы, пребывают в универсальном сознании, и их действия подобны действию людей, опьяненных крепким напитком. Джняни высшего порядка прочно укоренились в своем истинном бытии; несмотря на всю свою прарабдху, они невозмутимо принимают даже самые необыкновенные события; удовольствия не приводят их в восторг, а страдания не вызывают уныния; они ничем не отличаются от обычных людей и всегда невозмутимы и умиротворены. Эти различия вызываются различиями их психосоматического строения и степенью глубины постижения собственной истинной природы; род их занятий зависит от их природных склонностей, но их деяния подобны действиям людей, опьяненных вином».

Ниже в том же трактате, в главе XIX (79–112) проводится различие в соответствии с васанами (склонностями), которые разделяют на три вида: (а) апарадха – скептицизм в отношении учения Гуру, (б) карма – предрасположенность к действиям, препятствующим созерцанию и таким образом не позволяющим осознать высшие истины; (3) кама – волеизъявление, желание получить что-то и трудиться ради этого. Из этих трех видов васан наибольшее препятствие представляет собой васана действия. Она считается воплощением невежества.

Лучшие из джняни – те, кто свободен от всех трех васан, а в особенности от малейших проявлений васаны волеизъявления. Васана желания не является серьезным препятствием для Самореализации, и бесстрастие не является необходимым. Такие джняни живут как дживанмукты (освобожденные при жизни).

Мудрецы с утонченным и ясным интеллектом не считают необходимым намеренно искоренять желания, заменяя мысли о желаниях другими мыслями, поскольку желания сами по себе не мешают просветлению. Их желания продолжают проявляться даже после просветления, но они им не потворствуют. Это высший уровень джняни.

Тот, кто не может отказаться от личной воли к совершению усилий, не может надеяться на просветление, даже если Шива предложит ему себя в качестве Гуру. Так же обстоят дела и с теми, кто не может преодолеть свой скептицизм по отношению к наставлениям Гуру. С другой стороны, человек, которого беспокоят только желания как таковые, достигнет цели, хотя и с некоторыми трудностями, и через некоторое время и некоторые усилия сможет оставаться погруженным в сознание. Такие люди, согласно классификации мудрецов, принадлежат к среднему уровню и являются «мудрецами без ума».

Самый низший уровень мудрецов – это те, чьи психические предрасположенности не были уничтожены. Они по-прежнему озабочены своими мыслями и находятся на пороге состояния джняни. По-видимому, они испытывают те же удовольствия и страдания, что и обычные люди, и обретут освобождение лишь после смерти.

В главе XX (116–133) «Трипуры Рахасьи» упоминается еще одно различие между мудрецами: некоторые мудрецы пребывают в сознании, даже когда занимаются своими обычными делами; другие могут там пребывать лишь тогда, когда они больше ничем не заняты; есть и такие, кто способен пребывать там лишь в определенные моменты времени путем постоянной практики. Это соответствующие уровни в нисходящем порядке.

Совершенным мудрецом является тот, кто, даже занимаясь делами, не рассматривает никого и ничто как отдельных от Я; кто, даже хорошо выполняя свою работу, остается словно бы спящим; кто благодаря своему собственному опыту способен распознать в других состояние джняни; кто осознаёт, что удовольствие, боль и все остальные проявления – лишь движения в сознании, и ощущает себя охватывающим весь мир проявлений. Совершенным мудрецом является тот, кто, зная о путах зависимости (что они являются лишь представлениями), не заботится о поиске освобождения и остается полностью удовлетворенным (в тотальности функционирования проявлений).

В главе XXI приводятся дополнительные разъяснения по этому вопросу (25–29):

«То, что достижимо для других с помощью бесстрастия, медитации, молитв и т. д., видится неотъемлемой частью его натуры и приходит естественным образом к совершенному мудрецу, которого не затрагивают ни восхваления, ни оскорбления, ни утраты, ни обретения. Он может без раздумий давать правдивые ответы на вопросы, касающиеся высшей истины и просветления, и никогда не утомляется, беседуя на эти темы с искренними духовными искателями. Он полностью раскрепощен, не прилагая усилий, и абсолютно удовлетворен в любой ситуации».

И далее (34–56):

«…джняни могут проявляться самым разнообразным образом, в зависимости от обстоятельств. Например, джняни (такой, как Нисаргадатта Махарадж), достигший освобождения практически без усилий, может казаться обычным мирским человеком, поскольку все видят, что он продолжает жить так же, как и раньше; поэтому человеку, который сам не является джняни, очень трудно распознать в нем джняни. Джняни низшего порядка ведут себя как невежды в том, что касается привязанности к своему телу. В моменты, свободные от поиска истины, они с животным удовольствием вкушают плотские радости. И все же они просветленные, потому что страсти физического тела – лишь отклонения, возникающие в периоды несовершенства, и они не оставляют на них отпечатка; с другой стороны, периоды, когда они поглощены Я, значительно уменьшают привязанность к материальному, чувственному миру. Джняни высшего порядка не идентифицируют себя с телом. В то время как джняни среднего уровня продолжают заниматься своими делами и осознают их, они остаются отстраненными от своих действий и не заботятся о том, продолжается деятельность или нет, принесет она какие-либо положительные результаты или нет, поскольку их деятельность не побуждается волеизъявлением. Джняни высшего порядка остается полностью отстраненным от своего тела, как колесничий не отождествляет себя с колесницей; он представляет собой чистое сознание, он не тело, не тот, кто совершает действия. Он действует в мире, как актер на сцене, и наслаждается миром подобно тому, как отец или мать радуется своему ребенку. Абсолютная спонтанность действий – вот то, что отличает джняни высшего порядка от джняни среднего уровня».

Необходимо подчеркнуть, что эта классификация джняни – анализ, основанный на концептуализации, приведенный здесь с целью удовлетворить неослабевающее любопытство ищущих. Также необходимо помнить о том, что при таком анализе невозможно провести четкие границы, не только потому, что этот анализ основан на концептуализации, но также потому, что различные черты, на основании которых проводятся различия, неизбежно накладываются друг на друга и делают границы градаций довольно размытыми. Основной смысл этого анализа – донести мысль о том, что бесполезно пытаться сформировать четкий образ джняни, что только джняни сможет распознать другого джняни, и, что более важно, эти критерии могут принести пользу только самому ищущему – с их помощью он должен оценивать себя, но не других.

Однако в основе всех внешних различий между джняни лежит апперцепция истинной природы человека, которая заставляет их думать, чувствовать и действовать не с точки зрения индивидуального «я» (идентификацию, которую они уже утратили), а с точки зрения всей тотальности проявлений и ее функционирования. Так происходит потому, что такая апперцепция подразумевает понимание того, что разумные существа являются частью тотальности проявлений и никогда – причиной ее, и, следовательно, они не могут иметь никакого автономного существования и независимого волеизъявления. Понимание этого неизбежно приводит к уверенности, что суть нашего бытия может быть лишь продолжением сути бытия всей вселенной, что совершать спонтанные действия, соответствующие нашей сущностной природе, равнозначно пребыванию в гармонии с тотальностью. Такая гармония основывается на понимании того, что мы должны быть готовыми принять и красоту, и жестокость природы (включая людей и животных), не стараясь обеспечить себе безопасность, к которой всегда стремятся обычные люди и про которую джняни знает, что она является всего лишь иллюзией.

Как выражается в повседневной жизни апперцепция джняни? Нисаргадатта Махарадж дал самый простой ответ на этот вопрос, когда однажды его спросили, что он стал бы делать в определенных обстоятельствах. Его ответ прозвучал по-детски: «Не знаю». Такой ответ сразу же сильно удивил одних, рассердил других и разочаровал многих. Но его ответ был искренним и на удивление точным, потому что действия джняни, будучи абсолютно спонтанными, не может заранее предсказать никто, даже он сам. На самом деле в двух разных случаях его действия могут быть совершенно разными, даже если обстоятельства внешне совершенно одинаковы, и в каждом случае джняни будет рассматривать эти действия не как свои действия, а как действия, присущие тотальности функционирования вселенной. Более того, несмотря на то что джняни готов стоически переносить последствия этих действий – или скорее свидетельствовать последствия, которые понесет его психосоматический аппарат – его искренность почти наверняка будет столь явной, а его сострадание и неподдельное смирение столь очевидными, что его действия естественным образом вызовут приятие, уважение и содействие со стороны других людей. Иными словами, даже если действия разных джняни выглядят противоречивыми в разделенном уме обычного человека, наивысшим и общим мерилом этих действий будет их глубокое внутреннее ощущение «деятельности без действий», спонтанной деятельности, в которой нет ни следа личного волеизъявления.

По той же самой причине может показаться, что джняни никогда не старается делать добро напоказ. Любое публичное «хорошее» действие, неизбежно требует связанного с ним представления о «плохом» (а джняни пребывает за пределами любой двойственности, включая противоположные полюса «хорошо» и «плохо»). Кроме того, человеческие взаимоотношения и взаимосвязи настолько сложны, что сделать добро одному человеку означает в то же самое время причинить зло другому, и, награждая одного, можно поселить зависть в сердцах других. И, наконец, критерии добра и зла могут различаться в разных обстоятельствах и у разных людей. По этой самой причине джняни инстинктивно воздерживается от обвинений или осуждения кого бы то ни было за его действия, а также от восхвалений чьих-либо действий, потому что он знает, что отдельный человек как таковой – лишь кажимость, иллюзия. Всё, что делает джняни – свидетельствует всё происходящее, не пытаясь судить ни о чём. Всё есть пьеса-сновидение, кажимость в сознании, воспринимаемая и узнаваемая сознанием через посредство миллионов психосоматических аппаратов, называемых чувствующими существами.

Как говорил Нисаргадатта Махарадж, обычный человек не может даже постигнуть действия джняни, не говоря уже о том, чтобы судить их, по той простой причине, что они не являются действиями отдельного индивида – они являются действиями Праджни, тотальности функционирования вселенной. Нормы [поведения] обычного человека основаны на двойственности взаимосвязанных и взаимодополняющих противоположностей, а не на универсальной Истине. Вы можете судить джняни, только будучи джняни, но и в этом случае вы не будете выносить суждения, потому что все сравнения бессмысленны.

6. Нисаргадатта Махарадж: «компромисс невозможен»

В учении Махараджа есть один важный принцип, о котором необходимо помнить – это то, что его учение никогда не шло на компромиссы с общественными условностями, дипломатией и любыми другими нуждами и требованиями так называемой жизни. «Жизнь» для него означало просто «жить», быть частью всеобщего функционирования нисарги, или Природы, или тотальности феноменальных проявлений. Его учение выходит за пределы времени и обстоятельств, на которых, по его словам, основаны главные мировые религии. Благодаря этому его учение было мгновенно принято теми немногими искателями Истины, чей ум был открыт, и так же мгновенно отвергнуто как чересчур тяжелое и жесткое многими другими, кто предпочитал мягкость и дипломатичность Господа Кришны в «Бхагавад-гите».

«Бхагавад-гита» может удовлетворить каждого. Бхакта, практик карма-йоги, практик хатха-йоги, джняни – все находят поддержку в учении Кришны, потому что он не только имел дело со всеми этими аспектами духовного поиска, но так или иначе говорил, что каждый из этих аспектов является наилучшим! Кришна был другом духовным искателям всех типов, в то время как учение Нисаргадатты Махараджа основывается на утверждении, что индивид как таковой не обладает независимым существованием, поскольку является лишь кажимостью в сознании.

Наставления Господа Кришны обращены к индивиду: «Приди ко мне, и я спасу тебя». Махарадж снова и снова повторял: «Поймите, что я не говорю с вами как один индивид с другим; я – сознание, говорящее с сознанием». Он очень ясно давал понять, что пока человек слушает его как индивидуальное «я», ждущее наставлений от другого индивидуального «я», он попусту тратит время. Он говорил: «Всё, что я делаю, – лишь показываю вам вашу истинную природу, как в зеркале. Это видение истинной природы исключает тройственность «видящий – видимое – видение». Только когда феноменальное «я» исчезает, может воссиять ноуменальное Я – единственность».

Господь Кришна признаёт тот факт, что индивиду, отождествляющему себя с отдельной сущностью как субъектом действия, невероятно трудно увидеть феноменальную вселенную в истинной перспективе тотальности феноменального функционирования как объективное выражение ноуменального субъекта. Такая истинная перспектива приводит к апперцепции того, что отдельное чувствующее человеческое существо не обладает индивидуальным «я», а является лишь аппаратом, посредством которого происходит восприятие проявлений в пределах пространства-времени. Но такое восприятие находится за рамками интеллектуального понимания обычного человека, полностью удовлетворенного своей индивидуальной ролью в этой пьесе-сновидении, которая зовется жизнью. Поэтому Господь Кришна недвусмысленно называет «ничто» (предшествующее возникновению сознания одновременно с понятием пространства-времени и параллельными ему феноменальными проявлениями) истинной природой человека, несмотря на то, что «ничто» в действительности является полнотой целостности в ноуменальном состоянии. Но, испытывая огромное сострадание к индивиду, напрасно пытающемуся постичь непостижимое, Господь Кришна готов пойти на компромисс и взаимодействовать с ним в рамках концептуальной феноменальности – так, будто отдельный индивид существует. Такой компромисс неизбежно влечет за собой возникновение различных представлений, порождающих множество взаимосвязанных противоположностей, таких как «хорошо» и «плохо», «рай» и «ад», карма и ее последствия, включая представление о реинкарнации. Такой компромисс предоставляет человеку своего рода костыль, на который он может опираться до тех пор, пока этот компромисс не перестанет удовлетворять его – это произойдет естественным образом, в результате эволюции его представлений. Тогда он отправится на поиски Садгуру, такого как Нисаргадатта Махарадж, который поставит перед ним зеркало абсолютной истины, покажет ему его непостижимую истинную природу и скажет ему: «Вот То, что ЕСТЬ, хочешь – бери, хочешь – нет. На самом деле нет и вопроса о том, чтобы «брать» или «не брать», потому что ты есть То, что Есть, – просто БУДЬ, позволив «я» уйти».

У этого вопроса об индивидуальной сущности есть один аспект, который нужно учесть, в особенности это касается вопроса реинкарнации. Нисаргадатта Махарадж, как и Рамана Махарши, в своих беседах время от времени упоминал о реинкарнации в контексте Самореализации с точки зрения индивида. Такие упоминания иногда приводят в качестве аргумента в пользу того, что и Нисаргадатта Махарадж, и Рамана Махарши верили в реинкарнацию. Это всё равно что утверждать, будто они верили, что солнце встает на востоке и заходит на западе, потому что они в своих беседах упоминали восход и закат. Точно так же они использовали в разговоре слова «я», «ты», «он», но это не значит, что они верили в то, что каждый человек – отдельная сущность. Махарадж мог употреблять такие выражения, как «Божьей милостью», но это не означало, что он отказывается от своего учения о том, что «Бог» – лишь представление в сознании. Если бы они избегали общеупотребительных слов, разговаривать было бы совершенно невозможно. Когда они использовали обычные повседневные фразы, это означало лишь то, что они говорят о вещах, общепринятых среди обычных людей, но вовсе не обязательно, что они при этом признавали достоверность этих выражений. К тому же Махарадж обладал тонким чувством юмора, которое он с успехом использовал.

Например, Махарадж мог сказать что-нибудь вроде «прилагая усилия хоть миллион жизней, вы не придете к просветлению», но это, разумеется, был способ выразить мысль о том, что любое конкретное усилие отдельного индивида, добивающегося «отдельного» освобождения, может лишь усилить эго, и просветлению гораздо труднее будет произойти. И опять же, Махарадж мог сказать что-нибудь типа «люди приходят ко мне лишь после тысяч перерождений». Разумеется, он не имел в виду, что одна и та же индивидуальная душа (или что-то вроде этого) претерпела тысячи перерождений – это всё равно что сказать, будто Эйнштейн родился Эйнштейном после тысяч перерождений в качестве обычного ученого. Совершенно очевидно, что он имел в виду процесс эволюции. Махарадж не раз говорил, что индивид – лишь кажимость внутри тотальности проявлений, что когда приходит смерть, физиологический аппарат превращается в физические элементы, дыхание смешивается с воздухом и окружающим пространством, а индивидуальное сознание сливается с абсолютным сознанием, не оставляя ни следа от индивида как такового, который так или иначе был лишь феноменом, кажимостью. Рамана Махарши говорил о реинкарнации, но в этой же самой беседе он говорил, что «жизнь» – это лишь серия движущихся картинок на экране сознания. Упоминание о реинкарнации было всего лишь контекстом, в котором может идти беседа с человеком, отождествленным до мозга костей со своим индивидуальным «я», и поэтому он не отказывался от использования понятия реинкарнации. В противном случае это был бы своего рода интеллектуальный шантаж: либо вы признаете, что отдельный индивид – это лишь изображение на экране, либо мы с вами больше не разговариваем. И Рамана Махарши, и Нисаргадатта Махарадж были слишком сострадательны, чтобы вести себя подобным образом, поэтому они разговаривали на уровне, на котором их мог понять обычный человек, однако при каждой удобной возможности они повторяли абсолютную истину – что на самом деле ничто никогда не случалось, что нет ни творения, ни разрушения.

Есть один окончательный аргумент, с которым необходимо разобраться. Можно задать такой вопрос: если нет никакой индивидуальной сущности, а все живые существа – всего лишь иллюзии или отражения в сознании, зачем нужно освобождение или просветление? И всё же бывают случаи – пусть сравнительно редкие, но все же они бывают – когда происходит нечто, что называют просветлением. Как примирить эти два, казалось бы, противоречащих друг другу факта? Простой ответ звучит так: на самом деле никакого противоречия нет. Когда происходит просветление, нет индивида как такового, к которому бы это относилось. Это просто нечто, происходящее внутри всей тотальности функционирования феноменальных проявлений. Оно происходит, чтобы удовлетворить некую потребность, существующую внутри этого функционирования – поддержать равновесие в проявлениях, пока в конечном итоге сами проявления не исчезнут и не сольются с непроявленным Абсолютом, как волны с безграничным океаном.

Лишь наша глубоко укоренившаяся обусловленность – назовем ее майей – придает убедительность представлению о том, что иллюзорное индивидуальное «я» существует в действительности. И именно эта обусловленность задает вопрос «кто?» или «с кем?» каждый раз, когда что-то случается. Кто в ответе за несчастный случай? Кто должен получить похвалу или порицание за сыгранный спектакль? Кто нарисовал картину? Кто написал книгу? и т. д. и т. п. Когда происходит просветление, другие индивидуальные «я» считают, что некое индивидуальное «я» стало просветленным, на самом же деле сама суть просветления заключается в полном уничтожении индивидуальной сущности. После просветления тело – психосоматический аппарат – продолжает жить отпущенный ему срок, будучи неотъемлемой частью всеобщего функционирования, «как сухой лист на ветру», а не как индивидуальная сущность, независимо совершающая действия. Физиологический аппарат продолжает жить в соответствии со своей природной предрасположенностью без какого бы то ни было индивидуального «я» – возможно, в этом причина того, что нет «образца» джняни. Строго говоря, не может существовать некто, кто является джняни; может существовать только ноуменальное бытие внутри тотальности функционирования, простое свидетельствование того, что мы называем «жизнью».

Таким образом, реинкарнация имеет смысл только в пьесе-сновидении, которое и есть жизнь. За пределами этого ограниченного описания вопрос не может иметь никакого смысла, потому что «нет ни творения, ни разрушения». Даже в этой временной пьесе-сновидении, где каждую минуту создаются и уничтожаются тысячи чувствующих существ, эволюция должна сформировать основу для пьесы нисарги. У физиков в пузырьковых камерах бесконечно малые быстрые «элементарные» частицы (многие из которых существуют меньше миллионной доли секунды) сталкиваются друг с другом и аннигилируют или порождают новые частицы, давая начало новым цепочкам событий. Точно так же каждый новорожденный ребенок должен сыграть определенную роль в пьесе-сновидении, чтобы пьеса могла продолжаться до неизбежной развязки. Следовательно, разумное существо должно создаваться ради выполнения определенной функции (будь то Гитлер, Ганди или ничем не примечательный человек) и никак иначе: новая функция не создается лишь для того, чтобы индивидуальная душа (или что бы это ни было) понесла наказание или получила награду за свою карму в прошлом воплощении. Так называемое отдельное существо выполняет предначертанную ему функцию, и эта функция прокладывает путь для предначертанной функции другого так называемого отдельного существа в будущем, в соответствии со сценарием феноменальных проявлений. Проекционный экран для этого фильма – сознание. Сознание одного индивидуального аппарата сливается с абсолютным сознанием, когда этот аппарат «умирает», и снова вселяется в другой аппарат, который рождается после этого. Необходимо четко уяснить, что сознание в одном теле ничем не отличается от сознания в другом теле. Одно и то же сознание дарует восприимчивость всем воспринимающим существам во все времена. Разумеется, должно быть «разрешение непрерывности» между новой отдельной формой и старой формой (или несколькими формами), чтобы история могла продолжаться. Эволюция не стоит на месте. Природа не должна каждый раз начинать всё с нуля. Без сомнения, именно по этой причине Моцарт мог сочинять музыку в двенадцатилетнем возрасте, а Джнянешвар сумел написать «Джнянешвари» в шестнадцать лет. Но все же для условного индивида (который может существовать только как кажимость) нет никакой необходимости отождествлять себя с рядом тел во временных проявлениях. Как говорил Будда, «поскольку нет «я», нет и переселения «я», но есть деяния и их последствия, имеющие продолжение. Есть совершаемые деяния, но нет того, кто их совершает. Нет сущности, которая переселялась бы, никакое «я» не перемещается с одного места на другое, но есть голос, который говорит здесь, и его эхо возвращается обратно». Но проблема, разумеется, остается: а как же самое первое человеческое существо? На какой карме основывалось его существование? Единственный ответ на весь этот лабиринт подобных вопросов дали мудрецы: вся вселенная проявлений – это представление, ничто не создается и ничто не разрушается. Интересно отметить, что один современный астроном, столь же известный, как и Фред Хойл, сказал, что представление о времени как вечно несущемся потоке из прошлого в будущее, несомненно, ошибочно, что это «гротескная и абсурдная иллюзия», и что «все мы является жертвами надувательства». С тем же успехом он мог бы сказать, что мы находимся под иллюзорным влиянием майи. Кроме того, есть диаграммы Фейнмана (которые в 1965 г. принесли ему Нобелевскую премию). Из них следует, что частицы можно заставить двигаться назад во времени, пусть даже на краткое мгновение!

Всё проясняется, как только мы вспомним об истинной перспективе – тотальности проявлений как концептуального творения сознания в сознании, воспринимаемого и постигаемого сознанием через посредство миллионов аппаратов – так называемых воспринимающих существ. Проблема кажется серьезной лишь тогда, когда человек ошибочно отождествляет себя с таким аппаратом как отдельной сущностью, над которой, как ему кажется, он имеет контроль. Когда человек рождается, у него нет выбора; точно так же у него нет выбора, когда ему неминуемо приходится «умереть». Однако в промежутке между рождением и смертью человек считает себя хозяином своей судьбы! Даже немного поразмыслив над этим, мы неминуемо обнаружим, что почти все важные события в нашей жизни в огромной степени определялись «шансом» или «совпадением». Если событие принесло счастье или удовлетворение, человек вспоминает его как свое достижение, заветную кульминацию его невообразимых усилий. Однако же если событие было несчастливым, это, оказывается, было чистым невезением! Сколько раз нам доводилось говорить: «Я вовсе не собирался делать это» или «Я и сам не понимаю, как это произошло!» и т. д. Если бы у нас хватило смелости признать, что мы – лишь набор персонажей, порождения обстоятельств, играющие свои роли и не обладающие никакой свободой воли и независимостью действий! Разве не разумней было бы плыть по течению жизни, принимая всё, что приходит, с готовностью, невозмутимо и терпеливо? И возможно, в нужный момент вас вдруг переполнит необыкновенное чувство ЕДИНСТВА, и вы увидите проблеск Вселенского Замысла – Божественной Пьесы – в действии.