Текст книги "Карта дней"

Когда мы приехали, уже вечерело. Портал представлял собой нигде посреди нигде: низкие холмы вперемешку с кукурузными полями, окруженные лесом. Городок со странным названием, затерянный среди других таких же – Большенадо, Бережливость, Добронадежье, Санта-Клаус (нет, я не шучу). Видимо, вся эта дичь служила своего рода камуфляжем.

На въезде в город стоял изрешеченный пулями знак «Добро пожаловать в Портал». Никакого города за ним не было – лишь все те же кукурузные поля.

Миллард кашлянул.

– Ты говорил, место входа… меняется? – осторожно спросил он.

– Ага, меняется, – подтвердил тот. – Ты не мог бы тут остановить? Мне надо взять лозу.

Я затормозил и свернул на обочину. Пол вылез и пошел к знаку с названием города. Вынув откуда-то маленький ключик, он встал на колени и сунул его в основание деревянного столба. Открылась потайная дверца. Из узенького вместилища он извлек деревянный шар и охапку палочек странной формы.

– Что он там делает? – прошептала Эмма.

Пол прикрепил палочку побольше к шарику, соединил еще две поменьше и прикрутил туда же, сверху. Получилось нечто, похожее на странный корнеплод, который решил отрастить себе пару антенн. Выставив перед собой эту штуку, он двинулся обратно, к автомобилю. Не успел он дойти, как прут дернуло вправо. Пол остановился и взялся за устройство обеими руками. Оно начало вибрировать, а потом едва не вырвалось у него из рук. Он уперся ногами в землю и даже отклонился назад, а лоза направила обе антенны куда-то нам за спину. Через секунду вибрация прекратилась, Пол опустил инструмент и пошел к машине.

– У него сегодня крутые обороты! – смеясь, воскликнул он, сел на пассажирское сиденье, высунулся вместе с лозой в открытое окно, стал указывать путь.

Когда его снова дернуло вправо, он закричал:

– Туда! – и я резко свернул на грунтовую дорогу.

Где-то через полмили он так же внезапно указал налево. Там было кукурузное поле.

– Налево! – завопил Пол.

– Что, прямо в поле? – я недоверчиво посмотрел на него.

Урожай был уже собран и связан в снопы. Ряды сухих стеблей и пирамидки снопов поднимались на невысокий холм и исчезали за ним.

– Вход в петлю где-то в той стороне, – сказал Пол. Лоза так тянула его руку вперед, что я боялся, как бы он не вывихнул плечо.

Я в ужасе поглядел на пересеченную местность.

– Я не хочу испортить машину.

– Вот именно, – поддержал меня Енох. – Как минимум, разбалансируешь колеса. А то и чего похуже.

– Может, мы туда просто пешком войдем? – предложил Миллард.

– Вы не можете бросить машину у самой петли, – сказал Пол. – Если ее кто-нибудь найдет, они будут знать, где сейчас вход.

– Ты же говорил, что разбойников в округе нет.

– Обычно нет. Но за нами мог кто-нибудь увязаться.

– Ну ладно, – я включил зажигание. – Постараемся помягче.

– Лучше не старайся, – возразил Пол. – Такой большой и тяжелой штуковине, чтобы проскочить в петлю, понадобится большое ускорение. Лучше, наоборот, разгонись как следует.

Я почувствовал, как у меня на лице расцветает улыбка.

– Ну, раз другого выхода нет…

– Если сломаешь машину, чинить будешь сам, – проворчал Енох.

– Ну, что, повеселимся, – сказала Бронвин, потирая руки.

– Держитесь! – скомандовал я. – Готовы?

Пол снова высунулся из окна, держа обеими руками лозу и упираясь спиной в раму двери, а ногами – в ветровое стекло изнутри. Он поглядел на меня и кивнул.

– Готов.

Я в два раза увеличил обороты, снял ручник и вдавил педаль газа в пол. Машина помчалась по полю. Вокруг все вдруг затряслось и задребезжало – машина, руль, мои зубы.

– Направо! – крикнул Пол, и я резко свернул, огибая очередной сноп.

– Налево! – и он едва не выпал из окна.

Из-под колес летели фонтаны грязи. Несжатые стебли стучали по дну машины и хлестали Пола.

– Теперь прямо!

Мы ехали прямо на одну из пирамидок. Она стремительно приближалась.

– Придется свернуть! – проорал я.

– Я сказал, прямо! Прямо!

Я поборол инстинкт, требовавший избежать столкновения. Мы летели прямо на копну, и все, кто был в машине, кроме Пола, завопили. На мгновение наступила тьма, словно пропущенный кадр в фильме, потом – мгновение невесомости и скачок давления. Копна куда-то делась, а поле, по которому мы только что летели, подпрыгивая, оказалось просто вспаханной землей.

Пол втянулся обратно в салон.

– Ладно, ладно… Теперь тормози, тормози, ТОРМОЗИ, я тебе говорю!

Мы как раз взлетели на холмик, я ударил по тормозам, и все четыре колеса на секунду оторвались от земли. Приземлившись, «Астон» ударился подвеской о землю, и мы остановились.

– Ар-р-р-ргх-х-х! – прокомментировал сзади Миллард.

В воздухе клубилась пыль. В машине что-то щелкало. Мы стояли у старого красного сарая на окраине небольшого городка.

Пол открыл дверь и вывалился наружу.

– Добро пожаловать в Портал!

– Слава Аиду! – слабо отозвался Миллард, вылезая из машины.

Судя по звукам, его стошнило.

Все вышли, радуясь, что под ногами твердая земля. Пока мы мчались по полю, окна были открыты, и теперь все были покрыты ровным слоем пыли и пота. Я провел рукой по лицу, под пальцами что-то заскрипело.

– Ты полосатый! – развеселилась Эмма и вытерла мне щеку рукавом.

– Помыться можно будет у меня, – сказал Пол и жестом пригласил следовать за ним.

* * *

Мы вошли в город. В нем было всего три квартала, и выглядело тут все так, будто сделано руками (хотя, и мастерски) – от домов до утоптанной немощеной улицы с деревянными тротуарами. Это 1935 год, объяснил Пол. Петлю создали в разгар Великой депрессии, в худшие ее времена. Однако тут было чисто и аккуратно, повсюду росли цветы, и все, что только можно, было выкрашено яркими красками. Все, кто нам встретился, – человек десять, – были одеты с иголочки. Портал оказался веселым и уютным местом, и я уже жалел, что нам нужно торопиться дальше.

– Пол Хемсли! – закричал кто-то.

– Ой-ой! – пробормотал Пол.

К нам бежала девушка-подросток в накрахмаленном белом платье и шляпе с широкими полями. Глаза ее пылали огнем.

– Ты не писал, не звонил!..

– Прости, Эйлин, я задержался…

– Задержался! – Она стащила с головы шляпу и как следует стукнула ею Пола. – Тебя не было целых два года!

– Ну, понимаешь, я завис…

– Да я тебя сейчас вздерну своими руками!

Он спрыгнул с тротуара, потому что юная леди замахнулась шляпой во второй раз. Фыркнув, она повернулась к нам.

– Эйлин Норкросс. Рада знакомству!

Не успели мы ответить, как к нам подбежали еще две девушки, ее ровесницы. Пол представил их: Джун и Ферн, его сестры. Они стиснули его в объятиях, отругали за долгое отсутствие и переключили свое внимание на нас.

– Спасибо, что привезли его, – сказала Ферн. – Надеюсь, он не доставил вам слишком много хлопот.

– Ничуть, – ответил я. – Напротив, он оказал нам большую услугу.

– Ага! – с жаром вмешалась Бронвин. – Нам нужно было найти это место, но мы думали, что ищем настоящий портал, а не город, который называется Портал, потому что у нас… у-у-у-й!

Подкравшись, Эмма сильно ущипнула ее за руку и стала что-то шептать на ухо. Полу ничего не было известно ни про Эйча, ни про пакет, который нам поручено доставить. Кроме того, мы пообещали держать всё в секрете, пока не поймем, кто наш адресат.

Бронвин сердито посмотрела на Эмму. Та сердито посмотрела на нее.

– У нас тут назначена важная встреча, – сказал я.

– Ух ты! С кто? – оживилась Ферн.

– С кем! – поправила Джун.

– С ке-е-е-ем! – провыла Ферн, как разбуженная сова.

– С тем, кто тут главный, – сказала Эмма. – Я так понимаю, имбрины у вас нет, но есть кто-то вроде того?

– Мисс Энни, – кивнула Джун.

Ферн и Эйлин тоже закивали.

– Мисс Энни тут дольше всех. Если у кого есть вопросы или нужен совет, все идут к ней.

– А как к ней попасть? – спросила Эмма.

Девочки переглянулись, и что-то странное промелькнуло в их глазах.

– Думаю, сейчас она спит, – сказала Эйлин.

– Но вы оставайтесь на ужин, – добавила Ферн. – Элмер готовит своего знаменитого, трехсуточного барашка. Мисс Энни ни за что такого не пропустит.

– На вертеле! – подхватила Джун. – Мясо так и отстает от костей!

Я поглядел на Эмму – она пожала плечами. На ужин так на ужин.

Пол повел нас через город.

На тротуаре молодой человек стоял на коленях перед невероятно милым щенком.

– Брат Реджи! – позвал Пол. – Все учишь его команде «умри»?

– Эй, погляди-ка, кто к нам вернулся! – Парень помахал ему рукой. – Да вот, все никак не научу. Хороший щенок, но, сдается мне, мозгов у него маловато.

– Как грубо! – заметила Бронвин.

– Знаю, – вздохнул Реджи. – Придется, видимо, выпускать его из петли хоть ненадолго, чтобы подрос. А иначе он так никогда и не повзрослеет.

– Об этом я не подумала, – сказала Бронвин.

– Поэтому в петлях почти никогда не бывает младенцев, – заметила Эмма. – Считается неэтичным оставлять людей в столь юном возрасте на неестественно долгое время.

Еще через минуту мы прошли мимо деревянного дома, где у открытого окна стоял белый мальчик в допотопных наушниках и сосредоточенно слушал то, что из них доносилось. Пол приветственно поднял руку, мальчик оперся о подоконник и помахал в ответ.

– Что сегодня слышно, Хейли?

– Ничего интересного, – угрюмо ответил тот, сдвигая наушники. – Опять треплются о деньгах.

– Ну, может, завтра тебе повезет. Придешь на ужин?

– Еще бы! – Он энергично закивал.

– Это мой брат Хейли, – объяснил Пол, когда мы пошли дальше. – Он может подслушивать разговоры мертвых по радио.

– Как это? – Эмма даже оглянулась, чтобы еще раз взглянуть на Хейли. – Он твой брат?

– Мы тут не кровные родственники, – сказал Пол. – Зато большинство – прорицатели, а это достаточно близкая связь.

– У всех прорицателей одинаковые способности?

– Нет, разные. Нет двух прорицателей, которые были бы одарены одинаково. Вот Эйлин умеет находить воду в пустыне. Ферн и Джун ищут заблудившихся или пропавших без вести. Хейли может слышать мертвых на их частоте. Есть и те, кто умеет читать сердца – ну, то есть они могут сказать, любят тебя по-настоящему или нет.

Пол кивнул на пожилую леди, сидевшую в кресле-качалке в переулке между двух близко стоящих домов. Один глаз у нее был закрыт повязкой, поверх были надеты очки, но она, кажется, отлично нас видела и помахала рукой. Почему-то, пока мы шли мимо, я никак не мог оторвать от нее взгляда и даже оглянулся.

– Ну, а у тебя что? – пытливо спросил Миллард.

– А я нахожу двери. Всегда могу отыскать дорогу домой. Кстати, о доме!

Мы остановились перед домиком. Крошечный дворик был весь в цветах, на окнах развевались занавески.

– Мы постарались все сделать так, чтобы тебе понравилось, – сказала Джун. – Как тебе занавесочки?

– Очень мило.

– Мы подумали, что ты все равно когда-нибудь вернешься домой, – сказала Ферн.

– А вот я не была так уверена, – проворчала Эйлин.

Пол поднялся на крыльцо и обернулся к нам. Лицо его сияло.

– Не стойте там, заходите! – сказал он. – Вымойтесь перед ужином.

Глава одиннадцатая

Мы смыли грязь и пыль, радуясь, что после стольких часов в дороге снова были окружены домашним комфортом. Потом Пол повел нас к длинному столу на большущем заднем дворе, общем для нескольких домов сразу. День для пикника стоял отличный, а запах от угощенья был просто божественный. За последние несколько сотен миль нам перепало лишь немного черствого печенья от Ала Поттса да «бессмертные» снэки из магазина. Вряд ли мы осознавали, насколько голодны, пока перед нами не поставили источающие пар тарелки баранины с картошкой. Мы отрывали куски домашнего хлеба и пили холодный мятный чай. Кажется, ничего вкуснее я в жизни не ел.

Полгорода собралось на этот ужин: вокруг были все, кого мы встретили по дороге: Джун, Ферн и Эйлин; Реджи со щенком, возившимся где-то под столом; Хейли, продолжавший слушать одним ухом то, что звучало в его наушниках. Были там, конечно, и незнакомые лица. Прямо напротив меня оказался Элмер в черном костюме и галстуке, поверх которых красовался совершенно не сочетавшийся с ними фартук с изображением губ и надписью: «Поцелуй повара!» Рядом с ним сидел мужчина помоложе, который сказал, что его зовут Джозеф.

– Это невероятно вкусно! – сказал Миллард, промокая губы салфеткой.

Никто здесь не удивлялся ему и не таращился на парящую в воздухе салфетку: то ли жители Портала были очень вежливые, то ли не в первый раз уже сидели за столом с невидимкой.

– Правда, у меня есть один вопрос. Как приготовить трехсуточного барашка в петле длиной в одни сутки?

– Очень просто. Петлю создали, когда барашек уже два дня пекся, – объяснил Элмер. – Так у нас получается трехсуточный барашек каждый день.

– Какое изумительное применение петлевого времени! – восхитился Миллард.

– Это было еще до меня, – сказал Элмер. – Рад бы присвоить себе всю славу, но моя заслуга – только в том, чтобы снять его с вертела и нарезать.

– А теперь расскажите нам о себе, – вмешалась Эйлин. – Кто вы такие?

– Не будь такой резкой, – осадила ее Джун. – Это гости Пола.

– Это еще почему? Мы имеем право знать.

– Все в порядке, – сказала Эмма. – Я бы на вашем месте тоже хотела знать.

– Мы – подопечные мисс Сапсан, – ответил Енох с полным ртом картошки. – Из Уэльса. Вы про нас слышали?

Он сказала это так, как будто они действительно должны были знать о нас.

– Не-а, – ответил Джозеф.

– Что, правда? – удивился Енох. – Совсем никто не слышал?

Он недоверчиво оглядел стол.

– Гм. Мы вообще-то вроде как важные особы.

– Енох, не воображай, – сказал Миллард. – Он всего лишь хотел сказать, что мы пользуемся некоторой известностью в нашем частном сообществе из-за той роли, которую нам довелось сыграть в битве за Дьявольский Акр. Львиной долей успеха мы обязаны Джейкобу – вот он, – который…

– Заткнись, а? – прошипел я.

– …но вы тут, в Америке, возможно, лучше знаете его деда, Абрахама Портмана.

Они снова покачали головой.

– Извините, – ответил за всех Реджи, наклоняясь, чтобы что-то скормить щенку под столом. – Но о нем мы тоже никогда не слыхали.

– Вот странно, – сказал Миллард. – Я был совершенно уверен, что…

– Может быть, он путешествовал под вымышленным именем, – предположила Эмма. – Он умел видеть пустóты. И контролировать их. А?

– О! – воскликнула Эйлин. – Может, вы мистера Ганди имеете в виду?

Имя показалось мне знакомым, но я никак не мог вспомнить, где я его слышал.

– У твоего дедушки был необычный акцент? – спросил мужчина, сидевший рядом с Элмером.

– Был, польский, – ответил я.

– Ага, – он кивнул. – А мог он иногда путешествовать в сопровождении другого человека? Или молодой леди?

– Молодой леди? – Енох поднял брови и покосился на Эмму.

– Это точно был не он, – сказала Эмма и внезапно напряглась.

Джун выскочила из-за стола и убежала, а потом вернулась с альбомом.

– Наверняка у нас тут есть его фотография, – она принялась листать страницы. – Мы завели его специально, чтобы не забывать, кто приходит, кто уходит… Так мы знаем, кому можно доверять, когда они возвращаются после долгого отсутствия. Иногда враги пытаются выдать себя за друзей.

– Твари вообще мастера маскировки, – вставил Элмер.

– О, это мы знаем, – мрачно ответил я.

– Тогда стоит дважды проверить фотографию Пола, – сказала Эйлин. – Убедиться, что он тот, за кого себя выдает.

– Я что, так сильно изменился? – обиделся Пол.

– По-моему, ты выглядишь лучше, – успокоила его Ферн.

– Вот он! – Джун ввинтилась между мной и Эммой и положила на стол альбом. – Это Ганди.

На маленькой черно-белой фотографии под деревом отдыхал мужчина. Он разговаривал с кем-то, кто остался за кадром. Интересно, с кем и о чем? Лицо у него было довольно молодое, волосы черные, а рядом сидела симпатичная собака. В кепке. Это был мой дедушка, но я редко видел такие его фотографии, где он уже приблизился к среднему возрасту, но был еще молод, еще в расцвете сил. Жалко, что я его тогда не знал.

Друзья вскочили и столпились вокруг, чтобы тоже посмотреть. Эмма была бледна, как бумага.

– Это он, – едва слышно прошептала она. – Это Эйб.

– Так ты – внук Ганди? – удивился Пол. – Что ж ты раньше не сказал?

Ну, отчасти потому, что я не знал, что дедушка использовал прикрытие еще и для работы, а не только для получения прав (кстати, вот где я видел раньше фамилию «Ганди»). Но в основном из-за предостережения Эйча.

– Один человек, которому я доверяю, велел мне никому не говорить об охотниках на пустóты.

– Что, и другим странным тоже? – не поверила Джун.

– Вообще никому.

– Ума не приложу, почему, – сказал Элмер. – Они же для всех нас герои.

Убедившись, как люди реагируют на это имя, я подумал, может, стоит уже сделать послабление в правилах?

– Но как мы можем быть уверены, что эти люди говорят правду? О том, кто они такие? – спросила Эйлин. – Не хочу никого обидеть, но мы же их не знаем.

– Я могу за них поручиться, – объявил Пол.

– Ты-то сам давно с ними знаком? Всего день?

– Они убили двух бандитов, а еще одного задавили, – внушительно сказал Пол. – Они очень выручили странных из «Поместья “Богиня”» там, в Старке.

Элмер ткнул пальцем в дедушкино фото.

– Вы что, не видите сходства? Мальчик как две капли воды похож на Ганди.

Глаза Эйлин перебегали с фотографии на меня и обратно, и, судя по выражению ее лица, она была с этим согласна.

– Ты сказал, его настоящее имя было Абрахам?

Я кивнул.

– Как он поживает? Наверняка сильно постарел. Мы уже давно его не видели.

– К несчастью, – сказал Миллард, – несколько месяцев назад он нас покинул.

Поднялся печальный ропот.

– Сочувствую вашей утрате, – сказал Джозеф.

– И что его прикончило? – вставил Реджи.

– Как можно спрашивать о таком?! – возмутилась Ферн.

– Да ничего, все в порядке, – возразил я. – Пустóта.

– Он сражался до последней минуты, – сказал Элмер и поднял стакан с чаем. – За Абрахама!

И все за столом подняли стаканы и провозгласили:

– За Абрахама!

Эмма к ним не присоединилась.

– А что насчет людей, с которыми он путешествовал? – спросила она.

Джун снова принялась листать альбом.

– Парень в костюме и с сигарой – его помощник. Он бывал тут и помогал нам почти столько же, сколько Ганди.

Она перевернула еще страницу и вела по ней пальцем, пока не нашла портрет молодого Эйча. С тех пор, когда был сделан этот снимок, прошло немало лет.

– Фотография старая, но это точно он, – сообщила она.

Джун оказалась права. На древнем снимке без сомнения был Эйч: то же лицо, те же глаза, мгновенно оценивающие всего тебя целиком. В зубах у него торчала незажженная сигара. С фотографии на нас смотрел человек, у которого явно были занятия поинтереснее, чем позировать, и ему не терпелось к ним вернуться.

– Он был напарником Ганди, – сказал Джозеф. – Забавный парень. Знаешь, что он однажды сказал? Я как раз только вернулся из Вьетнама, а тут он приезжает, в этой своей большой старой колымаге…

– А что насчет девушки? – бесцветным голосом поинтересовалась Эмма.

Джозеф замолчал посреди фразы и чуть не фыркнул.

– Ой-ой, – гадко заулыбался Енох, – кто-то вышел на тропу войны.

– Девушка? – сказала Эйлин. – Помнится, они называли ее Ви. Необычная особа.

– Очень тихая, – подхватил Элмер. – Молчит и смотрит. Сначала нам казалось, что она протеже Эйба и что в один прекрасный день он собирается передать дело ей… Но иногда вдруг складывалось впечатление, что на самом деле это она ими вертит.

– Я как-то слышал, что она вроде бы раньше работала в цирке. Сама так сказала, – добавил Элмер.

– А я – что она была в русском балете, – сказала Ферн.

– А я – что сбежала на Запад и стала ковбоем, – сказал Реджи.

– А я – что она убила семерых во время драки в баре в какой-то техасской петле, и потом ей пришлось бежать в Южную Америку, – сказала Джун.

– Выходит, она была аферистка, – припечатала Эмма.

– Если подумать, – сказал Джозеф, внимательно ее разглядывая, – она была немного похожа на тебя. На самом деле, когда я тебя увидел, подумал даже сначала, что ты – это она.

Я думал, что у Эммы из ушей дым повалит. Я наклонился к ней и прошептал:

– Уверен, это совсем не то, о чем ты думаешь.

Она не обратила на меня внимания.

– А ее фотография у вас есть?

– Ага, вот, – сказала Джун и ткнула в снимок пальцем.

На картинке Ви выглядела так, будто на завтрак она ела гвозди. Или зарабатывала на жизнь, объезжая медведей гризли, и только что слезла с одного из них, а тут ее взяли и сфотографировали. Руки скрещены на груди, подбородок вызывающе задран. Мне пришлось согласиться с Джозефом: она и правда немного походила на Эмму. Правда, вслух я бы в этом ни за что не признался.

Эмма так впилась в фото взглядом, словно хотела навсегда выжечь ее облик у себя в памяти. Она немного помолчала, потом сказала:

– О’кей.

Я видел, что она усилием воли подавила все свои чувства по этому поводу: можно было невооруженным глазом видеть, как ком эмоций спустился по горлу и провалился в желудок. Затем ее лицо просветлело, она улыбнулась Джун – чуть-чуть слишком сладко – и сказала:

– Большое спасибо.

– Вот и ладушки, – сказала та и, захлопнув альбом, пошла к своему стулу. – А то у меня уже еда остыла.

Реджи наклонился ко мне через стол:

– Так что, Джейкоб? Ганди научил тебя всему, что знал сам? Охотиться на пустóты и все такое? У тебя наверняка полно всяких историй!

– Ну, вообще-то нет, – сказал я. – Я рос, думая, что я обычный.

– Он даже не знал, что он из странных, до этого самого года, – охотно пояснил Миллард.

– Ну, ничего себе! – ужаснулся Элмер. – У тебя, выходит, тот еще интенсивный курс получился.

– Это точно.

– Больше «интенсивный», чем «курс», – добавил Енох.

– А тебе известно, что твой дедушка был одним из двух странных, которых я первыми встретил в жизни? – сказал Джозеф.

Он уже доел и теперь откинулся на спинку стула, покачиваясь на задних ножках.

– Я тогда понятия не имел о странном мире и жил в Кларксвилле, штат Миссисипи. Стоял 1930 год. Мне было тринадцать, родители померли от испанки. Я ничего не знал о странных, но чувствовал, что во мне что-то меняется – это проступал пророческий дар. А потом я понял, что за мной что-то охотится… но первыми до меня добрались Ганди и Эйч. Они-то и привезли меня сюда.

– За столько лет они доставили сюда много детей, – подтвердил Элмер.

– Но почему так далеко? – не понял Миллард. – Неужели не было петель ближе к тому месту, где вы жили?

– Только не для прорицателей, – вздохнул Джозеф.

Я посмотрел на друзей: судя по всему, их мучил один и тот же вопрос.

– То есть здесь у вас могут жить только прорицатели? – спросил я.

– Ой, нет. Нет-нет, мы не такие, – запротестовала Ферн. – Мы пускаем к себе в петлю любых странных.

Она указала на дом по ту сторону двора.

– Смит, например, контролирует ветер. Мосс Паркер, его сосед, – телекинетик, он может передвигать вещи, но только съедобные. Это очень полезно, когда нужно накрыть на стол.

– Несколько лет у нас тут жил мальчик, который умел превращать золото в алюминий, – добавила Джун. – Хотя это, конечно, не самый востребованный навык.

– Однако есть петли, которые чужаков к себе не пускают, – сказал Элмер. – Они бы вас сразу выгнали.

– Они не доверяют никому, кроме таких же, как они, – пояснила Эйлин.

– Но мы же все странные, и в этом одинаковые, – возмутилась Бронвин. – Этого что, недостаточно?

– Видимо, нет, – сказал Реджи.

Он кинул хрящик в траву, и щенок тут же кинулся за ним.

– А разве это не против правил имбрин – если вместе живут только странные какого-то одного типа? – не унималась Бронвин.

– Конечно, нет, – возразил Енох. – Вспомни овечьих шептунов в той монгольской петле или плавучий город в Северной Африке.

– Есть множество причин, по которым странные с одним и тем же даром могут сбиваться вместе, – сказал Миллард. – Я, например, знаю несколько невидимых общин.

– О, – сказала Бронвин. – А я-то думала, это незаконно.

– Размежевание по талантам не поощряется кодексом имбрин, так как способствует клановому мышлению и ненужным конфликтам, – сказал Миллард. – А вот что строго запрещено, так это закрытые петли, в которых разрешается жить только странным одного типа, а всех остальных изгоняют.

– Это все, конечно, прекрасно, – заметил Элмер, – но имбрин у нас тут почти не осталось. Так что на их кодексах далеко не уедешь.

– Но почему их почти не осталось? – спросила Бронвин. – Куда они все подевались? Никто так и не смог нам этого объяснить, и я уже, честно говоря, начинаю заводиться.

– Здесь всегда так было, сколько мы себя помним, – пожал плечами Реджи.

– Но кое-кто помнит и другое, – раздался голос позади нас.

Я обернулся и увидел ту самую старую леди с повязкой на глазу. Она ковыляла к столу.

– Вижу, вы решили начать без меня.

– Простите, мисс Энни, – сказала Ферн.

– Никакого уважения к старшим, – проворчала она, однако судя по тому, что все сидевшие за столом дружно поднялись, чтобы приветствовать ее, к ней относились с большим почтением.

Мы последовали общему примеру и тоже встали. Ферн даже вскочила и проводила мисс Энни к ее месту во главе стола. Добравшись до него, мисс Энни ухватилась за край столешницы и медленно опустилась в приготовленное для нее кресло. Только после этого все снова сели.

– Стало быть, вы хотите знать, как мы дошли до такой жизни. – Голос у нее был такой густой, что слова, которые она произносила, были похожи на пузыри, поднимавшиеся со дна медленной илистой реки. – И что случилось с нашими имбринами.

Мисс Энни сложила руки на столе. Все замолчали.

– Они были сердцем нашего общества, точно так же, как ваши – у вас. Корни их падения уходят в далекое прошлое. В те времена, когда британцы, французы, испанцы и местные жители еще сражались друг с другом за то, кому принадлежит эта страна. Это было еще до того, как люди начали драться за право владеть другими людьми.

– Мисс Энни стара, как сама земля, – прошептала мне на ухо Ферн. – Она наверняка все это сама видела.

– Мне всего сто шестьдесят три года или около того, – сказала мисс Энни. – И у меня все еще есть уши, Ферн Майо.

– Да, мисс Энни, – и Ферн уставилась в свою в тарелку с картошкой.

– Некоторые из вас – не отсюда. – Она посмотрела на моих друзей. – Так что ваше неведение не удивительно. Но эта нация возникла на краденом труде черных и на краденой земле индейцев. Полторы сотни лет назад южная часть страны была одним из богатейших мест во всем мире, и большая часть этого богатства измерялась не в хлопке, не в золоте и не в нефти, а в порабощенных людях.

Она замолчала, дожидаясь, когда произнесенные слова упадут на дно. Эмме, кажется, было нехорошо. Бронвин и Енох сидели, опустив глаза. Я пытался освоиться с этой мыслью: непобедимое официальное зло, безмерное, пожирающее одно поколение за другим. Деды, родители, дети и дети их детей. Это было слишком, чересчур, это было не по силам никакому воображению.

– Все эти деньги, все это богатство, – продолжила мисс Энни, – зависели только от одного: от способности одних людей подчинять и контролировать других. А теперь представьте себе: что получится, если в эту систему попадет кто-то со странными способностями.

– Начнется настоящий ад, – подал голос Элмер.

– Те, кто у власти, будут насмерть перепуганы, – сказала мисс Энни. – Да-да, только представьте: человек день-деньской собирает хлопок. Таков его удел, он приговорен к нему пожизненно. Но в один прекрасный день у него (вообще-то у нее; это совсем молодая девушка) вдруг проявляется странный дар. Ни много ни мало – умение летать.

С этими словами она подняла глаза к небу и широко раскинула руки. Образ был так ясен, что я невольно задумался, уж не о себе ли она говорит.

– Что бы ты сделала, – взгляд мисс Энни остановился на Бронвин, – если бы была этой девушкой?

– Я бы улетела, – сказала та. – Ой, нет – я бы подождала до ночи, помогла бы остальным бежать и тогда улетела.

– А если бы у тебя был дар превращать день в ночь? Или человека в осла?

– Я бы устроила ночь посреди дня, – вставила Джун. – А надсмотрщика сделала ослом.

– Теперь вы понимаете, почему они так нас боялись, – заключила мисс Энни.

Ее руки снова опустились на стол, голос стал тише.

– Нас всегда было мало. Странность – явление редкое. Но даже этих немногих власти боялись так, что готовы были платить гадалкам, знахарям и изгоняющим дьявола, лишь бы только отличить нас от нормальных. Они выдумывали сказки и лживые истории о том, что странные – дети Сатаны, пытались заставить нас доносить на своих. Они убивали даже тех, кто просто знал кого-то из странных! Кто просто ненароком произнес это слово! И угадайте, кого они боялись больше всего?

– Имбрин, – сказал Пол.

– Верно, – согласилась мисс Энни. – Наших имбрин. Тех, кто создавал для нас убежища. Такие, которые обычным людям не найти, куда они не могли проникнуть. Только это помогло нам выжить. О, да, имбрин они ненавидели больше всего.

– То есть эти нормальные знали об имбринах? – не поверила Эмма. – Они знали, что это такое?

– Они постарались все как следует разузнать, – сказала мисс Энни. – Теперь это было их дело. Странные угрожали их экономике, образу жизни, самим основам их подлого общества, и рабовладельцы принялись строить против нас козни, да так, как не пришло бы в голову нормальным в других частях света. Они создали тайную организацию, целью которой было искоренение нашего рода, уничтожение петель, но в первую очередь – истребление всех имбрин. Это были безжалостные, неутомимые и совершенно одержимые люди. Настолько, что организация продолжала существовать и после распада Конфедерации, и даже после окончания Реконструкции. Нам был нанесен тяжелый урон. Когда я была ребенком, в 1860-х, у нас вечно не хватало имбрин. Их было слишком мало, им постоянно грозила опасность. На каждой из них висело по четыре-пять петель. Свою имбрину мы едва видели. А потом, кажется, и она пропала. Остались только полуимбрины и хранители петель – функционеры, наемные служащие – не лидеры. И когда исчезло влияние имбрин, странные люди этой страны постепенно стали разобщенными и перестали доверять друг другу.

Что-то промелькнуло у меня в голове… забегаловка в 1965-м…

– А в петлях тогда была сегрегация? По расовому признаку?

– Еще бы, – сказала мисс Энни. – Если люди странные, это еще не значит, что они не расисты. Наши петли – не какая-нибудь утопия, мальчик. Во многих отношениях это просто отражение существующего снаружи общества.

– Но сейчас же сегрегации нет, – возразила Бронвин, глядя на Хейли, белого мальчика с наушниками на другом конце стола, и девочку постарше, тоже белую, сидевшую напротив него.

– На интеграцию ушло очень много времени, – вздохнула мисс Энни. – Но, пусть даже медленно, нам это удалось.

– Пустóтам все равно, какого вы цвета, – заметил Элмер. – Они просто хотят получить вашу душу. Это и помогло нам сплотиться.

– А как обстоят дела в петлях в других частях страны? – спросил Енох. – У них имбрины есть?