Текст книги "Карта дней"

По-видимому, он пытался прочесть мои мысли. Не знаю, помогали ли ему в этом соленые огурцы, или он просто не мог прожить без них ни минуты, но, в конце концов он выудил из моей головы все, что хотел. К такому выводу я пришел, потому что дознаватели внезапно сменили пластинку. Теперь они, похоже, поверили, что я действительно не из Калифорнии и что в Нью-Йорк я приехал вместе со всей этой заокеанской группой странных.

Но теперь они принялись расспрашивать меня про европейских странных, про имбрин и про мисс Сапсан. Почему-то они решили, что имбрины планируют что-то типа вторжения. Они хотели знать, сколько странных мы уже похитили из Америки. Сколько диких мы сманили к себе. Я отвечал – нисколько, мы работаем одни, без разрешения и без ведома имбрин. И повторял снова и снова: мы просто откликнулись на призыв о помощи. Мы хотели помочь странной девушке, которая ничего не знала о мире странных и которой грозила опасность. Мы просто спасали ее, вот и все.

– От чего же вы ее спасали? – спросил дознаватель, крупный парень со щетиной на подбородке и волосами белыми как мел.

«Отчего бы и не сказать», – подумал я и рассказал про фальшивых учителей, которые выслеживали ее в школе. Про джип с тонированными стеклами. Про вертолет, круживший над недостроенным зданием, и про тех людей, которые пытались схватить нас и выстрелили в Бронвин каким-то транквилизатором.

– Я человек неученый, – сказал дознаватель. – Но наших врагов я знаю вдоль и поперек. Знаю, как они выглядят и как одеваются, что едят на завтрак и как звать их мамочек. Ну, так вот: люди, про которых ты толкуешь, не подходят ни под одно описание.

– Клянусь, это правда! – сказал я. – Имбрины к этому никакого отношения не имеют. Мисс Сапсан тут совершенно ни при чем. Просто эта девушка была в опасности, и мы хотели помочь ей.

Дознаватель расхохотался.

– Хотели помочь! – Он наклонился так близко, что я почувствовал его запах – кисловатый, как ментол и ночной пот. – Я видел одну имбрину. В Шенектади. Старушка жила в лесу с двумя десятками детей. Они ходили за ней повсюду, как утята за уткой. Спали в одной постели. Даже на горшок без нее сходить не могли.

Дознавателя аж передернуло от этих воспоминаний. Он покрутил головой и сказал:

– Не бывает на свете людей, которые хотят помочь кому-то просто так. И не бывает у имбрин таких подопечных, которые что-то делают по собственной воле.

Меня захлестнула волна обиды и уязвленной гордости.

– Мой дед был таким!

«К чему скрывать? – подумал я. – Нельзя, чтобы они и дальше думали, будто имбрины что-то против них затевают. Кто знает, к каким последствиям это приведет?»

– У него была под началом целая команда. Они сражались с пустóтами и помогали странным, которым грозила опасность. Его знали под именем Ганди.

Допросчик перестал смеяться и начал записывать за мной в блокнотик.

– Он умер в этом году, – добавил я. – И хотел, чтобы я продолжил его дело. Ну, по крайней мере, я думаю, что он этого хотел. Я получил задание от одного его старого друга. И даже мои друзья, в сущности, тут ни при чем. Это была моя идея. Я их втянул. Так что не надо их винить. Я один во всем виноват.

Дознаватель поднял голову от своего блокнота:

– Говоришь, один из приятелей Ганди еще жив?

От его взгляда у меня по спине пробежал холодок. И в этот момент я понял, что допустил ошибку.

– Да нет… – Я пытался сделать вид, будто меня неправильно поняли. – Я получил задание через машину, – солгал я. – Знаете, есть такие телепринтеры? Ну вот, я стоял возле одного такого, а он взял и напечатал, что я должен сделать. Как будто знал, что я рядом.

Я так хотел взять назад свои слова насчет Эйча! Но было слишком поздно. А допросчик явно мне не поверил.

– Ты нам очень помог, – сказал он, закрывая блокнот.

Он отодвинул стул со скрежетом и крикнул охрану.

– Мы не хотели никому наступать на ноги, – быстро сказал я. – Мы ничего не знали о ваших территориях, законах и обо всем таком…

Звякнули ключи, и дверь камеры открылась. Дознаватель встал и улыбнулся мне:

– Хорошего дня.

* * *

Двадцать минут спустя меня уже волокли на новую встречу с Лео. В кабинете не было никого, кроме самого Лео, моего охранника и этого Билла, похожего на гробовщика. Как только меня ввели, Лео подошел и навис надо мной нос к носу.

– Твой дед был убийцей. Но ты ведь и сам знаешь, да?

Я не знал, что на это сказать, поэтому не сказал ничего. Лео явно пошел вразнос.

– Ганди. Или как ты его там называешь.

– Его звали Абрахам Портман, – тихо сказал я.

– Похищения. Убийства. Настоящий маньяк. Больной на голову. А ну-ка посмотри на меня!

Я поднял голову и посмотрел ему в глаза.

– Вы сами не знаете, о чем говорите.

– Да ну? – издевательски ухмыльнулся он. – Билл, дай мне досье на Ганди.

Билл подошел к шкафу с папками и начал перебирать их в поисках нужной.

– Он был хорошим человеком, – сказал я. – Он сражался с чудовищами. И спасал людей.

– Мы тоже так думали, – сказал Лео. – Пока не выяснили, что он сам и есть чудовище.

– Нашел, босс, – сообщил Билл, подходя к нам с коричневой папкой.

Лео взял папку, раскрыл, перевернул страницу – и его самообладание как будто дало трещину.

– Вот, – сказал он, поморщившись.

И залепил мне пощечину слева – такую сильную, что я чуть не упал. Но охранник крепко держал меня и снова вздернул на ноги. В голове гудело.

– Это была моя крестница, – сообщил Лео. – Сладенькая, как сахар. Восемь лет. Звали Агатой.

Он повернул папку так, чтобы я смог рассмотреть. К странице скрепкой было прикреплено фото маленькой девочки на трехколесном велосипеде. Я оцепенел от черного ужаса, заворочавшегося в животе.

– Они пришли за ней ночью. Ганди и его люди. У них даже призрачный зверь был с собой. Работал на них. Разбил окно ее спальни и вытащил ее наружу – с третьего этажа. Остался след черной слизи, ведущий прямо от разбитого окна к ее кроватке.

– Не может быть! – пробормотал я. – Он не стал бы похищать детей.

– Его видели! – гаркнул Лео. – Но ее с тех пор больше никто не видел. Никогда. А мы искали, уж поверь мне. Ты и представить себе не можешь, как мы искали. Он скормил ее своему зверю или просто убил. Если бы он продал ее в какой-то другой клан, я бы узнал. Если бы отпустил, рано или поздно она бы нашлась.

– Мне очень жаль, что это случилось, – сказал я. – Но даю вам честное слово: это не он!

Он снова ударил меня, на этот раз по правой щеке, – так, что у меня зазвенело в ухе, а комната на секунду расплылась перед глазами. Когда я снова поднял голову, Лео уже отвернулся и смотрел в окно, на серое предвечернее небо.

– Это лишь одно из десятка похищений, в которых он точно замешан. Десять детей пропали без следа. Их кровь – на его руках. Но, ты говоришь, он умер. Значит, теперь их кровь – на твоих руках.

Он подошел к тележке с бутылками, стоявшей у стены, плеснул в стопку какого-то темного напитка и опрокинул себе в рот.

– А теперь отвечай: где его подручный, который, как ты говоришь, все еще жив.

– Я не знаю. Не знаю!

Я решил больше не врать насчет Эйча. Я уже проболтался, но никакой информации, способной вывести их на него, у меня все равно не было. Я даже не знал, где он живет.

Охранник Лео, державший меня за шею, стиснул пальцы крепче. Я подумал, что из меня сейчас будут делать отбивную.

– Все ты прекрасно знаешь. Ты вез эту девчонку к нему!

– Нет, не к нему! Мы везли ее в петлю.

– В какую именно петлю?

– Не знаю, – солгал я. – Он мне еще не сказал.

Билл хрустнул костяшками пальцев.

– Дурачком прикидывается. Думает, ты на это купишься, Лео.

– Ничего, – мотнул головой Лео. – Мы найдем его. Этот город – мой, и здесь от меня никому не спрятаться. Но вот что я действительно хочу знать, так это что вы с ними делаете? Что вы делаете со своими жертвами?

– Ничего, – сказал я. – Нет у нас никаких жертв.

Он схватил досье со стола, на который бросил его минутой раньше, перевернул еще пару страниц и ткнул папку мне под нос.

– Вот один из тех детей, которых якобы спас твой дедушка. Мы нашли его через две недели. Как, по-твоему, похоже, что его спасли? А?

На фото был мертвец. Маленький мальчик. Страшно изувеченный.

Лео ударил меня в живот. Я согнулся пополам и застонал от боли.

– Это что у вас, семейный бизнес такой, да? Мальчик подрос и решил продолжить семейное дело?

Он пнул меня, и я упал на пол.

– Где она? Где Агата?

– Я не знаю, не знаю, – повторял я или, по крайней мере, пытался. Он бил меня ногами, пока я не стал задыхаться, а из носа не потекла кровь, заливая ковер.

– Поднимите его, – с отвращением сказал Лео. – Черт подери, опять ковер придется чистить.

Меня подхватили под руки и поставили прямо, но стоять я не мог: ноги подкосились, и я упал на колени.

– Я хотел убить Ганди, – сказал Лео. – Я бы своими руками придушил этого сукина сына.

– Ганди умер, Лео, – напомнил Билл.

– Ганди умер, – повторил Лео. – Но на худой конец и ты сгодишься, щенок. Который час?

– Уже почти шесть, – ответил Билл.

– Покончим с ним утром. Сделай из этого хорошее шоу. Вызови всех.

– Вы ошибаетесь, – прошептал я дрожащим голосом. – Вы ошибаетесь насчет него.

– Выбирай, сопляк, что тебе больше по вкусу: вода или пуля?

– Я могу доказать…

– Мы можем и утопить, и расстрелять его, – предложил Билл.

– Хорошая мысль, Билл. Щенок умрет дважды: за себя и за своего драгоценного дедушку. А теперь – вон отсюда!

* * *

Той ночью они впервые выключили свет в моей камере. Я лежал в темноте, сражаясь со своими мыслями и мечтая о том, чтобы тело, ноющее от боли, исчезло и больше меня не мучило. Я беспокоился о друзьях. Вдруг их тоже били, пытали, запугивали? Я беспокоился о Нур, гадая, что они хотят с ней сделать. Может, и правда было бы лучше, если бы я не пытался помочь ей? Если бы послушался Эйча и бросил все, как только он позвонил?

Да. Почти наверняка.

Беспокоился я и о себе, врать не стану. Подручные Лео грозились меня убить с тех самых пор, как я тут очутился, и я уже привык, что это они так шутят. Но угроза, прозвучавшая из уст самого Лео, была нешуточной. Я ведь ему больше не нужен. Он больше не пытался выжать из меня какие-то сведения. Похоже, теперь ему просто хотелось посмотреть, как я умру.

И что это за бред сумасшедшего, который он нес о моем деде? Я ни ни на секунду не поверил, что это может быть правдой, – но почему сам Лео в это верил? У меня было только одно предположение: твари каким-то образом подставили его, обставляя похищения так, чтобы свалить вину на Эйба, – в надежде, что клан Лео на это купится и избавит тварей от лишней работы. А насчет того, что на месте некоторых из этих преступлений свидетели видели моего деда (и Лео особенно на это напирал!), – тоже ничего удивительного: по части маскировки твари – настоящие мастера. Может, кто-то из них переоделся или надел правдоподобную маску, чтобы выдать себя за Эйба…

За дверью камеры что-то лязгнуло.

Вот и все. Они пришли за мной. Решили не дожидаться утра.

В двери открылось окошко.

– Портман!

Это был Лео. Я удивился, но потом подумал – все понятно, он просто хочет собственной рукой спустить курок.

– Выметайся отсюда.

Я встал с лежанки и подошел к окошку.

– Твари подставили моего деда, – сказал я.

Сказал не потому, что надеялся убедить его, а просто потому, что должен был это сказать.

– Заткни свою чертову пасть. – Он помедлил, пытаясь взять себя в руки. – Ты знаешь эту женщину?

Он поднес к окошку какую-то фотографию. Этот неожиданный поворот так меня изумил, что я не сразу сообразил, что от меня требуется. На снимке была какая-то оперная дива – крашеная блондинка в белых перчатках и шляпке с перьями. В руке она держала банку средства от засоров «Драно» и, казалось, пела в нее, как в микрофон.

– Это баронесса! – выпалил я, радуясь, что память меня не подвела.

Лео убрал фотографию. Некоторое время он стоял молча и разглядывал меня, нахмурив лоб. Понять что-то по его лицу было решительно невозможно. Прошел ли я испытание? Или не нужно было этого говорить?

– Мы кое с кем связались, – произнес он наконец. – Твои приятели сказали, что вы останавливались в «Поместье “Богиня”» во Флориде. Мы, естественно, обеспокоились и послали туда запрос – узнать, оставили ли вы в живых хоть кого-то. К моему огромному удивлению, обнаружилось, что вы не только повели себя как достойные джентльмены, но и позаботились кое о каком дельце, которое я собирался уладить сам.

Я уставился на него, разинув рот.

– О каком дельце?

– Об этих дорожных бандитах, которые вели себя так, будто они там хозяева. Я собирался съездить во Флориду и оставить от них мокрое место. Но вы избавили меня от хлопот.

– Это было… э-э-э… в общем, рад был помочь.

Я старался держать себя в руках и говорить спокойно, а не как человек, еще не до конца уверенный, что его вот-вот не убьют.

Лео хмыкнул и уставился себе под ноги, словно его что-то смущало.

– Ты, небось, думаешь: этот Лео – такая важная птица. Что ему за дело до какой-то занюханной туристической петли во Флориде? Ну, так вот: мне бы и не было до нее дела, если бы там не жила моя сестра.

В голове у меня как будто включили лампочку.

– Баронесса?

– Донна. Ей нравится тамошний климат. – Он покачал головой и пробормотал себе под нос: – Уж эта мне опера… Когда-то она взяла пару уроков…

– Так вы меня отпускаете?

– При других обстоятельствах доброго слова моей сестры хватило бы только на то, чтобы отсрочить смертную казнь. Но у тебя отыскались друзья в кое-каких интересных местах.

– Да?

Он захлопнул окошко. В замке повернулся ключ, и дверь открылась. Я оказался лицом к лицу с Лео. Он посмотрел на меня и отступил в сторону. И я увидел, что навстречу мне по коридору стремительно приближается мисс Сапсан.

На какую-то секунду я подумал, что это сон. А потом она заговорила:

– Джейкоб! А ну выходи оттуда! Сейчас же!

Она притворялась рассерженной, но на лице ее так ясно читалось беспокойство, а в глазах – облегчение, что я бросился к ней бегом, не сомневаясь, что она распахнет мне объятия. Так она и сделала – и я обнял ее крепко-крепко.

– Мисс Сапсан! Мисс Сапсан! Простите меня, пожалуйста!

Она похлопала меня по спине и поцеловала в лоб.

– Поговорим об этом позже, мистер Портман.

Я повернулся к Лео:

– А мои друзья?

– Ждут на погрузочном дворе.

– А Нур?

Лицо его тут же исказилось в кислой гримасе:

– Не испытывай моего терпения, щенок. И чтоб я больше тебя здесь не видел! Ты помог моей сестре и заработал себе пропуск на волю. Но второго шанса у тебя не будет.

– Спасибо вам, – сказала мисс Сапсан. – Скоро мы с вами свяжемся.

– Жду с нетерпением. Буду считать минуты.

* * *

Отряд охранников провел нас по коридорам, через клуб, принадлежавший Лео, и наружу, на погрузочный двор. В тусклом рассветном свете я увидел Эмму и Бронвин, а рядом с ними – белую рубашку и серые брюки, принадлежавшие Милларду. Убедившись, что друзья живы и сравнительно целы, я буквально затрясся от облегчения. Только теперь я осознал, насколько призрачной была надежда когда-нибудь увидеть их вновь.

– О, слава птице! Слава птице! – запричитала Бронвин, прижимая руки к груди.

– Я же говорил, с ним все будет хорошо, – сказал Миллард. – Джейкоб способен о себе позаботиться.

– Хорошо?! – возмутилась Эмма и побледнела, разглядывая мое лицо. – Что они с тобой сделали?

В зеркало я в последнее время не смотрелся, но резонно предположил, что выгляжу сейчас не лучшим образом, учитывая расквашенный нос и прочие следы побоев.

Эмма бросилась мне на шею. На мгновение стало совершенно неважно, что между нами произошло. Я был просто счастлив снова ее обнять. Но тут Эмма стиснула меня чуть сильнее, чем следовало, и мои измученные ребра застонали от боли. Я резко вдохнул сквозь зубы и отстранился.

После этого пришлось заверить ее, что я в порядке, хотя на самом деле казалось, что голова у меня вот-вот лопнет, как воздушный шар.

– Где Енох? – спросил я.

– В Акре, – ответил Миллард.

– Слава богу!

– Он сбежал из той кошмарной столовки, – объяснила Эмма. – А потом позвонил к тебе домой и рассказал мисс Эс об всем, что случилось. И они нас разыскали.

– Мы обязаны ему жизнью, – добавил Миллард. – Вот уж не думал, что придется такое сказать.

– Можем подбросить вас до Акра, – произнес кто-то с французским акцентом, и, обернувшись, я увидел мисс Кукушку, которая стояла у выхода со двора вместе с еще одной имбриной. На ней было платье цвета электрик с высоким серебристым воротником, а ее лицо не выражало ровным счетом ничего. Ни она, ни другая имбрина не выказали ни малейшей радости по поводу нашего освобождения.

– Пойдем, машина ждет.

Люди Лео пристально наблюдали за нами, не отводя глаз и не опуская пистолетов. Я снова подумал о Нур: выходит, мы бросаем ее здесь. Фактически в плену. Это было просто ужасно. Мы не просто провалили задание: возможно, своим вмешательством я испортил ей жизнь.

Имбрины вывели нас со двора и усадили в большую машину. Не успели мы захлопнуть двери, как машина рванула с места, резко набирая скорость. Нас вдавило в спинки сидений.

Мисс Сапсан сидела передо мной.

– Мисс Сапсан? – позвал я.

Она повернулась ко мне вполоборота.

– Будет гораздо лучше, – промолвила она, – если ты просто помолчишь.

Глава восемнадцатая

Нас доставили обратно в Акр через манхэттенскую петлю, соединенную с Панпитликумом, – если бы только мы с друзьями знали этот маршрут, то сэкономили бы несколько дней пути и избежали бы уймы неприятностей! От немедленной головомойки меня спасло только то, что я был избит. Меня отвели к врачу по имени Рафаэль, который работал в полуразрушенном доме на Малой Кинжальной улице. Остаток дня и всю ночь я пролежал в комнате, заставленной аптечными пузырьками и склянками, а Рафаэль посыпал мои раны какими-то жгучими порошками и накладывал едкие компрессы. Это, конечно, была не Матушка Пыль, но вскоре я почувствовал, что мне становится лучше.

Я лежал без сна, терзаясь сожалениями, сомнениями и чувством вины (если бы я только послушался Эйча! Надо было бросить все в ту же минуту, когда он велел возвращаться домой!). Я не мог перестать думать о том, что Лео сказал о моем дедушке. Разумеется, я по-прежнему был уверен, что это неправда. Твари подставили его – и другого объяснения быть не может. Но сам факт, что деда выставили в таком чудовищном свете, очень меня беспокоил. И я собирался приложить все усилия, чтобы исправить дело, – если, конечно, после всего этого Эйч станет со мной говорить. Но больше всего меня мучило чувство вины перед Нур. Мы не только не спасли ее – мы не на шутку осложнили ей жизнь. Если бы не мы, она была бы в большей безопасности, чем сейчас. Да, за ней бы по-прежнему охотились, но, по крайней мере, она бы оставалась на свободе.

Утром меня навестили друзья: Эмма, Миллард и Бронвин, а с ними и Енох. Он рассказал, как очнулся от гипнотического транса, в который погрузила его Фрэнки, и обнаружил на себе кукольные одежки. Он избавился от них со всей возможной поспешностью – и сделал ноги.

– Должно быть, он пришел в себя, когда я схватила Фрэнки и пригрозила ее сжечь, – сказала Эмма. – Она тогда всех нас отпустила, и Еноха заодно.

– Но она сильная, – признал Миллард. – Мало кто способен управлять людьми на таком большом расстоянии. Я обязательно включу ее в свою новую книгу «Кто есть кто в странной Америке».

– Я тоже могу управлять людьми на расстоянии, – проворчал Енох. – При условии, что они уже умерли.

– Что ж ты от нее сбежал? Из вас бы вышла милая парочка, – заметил я.

Енох наклонился над кроватью и щелкнул меня по одному из синяков на руке. Я завопил.

Ребята сказали, что мисс Сапсан с ними еще не разговаривала – и даже не упрекнула их ни единым словом. С тех пор, как мы вернулись, она вообще почти все время молчала. Только предупредила, чтобы никто из нас не покидал пределы Акра.

– Она все еще очень сердится, – сказала Эмма. – Никогда ее такой не видела.

– Я тоже, – кивнула Бронвин. – Даже в тот раз, когда мой брат потопил кэрнхолмский паром вместе со всеми нами на борту.

– Что, если они теперь изгонят нас из мира странных? – спросила Эмма.

– Из мира странных нельзя просто так кого-то изгнать! – воскликнул Енох. – Или… можно?

– Нет, но какая дурацкая была затея, – с несчастным видом сказала Бронвин. – Ужасно глупо вышло.

– Все шло как по маслу, пока тебя не подстрелили этим снотворным дротиком, – возразил Енох.

– По-твоему, это я виновата?

– Мы бы не попали в эту петлю-ловушку, если бы не пошли искать больницу!

– Никто не виноват, – отрезал я. – Нам просто не повезло.

– Мы бы все равно во что-нибудь вляпались, – сказала Эмма. – Не в одно, так в другое. Даже удивительно, как долго мы продержались – при таком грандиозном невежестве. Дураки мы были, что подумали, будто можем выполнять задания в Америке без всякой подготовки и обучения. – Она взглянула на меня и тут же отвела глаза. – Второго такого, как Эйб Портман, на свете нет.

Это был грязный прием, но укол попал в цель. Преодолевая боль, я сел на постели.

– Его напарник считал, что мы вполне готовы. Он дал нам это задание.

– И мне бы очень хотелось знать, почему, – раздался голос с порога.

Мисс Сапсан стояла в дверях, опираясь одной рукой на косяк, а в другой держа незажженную трубку. Сколько же она так простояла?

Все напряглись, ожидая выволочки. Мисс Сапсан вошла в дверь и окинула взглядом столы и полки со всеми этими крохотными пузырьками и медицинскими инструментами. На середине комнаты она остановилась.

– Вы, наверное, очень волновались, – осторожно сказал Миллард.

Мисс Сапсан резко повернулась к нему и сузила глаза. Стало понятно, что попытки оправданий с нашей стороны все еще не приветствуются.

– Да, разумеется, но не только из-за вас, – с несвойственной ей холодностью произнесла имбрина. – Несколько месяцев назад, еще до того, как исчезла угроза со стороны пустóт, мы начали переговоры о заключении мира между американскими кланами. Ваши действия поставили под угрозу все, чего нам удалось достичь.

– Мы не знали, – тихо сказал я. – Вы и мисс Кукушка сказали нам, что имбрины занимаются восстановлением после войны.

– Эти переговоры хранились в строжайшей тайне, – пояснила мисс Сапсан. – Мне бы и в голову не пришло, что нужно специально предостеречь моих подопечных, чтобы они не вздумали отправляться в одиночку на опасные и малоизученные территории – не только без разрешения, но даже не уведомив меня о своих намерениях! – ради какой-то непродуманной спасательной миссии, которую вам поручил неизвестный и совершенно не заслуживающий доверия источник!.. – Голос ее сорвался на визг, и тут она опомнилась и потерла глаза. – Извините. Я несколько дней не спала.

Достав спичку из кармана, мисс Сапсан приподняла ногу, ловко чиркнула спичкой о подошву и поднесла огонек к трубке. После нескольких долгих затяжек она заговорила вновь:

– Мы с другими имбринами трудились круглые сутки, чтобы вытащить вас из клана Пяти Районов, которым заправляет Лео Бернем. Это, знаете ли, очень неудобно, когда тех самых людей, которые пытаются выступать посредниками на мирных переговорах, внезапно обвиняют в тяжких уголовных преступлениях. – Подождав, пока смысл этой фразы дойдет до нас в полной мере, мисс Сапсан продолжала: – Америка фактически находится в состоянии гражданской войны. Сейчас я вкратце объясню вам, как обстоят дела, – но только для того, чтобы вы поняли, насколько вы осложнили нам работу. Есть три основные группировки: клан Пяти Районов, влияние которого простирается почти на все Восточное побережье, Невидимая Рука с центром в Детройте и клан Лос Калифорниос на Западе, со столицей в Лос-Анджелесе. Техас и Юг – независимые зоны, до сих пор сопротивлявшиеся всем попыткам сосредоточить власть в одной петле. В сущности, там царит анархия, только усугубляющая социальные противоречия. Но самая большая проблема – это постоянные трения между тремя главными группами. Застарелые обиды, давние споры за территорию и тому подобное. Правда, страх перед пустóтами существенно затруднял передвижения по стране и не позволял отдельным стычкам перерасти в полномасштабную войну. Но теперь, когда пустóт почти не осталось, столкновения стали серьезнее. Кланы все время настороже, в постоянной боевой готовности.

– Иными словами, мы выбрали самое неподходящее время, чтобы во все это влезть, – заключил Миллард.

– Именно так, – подтвердила мисс Сапсан. – Особенно если принять во внимание ту деликатную работу, которую имбрины ведут с американскими кланами.

Кое-что из этого я уже слышал раньше, но мои друзья не слышали. И теперь я видел, как они обескуражены и в то же время напуганы.

– Я понимаю, почему ситуация настолько деликатная, – сказал я. – Не понимаю только, почему попытка помочь странному человеку, попавшему в беду, – это так ужасно.

– В Европе это было бы нормально, – сказала мисс Сапсан. – Но в Америке это серьезное преступление.

– Но мой дед постоянно разыскивал странных новичков и помогал им!

– Много лет назад! – она с трудом удержалась от того, чтобы не выкрикнуть эти слова мне в лицо. – Обстоятельства меняются, мистер Портман! Законы устаревают, на смену им приходят новые! И если бы вы просто спросили меня или любую другую имбрину, мы бы вам объяснили, что американцы очень ревностно относятся к своей территории и то, что двадцать пять лет назад было актом героизма, в наши дни считается тяжким уголовным преступлением!

– Но почему?

– Да потому, что самый ценный ресурс в странном мире – это мы. Странные люди. Если две петли враждуют друг с другом, каждой из них требуется как можно больше странных людей с самыми разными талантами, – бойцов, лекарей, бегунов, невидимых шпионов и так далее. Каждой нужна своя армия. Но численность странных не так уж велика. К тому же из-за пустóт с их чудовищными аппетитами находить новых странных долгое время было очень трудно. Новички были буквально нарасхват. В отсутствие свежей крови средний возраст странных постепенно увеличивался, и многие становились привязаны к своим петлям. Армия, которая не может далеко отойти от своей петли, потому что боится в одночасье состариться, не так уж эффективна. И поэтому во всем странном мире нет ничего ценнее, чем новички. Особенно такие, которые обладают каким-нибудь мощным даром.

– А почему Эйч нам этого не сказал? – спросил я. – Он должен был знать, что местные кланы разозлятся, если мы попытаемся помочь Нур.

– Я бы с удовольствием задала ему тот же вопрос, – проворчала мисс Сапсан. – Не считая некоторых других, не менее интересных вопросов.

– Я уверен, что он хотел как лучше, – вмешался Миллард. – За ней охотились какие-то очень неприятные люди.

– Возможно, он хотел как лучше для нее, – сказала мисс Сапсан. – Но втягивать в это моих подопечных было нечестно.

– Нам ужасно жаль, что так вышло, – вздохнула Эмма. – Надеюсь, в это вы можете поверить?

Мисс Сапсан не удостоила ее даже взгляда: она упорно игнорировала все наши попытки извиниться. Подойдя к окну, она выпустила из трубки красное облако дыма наружу, на бурлящую народом улицу.

– Мы уже добились определенных успехов в мирных переговорах, но этот эпизод серьезно подорвал доверие кланов к имбринам. Мы навлекли на себя подозрения, а нейтральная сторона не может себе позволить, чтобы ее заподозрили в каких-то скрытых мотивах. Это очень плохо.

– Вы думаете, теперь у них начнется война? – спросил Миллард. – Из-за нас?

– Возможно, еще не поздно все исправить. Но между кланами слишком большие расхождения по ряду ключевых вопросов. Они должны прийти к согласию по поводу территориальных границ, должны выбрать миротворческий совет… Все это – важные и сложные задачи, и ставки очень велики. Если начнется война, это станет катастрофой не только для странных Америки, но и для всех нас без исключения. Война – это вирус, который редко удается удержать в рамках одной страны. Он неизбежно будет распространяться.

Наши поникшие плечи и вытянутые лица лучше всяких слов говорили о раскаянии и ужасном стыде. Я уже успел пожалеть обо всем – и даже о том, что вообще решил разыскать Эйча.

Мне казалось, что прошло немало времени, прежде чем мисс Сапсан снова повернулась к нам.

– Очень плохо, что кланы нам больше не доверяют. Но есть и кое-что похуже, – вздохнула она. – Хуже всего – то, что я больше не могу доверять вам.

– Не говорите так, мисс! Не надо, пожалуйста! – взмолилась Бронвин.

– Пожалуй, больше всего меня разочаровали именно вы, мисс Брантли. Такого поведения можно было ожидать от мисс Блум или от мистера Ноллингса. Но вы всегда были такой верной и доброй!

– Я заглажу свою вину, – сказала Бронвин. – Честное слово!

– На ближайший месяц я направляю вас в бригаду по уборке кухонь. Здесь, в Дьявольском Акре.

– Да, да, конечно! – Бронвин горячо закивала. Похоже, она приободрилась: ей назначили наказание, а значит, можно надеяться, что в конце концов она будет прощена.

– Мисс Блум, вы получаете новое назначение: будете работать при мусоросжигательных печах на Дымной улице. – Эмма поморщилась, но промолчала. – Мистер О’Коннор, вы будете чистить трубы. Мистер Ноллингс…

– Мисс Сапсан! – перебил ее я.

Она умолкла на полуслове. Друзья уставились на меня, не веря своим глазам.

– В чем дело? – нахмурилась мисс Сапсан.

Я понимал, что мой вопрос ее только рассердит, и вряд ли я получу хоть какой-то ответ. Но все равно чувствовал, что должен спросить:

– А что насчет Нур?

– В каком смысле? – уточнила мисс Сапсан таким тоном, что я уже не сомневался: ее терпение вот-вот лопнет. Я, конечно, не хотел расстраивать ее еще больше, но беспокойство за Нур грызло меня изнутри, и отмахнуться от него просто так я не мог.

– Ну, мы… мы просто бросили ее там, – пояснил я.

– Да, – сказала мисс Сапсан. – И я прекрасно отдаю себе в этом отчет. Была бы хоть малейшая возможность забрать ее с нами в Акр – я бы так и поступила. Но мне и без того пришлось использовать все рычаги, чтобы добиться вашего освобождения. Если бы я стала настаивать на том, чтобы забрать и ее, они бы решили, что именно этого мы с самого начала и добивались. Что мы на самом деле охотимся за новичками. И тогда все переговоры пошли бы насмарку.

По-своему мисс Сапсан была права, но она говорила о политике, а я – о живом человеке. Неужели нельзя спасти Нур, все-таки избежав войны? И я решил не сдаваться.

– Лео – опасный сумасшедший, – сказал я. – Я понимаю, о чем вы говорите, но, может, есть какой-нибудь способ вывезти ее тайно? Так, чтобы они не узнали, что это мы…

Эмма метнула на меня убийственный взгляд и одними губами шепнула: «Прекрати!»

Я видел, что мисс Сапсан вот-вот сорвется.

– Мистер Портман, – промолвила она, – если эта девушка сейчас в опасности, то в этом виноваты вы. После всего, что я вам рассказала, как вы можете настаивать, чтобы мы попытались извлечь ее из этой петли? Ушам своим не верю!