Текст книги "Сны ветра"

– Сколько мы спали? Часа два? – массируя лицо ладонями, спрашивает он, и не получив ответа, нехотя одевается.

Тем временем, Венера снова принимается копаться в сумочке.

– Пошли, – торопит ее напарник, одевшись.

Они выходят из комнаты, захватив масляный фонарь, который, видимо, принес утром их покровитель. Оказавшись перед демоном, Лерснер обращается к нему с необычной просьбой:

– Можешь дать мне бумагу, только хорошую, плотную два-три листа?

– В карете, хорошо? – обещает тот.

Спускаясь по лестнице, он обращается к своим подопечным с очень заманчивым предложением:

– Хотите посмотреть тот мир, который мы слепили, благодаря и вам, в том числе?

– Каким образом? Очередное задание? – интересуется Фердинанд.

– Нет, – успокаивает его демон. – Сейчас я доставлю вас к машине, и вы перейдете под контроль Великой Матери. Отдохнете немного, а когда обретете дом, я смогу на несколько часов отправить вас в спасенный мир.

– А война к тому моменту уже закончится? – спрашивает офицер, поскольку до сих пор реальным считает то время, в котором жил сам.

– Да, закончится. Я говорю о том периоде, когда ты встретил Венеру на берегу. То есть она сможет попрощаться с друзьями, а ты просто посмотришь, что получилось?

– Я не против, – пожимает он плечами, – а ты как?

– Шутишь? Конечно, я хочу попрощаться с ними! – отвечает Лерснер.

Демон открывает перед ними дверцу кареты, приглашая войти первыми, после чего заходит и сам, садясь напротив. Он ласково улыбается, передавая Венере, несколько листов бумаги, о которых она просила, и картонный планшет с металлическим держателем. Девушка кратко, но искренне благодарит, и, достав из сумки ручку, принимается что-то писать при скудном свете фонаря.

– Что же ты попросишь у нас взамен? – скептически прищурившись, спрашивает Фердинанд.

– За бумагу? – удивляется их покровитель.

– За возможность побывать в измененном мире.

– А должен? Или вы считаете, что сделали для нас недостаточно? – усмехается демон. – Я попрошу вас не забывать, что вы не одни, и, что вас есть кому поддержать, а больше мне ничего от вас не надо. К сожалению, как бы нам вместе ни было весело, но я должен вас покинуть, а вы – вернуться в пустыню. Дальше будете действовать так: когда повозка остановится, вы выйдете и пересядете в автомобиль, отдохнете, перекусите и продолжите путь. Ехать придется долго, но все можно ускорить, если сможете полностью отпустить прошлое. Откажитесь от того, что было с вами раньше, прогоните ностальгию, для вас это должно стать как бы новым рождением. Так и попадете в мир, который, я уверен, вам понравится!

– Я хочу вернуться в мой родной мир вместе с Фердинандом!

– Вера, ты понимаешь, что вернешься в то время и то состояние, в котором мы тебя забрали оттуда?

– Это лучший из миров!

– Фердинанд?

– Мой дом там, где ее дом.

– Как скажете, возвращайтесь в пустыню, отдохните. Не понимаю я этого вашего желания, но раз уж обещал… Что ж, мне пора. Не скучайте! – говорит напоследок демон, покидая повозку.

Только дверь за ним закрывается, экипаж трогается с места. Венера, отложив бумагу, откидывается на спинку сиденья и пытается расслабиться. Пока ее спутник погружается в дрему, пытаясь наверстать прерванный сон, она, глядя в одну точку, представляет будущую встречу с друзьями.

Глава 9

Когда экипаж останавливается, спутники, как и велел им демон, пересаживаются в кабриолет, где находят новый сверток с фруктами, хлебом и двумя бутылками воды. После завтрака Венера переодевается, устав от платья. Ее напарник снова занимает место за рулем, она же продолжает что-то писать. Постоянные загадки и недомолвки уже надоели Фердинанду, поэтому он, вскоре, спрашивает у своей подруги, что же она так старательно фиксирует на бумаге.

– Это письмо нашему общему другу, – объясняет она. – Этой ночью во сне я встретилась с ним. Он просил рассказать, как у нас дела, очень интересовался тобой. Вот я и хочу написать обо всем, что произошло.

– Нашему другу? – переспрашивает офицер, и забирает листок из ее рук.

Пробежав текст, глазами, он останавливает машину.

– Максу?! Дай мне свой карандаш, я хочу немного добавить, – просит он.

– Это ручка, хотя, смысл от этого не меняется, – произносит в ответ Лерснер, предлагая также поменяться местами. – Ты знаешь, – говорит она, как он только собрался что-то записать, – Макс тоже был духом стихии, как и я, только не воздуха, а воды.

– Сколько же вас там было?! – возмущенно спрашивает офицер. – Хотя в отношении Макса я даже не удивлен.

– Нас всегда много там, где у человечества большие проблемы.

– Почему же вы их не исправили? Вы же должны помогать людям, или я не прав? – интересуется Берт.

Венера не отвечает, но ее взгляд оказывается достаточно красноречивым, чтобы Фердинанд вспомнил, кто такие элементалы.

– Ну, да. Зачем помогать, когда люди уничтожают сами себя без вашего вмешательства, – усмехается он.

– Мне сейчас кажется, или ты, действительно, пытаешься читать мне мораль? – произносит девушка. – Вы будете творить всякое, а нам потом разгребать? Нет уж! Свои проблемы решайте сами, как умеете, вас-то больше.

– Не обижайся, я не хотел тебя ни в чем упрекать. Ты очень хорошая. Правда, я знаю, по крайней мере, еще кое-кого, кто не был человеком. Мейер был той еще тварью! Я очень рад, что сейчас вы не родственники, – добавляет он и сосредотачивается на письме.

Фердинанд, временами, ненадолго задумываясь, достаточно быстро записывает все, что считает нужным, затем, отложив бумагу, пытается представить в своем сознании идеальный мир. К его собственному удивлению, он не может нарисовать в воображении чудесную страну, персональный рай.

– Каким будет наш новый дом? – спрашивает он у напарницы.

– Хорошим, – пространно отвечает Венера. – А что бы ты хотел увидеть?

– Там будем я и ты, что еще надо? – уходит он от ответа.

После тяжелой ночи оба хотят спать. Они решают не продолжать путь и отдохнуть, как советовал им их покровитель. Обнявшись на заднем сидении, они погружаются в глубокий сон. Ни единый звук их не тревожит, сознание обоих уносится в далекую страну грез.

Фердинанд открывает глаза, но рядом нет ни кабриолета, ни Венеры, нет и пустыни. Осмотревшись, он понимает, что находится в неглубоком природном гроте. Где-то в расщелинах завывает ветер, чувствуется сырость. Офицер направляется к выходу, где перед ним открывается поистине прекрасный пейзаж: внизу в ущелье зеленеет лес, по склонам гор спускаются редкие деревья, совсем рядом кружат какие-то птицы.

– Вера! – зовет он, но ответа нет. Он поднимается выше, взяв немного влево, и теперь перед ним возникает море. Из воды кое-где поднимаются утесы, скалистые берега образуют уютную бухту. – Вера!!! – кричит Берт, стоя на вершине, но только внезапный сильный порыв ветра пахнул ему в лицо.

Девушка куда-то пропала. Озадаченный этим Фердинанд возвращается в грот. Сидя на каменном полу, он вслушивается в звуки: пение птиц, шум моря и ветер. Видимо в пещере создается какое-то завихрение, потому что явно ощущается сквозняк. Мужчина снова выходит, пытается найти спуск с горы, но склон оказывается слишком крутым. Зато, он находит небольшой источник пресной, видимо дождевой, воды. Побродив до заката, он возвращается в пещеру. Сон накрывает его очень быстро.

Утром Берт просыпается от пения птиц и сильного голода. В животе громко урчит, а есть совершенно нечего: охотиться нечем, да и не на кого по большому счету, съедобных растений, ягод или плодов он не нашел. Дела идут хуже некуда! Он начинает подозревать, что будет медленно умирать от голода.

Внезапно сильный порыв ветра приносит в пещеру раздвоенную ветку.

– Это чтобы я сделал рогатку? – произносит Фердинанд, начиная от обострившегося одиночества разговаривать с ветром. – Одной ветки мало. Лучше бы ты принес еды.

Берт укладывается в позе эмбриона на каменном полу. Ветер, образуя маленький, не больше метра, торнадо, шумит совсем рядом.

– Куда же ты пропала?! Вера-Вера. Где бы ты сейчас ни была, я верю, что ты меня услышишь! – произносит он чуть слышно. – Помнишь Киль? Наш с тобой Киль! Накануне этой поездки, один мой товарищ угощал нас вишней. Это был конец августа, и где он только ее взял? Черт! Почему, когда так хочется есть вспоминается вишня?! Я взял тогда немного и для тебя. И вот, Киль. Мы остались одни в машине, когда Мейер с водителем ушли, и я решился сделать тебе сюрприз – достал коробочку с вишней. Ты была рада. Этот вишневый вкус… Капельки сока у тебя на губах… Моя Вера! Мы долго гуляли по городу, по набережной. Было ветрено, как сейчас, но нам там обоим все нравилось. Мы едва не опоздали на светский прием с этой прогулкой. Ты была тогда в красивом кружевном нежно-голубом платье. Когда мы прибыли туда, ты призналась, что не видишь смысла в подобных мероприятиях, и я в глубине души порадовался, что не один буду чувствовать себя не в своей тарелке. Играл оркестр, многие пили шампанское, танцевали… Тебя кто-то пригласил, кажется, на фокстрот… Какой-то лысеющий мужчина в глупых роговых очках. Это было даже обидно! Я стоял и наблюдал, как ты танцуешь. Потом вдруг поймал твой взгляд. Он был как крик о помощи. К следующему танцу я забрал тебя у него. Мы танцевали танго, вроде «Синего неба». Это был лучший вечер, лучший мир, мир, в котором я хочу жить с тобой. Хочу уснуть и проснуться уже там, и с тобой. Мне нужна ты, Вера. – Фердинанд дрожит всем телом. В гроте царит тишина. – Вера! – что есть силы кричит он.

Опять слышится, вроде бы стихавший ранее, свист ветра. Приподняв голову, мужчина снова замечает танцующий рядом миниатюрный торнадо. Он с плеском распадается, образуя соленую лужу с мокрыми обломками веток, ракушкой и одной крупной рыбиной. Фердинанд подскакивает, не веря своим глазам. Но все так – перед ним бьется толстая рыба, которую принесло ветром. Сунув руки в карманы, мужчина достает зажигалку.

Ракушка оказывается подходящим заменителем ножа, сухих веток довольно много вокруг. Рыба даже без соли кажется ему очень вкусной. Берт мысленно благодарит Светоносца за обед, но и в то же время требует вернуть Венеру.

День проходит скучно. Беспокойства за подругу мужчина не испытывает, он почему-то уверен, что с девушкой все в порядке, просто она осталась в ином мире. Он долго бродит по склонам в поисках спуска, а когда возвращается в пещеру, находит на полу еще одну рыбу, уже мертвую. Ветер по-прежнему завывает в ущельях.

Фердинанд приготовил ужин. Теперь уже он явно ощущает недостаток соли, а также то, что местами рыба осталась сырой. Тем не менее, он съедает ее с большим аппетитом. Ночное небо удивительно: ясное, низкое, с бесконечной россыпью звезд, до которых, кажется, можно достать рукой, если подпрыгнуть. Он долго смотрит ввысь, перед тем, как вернуться в пещеру.

Сначала Берт думает, что ему показалось, но присмотревшись, четко видит мерцание у входа в грот. Чудесное явление! Мужчина встает и протягивает руку к мелким блуждающим огонькам. Чувствуется тепло и легкое покалывание.

– Странное место, – произносит он вслух, и снова ложится на мягкие ветки, которые натаскал еще днем.

Снится ему Венера. Она ни грустная, ни веселая, а скорее отрешенная. Он пытается заговорить с ней, но замечает, что девушка безучастно смотрит куда-то мимо него, в несуществующую точку. Фердинанду становится не по себе, вдобавок он понимает, что это сон, и старается проснуться. Он открывает глаза. Его окружает непроглядная тьма. В пещере холодно, неуютно и одиноко. Хочется выть подобно волку от отчаяния и безысходности. Берт разводит огонь, и, поддерживая его до утра, сжигает все ветки, служившие ему постелью.

Глава 10

С рассветом Фердинанд поднимается к вершине, заливаемой солнечным светом. Он долго вглядывается в морскую даль, потом собирает новые ветки для спального места. Наломав охапку, он направляется к гроту, когда вдруг слышит за спиной оклик:

– Фердинанд!

Мужчина оглядывается и видит Светоносца с каким-то брюнетом в черной одежде, очень на него похожим лицом. Берт ждет их, а когда они приближаются, произносит:

– Где Вера? И… и где я?

– Эта глупышка утащила тебя в свой родной мир, – отвечает брюнет. – Видимо, забыла, что она элементал. А это Крит. Как тебе здесь? Красиво?

– Красиво, но где все люди?

– Внизу живет несколько племен, но они еще совершенно дикие. Мой брат, – брюнет указывает на Светоносца, – предупреждал, что вы вернетесь в то время, когда мы забрали ее отсюда, а это было в период, называемый доисторическим.

– Идем, похвастаешься нам апартаментами! – подхватывает уже знакомый демон. – Вера жила здесь раньше вместе со своим братом. Они всегда неразлучны. Во всех своих воплощениях они вместе: чаще – брат и сестра, муж и жена или любовники, реже он был ее отцом, отчимом или она его мачехой или наставницей. Не помню, чтобы она была его матерью, хотя мне не все ее воплощения известны. Одно время они даже враждовали. Очень веселая парочка. Я думаю, ты мог бы и с ним подружиться, если бы узнал его при благоприятных обстоятельствах.

На полу пещеры лежит рыба, беспомощно шевеля хвостом и открывая рот.

– Вы мне очередной обед принесли? – бросив ветки у входа в грот, произносит Фердинанд.

– По-твоему, мы похожи на рыбаков? Это твоя подружка тебя балует, – с усмешкой отвечает брюнет. – Странно, что сейчас ее не видно, а то все время возле тебя крутится.

– А почему Вере помогают одни демоны?! – с некоторым возмущением спрашивает у них Фердинанд.

– С чего ты взял?! Ее и боги, и люди, и другие элементалы поддерживают, – отвечает тот, кто назвался ему ранее Несущим Свет. – Мы все существуем в очень сбалансированной системе, и все помогаем кому-нибудь. Да и что ты понимаешь под демонами? На заре христианства многих богов, отнесли к силам зла, но злее мы от этого не стали. Светоносец – одно из поздних моих имен. Твои предки, например, называли меня Водан, поэтому сам, решай насколько я демон. И заботимся мы не только о Венере и не только о тебе. Но, как ты понимаешь, у всех бывают любимчики, поэтому мы сейчас и пришли. – Только он закончил говорить, как на него и его спутника налетел сильный порыв ветра с песком, за ним еще один, и еще.

– Не трать силы! Ты не причинишь нам этим вреда! – приказывает брюнет, и ветер стихает. – Посмотрите на нее – она в бешенстве!

– Ты выглядишь смешной, когда злишься на тех, кто сильнее тебя, Вера! – подхватывает его брат. – Иди сюда!

Фердинанд ее не видит, но проследив за взглядами своих гостей, понимает, что кто-то вошел в пещеру. Теперь его поражает догадка, и он тут же спрашивает:

– Ветер – это Вера?!

– Нет, – отвечает Светоносец. – Но она может им управлять. Она нимфа. Только единицы людей могут их видеть такими, какие они есть. Большинство из тех, кто их встречал, рассказывают о всяких световых аномалиях. Ты, кстати, не замечал здесь свечения или шаровых молний?

– Да, было!

– Вот это она и была. Вера, – обращается он в пустоту, – ты все еще хочешь остаться здесь?.. Не-ет? Разве тебе уже не весело в родном мире? Говорит – нет. Ладно, мы вас отсюда вытащим…

– Я знаю, где мы оба должны жить! – перебивает его Фердинанд. – Если это возможно, отправьте нас в наш мир, в мое время!

– Тебя ничего не смущает? Война, например? – вкрадчиво интересуется Несущий Свет.

– К войне мы сбежим из страны. Я же знаю теперь, как все может быть, и не повторю тех ошибок, о которых ты говорил!

– Опыт – лучшее лекарство против упрямства и глупости, – улыбается брюнет. – Но сначала вы вернетесь в пустыню, а потом туда, куда хотите. Есть возражения? Нет? Отлично. Кто-нибудь из нас навестит вас в том мире. Все-таки у нас есть для вас, на наш взгляд, более интересное предложение.

Берт не понял, что произошло: вот вроде он стоял в пещере на Крите, и вдруг оказался сидящим за рулем кабриолета в белой пустыне. Только ссадины на руках и отросшая щетина напоминают ему о той странной реальности. Сзади слышится легкий вздох. Обернувшись, мужчина обнаруживает Венеру. Обнаженная она лежит на заднем сидении, поджав ноги, и, видимо, только приходит в себя.

Он быстро перелезает к ней и, обняв, целует ее лицо, шею, плечи.

– Любимая, все теперь будет хорошо, мы вернемся в Киль, мне обещали!

Лерснер садится и недоверчиво смотрит на него.

– В Киль? Вернемся? Ты уверен?

– Да, – совсем неуверенно отвечает Фердинанд.

– Ты имеешь в виду Киль нашего времени?

– Конечно!

– Надеюсь, мы подразумеваем одно и то же «наше» время… Хотя какая разница! Главное, что мне не придется больше воровать рыбу у духов воды. Узнай они, что я носила ее человеку, они бы мне устроили! – улыбается она. – Где хоть какая-нибудь одежда?

Берт поднимает с пола бордовое платье-тунику.

– Не возражаешь, если я оденусь?

– Меня бы все устроило, как есть, – шутит он. – Одевайся, конечно. – Она быстро ныряет в бордовую ткань, которая, струясь по гладкой коже, стекает вниз. И вот, Венера одета. – Мне так тебя не хватало! – продолжает Берт. – Так бы и набросился, но не хочу колоть тебя щетиной. Смотри, как зарос. Скажешь, тоже модно?

– Добавить тебе прямоугольные очки и растянутый шарф – и ты будешь похож на художника или модного писателя.

– Ты о тех художниках, которые рисуют уродов из кошмарных снов психически больных людей?

Венера смеется и говорит:

– Ну, да. Хорошо, тогда тебе шляпу и кольт – и будешь похож на ковбоя.

– Сейчас ты тонко намекаешь на то, что помыться мне тоже не помешает, – усмехается он.

Пустыня уже не кажется им безликим, бессодержательным пространством. Она полна спокойствия и надежд на лучшее. Ни с того, ни с сего, оба чувствуют сильную слабость. Она не похожа на недомогание, скорее на непреодолимую сонливость. Уже привыкшие к странностям мира без времени, они не боятся внезапной истомы, а обнимаются и позволяют мраку поглотить их сознания. Ощущения пропадают. Они, словно, падают в абсолютном вакууме в бесконечность, в мягкое, родное небытие, растворяясь в нем и становясь частью великого Ничего.

Чувствуя знакомый запах сухой травы, Венера приходит в себя. Она лежит на сене в небольшом темном бревенчатом сарае. Откуда-то доносятся жуткие крики, хотя толстые стены их отчасти заглушают. Осмотревшись и найдя дверь, девушка выходит. Ее глазам открывается классический летний пейзаж русской деревни, в котором чувствуется, однако, что-то неправильное, лишнее, тревожное, кроме криков, которые теперь слышатся совсем рядом. Откуда-то из-за леса к небу поднимается густой черный дым. Лерснер обходит сарай, и лоб в лоб сталкивается с человеком в немецкой военной форме сороковых годов в полной амуниции. Девушку пробивает дрожь. Она не сразу осознает, что происходит, где находится, и наяву ли это? Солдат тоже сильно удивлен ее внезапным появлением, но его шок проходит быстрее:

– Какая красотка ко мне пришла! Ты откуда взялась, сладкая?

Пораженная Венера, округлив глаза, молча смотрит на него. Раньше за такое обращение к себе она бы за словом в карман не полезла, и быстро бы поставила на место подобного нахала. Однако сейчас девушка не в состоянии проронить ни слова из-за сильного потрясения. Между тем солдат, подойдя ближе, кладет руку на ее плечи.

– Какая скромница! Я люблю таких! – все так же нагло говорит он.

– Свинья! – наконец, поборов свой ступор, бросает Лерснер и отталкивает его.

Солдат, не позволяя ей сбежать, тут же подскакивает к ней и обхватывает ее за талию. Венера вскрикивает от того, что ей в ребро больно уперся пистолет-пулемет.

– Не надо мне грубить! Я к тебе с нежностью, а ты меня свиньей называешь. Разве это вежливо?

– Да отстань от меня придурок! – кричит она, с трудом вырываясь из его рук. – Где Фердинанд Берт?!

Услышав уверенную немецкую речь, парень осекается и отпускает ее.

– Вы кто?

– Ты глухой?! Где Фердинанд?! Быстро приведи его сюда!

– Да кто же вы? Вы мне кого-то напоминаете…

– Не твоего ума дело, кто я такая! Я даю тебе минуту, чтобы ты привел ко мне Берта! – кричит она не столько от ярости, которую хочет изобразить, сколько от страха.

– М… М-мейер? – неуверенно произносит он. – Вероника Мейер? Значит, вы, правда, знакомы с нашим оберлейтенантом? Ух, ты! Но как вы здесь очутились? Ходили слухи, что вас вместе с вашим отцом расстреляли, но я не особо верил – вас-то за что? Парни не поверят, что здесь Вероника Мейер! Я найду оберлейтенанта, но с вас поцелуй за мои старания.

– Иди уже! – дрожа от нервного напряжения, требует она.

– Есть! Но своего я все равно добьюсь, Вероника Мейер, – говорит он ей, удаляясь.

Венера недовольно подергивает плечами. Перед ней стоят еще два строения: одно кажется хозяйственной постройкой, а другое – жилым домом. Именно из дома доносятся душераздирающие крики. Она пытается сообразить, как вести себя здесь и, особенно, как выбраться из этого жуткого времени, а еще сложить все, что она видит и слышит в одно целое. Определенно, если кто-то кричит – значит, его пытают. В сознании сразу всплывают образы всевозможных истязаний, из которых Венера делает вывод: то, что происходит в доме – ужасно и отвратительно. От этой мысли к ней подступает паника.

Откуда ни возьмись, подбегает Фердинанд. Он уже гладко выбрит, одет в военную форму и, кажется, чем-то сильно взволнован.

– Вера! Вера, идем скорее отсюда, я не хочу, чтобы солдатня на тебя лишний раз глазела!

– З-зачем вы пытаете ч-человека? – заикаясь, бормочет она, в то время как Фердинанд, подхватив под руку, тащит ее к соседнему с домом строению.

– Что ты несешь? Тебя кто-то напугал?

– Вы людей пытаете!

– Ну, война все-таки, временами приходится, хотя это меня тоже угнетает.

– Да отпустите его или добейте уже! Зачем мучить человека?! – истерично кричит она.

– Какого человека? Ты о чем? – удивляется Берт.

– Который кричит!

– Ах, ты об этом! – Офицер сдержано смеется и объясняет: – Не буду я его добивать, с этим прекрасно справится наш доктор. Не волнуйся так, там никого не пытают… хотя, пожалуй, «пытка» – подходящее название. Это лазарет, там сейчас раненного оперируют.

– Без обезболивания? – уже заметно успокоившись, но все еще нервно спрашивает она.

– Не знаю, но морфия у них вечно не хватает, – Берт открывает перед подругой дверь.

Судя по всему, эта постройка раньше использовалась, как мастерская. Кое-где на стенах даже висят инструменты, хотя все кругом прибрано. Ближе к центру стоит довольно приличный стол, на котором лежит несколько чистых листов бумаги, потертая книга, а также стоит лампа. Возле одной из стен находится железная панцирная кровать, также в помещении есть несколько стульев.

– Добро пожаловать! Неплохо я устроился? – с непринужденной улыбкой говорит он.

– Вполне уютно.

– Я, конечно, ожидал, что мы окажемся в Киле в тридцать восьмом, но они буквально отправили меня в то время, из которого забрали.

– Но тебя же убили зимой?

– Да, но зимой я сильно заболел, и они, как мне объяснили, забрали мою физическую оболочку из этого времени, когда со мной все было в порядке. Ну, что? Ты успокоилась?

Венера кивает головой, робко осматриваясь.

– У меня мало времени, – продолжает он. – Сегодня мы наступаем, вечером должны занять позиции.

– А если тебя убьют?!

– Милая, меня убьют не раньше зимы, а зимой я буду осторожней, и все будет хорошо. Иди ко мне, у нас есть полчаса! – Приподняв, он сажает ее на стол и страстно целует. Кажется, он не верит, что вернется живым из боя, поэтому хочет получить все и сразу.

– Оставь меня! – оттолкнув его, кричит девушка.

– Да ладно! Вера, это же я! Все в порядке: я люблю тебя, здесь ты в относительной безопасности, утром я вернусь за тобой, и когда мы передислоцируемся, я заберу тебя с собой. Гауптман мой большой друг, он поможет оставить тебя при мне.

– Что?

– Ну, не бойся, иди ко мне! Не волнуйся, я запер дверь, к нам никто не войдет. – Он принимается снимать с нее платье, несмотря на ее сопротивление.

– Н-но вы же все равно проиграете войну!

– Тихо! – он прижимает палец к ее губам. – Не вздумай такое сказать при посторонних, расстреляют на месте! Это расценивается как паникерство.

Венера, оттолкнув его, нервно одергивает платье.

– Какое паникерство?! – уже шепотом, но очень уверенно говорит она. – Восьмого мая сорок пятого года Германия подпишет капитуляцию – это исторический факт!

Лицо Фердинанда мрачнеет, он отстраняется от нее и задумывается. Постепенно на его губах появляется лукавая улыбка, а в глазах хитрый блеск.

– Исторический? – переспрашивает он. – А что еще ты знаешь об этой войне?

– Не сказать, что все, но достаточно, чтобы понимать, какой ужас нас ждет!

– Та-ак, хорошо, а ты знаешь, как проходили основные, решающие сражения? – не отстает Фердинанд.

– Конечно, зна… А что ты хочешь? – Венера, наконец, догадывается, чем продиктован такой интерес ее друга к событиям, которые она всю жизнь считала давним прошлым.

– Милая, принесешь нам победу! – Он снова поднимает ее на руки и кружит по комнате. – Ты же из будущего, ты знаешь все, что нас ждет! Мы будем действовать на опережение, – поставив ее, говорит он уже серьезнее, но с прежним возбуждением в голосе, – и уберемся навсегда с фронта! Думаю, твой приятель из Рейхстага нам с удовольствием поможет, когда узнает, что ты жива, и что ты можешь принести такую огромную пользу всем нам! Мы не скажем ему, что ты не совсем Вероника, придумаем что-нибудь убедительное, как ты выжила. Ты мое сокровище! Ты же всех нас спасешь!

– Нет, нет и нет! Забудь об этом!

– В смысле «нет»? – непонимающе взглянув на нее, произносит Фердинанд.

– Я ничего не расскажу!

– Почему? Это же бессмысленно – молчать, когда знаешь что-то такое, что может нас с тобой спасти!

– Это безумие!

– Ах, да! Я же забыл, что у тебя свое, довольно странное представление обо всем происходящем. Не пора ли пересмотреть свои принципы, Вера?

– Фердинанд, это не принципы, это совесть, – вздыхает она.

– Совесть – это хорошо, это я уважаю. Но, поверь мне на слово, когда ты увидишь настоящую войну, ты пойдешь на любую сделку с совестью, лишь бы все закончилось как можно скорее, и наступил мир. Я не буду на тебя сейчас давить. Посиди здесь, обдумай, успокойся, пока меня не будет. Кстати, – вдруг спохватывается он и отстегивает пистолет с пояса, – возьми мой парабеллум. Здесь народу мало остается, этим могут воспользоваться партизаны. Подожгут или взорвут – от них всего можно ожидать. Если кто из местных будет вокруг крутиться – стреляй без вопросов! Думаю, пистолет пригодится тебе и в случае, если я не вернусь.

– Фердинанд, я не хочу быть здесь! – умоляюще произносит она, отодвигая от себя оружие. – Ты притащил меня в этот мир только за тем, чтобы я помогла вам победить в войне?

– Что ты такое говоришь?! Я меньше всего хотел оказаться на войне! Я как никто другой хочу мира, я устал воевать, но до победы еще далеко!

– Фердинанд, какая победа?! Я не буду стрелять в местных, они мне ничего плохого не сделали! Очнись!

– Это ты очнись!!! Ты что вообще не понимаешь, где мы находимся?! – не выдержав, кричит на нее офицер. – Венера, – строго продолжает он, впервые назвав ее настоящим именем, – нравится тебе или нет, но я сейчас твой единственный друг, и если ты надеешься выжить – тебе придется во всем слушать меня! А о своих прогрессивных взглядах двадцать первого века можешь вспомнить только, когда мы выберемся отсюда!

Лерснер, не ожидавшая от него такой реакции, не обижается, но впадает в ступор. Все, что она может – это пробормотать:

– Я ни в кого стрелять не буду!

Берт тяжело вздыхает. Он не злится на девушку, он знает, что очень скоро жестокая реальность предстанет перед ней во всей красе, и это сломает ее. Взяв себя в руки, он произносит:

– Я скажу ребятам, чтобы поглядывали и за этим строением, раз ты пока не способна обороняться. Но пока меня не будет, подумай и пересмотри свои взгляды. Будь готова, что за сочувствие к нашим врагам тебя расстреляют. Ты можешь прямо отсюда уйти к партизанам или попытаться пробраться за линию фронта, только там тебя тоже убьют, так как для русских ты на данный момент такой же враг, как и мы. – Заметив, что она едва не плачет, Фердинанд смягчается: – Вера, не волнуйся, просто будь внимательнее. Все должно пройти гладко, я вернусь. Я немного помню это сражение, оно будет коротким. А скоро мы перейдем в другой поселок, там спокойнее. Я не обижаюсь на тебя, моя хорошая, что ты не хочешь рассказать то, о чем я прошу. У тебя, конечно, сейчас сильный шок. – Он нежно целует ее и, поглаживая пальцем ее щеку, говорит: – Мне уже пора идти.

Из темного угла комнаты доносится сдержанный смех. Венера поворачивается, а офицер хватается за пистолет-пулемет. Вальяжно положив ногу на ногу, из темноты на них смотрит Черный ангел.

– Хвала богам! Владыка! – восклицает Венера и, подскочив к нему, молитвенно падает на колени. – Владыка, вытащи нас отсюда!

– И давно вы здесь? – интересуется Фердинанд.

– С начала времен. Я везде, в любой точке мира. Как мне показалось, вам здесь не понравилось. А, между тем, существует мир без времени, где люди могут жить вечно. В этом мире нам нужны свои пророки. Со своей стороны мы сделаем все, чтобы ваша жизнь была максимально комфортной и удобной. Вы сможете посещать иные миры, как обычно люди посещают другие страны, но вы не должны возвращаться в то время, в котором жили. Это возможно, но тогда вам придется пережить все снова, вряд ли вы к этому стремитесь. В том мире вы будете посредниками между нами и людьми, если говорить проще – будете предсказывать, советовать, обучать…

– Ты говорил подобное, когда предлагал нам с братом жить среди людей! – перебивает его Венера.

– Правильно, – не смутившись, продолжает брюнет, – ведь у вас будут те же функции, только умирать и стареть вы не будете, и тот мир уже технически развит. Для тебя, Вера, это просто новая работа. Ну, как? Кстати, войны там – большая редкость и, не сказать, что они такие же жестокие.

– Я согласна!

– Фердинанд? – обращается он к ее спутнику, который теперь стоит, потупив взгляд.

– Мне надо выводить солдат на позиции…

– Фердинанд, это наш единственный шанс уйти отсюда! – истерически дрожащим голосом произносит Лерснер.

– Вера, я тебя очень люблю, но у меня есть обязательства. Я же не дезертир, в конце концов! Эти дни, что мы провели вместе, были самым лучшим подарком судьбы. Я за все благодарен. Тебе, правда, здесь не место… А мне… У меня сегодня бой.

– Фердинанд, без тебя я никуда не пойду! – сквозь рыдания кричит девушка.

– Вера, не плачь, так надо, так справедливо. Я офицер, а это накладывает большую ответственность. Я очень хочу пойти с тобой, но мне уже пора. – Достав из кармана кителя свой заветный сверток, он извлекает из него перстень Вероники: – Ты потеряла его, когда мы вернулись из твоего родного мира. В это время я всегда носил его в нагрудном кармане… Прощай, Вера!