Текст книги "Сны ветра"

– Ты можешь жить с мыслью, что спас красивую девушку, ведь это достойно уважения. Вот, кстати, и она… Вероника!

Спутники подходят к ним ближе.

– Какой ужасный старик! – сокрушается студент. – Вероника, возможно, я не имею права советовать, но вам было бы лучше вернуться в монастырь.

– Нет-нет! Эти строгие порядки, гендерное однообразие…

– Какое однообразие? – вмешивается демон, чтобы урезонить ее.

– Однообразие в одежде, я хотела сказать, – поправляет себя Лерснер. – Мне гораздо ближе мирская жизнь. И я не смогла бы больше и дня прожить без моего любимого брата! Вечер чудесен! Феликс, не хотите пройтись со мной по ночному городу?

Предложение Венеры обязательно встретило бы непонимание, ведь это немыслимо, чтобы приличная девушка среди ночи, сама так запросто приглашала куда-то незнакомого мужчину, но студент к концу ее речи уже находился под гипнозом. Он пошел бы за ней, даже если бы она не проронила ни слова.

– Приму за честь сопровождать вас! – взбодрившись, отвечает он.

Убедившись в правильности развития события, демон, представившийся всем Конрадом, шепчет Берту, что им пора уходить. Рассерженный этим обстоятельством, Фердинанд в приступе ревности кричит в след своей напарнице:

– Моя дорогая Вероника, ты, разве, не поцелуешь своего любимого брата на ночь?

Венера понимает, что это провокация с его стороны, но эта нелепая игра ей нравится.

– Конечно, мой милый Фердинанд, я обязательно подарю тебе страстный и долгий поцелуй на ночь, как всегда, но еще только вечер, – кокетливо отвечает она.

– Как жаль, моя милая! – отзывается офицер.

– Еще слово и я очень разозлюсь! – тихонько шепчет ему демон, а Венере говорит: – Счастливой прогулки, мы будем молиться за вас!

Демон и Фердинанд спешно уходят. Заметно, что по пути демон что-то говорит ему, как будто отчитывает, а Венера остается в компании Феликса.

Глава 8

Лерснер долго не может начать разговор, хоть и понимает, что студент воспримет любые слова и поверит даже в самый невероятный обман. Сейчас она чувствует отвращение ко лжи, проклиная себя за то, что вынуждена к ней прибегать. Ситуацию разряжает сам Феликс, устав от молчаливой прогулки.

– Ночь сегодня просто прекрасна! Не так как вы, конечно, вы еще прекрасней, Вероника. Для меня будет честью погибнуть за вас! – говорит он.

Возможно, студент ожидал, что девушка проявит естественное в такой ситуации беспокойство за его жизнь, но она, словно, не слышит его слов или не понимает.

– Феликс, а что ты изучаешь? – с немного рассеянным видом спрашивает она.

– Я склоняюсь к точным наукам, а почему это вас интересует? – удивляется он. – А где именно учится ваш брат?

– Математика, физика, химия? Это хорошо. Мой дедушка тоже хотел стать математиком, но не сложилось. Его отца арестовали во время войны, а это в купе с «неправильным» происхождением, знаешь ли, клеймо. Он говорил, что математическим законам подвластны все явления во Вселенной. Пока он был жив, я не знала проблем с домашними заданиями – дедушка объяснял все так просто и понятно, как ни один учитель. Я уверена, ты многого сможешь достичь в науках, – равнодушно, не глядя на него, произносит она.

Студент, на всякий случай, отступает от Венеры на несколько шагов. Она совершенно не вписывается в окружающую его действительность. Ее речь, фривольная манера держаться не имеют ничего общего с качествами девушек и женщин, которых он когда-либо видел. Про какого дедушку она говорит, если воспитывалась в монастыре? А что за задания у нее были, в которых ей помогал тот самый мифический дедушка? То, что она говорит, совершенно не укладывается у него в голове. В душе его возникает тревога и подозрение, что таинственная девушка – некое опасное существо из иного мира.

– Стоять! Куда собрался?! – грубым, повелительным тоном, по-русски говорит Лерснер, парализуя его взглядом, когда замечает, что он отстранился от нее. Венера не старается, выполняя свое поручение, она не может сосредоточиться, так как все ее мысли сейчас о Фердинанде, который остался в компании демона и вернувшегося к ним старика.

Ее напарник, к этому времени, уже находится в квартире почему-то подобревшего и повеселевшего Оскара. Старик, напевая себе под нос какую-то задорную песенку, дрожащими руками передает офицеру таз с теплой, чистой водой и полотенце. Фердинанд снимает неудобные вещи и с удовольствием умывается. Он выходит из спальни, вытирая лицо, и подходит к демону, который снова сидит за столом, осторожно перемещая по квадратной доске миниатюрные, вроде шахматных, фигуры.

– Почему она так долго? – нервничая, спрашивает он. – Чем они там занимаются?

– Чем бы ни занимались, тебя это не касается, – отвечает тот.

– Конечно, с кем я разговариваю?! Ты – демон! Ты никогда не поймешь, что чувствует мужчина, когда видит свою любимую женщину с другим! Сначала появляется ненависть к нему, потом к ней, потом понимаешь, что лишний, как раз, ты, а все идет так, как и должно, и начинаешь ненавидеть себя. Господи, ну, зачем вы ее отправили на такое задание?!

– Следи за словами, Фердинанд! Только твоих истерик мне сейчас не хватало! – грозно произносит Светоносец, оторвавшись от своего занятия. – Я один, из всех нас, защищаю твои интересы. Скажи, я сделал вам за последние два дня хоть что-то плохое?!

– И почему ты защищаешь меня? Что во мне такого замечательного, чтобы сам Люцифер обо мне заботился?!

– Ты не был виноват в той истории с Вероникой, это я устроил так, что она застрелилась.

Услышав это, мужчина бросается на своего собеседника, но его удар приходится в пустоту, и он, потеряв равновесие, падает на табурет, едва не ломая себе ребер.

– Ты бы дослушал или подумал сначала, – усмехается демон за его спиной.

– Сволочь!

– Представь, ты бы остановил ее: страстный поцелуй, ее рыдание, взаимное признание, а потом-то что? Знаешь, куда она в тот раз хотела уйти? Она не хотела умирать, очень не хотела, но все уже было решено за нее. Мейер с вечера оставил в кабинете заряженный пистолет, он тоже не мог поступить иначе. Сейчас бы он, вернее тот, кем он стал, уже не послушал бы меня, если бы я предложил ему это снова. А Вера хотела сбежать из страны, но это потому, что я не оставлял ей шансов выжить. Для этой жизни и этих заданий нужна была другая Вера: исполнительная, бесстрашная, безжалостная, ожесточенная. Сейчас она просто ангелок! Ей предстояло разочароваться в собственных надеждах, потерять все, что она ценила и в любом случае принять раннюю смерть. И в новой жизни она ненавидела бы человечество. Собери все плохое в Веронике и умножь раз в двадцать, и получишь то, что должно было возродиться в этой ее жизни! Такой вот монстр необходим был нашим добрым богам! А я лично не хотел, чтобы ее так ломали! Поэтому я сначала даже хотел вас разлучить, чтобы изменить ее судьбу, чтобы она меньше страдала. Но вовремя понял, что именно ты до определенного момента не даешь ей озлобиться. Заметив мое активное вмешательство в ее жизнь, другие подкорректировали ее судьбу. По их замыслу ты должен был ее остановить, и Вероника очень надеялась, что остановишь. Вы бы уже вдвоем, и уже навсегда сбежали в Южную Америку, но это не принесло бы вам счастья. Однообразная жизнь сначала просто угнетала бы вас, вскоре тебя стало бы раздражать отсутствие детей. Ты ведь нормальный здоровый мужик, а она никогда не подарила бы тебе наследников, в отличие от других женщин. Веру раздражали бы твои измены, а их было бы не мало. Ты стал бы простым служащим небольшой конторы, Фернандо Берто. Твоей карьере очень мешало бы прошлое. Хотя ты принял бы новые условия жизни и отказался от собственных взглядов, и хотел бы полностью вычеркнуть из памяти свою жизнь в Германии, Вера постоянно напоминала бы тебе об этом. После поражения Третьего Рейха и известия о смерти ее влиятельного покровителя, который в свое время и организовывал этот побег, она бы очень изменилась: занялась коллекционированием предметов с нацистской символикой, постоянно говорила бы о нем, не гнушалась «похвастаться» перед твоими сослуживцами тем, каких успехов ты достигал на службе в СС. Она же права – ты был палачом, и те убийства не всегда были тебе неприятны, иногда ты, помниться, находил в них какое-то свое удовольствие.

– Это попытка воззвания к совести?! – зло бросает офицер. – Если вы все такие противники убийств, что ж вы отправили нас на те задания? Двойная мораль как-то не к лицу высшим существам. И, знаешь, мне удовольствие тогда доставлял шнапс, а не убийства.

– Браво! Если бы сам Сатана нуждался в адвокате, я бы рекомендовал ему тебя. Но уже в сорок шестом году ты думал бы совершенно по-другому. Из-за увлечения Вероники запрещенным прошлым ты перестал бы приглашать домой коллег и уважаемых людей, снова тормозя свой карьерный рост.

– Ну-ну. Ты это сейчас на ходу придумываешь?

– Ты возненавидел бы Веронику, особенно после случая со служанкой.

– Случая со служанкой? С какой еще на хрен служанкой?!

– Девушка, которая помогала бы твоей ненаглядной по хозяйству, в один прекрасный момент забеременела бы от тебя. Ты согласился бы принять ребенка. Вот только обо всем этом Вера узнала бы раньше, чем вам хотелось. Она бы и виду не подала, что ей все известно, но твоя любовница ни с того, ни с сего покончила бы с собой – вены вскрыла. У беременных обычно обостряется инстинкт самосохранения, они нечасто убивают себя, тем более таким способом. Сейчас ты знаешь, на что способна Вера, а тогда догадывался бы только интуитивно. Следствие даже не рассматривало бы вероятность ее причастности.

– Логичней было бы, если б она убила меня в такой ситуации, – горько усмехается Фердинанд.

– Спустя две недели Вероника призналась бы тебе в том, что заставила ту девушку убить себя. Тебя бы это очень расстроило! Настолько, что ты сильно ударил бы ее, а когда, едва приподнявшись, она рассмеялась бы тебе в лицо, ты ударил бы ее снова, но уже вот этим, – демон достает из-под стола литую бронзовую статуэтку ангела. От основания на ней отчетливо видны красно-коричневые пятна. – Всего два удара – и ты стал вдовцом.

– Вранье от первого до последнего слова! – кричит Берт в ответ. – Дети, служанки, измены!.. Не нужны мне никакие дети! Никто не сможет заменить мне Веру!

– Сейчас – да. Сейчас ты воин, у тебя другие приоритеты в жизни. Но тогда ты носил бы недорогой серый костюм, однако, из неплохого материала, курил бы сигары той же марки, что и твой начальник, в надежде снискать его благосклонность, по выходным играл бы с коллегами в бильярд. В твоей жизни не осталось бы места для безумия и для такой страсти как Вера. Чтобы приручить ветер, надо научиться самому быть стихией, – сейчас ты это понимаешь, но тогда только злился бы на Веронику за то, что она не похожа на «идеальных» жен твоих сослуживцев.

– Это ее кровь? – спрашивает он, кивнув на статуэтку.

– Ну, не моя же! Взгляни! – Демон протягивает офицеру желтоватую страницу из дневника. Неровные чернильные надписи просвечиваются сквозь тонкую бумагу. Берт внимательно изучает текст:

«Мой дорогой друг, прости меня за упрямство! Я уверена, что ты в своей другой вселенной услышишь меня или почувствуешь мое отчаяние. Тебе повезло, ты мертв, а я проживу еще целых два дня. Жаль, мы не встретимся в загробном мире, чтобы я извинилась перед тобой лично. Как свежи воспоминания! Вот бы вернуться в то время, когда мы пили то прекрасное вино, когда единственной заботой было, чтобы посторонние не узнали о нашей связи. О, как мне не хватает тебя! Какой же глупой я была! А ты оказался прав: палач не стал нормальным человеком, он превратился в чудовище и послезавтра он меня убьет. Но сейчас я другая, я ничего не боюсь, я принимаю свою судьбу с радостью! Прощай, мой единственный друг.

9 февраля 1946».

– Тайная связь? – улыбается офицер. – И как долго длились их отношения?

– Три года. Я вижу, ты не сильно удивлен.

– Меня больше удивляет, что я, по твоей версии, ее убил.

– Кстати, тогда обе смерти в вашем доме «повесили» бы на тебя.

– Обе? То есть и служанку?

– Да. Ты, с твоим-то темным прошлым, принудил к близости бедную девушку, она забеременела, но не смогла жить с таким позором – так это выглядело со стороны. А потом ты расправился со шпионкой-женой, – Светоносец разводит руками. – Сдается мне, тогда ты предпочел бы воевать, а не дожидаться смерти в грязной камере. Что скажешь?

– Ты говоришь не обо мне! Я точно не мог ничего такого натворить. Если бы Вера стала моей женой, мне ничего большего в жизни не надо было бы. Я бы никогда ее не обидел, – нервно массируя виски руками, бормочет Берт.

Он выглядит разбитым и подавленным, а мысли в его голове запутываются как нитки в клубке, с которым играет котенок. Слова демона никак не хотят усваиваться разумом. Они кажутся правдоподобными, но за ними явно кроется какой-то обман.

– Ты человек сильный, горячий, даже меня пытался побить, и Вера, сам знаешь, тоже не образец кротости. Но ты отчасти прав, по своей воле ты бы не причинил Веронике вреда, но кто бы позволил тебе поступать с нашим элементалом, как тебе вздумается? Тобой тогда было очень легко управлять. Эта реальность существовала, как вариант, и в неком параллельном мире все, о чем я тебе рассказал, уже произошло. Но я постарался, чтобы основная линия развития событий стала такой, какой ты ее помнишь. Никто не ждал, что Вера сохранит привязанность к тебе в новой жизни. Но мы недооценили ее волю и чувства к тебе. Она ведь не раз приходила к месту твоей гибели, нашла его без какой-либо подсказки с нашей стороны. Без сомнения, она чувствовала и искала тебя. Когда образовался разлом, я подумал, что вы достойны нового шанса.

– Значит, само небо было против нас? – вздыхает Фердинанд.

– Небу вы безразличны. Ты не расстраивайся, ничего из того, что я рассказал, уже не произойдет. Я же сделал так, что в нужный момент Илья привел ее к месту твоей гибели, уговорил Великую Мать вернуть тебе жизнь и разрешить сопровождать Венеру. Среди всех миров есть один очень занятный, где вы сможете жить вечно вместе, не старея, не меняясь, не уставая от жизни, не чувствуя рутины. Каждый день вы будете любить друг друга не меньше, чем день назад, потому что там времени не существует так же, как и в пустыне. Там время субъективно и вы сможете сами управлять всеми процессами в нем.

– Хорошо звучит, но это как-то не вяжется с тем, что вы собирались ее убить из-за того, что я вмешался в ваши планы.

– Что? Ах, да! Если бы ты не боялся потерять ее снова, ты бы отговорил ее от выполнения наших поручений, поэтому тебя дезинформировали. Немного приукрасили ее тоску по тебе.

– Проще говоря, обманули? Конечно, я отговорил бы ее! Из-за тебя я провел три с половиной года в чертовом аду, моя женщина из-за тебя досталась какому-то фальшивому колдуну, и ты говоришь, что сделал что-то хорошее? Да, ты спас нам жизнь вчера, но кто отправил нас в тот чертов Иерусалим?! – срывается офицер.

– Я могу вернуть все, как было. Я же сказал, что вашу новую встречу устроил я, так еще не поздно это изменить. Венера выполнит порученное без тебя, а дальше выбор за ней: если захочет – станет женой того несчастного, которого ты ни за что избил, или предпочтет кого-то другого, ведь поклонников у нее достаточно. Так или иначе, о тебе она перестанет тосковать. Ты этого хочешь? Соберись и не будь эгоистом, подумай о ней. Запомни, она никогда не была и не станет обычной женщиной. Если хочешь оставаться с ней – забудь о спокойной жизни!

Фердинанд садится на табурет, обхватив голову руками. Он не хочет думать о том, что узнал от демона. Его беспокоит мучительно долгое отсутствие Венеры.

Его подруга в этот момент пытается внушить студенту, что ему необходимо всю свою жизнь посвятить науке. Лерснер сталкивается с непредвиденной сложностью – Феликс быстро выходит из состояния гипноза, и контролировать его поведение ей становится все труднее.

– Так все-таки кто вы Вероника? – недоверчиво спрашивает он, после того, как девушка высказала несколько слишком смелых, для того времени, научных предположений. – О старике Оскаре поговаривают, что он занимается магией, алхимией, неужели это правда?

– Достало! Я познакомилась с Оскаром часа два назад, и понятия не имею, чем он занимается, и зовут меня Венера, но Конрад заставил назваться Вероникой, так как имя римской богини любви, хоть и в русском варианте произношения и написания не соответствует легенде о моем монастырском воспитании! – устав от бестолковых речей, выдает она.

– Что?! Конрад тоже очень странный человек, но…

– Он не человек!

– Вы хотите сказать?..

– Я уже сказала, все, что хотела! – потеряв терпение, кричит она. – Я никогда не бывала в христианских монастырях, потому что духи стихий не любят вибрации таких мест! И Фердинанд никогда не был мне братом! Он вообще никакой не студент, он военный преступник, палач и убийца. О Конраде я знаю только то, что он не человек.

Студент замирает, а Венера, плача от безысходности и усталости, прислоняется к высокой каменной ограде.

– Кто именно вы, Вероника… Венера?

– Я дух стихии воздуха в человеческом теле… Я всего лишь пытаюсь спасти мир от страшной катастрофы, которая уничтожит всю цивилизацию… – Феликс молча слушает, а она продолжает: – Ты не подумай, я не люблю людей, разве что некоторых из них, например, Фердинанда, но я проживаю жизнь за жизнью, чтобы человечество не погибло.

– Фердинанд точно палач, преступник и убийца? И вы его любите?

– Да, только ему такое не говори, он очень обижается, когда его так называют. Это только одна сторона его личности, а другие стороны я очень люблю.

– Кого он убил?

– Я не знаю. Многих, думаю. На войне всегда многих убивают.

– Вы против войн?

– Конечно.

– А если я останусь в науке – это предотвратит какие-нибудь войны?

Венера пожимает плечами.

– Тогда, как это поможет цивилизации?

– Я не знаю. Конрад сказал, что поможет, а он никогда не врет.

– А чем это поможет вам?

– Я без этого не смогу вернуться домой. Никогда! Ты же сам хочешь заниматься наукой, так в чем проблема?

– Мои родители хотят, чтобы я женился на одной девушке, – с досадой вздыхает он.

– А ты хочешь этого?

– Нет. Это бессмысленно, я не люблю ее. Я тоже считаю, что создан для науки, пожалуй, ни одна женщина не должна стоять на пути к познанию, ведь познание – это высшее стремление в человеческой жизни! Поэтому, если это, действительно, чем-то поможет вам, я готов поклясться. Я человек слова, можете не сомневаться. Вы самая прекрасная из женщин, каких я только видел. Вас не зря назвали в честь богини любви – именно любовь вы вызываете во мне. Вы, Конрад, Фердинанд – само доказательство существования иных миров. Нужно быть глупцом, чтобы, встретив вас, бросить науку, которая позволит разгадать мне вашу тайну. Говорят, Бог против науки. Передо мной сейчас сверхъестественное существо – вы, и вы ничего не сказали о Боге. А есть ли он вообще?

Венера снова пожимает плечами и отвечает:

– Не знаю. Я видела много высших сущностей, которые оказывают огромное влияние на жизнь людей, но среди них не было какого-то абсолютного существа. Все они похожи на людей со своими достоинствами и недостатками. У них есть свои интересы и слабости. Им льстит, когда люди называют их богами, но для них это не принципиально.

– Я счастлив, что вы явились мне в этот вечер! Вот только дуэль…

– Не переживай, – улыбается девушка, – у меня ощущение, что Конрад все устроит так, как надо. Спасибо тебе, Феликс! У тебя все будет очень хорошо в жизни, я в это верю и очень хочу этого.

Откуда ни возьмись на дорогу выскакивает карета, запряженная лошадью вороной масти, и останавливается напротив одинокой пары. Из приоткрывшейся двери показывается седая голова, и в тишине звучит хриплый старческий голос:

– Венера!

– Прощай, Феликс, мне пора! – говорит Лерснер, улыбнувшись. Она приподнимается на носках, наклоняет к себе его голову, и целует в лоб.– Удачи! – шепчет девушка перед тем, как скрыться за дверцей кареты.

– Прощай, мой чудный ангел! Я сдержу обещание! – кричит парень в след уносящейся повозки.

Он остается в одиночестве среди темной ночной улицы, а где-то черная невзрачная карета везет двух пассажиров из разных эпох.

Наконец, в мрачной прихожей дома Оскара раздается звук шагов. Старик с девушкой поднимаются по лестнице и вместе они входят в комнату, где офицер и демон продолжают свой спор, накал которого то спадает, то разгорается снова.

– Почему ты так долго? – грозно спрашивает мужчина, увидев свою напарницу. – Или ты с ним забыла о времени?!

– Фердинанд, замолчи, мне и без того тошно, – устало произносит она, занимая место за столом между мужчинами.

Хозяин дома, чувствуя конфликт, останавливается в дверях, и наблюдает за его развитием. Лерснер интересуется предметами, лежащими перед демоном: старинными ножницами, чернильницей с пером, и, особенно, необычной дощечкой с фигурками.

– Какие-то странные шахматы, – устало вздыхает она.

– Это не шахматы, это ваша жизнь, куда более сложная головоломка, – отвечает он. – Взять хотя бы твоего Фердинанда – упрямый как осел!

– Я, наверное, должен радоваться тому, что вы сделали из моей женщины проститутку, а меня отправили на войну?! – кричит офицер, и вскакивает со своего места, не желая находиться с ними за одним столом.

– Фердинанд, выбирай слова! – строго произносит Венера в ответ на его выпад.

– Подбирать слова? Зачем? Говорить надо все, как есть, или не говорить вообще! Почему тебя не было так долго? Я не дурак, чтобы поверить, будто вы просто разговаривали! Ты не можешь ответить? Прекрасно! Тогда и не разговаривай больше со мной, не подходи ко мне, мне от этого противно!

Сложно сказать, что именно происходит в сознании Лерснер, кроме того, что слова офицера ее сильно обижают. Конечно, он не прав, обвиняя ее в измене, ведь с момента встречи, все мысли, вся ее жизнь посвящены ему. Он не знал, что расстроенная, уставшая женщина, может крайне неожиданно отреагировать на оскорбление. Всего в одну секунду Венера хватает ножницы и бросается на своего напарника. В самый последний момент он успевает схватить ее руку, не давая острию вонзиться в шею. Девушка не унимается, пытаясь пересилить его, но Фердинанд поворачивает ее кисть, и хотя она не чувствует боли, ее хватка ослабевает, и ножницы с характерным звоном падают на пол. Зафиксировав обе руки подруги за спиной, мужчина прислоняет ее к стене, чтобы дополнительно обездвижить.

– Что ты делаешь?! Ты же могла меня убить! Я погорячился, прости меня, – нервно говорит он ей на ухо. – Я, наверное, сошел с ума. Тебя, просто, так долго не было, я так сильно волновался, а этот, – он кивает в сторону их спасителя, – только подливал масла в огонь. Вера, любимая, прости меня! Я не думаю того, что только что сказал. – Чувствуя, что напряжение мышц подруги спадает, мужчина отпускает ее и отступает на шаг. Венера от злости со всей силы бьет его кулаками по груди. – Заслужил, не спорю, – улыбается он, после ее неумелой атаки.

– Вера! – подает голос демон, когда конфликт между напарниками сходит на нет. – Я смог достать некоторые твои вещи, не знаю, правда, насколько они тебе пригодятся.

С этими словами он достает из-под стола сумку девушки, карту автодорог Центрального Федерального Округа, шифоновый шарф и сложенный вдвое, пожелтевший от времени, листок чертежной бумаги. Лерснер одаривает его снисходительным взглядом, и откладывает карту в сторону, затем убеждается, что все вещи в сумке остались нетронутыми, и, наконец, разворачивает листок, вся внутренняя поверхность которого исчерчена схемами и исписана мелким кривым почерком.

– Откуда это у тебя?! – удивляется она.

– А что это? – интересуется Фердинанд, оторвавшись от пристального изучения карты.

– Это моя родословная. Мой прадед записал ее, когда был в тюрьме, надеялся передать детям через кого-то, если его расстреляют. Когда его амнистировали, он уничтожил тот экземпляр, а лет через десять записал все снова.

– Что он натворил?

– Он не был преступником. Перед войной он сменил фамилию, ушел на фронт, ну а потом, случайно где-то всплыло, что он немец, и его арестовали.

– Я не понял всей логики, но ты хочешь сказать, что он воевал против нас? Против своих же?!

– А ты не стал бы воевать за страну, в которой родился и, которой верил?! – возмущается в ответ Лерснер.

– Прекращайте вашу политическую дискуссию! – одергивает их демон, останавливая развитие новой ссоры. – Ты, кажется, хвасталась перед Феликсом, что твой дед был математиком, это правда?

– Да, он хотел серьезно заниматься наукой, но из-за того, что его считали сыном предателя, он так и не смог реализовать себя. Не объяснишь же всем, что прадедушка никаким предателем не был?

– Назови-ка мне пятую цифру, после запятой в числе «пи»? – прищурившись, просит демон.

– Сейчас, – улыбается Венера, пытаясь вспомнить. – Один, четыре, один, пять, девять. Девять! Шестая – два, седьмая – шесть!

– Вот, Фердинанд, видишь, ей ничего не стоило убедить какого-то впечатлительного студента. Заметь, закон Менделя редко дает сбои – наследственные признаки, в том числе таланты, ярче проявляются через одно поколение. Вот, например, этот. – Демон указывает на одно из имен вверху листа. – Он тоже пытался заниматься наукой, отчасти, чтобы осуществить несбывшуюся мечту своего деда…

– Феликса? – догадывается офицер. – Почему ты мне раньше всего не объяснил?

– То есть, Феликс – мой предок, и, уговорив его остаться в науке, я уничтожила свой род?! – ошарашено переспрашивает Лерснер.

– Увы, – разводит руками демон.

– Но это был мой род! Как мне снова найти Феликса?!

– Верочка, дорогая моя, – продолжает он, положив руку на ее плечо, – я же не зря решил вас сопровождать и не зря предупреждал, что это задание станет самым сложным! Не расстраивайся, рассуди с другой стороны: этим ты уберегла своих родственников от многих несчастий, которые выпали на их долю. Ведь если уж говорить начистоту – у вас в каждом поколении какие-то трагедии и драмы случались с поразительной частотой. Если это тебя не успокаивает, подумай об Оскаре, ведь вы спасли его.

– Каким образом мы его спасли? – Дрожит она всем телом.

Вместо ответа демон кивает головой в сторону двери, где, сидя на табурете в неестественной позе, как тряпичная кукла замер старик.

– Так он же умер! – восклицает Фердинанд и подбегает к нему.

– Пятьдесят два года назад Оскар совершил одну глупость, в которой долго раскаивался, – произносит демон и, обняв за плечи Венеру, вместе с ней подходит к офицеру. – Он долго клянчил и требовал у меня вечную жизнь. Я пытался внушить ему, что добром это не кончится, но переубедить его в чем-то было не проще, чем вас. В итоге он получил то, о чем просил, но изменить один закон – это не значит победить природу. Оскар старел, терял друзей, пока не начал молить о смерти. Я обещал, что если он поможет вам, я освобожу его от ненавистной жизни.

– У него счастливое лицо сейчас, – замечает Венера. – Все равно жаль, хороший был старик. Он гораздо отчетливее говорил по-русски, чем по-немецки, и мы немного пообщались, пока ехали сюда.

– Да, он знал много языков. И он очень благодарен вам, – улыбается демон. – Мы выезжаем завтра утром, идите спать.

– А как же он? – удивляется Берт, указывая на старика.

– Его завтра найдет приходящая кухарка, это уже не ваша забота.

Лерснер молча поворачивается и направляется в комнату, офицер, захватив канделябр с тремя горящими свечами, следует ее примеру. Бросив сумку на кровать, она снимает платье, оставаясь в бордовой тунике. Фердинанд встав у окна, задумчиво смотрит на Луну, заливающую своим светом старинный город. Распустив волосы, девушка с ногами залезает на кровать и высыпает перед собой содержимое сумки. Кроме влажных салфеток, которые она как раз искала, среди вороха ненужных чеков, билетов, записок, нескольких зеркалец, помад, противозачаточных таблеток, появившихся у нее одновременно с желанием Егора иметь детей, находятся и полезные вещи: пакетик орешков, апельсин и сигареты. Кроме того, в сумочке оказывается фляжка Нестерова с коньяком.

– Фердинанд! – зовет она друга, распечатав орехи.

– Хоть что-то, – улыбается он. – Мы ведь со вчерашнего вечера ничего не ели! А откуда у тебя фляжка? Ты пьешь?!

– Нет. Насколько помню, я забрала ее у Нестерова, как вредный предмет, – признается она.

– Опять Нестеров! Ну, может, для него это вредный предмет, а для нас сейчас – исключительно полезный, – говорит мужчина, сделав несколько глотков из фляги.

– Да, мы заслужили это, – подмигивает ему Венера, закуривая.

Кто бы узнал ту красивую пару, какой они были вначале своего путешествия, в этих голодных людях, сметающих соленые фисташки, передающих друг другу фляжку с коньяком и глубоко затягивающихся табачным дымом? Фердинанд, надкусывает кожицу апельсина, морщится от брызнувших в нос эфирных масел, чистит и разламывает его на две части.

В конце своей импровизированной вакханалии, они, обнявшись, рыдают друг у друга на плече. Нервы сдали окончательно, а алкоголь ослабил последний контроль над собой, и напряжение, обида и обреченность вместе со слезами выходят наружу. Достаточно быстро их рыдание сменяется истерическим смехом. Разрядившись, таким образом, немного успокоившись, напарники чувствуют сильную усталость.

Ни Фердинанд, ни Венера наутро не помнят, как ложились спать, поэтому немного удивляются, проснувшись, под одним одеялом. А будит их длинноволосый демон в плаще болотного цвета перед самым рассветом.

– У вас ровно пятнадцать минут, чтобы собраться и выйти на улицу, – сообщает он, когда его подопечные открывают глаза. – Успеете?

– Да за такое время можно… слона… съесть… – бормочет Фердинанд, снова проваливаясь в сон.

– Я понимаю, что вы голодны и не выспались, но если кухарка увидит вас здесь – произойдет большой скандал. Вставайте! У вас будет время отдохнуть!

Венера приподнимается, прикрываясь одеялом, лениво осматривает пространство в поисках одежды. Догадавшись о ее намерениях, демон бросает на кровать тунику, которая до этого, вместе с костюмом Фердинанда, лежала аккуратно сложенной на кресле.

– Мерси, – сонно бурчит она.

– Тринадцать минут! Я жду вас в комнате, одевайтесь! – напоминает демон, выходя.

Фердинанд уже спит, обняв подушку.

– Э-эй! – Девушка, мягко толкает его рукой. – Проснись!

Мужчина отворачивается от нее, но не открывает глаз. Лерснер, тем временем, накидывает тунику и приводит мысли в порядок.

– Фердинанд, просыпайся! Партизаны идут! – шутит она, говоря погромче.

Офицер подскакивает с полным недоумения вопросом:

– Где?!

– На Кубе. Одевайся, нас ждут.