Текст книги "Сны ветра"

– Без понятия… – В дверь громко стучат. – Лиля, это ты? – осведомляется Нестор.

– Я!

Мужчина, выходит из-за стола и открывает дверь.

– Егор Евгеньевич, уже почти три! Можно хотя бы чаю попить?! – войдя в кабинет, возмущается помощница, по всему видно, что прием клиентов её не столько утомил, сколько разозлил. – Вы бы их слышали! Слов нет!

– Конечно, солнышко, – ласково отвечает начальник, понимая, что Лилия, действительно, устала, работая за двоих. – Посиди здесь, отдохни. Чай, кофе и еду – найдешь. Я тебя подменю на часок, если кто-нибудь еще захочет придти.

Вскоре Лиличка подсаживается к Анатолию Алексеевичу, с чашкой кофе и тарелкой печенья.

– Будете? – на этот раз дружелюбно предлагает она.

Анатолий утвердительно кивает, и через минуту Лиля приносит еще одну чашку и сахарницу.

– А всё-таки, как Нестор взял вас в ученицы?

– Я была просто секретарем, а потом он стал понемногу меня учить, тому, что может пригодиться в работе. Сейчас я уже сама людей принимаю…

– У вас есть какие-нибудь способности?

– Кое-что. Нестор говорит, что их еще развивать и развивать…

– Я думаю, из вас выйдет потрясающий мастер, если Егор разглядел в вас талант. Я взял его в ученики, когда ему только двадцать два было, тоже вопреки всем правилам. Буду рад видеть вас в своём центре.

– Спасибо за приглашение, приму к сведению, – отвечает девушка, скорее, отказываясь от предложения, нежели принимая его.

Разговор Лилии с Никитиным длится недолго, не проходит и получаса, как в кабинет возвращается Мастер Нестор и предлагает закончить прием раньше обычного, а именно, сейчас. Егор никогда не отличался усидчивостью и усердием, даже если это грозило потерей прибыли, и поскольку записей на сегодня больше нет, он решает закончить рабочий день почти на час раньше. Кроме того, это своеобразный подарок Лиличке, которая эти два дня работала одна.

Предложение принято Лилей с восторгом, она по-быстрому собирает свою сумку-рюкзак и покидает контору. Маги тоже не задерживаются. Егор обещает Никитину оказать поддержку в борьбе с «плохими парнями», после чего они расходятся по своим автомобилям.

Глава 2

Где бродила Лиличка четыре часа, неизвестно, возможно, она просидела всё это время на скамейке в парке, как бывало нередко, но домой она возвращается ближе к восьми. Уже темнеет, и в квартире становится серо и неуютно.

Разувшись и бросив сумку на пол, Лиля проходит в комнату и, не зажигая свет, садится у окна. Больше всего она любит смотреть на вечерний город, на окна дома напротив, которые то загораются, то гаснут. В этих окнах мелькают люди – семьи и одинокие как Лиля – внизу по тротуарам спешат темные фигуры и во всем этом видится невероятная гармония, сравнимая с гармонией звездного неба. Наблюдая за вечерним огнями, Лиля чувствует себя самым одиноким человеком в мире, но это одиночество кажется ей очень приятным. Погружаясь в умиротворение, она теряет счет времени, лишь отмечает, что на город опускается ночь.

В размеренный ход мыслей вторгается звук, доносящийся из подъезда – тяжелые шаги, стихающие перед ее дверью. Раздается стук. Лилия замирает, стараясь даже не дышать. Как можно было так грубо прервать ее медитацию?! Она не хочет никого видеть и никого не ждет в этот вечер. По квартире проносится звук звонка, потом снова стучат. Сквозь тонкую железную дверь Лиля слышит знакомый мягкий высокий голос:

«Лиля!.. Это я – Вера!»

Лиличка смотрит в глазок, но не узнает ту девушку, которая стоит за дверью, однако открывает.

В квартиру входит Венера. Она не сильно изменилась, но ее всегда ухоженные волосы теперь заплетены в неопрятную косу, а элегантный стиль уступил джинсам, ветровке и тяжеленным ботинкам, она даже выглядит немного ниже.

Лерснер вовсе не потеряла чувства вкуса и стиля, и не пыталась напугать своим видом хулиганов, которые, действительно, не рискнули с ней связываться сегодня, пока она бесцельно бродила по тихим улицам, не зная, куда идти. Венера ощущала потребность в комфорте и уверенности, а более комфортно и уверенно она не чувствовала себя ни в чем, кроме тактической одежды, сохранившейся со времен походов по развалинам. Да и там, где она провела последние два дня, у нее не было более подходящей одежды для ночных скитаний, кроме той, в которой она прилетела. Полетов она не боится, но всякий раз, почти неосознанно, одевается в дорогу, руководствуясь чувствами комфорта, безопасности и уверенности.

Еще несколько часов назад Лерснер в слезах выбежала из квартиры Паршина. Доктор, по ее мнению, поступил подло. Сначала он уговорил ее приехать чуть раньше, чтобы провести хоть пару дней вдвоем, а потом совершил такую глупость, которую, иначе как ребячеством, и не назовешь. Когда Венера узнала об этом, она, естественно, выказала свое недовольство. Возможно, девушка была не слишком разборчива в словах, так как их легкий конфликт быстро перерос в скандал. В итоге она покинула квартиру друга, громко хлопнув дверью. Саша, хотя и старался во время ссоры держать себя в руках, надеясь свести перепалку на нет, все же был зол на нее, поэтому позволил ей уйти.

Побродив с час около его дома, Венера уже подумала вернуться, но, решив, что Паршин только того и ждет, отказалась от этой идеи. Пойти к Марине Генриховне она тоже не могла. Во-первых, Марина будет расспрашивать племянницу о том, что ее расстроило, и если та не поделится с ней, то она обидится, что создаст дополнительные трудности; во-вторых, если Венера уступит и расскажет, что поссорилась с Сашей, ее ждет долгое нравоучение, к чему она сейчас тоже не расположена. К Егору Лерснер не хотела идти. Нестеров не дурак и не слепой, он заметит, что она расстроена, и попытается выяснить причину этого расстройства. Также для него станет очевидно, что о жизни своей подруги он знает далеко не все, и это его вряд ли обрадует, несмотря на то, что ее отношения с Паршиным снова перешли в разряд родственно-дружеских. А еще ревнивая Венера допускала мысль, что в ее отсутствие Егор не стесняется встречаться с другими женщинами. Застать его с любовницей для нее было бы крайне огорчительно и больно, поэтому Лерснер предпочитала избегать ситуаций, при которых такое было бы возможно.

Из всех ее знакомых и друзей только Лиля не имеет привычки лезть в чужую душу и учить жить, несмотря на то, что ее профессия вроде бы предполагает и то, и другое. В общем, между скитанием по улицам до утра и Лилей, Венера выбрала Лилю.

Девушки на пороге крепко обнимаются вместо приветствия.

– Верка, как я соскучилась! Ты бы хоть позвонила!

– Я решила сделать сюрприз, – с ходу выдает Лерснер.

– Получилось! Проходи давай! – Лиля принимает куртку подруги и определяет ее на вешалку. – А как ты так прошла, у тебя есть ключ от моего подъезда?

– Конечно, у меня есть ключи от всех подъездов России! – смеется гостья. – Вообще-то, я зашла вместе с твоим соседом со второго этажа. Симпатичный парень, присмотрелась бы к нему!

– Не уверена, что ему есть до меня дело. У тебя новый стиль?

Вопрос смущает Венеру, но увидев, что подруга говорит без капли сарказма, она неуверенно отвечает, придумывая на ходу:

– Д-да… Называется «Урбан-Трэш»77
  Можно перевести, как «Городской мусор».


[Закрыть]. Можно у тебя принять душ?

– Конечно. Я дам тебе халат и полотенце – все чистое.

Пока Лерснер стоит, подставив лицо теплым струям воды, Лиля заваривает чай. Она не ищет объяснений поступкам подруги, принимая ее неожиданное появление, вид и поведение за проявления импульсивного характера. Минут через десять Венера выходит, промокая волосы полотенцем.

– Вера, что будешь: чай, кофе, Мартини? Может быть, есть хочешь?

– У тебя и Мартини есть?

– Да, держу для тебя. Я же помню, что ты любишь.

– Ты меня иногда удивляешь! Давай, начнем с чая.

Эта Лилина услужливость и вынудила ее подругу колебаться перед тем, как заявиться в гости. Сдержанную, в некотором отношении, Венеру такая чрезмерная забота только угнетает.

– Чай твой любимый – с османтусом! – Девушка выходит, и через минуту возвращается с двумя кружками ароматного зеленого чая. – Держи! – говорит она Венере, сидящей по-турецки на разложенном диване. – А у меня есть для тебя подарок! Я не знала, когда ты приедешь, поэтому подготовила заранее. – Она достает из комода рамку для фотографий и, прижимая изображением к себе, произносит: – Помнишь, я говорила, что ты похожа на актрису из прошлого? Я весь интернет перерыла, чтобы снова ее найти! Та-дам!

Венера благодарит ее натянутой снисходительной улыбкой и берет из ее рук портрет некой актрисы. Но стоило Лерснер взглянуть на изображение, как скептическое выражение ее лица сменилось удивлением. Девушка на картинке, действительно, оказывается похожа на нее, как сестра-близнец. Она сидит в шезлонге, одетая в закрытый черный купальник и держит на руках белую собачку типа болонки, рядом на столике стоит бокал с коктейлем; на заднем плане виден пляж и море, детализировать которые художник не стал; в левом верхнем углу угадывается надпись «August» срезанная наполовину. Изображение выполнено в технике похожей на Pin up, но с неким своеобразием, или даже уникальностью, не характерной для этого направления. Девушка игриво смотрит с картинки, словно зовет зрителя в свою реальность.

– Это не актриса, – наконец, говорит Венера. – Это, наверное, просто модель. Видишь, написано «Август»? Это был календарь.

– Да я уже догадалась. Но согласись, ты на нее похожа!

– Да слов нет!

– Я хотела узнать, кто это и какой это год, но ничего не нашла.

– Спасибо тебе, Лиль! Я, правда, не ожидала, что я чей-то двойник. Садись, давай, рассказывай, как вы тут живете!

– У меня всё по-старому. А у Егора Евгеньевича вчера радость великая случилась, – улыбается Лиля.

– Да-а?! – протяжно произносит Венера. – А что же произошло? Его признали властителем мира?

– К нему приехал его учитель по чародейству.

Гостья смеется и спрашивает:

– И кто его учил? Остап Бендер?

– Какой-то Анатолий Алексеевич Никитин… – Лиля хочет сказать что-то еще, но видит, что ее подруга, услышав это имя, меняется в лице. – Ты его знаешь?

– Лично – нет, – честно признается девушка. – Я много слышала о его центре.

– Он меня туда приглашал, что у него за центр?

– Обыкновенная секта! – коротко отвечает Венера.

– Я так и подумала!

Чай допит, и разговоры стихают. Лерснер больше ничем не интересуется, не рассказывает ничего о себе, а Лиличка не хочет надоедать ей расспросами, видя, что она не в духе. Девушка забирает пустую чашку у Венеры и вместе со своей относит на кухню. В ее отсутствие гостья снова рассматривает картинку, но в этот раз изображение воспринимается ею уже не так нейтрально. Словно она улавливает что-то тревожное во взгляде модели.

«Как будто зовешь на помощь, а к тебе никто не приходит», – объясняет сама себе Венера то странное тревожное чувство, близкое к отчаянию, которое вызвала в ней сейчас эта картинка.

Также обостряется и другое ее чувство. Почему-то вспоминается тот мифический человек, о потере которого она так сокрушается, впадая в тоску. Но теперь у нее появляется странное опасение, что тот, кого она ждала всю жизнь, тоже увидит эту картинку, и разуверится в возможности их встречи. Вдруг он увлечется обманчивым миражом прошлого и не заметит ее настоящую?

В комнату, потирая влажные после мытья посуды руки, входит Лиля.

– Я сейчас высушу волосы, а ты доставай «Мартини»! – заявляет Лерснер, желая заглушить печаль, которую вызвала в ней девушка из старого календаря.

Лиличка соглашается, но с условием погасить свет, так как за целый день перед монитором ее глаза устали и теперь требуют отдыха, посылая в мозг болевые сигналы. Почему-то каждая встреча с Венерой приводит ее, в конечном итоге, к недомоганию. Свет гаснет, и в квартире воцаряется ночь – хранительница тайн. Силуэты девушек поглощает тьма, и они словно тают в ней. Темная ночь середины мая слабо дышит теплым, влажным воздухом, к которому примешивается аромат итальянского вермута. Жизнь замирает перед новым днем. День вчерашний, как и «Мартини» выпит до капли.

Ночевать девушкам приходится на одном диване. Венера смирно лежит на спине, но не спит, прокручивая в голове свой тяжелый день. Лиля, не просыпаясь, прижимается к ней всем телом и обнимает за талию. Лерснер это не нравится, даже раздражает настолько, что хочется заплакать или ударить навязчивую прилипалу. Она некоторое время продолжает притворяться спящей, не меняя позу, потом, резко дернувшись, садится. Этого оказывается достаточно, чтобы подруга, не просыпаясь, отодвинулась от нее.

Поутру девушки собираются: Лиля на работу, а Венера к тетке. По всем правилам «закона подлости», опаздывая, Лиличка никак не может отыскать свой мобильный, потом обнаруживает, что любимая блузка отчаянно нуждается в глажке. Все это время, пока она ищет телефон и пытается встряхнуть блузку, надеясь, что это расправит складки, Венера тратит на макияж. Когда Лиля уже готова, ее гостья смотрит на себя в большое зеркало, молча разворачивается и бежит в ванную смывать косметику…

Лилия из-за нее впервые опаздывает на работу. Когда она входит, Нестор уже ведет прием. Рабочий день для нее начинается неприятно – с выволочки, но заканчивается, к счастью, быстро, в два часа дня, с приходом Венеры.

В отсутствие клиентов Егор, уже не злящийся на помощницу, пьет с ней кофе в приемной, но вдруг открывается дверь и входит она…

– Вера! – восклицает Лиля, увидев подругу.

Не говоря ни слова, Нестеров бросается к своей любимой, подхватывает ее на руки, крепко прижимая к себе.

– А Лиля не говорила, что я приду?

– Та-ак! Не понял?! – Нестор поворачивается к своей помощнице – Ты знала и целый день молчала?

– Ну, мы готовили тебе сюрприз, – мурлычет Венера, оправдывая ее.

– Ладно, поверю. Лиль, кто у нас на сегодня ещё записан?

Лиличка бегло просматривает списки.

– Не поверите, Егор Евгеньевич, – никого. Все записи были только на утро, – отвечает она Нестору.

– А еще там, по-моему, погода портится, так что вряд ли к вам кто-то еще придет сегодня, – кокетливо добавляет Лерснер.

– Теперь вы намекаете на то, что пора закрываться? – пытаясь изобразить строгость, спрашивает Нестор. Девушки молчат. – Третий час, – продолжает он. – Ладно, опять уговорили!

– Вы меня отпустите?! – радуется Лиля.

– А там, правда, погода портится? – недоверчиво переспрашивает он.

– Да, похоже, что будет дождь: ветер поднялся, тучи, – подтверждает Венера. – В окно посмотри!

Лиля и Нестор выглядывают в окно: почти всё небо покрывают серые, тяжелые тучи, ветви деревьев треплют сильные порывы ветра. Несмотря на плотно закрытое окно, понятно, что на улице значительно похолодало.

– Егор Евгеньевич, можно я домой пойду? Мне сегодня еще к родне надо съездить, – не отрываясь от окна, говорит Лиля.

– Да, иди. Даже если дождя не будет, клиентов сегодня, точно, ждать не стоит.

Лиля, схватив сумку, наскоро прощается с Егором и Венерой и выбегает из приемной.

– Хоть бы компьютер выключила. Стрекоза! – возмущается Нестор.

– Да ладно! Сами выключим, – ласково произносит Лерснер и подходит к нему.

– Потом. Иди сюда, – Егор привлекает девушку к себе и обнимает.

Вдыхая запах ее духов, он целует ее шею. Поцелуй соединяет их губы.

– Я не могла приехать раньше, хотела, но не могла, – шепчет Венера ему, гладя его темные волосы.

– Я тебя очень люблю…

– И я… и я себя очень люблю… – шутит она. – Я так соскучилась!

– Верка-Верка… Надеюсь, у тебя на сегодня никаких важных дел не намечено? – глядя в черноту зрачков подруги, спрашивает Егор.

– Если продолжение нашей встречи – это не важное дело, то никаких важных дел на сегодня у меня нет.

– Наша встреча – это самое важное! Мне надо еще кое-что сделать и поедем домой. Хорошо?

Венера кивает, а Егор, выключив Лилин компьютер, направляется в свой кабинет. Девушка следует за ним.

– Что за отрава? – бросает она, увидев бутылку с остатками коньяка.

– Это не «отрава», это коньяк, причем, дорогой, – возражает Нестеров.

– Значит дорогая отрава, – настаивает Венера, – или хочешь поспорить?

– С тобой спорить бесполезно, моя дорогая.

– Вот-вот.

– Ты хотела сказать: «Иа-иа»? – подмигивает ей маг, набирая номер Никитина. – Я позвоню одному человеку, скажу, чтобы сегодня он не приходил, – поясняет он любимой.

Анатолий Алексеевич, как оказалось, готовится встретить своих коллег: бронирует номера в гостинице, уточняет расписание поездов, ему и самому сейчас не до визитов.

Сообщив об этом Венере, Нестеров выключает аппаратуру, кроме камеры. В обнимку они выходят из здания.

Погода не обманывает мрачных ожиданий – уже через полчаса на землю падают первые тяжелые капли дождя, а вечером непогода оборачивается невиданной грозой, настоящим ураганом. От безумных порывов ветра, ломаясь как щепки, падают деревья. Одно из них при падении обрывает провода троллейбусных путей, и улицу озаряет фейерверк электрических искр. Дождь громко стучит в окна, а по обочинам дорог с ревом бегут потоки воды.

Кажется, во всем городе только Егор и Венера не слышат шума урагана. Из всех возможных звуков они ловят только звуки дыхания друг друга. Покинув контору, эти двое отправляются домой к Нестерову. Дальнейшее – очевидно, происходит то, что должно происходить, что происходит всегда, когда любовники встречаются после долгой разлуки. Они срывают друг с друга одежду, бросают ее на пол и нагими падают на кровать. А, тем временем, снаружи уже вовсю бушует стихия. Но Егору и Венере нет никакого дела до того, что творится за окном, что и естественно.

Утро застает их спящими в крепких объятиях друг друга. Будят любовников голоса рабочих, убирающих последствия ночного урагана. В квартире прохладно. Егор сильнее прижимает к себе девушку, согревая ее своим теплом. Требуется не менее получаса, чтобы он вспомнил о работе, на которую опять опаздывает. Чтобы снова не уснуть, Нестеров будит, задремавшую в его руках, Венеру.

– Чем сегодня будешь заниматься? – спрашивает он, надеясь, что она ответит, что у нее нет никаких планов, и она предпочтет дождаться его возвращения.

– У меня есть небольшие дела, так что я тоже сейчас сбегу.

– Не спеши, – поцеловав ее, произносит Егор. – Я не хочу вставать.

Вставать все-таки приходится, но они не отказывают себе в удовольствии понежиться в постели еще чуть более пятнадцати минут. Первой поднимается Лерснер, целует Егора и начинает разыскивать глазами свою одежду, которая, как и его, разбросана по всей квартире. Не торопясь, девушка одевается.

– Сегодня, – говорит она магу, который все еще лежит в постели, приподнявшись на локте, – заеду к Марине за вещами, а то у меня здесь ничего нет.

– Только не задерживайся, мне до сих пор не верится, что ты приехала, и я все еще скучаю по тебе.

Венера наклоняется к нему и целует.

– Вставай! – говорит она, заглядывая в его глаза. – Хватит валяться!

– Как думаешь, мечты сбываются? – спрашивает он у девушки.

– Ты про что, друг мой любезный? – удивляется она, застегивая юбку.

– Ты же знаешь, как я хочу, чтобы у нас был ребенок. Вот я думаю, исполнилась этой ночью моя мечта или нет?

– А, ты опять об этом!.. Ребенок должен жить в полноценной семье, а замуж я пока не хочу.

– У тебя будет девять месяцев на то, чтобы захотеть.

– Не знаю. Я не чувствую ничего необычного.

Егор вздыхает, встает и обнимает подругу.

– Вера-Вера, ты и не почувствуешь ничего необычного. Это должно быть на уровне предчувствия, а не чувства.

Девушка соглашается, что так оно, наверное, и бывает обычно, но никаких предчувствий у нее нет. Лерснер почему-то даже сама мысль о детях кажется неприятной. Еще полгода назад она хотела подавить свою сущность, заставить себя жить «как все», но ее природа оказалась сильнее.

Мужчина, не торопясь, одевается и приводит себя в порядок. Не завтракая, они с Венерой выходят из квартиры, когда в салоне «Нестор и Фрида» уже начался рабочий день.

Они расстаются у подъезда. Лерснер, поцеловав его, направляется к остановке, а он провожает ее взглядом, вздыхает и идет к своему автомобилю.

Глава 3

У Венеры есть свои ключи от квартиры Егора, поэтому, заехав к Марине Генриховне за вещами, она возвращается обратно. Чуть позже девушка звонит Саше и, несмотря на крупную ссору между ними, просит о встрече.

– Ты, наконец, заметила сотню пропущенных звонков от меня?! – с обидой отвечает ей доктор.

– Саша, мое мнение не изменилось, но тут другое дело, оно касается всех нас!

– Мне только что Бондарь звонил, – говорит Александр. – У него тоже что-то сенсационное, он тоже хочет меня видеть. Так что я сегодня нарасхват! Перезвони ему, он заедет за тобой, и вы подъедете ко мне часа через два. А сейчас мне некогда!

После такого короткого разговора, Венера перезванивает Илье. В оговоренное время он подбирает ее возле остановки, и они отправляются к Паршину. На вопросы девушки он отвечает, что все расскажет при Александре, но новость у него потрясающая, хотя он еще не понял плохая она или не очень. Венеру его слова так интригуют, что она даже забывает, что сама хотела поделиться новостями.

За Сашей приходится заехать в ПНД, так как этот, последний перед отпуском, его рабочий день только подходит к концу.

Не дождавшись его у ворот, Илья просит Венеру сходить за другом. Она соглашается и, выйдя из машины, подбегает ко входу в здание. Быстрой походкой девушка проходит через вестибюль и коридор к Сашиному кабинету, стараясь не смотреть по сторонам. Подойдя, Венера, не задумываясь, и без стука распахивает дверь. В кабинете доктора Паршина находится медсестра с круглым, глуповатым (по мнению Венеры) лицом. Она что-то увлеченно рассказывает Саше, складывая аккуратной стопкой карточки пациентов, а, увидев непрошенную визитершу, со злостью кричит ей:

– Прием окончен!

– Заткнись! – приказывает врач сотруднице прежде, чем подруга успевает разразиться на нее гневной речью.

– Александр Владимирович, но с ними же по-другому нельзя! – лепечет она, сложив молитвенно руки.

Он тяжело вздыхает. Раньше ему льстило внимание влюбленных медсестер, но теперь все они ему надоели. Решив разрубить гордиев узел, и навсегда поставить на место навязчивую медсестру, Саша подходит к Венере и страстно целует ее, обняв так, чтобы она не смогла вырваться раньше времени и испортить спектакль. После этого он обращается к медсестре:

– Вопросы есть?!

– Но Александр Владимирович, а как же я?.. – шепчет та, бледнея.

– Что?! Я тебе что-то обещал?! Посмотри на себя и на нее, и оставь меня, наконец, в покое! – кричит доктор.

От его слов медсестра заливается рыданием и выбегает из кабинета.

– Теперь, по закону жанра, она в меня какой-нибудь дрянью плеснет? – ошарашено спрашивает Венера по окончании, представления, невольной участницей которого она стала.

– Вряд ли… хотя, эта может. Я как-то не подумал, – на полном серьезе отвечает он, снимая халат.

– Вот, спасибо!

– Ни о чем не волнуйся! – успокаивает ее Александр и, приобняв, выводит из кабинета.

Провожаемые недобрыми взглядами они выходят из здания и направляются к черному Мерседесу.

– Блин, где вы пропадали?! – возмущается Илья, но друзья игнорируют его негодование.

– Что там у тебя такого стряслось? – спрашивает его Саша, захлопнув за собой дверцу.

– Это надо видеть! Поехали, я покажу, это недалеко!

Александр и Венера переглядываются, не понимая, что же такое невероятное нашел их друг.

Илья останавливает машину в индустриальном районе возле спуска к реке. Друзья выходят и, по его просьбе, спускаются к воде.

– Началось! – волнительно произносит Бондарь.

Серое небо отражается в реке, а потрескавшийся, старый асфальт под ногами усеян ветками. Венера, поёжившись, прячет руки в карманы легкого плаща.

– Началось? Что началось? – переспрашивает она.

– Ночью, кроме урагана, было и землетрясение, – продолжает он. – Несильное. А недалеко отсюда образовался разлом в земле.

– Странно, я тоже чувствовал землетрясение, но разлом здесь невозможен. Я, конечно, не геолог, но у нас никогда не было настоящих землетрясений, разве что, эхом откуда-нибудь приходили, – отзывается Паршин.

– Это «эхо» называется «автошок». Сейчас сам всё увидишь!

– Хорошо бы. Я тоже с трудом представляю, как здесь может быть какой-то разлом. Насколько я помню, город находится на устойчивой плите. Если только подземная пещера обвалилась или каменоломня? – предполагает Венера.

– Вы, гуманитарии, еще и спорите со мной, инженером-геодезистом! Нам туда, умники, – указывает Илья направление. – Вы, кажется, поссорились?

– Да, – отвечает Александр. – Вере не понравилось, что я поздно вернулся…

Мужчины хохочут, чем еще больше злят подругу.

– Да какая мне разница, во сколько ты приходишь к себе домой?!

– Идеальная жена! – издевается Бондарь.

– Вы оба можете мне объяснить, зачем вы гонялись за Никитиным?! Вы, разве, не понимаете, что раскрыли всех нас?! Теперь он точно знает, что в этом городе есть те, кого он ищет! А ты, идеальный муж, подумал о своей жене, когда разработал этот план?! – возмущается она.

– Олеська в курсе была, – отмахивается Илья. – Все нормально.

– А я почему ничего не знала?!

– Мне больше интересно, – подхватывает он, – почему ты, обычно, живешь у Сани, и какое место в вашем многоугольнике занимает Нестеров?

– Полиция нравов! – усмехается Паршин. – Это я ее приглашаю, мы с ней все-таки тесно связаны. И не обижай ее! – доктор демонстративно обнимает подругу за плечи, желая показать, что он будет защищать ее, несмотря на все недоразумения между ними. – Вер, – обращается он к Лерснер, – мы сделали это специально, чтобы напомнить о себе. Я понимаю, что тебе надо было все объяснить, но тогда, я пришел слишком поздно, а утром мне было не до объяснений. Я не собирался от тебя ничего скрывать, у меня просто до вечера не было возможности об этом рассказать. Кто ж виноват, что ты не стала меня слушать? А все вышло просто идеально – ты бы видела, как он от нас удирал!

– Он учитель Егора, – негромко произносит она, глядя ему в глаза, с наигранной улыбкой.

– Повтори! – просит Илья.

– Никитин и Нестеров знакомы, они друзья! Никитин его учитель, наставник, гуру и ментор!

Новость ошеломляет мужчин, такого поворота они не ожидали.

– Нестеров тоже из «Седьмой Атлантиды»? – строго спрашивает Паршин. – Зачем ты с ним связалась?! – Доктор уверен, что вся его ненависть к Егору Евгеньевичу, теперь получила серьезное обоснование, никак не связанное с банальной ревностью.

– Нет, – качая головой, отвечает девушка, – он обычный шарлатан, и считает, что Никитин с ума сошел.

– Это очень хорошо, – неожиданно, говорит Илья. – Будешь у нас Мата Хари!

– Почему Мата Хари? – переспрашивает Венера, не поняв его.

– Потому что Штирлицами немцам быть нельзя! – шутит он. – Я имею в виду, что ты смогла бы осторожно все у него разузнать, втереться в доверие, а если что, то мы будем рядом. Он же здесь один, ты ничем не рискуешь.

– Может, не надо? – произносит Паршин, вспоминая прошлогодние проблемы.

– Саш, у меня же все равно нет выбора, ведь не буду же я расставаться с Егором из-за этого, а если продолжу с ним общаться, то придется контактировать и с Никитиным. Лучше держать все под контролем.

– Может, вы и правы, – соглашается Александр. – Далеко еще?

– Почти пришли, – говорит Бондарь и указывает на неприметную тропинку в нескольких метрах от них, которая ведет сквозь редкую посадку на пустырь.

– Мне раньше так нравилось это место, – ностальгически улыбаясь, признается девушка. – Марина одно время жила в этом районе, недалеко отсюда, и я, когда приезжала к ней, всегда приходила сюда. Когда она переехала, я все равно, хотя бы раз в год навещала это место. Красиво здесь.

– Странная ты, – отзывается Паршин, сворачивая на тропинку за другом. – Это далеко не самый безопасный район в городе, да и о красоте я бы поспорил.

– Я знаю, но меня всегда тянуло сюда. Правда, в этом году я здесь впервые. Может быть, конечно, приличные люди по пустырям не ходят, но я за все время ни разу тут никого не встретила. Все маньяки разбегались перед моим появлением, наверное, – шутит она. – Мне еще всегда казалось, что здесь были какие-то бои, или кладбище я чувствую такие места.

– Тут было, насколько помню, самое крупное сражение за город в сорок третьем. Вам тогда от нас здорово досталось, – поясняет Илья, и, свернув с тропинки, направляется туда, где по его словам находится некий разлом. – Твои сородичи получили здесь по заслугам. Каждому немцу по пуле!

– Долбанный Arschloch! – сорвавшись, кричит ему вслед Венера, но спешит за ними. – Ich träume schon über personliches MG специально для таких козлов! Какого ляда ты со мной вообще общаешься, если ненавидишь немцев?!

– Ему просто нравится, как ты злишься, – произносит Александр, обратившись к подруге. – Не принимай близко к сердцу, мы ему все это еще припомним. Я думал, ты хорошо знаешь историю.

– В старших классах меня учеба мало интересовала, особенно история войн.

– Ну да, ты ж учила только историю побед и достижений Великой Германии, – смеется Бондарь.

– Я тебя убью, германоненавистник! – еще больше злится Лерснер. – Хотя, я убью тебя потом… не сейчас… Вы чувствуете?.. Вы тоже чувствуете, что здесь что-то не так? – уже совершенно другим, немного испуганным, тоном спрашивает она. Ее голос дрогнул, как от внезапно налетевшего холодного порыва ветра. Скрестив руки на груди, Венера добавляет: – У меня такое чувство, что здесь много народа, как будто мы стоим в плотной толпе…

– Тихо! – одергивает подругу Александр. – Не давай им понять, что ты их чувствуешь, а то кто-нибудь прицепится, потом не отвяжется.

– … как будто даже слышу шепот, – продолжает она, поежившись.

– Тихо!

– Кто нас услышит?! Прекращайте вашу истерию! – не выдержав, произносит Илья.

– Илья, здесь полно духов! – объясняет Паршин, для которого способность взаимодействовать с призраками давно стала привычным делом.

– Не все ли им равно, о чем мы говорим? – сухо бросает Бондарь и указывает на место, где находится тот самый разлом.

Все трое идут туда, где образовалась трещина. Ее протяженность не составляет и двадцати метров, но создается впечатление, что в этом разломе есть что-то неестественное. Требуется время, чтобы друзья поняли, что именно их настораживает: провал выглядит бездонным, и несмотря на близость реки, грунтовые воды не проступают.

– Ну как? – интересуется Илья с гордостью за свою правоту. – Впрочем, вы, конечно, правы были – с точки зрения геологии этот провал сложно объяснить, но он есть!

– Как будто разорвали землю. Фантастика! – глядя в бездну, произносит доктор. – Жаль, вы не чувствуете призраков! Они вылетают прямо из разлома и поднимаются к небу. Интересно, а нас они видят? Должны, по идее, – рассуждает он сам с собой.