Текст книги "Сны ветра"

Фердинанд, положив руку на сердце, заворожено слушает его биение. Однако слова собеседницы о том, что он нарушил какие-то планы, его немного смущают.

– Какие планы?

– Здесь должна была оказаться Вера. А ты не должен был вмешиваться в ее жизнь, не должен был нападать на людей только потому, что она считает их опасными. А как на счет того, что ты избил ни в чем не повинного мужчину в его же собственном доме? Так ты искупал свою вину перед ней, избивая человека, который заботится о ней, любит ее?!

– Я тоже готов заботиться о ней, и тоже люблю ее! Тот человек сделал ее несчастной, он прикасался к ней! Вера думала обо мне, она звала меня! – забыв о том, с кем разговаривает, кричит Фердинанд, оправдываясь.

– Она тебя даже не видела. Но что сделано, то сделано. Нам Вера нужна здесь. Ей предстоит выполнить некоторую работу на благо человечества. И ты своим вмешательством поставил нас перед выбором: или ты во всем будешь ей помогать здесь, или ее судьба повторится. Ты напомнил ей о себе, и она теперь не успокоится. Итак, ты поможешь ей? Проследишь, чтобы все порученное было выполнено?

– А что за работа?

– Ты теперь снова человек: она тебя сможет видеть, слышать, – уходит от ответа Богиня. – Не об этом ли ты мечтал последние дни?

– А если откажусь, что будет?

– Год назад она пыталась отравиться, и, помнится, хотела повторить попытку.

– Только не это! Я буду помогать ей, сделаю что угодно!

– Я рада, что ты принял такое решение, – звучит голос Богини, но Фердинанд не смотрит на нее. Потупив взгляд, он задумчиво разглядывает каменный пол.

– Я всегда чувствовал, что она странная, – бормочет он себе под нос. – Подумать только – дух стихии! Она и сама как ветер – то бриз, то ураган. Я в каждой женщине искал ее черты. Она стала моей религией. Ради нее стоило умирать! Я до сих пор боюсь дум… – Неизвестно, как долго еще рассуждал бы Фердинанд, если бы не бросил взгляд на противоположное кресло, которое теперь оказалось пустым. В комнате, кроме него, нет ни души. Оглядевшись по сторонам, мужчина замечает справа от себя большую приоткрытую дубовую дверь в массивном арочном проеме.

Глава 9

В этот теплый вечер Венера не хочет никого видеть, поэтому она не едет ни домой к Егору, ни к Саше, ни к родственнице, а направляется в ухоженный зелёный парк с фонтаном, где стоят очень аккуратные скамеечки, и ничто не может ее потревожить. Присев на свободную скамью возле жужжащего на все лады куста майского дерева, Лерснер достает из сумочки небольшую книгу, которую последнее время всегда носит с собой, и погружается в чтение.

Любви к литературе у нее не было никогда, но уже год, не давая выхода адреналину, она все чаще стремится сбежать от реальности в мир книг. Сейчас расслабиться не удается из-за переживаний, связанных с последними событиями. Лерснер с трудом воспринимает текст, по нескольку раз перечитывая одно и то же предложение. Тем не менее, она прилагает все силы, чтобы сконцентрироваться на чтении, и не отвлекаться на проходящих мимо людей.

Солнце скользит к горизонту, радуя вечерний город последними лучами. Еще не темно, но легкие сумерки напоминают об окончании очередного дня. Венера, наконец, отрывается от книги, чувствуя, что глаза устали. Подняв голову, она вздрагивает от неожиданности: прямо перед ней стоит неизвестный мужчина. Девушку удивляет и немного пугает то, что она не заметила подошедшего человека. Его хитрое, загорелое или обветренное немолодое лицо кажется ей знакомым, но где могла его видеть, она, как ни старается, вспомнить не может.

Венера захлопывает книгу и, молча поднявшись, хочет уже направиться к выходу из парка, подальше от этого странного человека. Но неизвестный задерживает ее, схватив за локоть.

– Подожди, Вера, – все так же хитро ухмыляясь, произносит он прежде, чем девушка могла бы закричать.

– Мы знакомы? – с опаской спрашивает она.

– Скажем, мы мельком виделись, – отвечает он. – Присядь!

Лерснер послушно опускается на скамейку, и мужчина садится рядом с ней. Она осматривает аллею в надежде увидеть других людей, которые могли бы защитить ее, но, как ни странно, парк совершенно пуст.

– Где же мы с вами виделись, что я этого не помню? – начиная заметно нервничать, произносит Венера.

Мужчина молчит, а ее ощущение дежа-вю становится только острее. Она пытается вспомнить, при каких обстоятельствах могла встретить этого человека. На ум приходят даже ее странные сны.

– Вот-вот, правильно вспоминаешь, – говорит он, стоило только девушке подумать о снах.

– Что, простите?

– Мы виделись в твоих снах.

– Что?!!

– Год назад, в апреле. Уже не помнишь? Перед твоим знакомством с «Седьмой Атлантидой», – спокойно, несмотря на ее выкрик, отвечает мужчина. – Конечно, с моей стороны бессмысленно надеяться, что ты запомнила наши встречи в твоих снах, когда тебе было восемь и четырнадцать лет, но последний раз мы виделись всего год назад.

– Я не помню, – признается она. – Я сейчас уснула в парке что ли?!

– Нет, ты не спишь.

– Я умерла?!

– Успокойся, – улыбается он, видя ее замешательство. – Ты слышала о том, что книги переносят читателя в другую реальность?

– Ну, не буквально же! – перебивает его Венера.

– Ладно, не буду тебя мучить загадками. Я Посланник. Тебе предстоит выполнить очень благородную и важную миссию, и я пришел, чтобы проводить тебя к Великой Матери, которая лично посвятит тебя в детали. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Но у меня же в любом случае нет выбора, – как будто совсем не удивившись, произносит она.

– Выбор, Вера, есть всегда, но он ограничен, – улыбается мужчина и, поднявшись, просит ее жестом проследовать за ним. – Не воспринимай это так обреченно. Идем, я провожу тебя.

Венера не спешит вставать со скамьи. Поняв, что она не хочет никуда идти, Посланник протягивает ей руку. Девушка безвольно поднимается. Взяв под локоть, незнакомец ведет ее вдоль аллеи. К удивлению Лерснер, в конце оказывается не выход из парка, а большое белоснежное здание. Своим видом оно напоминает ей старинную дворянскую усадьбу.

Стоило им подняться на крыльцо, как массивная входная дверь сама по себе распахнулась перед ними. Войдя внутрь, Венера с восхищением осматривает огромную гостиную с серыми каменными стенами, подкрашенными светом, исходящим от факелов. Напротив входа находится большой камин, над которым красуются эгиды с необычными гербами. Окна плотно закрыты ставнями, поэтому огонь является единственным источником света в этом помещении. Возле камина за столом сидит большая компания мужчин и женщин – все они что-то горячо обсуждают. У нее возникает мысль, быстро повернуть назад, уйти, пока ее никто не заметил, но Посланник преграждает ей путь к отступлению. Внезапно перед ней появляется Богиня – миловидная, женственная, одетая в строгое белое платье.

– Приветствую тебя, Вера! – она нежно наклоняет голову девушки и целует ее в лоб.

– В-великая Мать? – поражается Венера, выпрямившись. Она даже не замечает, что ее недавний спутник исчез.

– Именно, – подтверждает Богиня. – Как ты уже поняла, нам пришлось вызвать некоторых из вас, чтобы вы помогли предотвратить одну трагедию.

– Трагедию? – чуть слышно шепчет Лерснер.

– Да, вся цивилизация людей практически обречена. Мы сами уже начали верить, что такого больше не произойдет, но люди неисправимы! Я напомню тебе, потому что ты, наверняка, забыла, что Вселенная как ткань из ниток состоит из миров и их вариаций. У каждого мира есть главная вариация, в которой происходят основные события, а остальные, периферийные, они, как бы законсервированы, в них жизнь течет очень вяло. Если основная вариация завершается крахом, ее замещает вариация с периферии.

– Как дерево, – перебивает ее девушка.

– Да, дочь моя, как дерево. И это дерево перестанет плодоносить, если срубить его под корень. Иными словами: катастрофу могут перенести только те вариации, в которых человечество пребывает еще в первобытном состоянии. Цивилизация будет уничтожена полностью, во всех своих проявлениях. Мы отправляем вас изменить ход событий, спасти хотя бы одну ветвь. Если вы не справитесь, то в лучшем случае, мир людей скатится снова к первобытности, поскольку ни от одной цивилизации не останется и воспоминания. Вас здесь много, все вы занимаетесь одним делом, но у каждого свои задачи, поэтому права на провал не имеет ни один из вас, так как это уничтожит работу всех остальных. Год назад тебя спасли от смерти ради того, чтобы ты смогла сейчас выполнить свою миссию. Понимаешь, насколько она важна? Но я должна предупредить, что, возможно, ты снова подвергнешься смертельной опасности, и в этот раз мы не сможем тебя оживить, хотя сделаем все возможное, чтобы защитить тебя, как и остальных, – добавляет женщина в белом. – Тебя это, надеюсь, не пугает?

– Нет. А оживлять можно не больше одного раза? – спрашивает Венера, веселя своим вопросом всю компанию.

– Оживлять нельзя вообще, Вера, – отвечает за Богиню внезапно возникший рядом Черный ангел. – Проблема в другом. Есть вещи неподвластные даже богам. Наши возможности в некоторых мирах почти сведены на нет, поэтому, если кто-нибудь из вас умрет там, мы просто не сможем помочь.

– Что ж, Вера, – снова берет слово Богиня, – идем, я тебя провожу и кое-что объясню.

Сделав шаг, Венера замечает, что одета уже не в свою одежду, а в белый хлопковый свитер и белые свободные льняные брюки.

– Что это?! – удивленно спрашивает она, рассматривая одежду, но ее собеседница игнорирует ее вопрос.

– У тебя будет напарник, – продолжает женщина в белом платье. – Так что тебе повезло – остальные работают в одиночку. Вдвоем вам будет веселее.

– Саша?

– Нет, конечно. Он слишком импульсивен и нелогичен, что совершенно не подходит для вашей работы.

Они проходят к небольшой, неприметной двери, пройдя через которую по велению Богини, Венера оказывается в бескрайней пустыне с удивительно светлым песком, как на тропических пляжах, бежевую гладь которого антрацитовой лентой рассекает асфальтное полотно. Следом за ней выходит и Великая Мать. Она обращает внимание Лерснер на роскошный белый кабриолет.

– А почему все такое белое? – восхищенно спрашивает та, еще не понимая, что вызывает в ней больший восторг: шикарная машина или великолепный пейзаж.

– Я добавляю краски в свой мир, соответственно настроению. По-моему, это прекрасный цвет.

Недалеко от них снова появляется тот, кто представился Венере Посланником, но уже в компании другого мужчины в белой одежде. Как будто выйдя из-за угла здания, они подходят ближе к женщинам и останавливаются метрах в пяти от них.

– А это, Вера, и есть твой напарник, – произносит Богиня, указывая на незнакомца в белом.

– Кто он? – спрашивает та, впервые увидев этого человека. – И почему он так странно на меня смотрит? – добавляет она, заметив, что он не сводит с нее глаз.

– Сама и спроси у него, – произносит ее спутница и жестом просит мужчин подойти.

Подведя своего подопечного, Посланник исчезает, словно растаяв в воздухе. А тот продолжает сверлить девушку глазами. Она не выдерживает и, шагнув ему навстречу, произносит:

– Я тебя не знаю, ты кто вообще? Откуда ты знаешь меня?

– Was?.. – переспрашивает он, не поняв ее.

– Вас?! Ах, простите, милый господин! Чего уставились, ваше благородие? Я вас не знаю! – злится Венера.

– Vera, was haben Sie gesagt? Ich verstand Ihnen nicht. Sprachen Sie Russisch, oder mir es scheint?99
  Что вы сказали? Я вас не понял. Вы говорили по-русски или мне это кажется?


[Закрыть] – запинаясь, с огромным волнением произносит он.

– Выясните отношения после! Кстати, можешь расспросить его о разломе, который ты видела возле реки, – вмешивается в их разговор Богиня. – Что ж, давайте ближе к делу! У вас есть машина, есть дорога, а это значит, что вам предстоит небольшое путешествие. По мере необходимости, мы будем помогать вам с вещами и продуктами. Каким будет ваше первое задание, не знаю даже я. Поэтому, когда будете уже в пути, проверьте бардачок – там будет лежать записка. Все остальное, что может понадобиться вам, тоже найдете в машине: в бардачке или багажнике.

– А сколько у нас времени? – спрашивает Лерснер.

– Времени в этой пустыне не существует. Утро, вечер, ночь и день – всего лишь декорации. Пока вы в пустыне – вы неограниченны во времени, но стоит вам перейти в другой мир, чтобы выполнить задание, как время начнет играть против вас. Нет, если вы там придумаете, как себя обезопасить, то можете задержаться подольше, в любом другом случае промедление – это неоправданный риск. Не надейтесь на удачу, вам будут мешать иные силы. А сейчас поезжайте, хоть времени здесь нет, но пустые разговоры все равно утомляют, – отвечает Дама в белом и, улыбнувшись, тает в воздухе.

Только Богиня исчезает, мужчина бросается к Венере и крепко обнимает ее. Девушка, никак не ожидавшая такой реакции, замирает. Он нервно рыдает, гладя ее волосы дрожащей рукой.

– Простите, простите! – сквозь рыдания с жаром произносит он по-немецки. – Я не должен так поступать, но я очень рад, что вы живы, Вера. Я так рад, что вы живы! Эти несколько лет были настоящим адом! Вера, я не хотел, чтобы так получилось, простите меня!

Лерснер мягко отстраняет его от себя, но теперь он, словно боясь потерять с ней контакт, заключает в свои руки ее запястья.

– Кто вы? – спрашивает она, вглядываясь в его лицо. – Вы из Гамбурга?

– Это же я! Фердинанд! – отвечает он. – Да, мы бывали в Гамбурге пару раз!

Девушка внимательнее присматривается к нему: русые волосы, короткая стрижка, серые глаза, угловатые, но приятные черты лица – высокий симпатичный мужчина лет тридцати, не более, но абсолютно ей незнакомый.

– А откуда вы меня знаете? – удивленно произносит она.

– Ну, разве вы меня не помните? Это же я! Вы вспоминали обо мне недавно! Это я приносил вам розы с утра, я стеснялся пригласить вас на танец!..

– Кажется, вы меня с кем-то путаете.

– Нет, Вера, постарайтесь, вспомните меня!

Венера продолжает ломать голову над тем, кто же этот человек, и постепенно ей начинает казаться, что она, действительно, когда-то была с ним хорошо знакома, несмотря на то, что прежде не встречала людей с таким именем.

– Это не вы месяц назад приносили мне письма для перевода? А нет, того звали Роберт… Вспомнила! Вы в четырнадцатом году приезжали к пастору лютеранской церкви в нашем городе, и мы с Мари стали для вас тогда гидами-переводчицами! Правильно?

– Нет, я никогда не был религиозен.

– Я не могу вас вспомнить. Про какие несколько лет ада вы говорили?

– Это долго рассказывать. Не стоит омрачать нашу встречу. А почему вы спросили про четырнадцатый год, я тогда еще даже не родился, как, впрочем, и вы? – интересуется мужчина, отпуская ее руки.

Решив, что на сегодня потрясений с нее достаточно, Венера, не отвечая, подходит к автомобилю, отложив выяснение его личности на потом. Сев за руль, она зовет мужчину и предлагает, раз уж они напарники, перейти на «ты».

– Как тебе машина? – спрашивает она, наблюдая, как Фердинанд неуверенно открывает дверцу и садится на пассажирское сиденье.

– Она такая странная, я никогда таких не видел, – говорит он осматриваясь.

– Да ладно! – смеется Лерснер, заводя мотор. – Это же модель, по-моему, тысяча девятьсот семидесятого года – классика! Похоже на Кадиллак Эльдорадо, но я не уверена.

– Сейчас тысяча девятьсот семидесятый год? – удивленно и немного испуганно спрашивает он.

– Нет. Я, наверное, не так выразилась. Я имела в виду, что это очень старая, раритетная модель, – не поняв его реакции, поясняет Венера.

– Ты шутишь? Она такая футуристичная! Да даже у вождя нет такой машины! – усмехается он в ответ.

– У кого? У какого вождя?.. У чьего вождя?

– У Адольфа Гитлера, – удивленно говорит мужчина, одаривая свою спутницу взглядом, каким обычно смотрят на сумасшедших.

– Это никогда не закончится! – устав от странностей, мученически восклицает она. – Тебя подослали, чтобы свести меня с ума? Причем здесь Гитлер?! Вот какая может быть связь между Кадиллаком семидесятого года и Гитлером?! Давай, ты будешь просто молчать?! Я ничего не буду у тебя спрашивать, а ты просто молчи, хорошо? Даже не отвечай, просто молчи!

Несмотря на мольбы Венеры, молчание он хранит недолго.

– Какой я дурак! – произносит Фердинанд. – Я забыл, что они говорили мне о перерождении… – Девушка молчит. – Ты же не можешь помнить меня, – продолжает он. – Мы были знакомы в твоей прошлой жизни…

– Моя прошлая жизнь была адом? – перебивает она его, улыбаясь уголком рта.

– На самом деле, ты была очень несчастной…

– Я даже знаю, почему.

– Правда? – радуется мужчина, не поняв ее иронии. – Может быть, если так, то есть шанс, что ты вспомнишь и меня?

Лерснер тяжело вздыхает. Молчать ее напарник не хочет, а от его рассуждений у нее уже голова идет кругом. Решив сменить тему, девушка интересуется:

– А что ты знаешь о разломе возле реки?

– Ты имеешь в виду то место, куда ты приходила с двумя друзьями? – переспрашивает он. – Меня там убили.

– Ясно, – безразлично произносит Венера, не дождавшись продолжения рассказа. – Подожди-ка… – одергивает Лерснер сама себя, вникнув в смысл его слов. – Тебя убили?! Почему?! За что?! Кто это сделал?!

– Это были русские. Почему? Мне кажется, я сам искал смерти. А за что?.. Я бы сказал, они защищались.

– Я ничего не поняла, Фердинанд, – признается девушка.

– Через полгода после… ну, того, как ты… в общем, твоей смерти… началась война. Она растянулась надолго…

– Моей смерти?! Меня тоже кто-то там убьет?!

– Нет, Вера, тебя они убить не смогли, – загадочно отвечает он, не объясняя своих слов.

– Ты меня пугаешь. Расскажи нормально, что с тобой произошло! И что значит – убили русские? Какие русские? Чем ты им не угодил?

– Я не знаю. Мы воевали с ними, с Советским Союзом, как ты думаешь, чем я мог им не угодить?! – Теперь уже Фердинанд говорит с раздражением из-за глупых, по его мнению, вопросов девушки.

– Что?! Подожди-ка, а когда же это было? – Венера начинает догадываться, что он имеет в виду, надеясь, однако, услышать что-то другое.

– Зимой, в феврале этого… ой! Тысяча девятьсот сорок третьего года. Я даже не знаю, какой сейчас год! – растерянно улыбается он.

– В сорок втором немцы оккупировали город… ты был среди них?! О, Боже! А через несколько месяцев, в сорок третьем, произошло крупное сражение как раз там, в районе реки? Сколько ж тебе лет?

Впервые за все это время, Венера начала хоть что-то понимать. Теперь она догадывается, что Фердинанд, вероятно, и есть тот самый призрак, который сегодня устроил переполох в салоне «Нестор и Фрида», а вчера осыпал ее лепестками розы. Стоило ему рассказать о войне, как она вспомнила краткий исторический ликбез от Ильи и Саши, устроенный ей после посещения разлома. Предупреждение Паршина о том, что за ней может увязаться неупокоенная душа, оказалось пророческим. Но Лерснер сейчас больше удивляет то, что в своей прошлой жизни она была как-то связана с этим человеком!

– Через два месяца исполнилось бы двадцать восемь. В общем, так всё и было, как ты говоришь. Я умер, так и не увидев нашей победы, – горько вздыхает он.

– Для тебя, наверное, будет сюрпризом, что в войне победил Советский Союз? – сухо произносит Венера.

– Не шути так! – серьезно и как будто с некоторой злобой говорит Фердинанд. – Ты не представляешь, как мне больно такое слышать от тебя. Любого другого я бы лично пристрелил за такие слова!

– Хорошо, что я должна сказать, если правда тебе не нравится?

– Это не может быть правдой! – кричит он, теряя контроль над собой.

– Однако это так. И знаешь что, мне не нужен истеричный напарник: или вон из машины, или смирись, солдат! – в приказном тоне говорит Лерснер.

– Я оберлейтенант, а не солдат, – без крика, но с досадой и все c тем же негодованием поправляет ее мужчина. – В таком случае, я счастлив, что умер, потому что этот мир более безумен, чем ему следовало бы быть! Ничего не понимаю!.. А я думал, что ты по-прежнему та самая Вера, которую я знал. Откуда ты так хорошо знаешь немецкий?

– Я немка, родилась в России, живу в Гамбурге, но часто приезжаю по делам и к друзьям, хотя не все ли тебе равно? – Венера не обращает внимания, но Фердинанд, как будто с облегчением вздыхает после ее слов и заметно успокаивается. – Я одного не понимаю, – продолжает она, – почему ты так и остался в том месте, где тебя убили? Я всегда была уверена, что человек имеет три тела: материальное и два ментальных. Египтяне называли их Ка и Ба. Ка – дух, память – навсегда остается рядом с материальным телом или с местом смерти, а Ба – душа и личность – улетает в какой-нибудь другой мир. А у тебя по какой-то причине душа не отделилась от духа.

– По-моему, это глупость, – снисходительно взглянув на нее, заявляет он. – То место, где было сражение, какое-то странное, недоброе, оно притягивало смерть. Я не знаю, что там происходило, но тот выстрел, которым убили меня, наверняка, положил начало сражению без поддержки артиллерии, а это… Конечно, ни наши ни советские машины не успели подойти к тому времени. Да, действительно, проклятое место! Мне просто повезло, что меня убили первым. Я не знаю, ничего о древнеегипетских душах, и на примере своей смерти я ничего не понял.

– Вообще ничего?

– Ничего.

– А что плохого в сражении без артиллерии? Так же, вроде, должно быть меньше жертв?

– В теории, которая не всегда дружит с практикой. Тогда в ближнем бою полегли бы все, и, скорее всего, так и произошло. Не знаю, чья артиллерия в итоге подошла первой, но, наверняка, живых там она уже не застала.

– Жуть какая! – не глядя на него, выдыхает Лерснер. – Так это вы, то есть духи, в городе всё крушить начали?

– Да. Наверное. Когда я увидел тебя, я понял, что войны нет, и заметил, как все изменилось, но многие, я уверен, просто продолжили воевать. Они не знают, что мертвы: увидели своих врагов, и продолжили бой, – объясняет Фердинанд. – А там к ним, наверняка, еще и жертвы других времен присоединились.

– Что же там сейчас происходит, если призраки снова начали войну? – испуганно спрашивает девушка, справедливо рассуждая, что пострадает любой, кто окажется там, где идет невидимое сражение погибших с погибшими.

– Это я так предполагаю, я не вникал, что там происходило, но то, что я впоследствии замечал, было отдаленно похоже на бой. Сложно сказать, почему они не успокоятся, может быть, ими кто-то управляет, а я, благодаря тебе, вышел из-под контроля? А ведь, если так, то ты меня спасла.

– Причем здесь я?

– Когда я увидел тебя, я поверил, что реальна именно ты, а не происходящее вокруг. Сначала я принял тебя за галлюцинацию… И это, наверное, был первый случай в истории, когда галлюцинация оказалась реальной, а реальность – галлюцинацией. Если бы не ты – я бы втянулся в тот же хаос, что и остальные. А так я его почти и не заметил. Ты самое невероятное чудо! Но не бойся, Вера, – успокаивает он ее, – все они, как и я, очень скоро поймут, что их война закончилась, если уже не поняли этого.

– Но не хотела бы я оказаться в эпицентре призрачных разборок, – монотонно комментирует она и открывает бардачок.

Достав сложенную записку, девушка тщетно пытается одной рукой расправить ее, и передает своему спутнику. Он разворачивает листок и, увидев задание, на какое-то время замирает, не веря своим глазам.

– «На день задержите корабль в порту Карфагена. Нептуна эгиду ему же отправьте. Она еще не знает о вас, но вы без защиты». Это шифр? Хотя боги, наверное, могут отправить нас в прошлое.

– Могут, главное, чтобы нас не сожгли там за колдовство, – по-прежнему безучастно вздыхает Лерснер.

– Когда существовал Карфаген, за колдовство еще не сжигали. Так что, если и сожгут, то не за колдовство, а за что-нибудь другое, – серьезно отвечает Фердинанд.