Текст книги "Сны ветра"

Александр словно прислушивается к чему-то и, подойдя к двери, распахивает ее. В коридоре, прислонившись спиной к стене, стоит Фердинанд. Он заметно раздражен, но держит себя в руках. Одарив Паршина взглядом полным ненависти, он зло усмехается, кажется, собирается что-то сказать, но передумывает.

– Фердинанд, что ты тут делаешь?! – удивляется Венера.

– Я и сам не понимаю… – бормочет Берт.

– Я же просила подождать меня в комнате!

– Я больше ни минуты не останусь с этими коммунистами! – срывается он. – Или мы сейчас же уходим, или я за себя не отвечаю!

– Они не коммунисты, они мои друзья. Ты что их боишься?

– Это они пусть меня боятся! Еще скажи, что этот, – Берт кивает на Сашу, – не имеет никакого отношения к Александру Мейеру!

– Я не мешаю вам ссориться? – спрашивает Паршин, желая урезонить их.

– Мы и не думаем ссориться, мы просто разговариваем. – Перейдя на шепот, она добавляет: – Илья с Лилей вывели его из себя. Он еще неплохо держится, я бы на его месте устроила бы им. Их счастье, что он не понял, о чем они говорили.

– Как же они его могли разозлить, если он их даже не понимает? Вера-Вера, я уже стал забывать, как ты умеешь строить умозаключения. Пошли, продолжим разговор втроем, а ты параллельно займешься своим профессиональным делом – будешь переводить. – Александр махнул Берту рукой, чтобы тот проследовал за ним. Когда они, теперь уже втроем, оказываются на кухне, доктор приказывает: – Вера, переводи! – и обращается к офицеру: – Не могу сказать, что рад тебя видеть…

– Вера, милая, переведи ему! – не дождавшись перевода слов Паршина, как и окончания его речи, требует офицер. – Мейер ты или нет, человек или очередная химера… Вера, не принимай на свой счет! Кем бы ты ни был, ты мне больше не начальник!

– Фердинанд, успокойся! – умоляет его Лерснер. – Он не Мейер, он Паршин – простой доктор.

– Милая, я его узнал. Конечно, он выглядит намного моложе Мейера, но он определенно был им.

Венера кратко объясняет Александру суть претензий Фердинанда, который теперь внимательно наблюдает за реакцией доктора. Он ожидал, что Паршина разозлят его слова, но этого не происходит. Саша выглядит подавленным и расстроенным, он больше похож сейчас на провинившегося школьника, чем на строгого и безжалостного чиновника, каким был Мейер. Берт понимает, что перед ним сейчас, действительно, находится совершенно другой человек. То есть, конечно, он был раньше Мейером, но знал ли Фердинанд Мейера на самом деле? Он сначала видел в нем только строгого начальника, затем – отца любимой девушки, непреодолимую помеху на его пути, потом – сумасшедшего маньяка, который заставил свою родную дочь покончить с собой, но ведь это был только его субъективный взгляд. Сейчас Паршин в глазах Берта предстает совсем не тем человеком, которого стоит бояться, опасаться или ненавидеть. Обдумав это, он, сам от себя такого не ожидая, начинает смеяться.

На удивленные взгляды Венеры и Саши он отвечает:

– Ничего. Не обращайте внимания. Он не Александр Мейер, а ты не Вероника.

– Мы химеры? – робко спрашивает девушка, все еще не понимая его реакции.

– Натуральные химеры, и ты моя любимая химера! – Смеясь, он обнимает ее. – Спроси у него, он сегодня пойдет с нами? – Заметив ее замешательство, Берт отвечает: – Вера, все нормально. Светоносец сказал, что мы с ним, – кивает он на Сашу, – могли бы дружить, при благоприятных условиях. Если он не будет вмешиваться в наши отношения, то почему бы нам не подружиться? Почему бы не попытаться забыть все плохое в прошлом? – Он приветливо протягивает Александру руку. После их рукопожатия Венера переводит другу вопрос офицера.

– Нет, – отвечает Паршин. – Я хочу сначала немного окрепнуть. Я тебе не говорил, и старался, чтобы ты не узнала, но мои головные боли – это не мигрень. Еще до института у меня была травма основания черепа. Ну, это ты знаешь. Но, как осложнение, у меня возникла прогрессирующая ишемия мозга. Проще говоря, мой мозг умирает…

– Саня, нет! – испуганно шепчет Лерснер. – Ты не можешь умереть!

– Вера, дослушай! – прикрикивает он на нее. – Я выживу!

– Лиля? – догадывается она.

– Да! Ты сделала ее податливым донором. За то время, что тебя не было, я почти восстановился. Верка, у меня уже две недели не было болей!

– Поэтому она так плохо выглядит? Но если ты заберешь у нее все силы, она же умрет!

– Плевать. – Бросает он, не подумав, но тут же осекается: – Вера, я все держу под контролем. Я не буду ее убивать, обещаю. Побуду здесь еще неделю, максимум месяц, закончу дела – и к вам. Меня здесь уже ничего не держит: родных нет, друзей, с которыми не хотелось бы расставаться, тоже нет.

– А что с родными? – удивляется Венера.

– В этом новом мире доктор Александр Паршин – сирота из детского дома. Как тебе такое? Когда я узнал, что близких у меня просто нет, я несколько дней пил, несмотря на то, что это, с моим диагнозом, могло меня убить. Я очень хочу уйти из этой реальности с вами, но пока не время.

– Хорошо, будем тебя ждать.

– Мне немного жаль, что меня с вами не было. Сегодня ночью мне рассказали, что вы уничтожили древние свитки с каким-то, как они выразились, «вредным» учением, убили основателя секты зелотов, и наставили на путь истинный ученого Феликса Штиля. По поводу первых двух ваших достижений я ничего сказать не могу, так как представления не имею ни о зелотах, ни о тех свитках, а последним ты можешь гордиться.

– Угу, только это достижение уничтожило всю мою семью. Может, вернемся к остальным?

– Да, пойдем! Я не помню, Берт говорит по-английски?

– Спроси у него, и узнаешь! – Венера, не желая больше тратить драгоценное время, возвращается в зал. Александр и Фердинанд не торопятся за ней, они уже о чем-то переговариваются. Украдкой заглянув в комнату, Лерснер возвращается обратно. – Идемте! – зовет она, берет за руку офицера и выводит за собой.

До их появления в комнате велся тихий разговор, но как только они входят, присутствующие стихают.

– Что с вами? – интересуется девушка, чувствуя их настороженные взгляды.

– Илья рассказал нам о твоем друге, – отвечает за всех Олеся. – Ему не место среди нас.

– Что он мог рассказать, он же не знает Фердинанда?!

– Я знаю достаточно. Если ты видишь в нем что-то хорошее, то тебе тоже не место среди нас.

– А ты у нас, значит, каждому свое место определяешь?! Тоже мне, наместник Бога! – срывается на него Венера.

– Ненормальная!

– Илья не стал бы говорить, чего не знает, – поддерживает мужа Олеся.

– Понятно, – тихонько вздыхает Венера и слегка толкает Берта в бок. Мужчина вынимает из кармана сложенный вчетверо листок и протягивает его Лисице. Она уже тянется, чтобы взять его, но в последний момент Илья вырывает послание из руки офицера. – Ясно, – бормочет Лерснер. – Ты только Максу это передай, он очень просил. – Не прощаясь, она вместе со своим спутником направляется к выходу, но Лисица останавливает их, преграждая путь.

– Стойте! – говорит она. – Откуда вы узнали, как мы хотим назвать ребенка, что вы вообще о нем знаете?

– Это уже неважно, – отвечает подруга. – Главное, передай письмо. Оно на немецком, но он найдет способ прочитать его.

– А какое отношение к вам имеет мой ребенок? – возмущается Илья.

– Мы были хорошо с ним знакомы… в конце тридцатых. – Венера выглядит очень подавлено, она не рассчитывала, что друзья могут от нее отвернуться. Бондарь, разозлившись, направляется к ней, но путь ему преграждает Александр.

– Тебе сложно передать письмо?

– Нет! – кричит он на друга. – Но я ничего не буду передавать своему ребенку от фашиста!

– Но если он сам просил его передать – значит, это письмо для него важно. С таким отношением он и рождаться не захочет.

– Да что ты такое говоришь?! – вспыхивает Олеся. – Типун тебе, идиот!

– Передашь письмо?

– Передам. Обещаю, – сдается Лисица.

– Вот и отлично! И я не задерживаю здесь тех, кто не рад возвращению Веры!

Бондари, не прощаясь, выходят. Роман, подойдя к Венере, произносит:

– Ты навсегда останешься для меня светлой и доброй девочкой. Мне жаль, что ты для меня умерла. Большая потеря. – Не дав ей возможности оправдаться, он выходит следом за друзьями.

– Мне тоже уйти? – спрашивает Лиля.

– Что он вам наговорил?! – недоумевает Лерснер. Она ошарашена происходящим, не веря своим глазам и ушам. После всех чудес и странностей белой пустыни, которые уже стали восприниматься ею как данность, теперь такой прием друзей ее просто поражает. Она никак не ожидала, что те, кого она так хотела увидеть, воспримут ее в штыки.

– Всякое. Что твой друг убил много ни в чем не виновных людей, что он хочет уничтожить всех евреев и славян, он очень жестокий и злой, и ты с ним заодно. Ну, и все в таком роде, я не вслушивалась.

– Лиля, но это не так! – шепчет она. – Фердинанд не злее любого из нас! И воевать ему нравится не больше, чем тебе или мне, и по степени жестокости тот же Илья его в несколько раз превосходит! Зачем они так?!

– Я не знаю. Но не он ли угрожал мне оружием?

Венера ничего не отвечает. Она лишь подходит к Фердинанду и, обнимает его.

– Видишь, я был прав. Таким как они доверять нельзя, – шепчет он. – Пошли домой.

– Лиля, Илья не всегда все знает, – вступается за них Александр. – Ты же знаешь Веру, разве она злая?

– Я уже даже и не помню, как мы общались. Если честно, я не очень боюсь этого парня, что бы про него ни говорил Илья. Вера, может, хочешь увидеть Нестерова? Вы, вроде, встречались?

– Конечно, хочу! Он все-таки выжил? – с энтузиазмом отвечает Лерснер.

– Естественно. Только у него теперь совсем другая жизнь. Я часто вспоминаю нашу контору «Нестор и Фрида» – это была интересная работа, но сейчас ее нет. А Егор Евгеньевич снова со мной в одной организации работает, и я знаю, где он живет.

– Идемте, – поддерживает идею Паршин. – Только, давайте, без слез и без ссор! Let’s go!

Они дружно спускаются вниз. Перед домом Лилии теперь раскинулся красивый сквер с аккуратными клумбами и ухоженными деревьями. Справа от них на другой стороне улицы возвышается странное строение, похожее на огромный термитник, – оно впечатляет Венеру и Фердинанда, но оба ловят себя на мысли, что при виде этого гиганта становится как-то не по себе. Погода стоит не по-летнему прохладная, и Лерснер, одетая в короткое, легкое платьице, уже жалеет, что согласилась выйти на улицу.

– Стой! – внезапно спохватившись, говорит Лиля Саше. – Как я могла забыть?! У них же нет свидетельств, их поймает первый попавшийся патруль, тем более, когда увидит военного в незнакомой форме!

– Вот черт! А она права, – соглашается доктор, – здесь теперь совсем другие порядки. Есть какой-нибудь окольный путь к дому Нестерова?

– Ну, не знаю, думаю, через посадку можно пройти, – отвечает Лиличка, – но до нее тоже дойти надо.

– Дойдем. Вера, скажи Фердинанду, чтобы снял китель! Чужая военная форма обязательно привлечет внимание патруля.

– Какой патруль?! – удивляется Лерснер. – Вы с кем-то воюете, или что у вас тут вообще происходит?!

– Нет, – надменно отвечает Лиля, – войны нет, а патруль следит за порядком, чтобы всякие иностранцы, вроде вас, не портили нам жизнь.

– К сожалению, это правда, – подтверждает Паршин. – Сейчас ты бы уже не смогла так часто приезжать сюда. Здесь даже из города в город не просто поехать, не то что в другую страну.

– А еще недавно люди старались стирать и ломать границы, а не возводить их. Хорошо, что я больше здесь не живу.

Венера объясняет Берту, что ему необходимо снять китель. Он, несмотря на внутренний протест, повинуется, а Саша накидывает на его плечи свою ветровку.

– Ты уже за мужчинами ухаживаешь? – раздраженно спрашивает Лиличка.

– Не будь такой дурой, я люблю умных женщин! – прикрикивает на нее доктор.

Лерснер тихонько смеется, уткнувшись в плечо Фердинанда, когда в очередной раз видит принцип манипулирования женщинами, который выбрал для себя ее друг: отталкивать и одновременно обнадеживать. Оскорбив Лилю, он тут же предоставляет ей шанс измениться, и это, в купе с подавлением ее воли, делает ее полностью зависимой от его мнения и настроения.

Саша просит Лиличку идти впереди и показывать дорогу, а сам, снова заводит разговор с офицером.

– Отстань от него! Он почти не говорит по-английски! – спустя минут пять требует Венера. – Мне, как переводчику, оскорбительно слышать такое издевательство над языком!

– Он достаточно знает английский, и произношение у него нормальное, в отличие от англичан. По крайней мере, можно понять, о чем он говорит. Может, это и неидеально звучит, но я не экзамен у него принимаю! – возмущается Александр и продолжает разговор с Бертом.

Даже беглого взгляда хватает, чтобы убедиться, что мужчины прекрасно понимают друг друга. Недостаток английских слов они дополняют жестами, и со стороны напоминают старых приятелей, встретившихся после долгой разлуки.

Войдя в посадку, где прохлада ощущается сильнее, Венера накидывает китель Фердинанда, который до этого несла в руках. Идти по рыхлой, влажной почве в изящных босоножках на высоком каблуке просто невыносимо! Еще и Лиля восхищенно тарахтит над ухом о том, как здорово изменился мир, как хорошо, что стало больше посадок, что все заботятся о сохранности природы родной планеты. Звучит это, конечно, заманчиво, но у Лерснер из головы не идет, что в этом идеальном мире существует комендантский час, ходят какие-то патрули, отлавливающие всех, кто им не нравится, и фактически нельзя путешествовать. В памяти всплывает эпизод, когда она, разговаривая с Егором, предположила, что люди не изменятся, даже если их религия станет другой. Из мировых религий теперь исчезли идеи жестокости и нетерпимости, очевидно, взамен появились учения о защите природы, но люди не стали лучше или добрее. Теперь, похоже, они проецируют свою агрессию и ненависть только друг на друга. Вряд ли человечество сможет избежать новой такой же катастрофы через пару сотен лет, но это уже будут чужие проблемы, которые никак не затронут Венеру, Фердинанда и Сашу.

Проходит около двадцати минут прежде, чем пытка бездорожьем для Лерснер заканчивается: посадка остается позади, а перед ними теперь расстилается шоссе, за которым виднеются многоквартирные дома.

– Он там живет, – говорит Лиличка, указав на ряд однотипных зданий вдалеке. – Вер, но ты же не пойдешь к нему домой?

– Так мы зря перлись через все те заросли?! – налетает на нее Венера.

– Его сейчас нет дома. Он скоро подойдет, и мы встретим его на улице, – отзывается Александр, предотвращая ссору подруг.

– Саша, иди сюда! – приказывает Лиля. – Я твоя девушка, а ты с мужиком чуть ли не обнимаешься!

– Вас, девушек, много, а людей, которые могут рассказать о других измерениях, почти нет. И я не обнимаюсь с ним! Кстати, Вера, ты в курсе, что ему не нравится, что ты идешь к Нестерову.

– И что, мне застрелиться?! – возмущается Лерснер.

– Ну, не знаю. Попробуй вдруг поможет.

– Если честно, я не уверена, что Нестерову есть до тебя дело, – усмехается экс-пророчица Фрида.

Нельзя сказать, что Фердинанд, действительно, против этого похода. Да, он ненавидит Нестерова, но одновременно ему интересно посмотреть, как поведет себя Венера при встрече с ним. Обратив внимание на ее необычный вид, он подходит и осторожно снимает с ее плеч китель.

– Он тебе великоват. – Шепчет Берт и добавляет: – Уже вечер.

– У нас не больше получаса. Будет чудом, если мы его увидим, – произносит Лерснер по-русски.

– Чудо – это то, что мы увидели тебя, – улыбается Александр. – А он появится с минуты на минуту.

Перейдя дорогу, компания направляется к указанному Лилей дому. Поджидать Нестерова они устраиваются в тени раскидистой ивы, откуда хорошо просматривается весь двор.

Предсказание Паршина неожиданно для всех, кроме него самого, сбывается: минуты через две-три, максимум пять, они замечают, как вдоль дома идет скромный, неприметный мужчина. Лиля на всякий случай прячется за Сашиной спиной, чтобы Егор Евгеньевич не подумал, что она за ним следит. Доктор понимает причину беспокойства своей подруги и становится так, чтобы получше прикрыть ее. У Венеры перехватывает дыхание от волнения и нахлынувших чувств, когда она узнает Нестерова. Почему-то в первую очередь вспоминается их знакомство на шабаше, трогательные сообщения, долгие телефонные разговоры. Пусть она никогда не любила его, но он был частью ее жизни целый год. Он подарил ей множество радостных моментов. С ним было интересно, комфортно и легко. Видя реакцию девушки, Фердинанд нервничает, злится, но изо всех сил старается сдержаться, чтобы не сорваться.

– Егор! – негромко зовет Лерснер.

– Простите? – Поворачивается к ней мужчина. – Я вас знаю?

– Извините, я обозналась, – произносит Венера, борясь со слезами, которые подступили к глазам, как только Нестеров с ней заговорил.

– Но вы назвали меня по имени?

– Нет, нет, вы похожи на другого человека, его звали так же… и жил он здесь.

– В этом доме больше никого нет по имени Егор. Вы плачете?

– Его нет, он умер, – шепчет Венера, будучи уже не в силах сдерживать слез.

– Милая, нам пора идти! – тихо, но настойчиво зовет ее Берт, терпение которого подходит к своему пределу.

– Подождите, – вдруг говорит Егор, – откуда я вас знаю?! Ваше лицо мне очень знакомо! Я уверен, что встречал вас раньше.

– Вы не можете меня знать! – сухо парирует девушка, но тут же снова всхлипывает.

– Я уверен в этом!

Егор оценивает свои ощущения, он уже понимает, что его дежа-вю возникло неспроста. Странные образы из прошлого, которого никогда не было, вспыхивают в памяти: звонкий смех этой странной девушки и солнечный летний день, огромный костер и черная бездна ее глаз, тепло ее тела…

– Егор, пожалуйста… – плача, шепчет Венера. – Ты же не можешь помнить меня! Не думай об этом!.. Я рада, что ты жив… Прости за все… Не мучай меня, не вспоминай меня! Меня больше нет, и никогда уже не будет.

– Хватит! Или мы уходим сейчас же, или ты остаешься здесь, но без меня! – возмущается офицер, уже сменивший Сашину ветровку на свой китель.

– Счастья вам, Егор Евгеньевич Нестеров! – наконец, произносит Венера и поворачивается к Фердинанду.

Он крепко притягивает ее рукой за талию к себе, бросив недобрый взгляд в сторону Егора. В сопровождении Александра и Лилии они быстро уходят прочь от дома бывшего мага. Нестеров стоит, обомлев, пытаясь, во что бы то ни стало, вспомнить девушку.

– Вера! Вера! – неожиданно, словно обезумев, кричит он им вслед, но Лерснер, обернувшись на мгновение, только ускоряет шаг.

Нестеров вспомнил Венеру, хотя в этой его жизни ее никогда не было. Видимо, в том, погибшем мире, он любил ее настолько сильно, что его любовь и память пережили и катастрофу, и его собственную смерть; они затронули все его личности во всех реальностях, слившись с сознанием, запечатлев в нем образ единственной любимой женщины.

– Фердинанд прав, у нас больше нет времени, – вытирая слезы, сообщает она друзьям. – Нам бы дойти до ближайшего моста.

– Тут рядом, – говорит Саша, – мы вас проводим.

– А зачем вам мост? – удивляется Лиля.

– Пошли скорее! – требует Венера, не отвечая на ее вопрос.

Компания быстрым шагом направляется в сторону, где, по словам Паршина, есть мост через реку. Очевидно, они с Лилей были правы, когда говорили, что Фердинанду нельзя появляться на улице в военной форме. Стоило покинуть дворы, как ими заинтересовался патруль. Двое парней в беретах и кирпичного цвета форме нехотя побрели за ними. К счастью, Лиличка замечает их вовремя и предупреждает остальных. Все четверо ускоряют шаг, переходя на бег, но достигнув середины моста, Венера и Фердинанд останавливаются. Мужчина ловко перелезает через перила, и помогает подруге сделать то же самое.

– Leb wohl!1111
  Прощайте.


[Закрыть] – равнодушно выдыхает он.

Патрульные, видя такое, бросаются к ним, а Паршин и Лиличка стоят, как завороженные, не понимая, что происходит, и происходит ли это на самом деле.

– И не надейся, Берт! – неожиданно для самого себя шепчет Александр, сам не зная, как смог понять офицера.

– Они уже близко! – вскрикивает Венера, взглянув на патрульных. – Саша! Bis bald1212
  До скорого!


[Закрыть]!

Крепко обнявшись, они камнем бросаются вниз.

– Нет! – кричит Лилия, кинувшись к перилам. Она до последнего не верила, что это произойдет.

В этот же момент подбегают патрульные, и тоже бросаются к ограждению.

Мутноватая река весело играет солнечными зайчиками, которые скачут по редким волнам. Вода выглядит спокойной: нет ни кругов, ни волнений, которые, конечно, возникли бы после падения с высоты двух человек; не видно и самих людей – ничто не тревожит водную гладь. Только теперь Лиля понимает, что она не слышала и водного всплеска. Венера и Фердинанд словно растворились в воздухе между мостом и водой.

– Куда они делись?! – спрашивает один из подбежавших парней.

– Кто? – изображая удивление, произносит Паршин, и протягивает ему карточку-свидетельство.

– Те двое: военный и женщина, которые с моста спрыгнули? – поясняет тот, но ответа снова не получает. – Лицам, состоящим на воинской службе в других государствах, пребывание в стране запрещено, за исключением особых случаев! – важно добавляет он, цитируя статью из некоего кодекса. – Откуда он такой вообще?

– Никого тут не было, кроме нас. Правда, Лиля?

Лилия понимает, что куда бы ни исчезли Венера и Фердинанд, лучше всего сейчас сказать, что их вовсе не было, поэтому она подтверждает:

– Да, здесь только мы.

– Ребят, давайте без этого! – злится он. – Я видел, как мужчина и женщина перелезли через перила, прыгнули вниз, вы, девушка, закричали и подбежали к краю. Скажете, не было этого?!

– Мы шли, разговаривали, – отвечает за подругу Александр, – а она игралась с ключами от квартиры, и случайно они улетели в воду. Теперь надо слесаря вызывать, чтобы попасть домой. А вы утверждаете, что видели мужчину и женщину? Симптом тяжелого переутомления. Знаете, я врач, возможно, смогу вам помочь, возьмете визитку?

– Может, хватит издеваться?!!

– Виталь, оно нам надо? – вмешивается его напарник. – Доктор, вон, сказал, что не было никого. Предлагаю поверить представителю благородной профессии. В конце концов, когда те двое всплывут – ему же и отвечать. – Он сканирует свидетельство Александра специальным прибором. – Теперь все его данные у нас есть – никуда не денется. Пошли отсюда!

Патрульные отходят подальше от этого места, не желая обременять себя лишней работой. Тем более, в исчезновении той странной пары явно прослеживается какая-то мистика.

Лилия и Паршин тоже уходят. Девушка к началу нового дня совсем забывает о таинственном появлении и исчезновении своей подруги. А позднее, вообще перестает ее вспоминать, словно Венеры никогда и не существовало.

Александр последнее время часто смотрел на звездное небо, стараясь увидеть в нем отражение земли, и каждый раз засыпал с надеждой встретиться во сне с самым близким человеком, своим любимым, беззаботным птенчиком, духовной сестрой, единственной женщиной, которую он был рад видеть в любое время дня и ночи. Так продолжалось около трех недель, пока однажды он не исчез. Коллеги по работе и еще больше подурневшая Лиличка, обеспокоенные его отсутствием, вскрыли квартиру, где обнаружили скомканное одеяло на кровати, открытую балконную дверь, полбутылки выдохшегося пива на столике рядом со включенным компьютером. Все документы и личные вещи лежали нетронутыми, но Александра Паршина нигде не было, словно он растворился в воздухе, как некогда Венера Лерснер.