Текст книги "Тайные общества русских революционеров"

П.А. Кропоткин
Об идеале будущего строя

Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя?

Я полагаю, что должны.

Во-первых, потому что в идеале мы можем выразить наши надежды, стремления, цели, независимо от практических ограничений, независимо от степени осуществления, которой мы достигнем, а эта степень осуществления определится чисто внешними причинами.

Во-вторых, потому что в идеале может выразиться, насколько мы заражены старыми предрассудками и тенденциями. Если некоторые бытовые стороны покажутся нам так святы, что мы не посмеем их коснуться даже при разборе идеальном, то насколько же велика будет наша смелость при практическом уничтожении всяких бытовых особенностей? Другими словами, хотя умственная смелость вовсе не есть ручательство за смелость практическую, но умственная мыслебоязнь есть уже, наверное, мерило мыслебоязни практической.

Говоря об определении идеала, мы, конечно, имеем в виду определение только 4–5 крупных черт этого идеала. Все остальное должно быть неумолимым осуществлением в жизни этих основных начал. Поэтому оно не может быть предметом обсуждения теперь. Формы осуществления не могут быть проведены научным путем. Практически они могут быть выведены только путем многократным практического обсуждения незадолго до и во все время осуществления на месте, в общине, в артели, а не теперь, при зарождении дела.

Под идеалом мы разумеем такой строй общества, прогресс которого основан не на борьбе людей с людьми, а людей с природою.

Нет никакого сомнения в том, что между различными социалистами, самых разнообразных оттенков, существует довольно полное согласие в их идеалах, если взять их в самой общей форме. Общественный быт, которого осуществления они желали бы в более или менее близком будущем, вообще довольно одинаков, и различия между их идеалами, скорее, происходят не от коренных различий в идеале, а оттого, что одни сосредоточивают все свое внимание на таком идеале, который может, по их мнению, осуществиться в ближайшем будущем; другие – на идеале, по мнению первых, более отдаленном, чем от коренных различий в самом идеале.

В самом деле, все теперешние социалисты стремятся к возможно более полному равенству условий развития отдельных личностей и обществ.

Все они желали бы осуществления такого строя, чтобы каждый имел одинаковую возможность заработать себе средства к жизни личным трудом, т. е. чтобы каждый имел бы одинаковое право на пользование теми орудиями труда и сырьем, без которых никакой труд невозможен… чтобы распределение полезных занятий в обществе было такое, при котором невозможно образование класса, занятого пожизненно, а тем более наследственно, исключительно привилегированным трудом, т. е. трудом более приятным, менее тяжелым и менее продолжительным, но дающим право на одинаковое благосостояние с прочими или даже больше; чтобы каждый имел одинаковую возможность наравне со всеми остальными получить то теоретическое образование, которое ныне составляет удел лишь немногих, чтобы отношения отдельной личности ко всем остальным были бы таковы, при которых, пользуясь наибольшею суммою благ от этих отношений, она несла вместе с тем наименьшее количество стеснений ее личной свободы и ее личного развития…

Такова программа громадного большинства, едва ли не всех социалистов нашего времени. Даже те, которые, по-видимому, проповедуют идеал совершенно иной, те, которые, например, проповедуют в конечном идеале государственный коммунизм или иерархический строй и т. п., в конце концов, желают того же; и если они сосредотачивают сильную власть в руках или правящего меньшинства, или выборных старцев и, таким образом, приносят в жертву, например, личную самобытность, то отнюдь не потому, чтобы они не придавали ей никакой цены или считали ее вредной, но только потому, что они не находят возможным осуществление такого строя, при котором все четыре формы равенства осуществлялись в одинаковой мере, и жертвуют одною из форм для достижения прочих. При этом никто из живых последователей этих ученых социалистов и не думает, чтобы какая бы то ни было общественная форма могла закаменеть и не подлежать дальнейшему развитию…

Петербург, 1873

Как должно жить по закону природы и правды

(Напечатано долгушинцами в тайной типографии летом 1873 года.)

Идите в народ и говорите ему всю правду до последнего слова, и как человек должен жить по закону природы. По закону все люди равны… Если вы возьмете двух новорожденных: один будет сын бедного, безграмотного нищего, а другой – сын богатого, знатного и ученого отца; если вы им при рождении дадите одинаково, будете воспитывать одинаково, будете учить одинаково, что ж, разве сын знатного, богатого и ученого будет все-таки знатным, богатым и ученым, сын безграмотного нищего останется все-таки безграмотным нищим? Нет, братья…

Те, через кого дети воспитываются и обучаются неодинаково, через кого им дается неодинаково, через кого одни люди выходят богатыми и учеными, другие бедными, безграмотными и несчастными; те, через кого все это делается, – беззаконники и злодеи, пусть они будут прокляты навеки…

Братья, взгляните на землю: сегодня пришел Иван и засеял ее, и она дала хлеб Ивану; через год пришел Семен, запахал и засеял ее, и она дала хлеб Семену. Она дает одному и не отказывает другому. Как мать любящая дает всякому из своих детей, кто у нее просит, все что может, с равной любовью, так и земля дает каждому, кто ее запашет, засеет и пожнет, с равной любовью все, что может. Она… не делает разницы между людьми, все для нее равны, все одинаково ее дети, всем, кто просит, она дает одинаково. Вот вам ясно обличился и осветился закон, смотрите, какой он прелестный и преисполненный радости. Живите по закону, и не будет между вами ни бедных, ни богатых, ни гордо и злобно величающихся, ни забитых в грязи и плачущих день и ночь слезами от горькой нужды.

Помните, люди, вы все братья; я голоден, я прошу пищи от груди нашей матери, от земли. Разве может человек схватить свою мать и сказать ей: «Не смей кормить моих братьев, других твоих детей, ты моя раба, служи мне одному!» Кто так сделает, тот беззаконник из беззаконников, злодей из злодеев. Точно так же никто не может захватить землю и сказать ей: «Служи мне одному, ты моя, ты у меня раба и мне одному должна служить, я твой собственник, я твой помещик, я твой землевладелец, я захочу и продам тебя». Кто так сделает – беззаконник из беззаконников, он трижды и трижды проклят, он мать свою сделал рабою, он мать свою продает.

Мы вам разъясним, как подобает жить по закону. Вот перед вами села и деревни раскинуты по Руси, кругом их земля, и вся эта земля общественная, нет помещиков, нет землевладельцев, злом порожденных, мать свою закрепощающих. Вот человек голодный и бедный, жаждет он пищи от груди своей матери – от земли, и идет он в то село, в которое захочет, когда наступит время надела, и говорит он там людям: «Братья, я голоден, я прошу пищи от груди нашей матери, от земли, братья, вы такие же ей дети, как и я, не заслоняйте мне путь к общей нашей матери, дайте мне размягчить ее грудь своими слезами, и она накормит и утешит меня». И дадут они ему надел равный – без корысти, – и возвеселится он от радости, и возлюбит он их всею душою. И восчувствуют они, что они братья, что земля им общая мать, и станут они друг за друга и не отдадут они матерь свою, землю, в рабство богатым и сильным, помещикам и землевладельцам…

Если труженик в городе может быть сыт от городского труда, разве он пойдет в село теснить другого, чтобы самому голодать? Поистине мы вам говорим, и вы сами видите своими глазами, теснота на земле завелась не от тружеников, а от тех злодеев и беззаконников, которые величают себя помещиками и землевладельцами, которые не постыдились из матери своей, родной земли, сделать свою рабыню и прислужницу, которых подлое сердце до того растлилося, что они матерь свою, землю, как рабу на рынке, продают и умащают они, негодные, свое ленивое брюхо на счет трудов и слез человеческих. Злодеи на счет братьев своих, их нужды и бедности живущие, братьев своих предающие, зачем вы мерзостными своими устами хотите испортить сердце человеческое! Зачем вы, поганые, хотите поселить рознь и вражду между тружениками!.. Пока между вами будут жить злодеи нечестивые, которые не стыдятся своей матерью, землей, как рабыней, торговать, до тех пор не познают люди закона истинного, не будет между ними любви братской, и испорчено будет сердце человеческое из века в век…

Спросили ученики своего учителя: «Когда люди будут жить по закону?» И он ответил им: «Когда не будет грамотных и неграмотных, ученых и неученых, знающих и незнающих, а когда все будут учеными и знающими, когда всех будут смолоду учить одинаково. Поистине я вам говорю: убийцы и грабители, поджигатели, воры, прелюбодеи, мор и язву на парод напускающие, чумою скот заражающие, сто крат менее преступны, чем богатые, народ не обучающие, его во тьме и невежестве содержащие. Всякому злу они корень, из злодеев они злодеи, между преступниками самые преступные, всем злодеям простится, ибо не знают, что творят, а им никогда…»

Ой, вы, труженики любезные, вы постойте друг за друга, да спасетеся от погибели. Труженик, за насущный хлеб работающий, поистине говорю тебе, нет для тебя краше добродетели, как за братьев своих, тружеников, стоять и мучения и страсти принимать, их опечаливающие. Посмотри на беззаконников и на притворство их окаянное, ногами своими погаными они в грязь закон затаптывают, они губят человечество, а потом, злобно лукавствуя, они посты, и молитвы, и бдения творят, и поклоны земные многие. Из сокровищ своих награбленных они на церкви деньги дают, а корыстные попы нечестивые, этими деньгами подкупленные, изрекают им благословение вместо анафемы и проклятия. Забывают они, окаянные, что закон не лихоимствует, ему злата вашего не надобно, и Иисус Христос босой ходил, от богатых не требовал. А теперь у нас духовенствующие – это исчадие беззакония, и корыстное и подкупное, для обману народу поставленные, для прикрытия преступления…

Спросили ученики своего учителя: «Откуда взялось беззаконие и чем оно держится?» И ответил им учитель: «А взялось оно от злодейства и преступления». Смотрите, чем держалось и держится оно на Руси. Держится оно одним цареубийством и насилием. Вельможи и придворные для беззакония своего мерзкого царей сажают и низлагают и убивают каждый раз, когда это им надобно, а затем подкупают их подкупами великими, чтобы они были им пособниками, в беззаконных их делах помощниками. А потом через духовенство подкупленное они в церквах народу проповедуют, что посаженный их злодейством царь, поощритель их беззакония, есть от бога царь посаженный.

Беззаконные хулители и преступные обманщики, не от бога ваш царь посаженный, а от вашего беззакония, от преступного злого умысла. Чтобы царя иметь беззаконника, их злодейских дел поощрителя, они с малых лет воспитуют его в беззаконии и злу научаючи; а как вскормят они в нем сердце злодейское и начнет он их тиранить самих, они изводят или убивают его, чтобы знали его наследники, что тиранить можно один народ, а вельмож своих они слушать должны и злодейству их способствовать…

Спросили ученики учителя: «Как узнать нам законных правителей, как отличить их от беззаконников, от злодеев, власть имеющих?» И ответил им учитель: «Ой, не трудно законных правителей отличить от плевел мерзостных. Кто живет в дворцах и в роскоши, тот исчадие зла поганого, поощритель беззакония; над народом кто величается и своей роскошью поганою кто внушить людям старается, что он лучше их, достойнее, тот рожден от беззакония… А чтоб людям было понятнее вековечное их равенство, созданы скоты бессловесные, они вечно будут безграмотны, и не могут они научиться так, как все людьми рожденные; это знамение великое, это знамение – вековечное о законе напоминание. Не сотрут его беззаконники, как бы они о том ни старалися, и их дети во дворцах и среди роскоши вечно голыми будут рождаться, столь же голыми, глупыми, слабыми, как и в хижине, крытой соломой. Кем народу постоянно внушается это знамение великое – вот законные правители; всем детям до единого обучение дают равное; те правители незаконные, кои этого не делают. Научающие людей с усердием, как им равными друг с другом сделаться, – вот законные правители. Вы по этому их узнаете, отличите от незаконных властей, от поощрителей беззакония».

Расставаясь со своими учениками, он сказал им последнее слово. Когда он вспомнил беззаконие, всюду на земле царящее, и людей тяжкие страдания, по лицу его, мукой изнуренному, протекли слезы горячие, как роса, они на землю падали, и пила земля скорбь его великую. Для людей счастье и земные радости от родной любви братской рождаются. Только такая любовь сладчайшая дает счастье безмятежное, неизменное, лихим горем не отравленное, среди повсеместной братской любви во всех случаях человек утешается, от страданий всех избавляется, протекает его жизнь счастливая среди радостного лобызания. Где же нет братства повсеместного и любви его сладчайшей, не дадут там жизнь безмятежную, счастливую и спокойную ни богатство с его роскошью, ни власть, ни знатность гордая…

Кто сердцем чистым и светлым разумом постигает закон равенства, тот один достойный есть и один он добродетельный. А кто с гордыми и сильными борется и словами и оружием, не жалея живота своего, чтобы сделать людей равными, тот есть светлый, чистый праведник. Нет в робости добродетели, вы не бойтесь оружия, а берите его рукой твердою и сражайтесь битвой жестокою за святой закон и за равенство, за братскую любовь сладчайшую с угнетателями гордыми…

Горе робкому, малодушному, что за братьев не вступается!

П.Н. Ткачев
Набат (Программа журнала)

…Пришло время ударить в набат. Смотрите! Огонь «экономического прогресса» уже коснулся коренных основ нашей народной жизни. Под его влиянием уже разрушаются старые формы нашей общинной жизни, уничтожается самый «принцип общины», принцип, долженствующий лечь краеугольным камнем того будущего общественного строя, о котором все мы мечтаем.

На развалинах перегорающих форм нарождаются новые формы – формы буржуазной жизни, развивается кулачество, мироедство; воцаряется принцип индивидуализма, экономической анархии, бессердечного, алчного эгоизма.

Каждый день приносит нам новых врагов, создает новые, враждебные нам общественные факторы.

Огонь подбирается и к нашим государственным формам. Теперь они мертвы, безжизненны. Экономический прогресс пробудит в них жизнь, вдохнет в них новый дух, даст им ту силу и крепость, которых пока еще в них нет.

Сегодня наше государство – фикция, предание, не имеющее в народной жизни никаких корней. Оно всем ненавистно, оно во всех, даже в собственных слугах, вызывает чувство тупого озлобления и рабского страха, смешанного с лакейским презрением. Его боятся, потому что у него материальная сила; но, раз оно потеряет эту силу, ни одна рука не поднимется на его защиту.

Но завтра за него встанут все его сегодняшние враги, завтра оно будет выражать собой их интересы, интересы кулачества и мироедства, интересы личной собственности, интересы торговли и промышленности, интересы нарождающегося буржуазного мира.

Сегодня оно абсолютно нелепо и нелепо абсолютно.

Завтра оно станет конституционно-умеренным, расчетливо-благоразумным.

Поторопись же!

В Набат! В Набат!

Сегодня мы сила. <…>

Народ, изнывающий под гнетом деспотического, грубого, варварского произвола, униженный, ограбленный, разоренный, лишенный решительно всех человеческих прав, слушает нас, сочувствует нам, и, если бы не его рабские привычки, исторически выработавшиеся под влиянием условий окружающей его жизни, если бы не его панический страх перед «властью предержащею», он открыто восстал бы против своих эксплуататоров и грабителей. <…>

Подготовлять революцию – это совсем не дело революционера. Ее подготовляют эксплуататоры – капиталисты, помещики, попы, полиция, чиновники, консерваторы, либералы, прогрессисты и т. п.

Революционер же должен только пользоваться и известным образом комбинировать те уже готовые, данные революционные элементы, которые выработала история, которые вырастила экономическая жизнь народа, которые крепнут и развиваются благодаря тупости «охранителей», бессмыслию правительства с их жандармами и войсками, благодаря, наконец, трудолюбивым возделывателям вертограда «мирного» прогресса и их буржуазной науки.

Революционер не подготовляет, а «делает» революцию.

Делайте же ее! Делайте скорее! Всякая нерешительность, всякая проволочка – преступны!

В Набат! В Набат! <…>

Анархия как ближайшая, непосредственная цель революции, пропаганда как практическое средство для ее осуществления и, наконец, организация без дисциплины, иерархии и подчиненности – разве это не фантастические утопии, не ребяческие мечты? <…>

Мы не отрицаем, что революционеры-мечтатели, революционеры-утописты, быть может, и необходимы, но только в подготовительный [период], в период революционного брожения. В период же непосредственного действия они не только бесполезны, они вредны. Они отвлекают людей от практического дела, они расслабляют и обескураживают их, они их превращают в холодных резонеров и в конце концов доводят или до полного отчаяния, или до разочарования и покаяния.

Мы утверждаем, что последний период наступил. <…>

Анархия – значит безвластие. Но безвластие есть только одно из неизбежных, логических последствий причины более коренной, более глубокой – равенства.

Точно так же, как и власть есть не причина, как утверждают анархисты, существующего социального зла, а лишь его необходимый результат.

Все общественные бедствия, вся социальная неправда обусловливаются и зависят исключительно от неравенства людей, неравенства физического, интеллектуального, экономического, политического и всякого другого.

Следовательно, пока существует неравенство хотя в какой-нибудь сфере человеческих отношений, до тех пор будет существовать власть. Анархия немыслима, немыслима логически (не говоря уже о ее практической невозможности) без предварительного установления абсолютного равенства между всеми членами общества. И потому-то самая существенная, самая характеристическая черта будущего общества и должна выражаться не словом анархия, в словом – равенство. Равенство предполагает анархию, анархия – свободу; но и равенство, и анархия, и свобода, все эти понятия совмещаются в одном понятии, в одном слове – братство. Где братство, там и равенство, где равенство – там и безвластие, там и свобода.

Отсюда само собою следует, что никакая революция не может установить анархию, не установив сначала братства и равенства. <…>

Революционеры, воплощающие в себе лучшие умственные и нравственные силы общества, необходимо обладают и, оставаясь революционерами, не могут не обладать властью.

До революции эта власть имеет чисто нравственный, так сказать, духовный характер, а потому она оказывается совершенно бессильной в борьбе с таким порядком вещей, в котором все основано на грубой материальной силе, все подчинено расчету алчного, своекорыстного, хищнического эгоизма. Революционеры это понимают и стремятся путем насильственного переворота обратить свою силу умственную и нравственную в силу материальную. А в этой метаморфозе сил и заключается основная сущность всякой истинной революции. <…>

Итак, ближайшая цель революции должна заключаться в захвате политической власти, в создании революционного государства. Но захват власти, являясь необходимым условием революции, не есть еще революция. Это только ее прелюдия. Революция осуществляется революционным государством, которое, с одной стороны, борется и уничтожает консервативные и реакционные элементы общества, упраздняет все те учреждения, которые препятствуют установлению равенства и братства, с другой – вводит в жизнь учреждения, благоприятствующие их развитию.

Таким образом, деятельность революционного государства должна быть двоякая: революционно-разрушительная и революционно-устроительная. <…>

Мы признаем… без пропаганды социальная революция не может осуществиться, не может войти в жизнь. Но мы утверждаем в противоположность им [буржуазным псевдореволюционерам], что пропаганда только тогда и будет действительна, целесообразна, только тогда и принесет ожидаемые результаты, когда материальная сила, когда политическая власть будут находиться в руках революционной партии.

Следовательно, не одна она должна предшествовать насильственному перевороту, а, наоборот, насильственный переворот должен ей предшествовать.

Упрочив свою власть, опираясь на Народную Думу и широко пользуясь пропагандой, революционное государство осуществит социальную революцию рядом реформ в области экономических, политических, юридических отношений общества, и, широко пользуясь пропагандой, революционное государство осуществит социальную революцию рядом реформ в области экономических, политических, юридических отношений общества – реформ, общий характер которых должен состоять: 1) в постепенном преобразовании современной крестьянской общины, основанной на принципе временного, частного владения, в общину-коммуну, основывающуюся на принципе общего, совместного пользования орудиями производства и общего, совместного труда; 2) в постепенной экспроприации орудий производства, находящихся в частном владении, и в передаче их в общее пользование; 3) в постепенном введении таких общественных учреждений, которые устраняли бы необходимость какого бы то ни было посредничества при обмене продуктов и изменили бы самый его принцип – принцип буржуазной справедливости: око за око, зуб за зуб, услуга за услугу, – принципом братской любви и солидарности; 4) в постепенном устранении физического, умственного и нравственного неравенства между людьми при посредстве обязательной системы общественного, для всех одинакового, интегрального восприятия в духе любви, равенства и братства; 5) в постепенном уничтожении существующей семьи, основанной на подчиненности женщины, рабстве детей и эгоистическом произволе мужчин; 6) в развитии общинного самоуправления и постепенном ослаблении и упразднении центральных функций государственной власти.

Такова должна быть, по нашему мнению, в самых общих чертах программа деятельности революционного государства. <…>

Государственный заговор является… если не единственным, то, во всяком случае, главным и наиболее целесообразным средством к насильственному перевороту. Но всякий признающий необходимость государственного заговора тем самым должен признать и необходимость дисциплинированной организации революционных сил. <…>

Сгруппировавшись в боевую организацию и сделав основной ее задачей захват политической власти, революционеры, не упуская из виду цели заговора, не должны ни на минуту забывать, что удачное достижение этой цели не осуществимо без прямой или косвенной поддержки народа. <…>

Женева, 1875