Текст книги "Королева голод (сборник)"

15

Обратная дорога через тоннель шла в гору, но никто из троицы, счастливо избежавшей гибели, не замечал этого. Все спешили покинуть логово Володара. Несколько раз впереди появлялись виурги, но при приближении людей спешили убраться восвояси. Драконы, будто чувствовали смерть своего хозяина и спеси у них поубавилось. Вдали показались ворота. Александра неожиданно разрыдалась.

– Что случилась милая? – встревожено спросил Руслан. – Самое страшное позади!

– Иреней. Мой брат погиб еще год назад… Володар напялил на себя его маску, а я не смогла разоблачить злодея, хотя чувствовала… Да, Руслан, я чувствовала, что человек, торопивший нас сюда, не был моим братом!

– Успокойся, Александра. Володар мог обмануть кого угодно…

– Даже меня, прекрасная княжна! – заявил Будимир. – Даже меня. Он пообещал мне должность советника при княжеском дворе, а что теперь? Плакали мои денежки! Всю жизнь мне придется нищенствовать! О звезды! Вот уж действительно нет на земле справедливости!

Трагический монолог Будимира заставил Александру улыбнуться сквозь слезы.

– Я все еще княжна и все твои заслуги будут щедро оплачены.

– Правда? – толстяк приблизился к девушке и ущипнул ее за локоть. – Мне остается уповать только на то, что ты настоящая Александра. Второго удара мое бедное сердце не вынесет!

Миновав ворота, троица вскоре достигла площадки, на которой стояла колесница, запряженная крылатыми виургами. Руслан в задумчивости остановился.

– Если ты думаешь о том же, что и я – мы оба сошли с ума! – сказала Александра.

– Будимир, не желаешь ли прокатиться на колеснице Володара? – спросил Руслан у толстяка.

– Что?! – округлил глаза Будимир. – Н-на к-колеснице?

– Почему бы и нет? Хозяин против не будет. Впрочем, Будимир ты можешь и остаться. Добираться пешком будет хоть и медленнее, но безопаснее. С виургами справляться ты уже научился. Мы бы с тобой, но, извини, не можем – очень спешим!

Толстяк запрыгнул в колесницу с такой поспешностью, словно за ним гнались все виурги Чертовых Скал.

– Я с вами!

– Отлично! – Руслан помог взобраться девушке и взял кнут, очень похожий на тот, с которым не расставался Черный Возница. – Если этим драндулетом правил Володар, то почему бы и нам не поладить с зубастыми птичками?

Он осторожно щелкнул кнутом и, послушные знакомому звуку драконы расправили свои крылья. Через полсотни метров колесница оторвалась от земли. Править виургами оказалось так же просто, как лошадями. Нужно было только натягивать поводья в нужную сторону и, отлично выдрессированные чудовища поворачивали.

Когда Чертовы Скалы остались позади, Руслан передал поводья Будимиру, а сам вместе с Александрой стал любоваться видами Зеленых Холмов, открывающимися с высоты птичьего полета.

Кроны деревьев сливались в общее, зеленое море. Еще вчера полный опасностей лес выглядел умиротворенно и величественно. Где-то далеко внизу по ветвям прыгал юный зеленоглазый леший Лель и опорожнял очередной бочонок вина пьянчуга Свистун. Руслану очень захотелось вновь встретиться с ними.

И все-таки Зеленые Холмы, по крайней мере, сверху, очень напоминали сказочную Страну Оз. Ярким солнцем, прозрачным воздухом, густой зеленью и детской наивностью. Они были словно нарисованы…

При воспоминании о той, кто нарисовал Зеленые Холмы, хорошее настроение мгновенно улетучилось. Расслабляться и почивать на лаврах не следовало. Ему удалось разделаться с Володаром, но оставался его сын. Мерзкий ублюдок с кнутом, обожающий быструю езду и вид крови.

– Будимир! Заставь этих зверюг опуститься на опушке. Не стоит пугать жителей Кошель-града.

Толстяк натянул поводья и четверка виургов, плавно взмахивая крыльями, опустилась на землю.

– Теперь в город? – спросила Александра.

– Куда же еще! Но только без лишнего шума. Кто знает, что успел натворить здесь Черный Возница?

Они направились к Кошель-граду, а Будимир почему-то остался рядом с колесницей. Руслан оглянулся и увидел, что его трусоватый слуга выпрягает виургов.

– Смотри-ка, Александра, они, кажется, нашли общий язык!

– Наверное, даже виурги понимают, когда с ними обращаются ласково.

Крылатые драконы не пытались напасть на Будимира. Освобожденные от упряжи они потоптались на опушке, поочередно взмыли в воздух и растаяли в небе.

О том, что в городе не все спокойно, стало ясно с первых минут. Стражника у входа не было. Кошель-град словно вымер. На улицах не было видно жителей, зато со стороны главной площади доносился гул толпы. Оказалось, что там собрались все от мала до велика. Будимир быстро затесался в толпу и вскоре тихо сообщил Руслану.

– Сейчас будет объявлено нечто необычайно важное. По-моему что-то случилось с Елизаром…

– Этого следовало ожидать.

Шум усилился и достиг своего апогея, когда на помост вынесли кресло с Черным Возницей. Тот смотрел на толпу с плохо скрываемым торжеством. Как только ножки кресла коснулись помоста, повелительно поднялась рука в черной перчатке. Разноголосый гомон затих.

– Жители славного Кошель-града! – правая рука Возницы теребила кнут. – Я здесь, чтобы сообщить вам два известия. Вчера ночью отправился к праотцам наш великий и мудрый правитель князь Елизар!

Из сотен грудей вырвался одновременный вздох. Люди начали обмениваться мнениями, но тут требовательно и грозно ударил о дерево помоста кнут с шипастым шаром на конце.

– Он будет похоронен со всеми полагающимися почестями! – продолжал Черный Возница. – Я, как личный советник князя, возлагаю на свои плечи тяжкое бремя власти и заявляю, что не допущу беспорядков в городе и за его пределами!

Подкрепляя слова хозяина, на помост поднялись два десятка бледнолицых витязей с бердышами.

– Все проявления неповиновения будут караться смертью!

Руслан, Александра и Будимир пробирались сквозь притихшую толпу к помосту, а Черный Возница вновь взмахнул своим кнутом.

– В своем завещании князь Елизар объявил преемницей дочь Александру!

Отдельные возгласы радости стихли после следующего заявления Возницы:

– И последнее. Княгиня Александра согласилась стать моей женой!

– Ложь! – Руслан хотел удержать девушку, но та вырвалась и, растолкав толпу, взобралась на помост. – Все ложь! От начала и до конца! Мой отец подло убит, а я никогда не соглашалась стать женой этого кровопийцы!

Щеки девушки пылали от ярости, а поднятая рука указывала на Черного Возницу.

– Александра! Наша княгиня! Долой Возницу!

– Молчать! – сын Володара пришел в себя от замешательства, кивнул своей охране, и витязи в черном быстро спустились вниз, чтобы отыскать в толпе наиболее голосистых бунтовщиков. – Она расстроена смертью отца и сама не ведает, что говорит! Свадьба состоится завтра!

Двое охранников приблизились к Александре, собираясь силой увести княгиню с помоста, но тут по обе стороны от девушки встали Руслан и Будимир. Первый обнажил меч, а второй грозно замахал дубинкой.

– Черный Возница рассчитывает на помощь и поддержку своего отца! – выкрикнул Руслан, всаживая меч в живот первого из подбежавших к нему стражников и тот рухнул на помост, прижимая руки к ране. – Но Хозяин Чертовых Скал уже никогда не сможет диктовать свою волю славному народу Зеленых Холмов! Он мертв!

– Я знаю его! – на помост вскочил купец Силантьич. – Это Руслан!

– Что стоите, собаки?! – рявкнул Черный Возница на своих стражников – В темницу их! Вместе с Александрой! Казнить каждого пятого из собравшихся здесь! Я утоплю этот город в крови!

Однако стражникам было уже не до хозяина. Они были заняты тем, что безуспешно пытались отбиться от разъяренной толпы. Люди вырывали оружие у некогда грозных, а теперь жалких вояк, валили их на землю и пинали ногами.

Силантьич, сжимавший в руках трофейный бердыш, взмахнул им над напуганным Черным Возницей, но Руслан схватил древко, остановив острый как бритва полумесяц в нескольких сантиметрах от головы узурпатора.

– Не надо, Архип! Его будут судить!

Купец с такой яростью вонзил бердыш в доски помоста, что тот содрогнулся.

– Поступайте, как знаете!

Через несколько минут все было кончено. Разоруженные, избитые стражники растерянно сгрудились в центре площади, окруженные плотным кольцом алчущих мести людей. Александра с улыбкой подошла к краю помоста.

– Я знала, что славный народ Зеленых Холмов не предаст меня! Судьбу Черного Возницы и его прихвостней мы решим сообща, а сейчас расходитесь по домам!

– Да здравствует Александра! Слава дочери Елизара!

Крики слились в общий одобрительный гул. К новой княгине Зеленых Холмов почтительно приблизился богато наряженный витязь. Она отдала ему несколько распоряжений и обернулась к Руслану и Будимиру.

– Ну, теперь кажется все.

– О да, светлейшая княгиня! – Будимир грохнулся на колени. – Осталась сущая мелочь. Не забыла ли ты…

– Ах, дальновиднейший из мудрецов! Я помню об обещанном вознаграждении и даже подыскала тебе должность в своей свите!

– Какую же?

– С этой минуты ты назначен княжеским виночерпием!

– О лучшей доле я не мог и мечтать, великая Александра!

– Еще бы, – проворчал Руслан. – Теперь даже Свистун тебе позавидует.

Раскрасневшийся от счастья Будимир не ответил на эту колкость. Александра взглянула на притихшего сына Володара, который кутался в свое покрывало.

– Ты уже не хочешь на мне жениться?

Черный Возница исподлобья посмотрел на княгиню, затем перевел взгляд на Руслана.

– Ты один во всем виноват! Жалею только об одном: надо было убить тебя при первой нашей встрече!

– Что поделаешь? Теперь поздно!

– Как щнать!

Черный Возница сбросил с себя покрывало и все увидели арбалет из блестящего металла, который он сжимал в руках.

– Умри, убийца моего отца!

Щелкнул спусковой механизм, освобождая стрелу с острым, как игла, коническим наконечником. Пронзительно вскрикнула Александра. Единственным, кто не потерял присутствия духа, был Будимир. Толстяк ринулся на Возницу, одновременно заслонив собой Руслана. Стрела вонзилась ему в горло. Будимир закачался и рухнул на помост. На Черного Возницу набросились несколько стражников. Они отобрали у него арбалет, сбросили с кресла и стащили с помоста. Пронзительные вопли калеки, которого волокли в темницу, вскоре затихли.

Руслан сел рядом с Будимиром и осторожно пристроил его голову у себя на коленях.

– Ничего. Мы тебе поможем. Александра призовет лучших лекарей.

– Не надо лекарей, – при каждом слове изо рта Будимира текла розовая пена. – Чувствую, как холодеют ноги. Нет, не быть мне княжеским виночерпием…

– Ерунда, Будимир. Мы побывали с тобой во многих переделках и всегда одерживали над смертью победу.

– Видно на этот раз удача меня оставила. Скажи, хозяин, я ведь был неплохим слугой? Даже когда трусил и жадничал, всегда старался быть тебе полезным…

– Почему был? Ты и есть самый лучший слуга, нет, не слуга! Друг! Ты настоящий друг, Будимир! Не умирай!

Толстяк уже не слышал Руслана. По его телу пробежала легкая дрожь, а широко раскрытые глаза неподвижно уставились в небо, к которому он столько раз обращался при жизни.

Руслан встал. Испачканная в крови Будимира куртка и безумные глаза делали его облик страшным. Он выхватил меч.

– Тащите этого ублюдка сюда! Я снесу ему голову! – в бессильной ярости он принялся вонзать меч в доски помоста. – Он убил Будимира! Понимаете?! Убил!

Наполненный нечеловеческой болью крик разнесся над опустевшей площадью Кошель-града. Руслан распластался у ног мертвого друга и зарыдал.

16

– Я распорядилась похоронить его с княжескими почестями, – тихо сказала Александра, стоя у стрельчатого окна, через которое в комнату пробивались лучи заходящего солнца. – Думаю, ему это понравилось бы…

– Я тоже так думаю, – Руслан сидел на широкой лавке в светлице, где когда-то жила Елена-рукодельница и рассматривал вышитый ею рушник. – Будимир был тщеславным, как дитя…

– А что будет с нами?

– Ты стала княжной и будешь править Зелеными Холмами мудро и справедливо. Мы очистили этот мир от нечисти, но кто знает, сколько существ подобных Володару и Ядвиге еще жаждут власти и крови? Ты взвалила на свои плечи нелегкую ношу, моя Александра. Что касается меня, то…

– Ты должен пройти сквозь врата, о которых говорил Володар и вернуться в свой мир? – девушка села рядом с Русланом и прижалась к нему всем своим гибким телом. – Это обязательно?

– На какое-то время я заменил Руслана Чужака, но что будет, если он возвратиться из своих странствий? К тому же у меня осталось много неоконченных дел, – Руслан развернул рушник Елены-рукодельницы. – Смотри, вот дом девушки, которая была твоей подругой в Зеленых Холмах. Мне очень хочется надеяться, что со смертью Володара что-то изменилось и в моем мире. А если нет? Я должен буду искать справедливость!

– А я буду ждать тебя!

Губы влюбленных слились в жарком поцелуе. Руслан почувствовал головокружение и закрыл глаза. Он перестал ощущать тепло рук княгини Зеленых Холмов на своих плечах. Кроме того, изменилось что-то едва уловимое, то, что нельзя было назвать словами. И это «что-то» подсказывало Руслану: сила, которой он не мог противостоять, выбросила его за пределы Зеленых Холмов.

Очень не хотелось убеждаться в этом воочию, но Руслан все-таки открыл глаза. Он лежал на кровати в комнате сестры. Вместо рушника сжимал с руках лист бумаги с акварелью, изображавшей Зеленые Холмы. Неужели все было только сном?

Поднеся рисунок к глазам, Руслан заметил едва заметные изменения в неоконченной его части. Лес выглядел теперь иначе, но это еще ни о чем не говорило. Если он способен видеть настолько реальные сны, то вполне мог сам закончить картину и забыть об этом.

Руслан встал с кровати, подошел к зеркалу и радостно улыбнулся. Особого повода для веселья не было. На Говорчука смотрел молодой, но очень уставший и совершенно седой человек с тремя едва зарубцевавшимися длинными ранами на груди. Когти виурга! Значит, Зеленые Холмы существовали не только в его воображении! Были и Александра, и Будимир!

При воспоминании о смешном толстяке, Руслан почувствовал щемящую грусть.

Однако времени оплакивать погибшего друга не было. В любой момент в комнату могла заглянуть тетка. Она, конечно же, очень удивится, увидев поседевшего за одну ночь племянника.

Руслан одел футболку и принялся выдвигать ящики платяного шкафа. Отыскать среди вещей покойный сестры бейсболку, к счастью быстро удалось. Он спрятал под ней седину, еще раз критически осмотрел себя в зеркало и вышел из комнаты. Марию Федоровна была на кухне. Она возилась с кофемолкой и удивленно взглянула на племянника.

– Что это ты на голову напялил?

– Так, ничего…

– Любишь, вижу поспать. А у нас весь город на ушах стоит.

– С чего бы это?

– Ночью Владлен Петрович Чернышев умер, а его Валик… Ну, который на мотоцикле гоняет, помнишь?

– Вроде помню…

– У него после смерти любимого папаши совсем крыша поехала. Бориса, бомжа нашего зарезал, ирод. Арестовывают его. Милицейские машины одна за другой по улице носятся, а тут еще и пожар…

– И кто горит?

– Сгорела уже. Яна Семеновна, самогонщица наша. Видать сильно спешила всю сивуху выгнать и продать. Поделом ей, ведьме! Сколько народа загубила своим пойлом!

– М-да… Новостей много, – у Руслана дрожали руки, и все попытки поднести к губам чашку с кофе увенчались тем, что он пролил его на скатерть. – Пойду-ка прогуляюсь, тетя Маша. Чувствую себя не в своей тарелке…

– Оно и видно! – тетка принялась оттирать пятно на скатерти. – Только больше не суйся, куда не просят!

– Не буду!

Руслан вышел на улицу как раз вовремя. Проезжавший по дороге милицейский УАЗ остановился и из него выбрался участковый Пронькин. Его форменная рубашка на спине и под мышками была мокрой от пота.

– Здорово, Кузьмич! Что за шум, а драки нет?

– Будет драка! – Пронькин не сел, а скорее рухнул на скамейку. – Такая драка, что чертям тошно станет. Областное начальство приедет. Всем здесь пистон вставит!

– И все из-за бомжа Бориса?

– Не только. Раскрыто убийство твоей сестры. Валентин Чернышев во всем сознался.

– С чего бы это?

– Может, обкололся, а может, – Кузьмич пожал плечами. – Батя его ночью от приступа астмы помер, а Валик, говорят, его сильно любил. Такие дела, Русланчик. Не придется тебе частного сыщика из себя корчить. Все разрешилось само собой.

Перед мысленным взором Руслана встала сцена битвы с виургом, страшное лицо садистки Ядвиги, освещенное сполохами огня и прощальная улыбка Будимира.

– Да, Кузьмич. Само собой. И это к лучшему.

Участковый встал и пожал Говорчуку руку.

– Отдохнул малость, пора и за дела браться. А дел у нас…

Руслан вернулся в комнату сестры, чтобы связать воедино свои беспорядочно скачущие мысли.

Судя по быстроте, с которой произошли изменения в этом мире, время в Зеленых Холмах текло значительно медленнее. Этим в частности объяснялся тот факт, что здешняя Александра была намного старше княжны из другого измерения. Вспомнив свою Александру, Руслан потянулся к лежавшей на столе акварели, пристально на нее посмотрел и, закрыл глаза. Кожи лица тут же коснулось дуновение теплого ветра. Ветра напоенного запахом спелой кукурузы. Ни с чем несравнимого ветра Зеленых Холмов.

Клеймо Знича

1

На фоне серой громады замка двое парней и девушка казались лилипутами, осмелившимися приблизиться к жилищу великана. У подножия горы простирался луг, прорезанный серебристой лентой Днепра. Сумерки уже вползали в низину, но на шпилях двух сторожевых башен еще играли лучи заходящего солнца. Парень с коротким ежиком рыжих волос взглянул на наручные часы и повернулся к спутникам.

– Он не придет. Сейчас у сторожей пересменка и времени терять нельзя.

– Неудобно как-то, – заметил долговязый подросток. – Я здесь вообще не при делах. Потом сами скажете, что на все готовенькое пришел.

– Не скажем. Между прочим, это я большую часть лаза прорыл и до той расселины я тоже докопался!

– Может, еще немного подождем, Дениска? – попросила девушка.

– С меня хватит, Катя! Больше часа здесь топчемся!

Девушка, тяжело вздохнув, воздержалась от дальнейших возражений и последовала за юношами в заросли кустов у подножия замка. Из-под груды сухого валежника они достали две штыковые лопаты.

Роли были распределены заранее, и пока парни выбрасывали землю, которой была присыпана ржавая дверь подвала, Катерина внимательно смотрела по сторонам, готовая в любой момент подать сигнал тревоги.

По мере того, как лопаты выбрасывали новые порции грунта, делал свое дело вес двери. Она все больше наклонялась и, вскоре щель между кирпичной стеной и толстым стальным листом стала достаточно велика для того, чтобы туда мог пролезть человек.

Девушка покинула свой пост и начала протискиваться вслед за парнями в сырую темноту подвала.

Долговязый вынул из кармана плоский фонарик. Луч света уткнулся в заплесневевшую стену, скользнул по сводчатому потолку.

Осторожно ступая по битому кирпичу, троица углубилась в недра подвала и остановилась в одном из тупиков. На стыке земляного пола и массивной стены зияло темное отверстие.

– Неделю эту стену долбили, – тихо, но с гордостью сообщил рыжий своему спутнику. – Сейчас сами увидите, что не зря копья ломали!

– А почему шепотом? – хихикнул долговязый. – Наверное, боишься разбудить здешних жмуриков?

Все вновь посмотрели на темный зрачок лаза. Долговязый присел на корточки и направил луч фонарика в отверстие.

Лезть по узкому тоннелю было занятием не из приятных: в ладони то и дело впивались острые камешки, за воротник сыпалась земля.

Через два десятка метров путешествие на четвереньках закончилось. Лаз резко расширился и окончился большой расселиной. Фонарик вырвал из темноты нагромождение камней в центре грота, земляные стены которого образовывали грубую окружность. Последней вниз спустилась девушка. Она с опаской взглянула на переплетение узловатых корней над своей головой. Те напоминали толстых удавов, которые замерли в ожидании того момента, когда можно будет напасть на добычу и сдавить ее в смертельных объятиях.

– Вот так дела! – восхищенно прошептал долговязый, водя фонариком из стороны в сторону. – Катька, у тебя пятерка по истории. Что это за чертовщина?

Девушка недоуменно покачала головой.

– Ян Хадкевич построил замок в середине четырнадцатого века…

– Ну и?

– Он был деревянным, а здесь, – Катерина присела на корточки и принялась разгребать руками землю. – На такой глубине каменного пола просто не может быть!

Тем не менее, слой грунта скрывал плотно пригнанные друг к другу куски твердого, с красноватыми прожилками сланца.

– Тутанхамон отдыхает! – усмехнулся рыжий.

Луч фонарика вновь замер на груде камней. Теперь все заметили, что она была не просто хаотичным нагромождением, а подчинялась некой закономерности. Первой ее секрет разгадала девушка.

– Ну и чудище! Это идол!

Восседавшего на каменном возвышении монстра могло придумать только больное воображение. Грубые, с острыми краями, испещренные оспинами впадинок, камни образовывали фигуру сутулого старика. Он сидел на корточках, подпирая квадратный подбородок ладонями. Неведомые ваятели не слишком старались передать детали скульптуры. Узкие губы идола были намечены двумя извилистыми линиями. Один из камней выдавался вперед, образовывая обезьяний нос с глубокими ноздрями. Эффект выпученных глаз достигался благодаря грубо выбитым концентрическим окружностям. Чуть ниже находились углубления, символизировавшие морщины на отвислых щеках. В расщелине между двух камней, образующих грудь, висел маленький, круглый амулет.

Поражали пропорции монстра. Сведенные вместе пятки образовывали с толстыми голенями неестественный угол. Руки были настолько длинными, что если бы идол встал, достали бы до земли. Гениталии исчезали под складками толстого брюха, заканчиваясь за спиной раздвоенным, бугристым хвостом. При всей своей непропорциональности идол походил на человека, что делало его еще страшнее.

Увлеченная осмотром троица совсем позабыла о времени. Свет фонарика становился все тусклее и грозил вскоре погаснуть вообще.

– Пора сматывать удочки, – долговязый кладоискатель приблизился к идолу. – Что-то неохота мне с этим букой в темноте оставаться. – Маленький трофейчик на память…

Пальцы юноши коснулись амулета на груди каменного монстра. Истлевшая бечева, на которой держался фетиш, будто только и ждала этого прикосновения. Она порвалась с коротким, сухим треском. Земляные стены задрожали. Тонкое, пронзительное завывание разбудило дремавшие вверху корни деревьев. Они начали извиваться, отряхивая с гладких туловищ налипшую землю.

Рыжий, не дожидаясь продолжения, карабкался к спасительному лазу. Сквозь струи земляного дождя Катя видела, что юноша с амулетом в руке не двигается. Пугало отстраненное выражение его лица. Завывание, шедшее ниоткуда и отовсюду, стало невыносимым для человеческого уха.

Девушка сжала голову ладонями, словно опасаясь, что та взорвется. Один из корней, плотоядно извиваясь и взрывая землю, добрался до отверстия в стене.

Тугие кольца сдавили лодыжку беглеца, и только ужас, придавший юноше силы, позволил ему сильным рывком освободить ногу. Трофеем деревянного удава стал кроссовок, который моментально превратился в бесформенный комок кожи.

Метаморфозы продолжались. Из стен ударил болезненный зеленовато-желтый свет. Катя зажмурилась и, вытянув вперед руки, двинулась по направлению к стене, у которой, охраняя лаз, замер древесный корень. Он дернулся в сторону девушки и выбил фонтан земляных брызг в сантиметре от ноги Кати.

Девушка карабкалась наверх, преодолевая сопротивление воздуха, ставшего густым и горячим, как расплавленный свинец. Протискиваясь внутрь, зацепилась головой за верхний край лаза и оставила на нем клок волос. Свет, теперь оставшийся позади, бросал зеленые отблески на земляные стены тоннеля. Неистово работая локтями и коленями, девушка преодолевала метр за метром.

Через несколько, показавшихся вечностью минут, Катерина оказалась в подвале и рухнула на битый кирпич. Ее джинсы и блузка превратились в лохмотья, а кожа на открытых местах покраснела и покрылась багровыми язвочками. Девушка чувствовала, что жизнь вытекает из тела подобно воде из дырявой бочки. Чтобы встать на ноги, Кате пришлось доползти до стены и вцепиться в нее руками. В расщелинах между кирпичами осталось несколько ногтей, покрытых розовым лаком. Окаймленные покрасневшей кожей глаза вперились в узкую щель, за которой бесповоротно угасал день.

Спотыкаясь на каждом шагу, девушка двинулась к выходу. Счет уже шел на десятки сантиметров. Шуршание мусора под ногами отдавалось в голове тупой болью.

В ту секунду, когда рука Катерины коснулась металла двери, болезнь, разлившаяся по телу, достигла мозга. Подвал завертелся с нарастающей скоростью, а его земляной пол встал на дыбы и ударил девушку в лицо. Осколок кирпича врезался в подбородок, оставив на нем глубокую рваную рану.

Катя боли не ощутила: к этому моменту она с головой погрузилась в холодные волны беспамятства.

Обмякшее тело рухнуло на жесткое ложе кирпичных осколков. Темный провал лаза выплюнул в подвал последнюю, смешанную с клубами пыли вспышку неземного света. По стенам зазмеились узкие трещины и замок содрогнулся в последний раз.

Когда все стихло, вход в тоннель исчез. Осевшая стена отсекла от мира живых людей мрачное жилище идола с выпученными глазами.

Фонарь теперь валялся на земле, освещая грязные ботинки парня, который задумчиво водил указательным пальцем по гладко отполированному круглому камешку. Иногда юноша наклонял голову, будто прислушивался к чьему-то голосу. Губы идола не шевелились, но он говорил. Лающие и хлесткие, как удары кнута фразы произносились на древнем, давно позабытом языке. Однако слушатель все понимал. Переводчиком служил амулет, работавший подобно антенне и передающей извращенные мысли каменного мозга. Идол не обещал одарить своего слугу всеми мыслимыми и немыслимыми благами, просто требовал беспрекословного подчинения, что уже само по себе являлось наградой.

На испачканном в земле лице юноши играла безмятежная улыбка. Для него уже не существовало тайн. Понятия времени и пространства потеряли всякий смысл. Все было предельно просто и ясно. Божество древних славян именовало себя Зничем, Повелителем погребального огня.

Он был прекрасно осведомлен о том, что творится наверху. Достижения человеческой цивилизации вызывали у Знича прилив первобытной радости.

Те, кто в далекие времена именовал его Тармагурахом и укладывал на каменный алтарь визжавшие от ужаса жертвы, давно истлели и рассыпались в пыль. Зато их потомки овладели многими видами энергии, способной созидать и сокрушать. Повелитель погребального огня собирался в очередной раз выйти из темноты и прокатиться по Земле неистовым ураганом, пожиная обильный урожай жизней.

– Крошиб тармагур – р-рах!!! – рявкнуло в мозгу новоиспеченного жреца Знича.

– Крошиб тармагур-р-рах! – повторил парень таким тоном, будто произносил «Аминь».

Он поудобнее устроился на каменном сиденьи и приготовился ждать. Ждать, сколько того потребует Хозяин. Свет фонарика тускнел, пока не умер окончательно. Древнее капище погрузилось в привычную для него темноту.