Текст книги "Королева голод (сборник)"

11

Сельское кладбище, на котором хоронили отца Ангеррана, на первый взгляд выглядело запущенным. Однако тот, кто рассматривал внимательнее, понимал: разномастные надгробия и старые, росшие, там, где им вздумалось деревья, создавали особый, ни с чем не сравнимый стиль, который навсегда утратили безликие городские кладбища с их выровненными по линейке рядами могил. И все же кладбище, каким бы замечательным оно не было, оставалось кладбищем.

Пьер Мулеж в черном костюме, шляпе с полями и солнцезащитных очках, совсем не походил на самого себя. Садовник и сам чувствовал, как ему не хватает удобного синего комбинезона, добела застиранной матерчатой кепки и кроссовок.

Галстук давил на шею, а черные штиблеты, которые Мулеж надевал в последний раз никак не меньше десяти лет назад, выполняли функцию колодок каторжника.

Порывы осеннего ветра швыряли на каменные надгробия охапки сухих листьев, а монотонная молитва священника почти сливалась с шумом колышущихся крон деревьев.

– Так склоним же наши головы в знак скорби, по Ангеррану Моруа, достойно несшим по жизни бремя пастыря овец господних…

Голос священника показался Пьеру знакомым. Продолжая смотреть вниз на оранжевые комья глины, обрамлявшие свежевырытую могилу, Мулеж размышлял над тем сможет ли полиция найти негодяя, который посмел поднять руку на отца Ангеррана. Панихида закончилась. Над кладбищем повисла тишина и только теперь Пьер заметил, что кроме него никто не пришел попрощаться с отцом Моруа. Как вышло, что здесь только он и священник? Мулеж осмотрелся и понял, что ошибся. В полусотне метров, опираясь на надгробие, стоял седой человек в длинном белом плаще с красным крестом.

– Святой отец, – Пьер взглянул на священника и осекся. – Отец Ангерран?!

– А что тебя удивляет? – Моруа указал на черный полированный гроб, который был пуст. – Должен же кто-то прочесть молитву и над моим хладным телом! За неимением желающих возиться с этим приходится мне самому.

Пьер понял, что надо бежать, но его ноги словно вросли в кладбищенскую землю. За спиной послышались шаги и холодная, как лед рука подтолкнула садовника к краю могилы.

– Склони свою голову в знак скорби, сын мой, – с откровенной насмешкой в голосе приказал седой тамплиер. – Покорись неизбежному и составь нам компанию.

Мулеж почувствовал, как осыпается земля, а его ноги скользят в пустоту.

– Я не хочу! Я жив!

Он проснулся от собственного вопля. Долго смотрел в потолок спальни. Ангерран Моруа был для Пьера не просто приходским священником, не просто добрым другом. С его уходом была перевернута целая страница истории Крессэ, которое уже никогда не станет таким, как раньше. Утрата была огромной и нет ничего удивительного в том, что ему снятся кошмары. Не разбудил ли он своими криками Фриду?

Мулеж осторожно повернулся на бок и увидел, что жены нет ни кровати, ни в комнате.

– Фрида?

Пьер сел на кровати. Светящийся циферблат настольного будильника показывал половину второго. Куда могла пойти жена в это время? Мулеж включил свет, сунул ноги в шлепанцы и набросил халат. Приезд экзорциста Форелли должен был заставить духов замка забиться в самые глубокие щели. Однако Пьер вовсе не был уверен в том, что привидения испугались священника.

Он вышел в коридор, нащупал включатель.

– Фрида!

Вспыхнули несколько бра, которые своим тусклым не прогнали темноту, а лишь заставили отступить ее в дальние углы.

– Фрида!

Ответом стал невнятный шорох. Мулеж повернулся на источник шума и вздрогнул. Фигура в белом одеянии стояла в пролете между двух окон. Несмотря на окутывавший ее полумрак Пьер мог различить седую бороду и блеск глаз. Фантома или все-таки человека?

Рука садовника машинально поднялась. Осенив себя крестным знамением, Пьер почувствовал прилив уверенности и громко спросил:

– Кто здесь?

Фигура отступила к окну. Бледный свет луны позволил Мулежу отчетливо рассмотреть красный крест на плаще. «Ожившая скульптура явилась за недостающим обломком своего меча!» – мелькнуло в голове Пьера. Собрав в кулак всю свою решимость он сделал шаг вперед, чтобы раз и навсегда доказать: хозяева замка – люди, а не молчаливые существа в рыцарских балахонах!

Неизвестно чем закончился бы опыт. Возможно, напуганное привидение опустилось бы на колени, моля человека о пощаде или метнуло бы в Мулежа молнию. Но скрипнула дверь и из своей комнаты вышел заспанный Форелли.

– Что происходит? – спросил он, застегивая пуговицы наброшенного поверх пижамы пуловера. – Вы кого-то звали, мсье Мулеж?

– Падре, вы его видите?!

Форелли посмотрел в направлении указанном Пьером и перекрестился.

– О Господи, кто это?

– Сейчас мы это узнаем!

Мулежа переполняла воинственность. В кои-то веки он выступал против своего страха не один: теперь на его стороне был экзорцист из Ватикана, а значит и сама церковь!

– Во имя Отца. Сына и Святого духа! – Пьер не просто читал молитву, а пускал огненные стрелы ее слов в самое сердце выходца с того света. – Изыди!

Никакой реакции. Мулеж растерянно посмотрел на Форелли.

– Делайте же что-нибудь, святой отец!

Ответить священник не успел. Из-за двери библиотеки раздался грохот. Только на мгновение Форелли и Мулеж оторвали взгляды от существа в белом плаще, но этого оказалось достаточно для того, чтобы привидение исчезло.

Мужчины не сговариваясь, бросились к библиотеке. Пьер добежал первым и рывком распахнул дверь. Просторное помещение, стены которого были заставлены высокими стеллажами, освещалось светом настольной лампы. На полу валялось десятка два тяжелых фолиантов. Виновником беспорядка было не привидение, а самый, что ни на есть живой человек. Жак Ларуш спустился со стремянки на пол, и виновато развел руками.

– Я, кажется, перебудил весь дом. Эти чертовы книги. Достаточно попытаться вытащить одну, как падают все остальные.

Форелли присел на колени и поднял одну из упавших книг.

– Хм… «Хексенхаммер». «Молот ведьм». Самый мрачный, между прочим, из трудов по демонологии. Вам не кажется, мсье Ларуш, что два часа ночи не самое удачное время для чтения?

– Почему-то не спалось, – ответил Жак. – Не давала покоя мысль о свастике, которую убийца отца Моруа начертил над его трупом. Мне показалось, что гипотеза комиссара Мортрэ о причастности к преступлению неофашистов не выдерживает критики. Вы сами, падре, подали идею о том, что тамплиеры тоже были неравнодушны к свастике. Решил поискать что-нибудь на эту тему, а в итоге обрушил целый пласт книжных залежей.

– Мне кажется, что я смогу удовлетворить ваше любопытство, не прибегая к разрушениям.

Мулеж с нескрываемым интересом смотрел на книгу, которую держал Форелли. Священник заметил это и похлопал ладонью по черному переплету «Молота».

– Вижу, Пьер, вас заинтересовала эта книжица.

– Я не верю в ведьм, – смущенно пробормотал Пьер.

– Авторы данного руководства по распознанию ведьм, способам их пыток и вариантов казни Яков Шпренгер и Генрих Крамер пытались воплотить в жизнь библейское указание «Не оставляй ворожеи в живых». Они утверждали, что уже неверие в ведьм есть ересь. Таким образом, милейший Пьер, выскажи вы свою позицию в конце пятнадцатого века, вас непременно повесили бы или сожгли на костре.

Выражение лица Мулежа заставило Жака расхохотаться.

– Падре, вы так напугали Пьера, что с этой минуты он станет ярым приверженцем догм Шпренгера-Крамера!

– Теперь к вашему вопросу, мсье Ларуш. Свастику в интерпретации тамплиеров вы можете увидеть на этом щите, – отец Луиджи поднял руку, указывая на выпиленный из дерева круг, висевший над камином. – Четыре, согнутые под прямым углом ноги символизируют бесконечный бег времени, некий замкнутый цикл, по которому движется все и вся.

– Сатанинский крест, – заметил Ларуш.

– Кто знает, – пожал плечами Форелли. – Одни считают последнего Магистра и вашего, Жак, предка дьяволом во плоти, другие – святым. Умирая на костре, он проклял своих гонителей именем Божьим и все сбылось. Так судите же сами, кем был Жак де Молэ.

– Рэйчел! Девочка моя, тебя разбудил шум? – воскликнул Пьер, пропуская в библиотеку племянницу в сопровождении Честера. Следом за ними вошла Фрида и обвела всех строгим взглядом.

– Я спустилась на кухню, потому, что забыла разморозить говядину, а возвращаясь, встретила Рэйчел. Ее до смерти напугал шум, который вы здесь устроили.

– Совсем нет, тетушка! – поспешила успокоить Фриду девочка. – Просто Честер забеспокоился и я решила узнать все ли в порядке.

– Узнала? Можешь, со спокойным сердцем отправляться в постель!

– А можно чуть позже? – взмолилась Рэйчел глядя не на госпожу Мулеж, а на священника. – Вы так интересно рассказывали о тамплиерах, падре…

– К сожалению, я уже заканчиваю свой рассказ, а эпилог может тебя расстроить, малышка, – улыбнулся Форелли.

– Вы как знаете, а иду спать! – фыркнула Фрида.

Она вышла, а Мидллуайт пристроилась рядом с дядей и приготовилась слушать.

– Итак, о проклятии произнесенном Жаком де Молэ на Еврейском острове в Париже, – продолжил прерванный рассказ священник. – Когда бороду этого старца уже охватило пламя, он проклял французских королей и пообещал призвать на суд Божий трех человек. Папа Климент, канцлер Франции Ногарэ и Филипп Красивый скончались, как и обещал тамплиер, в течение года…

Никто не заметил, как напряглась Рэйчел, услышав знакомые имена.

– Что касается потомков короля Филиппа, то проклятие не утратило свое силу и через несколько веков. По свидетельствам очевидцев, после казни Людовика XVI на гильотине, на помост вскочил неизвестный. Он обмакнул руку в кровь монарха, показал ее толпе и выкрикнул: «Жак Молэ, ты отмщен!». Скорее всего, это был один из потомков тамплиеров, которые после разгрома Ордена скрывались по всей Европе.

Форелли замолчал, а Рэйчел почувствовала сильное желание обдумать все услышанное наедине с самой собой.

– Спасибо за интересную историю, падре. Спокойной ночи.

Как только девочка ушла, Мулеж недовольно покачал головой.

– Столь мрачные легенды, отец Луиджи, не предназначены для ушей пятнадцатилетней девочки.

– Простите Пьер, я и сам понял это, но было поздно. Впрочем, мне кажется, что юная Мидллуайт не из числа кисейных барышень.

– Да уж! – подхватил Ларуш. – Меня до сих пор оторопь берет при воспоминании о приеме, который устроила мне эта интеллектуальная малышка.

– Очень любознательная девочка, – задумчиво пробормотал Форелли. – Продолжим нашу беседу утром.

– Как? – удивился Мулеж. – Вы не хотите поведать господину Жаку о том, чему мы с вами стали свидетелями?

Отец Луиджи поднял указательный палец вверх, сразу сделавшись похожим на ветхозаветного пророка.

– Кто-то очень мудрый сказал об утре, которое мудренее вечера. Давайте-ка разберемся с ночным происшествием при солнечном свете. Я, Пьер, как и знаменитый отец Браун, верю в несокрушимую мощь и силу света. Он способен творить настоящие чудеса.

Священник степенно вышел из библиотеки. Ларуш встал и, прихватив книгу, из-за которой устроил шум, направился к двери.

– Я, пожалуй, тоже отправлюсь спать. Отец Луиджи абсолютно прав: сейчас не время выслушивать ваши рассказы о встречах с привидениями.

Оставшись один, Мулеж подобрал с пола разбросанные фолианты и сложил их на стол. Когда он вернулся в спальню, Фрида мирно посапывала на своей половине кровати. Пьер долго смотрел на спящую жену.

– Само неверие – уже ересь, – прошептал он, как заклинание, вставая с постели. – В какие же игры, милая женушка, ты играешь?

По пути в библиотеку Мулеж никого не встретил и решил, что ни люди, ни духи не заметят того, как он возьмет «Молот ведьм» и немного почитает.

Дверь была почему-то приоткрыта, хотя Мулеж точно помнил, как закрыл ее. Поднимая руку к включателю, Пьер почувствовал колебание воздуха и понял, что не один в помещении. Свет так и не зажегся. Руку Мулежа перехватили и сдавили запястье. Вторая, вынырнувшая из мрака рука, обхватила шею садовника. Вместо крика, готового вырваться из груди Пьера, раздался сухой и отрывистый, как винтовочный выстрел, хруст шейных позвонков.

Перед тем, как умереть, Мулеж увидел белый плащ с вышитым на нем красным крестом.

12

Фриду разбудили лучи утреннего солнца, перекочевавшие с подушки на щеку. Ночные беспокойства отразились даже на этой, отлитой из высокопрочной стали, не знавшей усталости женщине: взглянув на будильник, она поняла, что проспала на полтора часа больше обычного. Мулеж потянулась и по традиции хотела ткнуть мужа локтем в бок, но к своему удивлению обнаружила, что Пьер успел уйти.

– Очень мило, – пропела Фрида, усаживаясь перед зеркалом. – Неужели дорогой муженек научился вставать бесшумно?

Расчесывая подернутые налетом седины волосы, Мулеж напевала старинную французскую песенку. Этим утром она пребывала в отличном расположении духа. Даже не попыталась вступить в перепалку с собственным отражением и отругать его за то, что за ночь не поубавилось морщин, а мешки под глазами остались такими же, как вчера.

В отличие от остальных обитателей замка, Фрида радовалась любому доказательству существования в Крессе злобных или не очень духов. Она приветствовала последние события, которые не добавляли замку товарного вида. Даже приезд римского священника пойдет на пользу делу. Покупатели будут не в восторге, узнав о том, что предлагаемый им замок полностью очищен от нечисти. А уж она сделает все, чтобы вся округа знала о приезде экзорциста. Можно было считать, что спокойная старость обеспечена. Пусть Жак решает свои проблемы как ему вздумается, в Крессе все останется по-прежнему. Так-то!

Через несколько минут туалет был закончен. Продолжая мурлыкать под нос песенку, Фрида двинулась к двери. Она уже выходила в коридор, когда заметила, что нижний ящик старомодного комода слегка выдвинут и, мгновенно изменившись в лице, вернулась в спальню.

– Проклятье! Неужели он…

Мулеж не опустилась, а скорее рухнула на колени и рывком выдвинула ящик, в котором под аккуратными стопками простыней, с недавних пор хранила маленький стеклянный пузырек с таблетками желтого цвета.

Когда было принято решение отстоять замок любой ценой, Фриде пришлось позаботиться о том, чтобы муж ничего не узнал о ее ночных вылазках. Она никогда не пользовалась снотворным и даже не подозревала о том, как трудно достать надежное лекарство. Покупать его в местной аптеке было бы верхом беспечности. Старичок-фармацевт очень страдал от того, что все окрестные жители отличаются отменным здоровьем и посещают его заведение только затем, чтобы укрыться от дождя.

Поэтому когда в аптеку заходил кто-то действительно нуждающийся в лекарстве, старый сплетник прочитывал посетителю целую лекцию о том, что произошло в округе, снабжая последние новости своими, не слишком остроумными комментариями.

Таким образом, известие о покупке Фридой Мулеж снотворного моментально бы облетело всех, кто жил в радиусе ближайших пятидесяти километров, а Пьер обязательно поинтересовался бы с каких времен любимая жена начала страдать бессонницей.

Во избежание огласки Фрида отправилась в Париж, где и приобрела лекарство. Пьер не имел привычки копаться в постельном белье и она решила, что комод будет самым надежным местом. Теперь в этом сомневалась и отодвигала простыни дрожащей от волнения рукой. Пузырек со следами содранной этикетки лежал на своем месте. Фрида перевела дыхание и до упора задвинула ящик комода. Хранение тайн оказалось весьма хлопотным занятием даже для нее.

Мулеж вышла из спальни, окликнула мужа и не получив ответа пошла к лестнице. Уже опустив руку на перила, взглянула на дверь библиотеки. Интересно удосужился ли Жак, устроивший книжный разгром, прибраться за собой? Конечно же, нет! Разве его волнует беспорядок в библиотеке, собранной предками? Разве ему приходится каждую неделю вытирать пыль с книг? Зачем? Для этого есть она! Безропотная трудяга, которую Ларуш собирается бросить на произвол судьбы…

Фрида решила заглянуть в библиотеку и, повернув ручку, оказалась в полутьме. Зажигать свет в целях экономии не стала, а сразу направилась к окну, чтобы раздвинуть портьеры. Она долго шарила по стене, пытаясь отыскать толстый витой шнур, пока окончательно не поняла: его нет на положенном месте.

– Кому мешал? – сердито пробурчала Фрида, идя к выключателю. – Столько лет болтался себе, а стоило только появиться… Что за люди?

Женщина стояла спиной к люстре, но сразу заметила: свет стал более тусклым чем обычно.

– Добрались и до люстры!

Фрида резко обернулась и остолбенела от ужаса. Помехой на пути светового потока был ее муж. Пьер Мулеж был подвешен к крюку, на котором крепилась люстра с помощью витого шнура от портьеры. Неизвестно почему, но причиной крика, достигшего самых отдаленных уголков замка, стал не вид болтавшегося в петле Пьера, не его мертвые, широко открытые глаза, а обычный шлепанец, свалившийся с ноги мертвеца. Подставкой для него служила раскрытая книга – руководство по борьбе с ведьмами.

Фрида продолжала заходиться в крике и после того, как в библиотеку сбежались все остальные. Она успокоилась только к приезду комиссара Мортрэ, но свидетельницей оказалась никудышной. На вопросы не отвечала, а упорно смотрела в стену, медленно и ритмично покачивая головой и комкая в руках кепку мужа. В конце концов, Форелли удалось отвести Фриду во двор и усадить на скамейку, спиной к воротам, через которые въезжала карета скорой помощи.

После этого все комиссар рассадил всех за большим обеденным столом и нарочито долго раскуривал свою сигару. Ларуш наблюдал за его действиями с плохо скрываемым раздражением.

– Мортрэ, я не буду слишком бестактным если спрошу: вы начнете допрос или все-таки сначала выпьете бокал шабли?

– Называйте меня просто комиссаром, месье Ларуш и на будущее учтите, что мне лучше знать, как и когда начинать допрос. Итак, по порядку. Рэйчел, расскажи о том, что ты слышала минувшей ночью.

Форелли и Ларуш удивленно переглянулись: Мортрэ предпочел начать не с них, взрослых мужчин, а с пятнадцатилетней слепой девочки!

– Меня и Честера разбудил шум наверху, – сказала Рэйчел.

– Это просто чертовы книги! Я влез на стремянку! – прервал ее Жак.

– Помолчите, Ларуш! – комиссар ткнул дымящейся сигарой в сторону нетерпеливого свидетеля. – Стремянкой пользовался и убийца, который сначала сломал Мулежу шею, а затем подвесил его, как копченый окорок, на крюк!

– Как? – воскликнул священник. – Значит, вы считаете, что Пьер не сам повесился?

– Так считает полицейский врач, святой отец. Продолжай Рэйчел.

– Я решила узнать, в чем дело. Выйдя на коридор, наткнулась на тетушку Фриду и в библиотеку мы поднялись вместе.

– Госпожа Мулеж объяснила тебе, почему бродила ночью по замку?

– Конечно комиссар. Она сказала, что забыла разморозить говядину и спускалась на кухню.

– Точно, комиссар, – подтвердил отец Луиджи. – Тоже самое Фрида сообщила нам в библиотеке.

– С нею все ясно, – Мортрэ смерил Жака холодным взглядом. – Да и с мистером Ларушем, пожалуй, тоже. В Штатах, наверное, чтение книг ночью считается обычным делом.

– Обычным делом, Мортрэ там считается право человека ходить по собственному дому, когда ему вздумается! – почти выкрикнул Ларуш.

– Раз уж мы заговорили о плюсах и минусах американского образа жизни, то знают ли там о таком понятии, как алиби? – с ухмылкой поинтересовался Мортрэ.

– При чем здесь алиби? – удивился Жак.

– А при том, что после вашего приезда в наших тихих местах произошло два жестоких убийства. Возможно, вскоре меня заинтересует то, какую из книг вы читали в ночь убийства Ангеррана Моруа.

Ларуш вскочил со стула.

– Ну, знаете ли! Ваши идиотские подозрения…

– Если что-нибудь и можно назвать идиотским, так это ваше поведение, – заметил ледяным тоном Мортре. – Сядьте и не дергайтесь, пока я не арестовал вас за оскорбление представителя власти.

Ларуш успокоился, а комиссар кивнул Форелли.

– Ваша очередь, святой отец. Вас тоже разбудил шум в библиотеке?

– Да, комиссар. Сплю я крепко, но господин Жак умудрился произвести такой грохот, что он разбудил бы и мертвого. Я выглянул на коридор. Увидел там Мулежа и кого-то еще. Вряд ли смогу описать этого человека точно. Он старался держаться в тени. Я лишь заметил белый плащ и красный крест на нем. Что касается Пьера… Он считал этого третьего привидением и просил моей помощи в его изгнании.

– Вот! – не выдержал Жак. – Вот вам и убийца! Мулеж разгневал привидение и поплатился за это! Почему, святой отец, вы говорите о существе в белом плаще, как о живом человеке?! Вы, приехавший в построенный тамплиерами замок и прекрасно знающий о том, как одевались рыцари-монахи!

Форелли собирался что-то ответить, но комиссар его прервал.

– С живыми бы разобраться, мистер Ларуш. Вы ведь последним видели Пьера, простите за тафталогию, живым?

– Боюсь, мне придется нанимать адвоката, – пожал плечами Жак. – Вижу, что попал в главные подозреваемые.

– Ваше право, – Мортрэ растер сигару в пепельнице и встал. – Пока я не собираюсь никого арестовывать, но настоятельно рекомендую вам не покидать пределов округа.

Комиссар проследовал к выходу парадным шагом. Внешне он выглядел так, будто знает все обо всех и готов в любой момент арестовать убийцу. На самом деле Мортрэ понимал, что ровным счетом ничего не понимает. Не успело еще зайти в тупик расследование убийства Моруа, как на комиссара свалилось новое преступление.

О чем бы ни думал Мортрэ, перед его мысленным взором вставала зловещая громада замка Крессе. Замок рисовал незадолго до смерти отец Моруа, в замке же нашел свою смерть Пьер.

Несмотря на то, что Мулежи предпочитали не распространяться о том, что происходит в Крессе, наружу все-таки просачивались кое-какие слухи. Кроме того, все знали трагические биографии последних владельцев усадьбы. Привидения!

Еще десять минут назад Мортрэ готов был арестовать Ларуша, чтобы как следует разговорить его в полицейском управлении. Однако рассказ Форелли о таинственном незнакомце в парадном облачении средневекового рыцаря, спутал все карты. Уж он-то точно не вписывался в гипотезы и ломал все категории, которыми привык мыслить Мортрэ.

Комиссар вздохнул: несмотря на возраст и высокое служебное положение в потаенном уголке его сознания продолжает жить мальчишка Морис, который верил в мертвецов, бродящих в ночи по коридорам старого замка.

Перед тем как совершить непростой ритуал помещения своего грузного тела в «пежо», комиссар оглянулся.

Ставшая вдовой Фрида, все еще сидела на скамейки, безучастная ко всему. Ларуш, оживленно жестикулируя, что-то доказывал священнику, а чуть в сторонке, присев на корточки гладила своего пса Рэйчел.

Комиссар повернул ключ зажигания.

– Если во всем действительно виноваты выходцы с того света, то я, кажется, знаю у кого мне консультироваться на этот счет, – произнес Мортрэ вслух и надавил педаль газа.