Текст книги "Эмигрант с Земли"

Часть 2

«Эмиграции… замыкают развитие и

утягивают людей из живой деятельности в призрачную.»

А. И. Герцен

Глава 3. Такая жизнь и не снилась

Володя зевнул, потянулся, открыл глаза, приподнял голову. Море, скалы. Классно. Улыбнулся и снова закрыл глаза, опустился на подушку. Полежал. Морской воздух приятно освежал. Снова открыл глаза. Резко сел, оглянулся по сторонам. И тут же от неожиданного внутреннего толчка соскочил на пол, отбросив почти невесомое перламутровое одеяло на широкую, роскошную кровать. Если можно было так назвать огромную полураскрытую жемчужную раковину, представляющую собой очень мягкое ложе. Скорее, это была причудливая коробочка-переросток для украшений, а не кровать. И самое удивительное – ракушка-гигант стояла на небольшом, в несколько шагов, идеально гладком, видимо пластиковом, пятачке на берегу прекрасного моря. Слева от кровати громоздились живописные в своей хаотичности скалы, справа, почти спускаясь до самой воды, тихо подрагивая вершинами деревьев, расположился лес. А со стороны изголовья каменистый берег не круто поднимался, закрывая обзор. Волны медленно, словно тоже только проснувшись, набегали от горизонта почти до самой кровати. Облака, довольно крупные и очень кучерявые, ярко освещенные восходящим солнцем, почти не двигались. Как будто решили остаться здесь для того, чтобы человек подольше любовался их неспешной трансформацией. В отдалении пролетали чайки. Негромко плескались волны, шелестела галька и едва слышно шумел лес. И было удивительно тепло для раннего утра. С моря дул ласковый приятный ветерок, пахнущий соленой водой.

Сон этот был необыкновенный. Никогда еще Володя не видел столь реальных и красивых снов. Все эти подробности, все это ощущение действительного присутствия было ему в новинку. Увидеть, или представить так место, где никогда не был, возможно только во сне. Но так четко… Не зря он в испуге вскочил, он подумал было, что в самом деле оказался-очутился где-то на тропическом побережье. Но… Вовчик захотел, чтобы сейчас к нему сюда, на берег Его моря пришла Аэлита. Он оглянулся вокруг, откуда она выйдет? Странно, она не появлялась. Что за дела? Кто хозяин сна? Что хочет хозяин? Почему, не исполняется? А, наверное, надо самому пойти навстречу ей. И Володя пошлепал босиком в сторону скал, желая там встретить свою прекрасную инопланетянку. Он осторожно шагнул с гладкого пластика на влажную гальку…

И очутился в комнате. Но опять же необычной… И вдруг Вова понял, что он все-таки не во сне. Никогда во сне он не испытывал такого состояния, где всё вместе: и мечты, и воспоминания, и контроль над ситуацией, и восприятие своих ощущений, и размышления, и неуверенность, и решимость, и планирование, и самоподчинение. Во сне не так. Во сне тобой управляет все что угодно и ты там не главный рулевой, ты перо на воздушном потоке…

Вовик оказался в комнате ярко-лилового цвета, непонятной конфигурации и в общем-то трудно определяемых на глаз размеров, с тремя сложнофигурными окнами без штор на двух стенах. Центральным – и единственным – крупным предметом в комнате являлась та самая кровать-ракушка, которую он покинул на берегу моря. Она плавно закрывалась – створки захлопывались. Но Вова уловил такую деталь: одеяло было уже идеальным образом заправлено, лежало ровнехонько, словно водная гладь, – чудеса! По стенам комнаты были развешаны картины. Некоторые из них он узнал: Пластов, Да Винчи, Ван Гог, Пикассо, другие были абсолютно незнакомы, хотя и являлись, видимо, тоже шедеврами. На полу, на постаментах и в трех нишах разместилось несколько небольших статуй и бюстов. Володя узнал только Венеру (которая без рук) и бюсты бородатого Л. Толстого и кучерявого А. Пушкина.

Нашему герою на весь осмотр комнаты хватило нескольких секунд. После этого он начал думать предметно. Где он? Как здесь очутился? Что с ним? Где Аэлита?

Итак, что было до… до его пробуждения?

А что, собственно, было? Сидели у Максима Петровича, пили чай с мармеладом и бутербродами. Разговаривали о житье-бытье. Птицын говорил об искусстве, о своей исследовательской работе, немножко затронул политику, расспрашивал об успехах Аэлиты. А ВВ все время напряженно вслушивался в разговор и ждал, когда же они заговорят о деле, об отправлении. Иногда даже посматривал в сторону комнат, не сумеет ли там разглядеть какую-нибудь Кабину Переброски. Или же компактную «летающую тарелку». А может даже что-то типа «кресла-гравилета», новшества, придуманного им самим для одного из рассказов… Но ничего необычного, мигающего и жужжащего в квартире Володя не мог заметить. Книги, картины, безделушки. А два марсианина мирно беседуют на земные темы… и сразу за этим – пробуждение на берегу моря, кровать, комната.

Ну Аэлита, ну спасибо. Вот так, значит, да? Выходит, взять меня к себе можно, заманить сладкими обещаниями не возбраняется, трудновообразимые вещи, которые еще ни один мой современник не представляет, описать не запрещается, всю свою разведывательную сеть раскрыть – пожалуйста, а хотя бы намекнуть, как и на чем они добираются туда-сюда и как, собственно, мне лично предстоит отсю… отчалить с Земли – молчок. Ни гу-гу. Да ещё и так подло поступить – усыпить и спящего отправить. Как бандероль.

Отключили, отравили, охмурили.

Чтоб, не дай бог, не увидел чего. Чтоб не обнаружил лазейку, откуда появляются непрошеные, между прочим, гости.

Но зато я ж здесь. На М-А-Р-С-Е.

Ох, неужто?

А где Аэлита? Что ж она меня одного оставила, без присмотра? И где я? У нее дома или где?

Стоп. А с чего ты решил?..

А если это только корабль? Если нам еще лететь и лететь?

Не похоже, вроде… Да нет же, они не на кораблях, то есть не на тихоходных…

А если вообще, блин, это еще в Москве и все это декорации? А нафига меня «выключать»?

Ну где же Аэлита? Не могла она меня бросить.

Не верю. Не хочу…

И с этой мыслью Володя вышел из «загадочного» состояния. Загадки решаются только благодаря знаниям. А знания обретаются в действии. А действия… нужно делать самому.

Он подошел к стене, имеющей нишу, свободную от картин и статуй. Может это дверь? Володя протянул руку, чтобы потрогать, толкнуть… Но рука не встретила опоры, потому что стена – а вернее, все-таки дверь – моментально раскрылась сама, исчезнув, словно растворившись в обеих стенках.

Взору нашего героя предстала другая комната: ослепительно-голубая вся – и стены, и потолок, и пол, – с играющими серо-белыми бликами, пятнами. Складывалось такое ощущение, что стоишь средь облаков. Словно ангел. И ангел Володя Вовчик очень неуверенно ступил на твердь… небесную. И не провалился. Под ногами оказался пластиковый пол.

Но Володя чуть не закричал от новой неожиданности. Справа от стены отделился и повернулся к нему странного вида мужчина. Он сказал:

– Доброе утро! Меня к вам приставила хозяйка Аэлита. Я буду исполнять все, что вы мне скажете. Я все в этом доме покажу вам и расскажу, что есть что и для чего служит. Мне даны инструкции помочь вам адаптироваться в новых условиях. Жду ваших вопросов и приказаний.

Судя по его роли, говоривший стоял тут уже долго. Как слуга у дверей опочивальни короля. Володя с первого взгляда понял, что перед ним робот (вспомнил, что слышал от Аэлиты, догадался). Неживые глаза, стойка навытяжку, «доброе утро» какое-то безвкусное. Да и блестящая, но шершавая (то есть типа гладкой кожи) оболочка светло-коричневого цвета выдавали его отношение к классу человекоподобных роботов. На груди у него коричневая нашивка и на ней желтыми буквами – «Кеша».

– А где Аэлита? – выскочил сам мучивший Вовчика вот уже несколько минут вопрос. Он уже понял, что на месте, на Марсе.

– Аэлита в данный момент в Институте Земли. Будет дома через час-полтора. Вы будете сейчас одеваться? – спросил робот и наш герой только тогда понял, что все это время был одет только в трусы. Ему стало даже неудобно.

– А где моя одежда?

Но вместо того, чтобы ответить, робот вошел в спальню, дотронулся рукой (?) до закрытой «ракухи» со стороны изголовья, на том месте открылась небольшая дверца, и достал оттуда брюки и рубашку, которые еще на Земле Вове подарила Аэлита. В кармане джинсов лежали часы. Они показывали 11 часов 48 минут. Полдень почти.

– Вы хотите сходить в туалет, принять душ и позавтракать? – когда ВВ оделся, предложил-поинтересовался робот.

– Жутко! – коротко ответил Вова на все вопросы.

– То есть «да»? – уточнил робот-слуга.

– Да, буду. Всё. – Андроиды любят точные и логические выражения?

Робот повел его в комнаты, предназначенные для трех вышеназванных действий, и хотя это не самые лучшие и живописные места на планете, для Володи они были первыми объектами для знакомства, для удивления и даже восхищения.

Пройдя по небольшому коридору-холлу с миллионоцветными искрящимися стенами, гость вошел в туалет… Сколь разительны отличия!

Туалет, уборная, грубо говоря, не такое уж и ужасное заведение, если придать ему соответствующее оформление и обустройство. Если унитаз действительно уникальный, универсальный, унифицированный, у… дивительный. Если вместо грубой газеты или книги – теплая вода и теплый воздух. Если чистота необыкновенная. Если пахнет в помещении, словно в цветущем саду, и если, к тому же, звучит хорошая музыка и стены вокруг переливаются тысячами цветов, вторя ей.

Сначала, когда перед Вовой открылась дверь и раздалась музыка, засверкали стены, он немного опешил и подумал, что не туда его Кеша привел, но зашел, увидел что-то похожее на футуристический, космический унитаз, рядом симпатичную раковину, и успокоился. Сделал свое маленькое дело, непонятно чего опасаясь немного при этом, унитаз самостоятельно пустил воду; решил руки помыть – а вентилей или хотя бы рычажка какого у крана-запятой нет. Задачка. Посмотрел-посмотрел – нету. Ну тогда, наверное, так: сунул руки под кран – и точно, вода побежала сама, теплая, приятная. «Блин, да у нас уже тоже есть, видел ведь!» Убрал – прекратилась; мыла или геля, правда, не нашел. Полотенце оказалось, мягкое, пушистое, пахучее.

Ванная, которую Володя сразу переименовал в «бассейную», была побольше привычных ему городских, земных, советских ванных комнат. Раз в десять. Здесь располагалось: две красивых раковины для умывания, две душевые кабинки, похожие на огромные сине-голубые с золотыми линиями коконы, ванна-суперджакузи из полупрозрачного бирюзового материала, небольшая полустеклянная банька-сауна и бассейн примерно 7x3 и 2 метра глубиной. И еще умещалась пара кресел-шезлонгов из опять же голубого податливого вещества типа каучука и пластмассы в одном, так сказать, лице. На потолке светило яркое и теплое «солнышко», так что даже горизонтальные окна под потолком повдоль двух стен были не заметны.

Володя разделся и вошел в душевую кабинку. Кокон сам захлопнулся и тут же на тело нашего героя со всех сторон обильно хлынула теплая вода, и только на голову, как положено, – сверху. ВВ увидел перед собой один яркий круг, диаметром с голову. На нем значки: слева – маленький треугольник, повернутый влево, сверху – красная буква «Т», справа большой треугольник, повернутый вправо, и снизу – синяя буква «т». Дураку понятно. Вовчик прикоснулся к стороне большого треугольника и напор воды усилился и стал словно пульсировать. Так что вскоре моющийся почувствовал приятный эффект массажа. Мыла или шампуня не было нигде, но почувствовав, что его волосы и кожа необыкновенно чисты, аж до скрипа, Вова понял, что в самой воде находились какие-то активные моющие вещества.

Внезапно вода прекратилась и тут же, опять же со всех сторон, подул очень теплый воздух. Дотронувшись теперь до круга со стороны красной «Т», Володя получил очень знойный воздух пустыни. Как только человек обсох, двери душа сами открылись. Искусственное солнце отражалось на чистой коже. Володе стало обалденно хорошо, можно сказать, – кайфово. Он, надев свои трусы-плавки, растянулся на шезлонге, прикрыв глаза. Класс! Багамы! Канары! Еще бы яхту, пиво и девочек-красоток… или хотя бы перекусить вкусненько для полного счастья. Кстати, надо идти завтракать, предлагали, вспомнил Вовчик.

Робот, сопровождавший гостя, ожидал возле дверей ванной комнаты. Завтрак он уже наверняка приготовил, потому что сказал:

– Пожалуйте в столовую, уважаемый Владимир.

Уважаемый Владимир последовал за блестяще-коричневым существом и через холл они вошли в столовую, «выкрашенную» в чисто бежевый цвет. Вся передняя стена – от пола до потолка – стеклянная, состоящая из трех вертикальных рам. Посреди комнаты стояли предметы, отдаленно напоминающие стол и кресло. Ярко-желтый стол походил на гриб «лисичку». Круглая, плоская сверху, толстая столешница плавно переходила в одну центральную ножку, довольно тонкую у пола. Видимо, стол был стационарен, иначе бы он просто упал. В центре стола располагалось красивое загадочное сооружение: прозрачный, как будто хрустальный шар, величиной с баскетбольный мяч, и к нему с четырех сторон снизу, у столешницы, примыкают шарики поменьше, – два красных, размером с теннисный мяч и два черных, с куриное яйцо. Кресло представляло из себя набор цветных горизонтальных валиков: один большой нижний – сидение, и три потоньше, но последовательно увеличивающихся кверху – спинка. Снизу, как опоры, четыре черных шара. У левой стены стояло в ряд еще пять таких же кресел.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил робот и, когда Вова сел в упругое, но чрезвычайно комфортное кресло, подвинул его с креслом к столу. – Что желаете покушать?

– Да я не знаю… Что у вас есть?

– У нас есть все что пожелаете, – скромно ответил робот.

Тут наш Вовчик быстренько вспомнил, о чем ему рассказывала Аэлита, еще раз убедил себя, что он как раз и есть в том месте Вселенной, о котором так жадно выпытывал у прекрасной девушки, и, к тому же, вспомнил мамины «фирменные» блюда.

– А как тебя зовут? Кеша?

– Кеша. – И показал на табличку. И наверное подумал: «Он что, читать не умеет? Дикарь необразованный…»

– Если можно, Кеша, немного плова, штуки три мант… и кофе со сгущенкой… Знаешь такие блюда?

Робот Кеша на это сказал:

– Нет. Вам необходимо самому научиться заказывать еду. Это делается так. – И робот стал говорить, а человек начал выполнять.

Вова дотронулся пальцами до красного шарика и произнес:

– Узбекский плов с уткой. Полпорции.

Через пару секунд внутри большого шара возникло блюдо с аппетитным и красиво оформленным пловом. «И как же оно оттуда вылезет?» – мелькнуло в мозгу. Отняв руку от красного шарика Вова дотронулся до черного. Шар опустел. Но блюдо не появилось на столе. Только заказ принят. Робот жестом предложил продолжать.

– Манты с говядиной. – После красного шарика – черный.

– Кофе со сгущенным молоком, одну чашку. – С красного на черный.

После этого робот Кеша пошел к правой от входа стене. Там открылся люк в форме невысокой арки, и робот вытащил оттуда то самое блюдо плова, что было в шаре. «А, там было вообще изображение!»

Распространился очаровательный аромат. Робот также принес накрытую прозрачной крышкой тарелку с мантами и чашку кофе. Посуда вся, в том числе ложки и вилки, была из белоснежного пластика, прочная, красивая и удобная. Володя посмотрел на еду, с грустным юмором подумал: «Посвящается маме», – и принялся за трапезу. Все оказалось необыкновенно вкусным, сочным, запашистым. Все продукты высшего качества. «Не экономят ни на чем.» Только вот хлеба забыл себе заказать, но, в принципе, это уже лишнее. И так завтрак получился покруче любого обеда.

Основательно насытившись, Вован откинулся на спинку кресла. Вот это да! Жить можно. Если так будут кормить, то это будет красота. А самое ценное в этом аппарате то, что благодаря ему наш герой-гурман сможет отведать все, что душе (т. е. животу) угодно. О чем даже не мечтал никогда. Лангусты, омары, плавники акулы, черепаховый суп, что там еще? Да все лучшие блюда всех кухонь. Земных. Да еще и местных. Даже совсем инопланетных! Аэлита говорила, что есть очень неплохие кухни других миров. Ох-хо-хо! Фантастика! Володя пришел в невыразимый восторг от этих мыслей, от осознания того, что ему удалось (удалось! удалось! удалось!) попасть в такую грандиозную передрягу.

Робот Кеша, убравший посуду в другой люк на той же стенке, молча стоял у двери и ждал. А гость восседал за пустым столом с выражением полнейшего довольства на лице. С одной стороны, так вкусно и сытно поев, какое-то время Володе хотелось просто посидеть, отдохнуть, но, с другой стороны, нужно же знакомиться с этой планетой, с укладом. С таким комфортным, красивым, ярким, гостеприимным, очень интересным миром. Почти сказочным, если судить даже по столь ничтожной части увиденного. А вон – за окном – Марс!

Природа, лес. И даже отсюда видно, что несколько иной… А цвет неба какой-то… И Вовик сказал:

– Мне бы хотелось посмотреть весь дом. А где в данное время родители Аэлиты?

– Зевс Марсович, отец Аэлиты, в настоящий момент на охоте, в горах Высоцкого. Афродита, мать Аэлиты, находится на курорте Трех Озер, проходит сеанс омоложения. Прошу вас, следуйте за мной.

Из столовой, опять же через небесно-голубой холл, они перешли в очень светлую гостиную, где вдоль двух стен располагались два длинных коричневых дивана, разделенных широкими подлокотниками на два кресла и диван. В центре комнаты стояли три круглых зеленых столика – два низких и один повыше – на трех тонких изогнутых ножках каждый. И больше в гостиной ничего не было. Скругленные у пола и потолка светло-малахитовые (цветом), с рисунком мрамора стены и снова четыре ярко-синих колонны по углам. Три картинки на стенах. Володя заметил, что с мебелью в доме не густо, один-два гарнитура на комнату. «Мир идет к упрощению, надо полагать», – подумалось ему. Окна, как и в ванной, тянулись под потолком на двух стенах, где стояли диваны. Светло-оранжевый потолок и серо-стальной пол создавали ощущение солнца и пространства в комнате.

В это время вернулась Аэлита. Сначала Володя почти не узнал ее, свою «счастливую находку». Ее волосы были завиты колечками разного размера и ниспадали пучками разной длины и толщины, да и блестели волосы словно внутренним светом, то ультрамариновым, то изумрудным, то рубиновым. Макияж тоже был необычен. Но Володя не специалист в этой области, потому не понял, что именно отличалось от земной «раскраски». И одежда. Юбка как будто не сшита, а собрана из многих разноцветных, исключительно ярких, кусков-лепестков; просто белая майка-топик и сандалии на ремешках-шнурках. Володя привык, что Аэлита одевалась на Земле со вкусом и фантазией, но довольно неброско, а здесь что-то вызывающее, плохо соответствующее умной, приличной и взрослой девушке.

– Привет! – сказала Аэлита. Видно, что она чувствовала некоторое неудобство перед земным другом. И действительно, она сказала: – Прими мои глубокие извинения за то, что мы с тобой сотворили. Но я же говорила, что существует табу на наш способ перемещения на Землю, так что мы были вынуждены… Не обессудь. Не держишь зла?

– Теперь – нет. – Увидев свою Аэлиту, он сразу забыл несправедливую, в общем-то, обиду. Неважно, как его сюда доставили, хоть по частям, хоть в железном ящике, главное, что он здесь, с ней. И ему здесь очень нравится. Уже нравится.

– Ты давно проснулся? Позавтракал? Рано ты: еще девяти нет…

– Да, спасибо… Девяти? А… позавтракал, душ принял. Уже начал дом смотреть с Кешей. Слушай, мне так у вас уже нравится, – сказал он, отделяя каждое слово и повышая интонацию – У вас так классно!

– Хочешь, я сама проведу тебя по дому?

– Конечно. Если ты не занята.

– Да нет, что ты. – Аэлита рассмеялась. – Я после Земли теперь хочу долго отдыхать. Расслабляться. Из комка нервов, из машины вероятностей, из компьютера с зубами и глазами стараюсь вернуться к нормальной человеческой жизни, стараюсь сбросить вошедшее в привычку напряжение. Вот уже вторые сутки пытаюсь. Трудно дается. Очень уж вжилась в земную роль.

– Так я сколько проспал? – немного удивленно спросил Вова.

– Всего тридцать пять часов, – весело сказала Аэлита.

Вовик сделал изумленное лицо.

– То-то я чувствую себя выспавшимся! Да и голоден был как волк после зимы. – У него было прекрасное настроение, ему хотелось шутить, смеяться, петь. – Аэлита, нам, между прочим, нужно как-то отметить наш приезд. Пошуметь, потанцевать, оторваться. Мне так хорошо… Ну пойдем, так интересно, как вы тут устроились… Да, а ты завтракала?

– Да, конечно… Непривычно все, да? Не такое все как там, да? Я сама отвыкла. Да и изменилось кое-что… ну и как тебе наш кухонный нямстор?

– Сам по себе, конечно, этот… нямстор… – просто чудо! Супер! Да-а! Это, ну… Только вот слово уж больно интересное. Звучит… как будто эти ваши колобки юмористы. Исковеркали русский язык. Похоже на детский «фольклор». Это на самом деле их родное слово?

– Да, конечно. Их исконное название… Мы его приняли. А вообще, ты же знаешь, с каждой вещью, понятием, появляется и новое слово. Не мелкоскоп, – помнишь у Лескова? – а микроскоп. Не самодвижущаяся повозка, а автомобиль. И не атомарный сборщик органического вещества заданных параметров, как приблизительно в переводе с языка колобков, – а нямстор. И вот, кстати? еще их слово – окомани.

И тут же, в гостиной, где они все еще находились, из ничего стали возникать туманные вначале, но быстро обретающие четкие формы предметы, висящие в воздухе: кубы, шары, пирамиды, призмы, торы, чечевицы, что-то еще, разных цветов и размеров, внутри каждого словно бы вплавленные в стекло располагались какие-то объемные символы или предметы.

Аэлита просто пальцем указала на красную пирамидку, та стала чуть ярче. Аэлита тогда открыла ладонь, словно делая жест «стоп». Пирамидка на мгновение вспыхнула красным светом. Аэлита сказала Володе:

– Направь палец на эту же пирамидку и повтори мой знак.

Володя, излишне точно «стреляя» пальцем, сделал, как ему велели. Пирамидка еще раз вспыхнула, и тут же все остальные фигуры растворились в воздухе, а пирамидка, словно бесконечно разрастаясь, «поглотила» людей и распалась на атомы. А вокруг возникло около десятка разновеликих, разноцветных и разногранных пирамидок тоже с какими-то значками внутри. Аэлита показала расслабленной рукой Володе на крайнюю правую и он «щелкнул пультом» на нее, передал очередь Аэлите, и она в одну секунду проделала то же. Так и эта пирамидка «поглотила» их. И тотчас Володя увидел (и Аэлита соответственно) двух всадников, едущих по пыльной дороге меж холмов. Один был худой прехудой старик в помятых рыцарских латах на страшно костлявой кляче, а второй – кругленький мужичок на невеселом осле. Был слышен топот подков коня и дробный стук копыт осла. Где-то вдали заиграла испанская гитара.

– О, моя несравненная Дульцинея! – глубоко вздохнув, вдруг проговорил худой. Но тут они исчезли, а появился довольно прилично одетый, то есть в нарядном спортивном ансамбле, парень на велосипеде, очень красивом и блестящем, ехал по дороге и пел…

Это был музыкальный клип. Песня с образами. Казалось, что зритель лично присутствует в том месте, которое показывается «на экране», или, как принято говорить на Марсе, «видится в кубопространстве». (Очень удивительно было видеть это землянину: вдруг комната, Аэлита исчезли, и он остался один сидеть в кресле на небольшом участке пола посреди холмов Испании. Словно вырезали цилиндр комнаты и закинули черт-те куда.) А звуки музыки исходят из пространства, из разных точек, словно вокруг разбросаны всевозможные невидимые музыкальные инструменты. Таким образом получаются замечательные эффекты. Володя запомнил припев первой песни, услышанной им на Марсе.

 
Я Дон Кихот, ты – моя Дульсинея.
Во все века не бывало любви сильнее
Ты для меня как икона, как имя бога.
И жизнь моя – к тебе и с тобой дорога.
 

Голос певца, не сказать, что был изумительным, но, во всяком случае, очень даже гармонировал с аккомпанементом.

Как только «Дон Кихот» закончил петь, Аэлита выключила устройство с индийско-японским названием – окомани. (А Вове снова послышалось в нем нечто русское: око-мани – приманка для глаз.)

Появилась комната, наваждение исчезло.

– Ну и как тебе эффект? – спросила она. Хотя по Володе можно было угадать степень воздействия опять же чудо-аппарата.

– Это что-то, – проговорил «оглушенный» виденным и слышанным Вовчик. После эффекта присутствия смотреть на пустые стены было немного тоскливо и неинтересно. – Техника что надо! – восхищенно добавил он. Слов явно не хватало, только интонации.

– Это пока просто для демонстрации, – сказала Аэлита, направляясь в следующую комнату. – Потом мы с тобой сядем, и я тебя научу управляться с окомани. В принципе, все не так и сложно, быстро приноровишься. Даже мысленно управляется…

– Аэлита, а в спальне… я проснулся на берегу моря… Это как называется? – после восхищенного покачивания головой поинтересовался Вовик.

– Это то же окомани, но неподвижная, вернее, статичная картинка. Режим такой. По-нашему называется «кубопросторы». В отличие от подвижного «кубопространства». Там очень огромный выбор «декораций». Так… Ты… в ванной, в туалете был. Видел, да? Тонкости обращения по ходу дела… я или вот Кеша. Знаешь, что… в спальню и кабинет потом заглянем. Пойдем на дом снаружи посмотрим. Если тебе интересно, – с легким юмором добавила она.

– Еще как, – ответил Вова. – А-то ж я заснул, когда меня сюда привезли…

– Да ладно, забудь. Пошли. Мне самой тоже лишний раз приятно на дом посмотреть, в котором прожила два года и еще в котором жить да жить. Это вам не три квадратных метра в общажной комнате, и даже не однокомнатный скворечник. Дом. Свой дом действительно со всеми удобствами. Вспомню, бывало… Вот это место для чистки обуви, суешь одну ногу, через три секунды другую – ни пылинки, смело гуляй по комнатам, хоть в кровать ложись. Вот это, скажем так, «шкаф» для верхней одежды… Вспомню, бывало, этот домик, и аж…

Входные двери распахнулись и на пороге появились две девушки. Они с радостными восклицаниями устремились к Аэлите, вдвоем обняли ее и стали целовать. Все трое восторженно вскрикивали. Вовик тут же узнал, что подружек зовут Аглая и Марианна, что не виделись они с Аэлитой более четырех лет, что Аэлита похорошела, что девчонки ждали ее возвращения, что подруги за это время закончили вместе «межпланетник», что не сегодня-завтра тоже куда-нибудь «кразимякнутся»…

Потом они отлепились друг от друга и обратили внимание на Вову.

– Познакомьтесь, это Владимир. Он с Земли. То есть настоящий землянин.

– Не может быть! – хором воскликнули девушки. Совсем как современницы-сопланетницы Вовчика. – Настоящий землянин?!

(«Понарошный», – подумал Вова.) Как ты ухитрилась?

– Я сам ее попросил, – произнес наконец-то «инопланетянин».

– Это целая история, – сказала Аэлита и добавила: – Ну пойдемте в дом, что мы тут стоим?

И еще спохватилась:

– Да, Володя, это мои подруги, одногруппницы. Вместе школу шли. Это Аглая. А это Марианна.

Вова кивнул.

«Где они такие имена выкопали? – сразу подумалось Вовику. – Аглай даже у нас уже не встречается, а Марианна вообще не русское. Уж не с любимых ли нашими женщинами сериалов пошло? Или в будущем… да… у них здесь все смешается?»

Внешний вид, скорее даже «прикид», марсианок никак, в глазах Вовы, не вязался с их именами. На Аглае были короткие накидка и юбка одинакового покроя и почти одного размера из серебристо-золотистой переливающейся ткани. И такого же раскраса волосы и губы. Общее впечатление она производила какого-то фантастическо-плакатного создания. А Марианна была облачена в полупрозрачный бардовый балахон-накидку, состоящий из двух половинок, соединенных в четырех точках – на плечах и на талии. На голове у нее, поверх пышно завитых белых волос, красовалась небольшая корона в виде тонкого неширокого кольца, с тремя маленькими переплетенными спереди полукольцами. Вся корона сверкала «драгоценными камнями». Марианна почему-то походила на принцессу, готовящуюся ко сну. Володя, разглядывая девушек, немного смутился, потому что их одежда была довольно эротична. Бюстгальтеры на Марсе, похоже, не носили. Обе гостьи тоже, как и Аэлита, были несколько крупноватыми, рыхловатыми на вид. А еще у них у обеих по телу было «разбросано» по несколько небольших, но очень красочных, даже словно бы объемных, татуировок. Наверное, модно. А вот с украшениями норма: по браслетику, по колечку и по кулончику на каждую.

Они вошли в гостиную, расселись полукругом в кресла. Кресла, из которых состоял диван, очень легко двигаются, когда пустые. Аэлита, с общего согласия, негромко включила музыку, но не с изображением, а поставила режим локальной цветомузыки. И с одной стороны комнаты, напротив их полукруга, в воздухе заплясали радужные всполохи, повторяя своими переливами и вспышками звуки.

Девушки, пока шли, пока рассаживались, пока Аэлита настраивала окомани, все время без умолку говорили, причем их речь отличалась от Аэлитиной. И в интонациях, и в выражениях, и в подборе слов и даже в тембре. Аэлита, стало быть, переняла питерский говор…

Как стало ясно, девушки недавно закончили Университет межпланетных отношений и за время учебы узнали столько интересного, что им не терпелось все выплеснуть новым, заведомо не знающим почти ничего по их теме слушателям. Сбивчиво побросав в одну кучу десятки фактов из новостей Галактики, несколько мнений по вопросам взаимоотношений с другими цивилизациями, несколько суждений по поводу обустройства и культуры оных, пару-тройку предположений относительно открытия новых форм жизни, подружки Аэлиты решили, наконец, поинтересоваться результатами ее командировки, и вообще, узнать подробнее, из первых уст, что же это все-таки такое – Земля. Их прародина. И какой она была тогда, два-три века назад в их «потомственном» исчислении и есть сейчас, в параллельном далеком мире.

И тогда Аэлита, приказав роботу Кеше принести всем по бокалу пахучего кисло-сладкого цумижного сока, начала свои воспоминания о пребывании на Родине Володи – на Земле, в России, в Петербурге. А сам землянин лишь изредка, слегка ещё робея в присутствии двух новых аборигенок, вносил коррективы, уточнял, пояснял, высказывал свою точку зрения по какому-нибудь вопросу. И между делом удивлялся, как все-таки масштабно и как необыкновенно ясно, точно и образно Аэлита видела тот (уже «тот») мир, в котором она провела всего лишь шесть лет. Ее видение взаимосвязей было, пожалуй, куда как более обширно, чем у истинного жителя Земли, коренного, постигающего его устройство с молоком матери. «А может так и должно быть у непредвзятого наблюдателя? У того, кто не воспитан видеть вещь изначально чьими-то глазами и словами. У того, кто сам, уже взрослым, постигает суть вещей. Да и у того, кого готовили к этому основательно.»