Текст книги "Эмигрант с Земли"

– Согласен.

Он выбрал меню, начал просматривать список. Вика в это время вышла «привести себя в порядок», как сказала. Остановился на «Кавказской пленнице». А что, легкий, смешной фильм. Тут и Вичка вернулась, свежая, влажная, подвижная. Подсела к нему на диван и прижалась к землянину, поджав под себя ноги, обхватив его за руку. Как цыпленок к маме-курочке.

– «Кавказская пленница». Видела, нравится?

– Да-а! – ответила девушка.

– Ну тогда смотрим.

Фильм этот был оригинал, только с более высоким качеством изображения и звука. То есть само изображение оставалось в плоскости, но в то же время предметы и люди имели какой-то объем. В общем, смотреть было удобней и интересней.

Вичка реагировала практически так же, как и Вова. Юмор в фильме имел общечеловеческий характер, понятный всем… Смеялась она приятно. Смотрели практически без разговоров. Уже перед окончанием фильма Вовчик вдруг обнаружил, что его гостья спит, уткнувшись ему в плечо. Умаялась, бедная.

Фильм закончился. Володя осторожненько высвободил руку, потом тихонечко, очень бережно взял девушку на руки и отнес во вторую спальню. Как пушиночку опустил на широкую мягкую кровать. Секунду полюбовался очаровательной верной подругой и вышел. Надо ли говорить, что в душе у него происходила борьба противоположностей между понятиями Человеческая Дружба и Земная Любовь. Разум твердит, что это только хороший друг, что есть другая девушка, ради которой сюда прилетел, но сердце видит, что это прекрасная девушка, и возможно, искренне любящая…

Володя тоже принял душ и отправился спать. Какое блаженство – ложиться в такую постель! И знать, что завтра будет замечательный, планируемый только тобой день. Как хорошо жить хорошо, с хорошими друзьями! Так он и заснул, с блаженной улыбкой.

Утром он проснулся почти в девять часов. Горазд спать. Быстренько оделся по-простому и вышел из спальни. Вика уже смотрела клипы последних земных песен. Она выглядела восхитительно. Платье морской волны, зеленые волосы, кремовые туфельки.

– Русалка! Царица морей! – прошептал пораженный друг.

– Спасибо. Доброе утро.

– Да, доброе утро! – Он подошел, и они поцеловались скромненько.

– Я вчера как уснула? Не помню… – проговорила Вичка.

– Здесь. Я тебя отнес.

– А я проснулась – и не пойму: чужая комната, я в одежде… Много шампанского выпила… Да прошлую ночь плохо спала…

– Что так? – поинтересовался Вовчик безо всякой задней мысли.

– Да я не знаю… что-то… – Марсианская девчонка как-то засуетилась, как будто что-то потеряла. «Из-за меня что ли? – дошло до нашего героя. – Ну, елки…»

– Завтракать здесь будем или в столовой? – спросила Вика. Как-то прозвучало – и не тоном хозяйки, и не в стиле гостьи. В стиле марсианского гостя. Ведь еда не хозяйская, хозяйские только столовая и время.

Позавтракали за столом с нямстором. Не обильно, но изысканно. Вовчик хотел наверстать упущенное и запастись впечатлениями впрок, если на Землю вернется. Поговорили о планах на ближайшее будущее. У одной это изучение Земли, у другого – изучение Марса и метагалактики.

Вика засобиралась домой, скорей из-за того, чтобы не надоесть другу. Но Вова предложил другой вариант – вместе сгонять к Аэлите.

– О! С удовольствием! Посмотреть на нее вживую, с животиком.

– Поехали. Она ждет.

Аэлита смотрела мультфильмы. После взаимных поцелуев предложила и им впасть в детство. Друзья оказались не прочь. Но все-таки вскоре заговорили о главной теме. Не стали больше выяснять причины, почему Владимир решил покидать райскую обитель, – подруги у него все это прекрасно знали, и перешли к техническим сторонам. Расписали, куда можно пойти, с кем встречаться, на что делать упор. Договорились вести мягкую тактику. Все переговоры возьмут на себя девушки. Они выступят как поручители, как просители, как посредники. Чтобы Вова дров не наломал и чтоб оградить его от неизвестных последствий. А марсианки знают как говорить, о чем говорить, где остановиться.

– А вы из-за меня не пострадаете? – с тревогой спросил землянин, доставляющий столько хлопот.

– Нет, мы всё будем делать тактично, по закону, с женским обаянием и осторожностью.

– Если что, – я себе не прощу, что втравливаю вас в эту историю.

– Да все будет исключительно гладко, – заверила Вика.

– Тогда я предельно спокоен, – в тон ей ответил Вова.

Еще долго сидели три связанных Землей человека, общаясь на различные темы. Даже обсудили состояние беременности и ощущения Аэлиты.

Вкусно, весело, обильно и не торопясь пообедали.

Около шестнадцати часов, договорившись о плане действий, где Вовчику отводилась самая простая роль – сидеть дома и ждать, разлетелись по своим домам.

Девушки начали готовиться к переговорам на различных уровнях, а Володя стал изучать содержимое Сферы, с тем, чтобы не упустить важной информации, нужной для представления общей картины миро– и марсоустройства.

Викнул деду Антону, договорился о встрече на завтра.

Встретились на том же излюбленном бревнышке на полянке.

Рупомс Вова оставил у дома Аэлиты. Она сама к тому времени улетела в Рим.

– Ну здравствуй, Володя. – Они обменялись крепким рукопожатием.

– Как же ты туда угодил?

– Да я о Вольном Городе у колобка… амарианина Альтисарррасарра выпытывал, да хотел на Землю убежать, а не пустили, я пригрозил натворить чего-нибудь… Вот и загребли.

– Хм. Ни за что, в общем.

– В принципе, да. Вины за собой не чувствую.

– Ну и как, правду говорят – страшное место?

– Отвратительное. Полная противоположность Марсу, то есть всему этому порядку.

– Черт возьми, я бы очень хотел узнать, что там и как; за себя не боюсь, а вот из-за тебя… Собаки, хитро все придумали, никак не скроешь тайну даже в собственной башке.

– Да и я бы все рассказал… А лучше сразу всем, чтоб каждый знал, что там творится, может тогда открыли бы… Но я же собираюсь домой убегать, а узнают, вместо дома – снова тюрьма.

– Так ты все, наелся Марса? А говорил «рай». Что, не рай оказался? Дома лучше?

– Оказывается – да. Лучше не в плане – вообще лучше, а лучше конкретно для меня.

– Понятно. Так… У меня же как всегда есть… – Дед показал землянину знакомый жест из двух крайних пальцев руки. – Отметим твое освобождение? Приобретение горького опыта.

– Да нет, Антон Палыч, сегодня я не буду. Мне ж домой потом лететь. В свой новый дом, в смысле.

– А, ну как знаешь. – Старик налил себе и с удовольствием выпил. ВВ отметил у него интересный наряд: на теле «простыня с дыркой для головы», типа пончо, спортивные трусы, сандалии и на голове «вьетнамка».

– Антон Павлович… Я хотел спросить у тебя: почему меня домой не отпускают?

– Да я откуда знаю, Володечка? Я ж не писал эти законы и правила. Им там видней. Боятся, что можешь нарушить всю стройную систему. Боятся, что можешь «расколоться», проболтаться о Марсе и тайных агентах.

– Ну я объяснил, поклялся, что буду молчать, что даже если что-то скажу о Марсе, то как фантаст, выдам за свою выдумку. По-моему, 100% гарантия. Кто мне поверит? Да кто будет, вообще, заинтересованно искать инопланетные корни?

– О, Володя. Все очень сложно. Иногда один какой-нибудь малозначительный пустяк приводил к гибели или грандиозной встряске цивилизаций. Невозможно заранее предусмотреть какие-то возможности, какие-то варианты, какие-то просчеты и ошибки. Даже твое настроение может играть роль. Сейчас ты говоришь: «Никогда не скажу», завтра: «Скажу в шутку», а послезавтра: «Я все, до мелочей, расскажу про этих гадов!» Может так быть? Может. Поверь. На первой встрече ты говорил: «О, рай, лучше не бывает», а сегодня? Видеть не можешь, скорей домой?

Человек такое существо. Так что можно понять их опасения.

– Так что, думаешь, не светит, не дадут мне домой вернуться?

– Боюсь, что могут не разрешить. Но надо пробовать, как-то убеждать…

– Да, как раз этим будут девушки – Аэлита и Вика – заниматься.

– Так что надейся. Ну а не получится?..

– Не получится, начну приспосабливаться.

– Опять ты за свое! – отчитал старик. – Не приспосабливаться, а жить, идти своим путем, быть самим собой, делать что-то полезное. У тебя ж такой опыт!..

А если на то пошло, ты можешь здесь даже создать кусок своей родины. Так можешь свой дом организовать, что и не поймешь – дома ты или на другом конце галактики. Вплоть до роботов-двойников твоих близких, вплоть до тараканов на кухне… А? Неплохо придумал? Володя улыбнулся, представив себе такую картинку. Но ответил:

– Да, пожалуй, не стоит. Фальшивого друга иметь – лучше вообще без друга. Иллюзия хуже фантазии и памяти.

– Наверное, ты прав, переборщил я. Да, конечно… Возьмешь в руки гильзу автоматную – и вспоминаешь тот окоп, тех ребят, ту деревеньку и так далее. Хватит и такой зацепки, чтоб прошлая жизнь вернулась… Слушай, так тебе же мыслефильм должны были сделать. Сделали? Ну, брат, так тебе тогда… легче будет вспоминать. Хоть роман пиши автобиографический. Не предлагали еще?

– Нет. Но это мысль. – Вова поразился: такая гениальная идея лежала на поверхности. Теперь у него есть занятие на долгое время – подробнейше описать свою жизнь от рождения до самой эмиграции. Потому что теперь есть сюжет, потому что закончен один отрезок жизненного цикла, из которого можно делать выводы. Нет, Земля очень близко. Земля в сердце и в голове. Единственно – нет будущего. Мечтаемого на родной планете. Это невосполнимая утрата. Но есть другое будущее. И может быть в миллионы раз интереснее и продуктивнее. Надо только перестать жить прошлыми мечтами… Это если домой не отпустят.

Дед Антон, между тем, выпил еще дозу.

– Володя, ну ты как, разобрался с Марсом? Понял где что как, в целом, естественно? – спросил он. – Или же ты чисто эмоционально решил отсюда сбежать? Не по сердцу – и все.

– Да нет. Я уже, пожалуй, слишком хорошо знаю Марс. – При этом дед согласно кивнул. – Побывал в барах, в публичном доме, воспользовался ССР, поиграл в казино, попутешествовал, полазил в Сфере, поиграл, побывал в музеях, в парках, стал Почетным жителем, построил дом, поговорил с директором Института Земли, с Верховным Эмиссаром, побывал в Вольном Городе… Общался с молодежью, разговаривал с людьми искусства, науки и общественными деятелями. Как будто много, очень много познал. Конечно, фильмы смотрел, в комповые игры играл… Друзей приобрел, мудрого старого учителя… – Указал ладонью на старика, тот сделал ироничную гримасу. – Похоже, основное представление о планете и ее цивилизации получил. Правда, остались кое-какие темные области, куда не допускают, или такие, которые мне кажутся не тем, чем их пытаются представить…

– Например?

– Канал переброски. Метод отправки в Вольный Город и возвращение оттуда. Управление страной… Нет, елки, я еще много не знаю и не понимаю: детские комплексы, камеры регенерации, космические экспедиции, системы обеспечения… Не, еще много нужно искать и разбирать… но общий вывод и выбор, я думаю, уже не изменится.

– Слушай, ну ты, парень, молодец. Активно взялся за дело. Я, например, обученный, натренированный, но и то целый год, наверное, не мог точно понять, что к чему… там, на Земле, я имею в виду. А ты… – за сколько? – за четыре месяца освоился.

– Да нет, я не освоился. Я только ознакомился, – уточнил землянин.

– Володечка, а я знаешь, что подумал… Если тебя не отпустят… Честное слово, только тебе надо немного успокоиться, как бы расслабиться… нет, надо будет смириться, принять как данность; ты можешь жить совсем не страдая от местных условий. Ты можешь жить своей родиной – Землей. Ты ж понимаешь, к нам стекается вся информация с Земли, всё-всё, ты можешь сутками следить за событиями в твоем мире. И поверь, не будешь чувствовать себя оторванным.

– Хм. Заманчиво, конечно. Но не думаю, что заменит. Мы так в Киргизии когда-то жили. Живем там, а все новости, все мысли – российские, болели больше за родину, чем за край, в котором жили. В итоге – перебрались туда.

– Не заменит, но хоть что-то… А вообще не унывай. Человек ко всему привыкает, поверь мне. Если уж ты мог там жить, то здесь-то уж будешь жить и не страдать. Ну, тоска, ностальгия… свыкнешься. Как с уходом детства.

– Ладно, Антон Павлович. Если не отпустят – буду тогда привыкать. И приспосабливаться, – да! – приспосабливаться к местным условиям, к окружению, к ритму. К порядкам и нравам… Понял… Собой останусь. Куда ж я от себя?.. Мы еще повоюем. А, Антон Палыч?

– Не дай бог… по-настоящему. Но бороться с собой и с глупостями, перегибами – надо, согласен.

– Ну ладно, хватит об этом, а то говорим как на партийном собрании – лозунгами да призывами. Может о Земле?..

– Вот это правильно. Надо кое-что обсудить. Я вот только горло смочу, и мы с тобой потолкуем об современной обстановке в твоей неспокойной советской стране.

– Бывшей.

– Ну да… – Дед опрокинул стакашек. – Х-ха… («Заткнись» – виковому врачу.) Которую развалили и никак не могут до сих пор поделить на мелкие княжества. А где уже поделили, никак не могут народ успокоить и указать ему новый путь, проложить дорогу… Накормить, одеть, обуть… Кивают так за бугор – мол, там наше светлое… так надо жить. А с чего начать – как-то до сих пор не определятся. Никак не могут реально изменить положение.

– Ну, Антон Палыч, ты прям как народный лидер-оппозиционер, саму истину говоришь. Там сейчас много таких вот грамотных на верхах. В споре рождают истину. А народ сам потихоньку ковыряется в обломках самовластья… безвластья… недовластья…

Долго еще беседовали столетний землелюб и землевед и двадцатилетний (по-марсиански) землянин об ужасном положении в России и ее «подбрюшье» на стыке тысячелетий, о проблемах в мире (той планеты), о ее будущем, о людях. И сходились в одном: жить там сложно, но очень интересно, ответственно, благородно и следует. Что надо вести колыбель человечества к таким условиям, как на Марсе, но избегать таких последствий, такого результата. И еще они согласились в том, что сквозь все войны, всю жестокость, человечество все-таки остается в целом мирным и добрым, гуманным, и таким войдет в Галактический Союз. А войны какие-то столкновения, эксцессы – это всего лишь гнойники, лопающиеся там, где организм болен. А в итоге то место скорей становится здоровым.

– Вот почему я и хочу скорей туда. Я должен тоже участвовать в росте и совершенствовании своего мира, а не отсиживаться в облаках, наблюдая за всеми действиями, и высказывать по ним свое высшее мнение, заключение. Убежал оттуда, с «войны», как последний трус. Пусть другие строят – а я на курорт.

– Мужчина! Уважаю, – сказал пьяненький дед Антон. – Давай, отправляйся… Слушай, может мне тоже попытаться тебе как-то посодействовать? Конечно. На правах ветерана я туда обращусь, замолвлю словечко за юного патриота. Да. Прямо завтра же. Растрясу свои косточки. Так что ты мне викнешь, я тебе доложу результаты. По рукам?

– Спасибо, Антон Павлович. Огромное. Буду очень рад. – Они обменялись крепким, долгим рукопожатием.

– Ну тогда до завтра, – проговорил старик и, пошатываясь, побрел, словно мотылек с обожженными крылышками, с лукошком в руке к своему дому. Мудрый дед. Справедливый. И довольно смелый. А впрочем, в его возрасте бояться чего-то…

Аэлита уже была дома, когда Вовчик вернулся из леса. Увы, в Институте Земли и в администрации Совета Планеты этот вопрос решили отрицательно. Но она оставила прошение, и завтра непосредственно Совет Планеты должен рассмотреть его.

– Так что они говорят? – хотел выяснить землянин.

– Да что… то же самое: существует закон, существуют инструкции… Ты подпадаешь под раздел о инопланетных существах из миров, не входящих в Совет Высших Цивилизаций, волей случая оказавшихся на планете. И то есть никак не можешь вернуться назад. На это есть еще какие-то таинственные, секретные технические, этические, внешнеполитические причины. То есть пока по всем статьям выходит категорическое «нет». И только если в порядке исключения Совет Планеты сможет дать согласие – только тогда…

– Ч-черт! – выругался Володя, уже с усиливающимся чувством обреченности. События склонялись к второму варианту…

Аэлита также чувствовала себя скверно. Из-за ее доброго поступка, но как оказалось – недальновидного, скоропалительного, страдает хороший человек. Разрывается от тоски и бесперспективности. Как странно, что он внешнему суперблагополучию предпочитает внутреннюю гармонию, реализацию себя как личности. Есть такое выражение у землян: «не от мира сего», – наверное про него. Нашел все, о чем и мечтать не осмеливался, а хочет вернуться туда, откуда еще идти и идти до такого… Но ему, видите ли, интересней идти… Удивительный парень.

– Не вешай нос, еще не все окончено, – сказала Аэлита, потрепав друга за плечо. – Так сильно сбежать хочешь?

– Да не сбежать, Аэлиточка, – вернуться. От вас сбегать очень не хочется… Ладно, я домой. Ты сегодня намоталась, устала, отдыхай. Спасибо.

– Подожди, Вов, я минутку. – Аэлита вышла из гостиной. Вскоре вернулась и сказала: – Держи, это тебе.

Это были два письма – мамины письма.

Володя обомлел.

– Аэлита… – произнес он, поцеловав девушку, и вышел из дома.

Он снова будет плакать. Как он стал сентиментален в последнее время.

Он прочел оба письма в рупомсе. Письма ему, но не ему. Ему, который, якобы, в Питере. Дома всё без изменений, здоровье в порядке. Катька учится более-менее, только мальчиков много вокруг, отчим на вахту на Север уехал, так что на жизнь уже хватает, от него – Володи – деньги тоже получили, спасибо огромное, особенно от Катьки, уж она… Скучают, тоскуют сильно, постоянно вспоминают, но рады, что у него все хорошо.

Как сладостен обман. Одно радует, что они там хоть в деньгах не нуждаются (сильно), хоть какой-то минимум есть…

Закрыл глаза и оказался там, с ними, в родных стенах, в дорогой сердцу обстановке… Почему только в разлуке человек дорожит близкими? Почему только когда теряет, осознает ценность того, что имел?

Снова вечер провел в раздумьях, в полной тишине. Посидел в сауне. Полежал на диване. Вкусно поужинал. Поговорил с Викой по вику. У нее тот же отрицательный результат. Альтисарррасарр также сослался на законы, на инструкции, на Совет Планеты, словом вообще устранился. Комитет по сложным делам сразу не дал однозначного ответа, приняли на рассмотрение, дня через три будет ответ. Пока так.

Хотелось бы надеяться, что это последние мои записи на Марсе.

Весь день сегодня прошел в кошмарных размышлениях.

Нахожусь сейчас как витязь на распутье: налево пойдешь – богатство потеряешь, направо пойдешь – счастья не видать. В обоих случаях теряю очень много.

Сам с себя поражаюсь: ведь всё есть, буквально всё. Работать не надо, горбатиться на кого-то за жалкие гроши; думать о завтрашнем дне – смешно даже, о чем думать, если все тебе дадено и завтра будет; бояться за жизнь и здоровье не стоит – преступности практически нет, здоровьем на 200 лет обеспечат; учиться, напрягаться не надо, – никто тебя не будет подвергать экзаменам, никто не обсмеёт, не обойдет в интеллектуальной гонке, кроме того, все что хочешь можешь узнать в любой момент. Сколько знаний, сколько развлечений, сколько приключений, путешествий… Считай, весь мир открыт – сиди и изучай. Ну что не хватает, а, Владимир Александрович? Что, что еще надо? Славы, власти?

Да. Славы, признания. Смысла. Хочу сделать то, ради чего родился. По собственному ощущению – «жечь глаголом сердца людей». По придуманному мной сценарию жизни – хочу помогать людям становиться лучше, чище, умней, добрей, прекрасней, активней. Словом, письменным словом вызывать отклик в умах и сердцах. Показывать мир таким, каким он должен и может стать. Чтобы каждый почувствовал значимость своего существования, каждого своего шага и для своей огромной жизни, и для всего маленького, но очень сложного, хрупкого, неоднозначного, но в целом отличного мира. Хочу реализоваться в жизни, хочу внести вклад, весомый вклад, в развитие человечества, в его развитие в лучшую, нужную сторону, в сторону совершенствования нравственности, интеллекта. Очень хочется видеть результат своего труда. Ведь смерть, она всегда рядом, за углом притаилась с ножом, или в машине мчит по дороге, или созревает в сердце… И там нет ничего. Жить надо здесь. И как можно ярче. Значит другим светить, а не в блестящую мишуру оборачиваться и в карнавалах свой блестящий зад демонстрировать…

Вот почему хочу на Землю. За это время я увидел Марс с его обратной стороны, или как бы изнутри. И внешнее суперблагополучие померкло из-за глубокой пустоты внутреннего содержания цивилизации. Я увидел, что страну населяют практически поголовно пустые человекообразные оболочки. Которым в своей сытости и благополучии не нужны нравственные метания, не требуются интеллектуальные поиски, чужды сердечные страдания. У них все проблемы решены. Решены в пользу немедленного удовлетворения всех запросов. Математически отлаженный механизм в любую секунду подаст именно то, что пожелает тот или иной индивид.

Всепланетный единый безупречный организм. Питает каждую свою клеточку (человека) всем необходимым, создает ей благоприятные условия для роста и деления. Но не дай бог эта клеточка хоть чуть-чуть, еле заметно нарушит единый ритм – тут же выброс для профилактики. А там или возвращение в прежний ритм, либо полное отторжение. Этими клеточками питается Вольный Город. Вот где вместилище-чистилище этих больных клеток. Из которых можно собрать совершенно другой организм – маленького, но злого монстра-мутанта, антисущество. А огромный организм не хочет и знать о существовании уродца; он жив, здоров, прекрасно ест и спит, какое ему дело до того жалкого существа в сточной канаве. Или в глубокой пещере.

Вот это-то меня больше всего и напрягает. Полностью, категорически отмежевались от тюрьмы, куда попадает за свою жизнь, пожалуй, каждый сотый, если не больше, гражданин этой сверхблагополучной и правильной страны. И ладно бы там не было ничего страшного. Но ведь там настоящий военный режим, полное нарушение всех человеческих прав, даже права на жизнь (хуже – права на смерть; даже умереть не дадут спокойно). Сравнимо разве что с гитлеровскими концлагерями… И это с позволения Совета Галактики. Или благодаря их гуманному невмешательству.

Вот я и думаю: кто все же командует парадом на этой планете? Совета Планеты вообще не видно, не слышно. Колобки, под покровительством Совета Высших проводят эксперименты над людишками отсталыми? Может мы, точнее марсиане, у них как рыбки в аквариуме? Или муравьи, которым они дали своих роботов, свои технологии и наблюдают, что они с этим делать будут. А Земля у них тогда что? А Земля – это со стороны вообще, наверное, супер-развлекательная игрушка, вечный, нескончаемо саморазвивающийся живой шарик-головоломка-конструктор-войнушка с необычайно интересными психическими, интеллектуальными, социальными процессами, путем вечного самоистязания своих героев достигающая общего прогресса и усложнения среды. Самостоятельный кубик Рубика такой для сверхразума – из хаоса пытается выстроить гармонию, все более запутываясь.

А все-таки тот хаос мне, оказывается, ближе, родней и нужней, чем этот бездумный киберорганизм. Здесь я не вижу для себя применения. Нет, занятий мне хватит на всю жизнь, за это не переживаю. Но каких? Следить за новостями с Земли, узнавать природу вещей, изучать космос? Смотреть фильмы и играть в игры, «любить» разовых женщин и робогейш, посещать аттракционы? Можно. Очень интересно и приятно. Но я именно этого и боюсь. Я быстро привыкну к такой жизни и погибну как личность. И сто лет проведу в вечном сладком бреду. Умру, не оставив после себя никакого следа, никому никакой пользы. И даже сказать будет некому: «Да, жил такой, существовал, как все пил, ел, спал и развлекался.» А я не хочу. Я после этого ВГ к игрушкам всякого рода, аттракционам, и близко не хочу подходить, меня сразу мутить и бесить начинает при одном слове «игра». Я сразу вспоминаю свои смерти и мучения, я сразу вспоминаю свою бездумную жестокость и тех, кто так же в эти минуты где-то кого-то колет, режет, убивает. Других таких же. Скоты!.. Скоты эти Император и Властелин.

Властелин! Слово-то выбрал себе. Вонючий пластилиновый кретин! Богом себя возомнил. Не губернатор, не мэр, не президент – Властелин. Вершитель судеб… А ведь все так и есть. Ведь точно. Хоть и масштаб маленький, но власть полная… А не он ли?.. не он ли истинный хозяин Марса? Не он ли все подстраивает так, чтоб люди к нему попадали и там оставались? Не с его ли подачи на Марсе все так беспечны и беспомощны, чтобы там были послушными, лишившись даже единственного обеда? Не он ли создал такую систему всеобщего молчания, взаимного страха разглашения? Таких методов транспортировки осужденных и освобожденных? Не он ли организовал столь терпимое отношение каких-то должных быть наблюдателей к применению всех видов оружия в ВГ? Значит что, – Властелин из влиятельных лиц в стране, и вовсе не сидит там таким царьком-домоседом? Очень много совпадений и обстоятельств, говорящих за это. Интересно, тогда, получается… Тогда крутом обман. Тогда существует опасность расширения ВГ на весь Марс?! Запросто… Диктатор, о чем говорил дед Антон…

Фантазия у меня имеется. Напридумывать могу что угодно… Хотя ВГ даже я бы не придумал на Марсе – а он существует. Так что в каждой сказке есть намек… и если это так – то ВГ нужно срочно разрушать! Нет, его в любом случае нужно немедленно ломать, необходимо менять его структуру и методы. А Властелина и Императора подвесить за… чтоб узнали, как это – мучение и боль. Чтоб не повадно было людьми играть как пешками.

Если меня домой не отпустят – приложу все силы, чтоб Вольного Города не стало в такой форме. Клянусь, эти типы дорого заплатят за мои страдания и за издевательства над людьми.

Если не отпустят – изучу структуру страны основательно, все ее слабости и силу, и буду мешать изо всех сил благополучному прозябанию нации. Надо встряхнуть как-то это сонное царство. Надо внести в него как-то какой-то дисбаланс. Нарушить затянувшуюся игру. Надо расшевелить народ. Надо предложить ему другие правила игры. И если мне удастся это сделать, особенно силой слова, – вот это будет победа. Если смогу образно показать отрицательное в полной положительности – это будет результат. За это стоит пройти испытание оторванностью от корней и мучительной смертью… В принципе, как ни крути, это ведь тоже мои потомки, земляки.

Но это в случае, если останусь здесь, как добровольно угодивший в плен. Но если же удача улыбнется, и я отпущен буду в край родной, то жизнь и там активная начнется, не упущу секунды ни одной!

Стихами заговорил. Но – не поэт. Дома для моей писательской натуры раздолье. Там есть к чему стремиться, там есть к чему звать, там есть что менять, там есть о чем беспокоиться. И там есть кому это говорить. Дома люди еще читают, еще думают и сопереживают. У людей – у русскоязычных, в частности, – еще восприимчивы разум и сердца, еще остаются мечты и идеалы, еще есть сомнения и принципы, в них очень много человеческого. И они хотят быть лучше, жить в лучшем мире, и потому ищут пути, потому изучают этот мир, думают, спорят, надеются. Работают, трудятся над приближением лучших дней. А самое главное – они хотят любить и быть любимыми. И потому они люди. И поэтому я хочу быть с ними, в их числе. Хочу жить трудно, сложно, интересно, но жить полнокровно, и идти вместе со всеми в Прекрасное Далёко. Строить его. Делать, приближать. Хочу домой к маме. Пусть сначала будет нелегко. После такого уровня – в тот примитив… Это будет сложно… Но…

Буду служить России, ее строить. Зацеплюсь в Питере, буду работать и сочинять. Буду учиться. Самостоятельно, заочно, на курсах. Читать надо. Больше читать нужные книги. Стыдно сказать – я так мало знаю даже о тех местах, где жил. Мало знаю Россию. Плохо знаю историю, не говоря о других дисциплинах.

Стыдно. Боевики, сериалы, триллеры – много в них толку?

Убийство времени, в основном. А хорошее, доброе, нужное не смотрим, не читаем, не любим. Вот откуда все и пошло. Вся пошлость. И получился Марс играющий и наслаждающийся. Помаленьку, потихоньку, «после трудового дня» – и скатились до отдыха без трудового дня. Семидневный выходной – благодать! Предложи сейчас на Земле кому – охотно! Да, видать природа человеческая: пока болезнь не прикует к постели – не задумается о профилактике, о здоровом образе жизни. Вот и надо вести беседы, проводить обследования, назначать упражнения, витамины, пилюли и уколы… На Землю хочет доктор душ! Пустите!

На днях должна решиться моя судьба. Я сейчас живу как во сне. И дальнейшее представляется неясным сном. Хочу видеть себя каким-то всесильным мудрым повелителем человеческих судеб, вершителем истории, мессией… Но в то же время боюсь следующего шага, боюсь заговорить с незнакомыми людьми, боюсь, что не получится задуманное. Слаб, беспомощен, глуп, наивен, труслив…

Только много пафоса, энтузиазма (теоретического, бумажного), амбиций. Много злости. Много отрицания. И чересчур надежды на силу творчества и собственные возможности.

А вообще такое чувство, что я в штормовом океане, в лодчонке без весел, спасаю от волн факел, который должен буду нести по суше, зажигая костры; но на какой из двух берегов меня выбросит, пока не знаю. И боюсь о них разбиться.

Да, ёлки, ситуёвина.

Пошёл в бассейн, топиться.

Шутка. Фиг вам, марсиане, мы ещё «поиграем» с вами. Наиграетесь.