Текст книги "Вор и убийца"

Только как бы мы повязали охрану, окажись в ней десяток человек? Вопрос повиснуть в воздухе не успел, потому что мы пришпорили лошадей. Толстяк двигался в нескольких шагах позади меня, чтобы ненароком не навести стражников на ненужные мысли. А они вели себя совершенно беззаботно, увлеченно обсуждали что-то, не смотрели по сторонам, даже не обернулись, хотя не могли не услышать за спиной топота копыт.

Я вплотную приблизился к охранникам, до них оставалось не более шести-семи футов. Ехавший по правую руку оглянулся, осмотрел меня без какого-либо интереса и вернулся к болтовне со своим напарником. Телега мирно и размеренно скрипела колесами. Я бросил взгляд на толстяка. Рой кивнул мне и наполовину вытащил из ножен клинок. Глубоко выдохнув, я отпустил поводья, выхватил из-за пояса оба пистоля и нацелил их в спины конвоиров.

В следующее мгновение длинная стрела вонзилась в шею охраннику, который только что равнодушно оглядывался. Из пробитой артерии ударил алый фонтан, убитый упал на загривок своего коня. А я вдруг понял, что миг назад уловил летящий свист и вибрацию воздуха у щеки. Стрела прошла в паре дюймов от моей головы.

Я выстрелил во второго конвоира. Стремительно понесшиеся события заставили нажать на спусковой крючок пистоля помимо моей воли. Второй охранник кулем свалился на землю. Одна нога запутались в стременах, и испуганная лошадь понеслась вперед по дороге, волоча за собой мертвое тело. Конь первого убитого с всадником на спине поскакал по направлению к аббатству.

– Возницу! – раздался крик Роя.

Шпоры чересчур сильно ударили в бока и пустили жеребца в галоп. Я судорожно вцепился одной рукой в поводья, отбросил в сторону разряженное оружие. Уже через несколько шагов осадил коня и едва не полетел через его голову. Но остановить жеребца удалось.

Повозка тоже остановилась. На меня уставились двое. Совсем юный перепуганный бледный инквизитор и монастырский служка с длинным прутом-хлыстом в руках. Из-под шапки крестьянина в беспорядке выбивались длинные седые пряди, но мужик был еще крепок и широк в плечах. Он недобро и почти без боязни смотрел на меня. Я направил пистоль в их сторону и для наглядности качнул дулом сначала на служку, потом на монаха. Угрожать или приказывать не стал. Пытаясь совладать с конем, сбил дыхание и теперь мог выдавить из себя лишь сиплый выдох.

Не сводя взгляда с возницы и инквизитора, я отчаянно пытался успокоить возбужденного рысака, который перетаптывался на месте и все норовил крутануться. После попадания стрелы в первого конвоира и моего выстрела минуло не более десяти ударов сердца. Дьявол! Откуда взялся неизвестный лучник? Он где-то рядом!

По дороге со стороны Бранда неспешно ступала пара лошадей с крайне приметными всадниками. Барамуд и его раб Крик! Я с удивлением воззрился на них, забыв и про пленников, и про своего жеребца, отчего рысаку все-таки удалось обернуться вокруг своего хвоста.

Рой направил своего коня навстречу нежданным гостям, он легко управлял конем с помощью коленей и стремян. В руках горец сжимал меч и кинжал. Выражение лица Роя было недобрым.

Гном, напротив, приветливо махнул Акану и сказал что-то рабу. Внешне эльф никак не отреагировал на сказанное. Поперек его седла лежал лук с наложенной на тетиву стрелой, ее наконечник смотрел на толстяка. Непроницаемое лицо эльфа не предвещало ничего хорошего. За плечами перворожденного был приторочен колчан со стрелами.

– Вы, оба, – бросил я, – живо с телеги!

Юный инквизитор молнией спрыгнул на обочину. Мужик медлил, он упрямо, с вызовом смотрел на меня. Наверное, где-то кистень припрятан. Я демонстративно направил ствол пистоля между его глаз. Не до сантиментов!

– Давай без глупостей! – сказал излюбленную фразу дорожных грабителей.

– Слушай его! Ради всего святого! – взмолился монашек, схватил за рукав видавшего виды крестьянского кафтана и едва ли не силой стащил возницу на землю.

– Теперь идите. Медленно идите!

Я ткнул дулом в сторону прибывших всадников. Рой и гном с эльфом сближались с видом бойцов на ринге.

На сей раз меня послушались беспрекословно. Как только они отступили от телеги, я покинул седло, переложил рукоять пистоля в левую ладонь, обнажил бракемарт и последовал за пленниками, укрываясь за их спинами, словно за щитом. Пускай меткость эльфийских стрел испытают сначала они. Откровенная низость моих действий совершенно не беспокоила: на кону жизнь и смерть, а церковник и служка для меня никто.

Обретя неожиданную свободу, мой жеребец победно заржал и рванул в сторону. Я не привязал поводья к телеге! Но было не до него, а близость смерти помогла отринуть возникшую досаду.

– Эй, Рой! – раздался бас гнома. – Это ж мы! Вам на помощь пришли!

Барамуд снова помахал рукой и раззявил бородатый рот в подобии улыбки, да при этом отстегнул от ремня на крупе лошади клевец с изогнутым книзу клювом и топорищем длиной с руку. Эльф застыл в прежнем положении. Стрела также лежала на тетиве. Я шел вперед за живыми щитами. Инквизитор тихонечко подвывал и бормотал молитву, мужик молча передвигал ногами.

Жеребец горца медленно ступал к Барамуду. В двадцати футах от него Акан остановил коня, Крик и Барамуд тоже замерли и безмолвно наблюдали за моими пленниками, пока те не поравнялись с конем Роя.

Сейчас прольется кровь, и я шкурой чувствовал, что кровь потечет наша. Мы не доберемся до эльфа быстрей, чем он выпустит несколько стрел, если только не снять перворожденного из пистоля первым. Я покрепче сжал отполированную рукоять. Если верить легендам, эльф продырявит меня насквозь прежде, чем надавлю на спусковой крючок. Остается надеяться, что щит из двух тел даст мне шанс. Я старался не гадать, смутят ли пленники эльфа и замешкается ли тот на мгновение, выцеливая меня, или перворожденный сразу засадит в них стрелы, чтобы потом продырявить мою шкуру. К дьяволу все мысли!

– Рой! Узнаешь нас? – опять попробовал заговорить Барамуд. Улыбка сползла с широкого лица гнома, он метал взгляд то на горца, то в мою сторону.

– Узнаю.

На дорогу упала гнетущая тишина, затих даже инквизитор. Я улавливал только собственное неровное дыхание и лошадиное похрапывание. Конь эльфа выглядел очень плохо – разгоряченное животное в мыле. Лошадь неожиданно громко и хрипло засипела, отчаянно заржала. Задние ноги подкосились, конь начал заваливаться на землю. Из ноздрей загнанного до смерти животного потекла бурая жидкость.

Эльф покачнулся в седле и вдруг резко поднял лук. Я выстрелил.

– Дьявол! – вырвалось у меня. Промазал! Я понял, что пуля пролетит мимо, еще до нажатия крючка, но не смог остановить выстрел. Я видел, как Крик отпустил тетиву и с невероятной скоростью потянулся за второй стрелой.

Инквизитор и крестьянин рухнули передо мной без единого звука. Эльф бил точно в сердце. Третий раз положить стрелу он не успел, иначе оказался бы придавлен собственной лошадью. Крик ловко выпрыгнул из стремян и с кошачьей грацией откатился на три шага от бьющегося в агонии коня.

Я рванул к эльфу. Чтобы прикончить его клинком, пока он снова не выпустил стрелу! В ушах гремело эхо пистольного выстрела. Навстречу понеслась лошадь гнома.

– В сторону! – заорал Рой.

Я легко отскочил, избегая копыт гномьего жеребца. Конь Барамуда блестел от пота и тоже тяжело хрипел. Жеребец вдруг пронзительно заржал и встал на дыбы, выбрасывая гнома из седла. Горец метнул кинжал, и лезвие вонзилось в бедро лошади по рукоять. Сам толстяк спешился. Своего коня он держал под уздцы, прикрываясь им от эльфа.

Барамуд поднялся на ноги разъяренной горой, с клевцом и одноручной секирой. Его конь умчался. Гном бешено вращал глазами, с его уст на незнакомом языке несся поток брани. С оголенным кинжалом и бракемартом в руках я шагнул ему навстречу. Рой тоже двинулся к нему, по-прежнему держа между собой и эльфом коня. Перворожденный натянул тетиву, граненый наконечник стрелы хищно блеснул. Однако Крик не стрелял. Эльф вертел головой и кивал на изгиб дороги со стороны Бранда.

К нам неслись полтора десятка всадников. Тюремная стража! Раздались три хлопка – пальнули из кавалерийских аркебуз. Все пули прошли мимо. С сотни шагов очень непросто попасть из такого оружия, зато их намерения стали предельно ясны. Они мчались убивать нас!

– Барамуд! – что было силы прокричал Акан. – Бьем стражу! После разбираемся между собой!

Гном зарычал, скрестил над головой секиру и клевец и повернулся взъерошенной бородой к всадникам.

Развернувшись на каблуках, эльф пустил в стражников первую стрелу.

Глава 12
Крысоловы

– В лес! – снова прокричал Рой. Отбросив поводья своего жеребца, толстяк ломанул к деревьям справа от дороги.

Эльф и гном остались на месте, и, глядя на них, я тоже замешкался. Барамуд тряс оружием в высоко поднятых лапищах, его раб опустошал колчан. Я зачарованно наблюдал, с какой потрясающей быстротой перворожденный стреляет по всадникам. Три из четырех стрел легли точно в цель. Эльф поразил двоих всадников и коня третьего, тот на подкосившихся ногах с ходу рухнул в дорожную пыль. Его наездник кубарем покатился вперед и угодил под копыта несшихся позади лошадей.

– В лес, уроды! В лес!

Рой ревел, не стесняясь в выражениях. Еще один конник получил стрелу. Лошади шли тяжело; это не ускользнуло даже от меня. Но они проскакали уже половину расстояния!

– В лес!

Я побежал сломя голову. Кони на полном скаку просто затопчут нас! Краем глаза уловил, что рядом несется эльф. Мы укрылись за деревьями на противоположной от Роя стороне дороги. Барамуд широким шагом шествовал к Акану. Он демонстративно не смотрел на приближающихся всадников. Кровь и песок! Чертово гномье упрямство! Он не успевает!

Через несколько ударов сердца лошади домчались. Гному не хватило одного шага, чтобы спрятаться за деревьями. Сразу пятеро стражников повернули к нему; трое из них, осадив коней, вскинули аркебузы. Грянули выстрелы, гнома толкнуло вперед. Барамуд упал на колено и, выронив секиру, схватился за ствол березы.

Двое спешились, в их руках блеснула сталь. Подойти ближе верхом мешали ветки. Однако добить Барамуда не удалось – навстречу с руганью выпрыгнул Рой.

Справа от меня раздался хруст ломающихся сучьев. Крик тоже выскочил из-за деревьев и сделал три шага к проселочной колее. Каждый шаг эльфа означал полет одной стрелы. Его стрелы вонзились в троих стражников с аркебузами, которые только что разрядили оружие в гнома. Все рухнули из седел. Но происходящего вокруг эльф не замечал. Тройка других стражников пустила коней на перворожденного; последний из прискакавших остановил коня много дальше и кружил у телеги с Оливером. Еще двое ждали чего-то вдалеке, у поворота дороги, где Крик и заметил погоню.

Я бросился вперед, чтобы прикрыть эльфа. Мысль, зачем мне это нужно, в голову не пришла. Кони двух стражников медленно разворачивались в нашу сторону, всадники достали аркебузы. Похолодев, я обнаружил, что на меня нацелили два ружейных ствола. Третий жеребец выглядел свежее и сразу вырвался вперед. Я в отчаянии метнул кинжал и под грохот стрельбы прыгнул в сторону.

Они промазали, я – нет! Кинжал воткнулся прямо между глаз лошади в паре шагов от Крика, который, натянув тетиву, выискивал удобный момент, чтобы стрельнуть в одного из двух противников Роя и не задеть толстяка. Ко всему, что происходило непосредственно вокруг, эльф был по-прежнему слеп и глух.

Наездника сраженной лошади придавила массивная туша. Я опустил бракемарт. Клинок убил его быстро. Мне удалось не смотреть в глаза обреченного, когда ударил под сердце. Так проще, я все же не мясник, чтобы легко забирать жизнь у поверженного беспомощного врага.

Вытащив из ножен второй кинжал, приготовился отразить атаку другого конного стражника, который с проклятьем отбросил разряженную аркебузу и, пришпорив кобылу, обнажил рейтшверт. Тяжелая шпага, даже скорее меч, отлично подходила для рубки пешего – излюбленный клинок огсбургских рейтаров.

Его лошадь не успела разогнаться, а он уже приблизился вплотную. Я без труда отступил в сторону и принял бракемартом падающий сверху рейтшверт. Затем, шагнув назад, поставил противника в невыгодное положение. Ему приходилось вытягиваться, потому что подпустить коня ближе не удавалось. Уставшее животное плохо слушалось наездника, и несколько попыток сблизиться успехом не увенчались. Каждый раз я делал шаг назад, держась от крупа лошади на расстоянии вытянутой руки, и легко отражал выпады стражника. Верховым он был плохим.

Второго из стрелявших по мне я сейчас не видел. Схватка перешла в противостояние с одним противником, что очень нехорошо, потому что в любой миг я мог пропустить удар в спину. Встретив в очередной раз рейтшверт, скользнул ближе к стременам и по рукоять вогнал кинжал в бедро стражника. Человек и лошадь закричали одновременно. Длинное лезвие пригвоздило ногу наездника к крупу кобылы. Я схватил лошадь под уздцы, чтобы самому не угодить под копыта раненого животного, чье тело била крупная дрожь.

Всадник выронил клинок и судорожно вцепился в рукоять кинжала. Он едва не выпал из седла, боль поглотила его целиком, и мне оставалось только прикончить растерявшегося врага. Я воткнул саблю в живот и выдернул кинжал из окровавленной плоти. Стражник упал; почуявшая свободу кобыла ринулась прочь.

Рой уже рубился один на один. Левой рукой! Правая безвольно висела, рукав куртки выше плеча взмок. Стражник, что доскакал до телеги, сидел на земле, прислонившись спиной к заднему колесу, он был ранен, из плеча торчало древко эльфийской стрелы. Сам Крик добивал последнего из находившихся в седле – вскочив на коня за спиной стражника, перворожденный несколько раз погрузил в его бока пару охотничьих ножей. Лук и пустой колчан лежали на пожухлой осенней траве.

Я поспешил к Акану. Его противник затравленно оглянулся и пропустил выпад короткого горского меча. Мы прикончили всех! Мы и стрелы эльфа! На лбу выступила обильная испарина, я взмок, меня иссушила жажда.

Послышался хлопок, потом еще один. Я равнодушно посмотрел на двух всадников, которые так и остались у поворота на Бранд. Трудно передать мое внутреннее состояние, только новые выстрелы казались чем-то неопасным, словно раздавались где-то далеко. Может быть, сыграла роль приглушенность пальбы или то, что стражники развернули коней и скрылись из виду.

– Рой, как ты? – окликнул я толстяка.

– Ничего, – ответил горец, приподняв плечо и согнув поврежденную руку в локте. Толстяк кривился от боли, но молчал. Рука двигалась и нестерпимых мучений не доставляла, значит, рана не должна быть серьезной.

– Что с гномом? – спросил я.

Барамуд с закрытыми глазами сидел на земле в нескольких шагах от нас, опершись спиной о дерево. Гном что-то неслышно бормотал. Жив, но не смертельное ли у него ранение? Мимо прошел эльф, вытирая пучком сухой травы красные разводы на ноже. Лицо Крика эмоций не выражало.

– Надо сделать перевязку. Тебе и гному.

Я нагнулся к убитому стражнику, чтобы отпороть рукав камзола и сделать из рубахи бинты. Меч Роя поразил его в грудь, и кровь правую руку мертвеца еще не залила. Одет он был в коричневую куртку городской стражи. Внимание привлекла черная траурная повязка выше локтя.

– Что это?

– Крысоловы. Их знак.

Я с удивлением воззрился на толстяка. Занятное известие для ночной крысы.

– Полсотни наемников при генерал-губернаторе, – пояснил Акан, – квартируют в казармах стражи и получают жалованье, но они не совсем стражники. Ловят беглых, иногда охотятся на контрабандистов, выполняют особые губернаторские поручения, когда не нужна огласка. Местных в крысоловы не набирают.

Я надрезал шов на рукаве мертвеца и потянул ткань в разные стороны. Нитки шва лопались с громким треском. Рубаха крысолова была в меру белой и чистой. Брезгливости не ощущал. Не первый и, полагаю, не последний убитый передо мной.

Я, как ни крути, вор, пират и попросту темная личность.

– Крысоловы – это личная гвардия загорских генерал-губернаторов, кормятся с губернаторской кухни, – продолжил толстяк, скидывая куртку. – С его же казны имеют половину жалованья. С недавних пор сидят на коште у Конрада Дамана, а сегодня, как видишь, кто-то вспомнил об их изначальном предназначении и направил за нами. Аж треть отряда!

Не думаю, что Даман узнал про меня и натравил своих крысолов. Просто в Бранде кто-то не поленился сопоставить очевидное и организовал погоню по наиболее вероятному маршруту беглецов либо вырвал сведения у Шрама. Я отогнал мысль о пытке. Для Джона лучшим исходом была бы быстрая смерть у дверей бастионной тюрьмы.

Ранение горца выглядело неопасным. Разрез длиной в палец хоть и был глубок, но скорее кровоточил и доставлял боль, чем представлял серьезную угрозу. Если только Рой не поймает гангрену.

– Кровь остановил, нужно найти мазь для ран. – Я перетянул руку горца выше пореза и забинтовал повреждение. – В повозке инквизиторов должно что-то быть.

– Точно, – толстяк, кряхтя, натянул куртку. Боль он испытывал серьезную, я недооценил тяжесть ранения, – и про Фосса мы подзабыли.

Прихватив меч и насвистывая песенку, Рой направился к телеге. Его нисколько не волновала смерть вокруг.

Крик склонился над гномом, тот бормотал на своем языке, взгляд Барамуда был каким-то осоловевшим. Перворожденный сорвал с плеч хозяина одежду. Могучий торс Барамуда покрывала бурая корка, крови он потерял изрядно.

– Подстрелили меня, песьи выродки, – прохрипел гном, поймав мой взгляд. – Есть у тебя что выпить? А то у него не допросишься.

Эльф с бесстрастным лицом заканчивал перевязку. В его наплечной сумке имелись и настоящие бинты, и мазь, толстый слой которой он намазал под белой льняной перевязью на лопатке, куда угодила пуля.

Я развел руками, впрочем, Барамуд не увидел этого, его взор помутнел и поплыл. Дьявол! Как же хочется пить. У одного из убитых нашлась полная фляжка эля. Я с наслаждением выдул половину, оставшееся влил в глотку Барамуда. Пил он с жадностью.

Потом вдвоем, я и эльф, тащили гнома до телеги. Тяжел же он! Словно гору на плечи взвалили. Барамуд пребывал в полубессознательном состоянии, но хотя бы самостоятельно переставлял ноги.

– Эй, Гард, сюда! – позвал горец. Его голос раздавался из-за тента.

– Сейчас!

Мы с большим трудом перевалили гнома на повозку к кучке соломы, где раньше сидели монашек и служка. Барамуд часто дышал, словно ему не хватало воздуха. Снизу доносились стоны раненого стражника. Дорога позади повозки напоминала место небольшого сражения: у тел убитых крысоловов фыркали четыре лошади. Остальные разбежались. Один из крысоловов снова протяжно застонал.

Обнажив нож, эльф опустился на корточки перед ним. Я уловил выражение лица Крика. Маска бесстрастности исчезла, он предвкушал убийство с видимым удовольствием.

На жизнь стражника наплевать, но как-то не по душе, когда человека режут, словно скот, пускай и врага. Крик поднял голову и улыбнулся. Красивый, с идеальными пропорциями лик и белоснежная улыбка, а в глазах смерть. Я отвернулся. Перворожденному есть за что убивать людей. Стон стражника оборвался.

Я залез на телегу и, отдернув полог серого тента, забрался внутрь. На меня смотрел осунувшийся бледный Оливер. С небольшой щетиной, что на свободе и в здравии для него было немыслимо, бывший наемник полулежал на носилках. Акан подбил под его спину одеяло и подушку. Второе одеяло прикрывало ноги. Фосс был одет в дорожную одежду, какую носил, когда добирались до Бранда. Рой примостился рядом.

– Рад тебя видеть, вор, – негромко произнес бывший наемник. Говорил он тихо. Заметно было, что Оливер крайне ослаб, слова давались ему с трудом, однако в глазах светилась прежняя несгибаемая воля.

Поприветствовав, я крепко пожал руку Фосса. Кажется, он действительно был рад меня видеть.

– Я рассказал, что произошло, – сообщил горец.

– Помню только, подошел к окну… – заговорил Оливер и замолчал, пытаясь отыскать в памяти картинку из прошлого.

Вздохнув, я снова поделился воспоминаниями о событиях, которые произошли в тот злополучный день в таверне «У кота». Рассказал о шорохе над головой и схватке с таинственным незнакомцем. Когда заговорил о противнике в черном, Оливер напрягся, словно поймал ниточку воспоминаний, но через несколько ударов сердца вновь откинулся на подушку.

– Нет, – признался он, – не получается что-нибудь вспомнить. Могу лишь сказать… Что-то привлекло мое внимание за ставнями гостиничного окна.

– Это я не закрыл их. – Мне было очень непросто произнести эти слова. Из-за моей авантюры Оливер едва не лишился жизни, и сейчас сил у него осталось, как у немощного старика.

– Нужно уходить отсюда, и как можно скорее. – Внешне Фосс не отреагировал на мое признание, за что я был крайне благодарен. Он сменил тему разговора, может быть потому, что уловил мое мрачное настроение. – Как скоро стемнеет?

Толстяк на мгновение высунулся наружу.

– Час у нас имеется, – сказал он и добавил: – Гном ранен.

– Рана серьезная? – спросил Фосс. Его глаза закрылись, силы отставляли бывшего наемника.

– Потерял много крови и передвигаться самостоятельно не сумеет, – пояснил я.

– Мы можем добраться туда на повозке? – Оливер с большим усилием разлепил глаза и обратился к горцу. Разговор давался ему с еще большим трудом.

– Теперь только телегой, – ответил Рой, – втроем двоих на носилках не утащим.

Очевидно, Акан собирался замести следы в лесу. Не скажу, что данный замысел мне понравился, уж лучше ехать по дороге, чем углубляться в чащу. Ночью в лесу не видно ни зги, а на проселке, то бишь на открытом месте, легче заметить опасность. Я даже порадовался, что будем уходить дорогой.

– Почему вы едва не накинулись друг на друга перед появлением стражников? – вдруг спросил Фосс.

– Тут тебе не отвечу. – Толстяк выглядел озадаченным. – Барамуд и Крик должны идти с нами в Запустение, они вызвались помочь с инквизиторами. Однако Николас не доверяет им. Мы покинули Бранд вдвоем, поначалу мне это было не по душе, но уж очень странно вели себя гном и эльф, когда нас нагнали. Мы чуть не выпустили друг другу кишки.

Фосс вопросительно посмотрел на меня.

– В них есть что-то ненастоящее. Не скажу, что именно меня настораживает, но я в самом деле не верю им. – Объяснить свою подозрительность было нелегко. У меня имелось только предчувствие, и более ничего.

– Да, только эльф положил половину крысоловов, – возразил Рой одновременно самому себе и мне. – Барамуд хорошо получил из аркебузы, сам двигаться не сможет. Эльф его не бросит и без нас гнома не утащит. Пока можно не беспокоиться на их счет.

– Надо собрать аркебузы и пороховой припас, – произнес я. – Не будут лишними.

Бывший наемник и горец согласились. Впрочем, мне было все равно, что они думают по этому поводу, я нутром чувствовал, что от погони мы не избавились. Двое крысоловов ускакали не в Бранд. Почти уверен, что мы перебили лишь авангард погони, который выбился вперед на более быстрых и выносливых конях.

Кряхтя и стараясь не задевать поврежденную руку, горец выбрался наружу, чтобы выяснить, что и как с Барамудом, и проверить упряжь и лошадей. Скоро стемнеет, нужно уходить. Фосс замолк, закрыл глаза и как будто уснул. Я последовал за Роем.

– Погоди, Гард, – неожиданно окликнул бывший наемник. Я обернулся. – Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ты и Рой здесь, а я не в Маунте.

Оливер пристально смотрел на меня, почти не мигая. Что ему ответить?

– Мы и Джона вытащим, – сказал я. Слова вырвались сами собой, хотя я давно похоронил Шрама. Но, проклятый пепел, мы его не бросим! Если только Джон жив, я вытащу его из тюрьмы!

Откинув полог, я вылез из-под тента. Гном тихонько похрапывал. Скорее всего, эльф усыпил его чем-то из своей сумки. Крик бродил между трупов всадников – перворожденный собирал стрелы.

Рой возился с лошадьми, а я принялся собирать аркебузы. Мародерствовал, что называется. Стволы имелись у каждого из убитых. Две аркебузы оказались сильно повреждены и полетели в кусты. Я собирал оружие, срезал пороховницы и мешочки с пулями. Боеприпасы и аркебузы складывал за задним бортом повозки. Обыскивать мертвые тела, чтобы найти монеты, тоже не брезговал. Набралось изрядное количество медяков, немного серебра и даже один золотой руаль! Будут не лишними, раз Рой говорит, что мы на дне.

Когда тронулись в путь, уже смеркалось. На землю сразу опустился собачий холод! Хорошо, Рой додумался снять с крысоловов куртки. Не очень-то приятно накидывать на плечи окровавленную одежду с плеча мертвеца, но это лучше, чем мерзнуть. Выбирать не приходилось.

Я и эльф, задрав кусок серого тента вверх, разместились в задней части телеги. Гнома перенесли поближе к Фоссу. Барамуд все еще спал под неизвестным эльфийским наркотиком. Рой одной рукой правил лошадьми: эльф обработал его рану и сделал повязку через плечо. Позади к повозке попарно привязали четырех оседланных лошадей, одной из которых оказался жеребец толстяка.

Я заряжал два наших пистоля и аркебузы. Почти дюжина колесцовых кавалерийских аркебуз и целый арсенал припаса. Не сомневаюсь, они нам непременно понадобятся: или против ночных тварей, или чтобы бить по погоне. Крик одобрительно посмотрел на меня и, вернув на лицо маску равнодушия, уставился на лес справа от телеги.

Ехали мы медленно. С каждой минутой внутри нарастало напряжение. Я не мог понять причину – то ли шкурой ночной крысы чувствовал приближение крысоловов, то ли давила серость уходящего дня. Ночь близко!

Повозка свернула с дороги на Маунт. Проселок походил на Путь проклятых, часто шел прямыми отрезками, только без вырубки. Иногда ветки деревьев нависали над колеей.

Стемнело окончательно, уже час мы двигались при свете луны. Лес вокруг был тих. Ехали в полном молчании, под фырканье коней и скрип колес. Я вслушивался в темноту магией Харуза и не обманулся! Погоня шла по следу!

Эльф привстал и замер, он тоже уловил отзвук лошадиного топота.

– Крысоловы! – крикнул я, предупреждая об опасности. Рой ответил проклятьями.

Эльф уселся на прежнее место, положил рядом лук и первую стрелу, а я схватился за ближайший ствол.

Скоро каждый мог услышать приближающуюся погоню; похоже, там не один десяток всадников, а два или три. По нашему следу пустили весь отряд крысоловов!

– Рой! – позвал я. – Долго нам еще?

– Долго!

Я выругался. Будет бой. А вот и они! Теперь можно было увидеть факельное зарево над верхушками деревьев позади нас.

Когда первые крысоловы показались на дороге, до них оставалось с полсотни шагов. Нас они пока не заметили. Мы ехали без фонарей, а крысоловов слепил свет собственных факелов. Сбоку раздался звук спущенной тетивы. Я тоже выстрелил. Стрелы и пули скосили сразу нескольких всадников. Вопли! Ругань! Конское ржание! На землю упали факелы.

Я выстрелил еще дважды. Наобум. С той стороны мелькали тени, не разобрать, в кого целиться. Эльф ждал. Ответ последовал, когда дорожный изгиб скрыл повозку за деревьями. По нам выпустили целый залп! Прогреми он чуть раньше, повозка превратилась бы в решето.

Я лихорадочно оглядывался по сторонам! В следующий раз или бежим в лес, или получаем пули. Но мы не имели права бросить раненых, да и смерть от аркебузной пули могла оказаться милостью по сравнению с тем неизвестным, что скрывалось за деревьями. Бьюсь об заклад, что сейчас в темноте прячутся голодные и злые глаза.

Рой громко сквернословил. Он отчаянно пытался пустить вскачь лошадей, но выходило плохо. Мы поехали лишь немногим быстрей.

Лунный диск скрылся за тучами, ночь сделалась еще чернее. Я с благодарностью посмотрел на небо, помянув Бога Отца и Бога Сына. Беглецам тьма всегда кстати. Я мысленно возносил молитвенные слова, чередуя их с именем Харуза, бога-покровителя моего воровского ремесла. И Бог услышал меня! Расплата за святотатство наступила немедленно. Ветер неожиданно стих, и небеса разверзлись белыми снежными хлопьями.

Снег сыпал щедро. Земля покрылась белым за считаные минуты. Округу словно подсветили мягким неуловимым снежным светом, и сейчас мы были как на ладони! На дорогу высыпал десяток стражников. Тридцать шагов для конного – не расстояние. Однако они осадили лошадей.

– Все! Пригнитесь! – Мой голос утонул в грохоте стрельбы и диком конском ржании. Сразу три лошади из четырех позади телеги приняли на себя аркебузные выстрелы. Крайняя слева лежала, не шевелясь, две других бились в агонии. Жеребец Роя как будто не пострадал, он испуганно фыркал и пытался встать на дыбы, но мешала привязь. Повозка дернулась и остановилась.

Вслушался в себя – сердце бешено колотилось, но я был цел. Рядом вскочил эльф. Перворожденный скалился и таращил на меня глаза. Махнув рукой на умирающих животных, Крик поднял лук. Эльф начал новую жатву. С той стороны раздалась брань, дважды стрельнули. Но ринуться вперед, под смертоносные стрелы, никто не рискнул. Среди крысоловов возникла неразбериха, они пятились или пытались укрыться от лучника, а сзади напирали другие.

– Живы? – просипел Рой.

Я не ответил. Это было бы расточительностью и непозволительной роскошью: драгоценные секунды таяли с каждым мгновением. Я открыл пальбу по толпе людей и животных. Нажав на спусковой крючок в последний раз, выхватил кинжал и спрыгнул на снег. Вопреки моим опасениям, жижи под ногами не оказалось. Мы не зря мерзли – мороз прихватил землю, и колеса телеги не увязнут на раскисшей дороге. Теперь нужно сделать так, чтобы телега могла ехать.

Вторая из раненых лошадей затихла. Кобыла справа била передними копытами, стараясь подняться, но безуспешно. Я лихорадочно перерезал ремни, не отпускавшие телегу от мертвых животных. Все, теперь в повозку! Шум и крики позади переросли в какой-то хаос. Беспорядочно стреляли, только уже не в нашу сторону.

Что там, черт возьми, происходит? Крики людей доносились из-за деревьев, оттуда бежала дорожная колея. Еще выстрел… Другой! Я уставился на тела, легшие на снег от стрел Крика и моих аркебуз, и вдруг понял, что тени над ними не являются ни людьми, ни лошадьми! Бог Отец и Бог Сын!

На сей раз я взывал искренне! Попятился назад, не в силах отвести взгляда от дорожки звериных следов на снегу, которые появлялись из ниоткуда и бежали ко мне. Выхватил второй кинжал. Два стальных лезвия – это все, что имелось.

Удар сердца, и черная как ночь тень бросилась на меня. Она вынырнула из ниоткуда, из пустоты. Я выкинул вперед клинки и получил страшный удар в грудь, который вышиб дух и сознание.