Текст книги "Проклятие рукописи"

5

– Докладываю по стоимости наших находок, то, что мне удалось выяснить, бродя по аукционам и каталогам в Интернете. Арабская монета – это куфический дирхем, ал-Муктадир, город Рас-ал-Айн, в таком состоянии – 10–12 долларов; польская монета – двуденар короля Сигизмунда III, состояние очень плохое, – 10–20 долларов; полкопейки серебром, Николай I, 1842 год – 15–20 дол. Медные монеты, все вместе, потянут долларов на 15. С пуговицами пока не разобрался, выставил их отсканированные изображения на сайте кладоискательства. Два крестика потянут долларов на шесть. Золотое колечко – долларов десять. В итоге имеем результат – 70–90 долларов. Это предварительная цена. Думаю выставить монеты на аукцион и слегка поднять цену – так дольше, но можно продать дороже. – Даниил посмотрел на вытянувшиеся от огорчения лица приятелей и улыбнулся. – Нечего грустить. Наша поездка оказалась чрезвычайно удачной – ведь мы могли ничего не найти, а так – кое-что есть.

– Семьдесят долларов на троих – и столько мучений, – вздохнул Марк и почесал многострадальную голову.

– Стоимость бензина составляет более половины этой суммы, – хмуро заметил Кирилл.

– Зато приобрели опыт. Пусть почти по нулям, но в следующий раз…

– Даня, лучше ищи места поближе, чтобы уменьшить транспортные расходы.

– Кирюша, тогда лучше делать копы в городе, добираясь на место общественным транспортом.

– Не утрируй. Я лишь высказал пожелание, кроме того, тоже побывал в библиотеке. Не надо ехать к черту на рога – есть подходящие места и поближе. Вон Гоголев, совсем рядом, и тоже был казачьим городком, с крепостью и гербом – сердце, пронзенное стрелами, а сверху крест.

– А где там искать – ходить с МД по улицам села? – иронически поинтересовался Даниил.

– Население Гоголева уменьшилось с тех пор вдвое, а значит, и территория. По полям, вокруг села.

– Думаю, Кирюша, не только мы такие умные – там с МД все пройдено вдоль и поперек. Но, если настаиваешь, можем попробовать.

– Если бы у нас это было только хобби, то можно горбатиться и из-за нескольких медяков, – нравоучительно сказал Кирилл.

– Кирюша, есть уникальные медные монеты, стоящие прилично, – возразил Даниил.

– Возможно, но у меня другое предложение. Не отбрасывая первоначальную идею, мы попробуем реализовать еще одну.

– Надеюсь, Кирюша, будет не так больно, как в прошлый раз? – Марк состроил жалостливую гримасу, напоминая о том, что пришлось пережить в поездке.

– Может быть гораздо больнее, Марк, но и трофеи добудем более дорогие. Предлагаю отправиться в житомирские леса, в бывший укрепрайон, на поиски жетонов погибших немцев – вроде за каждый найденный дают двести евро. Кроме того, можем найти оружие, медали, сохранившуюся амуницию – все это сейчас прилично стоит.

– Мне больше нравится искать старинные монеты и утварь, чем рыться в останках погибших солдат, – резко заявил Даниил.

– Нравиться могут девушки, рыбалка и футбол, а мы ищем способ заработать побольше бабла. Вот когда заработаем достаточно, тогда сможем выбирать, чем дальше заниматься. Марк, я правильно говорю?

– Все верно, Кирюша. Даня еще не въехал в тему – видно, пока не испытывает необходимости в денежном подсосе, как мы.

– Ты с нами, Даня? Или у тебя другие планы?

– Куда я денусь… – вздохнул Даниил.

– Завтра выезд в семь утра – будь готов.

– О’кей, парни. Буду в условленном месте.

Встреча друзей проходила на Борщаговке, в однокомнатной квартире, которую Кирилл и Марк снимали вместе. Даниил, распрощавшись с друзьями, пешком прогулялся до ближайшего метро. Он шел вдоль железной дороги, не видной за бесконечными рядами гаражей и зеленых насаждений. Место было пустынное даже в дневное время, а в ночное пользовалось дурной славой. Предложение Кирилла делать бизнес на жетонах погибших солдат Даниилу не понравилось, но альтернативы он пока не видел, так как все его резюме, выставленные в Интернете, остались невостребованными.

6

Проливной дождь лил не переставая, и дворники «Нивы» еле справлялись с потоками воды на стекле.

– Кто-нибудь может сказать, где мы находимся? – в очередной раз раздраженно спросил Кирилл, выдерживая скорость медленно идущего пешехода.

В нем все кипело от злости, он не выносил медленной езды в никуда. Вот уже в течение двух часов они блуждали по лесу, не зная, как из него выбраться. Разразилась гроза, затем полил сильный дождь, и они непонятно как оказались на узкой грунтовке, чуть шире тропинки, по которой можно было ехать лишь прямо, до разветвления, и они, то и дело поворачивая, запутались в этих переплетениях, как в паутине. Иногда путь им преграждало лежащее дерево, или дорожка вдруг исчезала, переходя в едва заметную тропинку, вьющуюся среди деревьев, и тогда приходилось пятиться на задней передаче. Ограниченная видимость и недостаток свободного пространства для маневра уже привели к тому, что, зазевавшись, Кирилл счесал правый бок автомобиля и помял задний бампер. Час назад «Нива» налетела на кочку, деформировался диск и спустило колесо. Проклиная все на свете, под холодным дождем им пришлось освобождать багажник от снаряжения, чтобы достать домкрат и поставить запаску. Марк при этом умудрился поскользнуться на размякшей от дождя глине и вываляться в грязи, Кирилл прищемил палец руки домкратом, Даниил уронил и раздавил свои неизменные темные очки. Все они вымокли до нитки и замерзли и теперь спасались от озноба включенной на полную мощность автомобильной печкой.

– Ты же сам захотел отправиться в свободный поиск, мол, ориентируясь по карте, мы ничего путного не найдем, – не менее раздраженно заметил Марк, ежась от холода в перепачканной мокрой одежде.

– А что нам оставалось делать, если мы повсюду натыкались на тот проклятый джип? Думаешь, он случайно следовал за нами, когда мы двигались вдоль укрепрайона? – огрызнулся Кирилл.

Затяжной дождь сделал день короче, вскоре стало совсем темно.

– У меня такое ощущение, что мы ездим по кругу, – высказал свое предположение Даниил. – Кирюша, вон то дерево, мне кажется, я видел час назад.

– Эти чертовы деревья похожи друг на друга, как близнецы, – как ты мог узнать какое-то из них, даже если мы ездим по кругу?

– У него характерная раздвоенная верхушка, Кирюша.

– В этом лесу не меньше десятка тысяч деревьев с подобной верхушкой, Даня. Кончай фантазировать, думай, смотри на карту – нам надо выбраться из этого треклятого леса, пока еще не кончился бензин. Еще час, и наше положение станет критическим. Работай с картой, Даня! Марк, ты тоже напряги мозги.

– Для того чтобы определить по карте, куда ехать, надо знать, где мы находимся! – огрызнулся Даниил.

– Я перед выездом предупреждал, что погодные условия… – начал было Марк.

– Ах, мать твою… – вырвалось у Кирилла – автомобиль подбросило, тряхнуло, раздался треск и шипение воздуха, выходящего из поврежденного колеса.

– Все – приехали, – мрачно произнес Кирилл. – Где мы – неясно, понятно только, что в глубине леса. А теперь стали надолго – запаски больше нет. Придется заночевать, а завтра, если ничего не придумаем с автомобилем, – ноги в руки и пойдем аукать, искать аборигенов.

– Подальше от цивилизации, подальше от цивилизации! – передразнил Кирилла Марк. – Теперь будем только мечтать о цивилизации. Здесь леса тянутся на сотни километров, можем вдали от цивилизации провести не одну ночь. А есть уже хочется! И печка твоя дрянная – почти не греет!

– Не ной. Можешь выйти и порыться в багажнике – там остатки нашего обеда.

– Буду я еще мокнуть! – Марк наклонил спинку одного из задних кресел, проник рукой в багажник и достал сверток с едой.

– Соображаешь, – похвалил Кирилл.

– Обижаешь! – скромно потупился Марк, роясь в пакете.

– Я только что видел свет! – воскликнул Даниил и вытянул руку, указывая направление. – Там мелькнуло – наверное, свет в окне.

– Ничего не вижу, – заявил Кирилл, напрягая зрение.

– Вон те кусты колышутся, мешают увидеть, – настаивал Даниил.

– Фу! Волки! – воскликнул испуганно Марк, и его приятели успели заметить два горящих в отблесках лунного света глаза и черную тень, едва заметную в темноте, которая метнулась в сторону.

– Не волки, а волк, – поправил Кирилл. – И не факт, что волк, – может, собака или лис. У страха глаза велики.

– Вон, смотрите – я же говорил! – торжествующе воскликнул Даниил. – Похоже, там село.

Теперь и его приятели увидели светящийся кружочек, едва видный сквозь качающиеся кусты, обступившие дорогу. Автомобиль стоял на пригорке, что позволило заметить огни жилья, находящиеся в низине.

– Если тут рыскает волк, как же добраться до села? – В голосе Марка прозвучал неприкрытый страх.

– Ты забываешь – мы вооружены. – Кирилл показал ему травматический пистолет.

Помимо этого он вооружил Даниила бейсбольной битой, поняв, что Марк уж слишком напуган. Радуясь тому, что проливной дождь перешел в мелкий, моросящий, они вышли в ночную темень. Марк осторожно шел впереди, освещая дорогу фонариком, то и дело посылая луч света на ближайшие кусты, с замиранием сердца ожидая, что там зажгутся зловещим блеском глаза притаившегося хищника или даже хищников. В детстве его покусала собака, и в памяти всплыли те ужасные мгновения, ужасная боль от сжатых с невероятной силой челюстей ротвейлера. Эта боль лишила сил сопротивляться, сделала его беспомощным.

В верхушках деревьев зловеще гудел, завывал сильный ветер, невидимо их раскачивая. После теплого салона автомобиля приятелям в мокрой одежде стало невероятно холодно и страшно, казалось, опасность притаилась за каждым кустом. Невидимый противник всегда во много раз страшнее реального своей непредсказуемостью и внезапностью возможного нападения, хотя чаще всего страх вызывает непривычная обстановка.

Прямо идти на свет жилья им не удалось – мешали густые колючие кусты, ветви деревьев, царапающие лицо, руки, хватающие за одежду. Им пришлось лавировать, то приближаясь, то удаляясь от спасительного огня. Дождь вновь напомнил о себе ледяными каплями, он все усиливался, а свет, как только спустились в низину, исчез.

– Дурная затея – надо возвращаться назад! – в панике крикнул Марк, перекрывая голосом шум ветра. – Свет погас – наверное, легли спать.

– Куда назад – мы уже далеко ушли. Я не уверен, что в темноте нам удастся найти автомобиль, – ведь мы сошли с дороги! – прокричал в ответ Кирилл. – Идем вперед – если это село, то мы мимо не пройдем – я помню, в какой стороне видел свет!

– А куда вперед? Где он есть – перед? – в истерике закричал Марк.

Даниил молчал, понимая, что криками делу не поможешь. Прав был Кирилл – в такой темноте вернуться к автомобилю было невозможно, но и вариант двигаться наугад вперед не сулил ничего хорошего. Оставаться на месте, прижиматься к стволам деревьев, спасаясь от дождя, трясясь от холода, тоже было безумием, и они продолжали идти, пытаясь согреться на ходу.

– Волк! – закричал Марк, показывая на две светящиеся точки.

Кирилл выхватил пистолет и выстрелил. Светящиеся точки исчезли, но вскоре вновь возникли на их пути. Еще один выстрел Кирилла погасил их на мгновение, и в следующий раз они возникли уже гораздо ближе.

– Он что, не боится выстрелов?! – Кирилл выстрелил два раза подряд, у него уже не было сомнений, что их преследует именно волк.

Был израсходован последний патрон, но хищник продолжал их преследовать.

– Держимся вместе! Только так мы сможем от него отбиться! – крикнул Кирилл, придерживая за воротник куртки совсем обезумевшего от страха Марка.

Даниил крепко сжимал в руках биту, теперь их единственное оружие, не чувствуя особого страха, наоборот, он хотел поскорее сразиться с хищником.

Волк не спешил нападать, он появлялся с разных сторон, иногда даже возникал впереди, преграждая путь, и им приходилось послушно сворачивать в сторону.

– Тебе не кажется, что он нас гонит в определенное место? – прокричал Даниил на ухо Кириллу. – Я читал у Киплинга…

– Потом мне расскажешь о похождениях Маугли! – зло прервал его Кирилл. – Если будет кому рассказывать и кому слушать.

– Это не волк, а оборотень, – заскулил Марк. – Волк давно бы от нас отстал, испугавшись выстрелов. Он нас съест!

– Заглохни! – Кирилл подкрепил свое требование затрещиной, надеясь, что это приведет Марка в чувство.

Волк преследовал их бесконечно долго, и Даниил уже не сомневался – тот гонит их в конкретное место, где ребят может поджидать стая. Когда они пытались изменить направление движения, волк буквально заступал им дорогу, вынуждая следовать им избранным путем. Даниил ничего хорошего не ожидал, опасаясь, что в какой-то момент их окружит стая волков и тогда шансов на спасение не будет. Он пытался объяснить это друзьям, но даже Кирилл, внешне нарочито спокойный, был напуган и не хотел его слушать. Беспорядочный бег при призрачном лунном свете, едва пробивающемся сквозь кроны деревьев, треск кустов, завывания ветра, то и дело пускающийся дождь, мокрая тяжелая одежда, боязнь споткнуться о корень и тогда остаться в темноте один на один с волком – все это угнетающе действовало на сознание, и вскоре Даниил, растеряв здравые мысли, поддался паническому желанию только бежать вперед.

Марк зацепился за что-то ногой и, падая, увлек за собой Кирилла. Даниил налетел на них и покатился кубарем, обронив в темноте биту. Став на четвереньки, он принялся лихорадочно шарить по земле, ругая себя за то, что потерял единственное оружие. Он не смотрел по сторонам, боясь встретиться с безжалостным блеском желтых глаз хищника, изготовившегося к нападению на поверженную жертву.

– Даня, у тебя все в порядке? – послышался голос Кирилла, принявшего вертикальное положение.

– Нет – я биту уронил, – сквозь зубы выдохнул Даниил, продолжая на четвереньках обследовать вокруг себя землю. – Пусть Марк посветит сюда.

– Фонарик сдох, а волк, похоже, от нас отстал – его нигде не видно.

– Он оборотень! Готовится к нападению! – завизжал Марк и сразу получил от Кирилла две звонкие затрещины.

– Нас трое, а он один. Справимся! – Но оптимизма в голосе Кирилла не было. – Даниил, иди сюда – раз сразу не нашел, значит, все.

Даниил поднялся и направился к ним, едва различая в темноте силуэты друзей.

– Теперь куда нам идти? – вслух задал Даниил вопрос, вертящийся на языке у каждого из троицы.

Словно в ответ на этот вопрос, они увидели всего в нескольких десятках метров от себя светящееся пятно.

– Там люди! Мы спасены! – радостно воскликнул Кирилл.

– А если там живет оборотень?! – испуганно проблеял Марк.

– А теперь в кастрюльках греет воду, чтобы из нас сварить супчик, – рассмеялся Кирилл. – Поэтому и волк отстал – его человеческое жилье отпугнуло. Здесь село!

«Странный волк, – подумал Даниил. – Упорно преследовал, а вывел прямо к людям, не воспользовался моментом, когда мы валялись на земле беззащитные. Пожалуй, версия Марка не лишена правдоподобия».

Это был даже не хутор – лишь один небольшой старенький домик да притулившийся к нему сарайчик, а вокруг – глухой лес. Кирилл подошел к окну и попробовал заглянуть в него, но сквозь розовые занавески ничего не было видно. Неожиданно тишину разорвал собачий лай, и к Кириллу метнулась громадная тень. От неожиданности он попятился и, споткнувшись, упал на спину. Два горящих злобой глаза на огромной морде, туловище со вздыбившейся шерстью летели прямо на него. Когда Кирилл, уже чувствуя зловонное дыхание из раскрытой пасти приближающегося чудовища, подумал: «Все! Пропал!» – послышался лязг и лай перешел в хрип – цепь не дала собаке дотянуться до него, не хватило всего полметра.

В домике открылась дверь, кто-то вышел на крыльцо с горящей свечой в руке, и послышался старческий голос:

– Эй, кто там?! Джульбарс – на место! – Собака, для видимости порычав, послушно вернулась и легла возле будки, настороженно следя за непрошеными гостями.

– Автомобиль у нас сломался. Не пустите ли переночевать? – заговорил просительным тоном Кирилл, поднявшись и отряхиваясь от птичьего помета. – А то нас волк преследовал!

– Откуда здесь волки? – усмехнулся старичок. – Лет тридцать о них слышно не было.

– Не верь ушам своим, – пробормотал Кирилл, но не стал спорить. – Зато ваша собака – чисто волк, аж жуть берет при взгляде на нее.

Пес грозно заворчал, словно понял, что речь идет о нем.

– Понятно. – Старичок рассмеялся. – Вы настоящего волка не видели, если Джульбарса с ним сравнили. Это чистых кровей кавказская овчарка – посмотрите на его уши, морду. А вот по величине он не уступает крупному волку. Заходите, располагайтесь. У меня очень скромно, а вы, поди, городские, к комфорту привыкли.

Старичок не преувеличивал – его жилище было более чем скромным. Небольшой коридорчик-кухня с топкой печи, лежанка которой располагалась в небольшой единственной комнате, где еще были стол, шкаф, два табурета и сундук. Зато везде висели пучки разнообразных сушеных трав, создавая непередаваемый аромат, от которого начала кружиться голова. Единственным источником света кроме свечи в руке у хозяина была допотопная керосиновая лампа, светившая довольно ярко.

– Вот наша спасительница! – кивнул на лампу довольный Кирилл. Почувствовав тепло от натопленной печи, он расправил плечи. – Ее свет указал нам дорогу. А у вас здесь классно, теплынь. Красота!

Старичок пояснил:

– Ночи прохладные – осень близко. Я, бывает, и летом топлю – старый, косточки люблю погреть.

Хозяин жилища был совершенно седым, с залысинами и длинной редкой бородкой, небольшого роста, сухонький. Одет был в домотканую одежду светло-серого цвета: длинная рубаха, пузырящиеся штаны, которые были заправлены в шерстяные носки, прячущиеся в лаптях, подвязанных тесемками.

– Сейчас что-нибудь сотворю вам поесть. Немного, но сытно. – Старичок покинул комнату и вышел во двор.

– Дед Мазай, да и только, – фыркнул уже пришедший в себя Марк и тут же воскликнул: – Ты только посмотри, какая вещь! – В углу, под потолком, виднелась небольшая, почерневшая от старости деревянная икона со Спасителем, смотревшим на гостей строго и предупреждающе. – Такую доску классно можно продать. Ей лет сто, а то и больше!

– Чудной дед, – согласился Даниил.

Его как магнитом притянуло к открытой книге огромных размеров, лежащей на столе. Заглянул в нее, и у него перехватило дыхание, сердце бешено забилось в груди. «Не может быть!» Разум отказывался верить в то, что видели глаза. Ровные строчки, причудливо украшенные заглавные буквы на слегка пожелтевшем пергаменте. Подобную книгу, а точнее фотокопию оригинала, Даниил видел в Музее книги, расположенном в Лавре. Только там был древнеславянский текст, а здесь явно латынь. Острожское Евангелие датировано ХI веком, а какой возраст у этого манускрипта? Ровные буковки, одна в одну, – не верилось, что это рукописный текст, а не отпечаток набранного шрифта. Даниил пожалел, что не слишком усердствовал на спецкурсе по латыни, но кое-какие знания все же сохранились. Он открыл заглавную страницу манускрипта и внизу обнаружил дату – длинную строчку римских цифр. Посчитал один раз, пересчитал, и обильный пот выступил у него на лбу. «Этого не может быть!» В висках у него застучало, пальцы рук задрожали мелкой дрожью. «Если этот манускрипт – не подделка, то он гораздо старше Острожского Евангелия – наиболее древнего манускрипта, дошедшего до наших дней. Конец десятого века – в это время молодое государство Киевская Русь только приняло христианство. Как столь ценная древняя рукопись оказалась в избушке, затерявшейся в лесной глуши, да еще так хорошо сохранилась? Понимает ли старик, сколь уникальным историческим документом он обладает?» Даниил осторожно закрыл книгу и посмотрел на обложку – толстая темно-коричневая кожа, на всю высоту искусно вделан крест из желтого металла. «Золотой?» – мелькнула мысль.

А Марк все вертелся возле иконы, образа на потемневшей доске, изучая ее, и наконец пришел к выводу:

– Какие сто – ей лет полтораста, а то и двести!

Кирилл также нашел себе занятие: открыл грубой работы деревянный шкаф и с изумлением увидел, что на верхней полке теснятся книги в почерневших кожаных переплетах, кое-где с едва заметной, полустершейся позолотой надписей на корешках, внушая к себе уже только одним видом уважение. Ниже стояли кастрюли, тарелки и всякая кухонная утварь.

«Никогда не видел, чтобы книги вместе с кастрюлями держали», – усмехнулся он.

– Уф! – громко вздохнул Даниил, вытирая выступивший на лбу пот и садясь на единственный табурет. – Не могу поверить – десятый век!

– Что ты сказал? – повернулся к нему Кирилл.

– Рукопись десятого века – современница Киевской Руси! Это уникальный документ и, похоже, оригинал. Не удивлюсь, если она сохранилась в единственном экземпляре. И где – в лесной избушке! – Даниил был потрясен, он дрожащими пальцами переворачивал пергаментные листы драгоценной рукописи.

Марк сразу потерял интерес к иконе и подскочил к Даниилу.

– Думаешь, она очень ценная?

– Да ей цены нет! Возможно, это открытие мирового значения! Написана на латыни, а в те времена здесь рукописные книги были в основном на древнегреческом. Это играючи – докторская диссертация! – бормотал ошеломленный Даниил.

– На фиг докторская – это сколько бабла можно срубить! – загорелся Кирилл, протягивая руку к рукописи, но Даниил ее оттолкнул:

– Не трогай! Хороша Маша, да не наша!

– Ты… – Глаза Кирилла блеснули злостью, но открылась дверь, и вошел старичок, неся вместо подноса деревянную доску для нарезки, на которой лежало что-то, прикрытое льняным домотканым полотенцем.

– А вот и я! – весело молвил он и, увидев напряженные лица приятелей, поинтересовался: – А что за шум, сыр-бор?

– Книжкой заинтересовались вашей – а название прочесть не можем, – сладенько усмехнулся Марк.

– Латиницей не владеете – и хорошо. Нечего читать то, чего не поймете. – Дед поставил на стол доску с едой, а тяжеленную книгу взял, бережно обернул материей с вытершейся позолотой и спрятал в шкаф.

– Неужели мы такие глупые? – криво усмехнулся Кирилл.

– Глупые – это что! А вот дурные – это страшнее во сто крат! – сказал дед, сдернул полотенце и стал раскладывать на столе половину домашнего хлеба, кусок брынзы и свежую зелень, а потом поставил глиняный горшок с кашей. – Глупый – не понял и потерял интерес, а дурной захочет показаться умным – вот тут его и погибель ждет.

– Ты к чему это, дед? – насторожился Кирилл.

– Латиницу может упорством каждый одолеть и прочитать, что там написано, а вот понять не каждому дано.

– Ну и что? Не понял – прочитал еще раз, другой, даже десятый, когда-нибудь все равно дойдет! – широко улыбнулся Марк.

– Не дойдет – к тому времени он уже мертвым будет. – Старичок улыбнулся так же широко. – Эта книга отличается от других тем, что, садясь за нее, уже знания надо иметь, а то непоздоровится!

– Чем же эта рукопись так страшна? – заинтересовался Кирилл.

– Несведущие люди называют подобные рукописи, книги гримуарами, что означает – бестолковщина. Для непосвященного человека это набор всякой несуразицы, рецептов черной магии. Считалось, что владелец гримуара, используя их, вступает в борьбу с демонами и Сатаной за право властвования над демоническими силами.

– Так это колдовская книга? – Марк рассмеялся. – А вы, выходит, – колдун?

– Скорее маг, – уточнил старичок, поглаживая бороду.

– А разве колдун, творя заклинания, не входит в контакт с темными силами, с Сатаной? – развеселившись, допытывался Марк.

– Как можно повелевать кем-то, обращаясь к нему же? – Старичок тоже развеселился. – Сатана – лишь один из высших чинов темного царства, как и Люцифер – князь Востока. На самом деле повелевать можно лишь именем верховного божества. – Старичок посмотрел на икону и воздел руки к потолку. – А вот от того, кто повелевает демоническими силами, зависит, что они несут: добро или зло. И может статься так, что незаметно сами демонические силы начнут управлять так называемым «повелителем», как некогда произошло с известным доктором Фаустусом и его верным фамулусом[26]26
  В средневековом немецком университете: один из старших студентов, помогающий профессору как ассистент и в то же время обслуживающий его лично.


[Закрыть] Вагнером.

– Может, мы все-таки сядем ужинать, а уж потом продолжим разговор? – хмуро бросил Даниил.

Ему, несостоявшемуся священнику, не нравились ни эти разговоры про демонов, ни само место, где они находились, а больше всего – старичок. За его мягкостью, предупредительностью, казалось, скрывалось нечто темное, могучее и враждебное. С детства Даниил помнил, как отец строго-настрого запретил упоминать имена чертей, демонов. «Черта помянешь – на свою голову его вызовешь. Бесовская сила только и ждет, чтобы войти в контакт с христианскими душами, особенно неокрепшими и доверчивыми. Лукавый знает тысячи способов, как втереться в доверие и погубить душу. А если ни в словах, ни в делах, ни в мыслях беса не поминаешь – и он к тебе не приблизится», – поучал отец Пафнутий.

– Даня прав! – поддержал Кирилл приятеля, окидывая того недобрым взглядом. – Нам пора подкрепиться, а там – баюшки-баю!

– Ну, как хотите, – согласился Марк, хотя у него на языке вертелась масса вопросов относительно рукописи, ведь такое богатство находилось рядом, только руку протяни – и оно уже твое. Но раз Кирилл так решил, значит, у него есть на то причины, а он такой парень, что своей выгоды не упустит…

За ужином о рукописи больше не вспоминали, интересовались у деда, как давно и почему живет в лесу отшельником, занимается ли врачеванием, далеко ли до ближайшего села; спрашивали совета, как теперь разыскать автомобиль, если во время бегства от волка совсем потеряли ориентацию.

Старичок отвечал уклончиво, мол, в мире много зла и искушений, а здесь он нашел успокоение для своей души. Живет в этих краях очень давно, уже и забыл, когда поселился. До села недалеко – верст пятнадцать, пообещал вывести на нужную тропу. Автомобиль – не иголка в стоге сена, сыщется, с утречка поможет в поисках Джульбарс.

После ужина старик начал устраивать приятелей на ночлег.

– У меня комнатка малая, я на печке прикорну, кости погрею, а вам на полу постелю, вот только тесно будет там спать. Может, кто любит свежий воздух? Пусть тогда отправляется на сеновал. Там сено душистое, чистое, я дам пару зипунов – не замерзнет. – И старичок хитро поглядел на друзей.

Те только переглянулись.

– В тесноте, да не в обиде, – высказался Марк. – Как-нибудь разместимся.

Старик побросал прямо на пол кожухи, шкуры, а сверху дал укрыться двумя грубыми «солдатскими» одеялами. По краям легли более крупные, плечистые Кирилл и Даниил, пустив в середку Марка. Одеяла были узкими, «одинарными», и все время кому-то из друзей доставался лишь краешек. Повозившись, они наконец нашли более или менее подходящее положение и затихли. Старик погасил керосинку и, кряхтя, полез на печь.

Посреди ночи Марк проснулся от холода – его друзья, захватив каждый по одеялу, плотно закутались в них, так что ему укрыться было нечем. Предпринятые попытки отвоевать себе часть одеяла не привели ни к чему, приятели продолжали мерно храпеть, лишь Кирилл сквозь сон пообещал дать ему по шее, если он не перестанет крутиться. Замерзший Марк подумал, что лежанка, узурпированная дедом, слишком для того просторная и там вполне хватит места для двоих.

Подойдя, он не обнаружил на лежанке деда, но и печь была уже ледяная. Стуча зубами, он начал поиски чего-нибудь, что можно было на себя натянуть, чем согреться. Тут он услышал, как хлопнула входная дверь, впуская кого-то в дом.

«Наверное, дед замерз и принес дров, чтобы вновь растопить печь», – подумал Марк и поспешил навстречу деду в коридорчик-кухоньку, на появившееся пятно света. На полу треугольником были расставлены три горящие свечи, от них на стенах плясали фантастические тени. А перед ними стояла невысокая светловолосая девушка в длинной, до пят, полотняной рубахе-платье с широким, ярким, разноцветным поясом. На груди у нее висели несколько ниток ожерелья из крупных кораллов, в отблесках пламени свечей горящих алым.

– А где дед? – растерялся Марк.

– Пойдем со мной. – Девушка, поманив его, пошла к выходу из дома.

Повинуясь ее знакам, он последовал за ней. Она взяла на крыльце палку, один конец которой был чем-то обмотан, и спросила:

– У тебя спички есть?

Марк, дрожа от холода, похлопал себя по карманам и нашел спички. Конец палки вспыхнул ярким пламенем, и, освещая этим факелом дорогу, девушка уверенно пересекла двор. За сараем Марк увидел вход в кирпичный подвал, дверка была открыта.

Марк оглянулся, посмотрел в темноту, туда, где прятался дом, раздумывая: «Не вернуться ли, пока не поздно?»

– Не дрожи так, скоро согреешься. – Девушка ему улыбнулась и, вручив факел, предложила идти первым.

Марк, слегка наклонившись, шагнул в темноту, пахнущую сыростью, плесенью и еще чем-то неприятным, но он никак не мог вспомнить, чем именно. Удивляясь собственному бесстрашию, он спускался по скользким от влаги, неровным, выщербленным ступенькам, уходящим круто вниз. Позади слышались легкие шажки девушки. Подвал оказался очень глубоким, раза в два глубже, чем обычно.

«Раз здесь так сыро, значит, вода близко – зачем его надо было делать таким глубоким?» – На этой мысли ступеньки закончились. Марк повел факелом, осматривая помещение, оказавшееся огромным залом, дальний конец которого скрывался в темноте. По размерам зал больше походил на хранилище, но было непонятно, что в нем хранили, – нигде не было видно ни стеллажей, ни бочек, ни чего-то другого. Факел едва освещал стены подвала.

– Не останавливайся – нам надо идти дальше! – оторвал его от размышлений голос девушки.

Марк послушно пошел вперед, и чем дальше они шли, тем больше разрасталась пещера – вверх и в ширину, а в длину, казалось, была бесконечной. Свет факела уже не мог осветить свод и стены, терявшиеся в темноте. Все это начало беспокоить Марка, он обернулся к девушке:

– Долго ли нам идти? И куда мы идем?

– Мы уже пришли, – отозвалась девушка.

В ее мелодичном голосе не было и тени тревоги. Впереди, в двух шагах, Марк увидел большой постамент, выложенный из гранитных валунов светло-коричневого цвета. Он мог поклясться, что постамента не было еще мгновение назад, но теперь он был, реальный, массивный, неколебимый.

– Ложись, отдохни, согрейся, – посоветовала девушка, и Марк, подчиняясь ей, забрался на постамент и вытянулся на нем. В самом деле, камень был теплым, словно еще сохранял жар солнца или его изнутри подогревала невидимая печь. Марку было легко и приятно, его начала одолевать дремота. «Я не спросил девушку, как ее зовут. Ладно, проснусь, спрошу». Его веки слипались от непреодолимого желания спать. Он раскинул руки и тут почувствовал, что лежит не один.

«Девушка прилегла рядом, – догадался он. – Весьма привлекательная барышня. Наверное, одичала здесь без мужской ласки, внимания». Рука Марка нащупала материю, на мгновение запуталась в одежде, последовала дальше и неожиданно натолкнулась на шероховатый камень необычной формы, промерзший насквозь. «Что за черт?!» – ругнулся Марк и, открыв глаза, вскочил раньше, чем осознал, что увидел. Рядом с ним лежало тело старика: голова слегка повернута набок, нижняя челюсть отвалилась, приоткрывая рот с сизым языком. Остекленевшие глаза с сузившимися до размера булавочной головки зрачками смотрели в никуда, в вечность.