Текст книги "Английский футбол. Вся история в одной книге. Люди. Факты. Легенды"

Глава IX. Заключение

Спорт начинался с любителей.

В Древней Греции это были аристократы, обладавшие свободным временем и жаждой проявить доблесть в мирное время. Никаких призов не было и быть не могло – наградой, по замыслу, должна была стать именно доблесть – сама по себе, без примесей, – только тогда победа оправданна. Перефразируя Лютера, который установил «оправдание одной верой», можно сказать, что первые состязания оправдывались одной доблестью.

Понадобились два столетия (примерно), чтобы деньги проникли в олимпийский спорт Древней Греции, и во времена развитой демократии, в том числе в правление Перикла, появились обильные материальные стимулы. Сила, скорость и ловкость по-прежнему присутствовали, но уже с осадком. Изначальный смысл размывался, лодка доблести разбилась о свободный доступ всех желающих к соревнованиям, при этом желающие желали не только славы, но и сопутствующих ей льгот и щедрого финансирования.

При возобновлении Олимпиад в конце XIX века попытались совместить не совсем совместимое – сытых волков и целых овец: с одной стороны, строжайше запретив материальные стимулы и призы, с другой стороны, открыв доступ к соревнованиям всем желающим.

Понадобилось примерно 80 лет, чтобы деньги штурмом взяли неприступную, казалось бы, крепость Олимпийских принципов. С середины 70-х годов XX века профессиональные спортсмены допускаются к участию в состязаниях, и любым участникам, в том числе – спортсменам-любителям, разрешается получать деньги от национальных олимпийских комитетов.

С футболом было еще быстрее. Изначально футбол был любительским – члены первых клубов платили ежемесячные взносы и скидывались дополнительно на накладные расходы. Деньги догнали футбол за 22 года и стали обосновываться в новом владении. Примерно через сто лет после Рождества футбола в Англии произошла зарплатная революция, и деньги, разрушив последние (ну, или предпоследние) планки и ограничения, прибрали к себе, если не все, то многое.

Через десять лет после английской зарплатной революции появляются первые футбольные агенты – так называемые продавцы ног. Кстати – это были 70-е годы XX века, то есть время, когда в Олимпийскую хартию вносятся изменения в сторону денег и профессионального спорта. Не иначе в эти годы произошло серьезное сражение между джедаями и ситхами, и, судя по тому, что происходило в дальнейшем, джедаи не победили. Серые кардиналы футбола (футбольные агенты) приобрели законный статус через 20 лет, но в принципе они и без статуса хорошо справлялись со своей работой.

В развитых футбольных европейских странах количество продавцов ног достигает трех сотен на страну, где-то превышая эту цифру. В принципе кардиналы не заинтересованы в расширении количественного состава – придется делиться.

Как правило, агенты-опекуны футболистов после совершения сделки получают 10 % от оклада проданного футболиста. Кроме того, в соответствии со сложившейся практикой, футбольному агенту полагаются еще и комиссионные, которые он может получать после каждого повышения зарплаты опекаемого им игрока.

Понятно, что где крутятся большие деньги, присутствует и большой риск. Так что, служба этих парней и опасна, и трудна, и вызывает весьма неоднозначные оценки. Знаменитый английский футболист и тренер Бобби Робсон назвал этих людей «паразитами» (и остался жив). А Грэм Тейлор, один из немногих тренеров, чьи команды провели более тысячи матчей в высшем дивизионе, вообще предложил построить кардиналов в шеренгу и расстрелять.

С одной стороны, мы не любим перекупщиков футбольного таланта чисто из зависти. С другой стороны, нельзя не отметить: с их появлением футбол не стал лучше. Ничего не изменилось – качественного прорыва не произошло.

Рассказывать о доходах футбольных агентов очень тоскливо – понятно, что товарищи нашли хорошую жилу, вполне себе золотую, – просто удивительно, что раньше как-то футболисты справлялись без кураторов и все делали сами.

Но то было раньше. У нынешнего футболиста тяжелая доля. Тренер за него думает тактически, персональный врач лечит простуду и инспектирует суставы, личный адвокат ведет переговоры с недовольной женой, а финансовый советник помогает пристроить безостановочный поток денежных средств. Личный психолог определяет – как лучше спать и не сойти с ума от накопившихся валютных завалов, клубный пресс-аташе подсказывает, что нужно говорить назойливым журналистам, и рекомендует, как лучше общаться в социальных сетях, ну а футбольный агент со всеми вокруг договаривается. Все эти добрые люди пытаются освободить игрока от лишних нервов, напрасных телодвижений и напряжения нейронов головного мозга. За определенное вознаграждение, разумеется.

При этом не стоит забывать, что свобода – вещь небезопасная, она может подбросить хитрые ловушки.

А теперь о соотношении между личным и общественным.

Спорт возник как индивидуальный порыв к доблести. Ни у кого в те давние и, возможно, не самые плохие времена не могло в принципе появиться мысли приплести к состязаниям национальные интересы. Это там, на войне, страна либо защищает себя от нападения алчного перса, либо сама решает слегка расшириться и обогатить своих сынов за счет награбленной добычи. То есть существовало четкое разделение как в материальном стимуле, так и в национальных интересах. И то и другое – на войне. А в состязаниях – твоя личная доблесть. Но точно так же, как со временем в соревнования проникали призы и деньги, так и на стадионах стали болеть за представителя «своего» города.

Этот, который бежит на третьей дорожке – свой, потому что он жил на территории нашего населенного пункта, значит – за него надо болеть всем сердцем, ведь он прославит наш населенный пункт, а стало быть – и нас с тобой.

Развитая демократия в Древней Греции привнесла в соревнования не только материальный стимул, но и национальные (территориальные) интересы. После победы во времена Перикла спортсмена чествовали в родном городе всем миром, тогда как раньше, вы помните – сам аристократ накрывал стол для друзей, возвратившись с удачных состязаний.

При возобновлении Олимпиад на первых же Олимпийских играх в честь победителя исполнялся национальный гимн его страны и поднимался национальный флаг, хотя гораздо точнее было бы исполнять олимпийский гимн и поднимать олимпийский флаг, а жажду национального удовлетворять на дебютном и заключительном парадах, где можно одеться в национальные костюмы и от души исполнять национальные песни.

Не совсем понятно – почему, если уж исполняются национальные гимны и поднимаются национальные флаги, подсчет медалей и очков у стран-участников производится неофициально. К чему такая конспирация? Что именно смущает? Итак, подведем промежуточный итог: национальные интересы (в виде национальной атрибутики) привились к возобновленным Олимпийским играм сразу же, тогда как деньги прорывались к ним в течение 80 лет.

Футбол рождался как состязание клубов. Клуб – основа игры в мяч ногами во всех отношениях – спортивном, историческом, экономическом. Соревноваться не клубами, а национальными сборными пришло в голову апостолу Олкоку через семь-восемь лет после начала футбольной эры. Клубный футбол и футбол на уровне национальных сборных пошли своими дорогами – у каждого футбола есть своя авторитетная организация, свои распорядки и календари. Конечно, соревнование между странами способно притянуть громадное количество зрителей и стать обладателем Кубка мира в составе сборной сегодня как минимум не менее престижно и почетно, чем выиграть со своим клубом Лигу чемпионов.

В XXI веке телеаудитория финалов Кубков мира превысила один миллиард и с каждым следующим Кубком увеличивается не менее чем на 50 миллионов человек.

Телеаудитория финала Лиги европейских чемпионов – около 300 миллионов зрителей, то есть в три с половиной раза меньше (в принципе это понятно: там мир, здесь Европа, и за страну должно болеть куда больше людей, чем за один отдельно взятый клуб).

Клубные интересы и интересы сборной постоянно пересекаются и часто входят в противоречие. Тренеры клубов не любят отпускать своих футболистов на игры сборных, особенно товарищеские – игрок может травмироваться, а на него рассчитывают в клубной тактической схеме. А тренеры сборной не любят клубных тренеров за то, что они не любят отпускать футболистов в сборные. Это вечное противостояние.

Среди болельщиков бывают разные случаи соучастия в данном противостоянии. Кто-то болеет и за свой клуб, и за сборную. Кто-то болеет только за клуб и смотрит игры сборной из чистого любопытства – тут надо иметь в виду, что за сборную могут выходить футболисты из враждебных клубов и их поддержка требует со стороны болельщика гигантских нравственных усилий. Как фанату «Арсенала» болеть за игрока «Тоттенхэма», выступающего за сборную Англии? Это ведь близко к предательству…

Бывает и наоборот – у человека нет родного клуба, не сложилось, но зато он вполне может поддержать свою сборную.

Ну а международные футбольные организации под угрозой санкций обязывают клубы отпускать игроков в сборные – в том числе и на товарищеские игры.

Есть определенная вероятность, что функция зависимости футбола от денег все-таки имеет предел. При достижении предела (максимума) должен произойти взрыв, поэтому лучше не находится близко к его эпицентру. Раздуваемый финансово-футбольный шар может просто лопнуть, и, перефразируя поэта, поникнувшего гордой головой до Рождества футбола, – на обломках гибридной конструкции необходимо будет написать уже новые имена и принципы.

Но новое, как вы знаете – это ведь просто забытое старое.

Часть четвертая. «Красные» в городе: «Арсенал»

Глава I. «Арсенал» до Чепмена

Почему «Арсенал» называют пушкарями (гунерами)?

Есть версия, что 11 декабря 1886 года организованная спортивная группировка рабочих из оружейной мастерской «Дайэл Сквер» Вулвича пересекла Темзу на исправно функционирующем пароме и направилась к футбольному полю (футбольным, конечно, его называли условно), которое один из членов команды оружейников обнаружил намедни на Собачьем острове.

Вы спросите – а что это, Вулвич? А вот что: это район на юго-востоке Лондона, на берегу Темзы (где исправно ходит паром), в округе Гринвич (через который, как вы знаете, круглосуточно проходит нулевой меридиан). В прошлом – самостоятельный город, где в конце XV века решили основать королевский арсенал и пороховые фабрики. Затем по приказу Генриха VIII – того самого, успешно казнившего две жены из шести, – построили верфь, поскольку Генрих на почве гормонального обострения замутил религиозную революцию и настроил против себя всю католическую Европу с мощным испанским флотом включительно. От этого флота и предполагалось отбиваться кораблями, построенными здесь, в Вулвиче (кстати – вместо «Вулвича» вполне можно говорить «Вулич», а при желании и – «Вулидж»).

Через три года после первого футбольного матча команды оружейников, а это уже конец XIX века, Вулвич (он же Вулич, он же Вулидж) торжественно входит в состав Лондона. А еще через три, и это уже лето 1893 года, болельщики «Арсенала» работают круглосуточно и бескорыстно, чтобы обеспечить готовность недавно приобретенного стадиона «Мэнор Граунд» к чемпионату Второго дивизиона, куда была допущена команда «Вулвич Арсенал». То самое стихотворение Маяковского – и про них:

Работа трудна,

работа

томит.

За нее

никаких копеек.

Но мы

работаем,

будто мы

делаем

величайшую эпопею.

Именно ее, величайшую эпопею, и делали те самые болельщики, готовившие стадион к первым играм. До первого триумфального шествия «Арсенала» оставалось около сорока лет, до явления «Непобедимых» – около ста десяти.

Почему «Вулвич Арсенал» выжил? Потому, что над выживаемостью работали двое энтузиастов – основателей клуба: Джек Хамбл и Дэвид Данскин – кстати, обычные представители рабочего класса. Через 125 лет контрольный пакет акций «Арсенала» выкупит американский торгово-спортивный (или спортивно-торговый) магнат, вряд ли знающий об этих парнях и о тех, кто бескорыстно делал величайшую эпопею.

Данскин переехал на юг Лондона – чтобы устроиться на оборонной фабрике Вулвича – из Шотландии. Субботу на фабрике сделали нерабочим днем – и болельщики потянулись в свой выходной на футбол…

И футбол развивался. «Вулвич Арсенал» становится первым лондонским профессиональным футбольным клубом. А зимой 1891 года Хамбл предложил войти в Футбольную Лигу в качестве коллектива рабочих – смело, товарищи, в ногу! Другие члены совета директоров не были столь радикальны в своих желаниях – они просто хотели, чтобы «Вулвич Арсенал» стал акционерным обществом с ограниченной ответственностью. Так или иначе, в мае клуб получает профессиональный статус, а через два года все-таки становится акционерным обществом и присоединяется ко Второму дивизиону.

Поначалу «Вулвич Арсенал» прогрессировал, считая себя лучшей командой юга Англии. Но потом застрял, как Винни-Пух в норе Кролика, и дрейфовал в районе седьмого места Второго дивизиона: могли разгромить соперника и с такой же вероятностью могли быть им разгромленными.

Из кого состояла аудитория стадиона «Мэнор Граунд»? Правильно: в основном из рабочих местной фабрики и солдат, которые, по откликам приезжавших футболистов и их болельщиков – беспрерывно грязно матерились, образуя единую хулиганскую лаву, обволакивавшую стадион. Это было настолько отвратительно и при этом заразительно, что вскоре к рабочим и солдатам стали подтягиваться хорошо одетые джентльмены среднего возраста, которые, устав от повседневной вежливости, с удовольствием вливались в адскую атмосферу и матерились не хуже рабочих и солдат.

Тем временем южные команды не отставали от «Вулвича»: «Миллуолл», «Кристалл Пэлэс», «Фулхэм» и «Клэптон Ориент» – прогрессировали с неимоверной скоростью, перетаскивая к себе молодых футбольных талантов и болельщиков. Ну а в 1901 году Кубок Футбольной Ассоциации впервые выигрывает клуб, не игравший в Футбольной Лиге, – и вы помните, что это был «Тоттенхэм Хотспур».

Удерживать игроков и болельщиков становилось труднее с каждым годом. А тут еще разразилась англо-бурская война, в связи с чем на оборонных фабриках была введена система обязательных сверхурочных. Империалисты отменили субботний выходной – как теперь людям ходить на футбол?

Средняя посещаемость на матчах «Вулвича» упала до 3 500 человек, – возможности клуба урезаются…

В 1899 году третьей в Первом дивизионе финиширует команда «Бернли». Все аплодируют тренеру Гарри Брэдшоу, а он, мятежный, запросил бури – бросив бронзовых призеров чемпионата на произвол радости и успеха, Гарри переходит в болото Второго дивизиона, чтобы вытащить завязший «Вулвич Арсенал».

Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…

Брэдшоу пришлось напрячь всю свою хитрость и деловые навыки, чтобы вести клуб вперед. Он придумывает всевозможные рекламные ходы, пытаясь увеличить доходную часть бюджета, активно ищет местных талантов, которых еще не успели переманить злобные конкуренты, и создает шпионскую сеть по перетягиванию молодых самородков из всех уголков империи, где бы они ни пинали мяч ногами.

А еще Брэдшоу учит футболистов играть в короткий, быстрый, точный пас. Люби ближнего, сыграй накоротке. Нечто схожее будет проповедовать через 90 лет французский специалист, приехавший из Японии.

Дрейфование вокруг седьмого места прекращается: в сезоне 1901-1902 «Вулвич Арсенал» – четвертый – лучший результат, а в следующем году команда финиширует на третьем месте. Параллельно растет авторитет и аудитория: в сезоне 1902-03 средняя посещаемость достигла 10 000.

Ну а в сезоне 1903-1904 радость и успех наконец-то приходят в дом «Вулвича Арсенала» – клуб получает право на выход в Первый дивизион. И в этот торжественный момент Гарри Брэдшоу, по сложившейся традиции, покидает команду, подписав контракт с «Фулхэмом» (который еще только начинал карабкаться со дна Третьего дивизиона). То есть снова сделал то, чего от него не ждал никто. Вместо того чтобы почивать на лаврах, человек намеренно спускается на несколько ступеней вниз. Только продвинутый дзен-буддист мог совершить столь удивительные шаги.

Посещаемость в первом сезоне выступления в Первом дивизионе поднялась до 20 000, – с каждой домашней игры «Вулвич Арсенал» зарабатывал по тысяче фунтов.

Команда два раза пробивается в полуфинал Кубка Англии. По ходу розыгрыша в 1906 году «Вулвич Арсенал» в присутствии 30 тысяч зрителей разгромил «Сандерленд», а это не просто группа старательных пацанов с севера, а клуб, пять раз выигрывавший Лигу.

«Вулвич Арсенал» несло – приехав в Манчестер, ребята выбивают из Кубка «Юнайтед». Только северный «Ньюкасл» смог охладить пыл южного «Арсенала».

В следующем году выход в финал преградил шеффилдский «Уэнсдей», – кстати, в этой игре был один из самых густых туманов, зафиксированных в футбольной истории. Боковым судьям никакой линии офсайдов было не разглядеть, так что играли без линий и без офсайдов, как в старые добрые времена – все время в игре. В конце сезона два футболиста «Вулвич Арсенала» были вызваны в национальные сборные – Англии и Шотландии. Казалось бы, игра нащупана, можно делать рывок, но нет. Ровно наоборот. Что-то сломалось в королевстве. Посещаемость застряла на отметке 12 тысяч, а команда, как будто устала – начала скатываться вниз, приближаясь к зоне вылета.

Тем не менее в этот период состоялось примечательное событие – первое лондонское дерби на «Стэмфорд Бридж», собравшее 65 тысяч болельщиков. Руководители «Арсенала» побывали на новом современном стадионе, спроектированном, конечно же, Арчибальдом Литчем, и поняли, что пришло время перестройки, ускорения и интенсификации.

На ту пору голодный рыскал волк – Генри Норрис, успешный бизнесмен в сфере реконструкции и продажи недвижимости, мэр Фулхэма, активный масон, член престижных клубов по интересам и Консервативной партии, большой друг Англиканской церкви, попечитель детских приютов. Где бы он ни был – он стабильно зарекомендовывал себя, удивлял энергией и наращивал контакты. Словно готовился к какому-то главному прыжку, предчувствуя небывалую добычу. А ведь Норрис уже был директором футбольного клуба «Фулхэм», но этого ему было мало. Захотелось прикупить еще и «Вулвич Арсенал», чтобы, соединив два клуба, создать столичную суперкоманду. «Арсенал» Норрис купил, а вот решение о слиянии заблокировала Футбольная Лига: нечего тут сливаться, сказали ему, – надо быть скромнее.

Тогда Норрис делает ставку на «Арсенал», который – надобно ж беде случиться – как раз в этот момент вылетает из Первого дивизиона. Внимательно рассмотрев состояние клубного стадиона «Мэнор Граунд», наводившее исключительно грустную думу, Норрис решает – нужно немедленно переезжать из дремучего Вулвича (Вулича, Вулиджа) в Хайбери, и построить в данном районе Лондона, где проживало около 500 тысяч человек, большое современное футбольное пристанище – конкурентам на зависть.

Данное решение немедленно натолкнулось на тройное противодействие:

– во-первых возмутились болельщики и прогрессивная общественность самого Вулвича и всего близлежащего графства Кент: где справедливость, спрашивали они, и их можно было понять – это как если бы у вас из-под носа уводили любимую девушку!

– во-вторых, возмутились администрации лондонских клубов, претендовавших на аудиторию района Хайбери, а бедный «Тоттенхэм» даже опубликовал заявление:

«Товарищи! Не переходите на сторону контрабандистов из «Вулвич Арсенала», не поддерживайте их! Они не имеют права находиться на этой территории!»

– в третьих, запротестовали жители самого Хайбери, которых просто-таки трясло от праведного гнева в связи с «нежелательными футбольными элементами, которые собираются осуществлять свой наглый проект» под носом у аборигенов.

Ну да, это ведь как если бы в одну из комнат вашей квартиры вселилась чужая, излишне амбициозная семья.

Но Норриса, голодного волка, все это только раззадоривало. Он сражался один против всех и причем – весьма успешно.

20 февраля 1913 года «Арсеналу» был официально выделен участок. А теперь внимание: 6 сентября 1913 (того же) года «Арсенал» сыграл свой первый матч на «Хайбери», победив команду из Лестера 2 – 1.

Этого не может быть, скажете вы. В феврале начали, а в сентябре ввели в строй новый стадион? Этого не может быть, скажу и я.

Но так случилось. Надо было построить стадион к открытию сезона – и построили. Без высоких технологий. Без высокоточной техники, спутниковой и мобильной связи. Просто взяли и построили – естественно, не без помощи Арчибальда Литча.

А вы говорите – прогресс…

Норрис думал, что вот сейчас вложенные средства начнут возвращаться – люди потянутся на новый стадион. Оно бы, наверное, так и случилось, если бы не началась проклятая война, во время которой никаких доходов стадион не приносил. Более того, Норрису пришлось вложить еще 50 тысяч фунтов на содержание нового футбольного пристанища, который использовался в военное время как агитационный и сборный пункт для добровольцев. Сам Норрис и руководил местной призывной кампанией и за заслуги на этом поприще был произведен в рыцари – получив несколько не то, что ожидал, впрочем, и это вскоре помогло «Арсеналу».

В последнем предвоенном сезоне «Арсенал» занял во Втором дивизионе пятое место. Надежд на выход в элиту не было, естественно, никаких. Ни у кого.

Кроме Норриса.