Текст книги "Английский футбол. Вся история в одной книге. Люди. Факты. Легенды"

Уортон родился на восемь лет позже и на несколько тысяч километров восточнее Эндрю Уотсона – в британской колонии Голд-Кост (в настоящий момент – Гана) на западе Африки. Мать его также была местной уроженкой, отец – наполовину шотландец, наполовину гренадец. Как и в случае с Уотсоном, родители вывезли своего ребенка в Англию, чтобы дать ему образование и направить по стопам отца, который был методистским священником. Артур был послушным ребенком и терпеливо учился на профессионального проповедника, но в один прекрасный день понял, что не может жить без спорта и что именно спорт должен стать его проповедью и судьбой. Уортон великолепно выступал в соревнованиях по велоспорту, регби и крикету, а в легкоатлетическом спринте его результаты были просто феноменальны. И конечно же парень не мог не играть в футбол, – причем, обладая выдающимися спринтерскими способностями, Артур выбирает место в воротах, лишь иногда «по необходимости» выступая на позиции вингера.

Первой командой Уортона стал «Дарлингтон», откуда его и переманил в «Престон» знаменитый тренер и менеджер той эпохи Уильям Саделл. Но раз переманил, да еще и Саделл – значит, было за что переманивать! Артура любили болельщики – где бы он ни играл. Любили за эксцентричность, за смелость, за новую, непривычную вратарскую технику.

Уортон активно вел себя возле своих ворот – был хозяином положения в штрафной площадке, не давая спуску нападающим соперникам. Можно сказать, что он проложил дорогу принцу голкиперов Дику Рузу.

Впервые во время навесов и прострелов Уортон начал отбивать мяч кулаками – в этом случае вратарь не становился объектом нападения со стороны соперника, – а в те годы атака голкипера разрешалась и арбитр свистел только в случае откровенных нокаутирующих ударов.

Одним из первых Уортон стал использовать специальные защитные перчатки – ведь игроки тогда, не стесняясь, пытались выбить мяч, зафиксированный в руках вратаря.

Артур любил стоять не в центре ворот, а рядом со штангой, чтобы, дождавшись удара по воротам, вытянуться в красивом затяжном прыжке, за что его и прозвали «жаворонком». Отменная реакция и прыгучесть позволяли ему работать на публику и получать заслуженные овации. Но самым фирменным номером Уортона, его визитной карточкой, был уникальный футбольно-акробатический трюк: он подпрыгивал, хватался за перекладину и, подтягиваясь, выбивал мяч ногою. Иногда при этом ему удавалось зафиксировать мяч между ногами, что было уже высшим пилотажем. Представьте – из этого положения Уортон еще и атаковал подбегавших нападающих: «подходите – ну, ближе, ближе!..»

Один из болельщиков вспоминает уже в 30-е годы следующего столетия:

«Помню, как Уортон подпрыгнул, повис на перекладине и поймал мяч, зажав его между ног, в результате чего три форварда, которые неслись вперед, упали прямо в сетку ворот. Аудитория просто взорвалась от хохота и аплодисментов. С тех пор я не видел подобного сэйва, хотя смотрю футбол больше 50 лет…»

Знаменитый голкипер Уильям Фулк, по прозвищу Толстяк, сменивший Уортона в воротах «Шеффилд Юнайтед», решил однажды во время матча повторить трюк своего предшественника. Фулк повис на перекладине, но не учел одного – он весил около 150 килограмм – не зря же его прозвали толстяком. Перекладина переломилась надвое. Матч пришлось отложить…

Итак, в 1886 году в течение двух лет Артур Уортон играет за «Престон Норд Энд» – а ведь тогда это был лучший клуб в Англии, а стало быть, и в мире. Правда, наивысшим достижением «жаворонка» в составе этого клуба будет выход в полуфинал Кубка Англии: Артур уйдет из команды, не дождавшись первого в истории золотого дубля в исполнении «Престона». Его эксцентричная и крайне рискованная манера игры не всем приходилась по вкусу, а главное – что любая ошибка становилась поводом для нападок. Он же был чужим, с другим цветом кожи. Своим многое сходило с рук. А чужому, как и саперу, нельзя ошибаться…

В том же году двадцатилетний Уортон выигрывает финальный забег на 100 ярдов на соревнованиях любительской Ассоциации легкой атлетики на «Стэмфод Бридж», устанавливая мировое достижение – 10 секунд ровно. По сути, это был первый мировой рекорд как таковой. Уортон стал первым темнокожим атлетом, выигравшим легкоатлетический чемпионат, и первым рекордсменом мира. Ну и уж до кучи – в следующем году он выигрывает велосипедную гонку между Блэкберном и Престоном. Эти годы можно смело назвать расцветом его необыкновенного таланта.

В 1888 году была организована английская Футбольная Лига, объявившая футбол профессиональным видом деятельности. И в следующем году, выступая за «Ротерхэм Таун», Уортон уже официально получает деньги за свою работу, став первым темнокожим профессиональным футболистом.

В 1894 году «жаворонок» приходит в «Шеффилд Юнайтед», – следовательно, Артур Уортон – первый темнокожий футболист, выступавший в Первом дивизионе английского футбола. Но и это еще не все: через два года Уортон, отыграв в воротах команды «Стэйлибридж Роверс», пробует себя на посту ее наставника, то есть – становится первым в истории темнокожим футбольным тренером. Тренируя этот клуб, он взял в качестве игрока совсем еще юного Герберта Чепмена – в будущем великого английского футбольного менеджера.

В 1902 году Уортон завершает футбольную карьеру – к сожалению, добиться большего Уортону не давало пристрастие к алкоголю. Уортон содержит паб, затем работает на шахте – совсем не просто было бывшему спортсмену с темным цветом кожи найти работу. Представляете сегодня Поля Погба, работающим по завершении спортивной карьеры перевозчиком грузов на шахте где-нибудь в Лотарингии? Но тогда были другие времена. Умер Артур Уортон в нищете и забвении…

В течение 71 года могила Уортона на кладбище в Эдлингтоне (недалеко от Йорка) была безымянной, его просто «поместили» под землей. Потом на ней соорудили надгробный камень, а в 2003 году Уортон был официально занесен в Зал Славы английского футбола в Национальном футбольном музее. В этом же Зале вместе с ним оказались Гари Линекер, а также коллеги Уортона по вратарскому цеху – Пат Дженнингс и Петер Шмейхель. И первое, что видят теперь посетители, войдя в просторное фойе музея (сейчас он размещается в Манчестере) – это огромный портрет Артура Уортона. Можно сказать, что Уортону наконец-то повезло, правда – посмертно.

А в октябре 2014 года в городе Бертон в честь Артура Уортона был установлен памятник, высеченный из бронзы, которому позавидовали бы и Дик Руз, и Лев Яшин: вратарь, отрывающийся от земли в высоком полете, вытаскивает мяч из-под перекладины. Что ж, неугомонный «жаворонок» наконец-то обрел свое достойное место в футбольной истории.

Уолтер Талл родился в двадцать пятом году футбольной эры (1888) – когда Эндрю Уотсон уже завершал свою футбольную карьеру, а Артур Уортон был на пике реализации своих талантов – в английском портовом городке Фолкстон (графство Кент). Как у вас с генеалогическим деревом – спрашивают в Британии и внимательно смотрят в глаза, – ведете ли вы свой род от норманнов или англосаксов? Воевали ли ваши предки на стороне Белой или Алой Розы? Уолтер был внуком раба и сыном плотника, переехавшего в Англию с Барбадоса (это на другой стороне Атлантического океана, рядом с местом рождения Эндрю Уотсона – туда норманны и англосаксы, а также йорки с ланкастерами не заглядывали) и женившегося на местной англичанке. Быть сыном плотника и внуком раба – не лучшие стартовые условия для успешной карьеры в консервативном и подозрительном британском обществе.

Судьба решила испытать Уолтера на прочность по полной программе, как Бог испытывал Иова: когда мальчику было семь лет, умерла мать, а двумя годами позже скончался отец. Уолтер и его старший (на два года) брат Эдвард оказались в одном из приютов Восточного Лондона. Было, мягко говоря, непросто. Братьев спасало то, что они держались вместе, доказывая свое право на существование. И вдруг – очередное испытание для Уолтера: Эдвард покидает приют. Его усыновила семья из Глазго…

В 12 лет Уолтер остается один в лондонском приюте для сирот.

Ни матери, ни отца, ни родственников, ни друзей. Один, да еще и не такой, как все: с другой, темной кожей. Можете представить себя на его месте? Чужим среди своих в детдоме и абсолютно одиноким? Уолтер ухватывается за единственную соломинку – начинает играть в футбол за команду приюта. Чтобы выжить. Чтобы зацепиться за жизнь, которая неслась мимо и готова была его раздавить или не заметить, чтобы вписаться в жестокий недружелюбный мир, вечно отторгающий чужака, который претендует на кусок общего пирога…

В футбол надо было играть не просто хорошо, а на редкость хорошо – и это у Талла получается. Он выделяется среди сверстников, становится редким, действительно особенным, к нему присматриваются и наконец в 1908 году приглашают поиграть в «Клэптон». С этим клубом Талл выигрывает сначала кубок Лондона, а затем и кубок Футбольной Ассоциации среди любителей, а значит, Уолтер Талл – первый темнокожий футболист, выигравший трофей английского футбола. При этом за ним денно и нощно следили скауты «Тоттенхэма». Сделав прощальный тур со своей первой командой по Аргентине и Уругваю (и став первым темнокожим футболистом, сыгравшим на полях Латинской Америки), Уолтер переходит на знаменитый сорокатысячный «Уайт Харт Лейн». Кажется, Талл поймал волну, сделав ставку на футбол. Его выпускают в основном составе, и он забивает – быстрый, старательный, работоспособный форвард (первый профессиональный темнокожий полевой игрок). Только есть одна небольшая проблемка: в гостевых матчах Уолтера стабильно освистывают и оскорбляют. Более того, еще и свои могут зашикать, если вдруг темнокожий – внук раба – запорет голевой момент.

У Талла не было права на ошибку. Заступаться за него было некому – папа его не был сахарным магнатом, сам он университетов не заканчивал. Он был другим, чужим среди своих, а люди готовы это сносить, только когда все идет по маслу, когда урожай, тепло и всего хватает. Талл играл хорошо, но роботом все-таки не был: как и любой игрок, он мог ошибиться – и в эти моменты за него «бралась» аудитория, припоминая ему, что он нездешний, не белый, детдомовский, и дедушка воли не видал… От этого и руководство клуба относилось к Таллу настороженно – к чему господам лишние проблемы с конфликтами?

Не родись красивым, а родись своим. Талл родился чужим – и вскоре он уходит из «Тоттенхэма». Его подписывает будущий великий английский тренер Герберт Чепмен, работавший тогда в «Нортгемптоне». Нортгемптон – не Лондон. Здесь темнокожих практически никогда не видели, и диковинного нападающего приняли и полюбили. В ответ Уолтер Талл сделал такой качественный скачок, что сами «Рейнджеры» – могущественнейший в то время клуб – хотели увезти его к себе в Шотландию. В первых 12 матчах Талл забивает 9 мячей, становится героем города – его именем назовут впоследствии улицу, ведущую к местному футбольному храму – и любимцем аудитории. Его фотографии печатались в газетах и на спичечных коробках, кажется, еще немного и он обязательно будет в сборной Англии…

Он действительно попал в сборную Англии. Но только в другую: на футбольных амбициях Уолтера Талла ставит крест Первая мировая война (а первый темнокожий наденет футболку сборной Англии только через 64 года). Талл не раздумывая откликается на призыв лорда Китченера («вы нужны Британии») – и в декабре 1914 года едет в Лондон, чтобы стать первым игроком «Нортгемптона», ушедшим добровольцем на фронт.

Впрочем, сделать это оказалось совсем непросто: согласно предписанию британского военного ведомства № 38 от 1914 года – «…отряды, составленные из представителей цветного населения диких племен и варварских рас, не должны быть задействованы в сражениях между цивилизованными государствами».

Здесь что ни слово, то шедевр. Но Талл берет и эту, бюрократическую, высоту – после ряда консультаций его все-таки записывают в уникальный британский Футбольный батальон под номером 55 (кстати, на футбольном поле номеров у игроков в те годы еще не было).

До ноября 1915 года Талл проходит военную подготовку в Лондоне, при этом выезжая в Нортгемптон на матчи чемпионата Лиги, а затем в составе Футбольного батальона отправляется во Францию. К лету Талл уже дослужился до сержанта – начинается первая кровавая битва на Сомме. Рядом погибают великие Эвелин Линтотт и Дик Руз, а Талл, получив в декабре осколочное ранение, отправляется в Англию на реабилитацию. О чем он думает в это время? О том, что война – это ад? Или о том, что в окопах все равны, все одинаково темнокожие – почерневшие от дыма, гари и грязи, от беспрерывной канонады и близости смерти?..

Оправившись от ранения, Уолтер Талл не спешит возвратиться во Францию: его стремительный жизненный путь пройдет через Шотландию, где он подаст заявление в школу подготовки… офицеров.

Это был беспрецедентный случай. Темнокожий, внук раба, детдомовский, – ему нечего было делать в этой школе, негры и мулаты не могли занимать командных должностей! Составители норм и предписаний отказывались поверить в то, что темнокожий может командовать белыми людьми, а белые готовы подчиняться представителю другой расы. Но нормы и предписания – это не физические постоянные величины. Они могут меняться. Храбрость и мужество Талла, его дисциплина и умение вести за собой – сделали свое дело. Все офицеры, воевавшими с ним во Франции, единодушно рекомендовали его для поступления, и из общего правила было сделано исключение. Поздней весной 1917 года Уолтер Талл становится первым британским темнокожим офицером. Следующий темнокожий офицер появится в Британии только через 23 года.

Младшего лейтенанта Талла посылают в Италию, где также шли кровопролитные бои. Итальянцы долго думали, – на чьей стороне воевать, и в итоге присоединились к Британии и ее союзникам в надежде отхватить себе дополнительные территории, но вместо раздела земель получили тяжелейшую окопную войну с Австро-Венгрией. Отряд Уолтера Талла блестяще – без единой потери – форсирует быструю горную реку Пьяве, за что молодого темнокожего офицера представляют к Кресту Героя. А в начале последнего года войны Талла опять перебрасывают во Францию – именно там происходит решающее весеннее наступление. Уолтер, чувствуя, что война подходит к концу, пишет брату Эдварду о своих планах на будущее – он хотел переехать в Шотландию, где жил и работал Эдвард, ставший первым темнокожим стоматологом в Великобритании, хотел играть за «Глазго Рейнджерс», хотел, как и Эдвард, создать семью, хотел…

Но у войны были другие планы. Уолтер Талл начал войну в первой битве на Сомме, а во второй – погиб в возрасте 29 лет. Его солдаты – белые, но с почерневшими лицами, потомки норманнов и англосаксов – тщетно пытались вынести с поля боя тело своего темнокожего лейтенанта под непрекращающимся огнем обезумевшего врага…

Жизнь Эндрю Уотсона, как и жизнь Артура Уортона, четко делится на две части. Сначала они воодушевленно брали недосягаемые до них планки и добивались успеха, а потом что-то надламывалось в их судьбе, как будто заканчивалась нить Ариадны, и они оказывались в мрачном лабиринте, выход из которого неизвестен. Уолтер Талл же напротив, – распрямлялся со временем как сжатая пружина, стремительно и уверенно распутывал жизненный клубок, сумев выйти, правда – дорогой ценой – из заколдованного лабиринта.

Всем им пришлось разрушать каноны и бороться со стереотипами, которые складывались веками, и все они, отстаивая свое право на талант и успех, прокладывали путь другим – тем, кто пойдет следом. А значит – и великий благополучный Пеле, и великий хромой Гарринча должны быть благодарны первым темнокожим футболистам.

Вот этим.

Послесловие

Накануне Первой мировой войны футбол справил свое пятидесятилетие. Как и полагается, у именинника было наивно-романтическое детство, бессистемный хулиганский подростковый период, первая любовь, первые вспышки вдохновенья…

В год пятидесятилетия, накануне войны, на лондонском стадионе «Кристал Пэлас» прошел очередной финал кубка Англии – «Астон Вилла» победила «Сандерленд». Это было одно из величайших спортивных шоу в истории: на стадионе присутствовали 122 тысячи зрителей.

А потом пришла война…

Призывной возраст у футбола был, конечно, великоват – 50 лет – но войне все возрасты покорны. Футбол приостановил свое развитие и вместе со всей планетой пережил первую всеобщую бойню цивилизованных народов.

Война продлилась четыре года, и по условиям Версальского договора, подписанного в 1919 году, Британская империя увеличилась на 4 662 000 квадратных километра, потеряв при этом примерно один миллион убитыми. Следовательно, применив операцию равномерного деления, мы можем посчитать – сколько новых территорий пришлось на одного погибшего, или, по другому, – измерить жизнь британца в квадратных километрах на начало XX века.

Получается, что цена жизни одного британца того времени соответствует четырем с половиной квадратным километрам империи. Это 135 футбольных полей. В принципе неплохо.

По итогам войны территория империи достигла максимума. Радовались ли этому британцы? Ну уж точно не так, как они радовались победе своего любимого футбольного клуба. И если радовались, то уж точно не те, кто обменял себя на четыре с половиной квадратных километра.

Первая мировая война отчиталась перед Смертью пятнадцатью миллионами погибших в ходе боевых действий. Смерть поставила зачет и с нетерпением ждала новых поступлений – от русского послереволюционного гражданского противостояния и катастрофических последствий эпидемии испанского гриппа. Правда, Первая мировая, уходя, просила Смерть считать эти поступления – также своей заслугой, прямым следствием из себя. В общем требовала не просто зачет, а пятерку в журнал. Как уж они там договорились – неизвестно.

Ну а этот небольшой отчет о зарождении игры в мяч ногами, завершается публикацией состава сборной первых 50 лет футбола – составленного из тех, о ком шла речь в этой книге. Давайте выберем модную в ту эпоху атакующую схему 3 – 2 – 5.

Помечтаем. Сборная может выглядеть так:

Вратарь – принц голкиперов, режиссер своего представления Дик Руз («Сток Сити», «Эвертон», «Сандерленд», «Астон Вилла»)

Защитники – первая суперзвезда футбола сэр Артур Киннэрд («Уондерерс», «Олд Итонианс»), Ник «демон» Росс («Астон Вилла») и первый темнокожий футболист Эндрю Уотсон («Гроув Парк», «Свифтс», «Коринтиан»)

Полузащитники – школьный учитель и проповедник без сана Эвелин Линтотт («Куинз Парк Рейнджерс», «Брэдфорд Сити»), быстроногий плеймейкер Джеймс Коуэн («Астон Вилла»)

Нападающие – вторая суперзвезда футбола Арчи Хантер («Астон Вилла»), третья суперзвезда, валлийский вингер с зубочисткой во рту – Билли Мередит («Манчестер Сити» и «Манчестер Юнайтед»), первый темнокожий футболист, выигравший английский трофей, первый темнокожий британский офицер Уолтер Талл («Тоттенхэм» и «Нортгемптон»), супербомбардир, забивший за три чемпионских сезона 84 мяча – Джонни Кэмпбелл («Сандерленд») и Результативный Наконечник Атак, Атакующая Английская Борзая и Сверкающий Алмаз – Вивиан Вудворд («Тоттенхэм» и «Челси»)

Согласны, что на том поле было бы на что посмотреть?

Часть вторая. «История футбольных правил»

Глава I. «Футбольные скрижали»

Еврейскому народу повезло: у них был только один свод правил. Никто не спорил с пеной у рта по каждому пункту. Никаких расколов, обид. Вручение каменных скрижалей прошло абсолютно убедительно:

«…Весь народ видел громы и пламя, и звук трубы, и гору дымящуюся…».

И Моисею сразу же поверили. Даже полюбили: пунктов было немного, читать, кто умел, приходилось недолго. Все было предельно кратко и изложено в доступной форме.

У футбола все сложилось иначе – легкости не было. Гора не дымила, качество изложения правил оставляло желать лучшего. А самое главное: сводов образовалось несколько, и какому именно следовать – пастве было не совсем понятно. Представьте, если бы следом за Моисеем с горы напротив торжественно сошел его старший брат, Аарон, с альтернативным сводом – под схожее звучание труб и задымление…

А в футболе происходило именно так.

В 1848 году в разгар «весны народов» двое джентльменов из Кембриджа – Генри де Уинтон и Джон Чарльз Тринг – организовали встречу любителей футбола, на которую приехали ребята, практиковавшие игру в мяч ногами из Итона, Рагби (ну, или Регби), Винчестера, Харроу и Шрусбери. Это была первая серьезная попытка привести правила к общему знаменателю. Встреча длилась восемь часов и завершилась созданием «Кембриджских правил». Ни единой копии этого свода не сохранилось – что говорит о том, что правилам суждено было в значительной степени измениться перед тем, как остаться в памяти народной. Для сравнения – из законов царя Хаммурапи, самого старого свода правил, который специалисты составляли три с половиной тысячи лет до кембриджского, – пропало только 12 %, или 35 пунктов.

Тем не менее про первый футбольный свод известно, что:

– разрешалось играть руками, перехватывая передачу или удар соперника, при условии что мяч должен быть немедленно положен на землю, после чего по мячу необходимо было нанести удар ногой;

– запрещалось ловить мяч и бежать с ним; держать мяч разрешалось только вратарю, который мог бросать мяч руками с любой точки своей половины поля;

– после того как мяч выходил за боковую линию или линию ворот, его необходимо было вводить с соответствующей линии поля, вбрасывая одной рукой;

– игроки одной команды должны были носить кепки одинакового цвета.

Предписания были сырыми, легко расходились по швам, и это притом что играли в футбол все чаще, а значит – спорили на поле все больше. Полная ясность была пока что только с кепками. В остальном – правила не охватывали многообразия игровых моментов. Реальность, не напрягаясь, убегала от законотворческих сетей, как Колобок от нехитрых персонажей сказки. Можно сказать, что правила создавались в процессе самой игры – в неустанной погоне за реальностью. Но ведь именно так, эмпирическим путем, строились и соборы в Средние века: обвалится купол, значит – в следующий раз строители пойдут другим путем, например – поменяют прораба. И научились строить. И все, что хотели – построили.

Через восемь лет апробации первых правил, в 1856 году, производится следующая попытка обуздать новую игру – издаются дополнения к «Кембриджским правилам»:

– в начале матча мяч должен вводиться в игру с центра поля;

– после каждого забитого мяча команда, пропустившая гол, также начинает игру ударом с центра поля, при этом команды меняются воротами;

– мяч считается вышедшим в аут тогда, когда он пересек линию, обозначенную флажками на каждой стороне поля, и вбрасывается – по прямой от линии флажков к центру;

– если мяч вышел за лицевую линию с любой стороны поля, он должен вводиться в игру с любой точки, находящейся не далее, чем в десяти шагах от данной лицевой линии;

– гол засчитывается, когда мяч проходит между штангами под лентой (соединяющей штанги);

– если игрок, ударив по мячу ногой, поймал его руками, он может пробить «с рук», не перемещаясь с мячом в руках; разрешается также останавливать мяч руками; в других случаях касаться мяча руками нельзя;

– когда мяч, направленный со стороны ворот команды игрока, оказался впереди него, то – если между ним и воротами соперника не более троих соперников, – игрок не может касаться мяча до тех пор, пока его не коснется кто-либо из команды соперника;

– находиться между мячом и воротами соперника запрещено;

– запрещены задержка игрока, толчки руками и подножки – все другие способы атаки соперника, в том числе и не владеющего мячом, разрешены;

– победа в матче присуждается команде, забившей больше голов.

Можно с уверенностью сказать, что свод крепчал, мужал, догонял и укрощал реальность.

Из нововведений: команды после забитого гола меняются воротами. Если учесть, что футбол в те далекие времена был сугубо атакующим – семь форвардов при одном защитнике – можно предположить, что голов было немало. А теперь представьте – сколько раз вратарям нужно было перебежать поле, меняясь воротами, – целый марафон за матч! С другой стороны, при таких делах вратари были кровно заинтересованы в охране своих ворот.

В правилах появляется лента, обозначающая высоту штанг (впрочем, конкретная высота штанг не указана).

Уточняется игра руками. В частности, добавляются удары «с рук»: если уж перехватил мяч по правилам – то можно не класть мяч на землю, а тут же по-вратарски (удерживая мяч руками и ударяя по нему как следует ногой) запустить круглый снаряд к воротам соперника.

Формулируется определение «вне игры». Почему офсайд определяется именно по трем игрокам? А почему в законах Хаммурапи вавилоняне, не способные вернуть долги, отдавались в долговое рабство только на три года?

Черным по белому прописывается запрет на подножки, задержки и толчки руками. Ведь все, что не запрещено – разрешено. Поди докажи потом, что то или иное нужно понимать по умолчанию – нет, правила должны быть предельно ясными, рассчитанными на пингвина.

В древневавилонских законах, например, было специально прописано: запрещается лишать воды соседей. Не поленились, прописали. И правильно сделали – соседи в Древнем Вавилоне спали спокойно и с утра, выспавшись, плодотворно работали на царя-батюшку.