Текст книги "Последние бои на Дальнем Востоке"

Анучинская группа красных (1-й Приморский батальон и несколько мелких партотрядов) через свою базу, что близ деревни Еловки, бежала в Чугуевскую падь. В долине реки Даубихэ, в районе деревни Яковлевки, находилась другая группа красных – 2-й Приморский батальон и несколько мелких партотрядов. Белое командование решило ликвидировать Яковлевскую группу красных, зажав ее между двумя белыми отрядами – отрядом полковника Аргунова, выдвигаемым из Анучина вниз по реке Даубихэ, и 1-й стрелковой бригадой, высланной из Спасска.

В состав отряда полковника Аргунова, получившего наименование Приморского, вошли: Омский стрелковый полк (полковник Мохов), Добровольческий полк (полковник Бахтерев), Воткинская батарея (полковник Алмазов), одна сотня забайкальских казаков. До того времени, как белым удалось бы отбить у врага орудия, Воткинская батарея должна была действовать в пешем и конном строях.

Числа 25-го ноября (к сожалению, восстановить вполне определенно дату выступления из Анучина не удалось) из Анучина на Гордеевку выступил Добровольческий полк. Когда полк был уже в пути, то командир полка получил новое приказание – идти в деревню Берестовец, так как, по слухам, со стороны последнего сгруппировавшиеся в нем партизаны, считая, что силы белых уже прошли в Гордеевку и далее к северу, готовились теперь ударить по Анучину. Около 16 часов 25 ноября Добровольческий полк занял деревню Берестовец. Красных в нем не было, за исключением нескольких конных, выскочивших из деревни из-под самого носа белых. В Берестовце Добровольческий полк заночевал.

На следующий день (26-го) под вечер, ввиду того что в районе Берестовца сил красных обнаружено не было, Добровольческий полк выступил на Новую Гордеевку. После незначительного привала в этой деревне добровольцы продолжали свой путь и в следующее село, Петропавловское, они прибыли уже в полной темноте. Заходил ли Омский полк и другие части отряда полковника Аргунова в деревню Берестовец, или же эти части прямо прошли из Анучина в Новую Гордеевку и далее в Петропавловку, восстановить не удалось. По некоторым сведениям, омичи в Петропавловке имели сравнительно продолжительный привал, за время которого чины полка не только поужинали, но даже соснули. Добровольческий же полк в Петропавловке едва напился чаю. Отряд полковника Аргунова стремительно двигался на север.

Не заходя в Семеновку, через хутора, что расположены по самой дороге Анучино – Покровка, белая колонна, имея в голове Омский стрелковый полк, прошла в деревню Сысоевку, в которой Добровольческий полк остановился на большой привал. Омский же полк проследовал далее, намереваясь стать на привал в деревне Варфоломеевке, отстоящей от Сысоевки на 7–8 верст.

Подойдя к Варфоломеевке, белые обнаружили, что деревня занята противником. В результате столкновения, произошедшего на утренней заре (27-го?), была разбита рота красных. Здесь застрелился один красный комиссар, убив предварительно двух партизан, бросивших оружие и поднявших руки. Начавшаяся в Варфоломеевке стрельба подняла только что разошедшихся по квартирам в Сысоевке и располагавшихся на отдых добровольцев. Скорым шагом были они двинуты на поддержку омичам, но к Варфоломеевке подошли они уже по полном окончании дела. До боя в Варфоломеевке у омцев было только два пулемета – один в пулеметной команде и другой в эскадроне. В Варфоломеевке они захватили третий – пулемет Виккерса.

Утомленный сорокаверстным ночным переходом, отряд полковника Аргунова расположился на отдых в Варфоломеевке, где и простоял приблизительно до 13 часов того же 27 ноября. По собранным белыми сведениям, красные силы сосредоточились в Покровке – Яковлевке, где и собираются дать отпор белым. Силы их определялись в два батальона, приблизительно равняясь силам полковника Аргунова. В то время как главные силы полковника Аргунова отдыхали в Варфоломеевке, конница белых (Омский, Добровольческий эскадроны и сотня забайкальцев) была двинута в находящуюся верстах в двух впереди деревню Дотоевку. Красная конная застава, находившаяся здесь, была легко сбита белыми и отошла на Покровку. К сожалению, не представляется возможным установить, знал ли полковник Аргунов, находясь в Варфоломеевке, о том, что его отряд на следующий день не будет поддержан 1-й стрелковой бригадой, которая из Спасска совсем и не выступала, так как в бригаде происходили волнения из-за ареста и увоза во Владивосток командира бригады и комполков, последовавших 13 ноября по личному распоряжению члена Временного Приамурского правительства Н.Д. Меркулова.

Из Варфоломеевки конница белых через Достоевку пошла по большой дороге на Покровку, главные же силы белого отряда (пехота) в Варфоломеевке были посажены на подводы и по едва заметной тропе, по сопкам, двинулись в обход Покровки с востока. Поздно вечером в тот же день (27-го?) добровольцы и омичи сосредоточились не то в каком-то маленьком выселке, не то в маленькой деревушке, находящейся в стороне от большой дороги и по соседству с деревней Рославкой. Здесь белые захватили девять языков – крестьян-подводчиков, отвозивших красных и теперь возвращавшихся назад домой. Оказывается, красные, опасаясь удара белых со стороны Спасского, очистили Яковлевку – Покровку и оттянулись в Рославку, где, по словам крестьян, они собирались дать белым отпор. Аичный интерес крестьян – желание возможно скорее попасть домой – загнал их в трущобу, где они никак не ожидали встретить белых. Опрашиваемые полковником Аргуновым, они давали уклончивые ответы. Крестьяне рекомендовали белым идти на Покровку: туда, мол, и дорога идет хорошая, и красных там нет – белые смогут в Покровке передохнуть, а на Рославку из поселка, в котором в данное время находились белые, дорога весьма скверная – масса оврагов, колдобин, и опять же в Рославке собрались значительные силы партизан.

В полночь (с 27-го на 28-е?) немного передохнувшие белые выступили из деревушки на Рославку. Впереди шли добровольцы, сзади – омичи. Дорога, как предсказывали крестьяне, оказалась отвратительной: только успевали белые вылезать из оврага на бугор, как перед ними вновь открывался овраг. К тому же дорога была совсем малоезженная. Белые продвигались медленно – шли с опаской, так как кругом тянулись кусты, кусты без конца. Впереди двигались немногочисленные конные, оставшиеся при пехоте. Вот вправо (к востоку) замелькали совсем недалеко огни. Они были раскинуты по большому пространству – не то большая деревня, не то хутора (возможно, что это были фанзы Цыбуфу, помеченные на десятиверстке). Впереди темнела гряда, покрытая лесом. Проводники – местные крестьяне – советовали идти на Рославку через те огни: там ровная и открытая местность, оврагов и кустов нет, для конных в самую стать и для пехоты хорошо – имеется хорошая дорога.

Добровольцы шли напрямик, через гряду. Дорога, как и раньше, была скверная, если не хуже. Вправо по долине, в обход, были направлены конные. Движение пехотной колонны замедлилось: полковник Аргунов не любил делать на авось – выслав разведку, он постепенно нащупывал подходы к деревне. Наконец белые приблизились к деревне. Колонна остановилась. Тишина. Нервы напряглись, минуты тянутся…

Полковник Аргунов направил на Рославку в лоб омичей, добровольцы должны обойти деревню с запада, а конница ударить на нее с востока. Уже светало, когда у омичей застучали пулеметы, затрещали винтовки. Красные приняли бой и дрались под Рославкой упорнее, нежели под Варфоломеевкой, но когда добровольцы, совершив обходное движение, приблизились к деревне, то бой в ней был уже закончен. В 9 часов 28 ноября все было уже кончено и белые расположились на отдых в трех (возможно, что в двух только) селениях: Рославке (Добровольческий полк), Мартьяновке (конные) и Андреевке (Омский полк). Разбитые красные, частично рассеявшись, бежали через Мартьяновку, Андреевку на Яблоновую и Загорную. Между прочим, в Рославке омичи захватили еще один пулемет.

Со времени выхода из Варфоломеевки, то есть за последние 20 часов, отряд полковника Аргунова, двигаясь почти без дорог и выдержав бой, прошел не менее 35 верст. Утомленные люди нуждались в отдыхе, а потому на сей раз привал был долее обыкновенного.

Из района Андреевка – Рославка отряд полковника Аргунова выступил, видимо, только на следующий день, то есть 29 ноября. Белая колонна шла днем, и потому на свежем, чистом снегу ясно выделялись вчерашние следы отступавших красных. Многочисленными мелкими тропками уходили они с дороги в лесистые сопки в различных направлениях. Когда колонна отошла на значительное расстояние от мест своего ночлега, то ряд уже менее многочисленных, но уже более разбитых и лучше утоптанных троп указывал на места выхода групп красных партизан из леса и сопок назад на дорогу. Так как белая колонна с места ночлега выступила не очень-то уж рано, то в первую деревню (Яблоновую) белые прибыли только после полудня. Здесь добровольцы впервые после Варфоломеевки столкнулись со своими конниками, шедшими отдельно от полка. При занятии Яблоновки белые конники до подхода белой пехоты имели небольшую перестрелку с красными партизанами.

Из Яблоновки белые выступили только с наступлением вечера. Сначала ехали по какому-то откосу в дол, а затем, среди густого леса, поднимались вверх в гору. Ночью делали малый привал в какой-то небольшой деревеньке, расположенной среди леса и сопок. За этой деревней пошли не то какие-то озера, не то болота, и высокий камыш, поднимаясь вправо и влево, тянулся без конца. Мелькнула не то мельница, не то хутор и опять камыш и камыш без конца. В эту ночь (с 29-го на 30-е) мороз был весьма крепок, и в Добровольческом полку поморозилось до пятнадцати человек. На восходе солнца (30-го) белые стали приближаться к деревне. Добровольцы, шедшие в голове, выкинули вперед конных и один батальон. Постреляли в это утро основательно, красные драпанули, и белые вошли в деревню.

Утомленные ночным переходом, белые бойцы разошлись по квартирам. Омичи прошли в дальний, ближайший к противнику край деревни; добровольцы расположились ближе к входу. Часов в 11 впереди раздалась опять стрельба. По приказанию свыше была выслана конная разведка – забайкальцы и добровольцы. Вслед за ней на подводах последовала офицерская рота Добровольческого полка. Верстах в четырех за деревней находилась большая река (Уляхэ). Там идет стрельба. Местность ровная и открытая, только кое-где виднеются стога сена. На доезжая реки, офицерская рота наткнулась на идущие навстречу сани с двумя ранеными добровольцами-конниками (один из них поручик Ермолаев Иван был ранен в живот). Сани конвоировались несколькими конными… Наконец офицерская рота выбралась на реку. Здесь изредка посвистывают пули… Белые перешли в наступление: конные двинулись по дороге, офицерская рота кустами и лесом в обход деревни на дальний конец ее. У красных имеется орудие. Оно стоит в конце деревни и изредка постреливает по белым. Огонь красных вреда белым принести не может, так как цепочки белых такие жиденькие, что рвущиеся снаряды не могут произвести большого впечатления сразу на всю цепь. Двигаясь по кустам, чины офицерской роты ясно видели, как несколько влево и сзади развернулись цепи подошедших рот Добровольческого полка и как пошла белая конница в наступление. Красное орудие развивает огонь. Как оказалось потом, в деревне красных было всего до 300 человек. Они не выдержали даже вида двигающихся на них цепей противника и начали отходить перед численно слабейшим врагом. Следует указать, что в этом деле со стороны белых принимали участие конные добровольцы и забайкальцы, офицерская рота и один батальон Добровольческого полка. Другой батальон добровольцев и весь Омский полк продолжали оставаться на привале в предыдущей деревне. Между тем, офицерская рота добровольцев незаметно приближается к окраине деревни к красному орудию. Это движение противника красные замечают слишком поздно. Они дают несколько очередей по офицерской роте, а потом прислуга, бросив орудие на произвол судьбы, бросается наутек. Белые взяли орудие. Вымотав из деревни, красные бежали по двум дорогам в различных направлениях. 1-й батальон добровольцев преследовал врага по большой дороге верст десять, офицерская рота тремя взводами осталась у самой деревни, а одним преследовала бегущего противника по лесной дороге. Многочисленные тропки и кое-какие брошенные предметы обмундирования и снаряжения являлись непреложными показателями беспорядочного отхода партизан; тем не менее, белым не удалось нагнать врага.

Этим временем в эту деревню (старообрядческую) подтянулись остальные части белого отряда и расположились в ней на ночлег. Название этой деревни выяснить вполне определенно не удалось – возможно, что это было Николо-Михайлово, но также возможно, что и Ново-Красноярская. Последнее находит себе подтверждение в показании одного из чинов Омского полка, выразившегося буквально так: «…ночевка в Андреевке. На другой день через Яблоновку дошли до Ново-Красноярской».

При дальнейшем преследовании уходящего противника в голове белой колонны шли омичи, а добровольцы сзади. Один или два дня белые шли по хорошей дороге (надо полагать, по льду Уляхэ), потом снова свернули в тайгу.

Этим временем разбитая Анучинская группа красных, отскочившая в Чугуевскую падь, через Чугуевку, Каменку и Варнаховку двигалась на присоединение к разбитой Яковлевской группе красных, которая, сосредоточившись в Кедровой, приводилась в порядок и готовилась дать отпор белым под этой деревней.

В бою под Кедровой красные еще раз не устояли. Побросав часть оружия, обозы и два клиновых орудия, они бежали на Саратовку и дальше на Самарку. Из последней они вернулись обратно в Саратовку, так как за Самаркой не имелось ни дорог, ни троп. В Саратовку в это время из Варнаховки через Кокшаровку подошла Анучинская группа красных. В Саратовке красные бросили часть обоза и три орудия. Больные, раненые и обмороженные на подводах были отправлены в партизанский госпиталь, находящийся в деревне Ново-Михайловка, в Чугуевской пади (не путать с селом Ново-Михайлово на нижнем течении реки Уляхэ). Главная и большая часть обоза под прикрытием 30 партизан через Кокшаровку двинулась на Уборку с целью выйти в Ольгинский район, откуда в это время шел отряд партизан в 120 штыков при нескольких пулеметах.

Здоровые партизаны в Саратовке были посажены на коней и по тропе, что идет на кумирню, ушли в Иманский район. Этой группе путь предстоял весьма тяжелый, ибо предстояло пройти без жилья и дороги по диким, заросшим тайгой сопкам около 60 верст. Выйдя в Иманскую долину, эти красные, видимо, намеревались присоединиться к частям Народно-Революционной армии Иманского района.

Из Кедровой белые выступили утром; впереди шли омичи. К Саратовке белые подошли уже после ухода из нее красных. Омский полк остался в этой деревне на ночлег, а Добровольческий полк последовал далее на Самарку. Впереди, как всегда, шли конные, за ними 1-й и 2-й батальоны, в хвосте – офицерская рота. Дорога шла по небольшому и негустому леску, кругозор поэтому был хорош. При спуске с горы белые встретили крестьян-подводчиков, отвозивших красных в Самарку и теперь возвращающихся домой. Подводчики показали, что красные уже ушли из деревни. «Там теперь остались только одиночные». Тем не менее при подходе к деревне оба батальона развернулись в цепь. В Самарке осталось, видимо, человек 50–80 партизан. При подходе белых они завязали с ними перестрелку, а затем стали удирать из деревни в различных направлениях.

Солнце закатывалось за горизонт, когда добровольцы вступили в Самарку. Сделав за последний день до 25 верст, белые бойцы нуждались в отдыхе, и вот, после занятия деревни, они разошлись по квартирам. До 23 часов никто не беспокоил их, но вот вернулись в деревню несколько полузамерзших красных. Они показали, что ушедшая в горы красная колонна, ввиду отсутствия дороги, бросила на своем пути два орудия, пулеметы, оружие и огнеприпасы. Часть патрон зарыта в надежде по возвращении назад откопать их и воспользоваться ими. (Надо полагать, что указанные здесь два орудия и есть те самые три орудия, кои указывались выше как брошенные в Саратовке.) По получении подобных сведений от Добровольческого полка на заимку была выслана офицерская рота под командой поручика Смирнова.

Эта заимка отстоит от Самарки верст на пять – семь. По прибытии туда офицерская рота нашла там одного только старика. Он, конечно, как водится, ничего не знал, ничего не видел и ничего указать не мог. По следам красных белые пошли тогда дальше. Впереди поднимается громадная сопка. Стали взбираться на нее. На снегу, при свете луны, белые увидели одно орудие. Оно либо упало, либо было умышленно сброшено с утеса в реку. Замка у этого орудия не оказалось – он был унесен красными. Белые бойцы и откуда-то взявшиеся крестьяне стали работать над подъемом орудия. Дело это было нелегкое, так как при своем полете с сопки орудие перевернулось. Наконец орудие кое-как вытащили. Поручик Смирнов с двумя взводами офицерской роты и взводом конных (человек двенадцать) пошел дальше. Чем выше лезли белые, тем круче становилась сопка. Вот белые наткнулись на идущих навстречу подводчиков – длинная колонна, саней не менее тридцати, а быть может, наберется и шестьдесят. Четыре крестьянина поморозились. Подводчики сообщили белым, что красные сейчас находятся, вероятно, верстах в пятнадцати, «не догнать вам их». Группу красных они определяли человек в триста, среди них очень много поморозившихся. Имея своей целью не нагон противника, а нахождение закопанного оружия и подбор брошенного по пути, белые продолжали свое движение еще некоторое время, но следов больших захороненных складов оружия белые не обнаружили, но по дороге много было брошено отдельных винтовок, патронташей. Валялись кое-где папахи, сумки, полушубки и различного рода пожитки. Наконец белые взобрались на гору. Здесь все та же картина. Пройдя по ней верст шесть, белые остановились. В Самарку было послано донесение. Вскоре стало светать.

Часов в девять пришло разрешение офицерской роте вернуться назад в деревню. Полковник Аргунов и полковник Бахтерев с конными пошли дальше по следам ушедших. Верст на двенадцать отъехали белые от Самарки. Красных они, конечно, не нагнали, но на дороге, действительно, нашли следы сожженного оружия и одно закопанное орудие (быть может, это то самое, что было сброшено в реку?). Костры на месте привала красных еще не потухли – видимо, они ушли сравнительно не так давно. Белые вернулись назад в Самарку.

Была ли занята Самарка в день Введения во храм Пресвятые Богородицы (4 декабря по нов. стилю), точно выяснить не удалось, но, во всяком случае, в этот день белые были в Самарке.

За уходящим в сторону Ольги обозом был выслан отряд в 45 человек (1-я рота Омского стрелкового полка). В Кокшаровке белые сняли погоны и дальше шли под видом красных. Перед Антоновкой отряд встретился с корейцами-партизанами. По сведениям от местных крестьян, этот партотряд насчитывал в своих рядах до 300 штыков, но цифру эту должно считать сильно преувеличенной. Услышав о движении неизвестного им отряда, корейцы разбежались. В Антоновке белые захватили небольшую, брошенную красными часть обоза. Главная же часть его уже ушла из деревни по дороге на перевал Будищева. Верстах в двадцати от Антоновки он был нагнан белыми и ими захвачен. Красный конвой, не приняв боя, поспешил убежать. Дабы не потерять захваченного, белые немедля повернули обоз и двинулись поспешно назад. Спешить нужно было, так как с перевала Сапожникова в это время уже спускался партотряд в 120 человек, о коем упоминалось выше. Через Павловку, Варнаховку, Каменку, Ново-Михайловку, Покровку, Яковлевку рота омичей с захваченным обозом вышла в Спасск. В Татьяновке японцы произвели комедию осмотра и обыска.

Отряд полковника Аргунова, передохнув в Самарке и Саратовке два дня, в три перехода через Бельцево вышел на ст. Шмаковка, где был погружен 9 декабря в эшелоны и по желдороге переброшен на север на присоединение к частям генерала Молчанова.

Так закончилась двухнедельная операция отряда полковника Аргунова в долинах рек Даубихэ и Уляхэ. Энергичными действиями полковника Аргунова красные были загнаны в такой район, откуда им пришлось, бросив орудия и все свое имущество, уходить без дороги. За это время белые проделали всего до 280 верст, именно: при движении на Самарку – 160 верст, при обратном движении от Масарки на ст. Шмаковка – 120 верст. 1-я же рота Омского полка проделала, в общей сложности, до 440 верст, так как от Самарки на Антоновку и оттуда в Спасск она проехала 280 верст. Потери белых за все это время были весьма незначительны, почти исключительно обмороженными. Потери красных были несравненно больше, и если их силы не были уничтожены, то, во всяком случае, они были распылены и край на некоторое время должно было считать умиротворенным. При продвижении белых население края не относилось к ним враждебно, но также не выказывало особой радости по случаю их появления. В своей массе оно было настроено нейтрально, с оттенком некоторого недоверия, на что белые бойцы платили тем же. Только в немногих поселках белые были приняты вполне радушно и им было выказано полное сочувствие. Это были селения старообрядцев: Петропавловка, Кокшаровка, Варнаховка, Каменка.