Текст книги "Белые русские – красная угроза? История русской эмиграции в Австралии"

В столичных городах других австралийских штатов тоже работали свои русские клубы. Старейшим был клуб в Брисбене, основанный еще в 1920-х годах. В 1930-е его возглавлял полковник Иван Попов, о котором отзывались как о пламенном антикоммунисте и монархисте. В ту пору некоторые завсегдатаи клуба возражали против его политизации, но в послевоенные годы политика сама отступила на дальний план – люди «сходились в клубе, чтобы поболтать, поспорить, попеть русские песни и вспомнить прошедшее», что же касается идеологии, то, по словам члена НТС Сергея Зезина, это был ностальгирующий по прошлому антизападный монархизм. Зезин, новоприбывший ди-пи из Мёнхегофа, видел в этом клубе подходящий объект для обработки. Вместе с друзьями-единомышленниками они решили вступить в клуб и начать там культурно-просветительскую работу, а через нее – изложить свои солидаристические идеи. «Через некоторое время клуб был в наших руках», – вспоминал Зезин[658]658
  И. Зезин. Народно-трудовой союз в Австралии // Австралиада. 2009. № 60. С. 23. Описывая царившую в клубе идеологию, Зезин назвал ее «солоневической „народной монархией“». Иван Солоневич был популярный в эмиграции философ, выпустивший в 1951 г. книгу «Народная монархия», в которой доказывал, что российская традиционная, нравственно обоснованная монархия – предпочтительная форма правления для России, выдвигал возражения против повсеместного насаждения западных норм и ценностей, критиковал либерализм и капитализм. История русских в Австралии… Т. 4. С. 12–18;


[Закрыть].

В Мельбурне был собственный Русский дом, основанный в конце 1940-х годов недавно прибывшими переселенцами из Европы и Китая, и там, как и в сиднейском клубе, господствовали антикоммунистические настроения. В 1960-е годы клубом руководил Ефим Мокрый, который сражался в Белой армии в Гражданскую, межвоенные годы провел в Югославии, а в Австралию приехал в 1949 году из европейского лагеря перемещенных лиц. В Аделаиде, как в начале 1950-х годов сообщали советские источники, существовал «белогвардейский клуб», который «вел активную антисоветскую и антирепатриационную пропаганду» среди ди-пи, но лишь в 1960-е годы прочно обосновался Русский общественный центр в пригороде Аделаиды Норвуде; секретарем этого центра стал Николай Доннер (приехавший из лагеря ди-пи Мёнхегоф)[659]659
  Наталия Мельникова. Общественный деятель Е. В. Мокрый // Австралиада. 2013. № 74. С. 20; История русских в Австралии… Т. 4. С. 19–26; Интервью с А. В. Граниным в советском посольстве в Канберре, 6 августа 1952 г. ГА РФ. Ф. 9526. Оп. 6s. Д. 889. Л. 421–423


[Закрыть]. В 1950 году Русский дом – с библиотекой и драмкружком – появился в Перте: его основала в центре города группа молодых ди-пи, приехавших туда после отработок по правительственным контрактам на рудниках, лесозаготовках и железных дорогах. Там выступали струнный оркестр, аккордеонист и кубанский казак, исполнявший популярный танец с шашками. Пертский клуб посещали не только русские, но и украинцы, белорусы, поляки и литовцы[660]660
  З. С. Александрова. Русская община Западной Австралии // Австралиада. 2002. № 32. С. 1.


[Закрыть].

Антикоммунистическая политика

Политический диапазон белой русской общины включал разные взгляды – от старомодного монархизма до современного воинствующего антикоммунизма. Монархисты были антикоммунистами, но как противники всяких реформ и сторонники сохранения русской аристократии в точности такой, какой она была в прошлом, они часто не любили в современном мире и многое другое, помимо коммунизма. Один сиднейский деятель НТС жаловался коллеге в Германии, что с монархистами попросту невозможно иметь дело: они по-прежнему считают, что враг общества номер один – это Александр Керенский. Старики упорно цеплялись за свои старые убеждения («можно только восхищаться их стойкостью»), и следует признать, что, несмотря на отсутствие какой-либо организации, монархисты по-прежнему составляли подавляющее большинство в русской диаспоре[661]661
  GU: архив Виктора Байдалакова: письма Глеба Бердникова Байдалакову, 16 октября 1953 г. и 8 декабря 1953 г. Другой член НТС, Коновец, в своей диссертации пренебрежительно высказывался о Русской монархистской организации в Сиднее, отмечая, что в начале 1960-х в ней насчитывалось всего двадцать три члена (Anatole Konovets. Op. cit. Pp. 58–62), но, судя по замечанию Бердникова, количество членов в организации было не единственным показателем уровня ее поддержки.


[Закрыть].

Николай Фомин из Шанхая, человек, пользовавшийся значительным авторитетом в общине, остался монархистом[662]662
  Он возглавлял Русское монархистское объединение в Шанхае, а позже – организацию с тем же названием в Сиднее, и в 1953 г. от имени последней обращался к правительству Австралии за разрешением публиковать печатавшийся на ронеографе информационный бюллетень, чтобы помочь борьбе с коммунизмом: NAA A6122 166, докладная записка от генерального директора ASIO региональному директору в штате Новый Южный Уэльс, Russian Migrant Centre, 1 мая 1953 г.


[Закрыть]. Относительно поздно к этому стану примкнул Михаил Спасовский, один из вожаков Русской фашистской партии в Шанхае в 1940-е годы: тихо въехав в Австралию в начале 1950-х, он через некоторое время сделался верующим христианином и монархистом. Не привлекая к себе лишнего общественного внимания, он работал официальным распространителем газеты русских монархистов, выходившей в Буэнос-Айресе, а в 1960-х годах писал в австралийскую монархистскую газету «Русская правда», которую малым тиражом выпускал Георгий Коринфский. Бывший советский военнопленный и ди-пи, он был сыном капиталиста, потерявшего всю собственность из-за революции, некоторое время учился на историческом факультете Московского университета[663]663
  Единение. 2015. 15 марта: интервью с Г. M. Некрасовым (Спасовский); Г. И. Каневская. «Мы еще мечтаем о России…» С. 230; Русский патриот Г. Б. Коринфский // Австралиада. 2001. № 26. С. 26–27.


[Закрыть]. Другим видным фашистским деятелем из Китая, приехавшим в Австралию, был Сергей Ражев. В 1945 году его арестовали в Харбине представители советской власти, после суда он почти десять лет провел в лагерях, потом работал в СССР электриком. Наконец, когда его выпустили за границу, ему удалось воссоединиться с женой, Ираидой Рожнатовской (тоже состоявшей в 1930-е годы в Русской фашистской партии в Харбине), приехавшей в начале 1950-х в Брисбен. Живя в Австралии, Ражев, по-видимому, избегал политической деятельности, но остался убежденным антикоммунистом и сделался писателем. Писал он главным образом о Советском Союзе и печатался под псевдонимом Сергей Яворский. В сочувственном очерке, помещенном в «Австралиаде», отмечался его неожиданно колкий юмор, но ни словом не упоминалось его фашистское прошлое[664]664
  Н. И. Дмитровский-Байков. Сергей Ильич Ражев (С. Яворский) // Там же. 1998. № 18. С. 20–24; 1999. № 19. С. 23–24; БРЭМ: личные дела Сергея Ильича Ражева и Ирины Владимировны Рожнатовской.


[Закрыть].

Важной частью общественно-политической жизни общины были мероприятия, связанные с поминовением новомучеников (царской семьи), проводившиеся в первое десятилетие почти исключительно на русском языке и адресованные только русской публике. В организации этих событий самым активным образом участвовала Православная церковь. В годовщину расстрела царской семьи проводились молебны в Мельбурне и Сиднее, в исторических анналах мельком упоминался некий Фонд ревнителей священной памяти царя-мученика Николая II[665]665
  Единение. 1951. 20 июля. С. 1; 1953. 31 июля. Единственное, что известно о «Фонде ревнителей священной памяти царя-мученика Николая II», – это то, что архиепископ оскорбил некие круги своим отказом примкнуть к этой организации – очевидно, из-за того, что он усматривал в ее деятельности чересчур много политики (Г. И. Каневская. «Мы еще мечтаем о России…» С. 129).


[Закрыть]. В учрежденный антикоммунистами День непримиримости протопресвитер Тихон Киричук отслужил в русской православной часовне на углу Ла-Троб-стрит и Спенсер-стрит панихиду по жертвам, павшим в борьбе с большевиками. Особенно усердно поминали своих мучеников казаки. В марте 1951 года в Сиднее владыка Феодор отслужил панихиду по казакам, «погибшим в борьбе за Россию»; в числе мучеников поминались цесаревич Алексей и атаман Григорий Семенов, важный деятель китайской русской общины, расстрелянный после суда в СССР в конце войны[666]666
  О Григории Семенове см. главу 5. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Важнейшим эпизодом, сплачивавшим казачью общину, была трагедия в Лиенце в 1945 году, и собирались средства на возведение памятника на месте событий. Священник Исидор Дереза, сам находившийся тогда в Лиенце вместе с казачьим отрядом, но избежавший репатриации, отслужил в церкви Христа Спасителя в Мельбурне службу в память невинных жертв и призвал казаков и власовцев поставить памятник, увековечивающий это событие, как уже сделали в Аделаиде. В 1952 году такой монумент поставили на кладбище Фокнер в Мельбурне[667]667
  Единение. 1952. 7 ноября 1952. С. 5; 1951. 29 апреля. С. 7; 1953. 5 июня. С. 5; Атаман E. Юревич. Указ соч. С. 197–200.


[Закрыть].

Почетное место рядом с мучениками делили в коллективной памяти иммигрантов герои вооруженной борьбы с коммунизмом. Что примечательно, люди, которые воевали под немецким командованием на фронтах Второй мировой, свободно рекламировали и проводили подобные мероприятия в Австралии – это при том что Германия во время войны была противником Австралии. Правда, все это происходило главным образом в русскоязычной прессе, но изредка в связи с антикоммунизмом эта тема всплывала и при взаимодействии русских с правительством Австралии. Так, когда казачий офицер Константин Дульшерс обратился к правительству от имени генерала Ивана Кононова, предлагая услуги последнего в борьбе против коммунизма, Дульшерс без тени смущения представился как офицер русской казачьей армии, которая «воевала против СССР с 1941 по 1945 год», – иными словами, воевала на стороне немцев против стран антигитлеровской коалиции, к числу которых принадлежала и Австралия[668]668
  NAA: MP 742/115/1/437, письмо от 15 сентября 1950 г.


[Закрыть].

Австралийское отделение Союза воинов освободительного движения привлекало белых русских эмигрантов из Югославии и Болгарии, а также бывших офицеров Красной армии и казаков. (Единственным признаком обеспокоенности властей Австралии стало нежелание регистрировать этот союз под таким названием: им было предложено добавить перед словом «воинов» слово «бывших».) Один горячий сторонник Власова объявил, что ведет перепись власовцев, чтобы объединить их, и что уже переписал восемьдесят семь человек. С похожим заявлением – только о бывших бойцах Русского корпуса – выступил Николай Доннер[669]669
  Г. И. Каневская. «Мы еще мечтаем о России…» С. 144–145; Единение. 1951. 4 мая. С. 6; 1951. 8 июня. С. 6.


[Закрыть].

Русская пресса отметила годовщину образования Русского корпуса (добровольческого формирования, предложившего свои услуги немцам во время войны), а также осветила встречи бывших власовцев, чтивших память Андрея Власова, «вождя русского освободительного движения», в день его смерти. В Мельбурне панихиду по Власову отслужили в церкви Святой Марии, и Александр, сын священника Исидора Дерезы, выступил с заключительной речью, в которой говорил о грядущем освобождении России как о главной цели русского народа. В Сиднее в декабре 1951 года прошел вечер памяти Власова, среди присутствующих были сторонник НТС Борис Домогацкий и лидер антикоммунистического движения генерал Георгий Алексеев. В 1952 году на страницах «Единения» поздравления с Пасхой поместили власовцы и «воины Освободительного движения» [белого] [670]670
  Единение. 1951. 14 сентября. С. 6; 1951. 12 декабря. С 5; 1952. 8 августа. С. 5; 1952. 20 апреля. С. 5.


[Закрыть]. Притом что чаще всего отмечались памятные даты, связанные со Второй мировой войной, о Гражданской войне тоже не забывали, особенно казаки, назвавшие несколько своих станиц в честь героев Белой армии[671]671
  Например, станица имени Каледина в Мельбурне и станица имени генерала П. Краснова в Кабраматте: Единение. 1952. 9 мая. С. 6; Атаман E. Юревич. Указ соч. С. 197–200.


[Закрыть].

Естественно, белые русские не отмечали советский праздник 7 ноября – годовщину Октябрьской революции. Зато в тот же самый день они отмечали, подхватив традицию, сложившуюся в межвоенный период в русской диаспоре Европы и Китая, так называемый День непримиримости (имелась в виду непримиримость народов России с советским режимом). Первое празднование этого дня в Австралии состоялось в 1950 году в сиднейском отделении Христианской ассоциации молодых женщин на Ливерпуль-стрит, и потом эти мероприятия проходили там ежегодно; отмечали этот день также в Мельбурне и Брисбене. В Сиднее на собраниях по случаю Дня непримиримости с речами регулярно выступал генерал Михаил Георгиевич, герой Первой мировой и Гражданской войн. Эти мероприятия могли приобретать весьма провокационный характер, если их пикетировали левые из сиднейского Русского общественного клуба, где «друзей Советского Союза», праздновавших годовщину революции, потчевали докладами о достижениях СССР. В результате происходили уличные потасовки. В Брисбене 7 ноября 1952 года полиция остановила антикоммунистическую демонстрацию в центре города[672]672
  Единение. 1951. 7 ноября. С. 1; 1953. 6 января. С. 6; 1952. 14 ноября; 28 ноября. С. 6; Russians in Strathfield… Рp. 63, 138.


[Закрыть].

В списке действовавших в Сиднее с 1950-х годов «активных антисоветских организаций», с гордостью опубликованном в хрониках местной общины, фигурировали: Совет русской общины, Австралийский корпус императорской армии и флота, Русский монархистский союз в Австралии, Союз хранителей священной памяти императора Николая II, Союз бывших офицеров императорского флота, Союз бывших кадетов императорских военных училищ и Русский дом[673]673
  Ibid. P. 63.


[Закрыть]. За исключением флотского союза и Русского дома (возглавлявшихся китайскими русскими), всеми этими организациями руководили белые русские из Европы, хотя, следует заметить, большинство из них существовали лишь номинально.

Поскольку в белом русском сообществе почти все были антикоммунистами, попытки сплотить движение предпринимались непрерывно, но без особого успеха. В ноябре 1952 года монархист Николай Фомин, бывший шанхаец, которому в ту пору уже перевалило за шестьдесят, призвал русских, живших в Сиднее, сплотиться вокруг Русского антикоммунистического центра. Задачи этого центра формулировались так: «Контрагитационная работа, воспитание наших молодых кадров в духе религиозно-нравственном, представительство интересов россиян перед местным властями», а также «защита доброго имени России». Последовали предварительные собрания в Брисбене и Сиднее, а вот в Мельбурне дело явно застопорилось: лишь в декабре 1954 года удалось провести собрание с целью избрания членов правления будущего центра, да и то на него явилось всего шесть человек, хотя, по некоторым данным, одним из них был архиепископ Савва[674]674
  Единение. 1952. 28 ноября. С. 5; 1951. 26 декабря (Брисбен); 1953. 2 апреля. С. 5 (Мельбурн); 1954. 10 декабря. С. 5 (Мельбурн); A. Н. Кравцов. Указ. соч. С. 193–194.


[Закрыть].

Кроме Фомина другими заметными организаторами центра стали генерал Георгий Алексеев, видимо, представлявший европейскую часть диаспоры (он сам был родом из Риги и воевал в армии Власова), и Николай Харьков из Китая. Центр находился по адресу Редферн, Риджент-стрит, 126 – по соседству с домом Харькова. Более известный китайский русский, генерал-лейтенант Петр Бурлин (он по прибытии в Австралию сообщил репортерам, что приехал за тишиной и покоем), тоже упоминался как один из основателей центра; в ASIO его участие – возможно, лишь номинальное – объясняли его «авторитетом среди иммигрантов»[675]675
  Единение. 1954. 19 марта. С. 5; NAA: A6122 166: The Russian Migrant Centre, докладная записка с информацией «от друга», пересланной У. Уэнтуортом Ричарду Кейси, министру иностранных дел, 28 января 1953 г.


[Закрыть]. Притом что ввиду присутствия китайских русских данная Марком Ааронсом характеристика Русского антикоммунистического центра как «группы нацистских пособников» является не вполне точной[676]676
  Mark Aarons. Sanctuary: Nazi Fugitives in Australia. Melbourne: William Heinemann, 1989. Р. 163.


[Закрыть], можно не сомневаться в том, что большинство присоединившихся одобряли борьбу против большевиков в рядах власовской армии, Русского корпуса или казачьих отрядов под командованием немцев. Объединительные усилия центра были прямо направлены на власовцев, энтээсовцев и казаков, которые, прежде чем сплотиться с центром, создали собственный Общеказачий антикоммунистический центр, почетным председателем которого стал перебежчик из СССР генерал Иван Кононов[677]677
  Единение. 1952. 26 декабря. C. 5 (речь Фомина на бюро по созданию Русского антикоммунистического центра, на собрании власовцев, на котором присутствовали Георгий Алексеев и Борис Домогацкий); 1953. 20 ноября. C. 5 (где деятель НТС Глеб Бердников назван членом правления центра); 1954. 22 октября. C. 6 (казаки).


[Закрыть].

Возможно, Русский антикоммунистический центр смущал австралийские власти не столько пособничеством с нацистами в прошлом, сколько возможными антибританскими настроениями в настоящем. Фомин, один из самых активных организаторов центра, счел нужным уверить общественность в том, что «Белые россияне в Австралии являются убежденными антикоммунистами, вполне лояльными по отношению Британской Короне»[678]678
  Беседа с председателем Временного бюро Российского центра Н. Ю. Фоминым // Единение. 1951. 12 декабря. С. 5–6.


[Закрыть]. Но некоторые из австралийских правых все равно остались при своих подозрениях. В начале 1953 года член парламента и антикоммунист Билл Уэнтуорт передал Ричарду Кейси, министру иностранных дел из правительства Мензиса, посвященную этому вопросу докладную записку из конфиденциального источника. Осведомитель Уэнтуорта – представитель русской общины Сиднея, почти наверняка не из тех, кто прибыл в Австралию после войны, – выражал надежду, что, «если Русским центром будут осмотрительно руководить люди, которые прожили в Австралии уже много лет и верны Британской империи, они смогут направить деятельность центра в более благоразумное русло». Фомин и его соратники явно не относились к указанной категории: они прибыли в страну недавно, за плечами у них был военный опыт, в том числе участие в боевых действиях под немецким командованием во время Второй мировой войны. Кандидатом в «благоразумные» лидеры, которого предлагал осведомитель Уэнтуорта, был доктор Николай Протопопов, глава антикоммунистического комитета русской общины в Стратфилде и один из первоначальных организаторов Русского антикоммунистического центра. Протопопов прожил в Австралии уже 26 лет, его сын служил в Корее в рядах вооруженных сил Австралии. Кроме того, о нем очень похвально отзывался один оперативный работник ASIO, характеризовавший его как «лояльного подданного Великобритании», и сообщал, что последовавший отказ Протопопова войти в президиум центра значительно снизил вероятность того, что центр получит поддержку местной общины[679]679
  NAA: A6122 166: The Russian Migrant Centre, от Уэнтуорта Кейси, 28 января 1953 г., и донесение от старшего оперативного работника A/g о Русском антикоммунистическом центре, 29 ноября 1954 г.


[Закрыть].

Сотрудник ASIO докладывал, что, хотя поначалу реакция русской общины на создание центра была положительной, теперь общее мнение представителей Русского дома таково, что центр «выродился в чисто политическую организацию, которая, на их взгляд, не имеет права на участие в делах общины». Это «общее мнение» совпадало и с мнением его источника, уважаемого члена общины (возможно, самого Протопопова?), который почтительно отмечал, что в Австралии имеются собственные «должным образом учрежденные органы власти», способные противостоять влиянию коммунизма, и что всякий, кто располагает важной информацией, должен обращаться именно туда, «а не в организацию, не пользующуюся официальным признанием»[680]680
  NAA: A6122 166; донесение от старшего оперативного работника A/g, 29 ноября 1954 г.


[Закрыть]. Впрочем, другие, напротив, считали, что центр слишком мало занимается политической или пропагандистской деятельностью. Борис Домогацкий, один из первых членов комитета центра, впоследствии возглавил австралийское бюро новой международной организации, пытавшейся координировать антикоммунистическую деятельность русской диаспоры во всем мире, то есть, по сути, конкурировать с центром, ориентированным на работу с НТС[681]681
  Единение. 1954. 2 апреля. C. 5. Этой организацией был Координационный центр освобождения народов России, или КЦОНР, ранее известный как Координационный центр антибольшевистской борьбы, или КЦАБ.


[Закрыть]. Отделение, которое возглавил Домогацкий, просуществовало, по-видимому, недолго, но и центр закрылся уже через несколько лет[682]682
  A. Н. Кравцов. Указ. соч. С. 194. Последнее сообщение о деятельности центра в Сиднее касалось заседания по поводу дела Петрова в мае 1954 г. (Единение. 1954. 14 мая).


[Закрыть].

НТС

Для НТС как для международной организации Австралия представляла большой интерес, и после окончания Второй мировой войны там обосновалось 85 членов союза, в том числе значительный контингент из Мёнхегофа – немецкого лагеря ди-пи, находившегося под сильным влиянием НТС[683]683
  Г. И. Каневская. «Мы еще мечтаем о России…» С. 138.


[Закрыть]. С международной точки зрения, Австралия была одним из наиболее активных бастионов НТС за пределами Европы и США[684]684
  С середины 1950-х гг. в материалах НТС «Единение» фигурирует в списке из десяти печатных изданий НТС, куда входили «Посев» и «Грани», а также ряд периодических изданий, выпускавшихся исключительно для контрабандных поставок в СССР. Среди других изданий, охарактеризованных НТС как «дружественные нам», но не вошедшие в первый список, были: «Новое русское слово» (Нью-Йорк), «Русская жизнь» (Сан-Франциско), «Новое слово» (Буэнос-Айрес) и «Правда» (Сантьяго). LSE: COLL MISC 0675, Information on the National Alliance of Russian Solidarists [the NTS]’, ок. 1956; B. A. Litvinov. Informational work of NTS’s foreign sector, ок. 1953.


[Закрыть] – настолько важным, что после поездки на Тайвань туда приезжал глава международной организации Владимир Поремский и выступал в Мельбурне, Брисбене и Сиднее, где его принимал архиепископ Савва[685]685
  Единение. 1954. 24 июня. С. 1. С точки зрения издания, этот визит заслуживал восклицательного знака («Председатель НТС в Австралии!»).


[Закрыть]. Внутри самой русской общины в Австралии присутствие НТС имело еще большее значение, отчасти из-за того, что представители этого союза контролировали главную в стране русскоязычную газету, а отчасти потому, что другие потенциальные источники политического объединения (какой была Русская фашистская партия в Китае) не пережили послевоенных потрясений и переезда в Австралию.

Все это звучит довольно внушительно, но на деле – и в международном масштабе, и в Австралии – после лихорадочного возбуждения в первые послевоенные годы в Германии для НТС наступал период разочарования и расхолаживания. Донесения, которые присылали австралийские активисты НТС Виктору Байдалакову, главному деятелю НТС (жившему в Германии, а позже в США), как правило, источали уныние. Австралийские агенты сомневались в том, что могут оказывать влияние и на австралийскую публику, и на местную русскую общину, страдали оттого, что находятся вдали от настоящего поля битвы с коммунизмом (Европы), и чувствовали, что головной офис в Берлине уделяет им слишком мало внимания. «Вы не представляете, как мы сейчас далеко здесь, среди пингвинов», – писал Глеб Бердников из Сиднея и добавлял, что они чувствуют себя безнадежно отрезанными от остального мира, находясь на этом континенте, со всех сторон окруженном океанами. Активистов вечно недоставало, а имевшиеся часто были «обременены семьями» и потому не очень-то годились для революционной борьбы. Люди постоянно ссорились или впадали в уныние, а если и не впадали, то только потому, что их начинала интересовать покупка автомобилей, они собирались жениться и вообще пытались как-то обустроить свою частную жизнь «среди пингвинов». Возможно, со стороны и казалось, будто НТС в Австралии процветает, ведь все больше людей подписывалось на «Посев» и читало «Единение», однако со стороны нельзя было увидеть «внутреннюю слабость»[686]686
  GU: архив Виктора Байдалакова, письма Бердникова Байдалакову, 10 июня 1953 г., 8 декабря 1953 г. («внутренняя слабость»), 19 декабря 1953 г. («среди пингвинов»), 18 декабря 1954 г. (об океанах со всех сторон); письмо Василия Яценко Байдалакову, 31 июля 1954 г.; письмо Сергея Зезина Байдалакову, не датированное, но полученное 20 сентября 1954 г. Переписывался с Байдалаковым и Олег Перекрестов.


[Закрыть].

Неясно, насколько успешны были попытки австралийского НТС склонить на свою сторону другие антикоммунистические группировки внутри местной русской общины. В различных стычках из-за желания получить контроль над русскими клубами НТС, похоже, вел себя как грубоватый новичок, которого старые монархисты сразу начинали подозревать в неуважении к себе и в отсутствовавшей у старшего поколения тяге к разным левацким порядкам, перенятым у врагов-коммунистов, – например, к созданию подставных организаций с целью дальнейшего ведения подрывной работы изнутри.

Несмотря на внутреннюю фракционную борьбу, НТС был заметно представлен в Мельбурне, Сиднее и Брисбене. Больше всего членов НТС насчитывалось в Мельбурне (где издавалось «Единение» и где осела значительная часть бывших обитателей Мёнхегофа), хотя редакционная группа «Единения», возглавлявшаяся Олегом Перекрестовым, по-видимому, постоянно конфликтовала с другими – очевидно, из-за того, что идейная чистота заботила их больше, чем коммерческий успех газеты[687]687
  Австралийские корреспонденты Байдалакова указывали на то, что в начале 1953 г. главными деятелями НТС в Мельбурне были Алексей Кишковский, Георгий Петропуло, Георгий Амосов, Владимир Диффердинг, Ромил Жуков и Олег Перекрестов, но отмечали, что организация переживает кризис из-за отъезда Диффердинга и Петропуло, а также из-за стычек между Жуковым и Перекрестовым (GU: архив Виктора Байдалакова: письма Жукова от 26 февраля 1953 г. и Бердникова от 8 декабря 1953 г.). Олег Перекрестов был основателем и редактором «Единения» (позже его сменил на посту редактора Амосов), Владимир Диффердинг отвечал за коммерческую часть, техническим редактором был член НТС Леонид Швенглер; кроме того, в редакции работал член НТС Николай Коваленко: Н. Коваленко. 50-летний юбилей газеты «Единение»… С. 3–4. Амосов приехал в Австралию из лагеря Мёнхегоф в Германии, как и Зезин, который поначалу обосновался в Брисбене, но потом перебрался в Мельбурн, где поселились и другие бывшие ди-пи из мёнхегофской группы (в том числе Халафовы, Николаюки и Ключаревы).


[Закрыть]. В Сиднее «прекрасным организатором» был меланхоличный Бердников, а молодой Коновец из Китая, которому не терпелось уехать в Европу, чтобы поскорее окунуться в борьбу, был способен, энергичен и готов к самопожертвованию, хотя, пожалуй, ему недоставало дисциплинированности. И все же к концу 1952 года количество активных членов союза катастрофически упало: их осталось всего пятеро. Старейшая в Австралии ячейка НТС находилась в Квинсленде, там жили активист Сергей Зезин, а также А. Б. Веремеев (бывший ди-пи) и финансовый покровитель организации Василий Явцев (иммигрант, приехавший в страну еще до войны)[688]688
  Народно-трудовой союз в Австралии (НТС) // Австралиада. 2009. № 60. С. 23 («прекрасный организатор»); GU: архив Байдалакова: письма от Перекрестова, 1 января 1953 г., и Бердникова, 10 июня 1953 г.


[Закрыть]. Притом что в организации явно преобладали эмигранты первой волны из Европы, известно, что в Австралии в ее ряды вступали и ди-пи из числа бывших советских граждан: они составляли около 8 % от общего числа австралийских членов союза и привносили в него более современное понимание советской действительности[689]689
  Г. И. Каневская. «Мы еще мечтаем о России…» С. 138.


[Закрыть].

Сергей Зезин, член брисбенской ячейки НТС, родился в Москве в 1919 году, а в 1935 году ему вместе с братом каким-то образом удалось уехать из СССР в Германию. После окончания Мюнхенской академии художеств он работал на киностудии UFA под Берлином и входил в группу молодых русских, которые создали там ячейку НТС. В 1939 году он женился на немке-аристократке – Вере фон Редлих. Чем он занимался в годы войны, неизвестно, но высказывалось предположение, что он подпольно работал на НТС. После войны он оказался в лагере Мёнхегоф, контролировавшемся НТС, а потом приехал в Австралию, где работал в государственной электрической комиссии, на досуге писал иконы и продолжал участвовать в деятельности НТС, которая была «второй половиной его жизни». Первым достижением на этом поприще стало получение контроля над Русским клубом в Брисбене. В конце 1950-х, после переезда в Мельбурн, Зезин сделался председателем австралийского отделения НТС[690]690
  Ольга и Виктор Винокуровы. Сергей Анатольевич Зезин // Австралиада. 2002. № 31. С. 23–24; Г. И. Каневская. «Мы еще мечтаем о России…» С. 140–141.


[Закрыть].

В переписке с лидерами НТС Зезин сетовал на недостаток воинствующих активистов в австралийской организации, как ранее на это жаловался его коллега Бердников. Конечно, в Австралии представлялось мало возможностей для разных сомнительных акций – ведь советских граждан там было слишком мало, а сам Советский Союз (обращение которого в антикоммунистическую веру изнутри и являлось целью деятельности НТС) был слишком далеко. Но, несмотря на это, некоторым коллегам Зезина удавалось продолжать оперативную работу. Олег Перекрестов, первый редактор «Единения», приехавший в Австралию в 1949 году, вернулся в 1957-м в Европу, чтобы тайно работать на НТС в Берлине; позже, с 1969 по 1974 год, он руководил издательством «Посев», а с 1974 по 1980 год – его типографией. В 1980-х он вернулся в Австралию, чтобы возглавить русскую радиостанцию в Мельбурне. После распада СССР НТС развернул деятельность на его бывшей территории, и Зезин, которому в ту пору было уже около 80 лет, решил отправиться в Россию и принять участие в начавшейся там работе НТС, но по дороге умер[691]691
  Письмо Зезина цитируется в: A. В. Антошин. НТС в Австралии в 1950-х гг., неопубликованная рукопись; Г. И. Каневская. «Мы еще мечтаем о России…» С. 142.


[Закрыть].

Еще одним ревностным активистом НТС был Анатолий Коновец, ставший приверженцем организации еще в юности, в Китае[692]692
  T. Гартунг. Кандидат на звание «Австралиец года»… С. 3.


[Закрыть]. На Тубабао в 1949 году он был уполномоченным агентом НТС и корреспондентом «Посева». В 1952 году в Сиднее он собрал группу молодых русских антикоммунистов, и они раздавали отпечатанные редакцией «Единения» листовки на (левом) Молодежном карнавале за мир и дружбу, проходившем в Фэрфилде, и учинили там потасовку, о которой написали в австралийской прессе и за которую их похвалили в «Единении»[693]693
  The Sydney Morning Herald. 16 March 1952. Р. 5; The Advertiser (Аделаида). 17 March 1952. Р. 1. В номере «Единения» (1952. 4 апреля. С. 6) было напечатано письмо от группы сиднейских русских во главе с И. Рождественским (предположительно, фашистом, жившим в Австралии еще до войны), где выражалась «сердечная благодарность г-ну Анатолию Александровичу Коновцу и его друзьям» за смелость, выказанную во время Молодежного фестиваля.


[Закрыть]. Возможно, в том же году он ездил по заданию НТС на Тайвань[694]694
  Личное сообщение Алексея Антошина автору. В письме Бердникова Байдалакову (GU: архив Байдалакова, 24 февраля) есть также загадочное замечание о том, что Коновец неожиданно получил предложение стать «представителем Таирова в Сингапуре». Кто такой Таиров, неизвестно.


[Закрыть]. В 1956 году ему пришлось бросить обучение на факультете искусств в Сиднейском университете на втором курсе, когда руководство НТС вызвало его в Европу для подпольной работы. Там, на конференции «Посева» во Франкфурте, он познакомился со своей будущей женой, активисткой Верой Филатьевой, дочерью белоэмигрантов. Она приехала в Париж в начале 1930-х годов и стала соосновательницей антикоммунистического объединения «Молодая Россия», а потом вступила в НТС. Позже молодых супругов послали в Италию для продолжения подпольной работы, которая заключалась главным образом в том, чтобы завязывать контакты с советскими туристами и вручать им пропагандистские брошюры НТС. В Австралию Коновец вернулся вместе с женой в начале 1960-х[695]695
  M. Славинский (Германия). Памяти ушедшего друга. Вера Владимировна Коновец // Австралиада. 2011. № 66. С. 32–33. После возвращения Коновец защитил магистерскую диссертацию по политологии под руководством профессора Сола Энсела в Университете Нового Южного Уэльса; его работа была посвящена политическому конфликту внутри местной русской общины, о котором периодически говорится в нашей книге.


[Закрыть].

Между антикоммунистическими организациями вроде НТС и ASIO если и не царило полное доверие, то уж точно существовал взаимный интерес. Николай Алферчик, завербованный в НТС в 1940-е годы в Европе, работал в годы войны и на НТС, и на немцев, а после войны, уже живя в Австралии, продолжал состоять в НТС и заодно докладывал о деятельности этого союза в органы безопасности Австралии[696]696
  David Horner. Op. cit. P. 278. Предположительно, у него имелись связи с подпольным отделением, поскольку его имя (вернее, ни одно из его имен – в ту пору он уже носил фамилию Павлов) не фигурирует ни в одном из опубликованных источников. Сообщение о том, что его исключили из НТС после того, как вскрылись его военные преступления в Смоленске, см. в главе 9.


[Закрыть]. В начале 1950-х члены НТС контактировали с агентом ASIO в Сиднее, предлагая свою помощь в борьбе с коммунизмом. Одним из этих инициативщиков был Владимир Диффердинг, агент по продаже недвижимости, выступавший одновременно администратором редакции «Единения» и руководителем отдела русской «борьбы» либеральной партии (точнее, ее отделения в штате Виктория). Диффердинг познакомил Алферчика со своим контактом из ASIO, Роупером, и заявил, что НТС разработал маршруты для передачи антисоветской пропаганды в СССР. Его предложение о сотрудничестве с некоторой осторожностью приняли, хотя в ASIO и опасались того, что в НТС, вероятно, успели внедриться советские агенты[697]697
  Ibid. Pp. 483–484; Единение. 1952. 25 апреля. С. 6, на онлайн-ресурсе Trove газеты 1953 г., где он публиковал множество рекламных объявлений как риэлтор.


[Закрыть].

До 1953 года НТС официально оставался законспирированной организацией, его агенты в Австралии нигде публично не фигурировали, а входили в контакт исключительно с русскоязычными[698]698
  Возможно, это отличало местное отделение от НТС в Германии и в США, где, по словам Бена Тромли, союз проявлял себя как «организация… вечно пытавшаяся попасть в новости»: личное сообщение Шейле Фицпатрик, электронное письмо от 24 июня 2020 г.


[Закрыть]. Но в 1953 году союз начал открыто проводить собрания, и на первом из них, состоявшемся в Мельбурне, Сергей Зезин выступил с докладом о «фронтовом бое» НТС с Советским Союзом, а Перекрестов зачитал приветственное обращение редакции «Единения». За этим последовали собрания НТС в Мельбурне в кинотеатре «Савой»[699]699
  Единение. 1953. 6 января. С. 4; 5 апреля. С. 5; 11 сентября. С. 5. После этого уже не сообщалось об открытых заседаниях НТС, так что, возможно, эта практика не прижилась.


[Закрыть].

Одной стороной деятельности НТС, которая делала ее заметной для публики, была привычка пикетировать просоветские мероприятия и раздавать прохожим листовки, что порой сопровождалось стычками и драками с австралийскими коммунистами – так произошла например потасовка с участием Коновца в Фэрфилде в 1952 году. В том же году, позже, сиднейская ячейка НТС похожим образом пикетировала Русский общественный клуб, где в тот день отмечалась годовщина революции. «Когда появились первые группы членов НТС, несущих плакаты с английскими и русскими надписями, вскрывающими истинную природу большевизма, многие прохожие останавливались и брали листовки на английском языке, которые раздавались пикетирующими», – рассказывал Домогацкий в «Единении». Он не сомневался в успехе этой акции, «столь нужной в такой день», хотя «стоящая у двери этого осиного гнезда группа австралийских коммунистов посмела остановить пикетирование, осуществленное мужественными людьми»[700]700
  Б. Домогацкий. Кровавый праздник сталинского деспотизма // Единение. 1952. 14 ноября. С. 5.


[Закрыть].

Задача законспирированной, или «закрытой», части НТС состояла в том, чтобы «облегчить контакты и установить отношения с советскими гражданами для засылки антисоветской литературы в Советский Союз». Под упомянутыми советскими гражданами подразумевались выезжавшие за границу советские артисты, музыканты, спортсмены, туристы и моряки дальнего плавания. Когда в 1956 году в Мельбурн на Олимпиаду прибыла команда советских спортсменов, члены НТС, подрядившиеся работать переводчиками, всеми доступными способами налаживали с ними связи. В 1960-е годы, с появлением культурных обменов, за границу стало выезжать больше советских граждан, и НТС, конечно, не терял времени даром: «Поразительно, сколько экземпляров Солженицына и Пастернака нам удавалось запихнуть в футляры от контрабасов». (Возможно, это и был один из тех новых каналов для передачи антисоветских материалов, разработкой которых Диффердинг хвастался ASIO.) Специалистами в этой области были Николай Коваленко и Георгий Петропуло, причем последний даже додумался свести знакомство с портовыми рабочими, чтобы через них добраться до моряков с советских судов. Желая завоевать доверие и получить возможность легко заводить новые связи, члены НТС внедрялись в просоветские объединения вроде Русского общественного клуба и предлагали свои услуги переводчиков Обществу австралийско-советской дружбы[701]701
  Г. И. Каневская. «Мы еще мечтаем о России…» С. 224–227 (цитата о футлярах от контрабаса – с. 225); Лидия Ястребова. Познакомьтесь с нашими корреспондентами… С. 41.


[Закрыть]. Одним из таких энтээсовцев-внедренцев был Глеб Бердников, хотя его коллеги по НТС и не всегда одобряли его близкое общение с идейными противниками. Впрочем, трудно поверить в то, что Бердникову удавалось по-настоящему обмануть левых, ведь его антикоммунистические убеждения были известны любому читателю «Единения»: среди прочего, как рассказывали, он председательствовал на первом открытом заседании НТС в Сиднее в 1953 году[702]702
  Г. И. Каневская. «Мы еще мечтаем о России…» С. 140; Единение. 1953. 6 января. С. 4.


[Закрыть].