Текст книги "Маятник"

– По-моему, – осторожно сказал Ромка, – я для нее не просто еда.

– Может быть, это страж? – неуверенно предположил Лар.

– Кто?

– Была такая мода, – пояснил Ромкин спутник, – сажать на дорогах самодельных зверушек с приказом никого не пускать.

– До войны? – уточнил Ромка.

– Нет, после. В период становления кланов.

– И что это значит для нас?

– Не отстанет, – озвучил Лар Ромкины худшие опасения. – Ты давай держись другой стороны ущелья. И следи, не переплывает ли оно реку.

– Эту реку можно переплыть? – Ромка уставился на бурлящий внизу поток, состоящий, казалось, из одних порогов.

– Надеюсь, что… Ох ты!

Действительно, ох. Обнаружив, что объект охоты сместился к другому берегу, тварь спускалась к воде, совершенно спокойно двигаясь вниз по отвесной скале. Ее когти оказались идеально приспособлены для экстремального альпинизма.

– Ночью она до меня доберется, – мрачно заметил Ромка.

– Смотри по сторонам. Думай, что можно сделать. – Лар помолчал, и добавил: – Особенно смотри на камни, которые можно столкнуть и вызвать обвал.

– Ага. Только нет тут таких камней.

Каньон кончился к вечеру. Точнее, кончились горы, река теперь текла по равнине, а Ромка стоял на обрыве, глядя на своего преследователя, переплывающего ставшую спокойной воду.

– Я мог бы перелететь обратно, – сказал он. – Взобраться. Снова перелететь…

– То есть кто раньше сдохнет, – резюмировал Лар.

– А что делать?

– На равнине нам от нее не уйти.

– А если по реке? Взять бревно…

– Он плавает лучше.

– Блин! Шли себе спокойно, шли. Никого не трогали. Прав был Гоблин: или гопники пристанут, или… Не помню, как там было. А я еще хотел на Столицу посмотреть, перед праздником…

– Что за праздник? – машинально переспросил Лар.

– Да Новый год же. Шесть тысяч лет ровно. То есть в сам Новый год меня, ясное дело, Маятником поздравят, но до того…

– Шесть тысяч, – задумчиво произнес Лар. – Ровно… И у Рыси погибает наследник…

– При чем тут наследник? – удивился Ромка.

– При всем. Слушай, малыш…

– Я не малыш!

– Слушай, нам очень надо добраться. Дело куда серьезнее, чем я полагал.

– А если… Смотри, Лар, там огонь!

* * *

Огонь был желтым и не то чтобы очень ярким. Если бы не сумерки, Ромка бы вообще его не увидел. И он мигал.

– Это не костер.

– Нет. Больше похоже на что-то техническое.

– Но техника же не работает на Леде?

– Иногда работает, – возразил Лар. – Вспомни, из-за чего ты здесь оказался. Просто шансы… Шансы… Любопытно…

Ромка оглянулся.

– Здесь шансов и вовсе нет.

– Летим. И давай быстрее. Чтобы иметь запас времени и разобраться, что там такое.

Скольжение сквозь сумерки. Огонек стремительно приближался, ведь двигаться с горы можно было быстро, мало заботясь о потере высоты. Снизу проплывали овраги и нагромождения валунов, так что преследователь вроде должен был отстать… на какое-то время. Вскоре Ромка увидел источник света.

– Это какой-то корабль!

– Баржа. Транспорт. Еще довоенный. – Лар вздохнул. – Хорошо мы тогда строили, правда?

– Да. Что делать дальше?

– Давай в рубку. Надо понять, что эта штука может.

Корабль был тридцатиметровым параллелепипедом, чуть зализанным на углах для обтекаемости и с небольшим намеком на киль снизу. Он лежал, чуть накренившись, на песке, сквозь который тут и там пробивались пучки травы. Уже почти стемнело, и казалась, что трава черная. Сверху на параллелепипеде была рубка, и на ней-то и мигал огонек. Ничего общего с современными имперскими кораблями эта штука не имела, и первой мыслью, приходящей в голову при виде этого чуда инженерной мысли, было – «мыльница».

Лар объяснил, что такие транспортные катера летали над этими горами в огромном количестве незадолго до начала войны, они перевозили людей или, как вот этот, грузы.

Первым делом Ромка выключил маячок: нечего облегчать твари поиски. Искать выключатель не было времени, поэтому он просто перерезал провода гарой.

Затем он вошел в рубку и запер дверь на защелку.

– Не удержит, – сказал Лар.

– Да.

– Так. Это пульт. Становишься к нему лицом…

Пультом называлась панель с несколькими рычагами и треснувшим экраном. Все это было исполнено из потрескавшегося пластика, серого и обшарпанного.

– Нажимаешь вон ту кнопку.

Ромка нажал, и по пыльному экрану побежал текст на неизвестном ему языке.

– Мощность реактора – десять с половиной процентов, – сказал Лар. – Живем. Давай оба рычага в центральное положение, а вот в эту панельку гарой ткни.

Удивившись способам кораблевождения, которые исповедовал его спутник, Ромка сделал, как было сказано, и катер вздрогнул. Затем раздался протяжный скрип, а затем вся конструкция начала мелко вибрировать.

– Тяжело, – резюмировал Лар. – Рычаги на себя, гару в ножны, и в трюм, тут где-то должен быть люк.

Люк нашелся в двух шагах от рубки, Ромка откинул легкую (пластик!) крышку, спустился по лестнице и захлопнул крышку за собой.

– Свет должен быть на стене.

После полуминуты поисков выключатель нашелся – круглая белая кнопка размером с ладонь. Лар утверждал, что она раньше, наверное, светилась в темноте, а теперь перестала. Ромка нажал кнопку, и на потолке зажглись три плафона. То есть всего их было шесть, но три вообще не горели, а один из горевших вспыхнул и тут же погас.

– Это реактор, – сказал Лар про здоровенный цилиндр, лежащий на боку на дне трюма, прижатый двумя гигантскими скобами. – А это песок.

Песок был всюду, видимо, его заносило сюда ветром сквозь щели все эти тысячи лет, и теперь тут было полтрюма мельчайшего песка, и катер не мог взлететь.

– Бери гару. Делай дырку в днище. Вон там. Делай небольшую, чтобы этот зверь не мог забраться.

– Ему этот пластик на один чих.

– И тем не менее.

Пластик в действительности оказался совсем не таким податливым, как казалось Ромке, и фиг бы он его прорезал гарой, но зато в днище нашелся технический люк, через который можно было вычерпывать песок наружу, используя кусок того же пластика, принесенный с палубы.

– Сколько это займет?

– Ну, здесь тонн тридцать…

– И?

– Неделю. Месяц. Не знаю.

– Лар, – жалобно простонал Ромка, не прекращая, впрочем, работать, – ты шутишь, да?

– Нет. Но поскольку других дел у тебя нет…

– У меня воды нет…

– Кстати, вода может быть вон в тех баках.

– Шеститысячелетней давности?

– Жить захочешь – выпьешь, – фыркнул Лар. – Не волнуйся, с микробами на таких судах поступали безжалостно и беспощадно. И потом… Ты же вроде привит?

– А еда?

– А едой будешь ты, если не успеешь отсюда смыться.

Всю эту ночь и следующий день Ромка копал. Под бортом выросла изрядная куча песка, а в трюме в песке образовалась небольшая яма. Потом Ромка немного поспал, потом Лар объяснил ему, как делать упражнения, чтобы не болела спина, и все началось сначала.

А потом Лар заорал: «Назад!», – Ромка отскочил, и в люк просунулась покрытая костяными щитками лапа.

– Гарой ее. Только не упусти клинок, я тебя прошу.

Ромка взял гару и нанес колющий удар, как на тренировке в Школе, целясь между когтей. Попал. Тварь взвыла, и лапа исчезла, вырвав по дороге изрядный кусок обшивки, зацепившись за него иглами.

Затем стенку катера сотряс удар.

– Пока держится.

– Сейчас попытается когтями, – прошептал Лар.

И действительно, зверюга зацепилась когтями за край люка и дернула. Когти соскользнули, а по пластику побежали трещины.

– Давай в рубку, – скомандовал Лар. – Постарайся, чтобы она тебя не заметила.

– Ага.

Рубка была залита солнечным светом, и теперь Ромка мог видеть, какое здесь все старое.

– Встань к пульту. – Команды Лара звучали сухо и решительно. «Так и нужно, – подумал Ромка, – ведь он тоже Игрок, он принял решение и начал его осуществлять. Нерешительность здесь не нужна, а значит, ее и нет».

– Ногами зацепись… Да, вот за это.

Ромка зацепился ногами за какую-то штуку на полу и сжал коленями какую-то другую штуку.

– Я так долго не простою.

– Долго и не надо, – сказал Лар, и в этот момент за стеной рубки послышался громкий скрежет.

– Нашел, значит… Ну, поехали.

– Оба рычага в среднее положение.

Стену рубки сотряс удар, но тут загудел реактор, и вибрация отвлекла тварь от ее добычи. Ненадолго.

– Средний рычаг от себя.

Реактор взвыл, а на стену и дверь обрушился град ударов. Пластик прогибался, и было ясно, что долго он не выдержит.

– Левый рычаг от себя, правый на себя.

Катер вздрогнул и начал крениться на бок. Дверь рубки распахнулась, и Ромка увидел, что на ней висит его преследователь. Палуба кренилась все сильнее, так что он именно висел, лишенный возможности добраться до мальчишки в рубке.

– Средний рычаг повернуть и утопить.

Рычаг ушел вниз, катер задрожал, словно по нему били кувалдой.

– Сожгу реактор, – пробормотал Лар. – Левый рычаг в среднее положение.

Если бы Ромка мог видеть катер со стороны, он понял бы смысл этого маневра. Лар положил судно на бок и заставил корму подняться в воздух, так что из дыры в днище сейчас высыпался песок, и вес судна с каждым мигом уменьшался. Затем от земли оторвался и нос посудины.

– Левый рычаг на себя, правый от себя.

Стремительно и бесшумно катер перевернулся с правого бока на левый. Дверь рубки захлопнулась, когти твари скользнули по стене, и Ромка услышал, как она катится по палубе и вылетает за борт.

– Центральный рычаг вверх и на себя, правый и левый рычаги в центральное положение.

Катер тяжело осел на землю, и Ромка услышал отчаянный вопль твари.

– Мы… Мы ее раздавили? – потрясенно спросил он.

– Похоже. По крайней мере, я ее больше не чувствую. Бери гару и глянь. Чуть что – бегом сюда.

Тварь лежала под килем катера и была, безусловно, мертва.

– В рубку, – просто сказал Лар.

– Лар, ты гений.

– Я знаю. Давай в рубку. Нам надо вытряхнуть остатки песка и заставить эту штуку двигаться.

Ехать на катере Ромке понравилось. Реактор давал лишь легкую вибрацию и почти никакого шума. Машина скользила над землей, метрах в десяти, повторяя своей траекторией форму рельефа, чиркая по верхушкам кустов и продираясь сквозь кроны редких деревьев. Особо крупные деревья она считала частью пейзажа и исправно объезжала.

Потратив добрых два часа на борьбу с корабельным навигатором, Лар разобрался, как им управлять, и теперь они шли по маршруту: через равнину, над озером, затем, насколько хватит реактора, в гору и, если повезет, дальше вниз, до самого Курунда. Курундом назывался городок у основания горного хребта, на краю так называемой Золотой Степи. Лар утверждал, что это очень красивое место.

* * *

– Лар, помнишь, там, перед тем как, ну… как мы заметили этот огонек, ты сказал, что… – Ромка замолчал, запутавшись в словах.

– Учись выражать свои мысли компактно, – строго сказал Лар. – Однажды это тебе пригодится.

– Угу.

– Да, вот так.

– Ну Лар, ну серьезно!

– Ладно, слушай. – Лар вздохнул. – Слушай. Есть такая штука, как ритуал принятия власти. Император провел его тогда, шесть тысячелетий назад, подчинив себе все усилители разума во всех мыслимых вселенных.

– Ничего себе…

– Да, веселое было время. – Лар помолчал. Молчал и Ромка. Глядя на проплывающие мимо кусты и длинные языки песчаных наносов, он пытался представить себе: война… развалины Империи… и щупальца ритуала, который отбирает власть у глупцов, не сумевших должным образом ею воспользоваться.

– С тех пор, – продолжил Лар, – он повторяет ритуал раз в тысячу лет. Не потому, что это нужно, а… Я полагаю, он делает это из чисто ностальгических побуждений. Он вообще весьма сентиментален.

– И что? – не понял Ромка.

– И раз в тысячу лет один из лордов коронует Императора заново. Добавлю: короновать себя этот лорд не может, а наследника у него нет…

– И Император подумает, что у Рыси нет наследника! И назначит Трана короновать себя! А Тран Ситар коронует Кайла! – выпалил Ромка, а затем замер, пораженный. – Так что? Рысь будет править миром?!

– Нам очень нужно добраться до Столицы, парень, – просто сказал Лар. – Очень-очень нужно.

* * *

Проблема воды решилась удивительно просто: на катере был конденсатор атмосферной влаги, да и ручьев вокруг встречалось достаточно – можно было остановить катер, слетев с борта, набрать воды и запрыгнуть обратно. То же самое относилось к грибам и гигантским орехам нану, растущим на неимоверно колючем дереве и потому абсолютно недоступным для нелетающих существ. А когда Ромка, следуя инструкциям Лара, натаскал на палубу камней и развел на них костер, жизнь и вовсе стала казаться раем.

Лар, впрочем, не считал, что мальчишке следует расслабляться. Маг или нет, а прокачивать силу надо. Так что большую часть времени Ромка теперь проводил сидя в позе лотоса сначала на носу баржи, а потом, после того, как его приложило по лбу некстати встретившейся веткой, за рубкой. В мертвой, так сказать, зоне.

Однако очень скоро выяснилось, что есть некое предельное время, около четырех часов в день, и что если медитировать дольше, то результативность падает. Тогда, и только тогда, Лар пошел Ромке навстречу и решил научить его магии. «Хоть чему-то», – как выразился Ромка.

– Не понимаю, зачем тебе это нужно, – в очередной раз буркнул Лар. – Но, если так уж надо, ладно. Хотя все равно не понимаю. Ты гарантированно не успеешь этим воспользоваться – чего же силы тратить?!

– Ну и что, Лар! Ну как ты не понимаешь! – Ромка даже подпрыгнул от возбуждения. – Это же магия, это всю жизнь было для меня как… как сказка. Я зубрил теорию, но это не то. Я делал симулятор, но это тоже как костыли. Я это хочу не для того, чтобы что-то с ним делать. Я это просто хочу. Понимаешь?

– Дети, – сказал Лар, – цветы жизни.

Заняться решили телекинезом как самой простой техникой, практически не требующей энергии. Точнее, этот вид телекинеза требовал малых затрат энергии, в отличие от тех, что преподавали в Школе и что Ромка отрабатывал на своем симуляторе.

– Спину прямо. Макушка. Дыхание. Подбородок чуть поднять…

– Дежавю, – пробормотал Ромка.

– Не ругайся, – равнодушно парировал его наставник. – Проведи силу по позвоночнику вверх… Нет, на выдохе проведи. Нет, дыхание остается расслабленным, дыши животом. Спина прямая, сколько можно повторять. Ты опять голову опустил. Плечи расслабь…

Хорошо, проведи энергию вверх и расщепи ее поток в районе чуть ниже сердца. Я сказал: чуть ниже. Смерти ищешь?

Выведи энергию, проведи ее вперед, в сторону горизонта. Недостающую энергию подкачай из земли через ступни. Спина прямая. Ну и что, что ты не на земле? Кого волнуют такие мелочи?

Идея телекинеза была проста – и сложна. Одновременно. Подразумевалось, что, кроме двух рук, правой и левой, у человека есть еще одна, центральная рука. Невидимая и, в целом, воображаемая. В принципе Ромка уже читал все это в учебнике, хотя Лар шел в своих рассуждениях дальше: он утверждал, что невидимых рук может быть несколько.

– Ты не можешь использовать руки для телекинеза, – говорил он, – потому что это будет жульничеством. А вот невидимую руку можешь. Значит, твоя задача – научиться эту руку чувствовать и контролировать так же, как ты чувствуешь свои настоящие руки.

И еще. Длина воображаемой руки и ее сила – это исключительно дело твоего воображения. Ну, еще, конечно, влияет, сколько энергии ты можешь на это дело направить.

В дело шло все: пушинки, лепестки местных цветов, Ромкин волос, залетевший в рубку комар… И именно с комаром Ромка впервые достиг успеха.

– Я чувствую щекотку, – не веря самому себе, произнес он.

– Молодец. Теперь захвати его и поводи из стороны в сторону. Нет, не так. Помнишь, как в хапти вы использовали бедра для усиления движения рук? Вот так.

Комар оказался силен, он несколько раз вырывался, а один раз даже крепко приложил своего противника о ребро жесткости, усиливающее стену рубки, корявое от времени и очень твердое. Комар еще сражался… Но это была агония, он уже был побежден.

На следующий день Ромка уже вовсю бегал по палубе в сопровождении цветочного лепестка, а еще через пару дней сумел поднять веточку. Веточка, конечно, была так себе, в четверть мизинца длиной, но, как сказал по этому поводу Лар, не было на свете более счастливого мага.

* * *

– Лар?

– А что – Лар? – буркнул Лар. – На моих картах, которые я помню, этой штуки не было. В картах корабельного навигатора этой штуки нет. Я не знаю, откуда она взялась.

Ромка вздохнул и почесал в затылке – жест, от которого он уже несколько лет пытался отвыкнуть.

Катер висел неподвижно, над перевалом в гряде невысоких холмов. Вокруг звенело лето, в густом кустарнике носились во все стороны мелкие птицы – словом, по всем приметам, они находились в том самом месте, где не ступала нога человека.

А впереди была долина, и в долине стоял город. Сверкали под полуденным солнцем белоснежные каменные стены и башенки, разноцветной черепицей пестрели крыши, и, видимо, чтобы добить Ромку новизной ощущений, далеко к северу, в парке, крутилось небольшое колесо обозрения. Город, словно сошедший с почтовой открытки.

Проблема состояла в том, что город невозможно было объехать. Лар не зря потратил столько времени на возню с корабельным навигационным оборудованием. Справа были горы, и катер бы там не прошел. Слева тянулись болота, и с ними дело обстояло сложнее. С одной стороны, катер мог идти по болоту, точнее, над ним. А вот с другой – за время пути, мощность реактора упала до восьми процентов. Если реактор сдохнет в самом сердце заболоченного леса, где самое высокое дерево достигает гордых двух метров высоты… В общем, тогда Ромка там и останется на радость местным крокодилам.

– Надо делать морду кирпичом, – задумчиво сказал Ромка, – и лететь на городом напрямую.

– И это говорит человек, который постоянно называет меня сумасшедшим, – заметил Лар.

– А что делать?

– Делать морду кирпичом и лететь на городом напрямую.

– Я так и сказал!

– У тебя была другая интонация. На самом деле… – Лар задумался. – На самом деле… Смотри. Денег у нас нет. Так что, самое большее, ты можешь в этом городе что-нибудь украсть. С учетом того, что это что-нибудь потом придется тебе же и тащить, это необязательно хорошая идея. Так? Если, конечно, тебе не повезет спереть что-нибудь быстроходное.

– Так, – согласился Ромка. – Я и говорю: лететь напрямую и без остановок. Если повезет, у них нет авиации или они испугаются… Все-таки на мне цвета Рыси.

– Могут не сообразить, – возразил Лар. – Подумаешь, коричневый и желтый!

– Могут.

– К тому же неизвестно, какой клан тут хозяйничает. Хорошо, если кто-то из малых кланов, а если великие?

– У нас есть информация, – задумчиво сказал Ромка. – И двойник наследника… Но ты прав, лучше ни с кем не общаться.

– Поехали. Курсограф – на автомат, и морду – кирпичом. Хорошее выражение, кстати. Надо запомнить.

Это был очень красивый город. Он не был построен для обороны, никаких там защитных бастионов и прочих амбразур, вместо этого Ромка видел стены из белого известняка, мощенные квадратными плитами дорожки и красивые, ухоженные садики перед каждым домом. Мирная, спокойная жизнь.

А потом, когда катер уже скользил над окружающими город полями, Ромка увидел людей.

– Лар!

– Вижу.

– Что делать?

– Уже ничего не сделаешь, они тебя засекли.

– Улыбаемся и машем, – пробормотал Ромка фразу из мультфильма, побелевшими пальцами стискивая поручень.

Скелеты.

Они работали в полях, они разгибались, потирая несуществующую поясницу, провожая взглядом плывущий на десятиметровой высоте летательный аппарат.

Они гуляли по улицам, иногда парами, в красивых и удобных костюмах и платьях, в летних солнцезащитных шляпах, женщины даже в кружевах.

Но они были скелетами.

– Лар, это зомби?

– Я полагал, что зомби не бывает. И потом, в сказках зомби кровожадные.

– Смотри, этот с собакой. Тоже скелет. Терьер, наверное.

– А вон тот на самокате.

Под днищем катера, в каких-нибудь двух метрах, проплывали крыши с красивыми флюгерами, чердачными окошками и желобками-водостоками. Между домами были протянуты веревки, и на них сохло белье.

– Никогда не слышал ни о чем подобном.

– И на карте его нет – значит, после войны появился?

– Ага. Бред какой-то.

– А вон, смотри – стройка. Значит, что город растет? То есть это не… Ну… не остатки старого города, которые…

– Доживают по инерции? Похоже, что нет.

– А вон на крыше в футбол играют.

Катер проплывал мимо плоской крыши здоровенного квадратного здания, в отличие от прочих домов в городе, двухэтажного. Наверное, местный аналог городской думы. Несколько ребят помладше Ромки гоняли на крыше в футбол, а еще один мальчишка чуть в стороне запускал воздушного змея. Пардон, несколько маленьких скелетов в шортах и разноцветных рубашках с коротким рукавом и еще один скелет в стороне. Машинально Ромка отметил, что фиг вот так вот в Москве пустили бы мальчишек гонять на крыше госучреждения мячик.

А еще через минуту этот самый мяч упал на палубу катера, пару раз подпрыгнул и покатился в сторону Ромки. Мяч. Обыкновенный футбольный мяч. Ромка прижал его ногой и посмотрел в сторону играющих. Понятно. Игроки засмотрелись на катер. Восемь скелетов плюс один в стороне теперь выжидательно смотрели на Ромку. Расстояние было метров восемь, так что он все мог хорошо рассмотреть. Скелеты были в отличном, так сказать, состоянии, никаких полусгнивших останков и прочих ужасов – просто маленькие скелеты. Белые.

Ромка подбросил мяч и подал его в сторону крыши, по-волейбольному, двумя сцепленными в замок руками, снизу. Мальчишка-скелет, стоявший ближе всех, поймал мяч на лету, прижал его к себе левой рукой, а свободной правой помахал Ромке. Ромка помахал в ответ.

Потом его скрутило. Минут двадцать он стоял, вцепившись в поручни, и пытался прийти в себя. Его трясло. Лар деликатно молчал, за что Ромка был ему благодарен.

Наконец катер покинул город и заскользил над дорогой в сторону реки. Через реку был переброшен ажурный мостик, увидев который, Лар немедленно скомандовал: «Стоп».

– Если мы пойдем над ним, мост рухнет.

– Если мы пойдем рядом…

– Не пройти.

Река была вполне себе горная, она текла в ущелье, и до дна ущелья было метров тридцать. А потолок катера был десять метров.

– Надо искать обход, – предложил Ромка.

– Надо. Кстати, сюда идут. Осмотрись.

Ромка послушно завертел головой и вскоре увидел скелет, одетый в пусть непривычную, но все же явно военную форму, спешащий к ним со стороны небольшого здания чуть в стороне. Караулка? Охранник?

Скелет приблизился, окинул внимательным взглядом висящий в воздухе катер, посмотрел на мост, снова на катер… И показал запрещающий жест – две скрещенные руки. Он тоже считал, что катер здесь не пройдет.

Ромка, наблюдающий за этим с палубы, кивнул и развел руками: мол, а делать-то что?

Охранник дважды махнул рукой в сторону, вверх по течению реки. Ромка снова кивнул: мол, понял – и вернулся в рубку.

Катер развернулся вправо и медленно пополз вдоль реки над идущей по краю ущелья широкой грунтовой дорогой.

– Интересно, – сказал Ромка, – куда он нас послал?

– Мне другое интересно, – буркнул Лар. – Мальчишка этот не удивился катеру. Охранник не удивился. Горожане не удивились. У них что, доисторические катера каждый день над городом летают?

– Либо это просто хорошие, добрые люди, – возразил Ромка.

– Либо так. О, смотри ты, переправа!

Здесь на дно ущелья был удобный пологий спуск, и дорога шла вброд через реку. Далее она же продолжалась по противоположному склону то ли холма, то ли все-таки не очень высокой горы.

– Немного крутовато, – проворчал Лар. – Но, наверное, пройдем.

Так и вышло. Катер зажужжал громче и медленно, слегка покачиваясь, пополз в гору, причем уже не в десяти, а в трех метрах от земли. Двигался он со скоростью пешехода, но в целом двигался, и это было главное. Мимо правого борта проплывала вертикальная стена, в которой когда-то выбили дорогу, на скале были видны следы каких-то горнопроходческих инструментов, а слева постепенно углублялась пропасть и открывался вид на город скелетов с высоты птичьего полета.

– Хороший город.

– Ага. Я вот пытаюсь представить себе скелет на улице Москвы. Сразу паника, милиция, стрельба…

– Да, – согласился Лар. – Зомби оказались добрее и терпимее людей. Наверное, нам должно быть стыдно.

Путь вверх, по дороге, вдоль горного склона, занял почти сутки. Больше всего Ромка боялся, что навстречу попадется кто-то из местных. Например, купец с телегой, груженной помидорами. Разминуться с баржей на узкой выбитой в камне дороге было бы нереально, а пройти под днищем… Во-первых, для этого нужны железные нервы, Ромка, например, старался под своим летательным аппаратом не проходить. А во-вторых…

Во-вторых, как объяснил Лар, баржа использовала «антигравитацию для бедных» – какое-то силовое поле. Поле это поддерживало суденышко в воздухе, но это было именно опорой, этаким невидимым колесом. Ну, или невидимой танковой гусеницей, если угодно. И оно создавала давление на почву под днищем.

Субъективно это ощущалось как дополнительный вес, словно тебе на плечи опускается мешок с песком. Давление распределялось по довольно большой площади, и человек легко мог его выдержать. Помидоры в гипотетической телеге нет, не могли.

Однако повезло. Дорога была пуста, они не встретили ни телег, ни вообще кого-либо. Видимо, горожане получали все, что нужно, из долины вокруг города, не стремясь общаться с окружающим миром. Отчасти это подтверждало состояние дороги: на ней вовсю росла трава и мелкие кустики.

– Лар, а просто люди здесь есть?

– Ты же видел карту.

– Нет, я понимаю, здесь нет городов. Ну а путешественники, исследователи там всякие?

– Это возможно, – сказал Лар, подумав. – Хотя, конечно, лучше бы тебе с ними не встречаться.

– Рысь никто не любит?

– Да. И как только они поймут, что у тебя нет магии…

– Мне кажется, – медленно произнес Ромка, – что я придумал, как решить эту проблему. Ну, чтобы и без магии продолжали бояться, причем даже больше, чем с магией.

– Интересно. И как же?

– Смотри. Я – Рысь. И я поспорил. С… Ну, с другим кем-то из моего клана.

– Знаешь, – задумчиво сказал Лар, – ты молодец. Действительно, ты идешь по диким местам, не применяя магию, потому что пари. Но магия – вот она, с тобой. Очень хорошее решение.

– И если кто-то спровоцирует меня… – продолжил Ромка.

– Ха! Он будет осознавать, что магию-то ты применишь, но будешь очень зол, поскольку проиграешь пари. А злить Рысь… Молодец, правда.

– Одна проблема, – вздохнул мальчишка. – Некому тут морочить голову. Вот кстати, а почему? Смотри, какие места. Речки, холмы с долинами. Тепло, все растет. А людей нет.

– По ряду ричин, как я понимаю, – сказал Лар. – Во-первых, это ничьи земли. Император не очень склонен дарить их кланам, но прилететь и устроить показательный разгром самовольным переселенцам кланы могут.

– Но это… Это нечестно! – возмутился Ромка. – И потом, ты же говорил, что Император не вмешивается.

– Не вмешивается как сила, – поправил его Лар. – Но он еще исполняет обязанности правителя, не как Бог, а как просто человек на престоле. Ну, там указ о чистке улиц и все такое.

– При чем тут чистка улиц? – не понял Ромка.

– Ну или приказ о пожаловании земель.

– А… Понятно. И кланы как собака на сене.

– Опять выражение из твоего мира? Поясни.

– Сама не ест и других не подпускает.

– Да. Именно так. Впрочем, может быть, дело и не в этом. В конце концов, в мире достаточно свободных поселений, целые страны. Да и другими мирами кланы не особенно интересуются…

– Еще не хватало, – буркнул Ромка. – Постой. А в чем еще может быть дело?

– Например, здесь может быть что-то древнее. От чего лучше держаться подальше. Вспомни стража. Просто так в чистом поле его ведь не поставят.

– Ну вот. Летели. Беседовали. Обязательно было запугивать… ребенка?

Лар хохотнул.

– Знаешь, ребенок, после того, как ты согласился на мой план по уничтожению этого кота-переростка, я сильно сомневаюсь, что тебя можно запугать. И в рубке, когда мы со стражем воевали, ты тоже вроде обошелся без истерик.

– Вот еще! – возмутился Ромка. Ему было приятно.

– Выхода у нас все равно нет, – сказал Лар, помолчав. – Надо двигаться, дорога, в общем, одна… Что будет, то и будет…

Летательный аппарат выполз на очередной перевал и остановился, подчиняясь повороту рычага. Затем, где-то в глубине сработало реле, и издаваемое реактором жужжание сменило тональность. Кораблик стал потихоньку набирать высоту и остановился, поднявшись где-то на десять метров.

– Дорога уходит направо, – сказал Ромка. – И холмы кончились.

Дорога уходила направо, а перед ними было заросшее цветущим вереском, шиповником и дикой грушей плоскогорье.

– Без баржи я бы тут застрял навсегда, – пробормотал мальчишка.

– Да. Будем надеяться, что она не сломается в ближайшие пару дней. Нам очень надо дотянуть вон до тех гор.

Горы маячили на горизонте, и Ромка знал в основном из рассказов Лара, что до них совсем не так близко, как кажется. Еще Лар утверждал, что между снежными вершинами есть проход, так что замерзать и срываться в пропасти им скорее всего не придется. В принципе это следовало и из карты судового навигатора, вот только деталей в этой карте было маловато. Один обвал – все. Дороги нет, и планам конец.

– Ну что, вперед?

– Давай.

Баржа зажужжала громче и поплыла над цветущим плоскогорьем, оставляя за собой след из примятого вереска. Сразу запахло цветами и медом. То есть пахло и раньше, но сейчас запах стал просто одуряющим. Не слушая ворчания Лара, Ромка разделся и принялся загорать. Лежа на «ковре-самолете», конечно, и с гарой под рукой, но все-таки.

– Раньше здесь были курорты, – задумчиво произнес Лар. – Не на земле, а в воздухе. Летающие.

– Здорово! – согласился Ромка. – Хотя мы же и сейчас на таком курорте, верно?

– Ну… Нет. Где изысканная еда? Где механические слуги, которые делают тебе массаж? Где бассейны, поддерживаемые силовым полем так, что сила тяжести направлена к центру бассейна?

– Это как? – не понял Ромка.

– Представь себе водяную лепешку в пару метров толщиной, просто висящую в воздухе. Без дна и бортов.

– Ужас, – сказал Ромка. – Но интересно. И что?

– Ты можешь плавать сверху ногами вниз. В этом случае у тебя над головой будет небо.

– Я, кажется, начинаю…

– А можешь плавать снизу ногами вверх. По ощущениям сила тяжести все равно будет направлена в воду, но…

– Но над головой у меня будет земля?

– Да.

– Детям, наверное, нравилось.

– Да, – со странной интонацией произнес Лар. – Детям нравилось.

* * *

А еще через три дня реактор сгорел.

– Ну и правильно, – бурчал Ромка, топая вверх по довольно крутому и каменистому склону, заросшему колючками. – Какой это герой, если он на катере едет? Герою надо идти пешком. Герой страдать должен. Я что, книжек не читал?

Лар был с ним полностью согласен.

Гор они почти достигли, собственно, местность уже начала повышаться, причем не плавно, а этакой гармошкой – вверх-вниз, вверх-вниз. На дне одной такой складки баржа и осталась. Взвыл и разом замолчал реактор, и суденышко камнем рухнуло с трехметровой высоты, оставив Ромку висеть в воздухе.