Текст книги "Маятник"

–?

– И становись невидимым.

Ромка сосредоточился. Как и в прошлые разы, к затылку словно прикоснулись сосулькой, но ощущение было заметно слабее, чем раньше. Похоже, дар и правда можно раскачать.

– Готово, – прошипел он, пытаясь удержать управление тремя заклинаниями сразу – полетом, невидимостью и иллюзией. – Что теперь?

– Заставь иллюзию двигаться. Лети за ней.

Созданный Ромкой фантом качнулся и полетел над водой прочь от преследователя. Акула двинулась за ним, а Ромка – за акулой.

– Лети к акуле.

– Что?!

– Ты должен на нее сесть. Плавно.

– Лар, ты… – Ромка задохнулся, пытаясь подобрать определение. Два слова крутились у него в голове, мешая друг другу: «сумасшедший» и «гений». Фантом задрожал, расплываясь. Будь на месте акулы человек, он мгновенно распознал бы обман, но морской хищнице, похоже, было безразлично, как выглядит жертва.

– Давай.

Ромка догнал акулу и стал плавно опускаться к ней на спину, перед спинным плавником. К его изумлению, это оказалось несложно – акула была не скользкой, как полагается рыбе, а шершавой, словно наждачная бумага. Как только отпала необходимость поддерживать полет, стало гораздо легче, словно до сих пор он, Ромка, бежал в гору с таким же, как он, мальчишкой на плечах, а теперь сбросил груз, да еще и в воду погрузился… Ну, частично погрузился, в целом, спина акулы была почти на поверхности, но вот волны… Впрочем, вода была теплая и несоленая.

– Удачно, что соленость здесь низкая. – Лар словно прочитал его мысли. – Можно будет пить.

– Ага.

– Кстати, скорректируй курс.

Ромка ойкнул и поспешно заставил фантом взять левее. Акула двигалась за ним, не обгоняя, но и не отставая.

– Скажем, пять лиг в час, – пробормотал Лар. – Карта… Я должен помнить… Если море проходит по той линии…

– Что ты считаешь? – спросил Ромка.

– Пытаюсь прикинуть размеры моря, – отозвался Лар. – Я примерно помню старую карту, если вода начинается сразу после той гряды холмов, то можно примерно оценить, где должен быть другой берег.

– Думаешь, выйдет?

– Да. Не сбивай меня.

– Дальше мы берем скорость за пять и получаем, что… Плохо.

– Что плохо? – удивился Ромка. – Мы живы. Воду можно пить. Тепло.

– Получается тридцать два часа, – сообщил Ромке Лар. – Ты не сможешь продержаться без сна, а как только ты заснешь, тебя съедят.

– Но… Значит, надо двигаться быстрее!

Сказано – сделано. Фантом плавно увеличил скорость, акула тоже… То есть сначала увеличила. Но после десяти лиг в час – по словам Лара, сам Ромка не умел определять скорость на глаз – она начала замедляться.

– Притормози.

– Уже.

– Лиг семь. Не больше.

– Не продержусь.

– Я думаю… – Лар помолчал. – Слушай…

– Ну?

– У тебя скоро кровь из носа пойдет? Помнишь, ты грозился?

– Скоро.

– Телекинез помнишь?

– Ну… Да. Только я…

– Справишься, – строго сказал Лар. – Ты несколько увеличил свои резервы. И потом, ты видел ее зубы?

– Справлюсь, – обреченно сказал Ромка. – Я правильно понимаю, что мне надо будет перенести капли крови вперед, чтобы акула думала…

– Да.

– Хорошо.

– Да уж, прекрасно.

Ледяная сосулька продолжала щекотать Ромкин затылок еще около часа. Затем, точно так же, как и в прошлые разы, в затылке хрустнуло, и Ромка поспешно подставил ладошку под нос.

– Сосредоточься на телекинезе.

– Фантом начинает распадаться.

– Лишь бы был хоть какой. Акуле все равно, сколько у тебя ног, пусть летит и шевелится. И хватит с него.

– Ага. – «Третьей рукой» Ромка заставил капли крови подняться с ладони вверх и улететь вперед. Фантом в это время летел метрах в двадцати впереди, но, разумеется, на двадцать метров Ромки не хватило – он уронил капли после пяти. Впрочем, хватило и этого – акула резко увеличила скорость. Фантом тоже.

– Двенадцать лиг. Так держать.

– Лар, так у меня скоро кровь кончится.

– Не кончится. Она скоро течь перестанет.

– И что тогда? – мрачно поинтересовался Ромка, левитируя очередные несколько капель.

– Возьмешь гару, порежешься.

– Вы очень добры, учитель.

– Посмотри по сторонам, – неожиданно сказал Лар.

Ромка посмотрел. Проклятие! Надо было сообразить, что кровь в воде привлечет других акул. Треугольные плавники приближались с нескольких сторон сразу, и это было бы очень красиво, вот только объектом их интереса однозначно был он, Ромка.

Лар, впрочем, был настроен конструктивно.

– Ускоряй фантом, перелетай на самую быструю акулу, – буднично велел он. – Выбор – это всегда хорошо.

Новая акула была огромной. Метров десять, честное слово! Если Ромкин предыдущий транспорт напоминал живую торпеду, то эта больше походила на подводную лодку. Спинной плавник у нее был двухметровым, спина – почти плоской, а скорость составляла десять лиг без допинга и пятнадцать – с допингом. С кровью то есть.

Шла акула ровно, не рыская в стороны и не замедляясь. Зато Ромку мутило.

Шел двадцатый час плавания. Сначала он потерял довольно много крови. Потом кровь идти перестала, и Лар распорядился пока членовредительством не заниматься: мол, и так акула идет быстро и уверенно. Потом у Ромки начала болеть голова.

До сих пор он даже не догадывался, что головная боль может быть настолько неприятной. Он пытался окунать голову в воду – стало только хуже, потому что, оказывается, когда болит голова, лучше не наклоняться. Потом его стошнило. От боли. Лар, добрая душа, заставил все это левитировать вперед по курсу, акула оказалась небрезгливой и какое-то время плыла быстрее. Потом Ромка начал терять сознание, а Лар, чтобы он не отключался, рассказывал про другие планеты.

Рассказы подействовали, Лар был потрясающим рассказчиком, к тому же это были реальные истории, участником которых был он сам. Ромка сидел на акуле в бескрайнем море, мерз снизу и поджаривался на солнце сверху и слушал.

О поющих скалах раскаленных миров Белого Жука, между которыми носились, скользя по поверхности и иногда выходя на орбиту, живые камни размером от виноградины до двухэтажного дома. О разумном океане Лимы и о фантастических снах, которые на всю жизнь остаются с теми, кто хоть раз погрузился в этот океан… И не сошел при этом с ума. О том, как они вмерзли в лед вместе со своим звездолетом на безымянном газовом гиганте. Просто там очень быстро наступила зима, атмосфера скачком перешла в твердое состояние, и прежде чем они начали действовать, над ними было уже несколько километров метанового льда. И как оставшийся на орбитальной станции стажер обиделся на планету и просто сдул с нее атмосферу. Всю. Совсем.

Про города древней цивилизации, чьи жители неизмеримо превосходили людей уровнем интеллекта, что их, собственно, и погубило. Им и в голову не пришло развивать компьютерную технику, а человеку с усилителем разума они проигрывали. Тоже неизмеримо. Разумеется, их уничтожили. Рысь, просим любить и жаловать. Про эксперименты этих существ с искусственными мирами, и про то, как эти миры взаимодействовали друг с другом, и с мирами естественными, и как Император запретил применение в искусственных мирах высоких технологий, досрочно выдернув их из технозоны, причем эти существа до самого конца полагали, что это было их решение…

– Не спи, парень. Мы еще не дома.

– Я не сплю, Лар. Спасибо.

– Если бы ты не спал, я не стал бы тебя просить.

– Что просить?

– НЕ СПАТЬ!!!

– Я стараюсь.

– Дня не прошло. Что тебе еще рассказать?

– Про эльфов.

– Про кого?

– Ну… Как можно не знать про эльфов. Они такие…

– НЕ СПАТЬ!!!

Потом Ромка путано рассказывал Лару про толкиеновского Черного Властелина, Лар очень точно и смешно спорил, это помогло Ромке продержаться еще пару часов.

А потом он увидел землю.

Вообще-то это должно было произойти раньше, всему виной была вечерняя дымка, висящая над морем, из-за которой горизонта было толком не видно. Ну, и общее Ромкино состояние.

– Земля… Доплыли.

– Чтоб ему!

– Лар? Что случилось? – Голос Ромкиного спутника трудно было назвать бодрым, скорее наоборот. Лар был зол.

– Ты посмотри на эту землю!

– Ну… – только тут до Ромки дошло, что именно он видит впереди. Спокойная поверхность моря, по которой легкий ветерок гнал невысокие волны, в нескольких лигах впереди словно вскипала, волны обзаводились пенистыми бурунами, вырастали до огромных размеров и неслись вперед. На скалы.

– Готовься. Будем лететь.

– Лар, я не взлечу.

– Бери гару. Разрежешь ладонь. Изнутри разрежешь и сделаешь ладонь чашкой – чтобы кровь не попала в воду раньше времени.

– Попробуем.

– Не спи, парень, мы почти приехали. Уведешь фантом в сторону, перенесешь туда пригоршню крови и резко сбросишь в воду. Акула пойдет туда, а ты – вперед.

– Понял, – сквозь застилающую глаза пелену Ромка попытался получше разглядеть, что его ждет впереди. Берег был все ближе.

– Вон там дерево, видишь?

– На него надо залезть? – догадался Ромка.

– Да. Уже темнеет, у тебя не будет времени искать неприступную скалу.

– Хорошо.

– Готов?

– Нет.

– Пошел!

Ромка провел кончиком гары по руке, благо Лар научил его правильно точить оружие, и разрез получился как ниточка. В сложенной «лодочкой» ладони сразу стала собираться кровь. Ромка бросил гару в ножны и пробормотал:

– А ведь скажи мне кто год назад, что я вот так смогу себя порезать…

– Да, это тебе не на акуле кататься, – фыркнул Лар, – тут смелость нужна. Пора!

Сначала Ромка отправил в полет каплю крови размером со спелую сливу. Капля улетела в сторону, довольно далеко, и одновременно пошел в сторону фантом. Почуяв в воде кровь, акула резко ускорилась, и Ромка сосредоточился, посылая энергию своему «ковру-самолету».

– Давай же!

Получилось со второй попытки. Он плавно поднялся в воздух и заскользил к берегу, почти касаясь верхушек волн.

– Выше!

– Пытаюсь.

– Быстрее, ты теряешь высоту.

– Поплыву.

– Разобьет волнами. И вообще, у тебя кровь на руке. Съедят.

Мальчишка пролетел над участком с самыми высокими волнами и упал метрах в ста от берега. Кажется, он потерял сознание, по крайней мере, в себя он пришел от воплей Лара и воды с песком во рту.

Кашляя и отплевываясь, выскочил, как пробка, на поверхность. Его тут же накрыло следующей волной, и что-то твердое толкнуло снизу, выталкивая на поверхность.

Акула?

– Энергию на антиграв!

Плыть с помощью «ковра-самолета» было полегче, чем лететь, хотя и ненамного – он просто чуть добавлял скорости. Сильно мешала гара.

– Это семя, – вдруг сказал Лар. Голос у него был озадаченный. – Семена. Они плыли за нами. Они…

Еще толчок, еще ближе к берегу.

– НЕ СПИ!

Берег. Два шага по хрустящей под ногами мокрой гальке, затем его снова сбило с ног волной и потащило назад. Снова борьба, и вот, наконец, он на твердом берегу.

– Все. – Ромка попытался было опуститься на землю. Не тут-то было.

– К дереву!

– Лар, я сейчас, – земля опасно качалась, и очень хотелось спать.

– К дереву, я сказал! Бегом.

– Хорошо, хорошо. Иду.

* * *

Музыкант, судя по всему, знал одну ноту и твердо намеревался исполнять ее весь вечер. Окружающие не возражали, похоже было, что музыка для них стала как бы фоном. Журчание ручья. Щебет птиц. Визг умирающей дикой свиньи… или что там сегодня было в репертуаре.

– Лар, я хочу его убить. Серьезно.

– Кого? – не на шутку встревожился демон. – Что случилось?

Ромка с долей изумления осознал, что Лару музыка не мешает. Но ведь…

– Вообще-то я о музыканте.

– За что его убивать? Неплохо играет. – А вот теперь Лар издевался. И все-таки, похоже, Ромке предстояло выучить еще один урок. И точно.

– Ты сам решаешь, что ты чувствуешь, – назидательно произнес Лар. – Ты маг. Ты владеешь собой, это важнее всего. Есть такая старая поговорка: кто владеет собой – владеет миром.

– Что-то слышал, кажется. – Ромка с трудом удержался от того, чтобы почесать в затылке. – Не помню где. Или читал.

– Приятно наслаждаться хорошей музыкой, – продолжал Лар. – Но это, прости, любой дурак сможет. А ты попробуй наслаждаться музыкой паршивой.

Ромка не удержался от шпильки.

– Я так и сделал, – сказал он скромно. – ПОПРОБОВАЛ. Ты же сам говорил, что…

– Я серьезно.

– Ну ладно. Попро… Гм…

– То, что ты чувствуешь, это твое личное дело. В смысле тебе решать. Раздражение, усталость, боль, голод – не более, чем мысли.

– Боль… – пробормотал Ромка. – Голод…

– Да. Это из той же сказки, что и остановка внутренней речи – мышление должно подчиняться тебе полностью, иначе его слишком легко контролировать извне. Вот сейчас ты страдаешь, и от чего?! От того, что на этом… э… сапоге натянута всего одна струна. А что дает тебе страдание?

– Мне неприятно, – вздохнул Ромка.

– Не только. Если бы речь шла о небольшом неудобстве, я бы, пожалуй, не стал тебе нотации читать. А беда в том, что на страдания ты тратишь энергию. Даже мышечную – эк тебя скривило. И… Продолжай.

– И я меньше обращаю внимание на то, что действительно важно, – кивнул Ромка. – Ты уже говорил, а я забыл. Прости.

– Прощаю, – великодушно произнес демон. – Кстати, много не ешь, я думаю, после этого ужина тебя на переговоры потащат.

Все началось вчера утром, практически на рассвете. Разбудил Ромку Лар, известием, что «у нас гости».

– Когда же я наконец сдохну! – в сердцах произнес Ромка, глядя на вылетающую из-за прибрежных скал кавалькаду – человек двадцать на лошадях, с саблями, круглыми щитами и маленькими тугими луками. Для человека, выросшего в России, достаточно произнести «монголо-татары» и дальше объяснять не нужно.

Всадники остановились, не доезжая метров двадцати до дерева, и уставились на Ромку. Ромка, в свою очередь, смотрел на них. Ну… Не азиаты, но люди, явно проводящие много времени на солнце. Загорелые дочерна, и видно, что воины. По лицам видно.

– Я ведь Рысь, – задумчиво произнес Ромка, – или нет?

– Пожалуй, лучше, если они будут относиться к тебе как к Рыси.

– То есть веду себя нагло, – пробормотал мальчишка, прислонился к стволу и закрыл глаза. Соственно, ему даже не нужно было играть – он действительно хотел спать больше всего на свете.

Второй раз он проснулся, наверное, через час. Солнце было ощутимо выше, и уже начало припекать. И всадники по-прежнему стояли полукругом, то есть не стояли, а сидели. В седлах. «Он опять поспал немножко, и опять взглянул в окошко».

– Доброе утро, – кивнул им Ромка. Он изо всех сил старался вести себя как Игрок, но сильно мешала картинка в голове. Картинка о том, как суровый воин скачет по степи на лошади, а за ним на аркане волочится нахальный мальчишка со свернутой шеей.

– Приветствуем лорда Великого клана, – произнес в ответ один из всадников, жилистый дядька лет сорока, без бороды, зато со шрамом через все лицо. Одет он был, пожалуй, побогаче остальных; вот только заметил это Ромка только после того, как понял, что перед ним лидер. Игрок должен был, разумеется, вычислить лидера до того, как тот заговорил.

Между тем беседа как-то сама собой зашла в тупик.

– Он во мне дырку проглядит.

– Спроси, чего ему надо, – посоветовал Лар.

– Ну и чего вам надо? – мрачно поинтересовался Ромка.

– Я пошутил! – взвыл демон.

– А я нет.

– Говорите, я слушаю.

– Владыка Каса хочет видеть вас, господин.

– Называй меня – Высокий Лорд. Кто такой Каса? И какое мне дело до того, чего он хочет?

– Каса великий воин! – с энтузиазмом отозвался дядька. – Он ведет в бой пятьдесят тысяч сабель!

– Просто Федорино горе какое-то, – пробормотал Ромка по-русски.

– А при чем тут я? Я – не сабля.

Кто-то из всадников фыркнул, но стоило предводителю бросить в его сторону бешеный взгляд, тут же снова принял невозмутимый вид.

– Каса просит вас быть его гостем. Он устроит великий пир! Целый месяц будем гулять!

– У меня нет времени. – Ромка встал на ветке и принялся подгонять свою нехитрую амуницию. Одежда была влажной, и, если бы не нежданные гости, он бы сейчас развесил ее для просушки. – Я спешу на восток.

Дядька просветлел лицом, словно на коричневой, вырезанной из сосновой коры маске вдруг прорезались десятки лучиков-морщинок.

– Какая радость! – воскликнул он. – Наш лагерь как раз лежит к востоку, в двух днях пути! Мы сочтем за честь показать лорду дорогу, да и владыка, конечно, подарит вам лучшего скакуна.

– Надо соглашаться, – шепнул Лар.

– Я не умею ездить на лошади, – шепнул в ответ Ромка.

– Научу.

– Хорошо, – сказал Ромка и невольно вздрогнул. Всадники, все до единого, буквально взорвались радостными воплями.

– Дети природы.

– Или этот Каса обещал их всех убить, если они вернутся без тебя, – все-таки Лар был неисправимым циником.

– Только имейте в виду: у меня был тяжелый день, – предупредил Ромка. – Я не уверен, что не засну в седле…

Дядька поклонился.

– Мы видели, как вы приплыли на акуле, – сказал он. – Это великий подвиг. Его еще воспоют наши барды.

Знай Ромка, как эти барды поют, – прыгнул бы обратно в море.

Дядьку звали Меар, и был он сотником. Сначала он восхищенно ахнул, когда Ромка спрыгнул с дерева, с десяти метров, прямо на спину здоровенного черного коня (антиграв, антиграв!), затем нахмурился… Но, видимо, списал Ромкину джигитовку на счет усталости. В самом деле, не может же Рысь сидеть в седле как корова! Очень усталая, сонная корова…

По дороге Меар рассказывал Ромке местные новости, слушал которые в основном Лар. Спать демону было нужно примерно раз в месяц, да и то это был не сон, а разновидность медитации. Так что почему бы не послушать. Еще Лар давал Ромке инструкции по езде на лошади… Подозрительно знакомые инструкции.

– Спину прямо. Подбородок выше. Чуть подняться в стременах – вспомни позу всадника. Дыхание. Плечи…

– Лар, ты мне сразу скажи, когда в Дан-Дагеш проваливаться, – ворчал Ромка, но, тем не менее, должен был признать, что все ужасы первого дня верхом, про которые он читал в книжках про попаданцев, благополучно его миновали. То есть даже мышцы почти не болели. Поза всадника, спасибо наставнику Радиру.

Интересно, как он там.

– Вы мне вот что скажите, – прервал он очередной рассказ своего сопровождающего. – Вы как меня нашли? Только не говорите, что случайно. Вы сказали, что видели, как я плыл, так?

Не так. Слишком явно вильнул взгляд сотника, не привык он врать-то. Да и не могли они видеть, а через шесть часов галопом вылететь на берег. Через полчаса – могли. Даже через час, если были на другой стороне бухты… и если здесь была бы бухта. Но не через шесть часов.

– Не так, – вслух произнес Меар. – Мы знали об акуле из пророчества.

– Наконец-то! – фыркнул Ромка. – Книжки начали сбываться!

– Что?

– Не обращайте внимания. Что за пророчество?

– У нас в роду была великая Слышащая. Рата Солнечный Лист.

– Слышащая – это что?

– Это ведьма, – подсказал Лар.

– Это говорящая с богами, – ответил Меар.

– Понятно, – зевнул Ромка. – И что она предсказала?

– Придет зверь из моря, сказала Рата, – нараспев протянул Меар. – И демон даст силу ему, а Зверь даст власть ему, и будет конь его…

– Так, – прервал эту, безусловно, замечательную былину Ромка. – Давайте по-человечески. Кто придет, зачем придет, куда придет…

– Э… Придете вы, гос… Высокий Лорд, – несколько ошарашенно ответил сотник. – Из моря. На акуле. И вернете вы жизнь у смерти, и падут перед вами стены, и вознесетесь вы…

– Стоп. Жизнь? У смерти? Это как?

Сотник покраснел.

* * *

Меч – это серьезно. Лишь в сказках для глупых маленьких детей мечи рождаются на вершинах холмов в грозу и ливень. Пусть даже это «особая» гроза, и Слышащие предсказали ее за три года. И пусть даже это «особый» холм, и на нем триста лет приносили в жертву лучших баранов.

Только плохой кузнец будет ковать клинок, стоя спиной к распахнутой двери, и только очень плохой кузнец, услышав от вошедшего (сзади!) в кузню что-то интересное, отбросит недоделанную заготовку, наспех вытрет руки ветошью и поспешит в гущу событий – меч не подкова, он не простит такого пренебрежения. Меч требует внимания, ВСЕГО внимания, до последней капли.

Тук был хорошим кузнецом. Его кузница была сложена из камня – дело в степи редкое, но из чего прикажете ее строить? Из дерева? Сгорит. Из шкур? Так ведь не баню походную строим. Да и не подглядит никто, а секреты у Тука были. Точнее, было у него множество секретов и одна Тайна. Тайну звали Лита.

Сейчас дверь, добротная дубовая дверь, с вырезанными на ней защитными рунами, была закрыта, больше того, заперта изнутри на тяжелый засов. Окна закрыты дубовыми же ставнями. Кузница освещалась магическими шарами, привезенными откуда-то с юга, из развалин. Ну и конечно, будущий клинок светился ровным белым светом.

Взяв заготовку двумя руками (пусть дилетанты используют кузнечные клещи – Тук пользовался жаростойкими перчатками из каменной ткани), кузнец последний раз провел его мимо Источника – статуэтки, изображающей танцующего дракончика. Полоска металла завибрировала в ответ, и поток исходящего от нее жара стал ощутимо сильнее.

– Пора, – напряженным голосом сказала Лита.

– Волнуешься, – фыркнул кузнец.

Его помощница покраснела бы – она вообще легко краснела, – но вот беда, краснеть было уже некуда, кузница была похожа на парилку из тех, что используют для мытья южане. Ни ветерка, ровный, сухой жар.

– Пора. Начинай.

Лита вздрогнула. Недоверчиво посмотрела на своего наставника (хозяина, если уж быть точным). И просияла – словно солнышко в кузне зажглось. Двух передних зубов у солнышка не хватало, впрочем, зубы молочные, вырастут еще.

«Все-таки я к ней привязался».

– Спасибо, учитель!

Лита подхватила с подставки браслет Дробилки, надела его на левую – она была левшой – руку. Сморщила носик – задумалась. На руке одиннадцатилетней девчонки браслет болтался, собственно, он болтался бы, даже сунь она внутрь и вторую руку.

Тук открыл было рот, но она его опередила: метнулась в угол и вернулась обратно с полоской кожи, которую, сложив, принялась запихивать под широкое медное кольцо.

Можно и так.

Затем Лита провела над клинком правой ладонью, кивнула самой себе, и на заготовку обрушился град ударов.

«Все-таки она сильная ведьма». Знай степняки, что кузнец позволяет ребенку – девочке! – учиться серьезным мужским делам: верховой езде и фехтованию, – отобрали бы ее без разговоров и отдали бы какому-нибудь воину поумнее. То есть без затей. А вот узнай они, что есть у ребенка магический дар…

«Это не всегда было так».

Даже того времени, что он, Тук, провел в Степи, было достаточно, чтобы помнить, как было раньше. Слышащие, маги и ведьмы, были здесь когда-то нормальным явлением. И это никому не мешало. Даже наоборот – зачем, например, махать тяжеленным кузнечным молотом, если Дробилка делает то же самое: удар вниз наносится невидимым «полем», хотя при чем тут поля, степнякам, в отличие от кузнеца, было неизвестно. А оживает Дробилка лишь в руках того, кто может дать ей энергию для работы. В руках мага.

– Равномернее. Подними руку выше.

Давным-давно он, тогда еще не ук, а Риза Кантан, мастер внутренней гильдии кузнецов, между прочим, был захвачен в плен степняками при перелете из Столицы на Золотой Берег. Как же давно это было! Рабство. Спор о свободе – раб здесь может освободиться, если докажет свое абсолютное превосходство в избранном ремесле. Работа в кузнице, в – давайте называть вещи своими именами – кустарных условиях.

«А ведь я давно мог вернуться».

Кто бы мог подумать, что он останется здесь, больше того, обзаведется ученицей, которая будет ковать клинок из слоистой стали, стоя на табурете, потому что иначе она оказывается ниже наковальни?!

«Пора в обратный путь».

– Довольно. Обжим.

Браслет меняется на цепочку с медальоном – еще одна игрушка, запрещенная в свободной Степи. По поверхности клинка растекается туман, и туман этот сдавливает сталь, подчиняясь командам маленькой колдуньи. Теперь объем заготовки может только уменьшаться.

«Безупречная работа. Девчонка чувствует душу клинка».

То, что у клинков бывает душа, Тук знал точно. Не у всех, конечно, и уж точно он не собирался показывать ЭТИ мечи местным жителям. Моргнуть не успеешь – снова окажешься в рабстве, слишком велик соблазн. Один такой клинок стоит больше, чем воин – хороший воин – добудет за целую жизнь.

«И делает его соплячка, ростом мне по пояс». Какой щелчок по носу всем хорошим воинам!

– Прогрев. Давление не снимай.

Сейчас клинок был опутан тончайшей сеткой заклинания – без магии кузнецу пришлось бы месяц обстукивать его молоточком, на слух ища дефекты и ликвидируя таковые. Впрочем, похоже, в этом клинке дефектов и не было изначально.

«Ученица превзошла учителя. Пора».

Клинок сиял желто-белым.

– Шок.

Девочка бледнеет, несмотря на жару, нити заклинания наливаются силой, и в тишине кузницы раздается звонкий щелчок.

– Веер.

Самая сложная часть. Самая секретная. Клинок нельзя выковать в грозу. И на вершине волшебной горы – нельзя. Нужна комната, закрытая от любых сквозняков, потому что сталь не должна остывать, как придется. Процессом надо руководить.

Лита, прикусив губу («Не забыть, кстати, отучить ее от этой вредной привычки»), помахивает тростниковым веером, направляя чуть заметный ток воздуха на клинок, зажатый вертикально в тисках. С одной стороны. Медленно, управляя обжимом и охлаждением одновременно.

«Да. Вы можете выковать булат из волокон, толщиной с волос, и мой меч разрубит его, как масло. Потому что ваши мечи подобны мокрой тряпке, мой же клинок поет от внутреннего напряжения».

Светящаяся полоска играет волнами света, пробегающими по ее поверхности, и начинает сгибаться в сторону веера.

«Вы выковываете изначально кривые клинки. Мои же заготовки изгибаются сами».

– Дробилка.

Снова град ударов, формирующих режущую кромку.

– Закалка.

Тук повел плечами, сбрасывая напряжение. Работа, считай, окончена. Прекрасная работа и прекрасный клинок. Слоистая сталь, идеальная форма. Душа.

– Лита, ты молодец.

Солнышко, светящее в маленькой кузне. «Пора, пора обратно в столицу. Бездарь, сидящий на самом верху, уничтожающий конкурентов, – хороший маг не проживет тут и недели. А уж девочка… Хватит, хватит с меня свободных людей!»

– Учитель! – неуверенно окликнула его Лита, и Тук мгновенно вернулся с небес на землю. Что-то необычное было в ее голосе.

– Видишь чего?

Магия – это одно, а видения – совсем другое. Огромная редкость, когда маг может видеть то, что происходит на большом расстоянии… и еще большая, почти легендарная, когда он (или она) может провидеть будущее.

– Гость. – Лита запнулась, подбирая слова. – Он как… Зверь. Как хищник… Он тут все перевернет…

Затем глаза девочки расширились, став почти круглыми, и сразу сжались в злые щелочки.

– Он столкнется с Тучаном, – сказала Лита. Помолчала и добавила уверенно, но с чуть заметной мольбой в голосе: – Мы должны ему помочь.

Несколько секунд Тук обдумывал новости. Гостей в Степи много, Степь открыта, Степь примет любого. И если ты достаточно силен, чтобы защитить свою жизнь и свободу, выпустит обратно. Или…

«А я – к какой категории отношусь я»?

Тучан – мерзавец, гений интриги в здешнем, дикарском ее понимании. И Лита имела к нему личные счеты: именно он свел в могилу «бабушку Рату», второго человека, посвященного в ее тайну. Ну… Ладно. Не все же ребенку в кузнице отсиживаться – пора и применить науку своего наставника.

– Тень, – сказал Тук. Солнышко вспыхнуло в последний раз и исчезло.

* * *

– Лар, давай сбежим, а?

– Тебе дадут лошадь.

– Ну… Давай на лошади сбежим?

– Тебе дадут возможность отдохнуть, дадут, наконец, нормальную зажигалку и котелок… Носки новые дадут… Хотя нет, они, по-моему, этой магией пока не владеют.

– Ла-ар!

– Ты же Игрок. Или нет?

– Ну… Да. Но я боюсь.

– Страх – это тоже всего лишь мысль. Не думай ее. В конце концов, какой мальчишка не мечтает…

– Ла-ар!!!

– Я просто пытаюсь помочь.

* * *

Охранники, два степняка, третий час стояли под палящим солнцем, не доставляющим им, впрочем, существенных неудобств. Привычка. Тук тоже чувствовал себя вполне комфортно, а вот Лита нет. Одно дело – кузница, и совсем другое – солнцепек, даже если ты ведьма и можешь немножко себя охладить.

Немножко.

Тень, техника скрадывания, которой старый кузнец научился у имперских разведчиков в обмен на пару очень неплохих копий, была проста в теории и очень сложна на практике. То, что Лита научилась-таки это делать, было еще одним свидетельством ее таланта, но вот сказать, что она делала это хорошо, ее наставник не мог.

Вот из шатра доносится женский стон. Охранники дружно поворачивают головы, и Тук делает шаг вперед. Он стоит в десятке шагов от этих ребят, но они его не видят.

«Меня. Здесь. Нет».

Пробегает мимо дородная тетка с ведром горячей, исходящей паром воды.

Еще шаг.

Лита отстала, она стоит шагах в тридцати от Тука, соответственно, в сорока от шатра. Там тень от шеста с флажком, и пока ветер колышет флажок, тень движется, и Литу не видно. Точнее, видно, конечно, но ее нельзя увидеть – так уж устроено человеческое зрение. Зато вон по улице идут мальчишки, идут молча, а значит, девочка их не слышит. И не видит – она стоит к ним спиной. И не чувствует – она слишком занята маскировкой… Не потерять бы ребенку еще пару зубов…

Еще один стон – на этот раз охранники переглядываются с пониманием, вместо того чтобы смотреть на шатер. У Литы опять круглые глаза – она, наконец, поняла, что там происходит. Пользуясь тем, что охрана отвлеклась, Тук делает ей знак: сзади, мол. Лита вздыхает и, не обернувшись (молодец!), бредет прочь по улице. Незачет… Зато зубы целы.

Тук вздохнул. Ну подобрался он к шатру, несмотря на охрану. И что? Торчи тут пугалом хоть целый день – все равно не поймешь, зачем этот мальчишка занимается столь странным делом. Решение явно принимали не здесь, и никто не вывесит наружу листок с объяснениями… А жаль.

Затем из шатра вышел мальчишка, голый по пояс и по локоть в крови. Его шатало.

Впервые увидевший «гостя» Тук вздрогнул. Рысь! По крайней мере, штаны, сапожки… Эмблема на сапожках… Рысь. Может, бросить все и бежать прямо сейчас?

Впрочем, он знал, что не побежит. Любопытство – самая распространенная в мире причина преждевременной смерти… Зато теперь понятно, зачем его заставили этим заниматься. Проверка… На что проверка? И кто проверяющий? Тучан? Вряд ли, не его стиль. Каса? Тоже нет…

Уж не Рата ли оставила степнякам инструкции перед смертью?

– Ты! – Мальчишка ткнул пальцем в ближайшего степняка. – Ударь меня по лицу. Только…

«Идиот».

Хрясь!

– Блин! – прошипел мальчишка, поднимаясь и осторожно трогая челюсть. – Я имел в виду пощечину, чтобы взбодриться! Проклятие! Теперь я снова грязный! Вы двое! Облейте меня водой!

Затем он ушел обратно в палатку, а еще минут через пятнадцать оттуда донесся детский плач. Воины, окружившие палатку тесным кольцом, взорвались приветственными криками.

Тук покачал головой и направился прочь. На него никто не обращал внимания.

– Лар, мне плохо.

– Ты прекрасно справился, парень, – утешающе произнес демон. – Я, если честно, не ожидал.