Текст книги "Маятник"

– Но… – Ромка помолчал, собираясь с мыслями. Поспорить он в принципе любил, но здорово сбивала с толку мысль о том, С КЕМ ИМЕННО он спорит. – Вы и так относитесь. Вы ограничили…

– Ограничили способность людей причинять вред мирозданию. И только.

– А друг другу, значит, можно?

– Они – люди. Они свободны. Это их выбор. – Голос вздохнул и добавил тоном ниже: – Мы перебрали все возможные варианты. Сам-то ты что бы сделал?

– Ничего себе!

– И все-таки?

– Ну, наука там… Звездолеты… – Ромка сбился и замолчал. – Войны бы запретил…

– Отвечаем по порядку, – сказал голос. – Науку мы развили. И возможностей человека оказалось недостаточно, чтобы ее понять. Ты предлагаешь людям снова и снова изобретать велосипед? Или сделать расу сверхлюдей, существ, которые людьми уже не будут? Так вот они – мы.

Насчет звездолетов, – не дождавшись ответа, продолжал Ромкин собеседник, – любой великий клан и большинство кланов средней руки может их строить. Да ты и сам участвовал, знаешь. Торговые корабли летают по всем мыслимым вселенным, да и военные тоже. Медленно, но летают.

– Я имел в виду не это…

– Ты имел в виду сюжеты из книжек. И из фильмов. «Стартрек» твой любимый, так?

– Да хотя бы! – буркнул Ромка. – Все лучше, чем кланам служить.

– Это книжки. Фантастика.

– Почему фантастика? Вы же все можете!

– Беседа в некотором смысле пошла по кругу, – резюмировал голос. – Хорошо. «Стартрек». Тебе никогда не приходило в голову, что герои этого сериала сделали во вселенной столько добрых дел, что им полгалактики должны по гроб жизни? Что за время, пока идет сериал, они должны были прокачаться до полного всемогущества?

– Ну…

– Создатели сериала этот аспект игнорируют. Как ты предлагаешь игнорировать его в реальной жизни? Как вообще можно игнорировать прогресс?

– Ну…

– Тебе надо отвыкать от использования частицы «ну».

Ромка вздохнул.

– Ладно, – признался он. – Вы меня запутали. Я сдаюсь. Объясните, чем власть кланов лучше.

– Она не лучше. Просто магия позволяет человеку сколько угодно совершенствоваться лично, не меняя при этом общества. Человек свободен. Общество не развивается.

– И это хорошо? – удивился Ромка.

– Да. Потому что любое развитие ведет к сингулярности.

– Э…

– Например, к созданию искусственного разума. И к последующей войне. И к ситуации, когда разработки этого разума людям недоступны, а для того, чтобы люди их понимали, они должны перестать быть людьми.

– Но… Ну, так же нельзя – без перемен!

– Можно.

– Ну… Кончатся полезные ископаемые…

– Магия помогает восстанавливать месторождения. – Серебряные колокольчики зашелестели, изображая, видимо, вздох.

– Мы действительно изучили все возможности. И все они ведут или к деградации, или к самоуничтожению. Кроме этой. И даже Великие кланы нужны. Для полноты картины, если так можно выразиться. Ты будешь смеяться, но они стабилизируют ситуацию. Основное насилие происходит между ними, остальные же, кто помельче, получают шанс избежать глобальных войн. Так-то.

Некоторое время Ромка молча смотрел на долину. Вдали занимался восход, и между остроконечными пиками, там, внизу, висела в воздухе туманная дымка. Картина больше не была иллюзорной, как раньше, при свете луны, наоборот, теперь она излучала мощь, совершенно чуждую человеку, но все равно прекрасную.

– Хорошо, – сказал Ромка. – Ладно. Пусть магия. Но людям-то вы почему не помогаете?

– Ты же читал Стругацких, – отозвался голос. – Беседа Руматы с Будахом…

– Румата не был Богом! – возразил Ромка. – Он только думал, что он Бог. А вы…

– Ладно, попробуем объяснить, – прошелестел серебряный голос. – Вот в селе неурожай. Мы даем им продовольствие. Что будет?

– Все будут сыты, – подумав, сказал Ромка.

– И никто не будет работать.

– Ну… Давайте только тем, кто в беде…

– И люди перестанут избегать беду, зная, что из беды их вытащат. И станут слабее. И бедой для них станет то, с чем их предки могли справиться. И вскоре даже обычный дождь станет для них катастрофой. Так?

– Ну… То есть, – Ромка поймал себя на том, что опять «нукает», и рассердился, – есть же ситуации вроде моей. Когда человек не виноват, и помощь его не… Это… Не испортит.

– Допустим, ты будешь знать, что Маятник доставит тебя домой целым. Как изменится твое поведение? Только честно?

Ромка честно попытался понять, как изменится его поведение, если ему обещают жизнь.

– Вы хотите сказать, – начал он возмущенно, – что я струшу, забьюсь в угол и плюну на Рысь с ее планами… мирового господства? Так вот, я не трус. И никуда забиваться не буду.

– И передашь Лару контроль над телом, как обещал?

На этот раз Ромка молчал дольше.

– Передам, – сказал он наконец. – Я же обещал… Значит… Значит, так и так конец. И без Маятника, и с Маятником… Ох.

– Есть еще причины, – сказал голос. – Мы уважаем свободную волю людей. И стараемся не влиять на их выбор. Пусть даже ты такой герой и все равно сделаешь, как обещал. Но как насчет других?

– Каких других? – не понял Ромка.

– Если помогать тебе, то почему только тебе одному?

– А… Понятно.

– И кстати, когда ты будешь общаться с Ларом, ты по-прежнему будешь относиться к нему как к другу и наставнику? Зная, что, может быть, это из-за него ты не вернешься домой? Из-за данного слова?

– Это нечестно!

– Да. Жизнь вообще не очень честная штука.

Они снова помолчали. Солнце уже поднялось над горизонтом, и скалы внизу отбрасывали длинные тени. Туман распался на полосы, и видно было, как он течет. Рассветное солнце окрашивало его красным, и скалы были красными тоже.

– Вы можете сделать, чтобы я забыл этот разговор? – спросил, наконец, Ромка. – Ну, когда вернусь к Лару?

– Ты его забудешь.

– Хорошо. – Ромка вытер глаза рукавом. – Спасибо.

– И если уж начистоту, то мы и так не вернули бы тебя домой, дело тут не в Ларе.

– Я понял. Дело в том, что люди… Ну, короче, я понял… А исключений вы не делаете.

– Хорошо.

– А если так, то, может, пусть я все помню?

Снова смех, как шелест серебра.

– Нет. Ты не готов ни к этому, ни к Дан-Дагеш… Ты еще маленький.

– Ничего себе. Как мир спасать, так нормально, а как…

Ромка устроился поудобнее на деревянной скамейке.

– Бестолковый разговор получился.

– Не без этого.

– Все равно спасибо. Это лучше, чем висеть в пустоте. И место красивое… Ох!

– Понял?

– Да, понял. Скажите, а может быть, можно запомнить хотя бы место?

– Лишние переживания.

– Да… – Ромка обхватил руками колени и стал смотреть вниз, на Долину Богов. На бескрайнюю пустыню под обрывом. На маленький кусочек Земли.

– Должен быть способ… – сказал он наконец. – Условие…

– Условие?

– Ну как в «Шреке»: поцелуй принцессы разрушит колдовство…

– Ты хочешь поцеловать принцессу? – удивленно прошелестели колокольчики. – Не рано ли?

– Я не это… Вы же все прекрасно понимаете!

– Да. Хорошо. Вот тебе условие. Попадешь в следующий раз в Дан-Дагеш, вспомнишь.

– Лучше бы я принцессу поцеловал, – пробормотал Ромка.

– Обойдешься. И вообще тебе пора.

– Я готов. И… Спасибо.

Беседка, и долина, и горы – все взорвалось водоворотом черных искр, и Ромка упал вверх, в вихрь, который был небом, навстречу голосу Лара.

– Привет, – осторожно сказал он. – Долго я спал?

– Наконец-то!

– Что значит…

– Я думал, что потерял тебя, вот что это значит. Ты как себя чувствуешь?

– Да вроде нормально. – Ромка открыл глаза и удивленно спросил: – Что, уже вечер?

– Да. Ос вокруг больше нет, я имею в виду в воздухе. Можно вставать.

– Классно.

Ромка поднялся на ноги, подхватил ткань, встряхнул (мало ли что) и привычным движением заткнул ее за пояс.

– Пошли?

– Гару забыл.

– Да, точно. – Ромка подхватил гару и пошел вверх по ущелью, весело ею размахивая. Чувствовал он себя великолепно, впервые за все время своих скитаний он был полон энергии, все тело ощущалось… Живым, вот. Хотелось бежать, вприпрыжку, и только уважение к Лару… Ну хорошо, еще тот факт, что кругом были в общем-то… осы.

– Ты изменился, – осторожно произнес Лар.

– Мне просто хорошо, – рассмеялся Ромка. – Как будто летом в речке выкупался.

– Понятно. Ты хоть помнишь, что там происходило?

– Я даже не понял, где я был. У нас вообще получилось попасть в Дан-Дагеш?

– Я тоже не знаю, где ты был, – вздохнул Лар. – Ты споткнулся на первой дуге и в Дан-Дагеш не попал. Это точно.

Он помолчал.

– Вообще-то считается, что это смертельно. Я думал, что потерял тебя, малыш.

– Я не малыш.

– Так что там было?

– Ну… – Ромка задумался. – Это как будто… Как будто я с кем-то спорил, что ли… Не помню. Лар?

– Что?

– А если кто-то из Великих решит прогуляться в Дан-Дагеш, он тоже должен много лет готовиться?

– Великих? Гм…

– Например, Тран Ситар?

– Думаю, он подчинит Дан-Дагеш себе, – усмехнулся Лар. – Вбухает туда всю мощь клана, скрутит все в бараний рог, посмотрит на обломки и скажет, что ему скучно… Дан-Дагеш – это удел терпеливых. А Тран… Он еще в те годы, что мы были знакомы, слишком полагался на магию. Любой чих – магия.

– Любой? – удивился Ромка. – А… А в туалете?

– По сторонам смотри.

– Я смотрю. А… Лар, а он правда… В туалете… Ну… Магией, да?

– Ромка!

– Не руками, а…

– Нет, ты точно изменился.

– Я стал мудрее?

– Атомные боги, за что мне такое наказание?!

– Я просто, – сказал Ромка, – мне же надо знать своего противника. Правильно? А как это выглядит – золотое сияние или искры? И если искры, то откуда именно?

– Ромка!!!

– Или он заклинание читает? Эш назг дурбатулук… Или пентаграмму рисует? Или она там уже нарисована, а он просто становится в центре, спускает штаны и… Стоп! Если заклинание действительно мощное, то ведь и штаны спускать не надо? Так?

– Вроде не пил…

– Да не помню я, что там было! Лар?

– Что еще?

– Вот Тран Ситар… Ну, ведь магия может все… Да? Вот… он вообще туалетную бумагу использует?

– Лар?

– Ладно, я сам спрошу…

* * *

Хотя снизу казалось, что перевал невысокий, у Ромки полночи ушло, чтобы подняться наверх. Лар утверждал, что это последний перевал, а за ним начинается Золотая Степь, места обжитые, покрытые сетью дорог, – словом, такие, где можно купить, взять напрокат или украсть гоночный болид, раз уж Ромке так нравится это средство транспорта и не нравится Ларова идея автостопа. Еще Лар рассказывал, что степь безумно красива. Помнится, Ромка неосторожно высказался, что, мол, предпочитает горы плоской и скучной равнине, и получил в ответ лекцию. О том, как ветер гонит волны по золотистой – отсюда и пошло название – траве, о том, как пахнут степные цветы, как горькой ноткой вплетается в этот запах полынь, как дрожит над землей воздух, нагретый солнцем, и как весной вся земля покрывается ковром из тюльпанов, а ближе к лету – из диких маков. Похоже, у Лара со степью были связаны приятные воспоминания.

– Вот ты какая, Золотая Степь, – задумчиво произнес Ромка.

Была ночь, где-то в районе полуночи, по Ромкиным ощущениям. За спиной был перевал, с осиными гнездами, впрочем, здесь, наверху, гнезд тоже хватало. Также за спиной, но справа и слева возвышались горы, полная луна освещала их, и зрелище, если честно, было совершенно волшебным.

А впереди и внизу, залитое лунным светом, было море, бесконечный песчаный пляж, белый в ночном свете, и невысокие волны, бегущие к берегу.

– Здесь не было моря, – сказал, наконец, Лар.

– Зато сейчас здесь нет степи, – отозвался Ромка. – Что будем делать?

– Лети вниз и вправо, как можно дальше вдоль берега.

Ромка привычным усилием заставил свою недавнюю палатку поднять его в воздух и заскользил вниз, уходя вправо, над кустарником, ульями и бегущими вниз по склону мелкими ручейками.

– Зачем мы движемся вправо? – поинтересовался он через несколько минут.

– А головой подумать? – Ромкин внутренний демон явно был не в настроении.

– Ну… Берег везде одинаков. Мы… А! Я понял! – воскликнул Ромка. – Мы уходим от перевала. А осы едят птиц, значит, чем дальше от перевала, тем меньше должно быть ульев. Так?

– Да. Вот только никто не мешает одной глупой осе улететь в сторону и основать там улей. А на тебя, к сожалению, одного улья хватит, – сказал Лар. – Да что там! На тебя хватит одной такой осы, ну, двух. Ладно, трех, но это с гарантией.

– Да, – согласился Ромка. – Пожалуй. Значит… Значит, днем летать нельзя?

– Не то чтобы нельзя, но опасно.

– До берега тогда и пешком вдоль воды?

– Вдоль воды тоже можно много кого встретить, – вздохнул Лар. – Снова мы влипли.

– Да ладно. Ну съедят… Выход все равно найдется.

– Ты что, все-таки перегрелся?

Пришлось рассказывать анекдот, тот самый, про «даже если вас съест лев, у вас все равно есть два выхода».

* * *

А потом они увидели корабль. Собственно, корабль они видели с самого начала, но с перевала, под тем углом непонятно было, что это такое: то ли волны блестят в свете луны, то ли скала такая.

Корабль был… Ромка живо вспомнил картины Сальвадора Дали, мама очень любила этого художника, и соответственно, у них с Петькой не было выбора. Так вот, Дали, если бы нарисовал разбитый парусник, сделанный из хрусталя и нержавеющей стали, то получилось бы именно это. Лунный свет. Мачты, тонкие и какие-то… Граненые, что ли? Не круглые, это точно. Снасти – тающие в воздухе тросы, какие-то плоскости. Остатки двух палуб, остатки бортов – все блестящее, местами прозрачное. Обломки, разбросанные вокруг. Ах да! Сам корабль лежал наполовину погруженный в прибрежный песок, вода едва до него доходила.

– Красиво, – сказал Ромка. – Ну что, летим туда?

– Да, пожалуй, – согласился Лар. – Может, найдем что-нибудь полезное. Хотя, конечно, вероятность мала.

– Почему мала? – удивился Ромка. – Это ведь парусник. Значит, будут шлюпки там всякие, запас еды, воды… Оружие. Лар? Ты чего смеешься?

– Во-первых, – сказал Лар, – это не парусник. Вокруг мачт генерируются щиты, и уже на них давит ветер.

– Все равно парусник, – упрямо сказал Ромка. – Он красивый.

– Во-вторых, это не корабль вообще.

– Как не корабль?

– А вот так. Это лунный рейдер, механическое живое существо, способное размножаться. Ты рот-то закрой.

– Живое?! – изумился Ромка. – Но… Это…

– Довоенная разработка. Считалось, что они украсят наши моря. Ну, они и правда украсили. С ними можно было подружиться, они прекрасно смотрелись на картинах. А потом началась война, и про механическую жизнь забыли. Собственно, дурацкая это идея – размножающиеся шестеренки.

– Стимпанк.

– Я удивлен, что они еще существуют. Что за стимпанк?

– Такое… Ну… Направление в искусстве. Самолет с паровым двигателем, шагающие машины, сделанные из бронзы с заклепками, кожи и дерева…

– Да, именно это. Только у нас были ресурсы, чтобы все это осуществить.

– Значит, – задумчиво произнес Ромка, мысли которого уже успели принять другое направление, – спасательных шлюпок тут не будет?

– Нет. Но посмотреть в любом случает стоит. Да и укрытие какое-никакое.

– Прятаться внутри мертвых животных! – воскликнул Ромка. – До чего я опустился! А ведь когда-то я был принцем!

– Оболтусом ты был, оболтусом и остался.

Корабль был огромен. Метров сто в длину, честное слово. И еще, его палуба была наклонена – за счет того, что корма была скрыта песком, а нос задран, да еще и перекошена вбок, так что ходить по этой палубе было сложно. Впрочем, Ромка быстро приспособился использовать «ковер-самолет» для того, чтобы не падать, когда подошвы начинали скользить по хрустальной, с блестящими как хром прожилками, поверхности.

– Все такое… неправильное.

– Это как раз и была изюминка данного стиля конструирования, – объяснил Лар. – Здесь все сделано так, чтобы убрать следы человека. Ни скамеек, ни лестниц.

– Но люки есть.

– Да. Потому что если бы не было люков, то человек не мог бы осмотреть этот корабль и восхититься тем, какой он замечательный. Не забывай, проектировали их все-таки люди.

– Ага. А вот лебедка.

– Без ручки. Полагаю, она крутится сама, когда нужно.

– Класс. Только я вообще не понимаю, как у вас их выпустили.

– Выпустили? – удивился Лар.

– Ну… Вот у нас, когда какая-то фирма создает, например, новый сорт овощей, то они заказывают государству сертификацию. Ну, что это не яд. И что они не разрушат экосистемы. И что у людей, которые их едят, не вырастут рога.

– Так-так. Интересно.

– Получение разрешения занимало несколько лет, – продолжал Ромка. – А потом все равно находились люди, их еще называли «зеленые», потому что зеленый – это цвет как бы природы, и эти люди говорили, что это разрешение получено за взятку и что этот сорт опасен. Тогда назначали комиссию, и фирме приходилось снова платить взятку.

– Интересный у вас мир, – вздохнул Лар. – Но отнюдь не уникальный. Так что тебя смущает?

– Тут же целый флот живых кораблей в море выпустить! У нас бы сто лет согласовывали.

– А! Я понял. Нет. Видишь ли, не было никакого согласования. Просто кто-то, группа энтузиастов, разработала эту штуку и выпустила в океан семена. А к тому времени, как они всплыли, они уже умели защищаться.

– Защищаться? – переспросил Ромка.

– Подойди к борту. Видишь эту штуку?

– Пушка?

– Плазменная. Специально для твоих зеленых друзей.

– Класс! Нам бы такой! А… Скажи, Лар, пушки – это только защита?

– Умный мальчик.

– Дай я угадаю, – сказал Ромка. – Ваши эти энтузиасты, они тоже читали книжки про пиратов. И потом…

– Да. Эти суда были почти разумны, с ними невозможно было заключить договор, но можно было подружиться. И были союзы, и флотилии, и пираты… Вообще, когда у нас начался период нестабильности, тут такое творилось! Что корабли! Механического комара не хочешь, с кулак размером и с генераторами скрытого хода? А серебряных волков? Был такой фильм, сказочный. А потом поклонники фильма воплотили его в жизнь… Или в смерть воплотили, если вспомнить, чем это кончилось… А еще, где-то в океане спит гигантское чудовище, и когда оно проснется…

– Да, – кивнул Ромка. – У нас оно тоже спит. Я знаю. У меня футболка была, с рисунком.

Корабль был мертв. Причины его гибели так и остались загадкой, Лар утверждал только, что на берег его выбросило, скорее всего, штормом и скорее всего, уже мертвым. Может быть, живые корабли могли стареть?

А потом они нашли рубку.

Собственно, на живом корабле рубки быть не должно. Но корабль проектировали люди, а людям хочется иметь место, где можно, укрывшись от дождя и ветра, гордо глядеть вперед, пока кто-то другой за тебя рассекает волны. Так, по крайней мере, объяснил Лар. По его словам, в рубке не должно было быть ни штурвала, ни навигационного оборудования, ни самодельной деревянной скамеечки. Но они там присутствовали.

– Вот тебе и свобода под парусом! – в сердцах произнес Лар.

– Веревочки, – задумчиво сказал Ромка.

Веревочки шли от грубо сделанного штурвала, сквозь пробитые в хрустальном полу дырки, куда-то в сверкающие на солнце недра парусника. Края дырок были смазаны какой-то гадостью, Лар предположил, что это было сделано специально, например, чтобы дырки не зарастали.

Еще в рубке валялся на полу разбитый компас, тоже весьма примитивный, а скамеечка… Что же, Ромка, приведись ему работать с деревом и кожей, сделал бы лучше.

– Значит, им управляли.

– Что отвечает на вопрос, почему он разбился, – с умным видом кивнул Ромка. – Человеческий фактор.

– Руки поотрывать этому фактору. Впрочем…

– Я знаю, о чем ты подумал! – заявил мальчишка.

– Вот как?

– Если есть люди, то должны быть их вещи, и если мы их найдем…

– Я не успел это подумать, – признался Лар. – Но подумал бы непременно. Ищем.

Теперь, когда стало ясно, что искать, поиски упростились. Ищем следы. Царапины. Материалы, которых на корабле быть не должно.

Но ничего не нашлось.

Внутри корабль был похож на ледовый грот, только лучше. Лед – он просто зеленоватый, и все. А хрусталь может давать радужные вспышки, а металл, нечто вроде хромированной стали, образовывал дуги и арки.

Общая же архитектура корабельных коридоров живо напомнила Ромке Пещеру: те же неожиданные разветвления, в произвольную сторону и под произвольным углом. Вот только…

– Смотри, Лар, – говорил Ромка. – Вот тут разветвление, видишь: в вертикальной плоскости как бы. И чтобы попасть в верхний тоннель, надо лезть по стене.

– И?

– И для этого тут как бы случайно эти выступы. Ну, ты же говорил, что лестницу делать нельзя по дизайну, а ходить как-то надо. Вот ее и замаскировали. Жулики.

– Да, – сказал Лар. – Кстати, мы уже в кормовой части, так?

– По-моему… Да, в кормовой. А что?

– Семена! – радостно воскликнул демон. – Если мы найдем хоть одно семя, то я знаю, как пересечь море!

Семена обнаружились в дальней части трюма, причем, чтобы попасть туда, Ромке пришлось двигаться по пояс в воде. В очень холодной воде.

Больше всего семена напоминали доски для серфинга, правда, если бы эти доски были растительного происхождения. То есть со всякими выростами, напоминающими треугольные плавники, и так далее.

– Надо вытащить самое крупное, – сказал Лар.

– Нет, – возразил Ромка. – Надо вытащить все. Ну Лар, это же корабли! Они же живые!

– Времени нет.

– Есть. Я не могу их тут бросить.

Семян было восемь, и семь из них Ромка аккуратно оттолкнул от берега. Мгновенно, словно они только этого и ждали, семена скользнули прочь, в глубину.

– Все? – ворчливо поинтересовался Лар. – Закончил с благотворительностью? Теперь давай займемся генным конструированием новых форм жизни.

–?

– Доставай гару.

Сначала он отрезал рули погружения, треугольные плавники, состоящие из дуги и натянутой под ней пленки. Ромке было жалко издеваться над семенем, но Лар заверил его, что через пару недель плавники вырастут новые.

Затем он продел через задний как бы рулевой плавник веревку, и получился руль. То есть, дергая за веревку, можно было поворачивать руль, и это, по идее, должно было влиять на направление движения. Веревку, кстати, взяли с найденной в рубке скамеечки – она скрепляла детали этого убогого сооружения между собой.

Затем он отрезал оружие – две подвижные трубки по бокам семени, которые, по словам Лара, вполне могли чем-нибудь этаким шарахнуть. Вряд ли плазмой – для подводного боя хуже оружие трудно было придумать. Но чем-нибудь столь же неприятным.

Потом он полтора часа потренировался на мелководье. Выглядело это довольно смешно, но Ромка заранее привязал веревку к руке, а второй конец – к одному из выростов на семени.

Море было почти несоленым и очень теплым. Сделав перерыв, Ромка устроил большую стирку, он вообще ненавидел запах пота и старался стирать одежду при каждой возможности, благо костюм с цветами клана был защищен магически, то есть не ветшал и почти не рвался. Зато мог пачкаться.

Потом снова тренировка. Задача была проста: стоя на доске-семечке, управлять направлением движения.

– Даже когда мы занимались хапти, я столько не падал, пожаловался Ромка.

– Зато теперь ты можешь на ней стоять.

– Да. Поплыли?

– Давай. Главное, чтобы штормить не начало.

– Главное, чтобы здесь не было акул, – возразил Ромка.

– Не будет, – уверенно отозвался Лар. – Равнина опустилась вниз, и ее залило водой. Но вода пресная, значит, с настоящими морями она не соприкасается. Акулам тут неоткуда взяться.

– Я читал, – возразил Ромка, – что когда у нас в Австралии было наводнение, то акулы из океана вошли на континентальную часть страны. То есть ты сидишь на втором этаже своего дома, а на первом плавает акула. Как-то так.

Семечко скользило над пронизанной солнцем водой. Ромка, пользуясь случаем, разделся, оставшись в трусах и, чтобы ноги не скользили, в обуви, обмотал одежду вокруг пояса и теперь загорал. Его верный ковер-самолет превратился в набедренную повязку, больше похожую на люльку, в которой работают промышленные альпинисты. Ну, не на памперс же!

Двигались быстро – километров восемь в час.

– А тут и правда мелко, – заметил мальчишка, глядя в проносящуюся мимо прозрачную воду. – Метра три. И – смотри, Лар, кораллы. А разве бывают пресноводные кораллы?

– Если бывают хрустальные корабли, то я не вижу, почему бы не быть пресноводным кораллам, – флегматично отозвался Лар.

– А вон рыбы, смотри, здоровые!

Рыбы были больше Ромки, но, тем не менее, завидев скользящую по воде доску, неизменно бросались врассыпную.

– Знаешь, малыш, раз они нас боятся, значит, здесь могут быть крупные хищники.

– Крокодилы, – предположил Ромка. – Щуки. Сомы. Сом даже у нас, говорят, может напасть на человека. Ну, то есть мог, сейчас всех больших сомов переловили.

– Да. Не нравится мне это.

– Знаешь, – подумав, сказал Ромка, – возможно и другое объяснение. Они просто тупые.

– Смешно.

– Нет, Лар, ну вот смотри. Они были мальками когда-то, а малек должен бояться всего. Так?

– Ты хочешь сказать, что они не знают, что уже выросли? – Лар задумался, затем признал: – Ну что же, возможно.

– Но ты же все равно следишь… Экстрасенсорно, я имею в виду.

– Слежу, – согласился Лар. – А толку. Ну предупрежу я тебя – что ты делать станешь?

– Да ладно, – усмехнулся Ромка. – Здесь глубина – метра три. Какие тут могут быть… Ох!

Словно услышав Ромкины слова, дно вдруг ухнуло вниз и исчезло в пронизанной светом глубине. Это было жутко красиво, вот только там, в этой самой глубине, двигались тени, и тени эти были большие. Очень.

Затем дно снова вернулось на место. Провал. Овраг. Подводный каньон. Что это было?

– Что это было? – поинтересовался Ромка.

– Могу только сказать, что раньше здесь этого не было. Степь славилась именно тем, что она плоская.

– Значит, твои сведения устарели. Тут есть… Ну вот, опять!

На этот раз дно провалилось не совсем, его все-таки было видно. Оттуда, со дна, тянулись вверх отдельные нити водорослей, толстых, как канаты, но они прерывались, не доходя до поверхности.

– Красиво, – пробормотал мальчишка. Ему было здорово не по себе.

Еще часа через четыре водоросли, или что это там были за растения, стали достигать поверхности. Нет, ни о каком заболачивании речи не шло, просто на расстоянии метров ста друг от друга на поверхности воды качались листья, что-то вроде листьев кувшинки, только с загнутыми вверх краями. Размер листа – метров пятнадцать, а высота бортов – полтора метра. Готовый спасательный плот. А еще через час появились цветы, то есть видно-то их было и раньше…

– Это действительно кувшинки, – произнес Ромка. – Только большие.

Его транспортное средство скользило среди гигантских кувшинок, расстояние между листьями сократилось метров до сорока, а примерно из каждого десятого, точнее, рядом с ним, рос цветок. Рос на высоту метров десять этакий стебель с Ромку толщиной, с огромным бутоном на вершине. Пахло кувшинками.

Еще в воздухе кружились насекомые, но это были мирные насекомые, и к мальчишке они не приставали.

– Сказочное место, – сказал он. – Сюда бы с ребятами, поставить на этих листьях палатки и пожить недельку. Рыбу половить. Эх!

Лар не ответил. Вся эта идиллия, похоже, сильно его огорчала, особенно когда он увидел, экстрасенсорно, а не Ромкиными глазами, пятиметровую щуку. Щуку Ромка, повинуясь инструкциям демона, обогнул по большой дуге, но послевкусие, как говоритс, осталось.

Еще пара часов, и дно ушло вниз окончательно, а кувшинки пропали. Ромка вздохнул, оглядываясь на ровную линию цветов позади. Лар же, напротив, оживился, сообщив, что живности в окружающей воде стало заметно меньше.

* * *

– Лар, – с тревогой спросил Ромка, – почему ты молчишь?

– Что-то движется, – отозвался Лар. Голос у него был напряженный. – Что-то большое. Осмотрись.

Ромка завертел головой, стараясь не очень сильно дестабилизировать свое транспортное средство, и почти сразу увидел причину тревоги.

Причина эта имела метровый спинной плавник и шла чуть позади и почти параллельным курсом. Почти – значит, постепенно сближаясь.

– Акула, – в устах Лара это прозвучало как ругательство. – Что здесь делает акула?

– А что здесь это море делает? – возразил Ромка. – И что теперь?

– Приготовься прыгать вверх, если она пойдет в атаку или скроется под водой. И держи курс.

– Лар?

– Что – Лар? Самому страшно.

– Если… Если я передам тебе контроль над телом, ты с ней справишься?

– Нет, – просто ответил Лар.

– Но ты же маг!

– Я получаю твое тело и твои способности к магии, парень. Не больше. Я же говорил. Все преимущество одержимых – в их умении и опыте, а силу они берут чужую. Будь на твоем месте Кайл…

– Плохо.

– Хуже некуда.

Акула между тем прошла совсем близко, в прозрачной воде было хорошо видно, какая она громадная. Обогнав доску, она некоторое время шла впереди, а затем сместилась в сторону и снова начала отставать.

– Если я взлечу, она раздолбает серф, – сказал Ромка. – И через двадцать минут я буду в воде.

– Да.

– Если я попробую разогнаться? За счет ткани?

– Догонит. Ты не сможешь долго держать скорость.

– Может, атаковать?

– Спятил.

– Ну смотри, я читал, что акулу можно отпугнуть…

– Как ты ее атакуешь?

– Не знаю, – буркнул Ромка, и в этот момент плавник неторопливо опустился под воду, одновременно разворачиваясь в сторону доски.

– Вверх, вверх, вверх! – заорал Лар, и Ромка взлетел. Мягко прогнулась, принимая отдачу, поверхность воды, а затем прямо из-под доски возникло похожее на торпеду тело морского чудовища, точнее, его челюсти. Хруст, обломки, кувыркаясь, разлетаются в стороны и падают в море, а акула заваливается на бок и скрывается под водой.

– Двигайся, – быстро сказал Лар. – Как бы она еще раз не прыгнула.

– Куда?

– Куда хочешь. В прошлый раз она выскочила метра на три, еще два метра, и прощайся с ногами.

– Два метра – это десять минут полета.

– Да. Чуть меньше.

– Что делать-то?

– Не знаю, – сказал Лар. – Нам с ней не справиться, да и доски уже нет. Собственно… Мы уже мертвы. То есть… Ты. Я-то, сам понимаешь…

– Я уже полгода как мертв! – огрызнулся Ромка. – Думай, ты же маг!

– Я думаю.

– Что бы ты сделал на моем месте?

– Вскипятил бы это море, – зло произнес Лар. – Я НЕ на твоем месте.

– А если бы…

– Если бы у меня была хоть капля магии, – сказал Лар, наблюдая Ромкиными глазами, как скользит под ними акула, разрезая плавником волны, – я бы стал невидимкой. Глядишь, отстала бы. Правда, как только я бы оказался в воде, она бы снова меня почуяла… Так что нужна еще иллюзия, чтобы ее увести. Семьдесят единиц, не меньше. А у тебя две-три. Что такое?

– Ты будешь смеяться, – сказал Ромка.

– Буду. Говори.

– Это единственные две техники, которые у меня хорошо получаются. Невидимость и иллюзия. Я их купил у уличных жонглеров.

– Вот как… – Лар на несколько секунд задумался. – Что же ты раньше-то молчал?! Это меняет дело.

– Что я должен делать?

– Сколько времени ты можешь оставаться невидимым и держать иллюзию?

– Если летать, то минуты две.

– А если не летать. Сидя?

– Сколько угодно, – пожал плечами Ромка. – Я заряжаюсь быстрее. Только кровь из носу идет, но не сразу.

– А когда идет, ты можешь продолжать?

– Ну… Могу. Что ты задумал.

– Создавай иллюзию.