Текст книги "Маятник"

– Я сейчас СДОХНУ!

– Ты просто устал. Не выспался, и все такое.

– ЭТО ты называешь «все такое»?! – На этот раз Ромка не удержался и последнюю фразу произнес вслух.

– Э… господин?

– Это я не тебе.

– Простите, господин. Вас зовут к столу. Жареный барашек…

Высокий Лорд вздрогнул, согнулся и, зажимая рот рукой, бросился в сторону натянутого между шестами полотна – местного, как он уже успел узнать, аналога туалета.

– Ты его напугал, – подал голос Лар, когда Ромка наконец разогнулся.

– Плевать я хотел! Я мясо вообще видеть…

– Слушай, ты зря так нервничаешь, – возразил демон. – Подумаешь, роды принял. Есть, между прочим, люди, которые этим на жизнь зарабатывают. Это естественно.

– Это НЕ естественно!

– Что не естественно, то не безобразно.

– Лар, ты издеваешься, да? – Ромка покосился на дрку в земле, которую здесь называли «удобствами», но отходить в сторону пока не решился. Так и стоял согнувшись.

– А что такого? – фыркнул демон. – Любой мальчишка в твоем возрасте мечтает узнать, что там и как устроено. Тебе повезло.

– Нет, ты точно издеваешься. Я… Я же теперь… В кошмарах…

– Ну, на самом деле ты совершил подвиг, – задумчиво произнес Лар. – Это были очень сложные роды, и…

– Что?!

– Не ори. Они решат, что ты рехнулся.

– Ты говорил: раз плюнугь!

– Я передумал. Там была работа для опытного акушера. Я молодец.

– Ты…

– Я руководил. Без меня ты бы там заблудился…

Ромка застонал и вновь склонился над ямой в земле.

– Да ладно, все позади, – легкомысленно, но с извиняющейся ноткой в голосе произнес его собеседник.

– Ни разу не все! Они еще говорили, что передо мной стены падут! Лар… Я…

– Вот перед тобой стена, – заявил демон. – Урони ее, и пророчество завершено. И потом… Знаешь, есть в этой истории некий неочевидный бонус.

– Какой еще бонус? Блин! Я весь в крови! И еще в этой… Как ее…

– А вот какой. Встретишь ты лорда Трана, представляешь? Посмотришь на него этак… снисходительно. И скажешь: мол, Тран, старина, ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти! Ну вот, теперь он смеется! Наклонился над ямой с дерьмом, и ржет, как ненормальный!

* * *

Весь следующий день Ромка ехал на телеге. Да, воину полагается скакать верхом. Но когда Меар предложил ему «самого лучшего скакуна», Ромка принялся гнуть пальцы в прямом смысле этого слова.

– Позавчера я вышел в море утром. – Он загнул мизинец. – И плыл до вечера. Причем сражался с акулой – раз, старался не заснуть – два, замерз как собака – три, а сверху еще и поджарился.

Меар попытался что-то сказать, но вошедший в роль наследника Рыси мальчишка ему этого не позволил.

– Вчера я – как там в пророчестве? – ах да! Возвращал жизнь у смерти. И тоже до вечера. А разбудили вы меня когда? Рано утром.

Он загнул второй палец.

– И сказать, что пробуждение мое было приятным…

– Мы наказали крикуна, – буркнул сотник.

– И я опять не выспался, – резюмировал Ромка, загибая третий палец. – Поэтому я поеду на телеге, вон стоит. Просто загрузите ее сеном, и все.

Ехать на телеге было здорово. Правда, насчет «загрузить сеном» Ромка погорячился – телега была не из досок, а из прутьев, и в дыры все сено благополучно бы просыпалось. Поэтому сначала степняки побросали на телегу всякие тряпки – грязные, потные, да, да! – и только затем навалили сверху кучу ароматного сена. Так что запахи пота и почти свежей, лишь слегка увядшей травы в некотором смысле чередовались.

Мальчишка лежал, заложив руки за голову, и смотрел на небо – синее-синее, с редкими облаками. Степняки двигались растянувшейся колонной, из чего Лар сделал вывод, что здесь они дома и неожиданностей не боятся. Еще за отрядом следовал орел, нарезал круги в вышине, не улетая, но и не спускаясь.

– Скажите, Меар, – сказал Ромка, не поворачивая головы, – а зачем все-таки я нужен Касе? Ну не роды же принимать, в самом деле?

– Владыка Каса ведет войну, – просто ответил сотник, не отвлекаясь от своего занятия. Похоже, ковыряться в носу здесь не считалось чем-то неприличным.

– Войну… – Ромка вздохнул. – Лучше бы я роды принимал. И что за война?

Оказалось, что степь была бескрайней только в двух направлениях – на север и на восток. С запада ее ограничивало уже знакомое Ромке море, причем, судя по рассказам Меара, акулы были далеко не самой главной проблемой местных мореходов. Морские глубины скрывали тварей куда серьезней, более того, некоторые из них могли выбираться на сушу и устраивать рейды в глубь владений степняков.

С юга же степь упиралась во владения жителей побережья. После нескольких минут расспросов географическая головоломка разрешилась – морей было два. Одно – то, которое пересек Ромка, и второе – оно-то как раз и было расположено на юге.

В отличие от засушливых и каменистых берегов «моря номер один», побережье второго моря были поистине райским местом, да вот беда – место это было занято. Более того, устав от постоянных набегов северных соседей, южане еще в незапамятные времена отгородились от степи несколькими крепостями, взять которые было практически невозможно, а обойти – опасно. Совершивший такую глупость завоеватель рисковал остаться без обозов, женщин и вообще места, куда можно было бы вернуться с богатой добычей.

Равновесие сил в принципе устраивало все стороны – это, конечно, сказал не Меар, а Лар на основании рассказа сотника. Молодежь ходила в набеги, что служило естественным ограничителем прироста населения, выживали сильнейшие, а выжив, воевали друг с другом, благо причину всегда можно было найти. Лошади. Женщины. На худой конец – золото.

А потом появился Владыка Кринир, отец Касы. Как понял Ромка – а понять что-то из рассказа сотника, который к тому же все время порывался запеть, было непросто, – Кринир был прирожденным стратегом. И он сделал то, что не удавалось до него никому: он объединил степь. Объединил силой оружия, сплотил и подчинил себе. И умер.

Владыке Касе остались лишь косметические изменения, которые, впрочем, заняли около двадцати лет. Изменения эти заключались в том, что после смерти Владыки Кринира один из его «клыков» – так тут называли вождей некогда независимых племен – пошел против своего господина. Были бои, были интриги, удары в спину и все такое. Каса победил и доказал, что достоин править объединенной степью.

А потом он пошел на побережье. В сущности, больше ему некуда было идти. Раз воины не убивают друг друга, они должны убивать кого-то еще.

И вот – пророчество. Степняки, похоже, решили использовать Ромку вместо осадных машин.

– Меар, расскажите мне про людей, с которыми придется иметь дело. Про их характеры, понимаете?

Час спустя Меар все еще говорил. И два часа спустя. И три.

«Мне должно быть стыдно, – подумал Ромка. – Я опять сделал неверные выводы на ровном месте. Степняк. Потом пахнет и лошадьми. Лицо как у гастарбайтера. Что он может знать, да? Стыдно».

Меар рассказывал о людях так, что психологи, составлявшие карточки для Кайла, удавились бы от зависти. Он точно знал, про кого надо рассказывать, а с кем маленький Рысь никогда не встретится, а если вдруг – то это будет не важно. Он подмечал мельчайшие штрихи в характерах персонажей, то делая экскурсы в здешнюю мифологию, то порываясь исполнить балладу (баллады Ромка безжалостно пресекал).

Он был настоящим сыном степи: видел все, понимал, что видит, и знал свое место на этой бескрайней равнине.

Голос у сотника был хриплый, глубокий, а песни – всегда с подтекстом, который то ли есть, то ли нет.

– Меар, вы опять поете.

– Прошу прощения, – усмехается сотник, причем видно, что он ни чуточки не сожалеет. – Увлекся.

– Вы говорили про Двирри, мага…

– Да, верно. Двирри. Если бы я был астрологом, я бы сказал, что его зверь – крыса, и это было бы правдой. Но Высокий Лорд должен знать, что крысы, они бывают разные. Есть те, что просто бегают по степи. Без них степь будет пуста и скучна. Есть те, что живут в городах побережья, и это совсем другие крысы. Они прячутся от людей, но они все время рядом. Они воруют, но они не воры, ибо они считают себя хозяевами, а людей – чем-то вроде стада овец, что дает молоко и мясо. И иногда они убивают.

– Крысы? – уточнил Ромка. Высказанное сотником утверждение шло вразрез с его познаниями в биологии.

– Когда овца слаба и не может следовать за отарой, степняки ее убивают. Когда овца больше не дает ни молока, ни шерсти. Когда позволять ей жить становится невыгодно.

– И это – Двирри, правая рука Тучана и единственный настоящий маг при дворе? – удивился Ромка. – Если ты знаешь, что он – крыса, то почему…

– Он – полезная крыса, – усмехнулся сотник. – Потому что рассказывают, иногда, очень редко, правда, крыса становится на сторону людей хотя бы отчасти. И горе тогда другим крысам.

– Отчасти?

– Помните, что я говорил про овцу, которую убивают, если она становится бесполезна?

– Пока помню.

– Дело в том, что у крыс есть… Э… Разные крысы. Есть просто крысы, назовем их пастухами. Они ищут еду, пасут скот…

– То есть людей?

– Ну да. Если считать людей за овец, то их придется пасти и стричь. Не так ли, Высокий Лорд?

«Да он же вообще не про крыс рассказывает!»

– Ладно, пусть пастухи.

– Есть и солдаты. Они пойдут в бой, если надо. Именно они, а не пастухи, убьют паршивую овцу. Хотя… – Сотник, задумавшись, уставился на небо. Почесал себя под мышкой. – Если так рассуждать, то, наверное, те, кто пасет, – это рабы, а те, кто убивает, – это пастухи. Но значит, надо назвать их не пастухами – о! – они степняки. Рабы и степняки.

– Ты сравниваешь свой народ со стаей крыс.

– Я сравниваю свой народ СЕЙЧАС со стаей крыс. – Сотник отвернулся. Помолчал. Добавил почти шепотом: – Если крыса служит верховному Слышащему…

– Л-ладно. Прости. Я слушаю.

– Рабы, – сказал Меар со странной интонацией. Словно не перечислл, а обвинял. – Степняки. И еще. Есть короли. Те, которые велят. И крысы убивают людей. Или еще – не велят, а просто делают так, что убивать людей можно, а кто не убивает, сам становится овцой.

Так вот, о Двирри. ЭТА крыса продолжает относиться к людям как к добыче, но только к тем, кто ниже ее, понимаете? А те, кто выше…

– Крыса не видит в них людей, считая своими.

– Потому что так и есть.

Некоторое время они ехали молча. Солнце вполне себе встало, и было тепло, а ветерок уносил прочь присущие обозу запахи. Степь. Свобода.

Законы крыс. Как везде.

– Я расскажу одну историю, – сказал Меар. – Петь не буду, не о чем там петь. Просто история. Было давно, три года тому. Я тогда командовал полусотней близ границы, а потом меня повысили до сотника, вызвали к Касе в числе прочих и все такое. И был десятник Вимар – просто степняк. – Меар повернулся, в упор посмотрев на Ромку. – Не крыса.

– Угу.

– И была у него жена, были две дочери и был сын. И жена понравилась Двирри. И дочь тоже.

«Не люблю я такие истории», – подумал Ромка.

– Дочери было двенадцать, жена была слаба после родов второй дочери… Но когда Двирри… Короче, у него теперь шрам на физиономии. Кинжал. Понятия не имею, кто из двух.

Меар опять замолчал.

– Женщинам вообще запрещено прикасаться к оружию, – сказал он наконец. – Женщина хранит очаг, а оружие может трогать только мужчина. А уж о том, чтобы поднять оружие на Слышащего… Двирри уже тогда был… вхож…

– И что?

– Жену разорвали конями. Дочь разорвали конями. Сына казнили. А вот младшую дочь оставили – она теперь рабыня Двирри. И Вимар – раб Двирри, личный, приближенный раб.

– Но… А, понял. Заложники?

– Вы поняли правильно. Дочь живет отдельно, на дальнем стойбище. И в день, когда умрет Двирри, умрет и она. Ну… Если, конечно, его не казнит Каса, в этом случае его прежние приказы потеряют силу. Но это вряд ли.

Подумав, Меар добавил:

– Я вообще не уверен, что девочка еще жива, но Вимар служит… верно. Во всей Степи не найти лучшего раба.

– Злая история.

– Правда часто бывает злой, – пожал плечами степняк. – Кто-то идет в бой, кто-то растит детей, кто-то поет песню… Им некогда править Степью. Так и получается, что…

– Что правят те, кому нельзя доверить ни бой, ни ребенка…

– Ни песню, – кивнул сотник. – Песни они забывают в первую очередь.

– А теперь, получается, мне предстоит помогать вам воевать? Это вообще кому надо? Война, крысы? А?

– Степь должна воевать, – возразил Меар.

– Почему?

– Иначе расплодятся крысы.

– Ладно, – сказал Ромка. – Я понял. А теперь скажите мне, что я могу? Без магии, без поддержки клана?

– Почему без магии? – удивился Меар. – Рысь – это магия! Рысь дышит магией! Что для Рыси стоит пробить крепостные стены? А остальное мы сделаем сами.

– Понятно. Не выйдет.

– Это же так здорово! – Сотник явно не хотел отказываться от придуманного им сюжета.

– Я поспорил с друзьями, – сказал Ромка. – Что смогу пройти весь путь до столицы, не использовав магию. Понимаешь? Если я вам помогу, я проиграю спор.

Некоторое время они ехали молча. К чести Меара, он все понял сразу, и Ромке не пришлось разыгрывать комедию, рассказывая, как он рассердится, если его все-таки спровоцируют.

«Впрочем, ладно. Оно и к лучшему. Игрок должен использовать ситуацию, а не истерики закатывать».

– Честно говоря, – сказал наконец сотник, – я даже не знаю, что лучше.

– Что именно? – Ромке безумно хотелось спать, но разговор был важен. Значит, сон опять переносится в далекое светлое завтра.

– Если вы согласитесь помочь, – пояснил Меар, – то у нас будет добыча, а это хорошо.

– Угу.

– А если вы не согласитесь, – сотник бесхитростно улыбнулся, – то мы будем сражаться, а это тоже хорошо. Степняк – не крыса. Степняк живет в бою, кто не сражается – не живет.

– Интересно. Зачем же меня позвали, если и так хорошо?

Сотник пожал плечами.

– Я рад, что я не вождь, – просто сказал он. – Это не мое дело. Я вижу степь, я в седле, меч у моего бедра. Что еще нужно?

– Выспаться хоть раз, – буркнул Ромка, чем вызвал новую улыбку.

– Да. Это важно. Поспите, Высокий Лорд, а не то, боюсь, Каса сразу потащит вас на пир.

Ромка поспешно закрыл глаза.

Снились ему крысы. Крысы носили одежду – хорошую, дорогую одежду. Они жили в домах и ходили на работу. Прямо так и ходили среди людей, и никто этого не замечал. И их было много, а люди все никак не могли понять, почему жизнь не становится лучше, – мы строим, мы лечим, мы воюем с другими людьми, а жизнь… Люди относились к крысам, как к равным, а крысы к людям – как к кормовой базе. Крысы не считали себя людьми, людей они презирали. Это было несправедливо.

– Крысами не рождаются, – сквозь сон услышал он Лара. – Крысами становятся. В отличие от настоящих крыс, у людей есть выбор.

Как будто это что-то меняет.

* * *

Стереотипы. Они подводили Ромку все время, с самого начала его «космической одиссеи». Все, буквально все, что он позаимствовал из сокровищницы мирового фэнтези, на поверку оказалось пшиком. Ни миссии. Ни сверхспособностей. Магия – не такая. Животные – не такие, по крайней мере, ни с одним драконом Ромка до сих пор так и не подружился, хотя крылышкам дракона, жаренным на гриле, должное отдал, что было, то было. Техника – и та неправильная. Стереотипы врали.

И в какой-то момент он смирился. То есть сознательно принял решение больше не строить у себя в голове неправильные модели, основанные на книжках, авторы которых свои представления брали из других книжек… И так далее.

И ничего не изменилось. Тебя везут в лагерь степняков – как не представить себе плоскую, выжженную солнцем равнину, разноцветные шатры из шкур (ага, разноцветные шкуры!), всадников, построенных в компактные толпы, которые называются сотни, тысячи и тьмы… Щас!

– Я не думал, что это такая проблема, – признался Ромка, сидя в седле – телегу пришлось оставить из соображений престижа – и тщательно повторяя маневры своего провожатого, выбиравшего путь между огороженных столбиками и веревками загонов. – Хотя… Пятьдесят тысяч сабель… Лошади… Запасные лошади… Скот… Вообще-то я мог бы и догадаться.

Степь была покрыта слоем конского навоза.

– В самом лагере чисто, – пожал плечами Меар. – Женщины все убирают.

– То есть выбрасывают сюда? – уточнил Ромка.

– А куда же еще?! – хохотнул сотник.

– Ну да.

Почему-то в учебнике по истории об этом ничего написано не было. Про Чингисхана с его любимой белой шкурой было. Про навоз нет. Наверное, щадили нежную детскую психику.

Сам лагерь стоял отнюдь не на плоской равнине – на невысоких холмах, которые раньше были покрыты кустарником, а сейчас уже нет. Место было выбрано со вкусом, просто очень красивое место.

И разноцветные шатры были, здесь Ромка не ошибся. Огромные шатры, не из шкур, правда, а из ярких (и местами лоскутных) тканей, похоже, здесь ценили разнообразие цветов и узоров. Похоже также, что война не слишком мешала торговле с Побережьем.

Что такое шатер в представлении современного школьника? Одно из двух: или это палатка, или одно из тех несуразных сооружений, что встречаются в фэнтезийных фильмах, которые больше изнутри, чем снаружи.

Здешние шатры были больше любой палатки – метров десять в высоту, они имели форму полусферы безо всяких внешних навесов, вроде тех, под которыми туристы прячут от дождя обувь. Просто шатер с дыркой в верхней части купола, из которой шел дым. Похоже, здесь не палатки ставили вокруг костра, а костер разводили в палатке.

– Как же там должно пахнуть! – подумал Ромка.

Тропинка вилась между холмами, и чем дальше они продвигались в глубь лагеря степняков, тем чище становилось вокруг. Действительно женщины, и действительно они убирали навоз и мусор при помощи метел и тележек.

– Мужчины не работают? – уточнил Ромка.

– Только рабы, – ответил Меар. – Ставят палатки, ухаживают за лошадьми, пасут стада. Хотя стада пасут и мальчишки, когда надо гнать их на дальние пастбища. Не сажать же раба на лошадь!

– Ну да. Сбежит.

– В степи?! – изумился Меар. – От степняков?!

– Я и не собирался, – буркнул себе под нос мальчишка.

* * *

То, что гостя повезут к Владыке, было понятно с самого начала, поэтому Тук не стал усложнять себе жизнь слежкой и маскировкой. Он просто закинул на коня дорожный баул, собранный загодя, раз и навсегда, взлетел в седло, подхватил, нагнувшись, Литу и поскакал впереди обоза. Это было даже проще, чем обычно, потому что гость (как утверждала Лита, собственного дара кузнеца не хватило бы на такое заклинание) поехал на телеге.

Для степняка – вещь немыслимая, если, конечно, он не ранен.

– Что скажешь? – поинтересовался Тук, обращаясь к своей ученице. Та резко крутнулась на месте – она сидела впереди седла, по-турецки, на толстой мягкой подушке – и оказалась к наставнику лицом, а спиной, соответственно, к голове лошади. Ни малейших опасений, например, свалиться под копыта.

– Здорово! – честно сказала она. – Я люблю кататься верхом!

– Вообще-то я имел в виду анализ ситуации.

– О! – Лита замолчала, затем медленно развернулась обратно, по ходу движения. – Он Рысь, да?

– Да. Еще?

– Он одержим, да?

– Что-о?!

* * *

Шатер Владыки Касы Ромка заметил не сразу. По очень простой причине: он решил, что они подъезжают к очередному холму. Оказалось, нет. Шатер был зеленым (холм, поросший травой) и огромным, он наводил на мысли о торговом павильоне или о цирке-шапито. Только шапито держится на одном шесте вроде, а этот держался на многих.

Перед входом была коновязь, длинная, способная при полной, так сказать, загрузке разместить пару сотен лошадей. Сейчас, впрочем, она была почти пуста.

Еще перед входом стояла охрана, и именно тогда Ромка начал подозревать, что не такой уж он и дорогой гость.

– Владыка Каса примет вас, – сказал охранник, здоровенный детина, весь состоящий из одних мышц. Ромка на полном серьезе подумал, что, рубани он его своей гарой, гара со звоном отскочит. – В должное время.

– Я думал, меня ждут? – Ромка покосился на Меара и еще двоих из «его» отряда, которые проводили его до входа.

– Владыка Каса занят.

– В Степи не принято спешить, – громким шепотом произнес Меар. – Лучше подождать, чем торопиться.

– Лучше, – согласился Ромка, направляя своего коня к телеге с сеном. – Разбудите, когда он освободится.

Под взглядами охраны он растянулся на сене и собрался было заснуть. Не тут-то было.

– Не думаю, что нам следует их оскорблять, – подал голос Лар. – Боюсь, это вспыльчивые ребята.

– Лар, – сонно пробормотал мальчишка, – ты, конечно, жутко много знаешь, и все такое… но…

Он заснул.

* * *

Женщины здесь говорили на другом языке. Эта новость надолго выбила Ромку из колеи, Лар тоже говорил, что никогда такого не встречал и не слышал о таком. Нет, понятно, с мужчинами они говорили на тайри, хотя и с акцентом, и вообще только если их о чем-то спрашивали. А вот между собой трещали как сороки, и язык этот никаких ассоциаций у Ромки не вызывал. Равно как и у Лара, утверждавшего, что знает несколько сотен языков и наречий, – выучил за шесть-то тысячелетий.

– Лар, зачем им это?

– Не знаю. Но это – плохой знак.

– Почему обязательно плохой?

– По двум причинам, парень. Первая – это общество отличается от того, к которому ты привык. А значит, ты в проигрышном положении. Не знаешь, чего ожидать.

– А во-вторых?

– Сам догадайся.

– И догадаюсь.

Некоторое время Ромка сосредоточенно размышлял, затем неуверенно предположил:

– Можно, ну, в принципе… затеять заговор. И если мужчины не говорят по-женски…

– Посмотри на этих женщин.

– Знаешь, Лар, так нечестно. Они могут просто маскироваться.

– Все?

Это заставило Ромку задуматься. Все маскироваться не могут. Могут умные и талантливые. И что?

То, что глупые выдадут умных.

А кто с ними будет разговаривать, если женщина здесь как служанка?

– Ты не о том думаешь, – просто сказал Лар. – Вспомни, что тебе говорил сотник.

– Он много чего…

– Язык, которого никто не может понять.

– Ох! – Ромка хлопнул себя полбу. – Магия?

– Да. Если здесь и сохранились Слышащие, то только женщины. Хотя, конечно, это чистой воды фантазирование.

– Но раз женщины… – Ромка судорожно пытался подобрать нужные слова, – раз у них нет… Ну… Вертикали власти, короче… То… Значит, крыс у них тоже нет?

– Наивный ты все-таки ребенок, – вздохнул демон. – Ох, наивный!

* * *

В лагере – в большом лагере, да еще рядом с шатром самого Владыки – Тук никогда не решился бы на игры с Тенью. Нравом Владыка отличался буйным, жестоким, а спроси о том не кузнеца Тука, а Мастера Ризу Кантана, так был Каса садистом и уголовником. И окружение себе подобрал соответствующее.

Вместо Тени Тук вручил Лите совок и метлу и послал подметать улицу перед шатром. Женщина. С метлой. С совком навоза. Никому и в голову не придет, что это шпион – вот она, невидимость, настоящая. И никакой магии.

Сам же Тук отошел подальше, уселся на бревно, лежащее здесь именно для этой цели (пока не потребуются дрова, потом – извините), и стал ждать. Под языком у него лежала медная монетка, а вторая такая же висела на лбу у Литы на кожаном ремешке – дешевое и безвкусное украшение бедной девочки… Зато он мог видеть ее глазами, слышать ее ушами и советы давать, если потребуется.

Магия. Каса ее очень не любит и – вот ведь парадокс – полностью против нее беззащитен. Точнее, не так. Сначала к власти прорвался Тучан Грозовое Облако, став правой рукой Касы и придворным Слышащим. Маг, скажем прямо, никакой. Потом… точнее, одновременно, начали гибнуть сильные маги, а те, которые были не только сильные, но и умные, вдруг разом куда-то подевались.

Кроме Двирри, который втерся-таки в доверие.

«Вот интересно, – подумал Тук, – многие ли местные кузнецы могут похвастаться, что знают по именам всех владык и их прихвостней? Странное место – эта Степь».

Мысль эта не была чем-то необычным, напротив, за время своего то ли плена, то ли добровольного изгнания Тук не раз пытался понять, что же не так со степняками. Они жили – и были счастливы, ничуть не меньше, чем жители какого-нибудь имперского (или неимперского) города. Они были воинами. Смелые до потери чувства самосохранения, гордые собой и подвигами предков…

«А Тучан прошел к власти, словно по шелковому ковру. Никто и слова не сказал поперек. Почему?»

Потом вдалеке показался его подопечный, и мысли были немедленно отложены на потом.

* * *

Сейчас шатер уже не напоминал зеленый холм, скорее – сказочное чудовище, огромную гусеницу, заползшую на ровную площадку меж холмами и… загоревшуюся? Короче, снаружи были сумерки, а внутри горело множество светильников. Свет пробивался наружу через вентиляционные щели – этакая огненная гусеница, но уже начавшая обзаводиться застывшей корочкой. Внутри, похоже, горели не только светильники, но и костры – из щелей струился вкусно пахнущий дымок.

Ромка вздохнул и направился ко входу. Сильно не хватало Меара – разумеется, никто и не подумал приглашать на пир простого сотника, ведущего в бой не элиту, а так – средних кочевников. Вместо Меара за Ромкой прислали раба, толстого лысого дядьку, которого они с Ларом после бурной, неслышной миру дискуссии решили считать евнухом. Дядька был одет в фиолетовые шаровары, зеленую куртку, похожую на те, в каких китайцы занимаются своим кун-фу, но просторную, как дирижабль, и жилет, надетый поверх и подозрительно смахивающий на солдатскую разгрузку. Ярко-красную солдатскую разгрузку. Сходство с кун-фу сильно портили габариты дядьки, свисающий поверх штанов живот, да и не стал бы китайский мастер кун-фу ходить босиком в таком возрасте.

Имени у дядьки не было, как он объяснил мальчишке, рабам имена не полагаются, простого «эй, ты!» будет вполне достаточно. Так прямо и сказал, без малейшей доли смущения, как нечто само собой разумеющееся.

– Где будет мое место? – поинтересовался Ромка на ходу.

– На красном возвышении, справа, если смотреть от Владыки, – ни удивления, ни заминки. И правда, идеальный слуга.

– Что я буду есть?

– Гостю полагается почетное…

– Забудь. – Новый голос был тише, чем голос слуги, и говоривший явно торопился. – Захочешь есть нормальную еду, шурпу проси.

Говоривший был коренаст, широкоплеч и одет так же, как и толстяк. То есть как слуга. Вот только слуги так себя не ведут, даже самые наглые. И еще, он был староват, пожалуй, самый старый обладатель «униформы» из всех, кого Ромка здесь видел.

– Что-нибудь еще? – спокойным, «покерным» голосом поинтересовался мальчишка, за что был удостоен уважительного взгляда.

– Не пей. Не расслабляйся. Следи за языком.

– То есть не дерзить?

– Дерзи, но следи за языком. – Без предупреждения незнакомец растворился в толпе, словно его и не было.

– Прошу вас, господин, – толстяк был само спокойствие, словно короткий разговор с незнакомцем полностью прошел мимо его внимания. А может, так оно и есть?

* * *

Изнутри шатер был ярко освещен. Магические и масляные светильники висели на стенах и свисали с потолка, раскачивались над длинным низким столом, накрытым темно-синей скатертью. Дальше, вдоль стен, стояли котлы и мельтешили слуги. Котлы, понятное дело, стояли не просто так – под каждым тлели угли в специальной железной… вроде мангала, короче. Пол в шатре отсутствовал – голая утоптанная земля, так что опасности пожара вроде не было.

Самой скатерти на столе почти не было видно из-под блюд с жареным мясом, какими-то листьями, кувшинов и… и все. Несколько секунд ушло у Ромки на то, чтобы осознать, в чем же заключается неправильность этого стола, затем он понял: в отсутствии тарелок, вилок, ножей, – словом, того, с чего и чем, собственно, гости должны есть. Гости обходились. Они сидели по-турецки либо на низких скамеечках – в Школе такие использовали для медитаций. Ты вроде на коленях стоишь, а в то же время сидишь на мягком. Скамеечки Ромка не любил, считая, что стулья горздо лучше. Что же до отсутствия тарелок – есть можно и руками, так даже проще.

Впрочем, очень скоро Ромка заметил, что тарелки все же присутствуют, хотя далеко не у каждого – глубокие плошки, из которых зачерпывали густую жижу при помощи свежих лепешек. Видимо, та самая шурпа.

– Лар, я сейчас объемся и умру.

– Сосредоточься. Владыка смотрит на тебя.

Владыка Каса сидел на дальнем от входа конце стола и смотрел на мальчишку. Был он высок, широкоплеч, и лет ему было что-то около пятидесяти. Лицо Владыки… Ромкин папа был милиционером и не раз водил сына к себе на работу, чтобы учить жизни. Лиц таких Ромка насмотрелся.

Злой дядя.

Рядом с Владыкой, склонясь к его уху, вертелся тощий тип, скользкий и какой-то невнятный. Если Меар все правильно объяснил, то был это верховный Слышащий по имени Тучан Грозовое Облако. Интересно, разве облаку не полагается быть… объемным? Тучным?

Ну и, конечно, присутствовала вокруг охрана, которая не сидела за столом, а стояла рядом, зыркая по сторонам. Впрочем, Ромка вряд ли стал бы покушаться на Владыку, даже не отдай он свою гару на сохранение сотнику Меару. Достаточно посмотреть на его мускулы и кулаки.

«А где же наследники?»

Наследники обнаружились еще левее, если смотреть от Владыки, четверо здоровых лбов, от двадцати (первый наследник Камир) до пятнадцати (четвертый наследник Сигам) лет. Сидели они рядом и не ели, тоже пялились на высокого гостя.

В этот момент Владыка Каса встретился с Ромкой глазами, улыбнулся («Нет, точно – папин клиент») и жестом указал: сюда, мол. Вот оно, значит, красное возвышение. Просто слева от Владыки свалены в кучу ковры, а на них лежат подушки. Все бы хорошо, но к столу не дотянешься, придется… А что, собственно, придется? Ах да. Придется использовать слуг.

Ромка прошел и, отвесив Владыке неглубокий поклон, уселся. Вздохнул. Игрок – существо хрупкое, а все ли здесь знают покерные правила? Как бы не зашибли. Но другого-то пути нет… Этот фокус отец доводил до его понимания долго, но все-таки довел. Есть люди, которым слабость показывать нельзя. Никогда. Вежливость – это слабость. Внимание – это слабость. Есть люди, которые не люди и не крысы. Волки. Подставишь шею – колебаться не станут.

– Шурпы! – бросил он через правое, дальнее от Касы, плечо. – И лепешек.

А то еще подадут бараньи уши… или чего похуже. Баран – интересное животное, сложное…

Слуга метнулся тенью, и шурпа появилась из стоящего в пяти шагах за Ромкиной спиной котла, под которым тлели угли – мальчишка спиной ощущал приятный жар. Причем хоть «официант» и отступил тут же в тень, хоть и наклонил голову пониже, но Ромка легко узнал недавнего советчика. «Забавно. Надеюсь, не отравят. То есть серьезно – надеюсь. Очень».

«На тебе магическая защита от отравления».

«И то правда».

– Приветствую тебя, Владыка Каса, – произнес он и замолчал. Ему надо, пусть он и говорит.

– Видеть Рысь в моем шатре – большая честь. – Каса широко улыбнулся, показывая, что честь эта и вправду велика, вот только интонации его были чуть-чуть… Насмешливыми они были. Как с ребенком говорит.