Текст книги "Право на жизнь. История смертной казни"

То, что произошло, лучше всего сформулировал Йейтс в своем стихотворении «Пасха 1916 года». Он знал многих участников восстания и считал себя в какой-то мере виновным в произошедшем – великий поэт никого не призывал к насильственным действиям, но постоянно и упорно поддерживал огонь национальной гордости и национальных чувств. Вспоминая, как он не принимал слова будущих повстанцев всерьез, называя их имена и как будто произнося какое-то странное надгробное заклинание, он заканчивает стихотворение такими словами:

Отвергших себя сердец

Участь, увы, каменеть.

Будет ли жертвам конец?

Нам остается впредь

Шептать, шептать имена,

Как шепчет над сыном мать:

Он пропадал допоздна

И усталый улегся спать.

Что это, как не ночь?

Нет, это не ночь, а смерть,

И нельзя ничему помочь.

Англия может теперь

Посул положить под сукно.

Они умели мечтать –

А вдруг им было дано

И смерти не замечать?

И я наношу на лист:

Мак Донах и Мак Брайд,

Коннолли, и Пирс

Преобразили край,

Чтущий зеленый цвет,

И память о них чиста:

Уже родилась на свет

Угрожающая красота[211]211
  Пер. А. Сергеева.


[Закрыть].

Знаменитая йейтсовская «угрожающая красота» – Terrible Beauty – действительно родилась, причем с невероятной скоростью. Повстанцы, которых явно поддерживало меньшинство, безответственные авантюристы, погубившие несколько сотен человек и спровоцировавшие разрушение половины города, с невероятной скоростью превратились в мучеников и героев. Они остаются ими до сегодняшнего дня. Дублин полон мемориальных мест, связанных с восстанием 1916 года, тюрьму, где осужденных держали перед казнью, превратили в музей, в здании Главпочтамта выставлены фотографии событий той кровавой Пасхи. Но все это можно списать на исторический интерес…

Куда существеннее то, что дело казненных в 1916 году продолжили разнообразные ирландские революционные организации. В 1919 году, после окончания Первой мировой войны, Ирландия была опять провозглашена республикой, началась кровавая война, и в 1921 году соглашение было все-таки достигнуто. Но Северная Ирландия, та самая, куда в XVII веке Кромвель переселил множество протестантов, осталась в составе Соединенного Королевства. И здесь, как и в южной части острова, продолжали помнить и чтить имена расстрелянных в 1916 году, и здесь стреляли, здесь в течение многих десятилетий рвались бомбы. В начале 1980-х история ирландского терроризма пополнилась новыми мучениками. Террористы, отправленные в Белфасте в тюрьму, но не признанные политическими заключенными, стали бороться за свои права. Обычные заключенные, в отличие от политических, должны были ходить в тюремной форме, и в знак протеста против того, что их особый статус не был признан властями, бойцы Ирландской революционной армии сидели в своих камерах голыми, завернувшись в одеяла. Они отказывались выходить на тюремные работы, отказывались идти в душевые, где их избивали надзиратели, и вымазывали стены своих камер экскрементами.

А потом 27-летний Бобби Сэндс решил начать голодовку – и его поддержали еще несколько человек. Воля несгибаемых террористов столкнулась с волей «железной леди» Маргарет Тэтчер, отказавшейся идти на уступки. Бобби Сэндс, которого за время протестов успели уже выбрать в парламент, умер на 66-й день голодовки, затем скончались еще девять заключенных. Голодная смерть страшна: люди слепнут, у них постепенно отказывают различные функции организма. Участники голодного протеста были террористами, готовили покушения и бросали бомбы. Теперь они стали мучениками. Стены в католических кварталах Белфаста до сих пор покрыты граффити с их портретами, про Бобби Сэндса Стив Маккуин снял фильм «Голод», книги Сэндса продаются в каждом книжном магазине Ирландии.

Оправдываю ли я тех, кто в 1916 году не захотел ждать окончания войны и договариваться с англичанами? Я, скажем так, понимаю их нетерпение, но не более того. Оправдываю ли я бойцов Ирландской республиканской армии? Когда-то я была на семинаре в Ольстере, и среди тех местных жителей, с которыми я там пообщалась, не было ни одного – в буквальном смысле ни одного, – у кого кто-либо из родных или близких не пострадал в терактах. Однако мученическая кончина – расстрел или страшная голодная смерть в тюрьме – делает человека… ну да, мучеником. А мучеников жалеют, им начинают симпатизировать, а тут и до восхищения недалеко. «Уже родилась на свет // Угрожающая красота».

Значит ли это, что если бы повстанцев 1916 года не расстреляли, то потом в Ирландии не было бы террористов? Конечно нет. Но, может быть, договориться смогли бы раньше, чем в апреле 1998 года, и жертв с обеих сторон оказалось бы меньше? И снова я вспоминаю Льва Толстого с его глупым, наивным и смешным письмом Александру III…

Глава 10
Казус Чикатило

История Андрея Чикатило – самого знаменитого серийного убийцы в нашей стране – вызывает ужас, отвращение, гадливость, что угодно, только не желание защищать его. Петен, Лаваль, Бразильяк и другие коллаборационисты считали, что их преступные действия шли на благо Франции. Ирландские террористы думали, что их выступления приблизят независимость Ирландии. Это не отменяет того, что и те и другие совершали преступления, но, по крайней мере, дает возможность видеть в них людей – отвратительных или просто запутавшихся, выбравших неверные способы борьбы, – но людей.

В случае с Чикатило перед нами абсолютное зло – жуткое, страшное, ничем не искупаемое. И зло, невероятное по своим масштабам, – сексуальных насильников и маньяков, к сожалению, много по всему миру, но Чикатило действовал с кошмарной жестокостью в течение как минимум 12 лет, и кто знает, может быть, среди его преступлений были и те, следов которых следствие не нашло.

Чикатило прекрасно учился в школе и поэтому надеялся, что сможет получить высшее образование в Москве. В 1954 году он пытался поступить на юридический факультет МГУ, но потерпел неудачу. Окончил техническое училище, потом – электротехнический институт, работал инженером. В то же время его тянуло к гуманитарным занятиям – и вскоре он стал публиковаться в газетах Ростовской области, где прошла большая часть его жизни. Статей и заметок будущий убийца написал огромное количество – в основном на тему патриотического воспитания, трудовых достижений, спортивных успехов, одобрения советским народом политики партии.

Техническая работа устраивала его все меньше, он хотел учиться и заочно окончил филологический факультет Ростовского университета, а потом еще и Университет марксизма-ленинизма. Партийное образование, которое для многих было тяжелым, вынужденным бременем, его, кажется, не угнетало – наоборот, он интересовался политикой, вступил в партию и постоянно проявлял «общественно-политическую активность».

Дальше карьера Чикатило складывалась очень причудливо. Какое-то время он даже преподавал русский язык и литературу в Новошахтинской школе-интернате, но здесь его уличили в том, что он приставал к ученицам, и выгнали. После этого он еще некоторое время подвизался на педагогическом поприще, даже был воспитателем в ПТУ, а затем полностью сменил «профиль» – то ли потому, что в каждом учебном заведении вокруг него возникали большие или маленькие скандалы, то ли пытался отдалиться от вызывавших у него невероятное возбуждение детей, а может быть, наоборот, нашел работу, позволявшую ему много ездить по области и знакомиться в электричках, на вокзалах и автобусных станциях с будущими жертвами. Чикатило стал снабженцем и дальше вплоть до ареста занимался выбиванием дефицитных материалов и необходимых запчастей для трестов и заводов – при этом сменил несколько мест работы, так как почти везде начальство бывало им недовольно. В какой-то момент его обвинили в краже аккумулятора, и он отсидел три месяца.

Он женился, у него родились дочь и сын, которых Чикатило нежно любил.

Вот, собственно, и вся его «внешняя» биография, под покровом которой скрывалась совершенно иная жизнь.

Уже в те годы, когда Чикатило подбирался к мальчикам и девочкам из интерната и ПТУ, он понял, что его возбуждают не просто детские тела, а страх, волнение жертв, ему нравится причинять боль. Это было для него важным открытием, так как в обычной жизни он был почти импотентом: история его сексуальных отношений с женщинами – сплошные неудачи и позорные провалы. В какой-то момент он понял, что может все-таки добиться сексуального удовлетворения, но чем ужаснее будут обстоятельства, тем лучше для него.

Скорее всего, жизнь Чикатило – убийцы и маньяка началась в 1978 году, когда он убил девятилетнюю школьницу Лену Закотнову, хотя в данном конкретном случае суд не признал доказательства достаточными. Но, во всяком случае, не вызывает сомнений, что в 1981 году Чикатило задушил 17-летнюю Ларису Ткаченко, а после этого уже всегда отправлялся на свою жуткую охоту с ножом (у него их было очень много, и он клал по ножу в каждый свой костюм, чтобы случайно не оказаться без оружия) – оказалось, что вид крови и нанесение множества ударов вызывают у него особенно сильное возбуждение.

Описывать в подробностях то, что творил Чикатило, невозможно. С ужасом представляешь себе, каково было следователям распутывать каждое преступление, выяснять и фиксировать все детали, производить следственные эксперименты. Еще больший ужас вызывает мысль о родственниках его жертв, сидевших в зале суда во время процесса. Не случайно матери погибших несколько раз падали в обморок, слушая свидетельские показания.

Чикатило не просто насиловал и убивал, он совершал жуткие, извращенные, невероятные действия: много раз бил ножом в одно и то же место, может быть, изображая таким образом сексуальные движения, душил и кусал несчастных, вырезал их половые органы, откусывал соски, вырывал руками матку. Иногда отрезанные части он запихивал в половые органы убитых – а подчас и еще живых. Есть предположение, правда недоказанное, что какие-то из этих оторванных и отрезанных частей он варил и съедал.

При этом у него были выработаны вполне разумные способы заманивания жертв. Чикатило был нацелен на три группы. Во-первых, в разъездах ему часто встречались бездомные, пьяные, проститутки, которым он предлагал ночлег, приют или просто выпивку, а затем уводил в ближайший лес, откуда они уже не возвращались.

Кроме того, иногда его добычей становились вполне приличные, «домашние» тихие девушки и женщины, с которыми он вступал в разговор, предлагал помочь найти дорогу, если она заблудилась, показывал самый короткий путь… через лесополосу.

А еще он похищал детей. При этом Чикатило, у которого явно были гомосексуальные склонности, не решался нападать на взрослых мужчин, а вот убитые им дети были обоих полов. Им он предлагал конфеты, жвачку, приглашал зайти к нему домой и посмотреть кино на дефицитном тогда видеомагнитофоне, просто пройтись и поболтать, чтобы он мог послушать, как их обижают родители или учителя. Одного маленького мальчика он просто схватил и унес, не обращая внимания на его крики.

Он то входил во вкус – или просто оказывался не в силах справляться со своими импульсами, то на какое-то время притихал, залегал на дно.

«Первые три жертвы – с большими, многомесячными интервалами, напуганно, осторожно, неумело.

Вторые три – за считаные недели отпуска, откровеннее, решительнее, и нож всегда с собой. И с той поры пошло:

1982 год: 12 июня, 25 июля, 13 августа, вторая половина августа, сентябрь, еще раз сентябрь, 11 декабря…

1983 год: июнь, июль, еще раз июль, 9 августа, август – сентябрь, сентябрь – октябрь, 27 октября, 27 декабря…

1984 год: 9 января, 21 февраля, 24 марта, 25 мая, 10 июня, июнь – июль, 19 июля, конец июля, 2 августа, 7 августа, 8–15 августа, вторая половина августа, 29 августа, 6 сентября…»[212]212
  Кривич М., Ольгин О. Товарищ Чикатило. – М.: Пальмира, 2018.


[Закрыть]

Понятна ярость родных, которые во время процесса не раз порывались совершить самосуд. Понятно, почему брат одной из убитых, Вадим Кулевацкий, пронес в зал суда железный брусок и метнул его в голову Чикатило. Понятно, почему Чикатило приговорили к расстрелу…

Но даже в этом жутком, раздирающем душу, невероятном, непрощаемом случае, когда так и хочется вслед за Алешей Карамазовым воскликнуть: «Расстрелять!» – даже здесь есть вопросы, на которые нелегко дать ответ.

Прежде всего, был ли Чикатило нормальным человеком? После ареста его отправили на психиатрическую экспертизу, и специалисты Института им. Сербского пришли к следующему выводу:

Чикатило А. Р. хроническим психическим заболеванием не страдает, обнаруживает признаки психопатии мозаичного круга с сексуальными перверсиями, развившейся на органически неполноценной почве… В подростковом возрасте на фоне явлений психического инфантилизма выявились нарушения полового развития, которые выразились в нарушении биологической базы сексуальности… с фиксацией на эротической фазе формирования сексуальности и склонностью к эротическому фантазированию садистского характера. В дальнейшем у Чикатило… произошло формирование сексуальных перверсий, которые на ранних этапах (до 1978 г.) проявлялись частичной реализацией садистских фантазий… В последующем наблюдалась прогрессирующая динамика… с полной реализацией садистического влечения, некросадизмом и каннибализмом… Указанные особенности психики при отсутствии… болезненных нарушений мышления, памяти, интеллекта и сохранности психических способностей… не мешали Чикатило А. Р. во время совершения инкриминируемых ему деяний отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими… В периоды, относящиеся к совершению инкриминируемых ему деяний, Чикатило А. Р. не обнаруживал также и признаков какого-либо временного расстройства душевной деятельности…

Чикатило А. Р ‹…› как не страдавшего каким-либо психическим заболеванием и сохранявшего способность отдавать себе отчет в своих действиях… следует признать вменяемым[213]213
  Там же.


[Закрыть].

Итак, Чикатило был вменяем, то есть он осознавал смысл того, что делал, вред, который приносил. Здесь сразу возникает много вопросов. У меня – прежде всего один, дилетантский, непрофессиональный, но все-таки… Он явно осознавал то, что делал, потому что прятался, скрывал следы преступлений, организовывал их. Он был вменяемым, но значит ли это, что он был нормальным человеком? «Некросадизм и каннибализм» – это все-таки не просто пристрастие к жестким формам секса, можно ли назвать некрофила и людоеда нормальным человеком? А если нельзя, то можно ли его приговаривать к смертной казни? Мысль о том, что душевнобольных нельзя казнить, далеко не сразу была признана юриспруденцией, и не случайно экспертиза определяет именно «вменяемость». Психические болезни бывают самыми разными, и огромное количество людей, ими болеющих, вполне безопасны и для себя, и для общества, именно потому, что они вменяемы и контролируют себя. Но некрофил и людоед?

Институт Сербского, вернее Центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, в течение многих лет ставил правозащитникам диагноз «вялотекущая шизофрения», так насколько можно доверять диагнозу, вынесенному в данном случае?

Сам Чикатило на процессе вел себя, мягко говоря, странно: то сидел и слушал со скучающим видом, даже зевая, описание таких ужасов, от которых в зале людям становилось дурно. То вставал, поворачивался к присутствующим и быстро спускал штаны. В какие-то моменты он начинал буйствовать, кричать что-то о независимой Украине (надеялся, что отправят туда?), то вообще заявлял, что он «беременная хохлушка», в какие-то – вел себя вполне нормально. Что это – он притворялся в надежде на принудительное лечение? Или действительно судили человека, который временами впадал в умопомешательство? Ох, как хочется сразу воскликнуть: «Притворялся! Притворялся!» Защитник Чикатило потребовал новой психиатрической экспертизы и постоянного присутствия экспертов в зале суда, чтобы они могли оценить состояние его подопечного. Удивительным образом его поддержал прокурор, которого тоже шокировали и многочисленные газетные статьи, где Чикатило уже называли убийцей, и поведение судьи Леонида Акубжанова, который не скрывал своего отвращения к подсудимому и регулярно бросал фразы вроде: «Закройте рот, Чикатило, а то в газетах пишут, что вы ненормальный! Вы – нормальный!»

В конце концов Чикатило сделал заявление: «Судья уже признал меня виновным и много раз высказал эту мысль… Это нашло отражение и в прессе… Не рассмотрев дело, не запросив экспертов, судья заявил: у меня – железная психика, стальные нервы… Считаю, что вывод о моей вине судом уже сделан и моя судьба уже предрешена. Поэтому не буду давать никаких показаний…» Действительно, какой же он сумасшедший, если может так связно и доходчиво обосновать свой протест? А кто знает – может быть, этот текст написал для него адвокат? Кто знает, на какие логичные поступки способны безумцы? Насколько можно доверять экспертизе, проведенной под таким общественным давлением?

Родители жертв, конечно же, были возмущены. Мать одного из погибших мальчиков сказала: «Давайте выстроим в этом зале погибших женщин и детей – они здесь не поместятся. А теперь ему жить захотелось. А о нас кто подумал? Какие у него там нарушения в психике? Почему он своих детей не убивал? Я возражаю против экспертизы».

Что можно ответить на это женщине, которая знает, что ее ребенок погиб так страшно? Наверное, только промолчать. Но должен ли суд действовать как отчаявшаяся мать? На то это и суд, воплощающий публичную, стоящую над всеми нами власть государства, чтобы быть беспристрастным. Каково быть беспристрастным, когда слышишь свидетельские показания о замученных и изуродованных женщинах, растерзанных девочках и мальчиках? Но это же суд, это суд государства, а не суд Линча…

Юрист Елена Топильская пишет, что примерно в то время, когда Чикатило начинал свои злодеяния, «не дай бог было заикнуться о том, что причины преступности могут корениться не только в социальных факторах, а еще и в самом человеке, его психофизиологических качествах, наследственности. Криминологи знают, как в 1974 году началась травля уважаемого саратовского профессора И. С. Ноя – за невиннейшее упоминание в монографии о том, что не только социальные детерминанты обусловливают преступность, но некоторые причины преступности носят биологический характер. Всего один робкий абзац про то, что да, преступность – это результат действия социальных факторов, но все же не надо сбрасывать со счетов достижения великих ученых, с которых начиналась криминология (Чезаре Ломброзо, Энрико Ферри, отечественных Д. А. Дриля, И. Я. Фойницкого и других), – и профессора И. С. Ноя выкинули с работы, изъяли его книгу из библиотек и категорически запретили на нее ссылаться»[214]214
  Топильская Е. Послесловие. Публике спина маньяка интереснее лица оперативника // Товарищ Чикатило.


[Закрыть].

Так изучал ли кто-нибудь по-настоящему, серьезно психику и судьбу Андрея Чикатило?

На процессе тот постоянно приводил подробности, которые, очевидно, по его мнению, должны были смягчить сердца судей. У него было страшное детство в голодной Украине 1930-х годов – такое ощущение, что его жизнь вобрала все ужасы, обрушившиеся в те времена на нашу страну: деда раскулачили, отца, воевавшего во время войны в партизанском отряде, позже отправили в советский лагерь.

Родители страшно голодали во время коллективизации, по словам Чикатило, у него был старший братик Степан, которого во время голода съели – не то кто-то из соседей, не то сами родители. Доказательств существования несчастного Степана никто не нашел, и этот рассказ списали на желание подсудимого объяснить таким образом свою склонность к каннибализму. Но вообще-то, во время коллективизации на Украине людоедство действительно было. И кто там следил, какой маленький ребенок исчез? Потом Чикатило, родившийся в 1936 году, перенес фашистскую оккупацию, во время которой, по его рассказам, он вместе с другими мальчишками подсматривал, как расстреливали жителей села, после чего солдаты открыли огонь по детям. Маленький Андрей Чикатило оказался брошен в яму с трупами и чудом сумел оттуда выбраться. Может быть, и эта трагедия повлияла на его психику?

А еще его дразнили и обижали в школе, избивали в армии и приставали к нему, говоря его словами, «как к женщине». Судя по всему, он был латентным гомосексуалом, хотя сам не решался себе в этом признаться. Во всяком случае, и с женой, и с подавляющим большинством других женщин, которые добровольно или под угрозой ножа пытались вступить с ним в сексуальные отношения, у него мало что получалось.

Оправдывает ли это его? Конечно нет. Мы прекрасно знаем, что не все, кто пережил в детстве трагедии, не все, кого унижали в школе и в армии, не все, кто не может разобраться со своей сексуальной ориентацией, начинают совершать зверские убийства и изнасилования. Скорее, даже так: большинство этих людей не становятся преступниками. А меньшинство становятся. «Сейчас уже известно, что все серийные преступники в детстве сами были жертвами насилия, часто сексуального, – пишет Елена Топильская, – Да, не все жертвы насилия становятся маньяками, но все маньяки в детстве через это прошли»[215]215
  Топильская Е. Там же.


[Закрыть].

Так и вспоминается разговор булгаковский Маргариты на балу у Сатаны:

А вот это – скучная женщина, – уже не шептал, а громко говорил Коровьев, зная, что в гуле голосов его уже не расслышат, – обожает балы, все мечтает пожаловаться на свой платок.

Маргарита поймала взглядом среди подымавшихся ту, на которую указывал Коровьев. Это была молодая женщина лет двадцати, необыкновенного по красоте сложения, но с какими-то беспокойными и назойливыми глазами.

– Какой платок? – спросила Маргарита.

– К ней камеристка приставлена, – пояснил Коровьев, – и тридцать лет кладет ей на ночь на столик носовой платок. Как она проснется, так он уже тут. Она уж и сжигала его в печи, и топила его в реке, но ничего не помогает.

– Какой платок? – шептала Маргарита, подымая и опуская руку.

– С синей каемочкой платок. Дело в том, что, когда она служила в кафе, хозяин как-то ее зазвал в кладовую, а через девять месяцев она родила мальчика, унесла его в лес и засунула ему в рот платок, а потом закопала мальчика в земле. На суде она говорила, что ей нечем кормить ребенка.

– А где же хозяин этого кафе? – спросила Маргарита.

– Королева, – вдруг заскрипел снизу кот, – разрешите мне спросить вас: при чем же здесь хозяин? Ведь он не душил младенца в лесу!

Маргарита, не переставая улыбаться и качать правой рукой, острые ногти левой запустила в Бегемотово ухо и зашептала ему:

– Если ты, сволочь, еще раз позволишь себе впутаться в разговор…

Бегемот как-то не по-бальному вспискнул и захрипел:

– Королева… ухо вспухнет… Зачем же портить бал…

Конечно, Чикатило не несчастная Фрида, которой благодаря Маргарите перестали каждый день подавать платок… Но давайте представим себе, что те его рассказы, которым не поверили – и которые не очень внимательно проверили, – правда. Давайте представим себе жизнь и психику человека, у которого раскулачили деда, посадили отца, который слышал о съеденном братике, в детстве видел фашистские зверства, лежал в яме с трупами, шел в школу, ожидая, что там его снова будут бить, просыпался в казарме, чтобы снова и снова отбиваться от насильников… Это дает возможность простить его преступления? Нет. Но, может быть, дает ему право на психологическую помощь? На лечение? На возможность продолжить жизнь, пусть даже в колонии для пожизненно заключенных – где в идеале с ним должны работать психологи и люди, напоминающие сестру Элен Прежан?

А дальше произошла невероятная вещь, которая была возможна, наверное, только в 1992 году, когда суды еще не превратились в машины для механического зачитывания написанных кем-то невидимым приговоров.

Прокурор – государственный обвинитель! – поддержал защитника и потребовал отвода суда, так как были нарушены многие процедурные детали и постоянно нарушались права обвиняемого – его оскорбляли, судья не скрывал своей убежденности в его виновности. Права? У Чикатило могут быть права? «Нет!» – восклицают родные убитых. «Да!» – сказала бы сестра Элен Прежан. После этого началась и вовсе фантастика: потерпевшие заявили ходатайство об отводе прокурора, и судья его принял. Прокурор Герасименко покинул процесс, замену ему прислали только через две недели. За это время, кстати, прокурор Ростовской области направил представление «О нарушении законности при рассмотрении уголовного дела по обвинению А. Р. Чикатило».

Означает ли эта странная история, что Чикатило был невиновен? Я не знаю. Наверное, нет. Слишком много подробностей он знал о произошедших убийствах и признавался в них. «Признание – царица доказательств», – мысль, так нравившаяся кровавому сталинскому прокурору Вышинскому.

А можно ли выносить смертный приговор в результате процесса, юридическая корректность которого вызывает сомнения? Вероятность того, что Чикатило был невиновен, мала, но, увы, сколько примеров мы увидели только в последние годы, когда людей заставляли признаваться в том, чего они не совершали…

В поразительной «Зеленой миле» Стивена Кинга Джона Коффи нашли рядом с трупами двух убитых девочек, с руками, обагренными кровью, и казнили за убийство, которого он не совершал. Ах да, это литература, к тому же фантастическая…

А вот судьба Александра Кравченко – это совсем не литература, хотя и напоминает хоррор. Он жил неподалеку от того места, где погибла Лена Закотнова – первая жертва Чикатило, хотя именно ее судьба и вызывала сомнения суда. Кравченко еще до достижения совершеннолетия был судим за изнасилование и убийство, но затем вышел на свободу и, казалось, к 25 годам стал совершенно другим человеком. Он вел спокойную жизнь, и в день убийства у него было железное алиби, подтвержденное его женой и ее подругой. Но нет таких алиби, которые не смогли бы сломать наши бравые органы, – и через некоторое время сначала жену, которую запугивали перспективой переквалификации в соучастницу, а затем и подругу заставили изменить показания. А дальше получили и признание самого Кравченко, которого избивал и запугивал подсаженный к нему сосед по камере. На его одежде обнаружили кусочки репейника, росшего на берегу реки, где была убита девочка (а еще – рядом с его домом, где он спокойно мог их подцепить). Потом на одежде оказались следы крови убитой и частицы ее одежды. Были ли они там действительно, или постарались милиционеры? Позже Александр Кравченко писал жалобу: «Я писал явки с повинной только из-за того, что от некоторых работников уголовного розыска и тюрьмы слышал угрозы в свой адрес. Некоторые детали этого преступления я узнал из актов экспертиз, и потому в моих заявлениях есть некоторые подробности, которые я узнал от своих следователей…»[216]216
  Шахтинское дело (Убийство Е. Закотновой, 1978). http://www.serial-killers.ru/lesopolosa/shaxtinskoe-delo-ubijstvo-e-zakotnovoj-1978.htm.


[Закрыть]

Никто на это, кажется, не обратил внимания. И наверняка несчастные родные убитой девочки так же хотели его смерти, как потом хотели смерти Чикатило все, присутствовавшие на его процессе. И его объяснения казались жалкими попытками выкрутиться и спасти свою шкуру.

Позже по делам, связанным с другими убийствами, совершенными Чикатило, будут преследовать людей, известных своей гомосексуальной ориентацией, и подростков из школы для умственно отсталых (они, кстати, давали признательные показания), но в этих случаях, к счастью, дела развалились и не дошли до суда. А ведь могли дойти и до суда, и до расстрела.

Александр Кравченко пытался добиться отмены смертного приговора. Вспомним слова одного из приговоренных к смертной казни, приведенные Альбером Камю: «Знать, что умрешь, – это еще полбеды. Не знать, суждено ли тебе остаться в живых, – вот страшнейшая пытка».

Четыре года по делу Александра Кравченко принимались различные решения – его приговорили к смертной казни, затем казнь заменили на пятнадцатилетнее заключение, потом дело отправили на доследование, снова приговорили к смертной казни. Наконец, приговор был утвержден Верховным судом, просьба о помиловании отклонена. В 1983 году Александра Кравченко расстреляли.

А в 1991 году приговор отменили! Он был не виноват! Если бы в 1991 году он сидел в колонии, то это все равно означало бы 14 лет, выброшенных из жизни, – но он был бы жив, вернулся бы домой, строил бы новую жизнь на обломках старой. Кто знает, какие подробности могли бы еще вскрыться в деле Чикатило? Как вели допросы? Как получали его признания? Вряд ли мы когда-то это узнаем, ведь все вещественные доказательства уже уничтожены по решению суда – и действительно, кому они теперь нужны?