Текст книги "13 лет с тобой и вечность без тебя. РПП"

Я чувствовала себя потерянной. Занималась тем-сем, пробовала разные профессии и параллельно пила. Дошло до того, что, просыпаясь в ужасной тревоге по утрам, чтобы как-то начать свой день, мне просто необходимо было сделать хотя бы пару глотков водки. В этот период анорексия и булимия у меня подключались только тогда, когда я понимала, что набрала вес от алкоголя, в противном случае со срывами было полегче.

В 2015 году – мне было тогда двадцать три – мама отправила меня в другой госпиталь, на этот раз общественный. Условия в нём намного жёстче, чем в тех больницах, где я лежала до этого. От безнадёги я согласилась. Никаких инъекций мне там не делали, но дали таблеточку, которая вызывает неприятные ощущения при принятии спиртного. Это меня, конечно же, не остановило, и я благополучно вернулась к алкоголю. Результат не заставил себя долго ждать: аллергическая реакция, покраснение глаз и хуже того – 10-часовая кома, из которой только благодаря моему сильному организму я смогла выбраться. Тогда я проснулась голой в кровати, не помня вообще ничего.

После этого случая мама сказала мне, что так больше продолжаться не может и нужно пробовать всё, включая Москву. Я очень долго не соглашалась на это.

Моё эмоциональное состояние было на грани. Мне было ужасно обидно за то, что я, как мне казалось, растеряла весь свой потенциал, стала позором своей семьи. У меня было всё, и я не смогла правильно и разумно этим воспользоваться. Ведь я всегда была хорошей ученицей, с самого раннего детства ходила в консерваторию, играла на пианино, рисовала, прекрасно училась. У меня всегда всё хорошо получалось. Окружающие очень любили меня. Они переживали, что с 12—13 лет я как бы отдалилась, я будто была не совсем здесь и сейчас, не с ними.

В 24 года меня отправили в Центр двойных диагнозов в Москве. Я, кстати, до сих пор не знаю, насколько это легальное место. Лечили там трудотерапией. Пациент, будь то мужчина или женщина с различными видами зависимости, едва поступал туда, лишался практически всех собственных вещей. Дальше – больше. Подъём в 6:00, и с самого утра начинаешь надраивать от потолка до плинтуса закреплённую за тобой комнату, при этом участвуя в группах, на которых ты в буквальном смысле этого слова просто каешься.

В ЦДД я пролежала шесть месяцев. Чувствовала я себя там ужасно одиноко. Я была в другой стране. Мама приезжала один раз в месяц. У меня не было ни интернета, ни телевизора. Звонить родным разрешалось один раз в неделю, говорить не больше трёх минут, и то при надсмотре консультантов.

После смены руководства Центра в 2016 году мама решила меня оттуда всё-таки забрать и перевести в ЦИРПП, куда я после столь продолжительного и грубого лечения поступила с большим желанием лечиться, готовая брать всё, что мне только может быть предложено, – любые методы (гуманные, конечно).

Поначалу мне здесь всё давалось очень и очень тяжело: были и моменты рвоты, и тяжести, и переполненности. Было разное, но всё это постепенно ушло. Остался только алкоголь. Я делала множество различных упражнений, училась справляться со своими эмоциями, замечать и различать их. Это было очень непросто, ведь на момент поступления в ЦИРПП я болела уже 13 лет. За границей мне, кстати, сказали, что уже не в силах как-либо помочь, мои симптомы останутся со мной навсегда, и мне нужно каким-то образом научиться с ними жить.

В ЦИРПП мне действительно помогли. Во-первых, я действительно очень сильно хотела этого сама и была готова принимать терапию, а во-вторых, первый раз в жизни я наконец-таки увидела, что в меня верят сами врачи, которые помогли мне решить не только проблему с РПП, но и с алкоголем. Я помню даже момент, когда, стоя перед магазином и сжимая деньги в кулаке, я рыдала оттого, что не могла позволить себе купить спиртное.

В 2017 году я выписалась из ЦИРПП и впервые за 13 лет почувствовала, что действительно живу. Я стала есть всё, что и как хочу. Да, были рецидивы, но я сразу быстро оправлялась и опять вставала на верный путь. И вот рецидивы прекратились совсем. С алкогольной зависимостью мне справляться сложнее. Так вышло и сейчас: слишком много стресса, слишком много работы, расставание с молодым человеком – всё это вместе, и опять я тону в алкоголе. Но всё будет хорошо, я верю в то, что и с этим обязательно справлюсь.

Ах да, я совсем забыла – ещё один очень важный для меня момент: моя мама, пока я лежала первый раз в ЦИРПП, наконец-таки приняла решение посещать семейные группы. И они помогли ей осознать её непосредственную роль в моём выздоровлении. Впрочем, это было не столь важно, как её работа над собой, своим поведением по отношению ко мне, в понимании меня. Мы не заболеваем просто так, всё и везде взаимосвязано. Когда моя мама начала заниматься на группах, она стала изменяться сама. Мама стала моей поддержкой, а не судьёй, – надёжной моей опорой.

История Оли С. (31 год)

Началось всё в школе. При росте 162 см я весила почти 70 кг, то есть была довольно справненьким ребёнком.

В каком-то журнале я прочитала о девочке, которая худела с помощью такого лекарственного средства, как фуросемид [диуретик]. Я решила последовать её примеру. На тот момент фуросемид стоил копейки, его спокойно продавали безо всякого рецепта. Я пила его горстями. Дошло до того, что я высыпала себе на руку кучу таблеток, глотала, запивала, а потом все они вместе с едой выходили обратно. Часто я всё-таки запихивала в себя этот фуросемид, потом завтракала, и – извергала всё это прямо за столом. Видимо, мой организм отторгал такое огромное количество лекарственного средства. Я же не могла бросить и исправно его пила. На протяжении десяти лет. Питалась я тогда ещё нормально. Хотя за три месяца употребления фуросемида я похудела как минимум на 15 кг и стала весить примерно 55 кг. Такой вес я сохранила вплоть до попадания в больницу.

В 25 лет я оказалась в больнице с почками. Там я сказала и врачам, и маме, которая не понимала, почему я так сильно похудела, что уже очень давно сижу на фуросемиде. Меня с него сняли, но сказали, что, возможно, будет необходим диализ.

Тогда булимия у меня уже была. Если честно, я не помню, как она вошла в мою жизнь. Это случилось лет в шестнадцать, наверное. В 25 лет булимические проявления в виде рвоты случались у меня после каждого нормального приёма пищи (не чая с булочкой), то есть не меньше трёх раз в день. Алкоголь присоединился, наверное, лет в девятнадцать.

В больнице вместо фуросемида мне прописали другое – безопасное – мочегонное средство: верошпирон. Мне необходимо было соблюдать полную диету. Около года я вообще не ела соли и не употребляла никаких алкогольных напитков. Я делала домашний кетчуп, майонез и другие бессолевые блюда. Единственным источником соли для меня был магазинный хлеб. В ресторане я тоже всегда заказывала постные блюда.

У меня получился год ремиссии, но дальше всё понеслось по-новому. За этот год булимия не исчезала из моей жизни. Да, я ела всё без соли, но это не прекратило рвоту после каждого приёма пищи.

Однажды меня пригласили на день рождения, и я сорвалась: выпила спиртного. Я снова стала позволять себе столько алкоголя, сколько мне хотелось. А ведь всё начиналось по чуть-чуть: сначала вечером пару баночек пива, потом больше, крепче, больше, крепче… Всё закончилось тем, что каждый день перед сном я выпивала грамм 200—250 коньяка или виски. Со сном у меня были ужасные проблемы. Я не могла спать совсем.

В клинику неврозов я попадала дважды. У меня случались судороги. Всё тело сводило так, что я вообще не могла двигать ни губами, ни руками, ни ногами. Как я потом вычитала, такая реакция могла быть как от булимии, так и от длительного принятия фуросемида, который я всё-таки продолжала пить – не в таких количествах, как раньше, но всё равно в достаточно больших дозах.

В клинике я не говорила ни про булимию, ни про алкоголь. Я легла туда с паническими атаками, от которых мне и помогли избавиться: дали специальные успокоительные, которые я какое-то время честно пила. Через какое-то время я всё равно возвращалась к алкоголю.

Года два назад, сама не знаю почему, я поправилась до 57 кг, что мне ужасно не понравилось, и я тут же стала резко худеть. Через месяца два я весила 50—51 кг. Летом 2018 года я поехала в Турцию, где отдых «всё включено» способствовал и алкогольным возлияниям, и булимии.

За последние два года я сбросила ещё около 8—9 кг. Последние дни я уже не могла самостоятельно есть, не ела по несколько дней – у меня была жуткая потеря аппетита. У меня кончились силы, часто я не ходила на работу, так как мне постоянно нужен был отдых, даже если я проходила всего десять метров.

Мама ничего об этом не знала. Диагноз я, по сути, поставила себе сама. Нашла материал в интернете, распечатала и дала его маме со словами: «Вот, держи, это то, чем я болею». Мне кажется, она до сих не воспринимает всё всерьёз и не до конца понимает, что же всё-таки со мной.

Если говорить про моё окружение, то все мои близкие и друзья замечали лишь то, что я худею, никаких булимических проявлений они не видели. После каждого приёма пищи мне удавалось провернуть всё совершенно незаметно. К тому же при друзьях и знакомых я никогда сильно не наедалась. Переедания случались лишь тогда, когда я оставалась наедине с собой и у меня был определённый запас времени. На вопрос друзей, почему я стала такой худой, у меня всегда находился замечательный ответ: «Это генетическое. В юношестве моя мама тоже была довольно пухленькой девушкой, но потом резко похудела и сейчас остаётся в своём прекрасном стройном весе». У меня же мама очень худенькая, поэтому скинуть всё на генетику было проще простого.

И всё же я думаю, что, несмотря на правдоподобные отговорки, когда я стала весить 42 кг, всё моё окружение начало подозревать, что, возможно, у меня анорексия. Про булимию никто ничего не знал.

Единственная, кто знал обо всех моих проблемах, – моя лучшая подруга. Я рассказала всё лишь потому, что она тоже очень хотела похудеть и уговорила меня поделиться с ней своим секретом стройности.

Все молодые люди, с которыми я встречалась и жила, ничего о моей болезни не знали; про алкоголизм они наверняка догадывались, но особого значения этому не придавали. Мне кажется, человеку, который не знаком с РПП, сложно даже и подумать, что вообще такое бывает. Ну мало ли зачем я пошла в туалет.

В ЦИРПП я приехала зимой 2020 года на консультацию и была готова к немедленной госпитализации, так как самой уже было просто невыносимо пытаться что-то сделать. Мне нужна была профессиональная помощь. И ещё дать отдохнуть и мозгу, и телу.

Глава тринадцатая.
Борьба с собой. Другая Я

12 февраля

Второй день после выписки из ЦИРПП. А ещё сегодня день рождения моего папы.

Как мои дела? Мне кажется, инъекция не подействовала. Природное любопытство и сохранившаяся тяга к спиртному толкнули меня на эксперимент – что будет, если… А больше всего способствовали этому слова соседки по палате, что по идее не должно быть никакого побочного эффекта при употреблении спиртного, поскольку укол лишь блокирует рецепторы, отвечающие за наслаждение и эйфорию, которые вызывает алкоголь. И у меня закрались сомнения: а действительно ли врачи при пробной инъекции вводили мне вивитрол? Или это было что-то другое, чтобы напугать меня и отбить желание употреблять спиртное? Я решила выяснить, где здесь правда, а где, так сказать, ложь.

Я купила две банки безалкогольного пшеничного пива и выпила их в туалете того же торгового комплекса. В мысли мне приходила лишь одна идея: если укол не фикция, то моё тело должно охватить пожаром, так как даже в безалкогольном пиве есть небольшое количество алкоголя. К моей радости, а может, и сожалению, никакой реакции не последовало. Вообще никакой. Ничего не шелохнулось внутри меня. Все эмоции, ощущения оставались прежними.

15 февраля

Вчера по своей дурости, не знаю зачем, я решила купить одну бутылку пива. Лучшего, чем спрятать её в своей дамской сумке, я не нашла. С этой ношей я решила встретить родителей в метро. Папа (наверное, поэтому он и папа) сразу учуял неладное и дома, пока я занималась чем-то на кухне, решил проверить мою сумку. Громкого скандала не было. Отец сказал только: «Таня, что же ты с собой делаешь». И эта фраза кинжалом пронзила меня. И действительно, что же я с собой делаю? Зачем всё это?

Пару дней назад моя сестра решила преподнести семье огромнейший подарок – объявила, что беременна. Это случилось как раз на папин день рождения. Поэтому сегодня мы посвятили практически весь день хлопотам, связанным с этим значимым событием.

Сказать, что я не завидую ей, было бы неправильно – какая-то доля зависти во мне есть. Вот уже на протяжении долгого времени я очень хочу малыша, но из-за моей болезни, низкого веса и отсутствия менструального цикла беременность просто невозможна. Родители обещали мне помочь и найти докторов, которые возьмутся за меня и, возможно, проведут ЭКО. Что ж, буду на это очень надеяться.

25 февраля

Вот уже два дня, как я вернулась во Вьетнам, к мужу.

И мой первый день прошёл так, что о нём не хочется даже вспоминать. Моё влечение к алкоголю, оказывается, сильнее не только моего внутреннего «я», но и антиалкогольной инъекции. Может быть, в моём организме есть какие-то антитела к ней? Я провела не один эксперимент насчёт этого, и всякий раз, выпивая пиво, я чувствую прежнее расслабление и опьянение.

Вчера после работы в салоне ноги сами понесли меня в соседний бар выпить бутылочку пива. Конечно же, одной бутылочкой я не ограничилась – выпила две. Уже на пути домой я решила забежать в магазин и купить ещё одну, а потом посидеть с ней около нашего бассейна в умиротворяющем шезлонге в окружении зелени.

Когда я поднялась домой, увидела, что вернувшийся из командировки муж спокойно посапывает в кровати, – зелёный свет для продолжения веселья. И я приговорила ещё две баночки пивка. Дальше, как это обыкновенно бывает, моё подсознание решило: вот оно, то самое время, когда необходимо есть, нет, жрать. В ход пошло всё, даже привезённые мужем сосиски для его австрийского вечера. После столь плотной трапезы, естественно, последовало очищение. И вот уже всё начинается по новой…

Моё желание жить нормально, без зависимостей, иметь семью, детей, радоваться и наслаждаться жизнью невероятно сильно, но, видимо, не настолько, чтобы раз и навсегда сказать алкоголю и перееданиям «нет».

Из-за вчерашних возлияний, обжорства и рвоты утром я встала разбитая. Муж сказал мне, уходя на работу: «Я больше не хочу так жить, всё начинается заново, я устал». Моим родителям он написал о том, как я провела вчерашний вечер. (Родители вели постоянную переписку с Аттилой о моём психологическом состоянии и здоровье.) Я подумала, когда это узнала, что, видимо, семьи у меня больше нет, родители сделают последний шаг, которым грозили перед самым моим отъездом: отказаться от меня навсегда. Вместо этого я получила достаточно жёсткое, но в то же время вдохновившее меня СМС от папы: «Таня, ты в очередной раз всех обманываешь. Возьми себя в руки и оцени, что тебе дороже: бутылка пива или МЫ. Нужно бороться, сохранять и восстанавливать отношения с мужем и нами, жить, радуясь каждому дню, а не плыть по течению, думая, что с завтрашнего дня ты бросишь употреблять алкоголь, а сегодня ещё можно. Это необходимо было сделать ещё вчера!.. Я всегда думал, что моя ДОЧЬ имеет характер и внутренний стержень, и если ОНА говорит, то по меньшей мере держит свои слова. Сказано и обещано тобой очень много. Я все ещё жду от тебя действий! Ты сможешь!»

Я верю в то, что могу, что желание иметь нормальную жизнь сильнее моих пагубных привычек. Наверное, с этой мыслью и надо жить сегодня, завтра, послезавтра. Впереди у меня ещё одночасовая сессия с моим психологом, на которой, я очень надеюсь, она сможет мне помочь ещё больше разобраться в себе и закрепить желание полноценного существования.

16 марта

Мир сходит с ума, и я, наверное, вместе с ним. Это касается в первую очередь ситуации вокруг коронавируса и тысячи заболевших по всей планете. Каждый час поступают новости о введении карантина в тех или иных странах, прекращении воздушного сообщения, ограничениях на передвижение и тому подобное. Всё это напоминает мне фильм «Голодные игры», когда вся планета была поделена на определённые районы и каждый боролся за своё существование.

Мы с мужем отрезаны от близких и родных. Наши паспорта и карты резидентов находятся у юриста на продлении, то есть даже если бы мы хотели обратно эвакуироваться в Европу, мы бы не смогли этого сделать. Мы обречены отбывать карантинное время во Вьетнаме. И, кстати, по сравнению с европейскими странами положение здесь не худшее. Одну из моих лучших подруг, которая живёт в Италии, вообще не выпускают из дома. Вся страна обязана быть дома, никому нельзя покидать своё пространство в четыре стены, а если вдруг кто-то ослушивается, то сразу же получает штраф или того хуже – идёт под арест.

В Германии, где живёт моя сестра, пока можно выходить на улицу и гулять, несмотря на то, что все сотрудники и рабочие переведены на домашние офисы. К тому же, судя по словам и фотографиям сестры, в магазинах не осталось практически ничего. Люди смели все продукты питания и, что самое интересное, туалетную бумагу в один день.

Так как вся Европа объявлена зоной бедствия, мои родители, вернувшиеся неделю назад из Франции, находятся на домашнем изоляционном карантине, что их, естественно, очень злит, но и веселит отчасти.

Что касается меня и моих булимических приступов, всё очень непросто. Особенно тяжело мне справляться с влечением к алкоголю, пиву. Каждое утро я встаю с мыслью в голове, что больше так жить нельзя, пить нельзя, сегодня новый день, а значит, начало новой жизни. Сегодня я смогу – я сильная и стойкая. Но к вечеру стойкости как не бывало, и я опять придумываю небылицы для себя, для мужа, чтобы выбраться в магазин и купить злосчастные бутылко-банки. Что с этим делать, как бороться, я больше не знаю. Например, сейчас я пишу этот текст, а в голове у меня здравая мысль («хватит! довольно зависимой жизни!») выбивает другую, шальную («как бы после занятий спортом насладиться пару баночками пивка»).

Эту тягу к спиртному мы обсуждали на двух последних сессиях с моим психологом. Алкоголь для меня стал своеобразным способом расслабления, способом уйти от реальности, от всего, что давит на мою психику. И чтобы освободиться от этого, надо найти себе какие-либо здоровые занятия. Надо составить хороший, насыщенный план на вечер. Без такого плана я буду срываться раз за разом.

19 марта

Сегодня я проснулась в отличнейшем настроении. И мой муж тоже. А всё потому, что вчера вечером я не притронулась к алкоголю, и поэтому у меня не случилось переедания с дальнейшим очищением. А значит, мы не поссорились с Аттилой. Внутри всё ликует: жизнь прекрасна! Я даже смогла сегодня встать в 7 утра, чего не случалось уже достаточно давно, и приготовить мужу вкусный завтрак.

Однако мысли об алкоголе и переедании не покидают меня. Буквально час назад Аттила сказал, что поедет в центр города за какими-то документами, а потом пойдёт на тренировку, и в моей голове сразу же возникает мысль: а не отменить ли мне обеденную встречу и вместо неё плотненько поесть в одиночестве? Я упорно стараюсь отогнать эту идею, думая о том, что очень некрасиво отменять уже назначенную встречу без действительно уважительной причины. И тут приходит более гениальная идея: так ведь на этой встрече можно немного расслабиться и позволить себе алкоголь! Эта борьба, на которую, по словам моего психолога, уходит неимоверное количество энергии, происходит сейчас у меня внутри.

В последнее время я всё время хочу спать. Может, так действуют таблетки, а может, уставший и изнурённый от алкоголя на протяжении многих лет организм просит покоя, или даёт о себе знать колоссальный расход энергии на борьбу, или вообще – совокупность всех этих факторов.

Начиная со вчерашнего дня я стараюсь планировать все свои вечера, чтобы не было срывов. Вчера, например, я работала над книгой и занималась готовкой. Ульяна, мой психолог, говорит, что в моём вечернем сценарии должно быть не менее пяти возможных направлений развития событий: если, допустим, у меня нет настроения выполнять первое, я с лёгкостью могу перейти ко второму, если же и оно сегодня мне не подходит, то к третьему и т. д. А если у меня будет лишь одно задание, то велика вероятность срыва.

Ну что ж, посмотрим, как это будет сегодня. Я очень надеюсь, что всё обойдётся и никакие грешные дела не атакуют меня.

22 марта

Из-за ситуации с коронавирусом мы по большей части заперты дома и не имеем возможности куда-либо сходить, чтобы развлечься. Хорошо ещё, что нас пока выпускают на улицу, – всё больше и больше домов попадают в карантин.

Муж мой также постоянно находится дома, то есть я под его контролем 24 часа в сутки, и это даёт свои добрые плоды: моя решимость жить иначе не даёт сбоев. Вчера всё прошло без эксцессов. Вечером мы сходили в мексиканский ресторан, поели начос и буррито. К своему удивлению, я не переела совсем – съела норму, которая мне была нужна. От пива я отказаться смогла, но баночку безалкогольного всё же за ужином выпила.

Мысли о том, что я поправлюсь и больше не буду влезать в свою старую одежду, в последнее время одолевают меня всё сильнее и сильнее. Где-то глубоко внутри себя я понимаю, что набрать ещё килограмма два-три было бы очень неплохо, но, с другой стороны, ведь у меня сейчас просто идеальный вес: 49 кг, – зачем мне поправляться ещё? Вот эти переживания мы пытались разобрать с моим психологом на последней нашей видеоконференции.

Она говорит, надо стараться подходить ко всему безоценочно, не следует говорить про своё тело, что оно толстое или некрасивое, а воспринимать его таким, какое оно есть, ведь оттого, что я буду немного полнее, окружающие не перестанут со мной общаться, дружить, говорить. Они в первую очередь любят меня за то, какая я есть, а не за то, что у меня короткие руки или длинная шея. Конечно же, я это понимаю, но свою психику убедить в этом совсем нелегко.

Сегодня второй день полного отказа от спиртного. Раньше у меня ну никак не получалось. Каждый раз, вставая утром с кровати, я думала: «Сегодня новый день, сегодня всё получится» – и ни черта не получалось, всё шло по накатанной. Наступал вечер, и я, как будто не видевшая пива лет сто, срывалась опять.

Что останавливает меня последние два дня? Может быть, слова мужа во время нашей последней ссоры, когда на мою фразу: «Ты что, не видишь, я стараюсь!» – он ответил: «Ну, значит, плохо стараешься!» Эта фраза прочно застряла в моей голове и заставила меня задуматься всерьёз: а может быть, я действительно не прикладываю всех усилий, чтобы наконец-таки побороть свои вредные привычки и навсегда о них забыть?