Текст книги "Жизнь вне зависимости. 4 книги для избавления от вредных привычек"

Его привезли на реабилитацию серьезные парни в кожаных куртках на черной машине с тонированными окнами через полторы недели после того, как туда попала она.

Молчун огромных размеров, с бородой, делающей его южное неулыбчивое лицо еще более суровым. И на контрасте смешные, будто случайно смятые уши, на самом деле десятки раз переломанные в греко-римской борьбе. «Большой брат смотрит за вами», – промелькнула в ее голове цитата из телешоу, и она шепнула ее сидевшей слева соседке. Кличка быстро прижилась, и уже на следующий день никто не называл новичка никак, кроме как Большим братом.

Поначалу она его боялась. Шутка ли. Борец, привезенный братвой трезветь на реабилитацию. И массивная фигура, и выражение лица, и переломанные уши однозначно говорили о том, что стоит держаться подальше. Но Брат оказался добрым, наивным и крайне растерянным ребенком, которому все с удовольствием помогали. Он многого не понимал, с трудом справлялся с заданиями, словно внутренне все еще был в начальной школе, и одновременно был бесконечно щедр и часто беззащитен.

Его отец, державший прилавок на рынке, практически через день привозил ящики конфет, печенья и мандаринов, и Большой брат раздавал всё до последней вкусности. На реабилитации. В закрытом учреждении. Где на обед и ужин была ненавистная тушенка. Конфеты! Печенье! Мандарины! Они радовались, как дети, которым несколько раз подряд посчастливилось оказаться на новогоднем празднике с угощениями.

Большой брат ушел через две недели. Просто оделся и вышел за калитку, где его уже ждала машина. Считалось, что если реабилитант не выдерживает все 28 дней и уходит досрочно, то, с вероятностью до 99 %, он уходит в срыв. Все это знали. И все – кто-то молча, а кто-то вслух – очень не хотели, чтобы так случилось и с Братом. Милым, наивным, добрым шестилетним ребенком в выданном не по размеру огромном мужском теле. Потому его уход почти не обсуждался. Как будто чтобы не накликать беду, не оказаться правыми.

Через два года она с еще двумя ребятами с реабилитации приехала на похороны. Промотавшись все это время между срывами и попытками трезветь в группах Анонимных Алкоголиков, Брат в очередном запое погиб. Не выдержало большое детское сердце.

Она стояла на отпевании в небольшой часовне и смотрела на незнакомое тело. Это сдутое, расслабленное соединение кожи, мышц, мяса и костей не имело ничего общего с тем, кто делился с ней конфетами, краснея, улыбался от очередной неловкости и очень по-детски бравировал своими бандитскими связями. Большого брата больше не было.

Раздавленный и рыдающий рядом пожилой человек не имел ничего общего с отцом Большого брата, привозившим всем сладости и ровно так же, как его сын на реабилитации, искренне не понимавшим, чего от него хотят на программе для родственников зависимых. Казалось, отец сдался смерти вместе с сыном, хотя формально все еще был жив.

Это были не первые и не последние похороны зависимых, но именно там она почувствовала, как близко рядом с каждым из них ходит смерть и насколько все перед ней бессильны. Всю свою жизнь они беззаботно заигрывали со смертью, играли в догонялки на краю бездны. А смерть терпеливо наблюдала, кто же из них первым «допрыгается». Первый-второй-третий. Первый-второй-третий. Первый-второй-третий.

Алкоголизм считается заболеванием, приводящим к летальному исходу. Очевидно, что хроническое отравление этанолом сказывается на всем организме и запускает развитие опасных для жизни соматических заболеваний. Как сказал когда-то египетский писатель-романист Нагиб Махфуз: «Ничто так не фиксирует последствия печальной жизни, как человеческое тело».

Алкоголь повреждает мозг, сердце, печень и поджелудочную железу, увеличивает риск развития некоторых видов рака и ослабляет иммунную систему, делая человека уязвимым к инфекционным заболеваниям, в том числе пневмонии и туберкулезу.

При поступлении спиртного в организм первый удар берет на себя нервная система. Головной мозг наиболее беззащитен перед воздействием алкоголя, который является нейротоксическим ядом. Алкоголь вызывает дегенеративное и воспалительное изменение нервной ткани, резко усиливаются дегенеративные процессы, может возникнуть алкогольный полиневрит.

На уровне сердечно-сосудистой системы может появляться алкогольная кардиомиопатия, гипертоническая болезнь, ишемическая болезнь сердца, которая, в свою очередь, способна стать причиной инфаркта.

Токсическое действие этанола влияет на регуляцию дыхания. У тяжело больных алкоголизмом отмечается гипервентиляция легких, снижение минутного потребления кислорода, артериальная гипоксемия, что приводит к хроническим бронхитам, трахеобронхитам, эмфиземе легких, туберкулезу легких.

У большинства больных алкоголизмом нарушается выделительная функция почек, а также повышается уровень артериального давления, поскольку почки участвуют в его поддержании в пределах нормы.

Алкоголь, нарушая процессы кроветворения, повреждает иммунную систему, что приводит к тяжелому течению инфекционных заболеваний и способствует развитию аллергии.

И, конечно, страдает печень. Смерть от цирроза печени – одно из нередких и известных последствий хронической зависимости.

Смертельно опасно не только само отравление, но и измененное состояние сознания, в котором оказывается человек. Большое количество ДТП с летальным исходом, бытовых убийств и несчастных случаев связаны непосредственно со злоупотреблением алкоголем.

Но кроме очевидных и закономерных смертей есть еще не такой видимый и происходящий незаметно процесс внутреннего умирания. Помните пример про паровоз, состоящий из трех вагонов (зависимой части, серединного Я, контролирующего Я)? Так вот, чем дольше прогрессирующая зависимость управляет всем составом, тем больше рассыпается, стирается и постепенно умирает серединное Я. Человек может быть формально жив, но внутри чувствовать себя мертвым, утратить контакт со своим Я и оказаться полностью поглощенным заболеванием. Словно первый паровоз состава постепенно теряет два последующих вагона и на всех парах несется навстречу бездне. Выбирал ли алкоголик такую смертельную агонию в юности, первый раз пробуя вещество на вечеринке со сверстниками? Предполагал ли, что одноклассница, которая ему так нравится, станет его женой и однажды, после десятилетий совместных мучений, захлебываясь от боли, ненависти и отчаяния, выгонит его на улицу? Хотел ли он этого для себя и своих близких? Суициды – еще одно из смертельных последствий алкоголизма, но, быть может, сам суицид – всего лишь завершающий акт многолетнего безжалостного уничтожения себя.

Часть III. Рождение

Она открыла рабочую тетрадь – уже сильно мятую от частого использования на занятиях и ежедневного ношения в полиэтиленовом пакете вместе с другими книгами и блокнотами. Пролистнув заполненные за предыдущие дни страницы с тестом на зависимость и заданиями по первому шагу, нехотя перешла к следующему, пока еще девственно чистому развороту, озаглавленному «Шаг 2». Прочла курсив под заголовком: «Пришли к убеждению, что только сила, более могущественная, чем мы, может вернуть нам здравомыслие».

«Сила более могущественная, чем мы…» Если честно, она бы хотела… хотела бы, как в детстве, верить в то, что есть Бог, в то, что он ее любит, в то, что мир прекрасен и всё возможно. Она бы хотела вернуть это ощущение неодиночества и легкости. Но ей уже не двенадцать, когда, надев белую кофту, темную юбку и довольно нелепую косынку, она ездила с бабушкой в Александро-Невскую лавру на собственное крещение. Тогда, в небольшом уютном подвальном помещении для крещения, освещенном теплым светом свечей, ей подарили детскую Библию и простенькую икону с каким-то святым. И казалось, что теперь-то, с крестиком на шее и иконой в комнате, всё будет как-то по-особенному хорошо…

Но хорошо не сбывалось. Как будто все было, но чего-то очень важного продолжало не хватать, и радостное утро крещения в подвалах лавры очень быстро забылось. А через пару лет она влюбилась, и на время показалось, что наконец все встало на свои места. А потом снова влюбилась. И к 15 годам оказалась беременна. Она нашла в городе центр, где делают операции несовершеннолетним, прошла все необходимые процедуры и вскоре попала на аборт. Вот там-то в их отношениях с Богом и случилось главное. Их, девчонок от 13 до 16, было целых две палаты. Одну за одной их забирали на каталке в операционную. А остальные сидели на койках и веселились, смеясь до истерики. Собственно, что еще можно делать в таком невыносимом внутреннем холоде, страхе и знании, что сейчас ты убьешь жизнь внутри себя, кроме как отчаянно делать вид, что ничего не происходит?

После операции их всех повели на УЗИ, проверить, удачно ли прошло вмешательство, и из двадцати девочек она оказалась единственной, кому сказали остаться на повторную процедуру. Все пойдут домой, а она пройдет прямо сейчас еще раз весь утренний ад. Тогда-то, вновь в ужасе вновь ложась на операционный стол, она поняла, что Бог ее планирует наказывать суровее, чем остальных, что нет никакого прощения тем, кто убивает, и лично для нее – точно не будет.

Из клиники она вышла другой. Больше не было девочки Тани, мечтавшей о счастье, верившей в добро, много рисовавшей и писавшей стихи с рассказами. Эта Таня осталась там, «до», потому что была слишком слаба и глупа, раз допустила случившееся. И, видимо, слишком хрупка, чтобы пережить произошедшее… Может, ее и не простил Бог, но теперешняя она в нем и не нуждалась.

Канадский психолог, работающий с зависимыми, Габор Матэ, в своих выступлениях часто говорит о том, что зависимость – это всегда боль: «Любой вид зависимости, будь то пристрастие к сексу, или к интернету, или к шопингу, или к работе, – это всё попытки избежать страдания. Гитарист из группы Rolling Stones Кит Ричардс (как известно, страдал глубокой героиновой зависимостью) сказал, что мы „ломаем” себя по-разному, чтобы по крайней мере на несколько часов сбежать от присутствия самого себя. Но почему кто-то может не хотеть быть с самим собой? Из-за своего слишком глубокого горя и слишком сильной боли. Все попытки сбежать, как сказал другой учитель, скорее всего приводят к еще большим страданиям, это попытка сбежать от себя… Но мы живем в обществе, которое всегда выбирает самые быстрые методы релаксации, немедленное удовлетворение или возможность отвлечься».

Что такое психологическая травма? Несмотря на распространенное мнение, что травма – это некое травмирующее событие, зачастую это не столько само событие, сколько невозможность с поддержкой прожить чувства, с этим событием связанные.

Непрожитые страх, гнев, боль словно капсулируются в душе и, как любая невидимая, неназванная рана, беззвучно воют и плачут внутри человека.

У зависимого, точно так же, как и у созависимого, есть где-то внутри тайный (часто и самому себе неизвестный) подвал с непрожитыми когда-то чувствами. Зависимый анестезирует эти малопонятные тяжесть, напряжение и тоску веществом. Созависимый – уходит от своего внутреннего, неосознанно выбирая отношения с проблемным партнером.

Психика человека устроена так, что с определенного возраста мы можем помочь себе исключительно самостоятельно. Невозможно ожидать, что рану сможет вылечить кто-то другой, коль скоро я сам не хочу к ней прикасаться. А это опять возвращает к идее взросления и взятия ответственности как за свои поступки, так и за исцеление душевных ран. Не убегание от себя в вещество, не отвращение к себе слабому, а поворот к себе лицом с принятием и милосердием.

Сам этот внутренний разворот – дело непростое, и по сути намерение заниматься собственной трезвостью – первый значимый шаг в собственную сторону. Но и в этом шаге, и во всех последующих алкоголику очень нужны другие люди. Не родственники и не дети, в которых он зачастую ищет спасителей или считает виновниками, а другие, эмоционально более безопасные люди, знакомые с проблемой не понаслышке.

Нам всем бывает больно. Иногда невероятно больно, настолько, что мы готовы вернуться туда, где нам плохо, но привычно, анестезировать сознание веществами, наносить себе самоповреждения или даже завершить невыносимость состояния, покончив с собой, только бы не чувствовать разрывающее душу переживание. Но все это часть человеческой жизни. Боль каждого индивидуальна, но не уникальна. А главное – конечна, если научиться проживать ее с поддержкой, или бесконечна, если от нее бежать.

Довольно непросто взрослому человеку жить несколько недель в строго ограниченном пространстве, с ежедневным четким расписанием, без возможности личного уединения. Ты не один на занятиях, не один в курилке, не один в столовой и во время сна. Даже при приеме душа ты должен сделать все максимально быстро, потому что за дверью очередь и всем должно хватить воды и времени до отбоя.

Именно поэтому, когда по средам на реабилитацию приезжала инструктор по скандинавской ходьбе Юля и они, напялив дорожные жилеты и быстренько разобрав палки, на целый час организованно выходили за калитку, это был настоящий праздник. Как если в детском летнем лагере, где тебе знакомы все качели и непонятно, отдыхающий ты или, скорее, узник, неожиданно объявляли, что вся группа идет в поход в лес.

Юля была независимой. Каждую неделю она откладывала свои мирские дела, чтобы, потратив пару часов на дорогу, оказаться среди алкоголиков в абстиненции и бесплатно посвятить им часть своего времени. Что ей руководило? Для чего она безвозмездно отдавала свои силы незнакомым людям – Тане было непонятно.

В ранних зимних сумерках они шли парами, друг за другом по главной дороге деревни в сторону возвышенности за ее пределами. Лаяли первыми замечающие странное шествие собаки, в окнах горел свет, и сразу фантазировалось, какая жизнь происходит за ними, деревья, освещенные придорожными фонарями, отбрасывали замысловатые тени, пахло растапливаемыми к вечеру печами… Она шла и думала о том, как давно не замечала таких простых вещей, о том, что в своем беге вперед (или от себя?) категорически забыла, что вот это вот все и есть жизнь, что, наверное, вообще не помнит, когда в последний раз она просто вдыхала запах, замечала танец снежинок в свете фонаря, слышала хруст снега под ногами…

Примерно месяц назад она сидела в гостиной, когда с морозной улицы вбежали дети, не закрыв за собой входную дверь. Она присела на корточки, чтобы помочь раздеться младшему, когда почувствовала, как холодный уличный воздух дует ей в поясницу. Тогда она в первый раз удивилась… Не тому, что с улицы дуло, а тому, что она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала, что дует, что неудобно сидеть, что неприятно пахнет или что в теле много усталости. И вот сейчас, идя по заснеженной дороге вверх, на холм за деревней, она с ужасом осознавала, что давно перестала чувствовать свое тело. Оно нередко сообщало о себе сильной головной болью, иногда, одурманенное алкоголем, предательски подкашивало ноги, порой у него тряслись руки или его выворачивало в приступе рвоты, но это были единственные моменты, когда она свое тело замечала. Все остальное время тела как будто и не существовало. И получается, что вместе с телом не существовало и того, что дует, пахнет, светит, прикасается, давит, греет или колет… Жизни вокруг не существовало.

Тем временем группа поднялась на вершину холма. Здесь Юля всегда давала им время постоять в тишине и посмотреть вдаль. На черное зимнее небо с редкими звездами и непривычно яркой луной, на заснеженные поля, быстро растворяющиеся в темноте и оставляющие глаз без возможности увидеть линию горизонта, на светящиеся окна едва различимых домов деревни у подножия. Три десятка запутавшихся, отчаявшихся, проклинаемых свои ми близкими алкоголиков в дорожных жилетах и с палками в руках стояли в темноте на заснеженном холме, между небом и землей, и каждый в этой недолгой тишине думал о своем.

«Как же ты, подруга, оказалась здесь? В этом странном месте, в такой странной компании?» – с надменной и критической интонацией прозвучал в голове вопрос. А вся остальная она неожиданно ответила: «Это хорошее место, и это моя компания, мое племя. Я не та, за кого ты меня принимаешь. Я хочу стоять среди таких же, как я, и иметь возможность смотреть с холма на звезды. Мне так хорошо. Мне так спокойно на сердце. Я хочу такую жизнь. Не в гонке за деньгами и „хорошестью”, не в выворачивании себя наизнанку, чтобы всё успеть. Я хочу такую жизнь, чтобы иметь возможность жить. Я хочу обычную жизнь, без надрыва и драмы, и обычную себя. Та, первая, меня убивает…»

Как-то по-особенному задышалось. Как-то гуще и объемнее стал пейзаж перед глазами. Захотелось остаться в этой минуте, где она неожиданно нашла хрупкое место согласия с собой и миром, навсегда… Обычную. Обычную. Обычную.

Но как же помочь зависимому, если внутри него, с одной стороны, много боли, которую было бы хорошо признать и прожить, а с другой – невыносимость эту самую боль чувствовать провоцирует импульс анестезировать себя алкоголем? Получается замкнутый круг: что снятие бинтов и промывка раны, которая мешает алкоголику трезветь, сами по себе могут привести к употреблению, тогда как не трогать внутреннюю боль равно не иметь возможности убрать одну из важных частей механизма зависимости.

Академик Теренс Т. Горски (Terence T. Gorski) – известный в своей стране автор, лектор, глава школы и признанный лидер в области изучения химической зависимости и созависимости, в свое время предложил разделить процесс выздоровления на шесть последовательных, сменяющих друг друга этапов, каждый из которых сложен и решает свои задачи, тогда как желание одновременно решить их все с большой долей вероятности лишь приведет к очередному срыву.

На первой стадии выздоровления – так называемом переходе – человек признаёт, замечает свои проблемы с веществом, но думает, что сможет их решить (уменьшив дозу, сменив напиток и т. д.). Эта стадия заканчивается, когда однажды все идеи и методы зависимого терпят полное фиаско. Он не знает, как и можно ли по-другому, но окончательно признаёт, что его способы контролировать зависимость не работают.

Во время следующей стадии – стабилизации – зависимый признаёт, что единственный выход – это полный отказ от вещества, но не всегда может сделать это. Появляется Я, намеренное взять под контроль я-зависимое, но на пути реализации этого намерения встает много сложностей. Первые недели человек с поддержкой проходит острый период отмены, но впереди его ждет подострый синдром отмены алкоголя или наркотиков, который длится от 6 до 18 месяцев, когда мы чувствуем себя как будто в умственном тумане. Все это время алкоголик учится, как удерживаться от вещества день за днем, помогать себе в моменты тяги, наблюдает, что его может провоцировать сорваться и как себя в такие моменты обезопасить. Это по-настоящему большая ежедневная работа, в которой, как и в любой другой, возможны ошибки, срывы и неудачи. И в такие моменты особенно важна поддержка других людей, в первую очередь других выздоравливающих, чтобы выдержать разочарование в себе и начать трезветь по новой.

Третья стадия – раннее выздоровление – это время, когда весь фокус внимания направлен на себя и работу для внутренних изменений. На ней зависимый учится чувствовать себя комфортно в воздержании. Физическая тяга к употреблению веществ ослабевает, возрастает осознанность и возможность трезвее смотреть на себя. Алкоголик учится выдерживать чувство стыда и вины, угрызения совести, справляться со своими проблемами без обращения к веществам. Раннее выздоровление заканчивается, когда человек обрел достаточно стабильный контакт с собой и со своими эмоциями и в состоянии заняться восстановлением в других областях своей жизни.

В период четвертой стадии выздоровления приоритетным становится исправление отношений с людьми. Выздоравливающий зависимый занимается переоценкой значимых взаимоотношений, в частности с семьей и друзьями, а также с работой. Задача этого периода в том, чтобы взять на себя ответственность в изменении того, что не подходит, и одновременно возмещении ущерба там, где был причинен урон в процессе употребления. Среднее выздоровление заканчивается, когда человек достигает сбалансированного и стабильного качества своей жизни.

И только во время пятой стадии – позднего выздоровления – фокус смещается на преодоление препятствий к здоровой жизни, которые сформировались из-за детских травм. Получается, что сама концепция выздоровления построена на организации большого количества опор перед соприкосновением с болью, живущей внутри. Отказаться от употребления, разобраться внутри себя, разобраться с качеством жизни, а лишь после (при необходимости, которая актуализируется далеко не у всех выздоравливающих зависимых) – заниматься психологической работой с травмами.

Шестая и последняя стадия – это поддержание. Зависимый осознаёт, что алкоголизм как заболевание не в прошлом, а всегда внутри него, в настоящем. Нуждается в постоянном росте и развитии своей личности. Ему ежедневно важно помнить, что он никогда не сможет употреблять алкоголь и наркотики без проблем и что он ответственен ежедневно относиться к себе и своим поступкам осознанно, если хочет остаться трезвым.

Заметьте, я не сказал, что трезвость – это воздержание от алкоголя и наркотиков. Воздержание – только начало трезвости.

Это билет, необходимый, чтобы войти в театр, но не само представление, которое мы будем смотреть.

Мы не выздоравливаем за одну ночь. Выздоровление – это процесс развития. Мы проходим через ряд стадий. «Развитие» означает рост по стадиям или шагам. Это постепенные усилия по овладению новыми, все более сложными навыками. Развивающая модель выздоровления означает, что мы можем расти от простой абстиненции к осмысленной и комфортной трезвости. Когда мы не употребляем вещества, мы оказываемся лицом к лицу с новыми проблемами и стараемся решить их. Временами мы терпим неудачи, а временами добиваемся успеха.

Каким бы ни был результат, мы учимся на своем опыте и пробуем снова и снова.

Все навыки, необходимые для долгосрочной трезвости, направлены на поиск смысла и цели жизни. Трезвость – это путь обдумывания, путь действий, путь обращения к другим людям. Это философия жизни. Она требует ежедневных усилий в работе над программой выздоровления.

Чем дольше мы остаемся трезвыми, тем больше мы нуждаемся в знании о том, как поддерживать ощущение осмысленности, цели и комфорта. То, что мы делали, чтобы чувствовать себя уютно в первые 30 дней трезвости, может не действовать на нас к 60 дням. Это выглядит так, как будто процесс выздоровления вынуждает нас продолжать расти, обучаться и изменяться[8]8
  Теренс Горски. Путь выздоровления.


[Закрыть].