Текст книги "Дневник длиною в жизнь. История одной судьбы, в которой две войны и много мира. 1916–1991"

8 августа, среда

Собирались сегодня в Вязьму и не поехали. Утром произошла прямо целая комедия с трагическими ролями. И подумать только, из-за каких только пустяков расстроилась поездка, которой я ждала с таким нетерпением.

Просыпаюсь рано утром, не знаю, во сколько, слышу, у нас шумят, ну, думаю, в город собираются. Лежу, жду, когда разбудят. Бабушка пришла, будит. Я встаю, собираюсь и слышу, что дедушка с бабушкой ругаются, потому что дедушка с утра собирался сам ехать, а потом раздумал. Бабушка же тоже не собиралась, и в результате получилось, что к шести часам утра еще ничего не было готово. Они между собой ругаются, я сижу и слушаю и не знаю, что делать: продолжать собираться или идти опять спать, так как не похоже на то, чтобы поездка состоялась. И ругались они потому, что Шура не был разбужен. Бабушка говорит, что она давно бы уехала, если б Шура был уже разбужен и собран. А дедушка говорит, что зачем же его будить, если она не собирается ехать. Так они и проругались все утро, и все только из-за того, что дедушка не разбудил Шуру вместе со мной. Я сидела, сидела и легла спать, проклиная самолюбие стариков, не желающих уступить друг другу. Но особенно я не досадовала, потому что настроение у меня со вчерашнего вечера хорошее. Разбужена я была в 11 часов. Дедушка был еще в поле, пахал поляну под рожь, бабушка убиралась. Попив кофе, Шура, Леня и Валя пошли в лес по грибы. Звали меня, но я не пошла. Сейчас половина третьего дня. Бабушка полет картошку, дедушка не знаю где. Я одна дома и от нечего делать пишу, хотя дневники принято писать вечером, но я пишу днем, потому что вечером некогда, нужно гулять, да притом и освещение не позволяет. С понедельника погода несколько улучшилась, и опять можно гулять вечером на улице. Хотела было я отвыкнуть от этого гулянья, но не могу, так и тянет, а последние вечера, то есть в понедельник и вторник, было так весело, что сегодня надо пойти непременно, да и остальные дни не утерпишь. В понедельник мы с Маней, как всегда, вышли первые, увидели Колю Осипушкина и забрались к нему на крыльцо.

9 августа, четверг

Вчера мне пришлось прервать свое писание, потому что пришла бабушка и мы пошли с ней ворошить сено, которое потом свезли в пуню. Затем, пообедав, мы пошли на поляну сгребать сено. Пробыли мы там до вечера. Там же на соседней поляне пахал Коля Антоновский. Мы с ним поговорили, посмеялись и пошутили насчет моей поездки в город. Домой пришли мы уже вместе со стадом. До чая, пока было светло, мы поиграли в городки. Когда мы сели чай пить, то было уже темно и ребята были все на улице. Выпив на скорую руку кружку чаю, я ушла на улицу, потому что у меня не хватало терпения сидеть дома, когда на улице уже есть ребята. Прежде чем описывать вчерашний вечер, начну описывать вечера с понедельника. Итак, забрались мы на крыльцо. Вскоре пришли другие ребята, из девчат же пришла только Ольга, маленькая ростом, но чрезвычайно полная девчонка, которая служит нянькой в одной семействе. Да, пришла еще Таиса, работница в одном доме. Что мы делали на крыльце? Да ничего. Шутили, баловались, бузили. Вернее говоря, мы занимались бессодержательной болтовней и детским баловством. Но всем было весело. Потом ребята сходили за яблоками, и захрустели у всех на зубах незрелые плоды. Потом кто-то вздумал кидаться этими яблоками, и пошла перестрелка. Я сидела рядом с Колей Антоновским и занималась тем, что длинным гвоздем била его по руке. Это глупо, но бывают иногда моменты, когда глупости кажутся очень умными делами. К концу Ольга и Таиса ушли, и мы с Маней остались одни среди ребят. Ребята тоже стали расходиться, и осталось нас в конце концов четверо, два Николая и мы с Маней. Маня хотела уйти и оставить меня с Колей Осипушкиным, но я не осталась, моя страсть к Коле стала проходить и переноситься на другого Колю, Антоновского. Сейчас мне пришла в голову мысль: для чего я пишу дневник? Для простого описания того, что я делаю, или для записи всех моих тайн и мыслей? Простое описание того, что я делаю, без записи моих секретов и мыслей неинтересно, а писать в дневнике свои самые затаенные мысли я не могу. Я их скорее выложу перед кем-нибудь, чем перед собой, мне иногда стыдно бывает своих мыслей. Но все-таки попробую выложить себя всю дочиста в дневнике. Закончу вечер понедельника. Домой пошли мы трое: Маня, Коля и я. Побузили около моего крыльца и разошлись. Время было 12 часов ночи. На следующий день таким же образом забрались мы к Осипушкиным на крыльцо. Кроме Таисы и Ольги, пришла еще Зоя, племянница Коли Антоновского и ровесница ему. Шура-кузнец вынес балалайку, Зоя и Маня пели. В этот вечер девчата ушли раньше, ребята некоторые тоже. Маня занялась с нашим Шурой, на мою же долю остались два Николая и Шура с балалайкой. Коля Осипушкин сидел со мной рядом и все двигался и двигался ко мне, пока уже двигаться было некуда. В конце концов он положил голову на мое плечо. Я не отстранилась. Что тут особенного? Это не в городе, где можно каждую минуту ожидать какой– нибудь гадости. Здесь проще и невиннее отношение мальчишек к девчатам. Опять надо прерывать писание. Сейчас буду мыть голову.

Сейчас пообедали. Погода пасмурная, все сидят дома, дедушка с бабушкой спят. Итак, продолжаю.

В том, что Коля положил мне голову на плечо, нет ничего дурного. Он это делал без задней мысли, а мне не было причины противиться этому. Скажу по совести, мне была приятна его близость. Следую своему обещанию и пишу в дневнике все, до единой капли. Наш Шура предложил ребятам папирос. Они закурили. Коля, пользуясь тем, что свет его папиросы освещал мое лицо, близко подвинулся ко мне, так близко, что я не могла пошевельнуться, а его лицо чуть не прикасалось к моему. Он пускал дым в мое лицо, я не отвертывалась. Мне была приятна эта близость. Да и какой молоденькой девчонке это было бы неприятно?[11]11
  Чушь! (Примеч. авт.)


[Закрыть] Тем более что ночь была такая теплая и довольно темная, хотя луна и пробивалась чуть-чуть из-за туч. На крыльце так хорошо и уютно, а кругом тишина… Шура и Маня вполголоса о чем-то разговаривали, Шура-кузнец что-то наигрывал на балалайке, Коля А. около него, а тут рядом со мной сидит Коля О. и с улыбкой глядит на меня. Наша болтовня глупа и невинна, но все это так приятно, что, думается, так и сидела бы всю ночь, чувствуя на своем лице чужое дыхание и видя ласковое лицо, чуть не прикасающееся к моему. В этот момент я ни о чем не думала, только видела другого Колю, который мне был так же близок, как и тот[12]12
  Вот чушь-то! Какая гадость! Неужели это я писала? (Примеч. авт.)


[Закрыть].

Часов около двенадцати Коля О. ушел. Со мной рядом сел Коля А. Смешно и глупо. Но и с этим Колей я вела себя так же, как и с тем. В их же глазах я могу принять невыгодное положение. Они могут подумать, что я каждому мальчишке вешаюсь на шею. А что я могу сделать, если мне нравятся сразу два Николая. Плевать, пусть что хотят думают, мне все равно. В первом часу пошли мы домой. Шура пошел провожать Маню, Коля А. – меня, а Шура-кузнец пошел домой с балалайкой… Я пошла домой не сразу. Вначале мы с Колей постояли около крыльца. Потом мы надумали идти в яблоки к Евтисовым, потому что знали, что там в шалаше спит мальчишка Евтисов, и нам было интересно, услышит он, как мы войдем в сад, или нет. Пошли мы. Коля открыл калитку, вошел в сад, я осталась около. Он посмотрел в шалаш, послушал, сорвал с яблони два яблока и пошел обратно. Меня душил смех. Вот так караульщик! Да тут хоть яблони подпиливай и самого караульщика за ноги тащи, и то не проснется. Яблоки оказались кислыми, и Коля, недолго думая, запустил их по шалашу. И тут караульщик не проснулся! Коля сказал, что нужно идти домойки. Он всегда вместо «домой» говорит «домойки». Дойдя до моего крыльца, мы разошлись. А ночь была теплая, из-за туч вышла луна, и кругом была мертвая тишина. Я легла в постель, но мне не спалось. Мне вспоминались ласковый голос, теплое пожатие руки. Взволнованно билось сердце, хотелось скорей забыться и заснуть и увидеть во сне еще раз то, что было наяву…

Вчера я опять была на улице. Теперь работы несколько меньше, сенокос кончается, и молодежь больше выходит на улицу. Вчера мы сидели на крыльце у Мани Давыдовой. Девчат, вместе со мной, было пять человек. Мальчишек было много. Вначале сидели тихо. Потом Настя и Зоя сходили к Коле А. за яблоками, и тут-то началось. Начали мы с Зоей. Дело в том, что яблоки оказались кислыми, и мы вместо того, чтоб их есть, стали ими кидаться в мальчишек, а мальчишки в нас. Что тут только было! Невозможно даже описать. Яблоки так и щелкали по лицу и по голове, и на крыльце стоял невообразимый гвалт.

Маня с Ольгой спрятались и боялись нос высунуть наружу, потому что наш Шура так и щелкал по ним яблоками. Настю не трогали, потому что она сама не кидалась, а мы с Зоей, ничем не защищенные, успевали только отмахиваться от сыпавшихся на нас ударов да в свою очередь посылать удары тем, кто в нас кидался. Я большей частью лупила

Колю А. да своего Шуру. Изредка посылала довольно меткие удары Коле О. и Шуре-кузнецу. Не знаю, на что похожи были наши лица от беспрерывных ударов. Темно было и не видать. Я только чувствовала, что лицо мое горело. Все крыльцо было до невозможности утоптано яблоками. Когда кончился весь запас яблок, перестрелка кончилась. Но тут нашлось другое занятие. Стали стаскивать у ребят фуражки и прятать. Тут уж получилась полная неразбериха. Девчата визжали, ребята их тискали и требовали своих фуражек. Но и с этим покончили. Все девчата, кроме меня и Мани, разошлись или, вернее, разбежались, потому что не хватало одной фуражки и ребята погнались за ними. Так как фуражка оказалась у Ольги, то с нее стащили валенок (здесь принято в сухую погоду летом по вечерам гулять в валяных сапогах) и налили его водой. В конце концов все разошлись. Ушли и Шура с Алексеем, ухода которых я ждала с нетерпением. Во все время возни с фуражками Шура сидел и молча наблюдал происходящее, не принимая в нем никакого участия. Вероятно, ему эта забава не очень нравилась. Когда они ушли, то на крыльце остались только Коля А., я и Маня. Маня ушла и оставила нас одних. Она прекрасно видела все и понимала. Немного посидев, Коля пошел меня проводить. Ночь была светлая и лунная, небо было усыпано звездами. Мне совсем не хотелось идти домой, но Коля спешил, потому что вставать ему рано, а для работы нужно выспаться. У крыльца мы распрощались, Коля пошел домой, я тоже. Так закончился вчерашний вечер.

Сегодня, вероятно, не придется идти на улицу, потому что идет дождь. Тем лучше, я еще сегодня утром думала о том, что хорошо было бы хоть один вечер не ходить на улицу, или если выходить, то попозднее и прийти домой пораньше. Это так нужно для того, чтобы не подумали, что я серьезно гоняюсь за Колей Антоновским. Дело в том, что я положила начало нашим отношениям, а не Коля. Стоило мне только чуть-чуть себя сдержать, и ничего бы не было. Но я не только не сдержала себя, но, наоборот, еще сильнее распустила, потому что мне захотелось побузить. Если бы в первые дни моего житья здесь во время игры в лапту с деревенскими ребятами мне указали бы на Колю Антоновского и сказали бы, что с этим мальчиком я буду бузить, то тогда я только бы рассмеялась и не поверила бы. Тогда он не произвел на меня никакого впечатления, а так как он мало гулял на улице, то я его и не знала совсем.

Началось с Ильина дня, который я как-то начала описывать и не кончила. Начну с того, как мы были в Прудилове. Туда тоже прибыла гармошка, и были устроены танцы. Мы собирались домой, но никак не могли собраться, потому что гуляли мы там по отдельности, и только найдем одного, как тут же потеряем другого. Есть мы все хотели до тошноты. Какие-то прудиловские девчата угостили нас черными лепешками, и это нас немного поддержало. Когда мы наконец собрались все вместе, то была уже темная ночь. Мы оставили гулянье в Прудилове в самом разгаре. Выйдя за деревню, девчата опять разулись, и остались обутыми только ребята да я. Коля Осипушкин подхватил Зою и Полю, Коля Антоновский пошел со мной и Маней, а Шура болтался между нами. Настя и Таиса шли впереди. Недалеко от Прудилова начинались две дороги, нам можно было идти по любой. Но тут вышли разногласия. Наша тройка хотела идти через Казаково, а остальные шесть человек через Коноплянку. Несмотря на темную ночь и на нашу немногочисленность, мы, то есть Коля Антоновский, Маня и я, втроем отправились по той дороге, которая шла через Казаково. О чем мы разговаривали дорогой, хорошо не помню. Пришли мы в деревню раньше остальных. У нас на улице было много ребят. Были и хуторские с балалайкой. Мы тут же ушли по домам, а ребята гуляли часов до двух. Только с этого дня или, вернее, вечера я и узнала Колю А., и с этого времени я стала больше, чем следует, обращать на него внимания. Вот и все.

Чем кончится дело – не знаю, но чувствую, что кончу его я, так же как и начинала я. После того как я это все написала, мне что-то не хочется с ним больше бузить. Да боюсь я еще, не стал бы кто чего говорить да не дошли бы слухи до мамы, когда она приедет сюда. Тогда мне беда будет, хоть в петлю лезть. Мама моя слишком заботится о моей чести и запрещает мне даже думать о мальчишках. Она забывает, что мне уже семнадцать лет и что в монастырь я идти не собираюсь.

Не думала я и не предполагала, что мне будет так весело здесь. Я ехала с твердым намерением лишь только поправляться здесь, но вышло иначе. Здешняя публика пришлась мне по вкусу, а главное, относилась ко мне эта публика, кажется, хорошо. Хорошо еще то, что меня здесь еще не знают, а так как держать я себя стала гораздо проще, то скоро и сделалась здесь своей. Совсем не то было в Москве. Там меня знают, там помнят меня со школьной скамьи и еще хранят в себе ненавистное чувство ко мне как к первой ученице среди них. Кроме того, не любили меня тогда еще за то, что я несколько холодно и отдаленно держала себя со всеми и мало входила в интересы своих товарищей. Первое лето, проведенное в Погосте, сложно еще назвать веселым, но второе так себе, не скучно, не весело. Со мной все водились, я гуляла вместе со всеми, но вместе с тем чувствовала, что я чужая, что при мне многого недоговаривают, и кроме того, не всегда я была участницей вечерних гуляний, потому что я мешала моим деревенским подругам и они предпочитали гулять без меня. Здесь совсем не то. Здесь я сразу же поставила себя просто и даже несколько развязно и поэтому скоро сделалась своей. Здесь я держу себя не по-городскому, а если бы и вздумала себя так держать, то, вероятно, до сих пор бы ни один еще парень ко мне не подошел бы. В деревне главное простота, а гордость и разборчивость здесь ни к чему. Ну, на сегодня хватит. Уже темнеет, сейчас будем чай пить. На улицу не придется, дождь идет. Лягу спать.

10 августа, пятница

Хоть и собралась я вчера вечером не идти гулять, но все– таки пошла. Зашла за мной Маня, гляжу: около Осипушкиных ребята сидят. Не утерпела и собралась, несмотря на то, что грязи на улице было по колено и дождь собирался. Из девчат вчера никто больше не гулял, кроме меня и Мани. Мальчишек было много. Они сидели на бревнах и разговаривали. Алексей загадывал им загадки. Мы с Маней ушли от ребят и сидели у Артемовых на крыльце. Ночь была очень темная. Собирались тучи. Мы сидели с Маней совсем рядом, а между тем я не видела ее лица, до того было темно. Потом мы пошли к ребятам и забрались к Осипушкиным на крыльцо, потому что пошел дождь. Ребята тоже пошли за нами. Было весело. Как-то зашел разговор про Колоска, одного старика, нашего соседа. Этот старик очень смешной и много чудит. Но и над ним тоже чудят. Ребята рассказывали про него прямо целые анекдоты. Напишу сейчас те, которые помню.

Проснулся раз Колосок ночью и видит, что по столу будто бы кошки бегают. Он начал на них кричать, не помогает, не слезают кошки со стола. Что тут делать? Недолго думая, берет он валяный сапог и прямо с печки, где он спал, кинул его в видимых им кошек. Не успел он и руки опустить, как послышался треск и звон разбитой посуды. В чем же дело? Да в том, что на столе никаких кошек не было, а просто стояла чайная посуда, а так как ночь была лунная, то отражение луны на посуде и показалось Колоску кошками.

Теперь другой анекдот.

Ехал раз обоз с мельницы, и в этом же обозе ехал Колосок. Ехал он, ехал и заснул и, сонный, перевернулся в телеге, да так, что очутился задом к своей лошади и головой к чужой лошади, шедшей сзади. Проснулся он и лежит в недоумении: когда засыпал, то лошадь его шла к нему задом, как и полагается, а теперь вдруг очутилась к нему мордой. Не разобрав, в чем дело, Колосок начал кричать на чужую лошадь, чтоб она перевернулась, иначе оглобли сломаются. Ругался он, ругался до тех пор, пока подошедший мужчина со смехом не объяснил ему его ошибки.

Много еще есть про него смешных историй, да те я не очень хорошо поняла. Расскажу теперь, какую с ним штучку счудили.

Дело было в Ильин день, когда мы ходили в Бобровку и когда ребята гуляли до двух часов. Колосок был в ночном с лошадью. И надумали наши мальчишки начудить с ним. Пошли они на поле, привязали Колоска за ноги веревкой, а он в это время спал, и потащили его по полю. Проснулся старик, видит: тащит его кто-то, да спросонья и вообразил, что его лошадь тащит. И давай он на все поле кричать «тпру». А ребята, стараясь не шуметь, все тащат и прямо задыхаются от смеха. В конце концов Колосок понял, в чем дело, и ну ругаться. Ребята бросили тащить и разбежались. Разозленный Колосок прибежал в деревню и прямо к ребятам. А те уж сидят как ни в чем не бывало и на руготню Колоска отвечают полным незнанием дела. Поругался старик и остался с носом, но все-таки решил отомстить мальчишкам. Забрался к Евтисовым в сад, налопушил там яблок и поднял тревогу, будто ребята собрались в сад. Но ничего не вышло, потому что все прекрасно знают этого чудака.

Сидели вчера на крыльце опять до двенадцати. Ребята ушли раньше нас, и мы остались с Маней на крыльце только двое. Мне было досадно, что я упустила Колю Антоновского. Ему самому, конечно, было неудобно остаться с нами двоими, когда все остальные ребята уходили домой, а я тоже промолчала, думая, что, может, он останется. Посидели мы с Маней немного и ушли, несмотря на то, что на улице еще оставались двое ребят: Шура-кузнец и Кротов Петя. Эти ребята для меня неинтересны, и поэтому я ушла домой. Становится очень темно, и писать больше нельзя. Сейчас будем пить чай. Не знаю, придется ли идти на улицу, очень сильный дождь идет. Кончила.

11 августа, суббота

Вчера, как предполагала, так и вышло – на улицу идти не пришлось, потому что стояла такая непогода, что и на крыльцо-то было страшно выглянуть. Дождь был, ветер и темнота непроглядная. А ветер был такой сильный, что без перерыва слышался какой-то грохот, вроде грома, дерева скрипели и шумели, а дождь так и стучал в окна. Прямо осенняя была ночь. Хоть только что и начала писать, а придется кончать, дела есть. Сейчас еще только утро, и весь день еще мой, успею писать, тем более что погода стоит плохая после вчерашней бури.

Кончила дела, могу продолжать. Вечером вчера была у нас Маня. Шура написал ей несколько песен и просил, чтобы и она ему написала. Но Маня не обещала, говорила, что она не знает песен и плохо пишет. В конце концов условились на том, что Маня придет сегодня и будет говорить песни, а Шура будет их писать.

Я играла на гитаре и под аккомпанемент цыганского пела деревенские частушки. Потом сели играть в карты. Играли в козла. Я, как не умеющая и лишняя, потому что играли их как раз четверо: Шура, Маня, Алексей и Валя, молча сидела и училась играть в козла. Изредка посматривала в окно, за которым бушевала непогода и лишь чуть-чуть белело небо, до того было темно. В половине одиннадцатого мы легли спать. Я долго не могла уснуть, потому что невыносимо шумел ветер и хлестал дождь. Единственный вечер за всю эту неделю, который пришлось сидеть дома и не побывать на улице. Крепко я все-таки привязалась к улице, и хоть показывала вчера равнодушный вид и говорила, что мне наплевать, что плохая погода, что это мне все равно, что на улицу идти нельзя, но недаром Шура заметил, что едва ли это так и уж мне-то на эту погоду вовсе не наплевать. Он прав, я очень досадовала на эту погоду.

Вчера был местный праздник Одигитрии, Смоленской иконы Божьей Матери, и поэтому в деревне не работали. Днем к нам пришли ребята, Коля Осипушкин и Вася Евтисов, играть в карты. Играли на сеновале. Вначале мне было неудобно лезть на сеновал, потому что там были одни мальчишки, но потом я все-таки влезла и уселась рядом с Колей. Играли в подкидного. Я эту игру знаю плохо, Вася же, который был моей парой, все время зевал, и поэтому мы с ним все время оставались подкидными дураками. Я вообще не любительница карточных игр, но на этот раз играла только потому, что играли мальчишки и ни одной девчонки, а известно, что где мальчишки, там мне весело[13]13
  Ерунда. (Примеч. авт.)


[Закрыть]. Я все время переглядывалась с Колей и тут только как следует заметила, что он очень хорошенький и интересный, жаль только, что он немного кос глазами, хотя это идет к нему. Глядя на него, я думала: какая разница между этим деревенским парнем, грубым, необразованным, и городским молодым человеком, образованным и вежливым? Внешне эта разница скажется только в одежде и в наречии и больше ни в чем. В разговоре деревенский парень не уступит городскому[14]14
  Я теперь просто не перевариваю городских «пижонов». (Примеч. Н.П.)


[Закрыть], хотя и не будет употреблять вычурных фраз и непонятных слов, а будет говорить простым деревенским языком[15]15
  Какая чушь! Когда я это писала, то у меня, наверное, мозги были сдвинуты в сторону. (Примеч. авт.) В этом месте и у меня мозги сворачивали в сторону, только мало. (Примеч. Н.П.)


[Закрыть].

По наружности деревенский парень здоровее и от этого, конечно, красивее, а если его одеть в приличную одежду, то он будет иметь больше виду, чем городской парень, хотя ему и не будет хватать манер и обращения городского пижона.

Эх, не то я хотела сказать своими словами, да не вышло. Просто-напросто я хотела сказать, что ученость мало дает человеку преимуществ перед неученым человеком. В жизни оба одинаковы, что ученый, что неученый, с той только разницей, что первый имеет более ясное представление об организации жизни, но часто не умеет хорошо разобраться на практике, а другой не задумывается над жизнью, а берет ее такой, какая она есть, и в обыденных вопросах поступает практичнее, чем первый[16]16
  По-моему, ты здесь поверхностно рассуждаешь. Никак не могу согласиться. (Примеч. Н.П.)


[Закрыть].

Если бы сейчас поставили передо мной двух парней, деревенского, хорошего честного парня и городского, ученого, вежливого, и предложили бы мне из них выбирать себе товарища, то я выбрала бы деревенского, потому что он по простоте взгляда на жизнь ближе мне, я научилась бы от него проще смотреть на жизнь[17]17
  Ну и рассуждения! Нужно бы хуже, да нельзя. Какие враки! Как все-таки среда влияет на организм. Живешь в деревне и думаешь, что лучше ее ничего нет. (Примеч. авт.) Человек есть продукт окружающей среды. Правда, живя в деревне, невольно начинаешь мыслить по-деревенски? (Примеч. Н.П.)


[Закрыть]. Зарыла бы я свою ученость и жила бы просто, хотя это было бы мне очень трудно. Запуталась окончательно. Чего хотела сказать, и сама не знаю, но одно поняла – что рано мне пускаться в такие рассуждения[18]18
  (Правильно!) Хоть одна умная фраза. НАКОНЕЦ-ТО! (Примеч. авт.)


[Закрыть].

Ну, в общем, играли мы в карты, а потом кончили, и ребята ушли. Вот и все. Больше про вчерашний день писать не буду, хватит. Буду писать про сегодняшний.

Погода сегодня самая отвратительная. Весь день моросит осенний дождь. Из-за этой погоды приходится сидеть дома. Мне не очень скучно. Играла на гитаре, читала, теперь пишу. А вот Шуре очень скучно, и он завтра собирается в Москву. Привык он в Москве к шумной компании ребят, и скучно ему здесь одному. Ну а мне не привыкать сидеть дома. Мне и в Москве бывает не веселее. Да кроме того, люблю я деревню, деревенскую тишину и безлюдье. С удовольствием пожила бы я сейчас в деревне лет пять. Набралась бы сил и лучше бы сосредоточилась на себе. А то в городе приходится разбрасываться во все стороны от массы впечатлений.

Я так часто говорю о своем желании жить в деревне, что все уже об этом знают, и однажды бабушка сказала мне, что если мне так хочется жить в деревне, то для этого нужно только выйти здесь за кого-нибудь замуж. Я ответила, что трудно найти себе здесь пару, что слишком велика разница между мной и деревенскими жителями, и тут же добавила, что буду искать себе такого мужа, который бы так же, как и я, любил деревню и ездил бы туда жить.

То, что предложила мне бабушка, не было для меня ново. Я и сама не раз думала об этом. Мечтала о том, как выйду в деревне замуж, но заниматься крестьянством буду мало, а буду писать и иметь связь с городом[19]19
  Тут полный дипломатический разрыв – зарыть в землю ученость и писать? (Примеч. Н.П.)


[Закрыть]. Но хорошо об этом только мечтать, выполнить это нелегко. В деревне такие, как я, не нужны, здесь нужны крепкие, здоровые женщины, хорошие хозяйки и работницы. А что я? И печки-то стопить не умею, о других делах уж и не говорю. И к чему только мне наука, она так не вяжется с моими мечтаниями[20]20
  Ой, ой, что-то не то! (Примеч. авт.)


[Закрыть]. Кончаю писать. Надоело размышлять. Завтра собираемся в Вязьму, только опять, наверно, не поедем, погода уж очень скверная. Который раз уж собираемся ехать, и все не удается. То погода мешает, то бабушка проспит. А хочется посмотреть этот городок.

Сегодня, вероятно, опять не придется вечером гулять, дождь идет, и на улице грязища непролазная. А может, если дождь перестанет, то и будут гулять.

12 августа, воскресенье

Сегодня выпал единственный день за всю неделю, в который не было дождя. Хоть особенного тепла и не было, но все-таки можно было выйти раздевши на улицу.

Сейчас седьмой час вечера. Незаметно прошел день. Утром ходили к Зое за песнями, а потом эти песни переписывали. В общем, день прошел скучновато, как пройдет сегодняшний вечер – не знаю и поэтому лучше расскажу про вчерашний вечер.

Гулять я вчера не собиралась. Хотела пораньше лечь спать, а вместо этого прогуляла чуть не до часу ночи. Пришла к нам вчера Маня. Мы пили чай. После чаю дурачились, пели, потом хотели сесть за карты, но так как время было десятый час вечера и дедушке с бабушкой нужно было ложиться спать, то карты отбросили и решили посидеть на крыльце. Вышли на наше крыльцо, и сесть нельзя, мокрое все до невозможности. Решили пойти на крыльцо к Коле Осипушкину и для этого покричали его. Он вышел, и мы пошли, но не к нему, а к Мане на крыльцо, потому что там сидели ребята. Девчат, кроме нас с Маней, не было. Ребята разговаривали о чем-то, мы с Маней напевали разные песни. Так продолжалось некоторое время. Потом ребята стали рассказывать сальные анекдоты, и нам с Маней пришлось умолкнуть и отвернуться. Потом ребята ушли и пошли по деревне, распевая песни громкими голосами. Мы с Маней сидели вдвоем и говорили о Коле Осипушкине, о том, что он очень не– воздержан на язык, и в противоположность ставили ему Колю Антоновского, никогда не позволяющего себе лишнего. Мне очень хотелось поведать свою тоску об этом Коле, но не могла, как-то не выходило. Походив по деревне, ребята вернулись на крыльцо. Снова начались анекдоты, на этот раз рассказчиком был наш Шура. Мы с Маней сидели тихо и молчали. Вскоре Шура с Леней ушли. Я почувствовала себя после этого свободнее, я все-таки стеснялась Шуры.

Коля Антоновский и Петя Кротов сходили за яблоками, и мы опять не утерпели и начали яблочную стрельбу. Как и в предыдущий раз, опять пошли в ход ребячьи шапки. Мне каким-то образом попала шапка Коли Антоновского. Я ее спрятала. Маня спрятала шапку Пети Кротова. Столько было возни и смеха! Маня недолго продержалась, Петя скоро заставил ее отдать шапку. Я же не отдавала Коле шапку. Он сел рядом со мной и просил шапку, я не давала. Ребята все ушли домой. Маня быстро поняла, что недаром я держу шапку, и тоже поспешила удалиться. Мы остались на крыльце вдвоем. Вначале он упрашивал отдать шапку, но потом решил отнять ее у меня. Я не давала. Так провозились мы долгое время. Он все время не выпускал меня из объятий, его лицо соприкасалось с моим, а его рука все время старалась достать шапку, которую я спрятала под пальто. Несмотря на холодный вечер, мне было жарко. Коля же весь дрожал, но не от холода, как он говорил, а от чего-то другого. В конце мне пришлось сдаться и отдать шапку. Мне было весело. Коля собирался уходить домой, но не уходил, потому что не шла я. Некоторое время мы сидели тихо. Он обнял меня и головой лег на мое плечо. Мне все слышались какие– то шаги, и я, поднимая голову, прислушивалась. Коля делал то же самое. В этот момент наши лица соприкасались. Стоило бы лишь только взглянуть ему тихо в глаза, и я знаю наверное, что мы поцеловались бы. Но мне этого не хотелось, я боялась. А ночь была такая тихая и звездная, что не хотелось уходить[21]21
  Без этого не погуляешь! (Примеч. Н.П.)


[Закрыть]. Но Коля, как маленький мальчик, просился домойки, я же чего-то боялась, и поэтому мы пошли домой. Он проводил меня. Я пошла домой и все боялась, что кто-нибудь нас видел. Этого я очень боюсь. Будет большая неприятность, если о моих ночных похождениях узнают дедушка и бабушка. Писать из-за темноты становится невозможно. Кончаю.

13 августа, понедельник

Сейчас половина седьмого вечера. Я сижу в избе одна. Все наши, кроме меня и бабушки, ушли в горох. Я не пошла, не хотелось что-то, да и дорога очень грязна, в туфлях по ней не пройдешь. День прошел незаметно. Утром села переписывать песни и потом бросила, потому что пришел Ваня Артемов, молодой человек здешнего происхождения. В настоящее время он где-то отбывает военную службу и изредка приезжает домой. В дни своего приезда домой собирает своих товарищей и устраивает попойку. В пьяном виде дурачится на улице и лезет к девчатам. В общем же это хороший парень, как говорят в деревне, очень веселый и хорошо играет на гармонии. Мои же наблюдения над ним показали, что он высокого роста, стройный, здоровый и довольно красивый на лицо. Кроме того, обладает приятным голосом и в хороших отношениях с моим дедушкой. Вот и все про Ваню Артемова. И так пришел он, сидел, зевал, курил, пил воду, сыграл партию в шашки с Леней и ушел домой. После него мы играли в карты, потом обедали, после обеда я немного прилегла, потом встала, кое-что поделала и села писать. Вот и весь день. На улицу сегодня вечером не пойду. Это я решила твердо. Необходимо хоть два вечера не ходить на улицу, потому что стали уже что-то поговаривать о том, что мы поздно гуляем. Обо мне пока еще как будто молчат, а вот о Мане говорят, что она с нашим Шурой бузит по всем ночам. Какая чепуха, до чего глуп деревенский народ! За все время Шура только раз проводил Маню домой, остальные же вечера они на моих глазах расходились домой. Шура всегда уходил раньше нас, а мы с Маней или вместе уходили домой, или же она уходила раньше, когда я оставалась с Колей. И откуда только это раскопали, что они бузили по ночам. И главное, кто разнес эти слухи? Если нашелся человек распустить слух о том, чего не было, то, вероятно, найдется или уже нашелся человек, который распустит слухи о моих похождениях, тем более что они существуют на самом деле. Сплетню о Мане с Шурой передала мне Зоя, причем она верила вполне этой сплетне, и когда я сказала, что все это неправда, то она очень удивилась. Вот нравы! Такому народу нельзя показаться вдвоем с парнем, сейчас же наплетут того, чего не было на самом деле. Боюсь, страшно боюсь, что про меня будут что-нибудь говорить плохое, да если это дойдет до мамы, то тогда пропадай все.