Текст книги "Обреченные невесты"
Автор книги: Тед Деккер
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
Мир убывал, а голос терялся в гулкой тишине. Она слышала, и ощущала, и видела разные предметы, они напоминали фрагменты далекого прошлого, и, может, происходящее – это и впрямь оживающая память о былом. Об аде.
– …в общую, пока мы не переправим ее в Уэст-Пайнс…
Она извивалась, стараясь заслониться от сильного света.
– …крепче, чем кажется.
Кто-то засмеялся.
– Кто бы мог подумать? Просто Саманта?
– Это сейчас просто Саманта…
Птичка ощутила, как погружается во тьму.
«Брэд? Брэд, ты здесь? – мысленно всхлипнула она. – Прости… прости, я… потеряла».
И вдруг словно услышала: «Все в порядке, Птичка, не волнуйся. Я люблю тебя. Ты очень красивая».
«Тебе не кажется, что я выгляжу как шлюха?» – тревожно спросила она.
«Мне кажется, ты самая красивая женщина на свете. Гляди в оба, Птичка. Он охотится за тобой. Его зовут Квинтон Гулд, и сегодня ночью он придет за тобой».
ГЛАВА 31
Раз он еще жив, значит, пуля миновала легкое. Она вошла в правый бок и, не задев жизненно важные органы, вышла через спину. Это оставляло надежду.
Но надежда стремительно усыхала, поскольку рана не переставала кровоточить. По иронии судьбы он может умереть от потери крови от руки именно этого убийцы. Кровотечение должно прекратиться, затем – предназначенный для жертв медицинский мешок, который Квинтон оставил на столе. Проколотые подошвы, заклеенные раны…
Оставалась одна надежда – на болезненное состояние Квинтона. Правда, и она обратится в ничто, если не удастся избавиться от пут.
Превозмогая сильное головокружение, Брэд рывком поднялся на ноги.
«Нельзя умирать. За последние сутки дело приняло совершенно новый оборот, и ставки поменялись. Райская Птичка. Главное теперь – она».
Брэда затрясло от ярости. Он наклонился вперед, максимально натянув ремни, которыми был привязан к стойке, сделал глубокий вдох и резко откинулся назад.
Стойка глухо треснула и закачалась. Бок пронзила страшная боль. Брэд застонал. С потолка посыпались щепки, клубами поднялась пыль.
«Тридцать два».
К счастью, дерево от времени прогнило. Преодолевая боль, Брэд стиснул челюсти, выпрямился, вновь наклонился вперед, затем откинулся назад. Еще один укол боли. Очередная порция щепок. Опять стон.
«Тридцать три».
Брэд еще дважды повторил свои попытки, затем опустился на пол немного передохнуть, но не давал отдыха мозгу, пытаясь найти выход из положения и спасти Птичку.
«Убийцу зовут Квинтон Гулд, и он стал демоном. И произошло это превращение из-за меня. Не испытывая более потребности в кровавом ритуале передачи Богу самой красивой и самой невинной, Квинтон вынужден стать обычным убийцей. И потому может уничтожить Птичку там, где найдет ее».
В любой другой ситуации Брэд действовал бы с предельными быстротой и энергией, лишь бы не дать убийце нанести удар первым. Но сейчас мешала обнаженная ярость. Казалось, он никак не мог превозмочь отчаяние и страх за жизнь Райской Птички.
Брэд не знал, как назвать свое чувство к ней, но перед лицом смерти не только это, но и все его чувства предельно обострились. Ничего подобного он не испытывал с тех самых пор, как Руби добровольно ушла из жизни.
Брэд застонал, отогнал подступающую тошноту и попытался подняться.
«Вроде бы стойка не сдвигается, но попыток оставлять нельзя. Правда, даже если удастся вытащить ее из гнезда, может обвалиться крыша, и тогда мне все равно конец. Ну и наплевать».
Он задержал дыхание и резко откинулся назад.
«Тридцать четыре».
Квинтон свернул с шоссе к заправке. Обратная дорога в Денвер заняла больше двух с половиной часов на максимальной скорости и съела почти весь бензин. А впереди еще много дел, требующих большого количества топлива.
Игра опять приняла новый оборот, но чем больше он обдумывал эту перемену, тем решительнее убеждался, что на самом деле перемены нет. Семь лет планирования, роста и обучения привели его к окончательному и глубочайшему постижению. Образно говоря, он не удовлетворяется более молоком, от которого дети становятся пухленькими, а благочестивые глупеют, а наконец проникает в суть вещей.
«Человек Дождя пролил на меня дождь истины и умер, выполнив свое предназначение в жизни, – размышлял Квинтон. – Я не ангел милосердия, посланный Богом, чтобы найти и доставить ему избранных, в чистоте и покое. Я скорее ангел смерти, посланный убивать этих самых невест».
Поначалу осознание этого факта потрясло его. Как проницательно заметила Ники, даже демоны знают правду и содрогаются. Он вдруг задрожал и не мог успокоиться целый час.
Но стоило свыкнуться с новым положением вещей, как он быстро призвал на помощь свой незаурядный ум. Он – это то, что он есть, и должен делать то, к чему предназначен. И по сути, в предназначении этом мало что изменилось.
Человеческие особи по-прежнему глупы в подавляющем большинстве, особенно те, которые считают себя умалишенными.
Но несмотря на это, Квинтон непостижимым образом любил их. Ведь все они были его избранниками.
И в то же время Квинтон, слуга другого господина, ненавидел их еще сильнее, чем любил. А бессознательно больше всего ненавидел женщин. Эти существа, больные и слабые, заслуживают куда более жестокой расправы, нежели та, что чинит он. Тот факт, что его господин заставляет верить, будто Квинтон служит Всемогущему, – полезный обман, который можно только приветствовать.
Он не стоял на месте, рос, развивался и, не впадая в отчаяние, принял это новое положение и незамедлительно приступил к выполнению своей миссии – безжалостно и твердо.
Кто, в конце концов, эта Птичка, если не червь, которого надо раздавить? Если трезво подумать, станет ясно: нет женщины более испорченной и ничтожной.
Он получил посланную ею фотографию. Удивился перемене в ее внешности. Выглядела она испуганной, но, бесспорно, красивой, и на мгновение он застыл, потрясенный. Пах превратился в разворошенный пчелиный улей.
Но тут же ненависть к ней охватила Квинтона с такой силой, что это вывело его из обычного равновесия. Рыдая от бессильной ярости, он даже вынужден был съехать с шоссе. Сегодня он наконец достиг той степени зрелости, которая позволяет лишить жизни эту женщину.
Тут он ей и позвонил. Но она не ответила. Тогда он раздавил мобильник под колесами своего «крайслера», на тот случай если ее номер прослушивается.
Квинтон залил полный бак бензина и решил, что стоит облегчиться. Следуя знакам, он прошел в туалет на улице.
«Отсюда поеду в парк. Если ее там нет, зайду в салон красоты. Отыщу ее, вытащу за волосы и, вместо того чтобы прикончить выстрелом из пистолета в лицо, как собирался раньше, просверлю всю, с головы до ног, насквозь, и оставлю истекать кровью».
Квинтон ступил на тротуар перед каким-то магазином и мельком глянул на экран телевизора, установленного над прилавком. Увиденное заставило его резко затормозить. Новостная передача прервалась изображением худощавой, с темными спутанными волосами девушки лет двадцати. Тут же, над увеличенной фотографией, высветились слова: «ПРОСЬБА СООБЩИТЬ О МЕСТОНАХОЖДЕНИИ».
Птичка.
Квинтон мгновенно понял, что все это означает. Центр сообщил об исчезновении пациента.
«Получается, о том, где она, неизвестно, если только это не ловушка, расставленная специально для меня, – но это маловероятно: полиция не пойдет на такие ухищрения, чтобы заманить туда, где меня и так ожидают.
Скорее всего Птичка все еще в парке, за деревом прячется. Отличная новость».
На экране появилась новая картинка. И новая надпись: «ВООРУЖЕН И ОПАСЕН». Под ней – фотография мужчины, которого зовут Квинтон Гулд. Старая фотография из личного дела, хранящегося в ЦБР. Он вспомнил, что фотографировался при приеме на работу.
А вот это уже тревожная новость. Тогда он носил бороду и усы, длинные волосы. На переносице – очки в черной пластмассовой оправе. Он и забыл, какой обыкновенный имел вид семь лет назад. Но стоило ему осознать свою высшую роль собирателя самых красивых на свете женщин, как он изменил манеры и привычки, дабы раскрыть таящуюся в нем истинную красоту. На этом пути его ждал оглушительный успех. Теперь он совсем не похож на уродливую жабу, изображенную на фото в телевизоре.
Но власти теперь узнали, кто он. Каким образом? Квинтон перебрал в уме с десяток возможностей и остановился на «Крайслере М-300», зарегистрированном на его имя. Автомобиль всегда самое слабое звено. Наверное, какая-нибудь из камер видеонаблюдения зафиксировала, когда «М-300» выезжал из гаража Человека Дождя. И вкупе с остальным это позволило им вычислить его.
Таким образом, выполнение миссии еще более затруднилось. Придется поменять «М-300» на зеленый «шевроле»-пикап, припаркованный рядом с его домом. Он снял квартиру и зарегистрировал машину на вымышленное имя – ни тот ни другой след не приведет к тому, кто некогда был Квинтоном Гулдом, а теперь стал Призраком Гулдом. Но внимательный наблюдатель узнает его по телевизионной картинке.
Дабы удостовериться, что его внешность действительно сильно изменилась в лучшую сторону, Квинтон заглянул в мини-маркет и подошел к кассирше, пересчитывающей на конторке мелочь.
– Еще один урод, – кивнул он, указывая на телевизор.
Кассирша проследила за его взглядом.
– Да, его уже показывали полчаса назад. Могу быть чем-нибудь полезна?
Квинтон перехватил ее взгляд и улыбнулся:
– Куда катится мир! Пачку «Мальборо», пожалуйста.
– Красную?
– Да, красную. Что ж, когда-нибудь все мы умрем.
Она ухмыльнулась его шутке – клиенты часто острили по поводу надписи на пачках сигарет, предупреждающих об опасности курения.
– Надо полагать.
Квинтон заплатил за сигареты, выбросил их, возвращаясь к машине, в урну и сел за руль.
В туалет идти расхотелось. Не терпелось отыскать девушку, обманчиво названную Райской Птичкой, пока это не сделал кто-нибудь другой, более удачливый.
Элисон толкнула дверь в кабинет Рауди и вздохнула с облегчением. Хозяин кабинета расхаживал вдоль стола и раскрывал Казанове и Андреа особенности полицейских фотороботов, подкрепляя свои тезисы довольно уродливыми штрихами, которые рисовал на белой доске. Увидев Элисон, Рауди заговорил с удвоенной энергией.
– Повторяю: суть в деталях, которые даже тренированный глаз не всегда различает. Поэтому они ко мне и обращаются. – Рауди провел пальцами по векам. – А я все вижу. Даже если одного-единственного волоска не хватает, замечаю. – Он повернулся к Элисон: – Привет.
– Ну что, нашли? – Андреа порывисто вскочила с дивана.
– Мне нужна ваша помощь, Казанова, – произнесла Элисон.
– Надо посмотреть мой рабочий график.
– Мне снова нужны вы все. Андреа, Касс, прошу вас оставаться здесь, следить и сообщать мне о происходящем. Вдруг Птичка вернется сама. Она доверяет вам обоим, и надо, чтобы вы были здесь, когда она появится.
– А как насчет Рауди?
– Рауди пойдет со мной. Шерлок, мне нужны ваши глаза.
– Мои глаза.
– Да, ваши глаза. Мы отправляемся на поиски Птички. И Квинтона.
Это заявление застало всех врасплох. На Рауди все еще были пижама и шлепанцы. Придется переодеться.
– Наружу? – спросил Рауди.
– Наружу. И немедленно.
– Но у меня нет водительских прав.
– У меня есть, – возразила Элисон.
– Я вам нужен, потому что ФБР ищет не того?
– Что вы хотите сказать?
– Серийный убийца неизменно демонстрирует высочайший уровень интеллекта, – пояснил Рауди. – Ничего удивительного, учитывая его подготовку. Недаром вы взяли его на работу. Но разве человек с такими мозгами будет расхаживать по улицам, чтоб все узнавали, кто он на самом деле? Фотография Квинтона Гулда не поможет. Полагаю, вы уже сказали им об этом?
«В десятку. Стало быть, он уже думал об этом?»
– Вы правы, Рауди. И именно поэтому мне нужны ваши глаза. Вы узнаете его быстрее, чем кто-либо другой. Да и ее, если уж на то пошло.
– А где вы собираетесь их искать?
– В больницах.
– Сами понимаете, там мы их не найдем. Уж на это-то ума у него точно хватит – наверняка где-то прячет ее.
Андреа бессильно опустилась на диван и громко всхлипнула.
– К сожалению, это правда, – недовольно пожал плечами Рауди.
– Не каркайте, – свирепо бросила Элисон.
Рауди отвернулся, нервно сплетая и расплетая пальцы.
– Ну так как, поможете мне?
Он перехватил ее взгляд и сделал вид, будто листает ежедневник.
– Хорошо, я отменю другие дела, – наконец объявил Рауди.
– В таком случае пошли.
– Предупреждаю, это пустая потеря…
– Довольно! – выкрикнула Элисон.
Всхлипывания Андреа перешли в завывания.
– Пусть даже и так. Но речь идет о судьбе Птички, и я не собираюсь сидеть сложа руки. Она – мое «дитя». Ну так как, едете со мной?
– Для Птички я на все готов! – У Рауди даже щеки затряслись. – Куда?
– В Лютеранский медицинский центр. Квинтон Гулд заканчивал там ординатуру. К тому же это ближайшая к нам крупная клиника, где есть психиатрическое отделение.
Рауди кивнул, шагнул мимо нее к двери и величаво распорядился:
– Следуйте за мной.
ГЛАВА 32
Квинтону понадобился час, чтобы, поменяв «М-300» на пикап, добраться до парка. С каждой минутой он все больше закипал, в результате чего в голове возникло постоянное гудение и, хуже того, какие-то глухие удары.
Еще часов двенадцать назад он бы сыграл в эту игру с полным самообладанием. Ни на какие уловки не поддался бы. Но то, что теперь все знают, кто он такой, выбило из колеи, и ему оставалось только примириться с действительностью, которая состояла в том, что все это время он ненавидел Птичку. Ненавидел каждой клеточкой своего полыхающего мозга. Последний глоток воздуха отдал бы за то, чтобы изрезать ее на куски. Не красавицей в глазах Бога ее надо сделать, а собственной блевотиной облить. Иное дело, что заставить превратить себя в красавицу – это и значит залить блевотиной.
«Я ведь сам мог сделать ее красивой. Овладел искусством макияжа, маникюра, научился всем этим штучкам, за которые женщины готовы так дорого платить. Почему же заставил ее идти в салон красоты?»
В глубине души Квинтон знал ответ на этот вопрос – потому что это для нее унизительно. На самом деле хотел поиздеваться над ней. Потому что ненавидел.
Отыскивая место в парке, где могла притаиться Птичка, он извлекал из памяти изображение на экране мобильника, который сам же раздавил колесами машины. Алая блузка, зазывные шорты, грива шикарных темных волос, длинные ресницы…
Дважды объехав парк по периметру, Квинтон убедился, что Птичка ослушалась. Это привело его в ярость.
Он вернулся на главную дорогу и, подъехав к салону красоты, остановился прямо у входа. Сунул за пояс сзади пистолет с глушителем. Вышел из машины и распахнул дверь, не старясь больше скрывать обуревающих его чувств.
Негромко звякнул дверной колокольчик. Квинтон прошел мимо девушки-администратора, оглядел большое помещение, где густо пахло всякими жидкостями и красками. Трое мастериц колдовали над женщинами, заплатившими за то, чтобы выглядеть красивыми. Еще одна наклонилась над стойкой со стаканом диетической колы в руках. Чокнутые, все до единой чокнутые. Избранницы, не знающие, что их любят, и не заслуживающие быть любимыми.
– Где она? – требовательно спросил он.
Одна из мастериц, та, что, постарше и, судя по виду, главная, отложила ножницы и со спокойным любопытством посмотрела на него.
– Прошу прощения, но кого вы ищете, миленький?
«Миленький? – возмутился мысленно Квинтон. – Похоже, дама с характером, с ней могут возникнуть проблемы». Он выхватил полуавтоматический пистолет, крутанул барабан и выстрелил ей в лоб.
– Райская Птичка, – четко произнес он. – Где Птичка?
Все запрыгали и заверещали, как стая испуганных обезьян. Администраторша потянулась к телефонной трубке. Но взять ее не успела – Квинтон спустил курок раньше.
– Тихо! – прикрикнул он. – Всех перестреляю. Можете не сомневаться. Но сначала мне нужно, чтобы вы сказали, где девушка, которая заплатила за ваши услуги пятьсот долларов. Терпение у меня на исходе. Кто-то может назвать меня помешанным.
Блондинка, самая юная из мастериц, с ужасом смотрела на распростертое у ее ног тело, как на окровавленную тушу оленя, врезавшегося в ветровое стекло машины. Она подняла на него заплаканные глаза.
– Саманта?
«Саманта. Птичка придумала себе новое имя. Неглупо».
– Где она?
– Мы позвонили в полицию, ее забрали в участок. Пожалуйста, мистер, не надо…
– Заткнись. Что вы сказали полицейским?
– Мы… – Вздрогнув, девушка посмотрела на застывшее тело.
– Вы что?
– Она странно себя вела. У Кассандры есть брат, он…
– Вы позвонили в полицию и сказали, что Саманта не в себе. Так?
– Это она позвонила. – Девушка вновь посмотрела на павшую предводительницу.
– И никому из вас не пришло в голову, что помешанные – это вы, а не Саманта? Что в своем прежнем виде она была прекраснее, чем после того, как вы с головы до ног выкрасили ее и нарядили как куклу? Она избранница, понимаешь, ты, тупоголовая шлюха, избранница!
Квинтон кричал. А это неправильно. Потому он выстрелил девушке в лицо.
Остальные снова завизжали. В свидетелях Квинтон не нуждался. Он двинулся вдоль стены, посылая пулю за пулей в съежившиеся от ужаса фигурки.
Получилась кровавая баня, а Квинтон ненавидел произвольное жестокое насилие, но тут же сообразил, что теперь все иначе. Теперь он другой, и единственное, о чем остается сожалеть, так это о том, что всем этим истекающим сейчас кровью не избранницам, возможно, суждено вечное блаженство. Ну не жестокая ли штука судьба?
Квинтон злобно хрюкнул, сунул пистолет за пояс и вышел на улицу. Дул сильный ветер, остужая разгоряченную голову. Он начал рассуждать: «Визит в салон все-таки можно считать плодотворным. Теперь известно, что добрая самаритянка по имени Кассандра звонила в полицию. Полицейские забрали Птичку. Ее фотографию показали по телевидению, значит, пока никто не догадался, что она и Саманта – одно и то же лицо. Полицейские скорее всего сочли ее душевнобольной и доставили в ближайшую больницу, где есть психиатрическое отделение. А это территория мне знакомая».
Квинтон знал, что ближайшая дурка – Вест-Пайнс в Лютеранском медицинском центре на Тридцать восьмой улице в Уит-Ридж. Скорее всего Птичка сейчас там под именем Саманты. Если нет, то в другой больнице, чуть дальше, – в Денверском медицинском центре с его психиатрическим отделением на тридцать восемь коек.
Квинтон отъехал от салона и миновал стоянку, отметив, что позади все тихо.
Впрочем, удовлетворения не было. Лицо все еще дергалось, в голове по-прежнему гудело, к тому же он еще и потел. Перед глазами мелькали картинки – устрашающие изображения Птички, из которой делают уродину.
«Перед тем как просверлить ей подошвы и заставить изойти кровью, я должен убедиться, что она поняла, какую уродину из нее сделали. И как несправедливо, что Бог вообще дал ей появиться на свет. На самом деле она настолько ужасна, что Бог послал меня, ангела смерти, избавить от нее землю. Так сказать, убрать мусор. Я сломлю ее дух, как она своим отказом семь лет назад сломила мой».
– Осторожнее! Пожалуйста, осторожнее, а то ведь и не доедем так, восклицал через каждую минуту Рауди.
У Рауди были тяжелые отношения с дорожным движением. В своем мире величественных иллюзий он чувствовал себя прекрасно, но за его пределами, среди людей, терялся. Рауди раскинул руки и почти к самому ветровому стеклу поднял ногу. Тапочки на туфли он так и не сменил.
– Внимание! Внимание! – продолжал паниковать он.
– Рауди, умоляю… Я понимаю, что вам трудно, но, пожалуйста, доверьтесь мне.
– Хорошо. – Он побелел как мел. – Но только, ради Бога, чуть помедленнее.
– Мы и так едем наполовину медленнее, чем разрешается.
Элисон сделала все от нее зависящее, чтобы отвлечь Рауди разговорами о деле, но ей мешала его убежденность, что Квинтон опережает их на шаг. Эта уверенность очень беспокоила Элисон. С уличным движением у Рауди могут быть свои счеты, но дело он раскручивает неплохо. Оставалось только молиться, что на сей раз ее подопечный Шерлок ошибается.
– Осторожно! – снова не выдержал он. – Нам надо добраться до больницы целыми. Пожалуйста!
– Может, вы и правы.
– В том смысле, что едем слишком быстро?
– В том смысле, что уже слишком поздно. Джеймс Темпл из ФБР сказал, его люди уже обзвонили все больницы. Пациента по имени Райская Птичка нет ни в одной.
– Если, конечно, она назвалась этим именем.
– И никого, кто подходил бы под описание женщины в желтой фуфайке и джинсах, тоже нет.
– Тише, тише, пожалуйста. Может, вернемся домой и попросим, чтобы все документы показали мне?
– Вы сами говорили, что на девяносто процентов работа детектива сводится к просеиванию следов. След у нас есть – ближайшая психиатрическая лечебница. Квинтон в ней когда-то работал. И если вы ошибаетесь и он ее не захватил, только преследует, если вообще преследует…
– Ну это-то точно, – повернулся к ней Рауди. – Ни малейших сомнений.
– Потому что между ними что-то было раньше, – протянула Элисон.
– Нет, не поэтому, а потому что она седьмая и самая красивая из тех, кого он должен отдать Богу.
– И вы уверены, что это Птичка? На том единственном основании, что она исчезла….
– Мне кажется, она ему нравилась и он пытался ее изнасиловать, – сказал Рауди. – А теперь задумал завершить несделанное, убив ее. Все сходится, все детали. Осторожнее, осторожнее!
Его прямота ошеломила Элисон.
– Помоги ей Господь. Надеюсь, вы ошибаетесь, Рауди. От души надеюсь, что вы ошибаетесь.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
