Текст книги "Первое правило волшебника"

Ричард вздрогнул от неожиданности, меч метнулся в ее сторону, остановившись в нескольких дюймах от лица. Кэлен подпрыгнула. Глаза Ричарда пылали гневом.

– Ричард, – с изумлением проговорила она, – это я. Все кончено. Я не хотела пугать тебя.

Он расслабился и повалился в грязь.

– Прости, – с трудом выдавил он, не в силах перевести дыхание. – Когда ты до меня дотронулась… Кажется, я решил, что это тень.

Внезапно их окружили чьи-то ноги. Кэлен подняла голову. Птичий Человек. Савидлин. Везелэн. Везелэн громко всхлипывала. Кэлен встала и протянула ей сына. Та передала малыша мужу и обняла Кэлен, покрывая ее поцелуями.

– Спасибо, Мать-Исповедница, спасибо, что спасла моего мальчика, — повторяла она. – Спасибо, Кэлен, спасибо.

– Знаю, знаю, — ответила Кэлен, – теперь все позади.

Везелэн обернулась и, плача, взяла на руки Сиддина. Кэлен посмотрела на Тоффалара. Старик был мертв. Она в изнеможении опустилась прямо в грязь и обхватила руками колени.

Кэлен опустила голову и, забывшись, зашлась в рыданиях. Не из-за того, что она убила Тоффалара. Из-за того, что промедлила. Это чуть не стоило ей жизни. Чуть не стоило жизни Ричарду и Сиддину. Чуть не стоило жизни всем. Она почти что принесла Ралу победу. А все потому, что не хотела, чтобы Ричард это видел. Это была самая большая глупость, которую ей когда-либо доводилось совершать. Конечно, не считая того, что она до сих пор не открыла Ричарду правду. Досадуя на себя, Кэлен продолжала коротко всхлипывать.

Чья-то ладонь коснулась ее левой руки и заставила подняться. Птичий Человек. Кэлен закусила трясущиеся губы, стараясь сдержать рыдания. Она не могла позволить, чтобы эти люди стали свидетелями ее слабости. Она – Исповедница.

– Отлично сработано, Мать-Исповедница, — сказал Птичий Человек, принимая из рук охотника лоскут ткани, и занялся ее раной.

Кэлен подняла голову.

– Благодарю тебя, почтенный старейшина.

– Порез придется зашить. Этим займется лучшая целительница деревни.

Кэлен стояла в оцепенении. Птичий Человек продолжал работу. От его усилий по руке пробегали вспышки боли. Он посмотрел вниз, на Ричарда, который, казалось, был счастлив просто лежать в грязи, будто это самая мягкая постель на свете.

Птичий Человек поднял бровь и обратился к Кэлен, кивая в сторону Ричарда:

– Твои слова о том, что не следует давать Искателю повод обнажить меч, оказались верны, как стрела, пущенная лучшим лучником. — Что-то мелькнуло в его проницательных глазах, уголки губ приподнялись в улыбке. Он опустил взгляд на Искателя: – Ты отлично себя показал, Ричард-с-Характером. Хорошо еще, что злые духи не привыкли носить мечи.

— Что он сказал? – спросил Ричард.

Кэлен перевела. Поднимаясь на ноги, он слабо улыбнулся их маленькой шутке и убрал меч в ножны. Затем протянул руку и взял у нее мешочек. Кэлен и не заметила, что продолжает судорожно его сжимать. Ричард положил камень в карман.

– Лучше нам никогда не встречать духов с мечами.

Птичий Человек кивнул.

– А теперь у нас есть дело.

Он наклонился и схватил шкуру койота, покрывавшую плечи Тоффалара. Как только Птичий Человек сорвал знак власти, тело покатилось в грязь. Седой вождь повернулся к охотникам.

– Похороните тело, — глаза его сузились, – все тело.

Люди неуверенно переглянулись.

– Старейшина, ты хочешь сказать, все, кроме черепа?

– Я сказал то, что хотел сказать. Все тело! Мы храним только черепа почтенных старейшин, чтобы они напоминали нам о мудрости. Мы не храним черепа дураков.

По толпе пробежал ропот волнения. Это было самое позорное, что можно сделать со старейшиной. Самое страшное бесчестье. Это означало, что жизнь его прошла впустую. Люди кивнули. Никто не стал на защиту мертвого старейшины. Даже те пятеро, что стояли неподалеку.

– Нам не хватает старейшины, — объявил Птичий Человек. Он повернулся, медленно обводя взглядом охотников, потом выпрямился и набросил шкуру койота на грудь Савидлина. – Я избираю тебя.

Савидлин с почтением, как если бы это был золотой венец, коснулся грязной шкуры. С почтением, достойным золотого венца. По лицу его скользнула гордая улыбка, и он кивнул Птичьему Человеку.

– Хочешь ли ты сказать что-нибудь нашему народу, новый старейшина? — Это был не вопрос, а скорее приказание.

Савидлин шагнул вперед и, оказавшись между Ричардом и Кэлен, повернулся к толпе. Он накинул шкуру на плечи, с гордостью посмотрел на Везелэн и обратился к собравшимся. Кэлен оглянулась и поняла, что сюда сбежалась вся деревня.

– О достойнейший из нас, — обратился он к Птичьему Человеку, – эти люди самоотверженно действовали на благо нашего народа. За всю мою жизнь мне не приходилось видеть ничего подобного. Когда мы в ослеплении повернулись к ним спиной, они могли бросить нас на произвол судьбы. Вместо этого они показали нам, какие они люди. Они равны лучшим из нас. — Почти все в толпе закивали. – Я требую, чтобы ты принял их в Племя Тины.

Птичий Человек слегка улыбнулся, но когда он повернулся к пятерым старейшинам, улыбка исчезла. Он умело скрывал свои чувства, однако Кэлен успела заметить в карих глазах отблеск недавнего гнева.

– Выйдите вперед. — Старейшины косо переглянулись, но повиновались. – Требование Савидлина необычно. Оно должно быть принято единогласно. Хотите ли вы поддержать его?

Савидлин направился к лучникам и выхватил у одного из них оружие. Плавным движением он наложил стрелу и, сощурясь, посмотрел в сторону старейшин. Затем натянул тетиву и шагнул к смущенной пятерке.

– Подтвердите требование. Или у нас будут новые старейшины, которые это сделают.

Старейшины стояли, мрачно глядя в лицо Савидлина. Птичий Человек не пытался вмешаться. Наступила тишина. Толпа застыла как завороженная. Наконец Калдус сделал шаг вперед. Он взялся за лук Савидлина и мягко пригнул его к земле.

– Пожалуйста, Савидлин, позволь нам говорить по велению сердца, а не под угрозой оружия.

– Что ж, говори.

Калдус приблизился к Ричарду и посмотрел ему в глаза.

– Самое сложное для мужчины, особенно если он уже старик, — тихо заговорил он, давая Кэлен время перевести его слова, – это признать собственную глупость. Вы будете для наших детей лучшим образцом людей Племени Тины. Лучшими, чем я. Я требую у Птичьего Человека, чтобы вас приняли в Племя Тины. Прошу вас, Ричард-с-Характером и Мать-Исповедница. Вы нужны нашему народу. — Он протянул к ним открытые ладони. – Но если вы считаете меня недостойным, убейте и выберите того, кто вправе требовать этого.

Опустив голову, он рухнул перед Ричардом и Кэлен на колени. Кэлен переводила слово в слово, опустив только свой титул. Оставшиеся старейшины подошли и опустились на колени рядом с Калдусом, искренне подтверждая его слова. Кэлен облегченно вздохнула. Наконец они добились того, что хотели. Того, что им было нужно.

Ричард стоял над пятью стариками, скрестив руки на груди и опустив глаза. Он молчал. Кэлен не понимала, почему он не скажет, что все в порядке, не поднимет их на ноги? Никто не шевелился. Что он делает? Чего ждет? Все позади. Почему он не принимает их раскаяние?

Кэлен заметила, как напрягся его подбородок. Она похолодела. Ярость. Эти люди встали у него на пути. У нее на пути. Она вспомнила, как Ричард убрал меч в ножны, когда еще сегодня стоял перед ними. Это был конец, и Ричард действительно покончил с ними. Теперь он не просто думал. Он думал о возмездии.

Ричард опустил правую руку на рукоять меча. Клинок медленно и плавно вышел из ножен. Как в последний раз, когда Ричард убрал меч перед старейшинами, воздух наполнился чистым металлическим звоном. От этого звука у Кэлен по спине пробежали мурашки. Она видела, как вздымается грудь Ричарда.

Кэлен бросила взгляд на Птичьего Человека. Тот не шевелился. Ричард не знал, что по законам Племени Тины эти люди принадлежали ему. И что он вправе убить их, если пожелает. Это предложение было не просто словами. Савидлин тоже не шутил: он убил бы их. В мгновение ока. Сила для людей Племени Тины означала способность убить соперника. В глазах деревни старейшины были уже мертвы, и только Ричард мог возвратить им жизнь.

Закон непреклонен. Искатель – сам себе закон, он отвечает только перед собой. И не было никого, кто смог бы помешать ему.

Ричард занес Меч Истины над головами старейшин. Костяшки пальцев побелели от напряжения. Кэлен почувствовала, как в нем закипают гнев, страсть, бешенство. Казалось, все это происходит во сне – во сне, в который она не может вмешаться.

Кэлен вспомнила тех, кого знала. Тех, кто уже умер. Они были не повинны ни в чем. Они пытались остановить Даркена Рала. Денни, все Исповедницы, волшебники, мерцающая в ночи, а может быть, еще и Зедд и Чейз.

Она поняла.

Ричард не решал, может ли он убить их или нет. Он решал, может ли он рискнуть и сохранить им жизнь. Может ли положиться на них в своем поединке с Даркеном Ралом?

Может ли доверить им свою жизнь? Или он должен собрать новый совет старейшин, который действительно будет способствовать его успеху?

Если он не до конца уверен в том, что эти люди правильно укажут, где сокрыта шкатулка, он должен убить их и выбрать тех, которые будут на его стороне. Остановить Рала. Прежде всего – остановить Рала. Этих людей надо лишить жизни, если существует хоть малейший шанс, что они поставят под угрозу успех дела. Кэлен знала, что Ричард поступает правильно. Она сделала бы то же самое. Искатель должен сделать это.

Она смотрела на Ричарда, возвышавшегося над старейшинами. Дождь прекратился. По его лицу бежали ручейки пота. Кэлен вспомнила о той боли, которую ему пришлось испытать, когда он убил последнего из квода. Она почувствовала, как в нем нарастает гнев, и понадеялась, что сила гнева защитит его на сей раз.

Кэлен понимала, чего боится Искатель. Это не игра. Он уже принял решение. Теперь он погрузился в себя, погрузился в магию. Если бы кто-то попытался его остановить, Ричард убил бы этого человека.

Клинок застыл в воздухе. Ричард запрокинул голову и закрыл глаза. Его била дрожь. Пятеро старейшин неподвижно стояли перед ним на коленях.

Кэлен помнила того человека, которого убил Ричард. Помнила, как меч обрушился на его голову. Помнила кровь. Ричард убил, защищая от прямой угрозы. Убить или быть убитым, не важно, грозило это ему или ей.

Но сейчас прямая угроза отсутствовала. Это совсем другое дело. Совсем другое. Это казнь. И Ричард одновременно играл роль судьи и палача.

Меч опустился. Ричард глянул на старейшин, сжал клинок левой рукой и медленно провел ладонью по отточенному лезвию. Перевернув клинок, он смочил меч своей кровью. Кровь закапала с острия.

Кэлен бросила быстрый взгляд по сторонам. Люди Племени Тины стояли как зачарованные, захваченные смертельной драмой, разыгрывавшейся на их глазах. Не желая смотреть и не в силах отвести взгляда. Никто не произнес ни слова. Никто не шевельнулся. Не моргнул.

Все следили за тем, как Ричард снова поднял меч и коснулся им своего лба.

– Клинок, будь сегодня истинным, – прошептал он.

Его левая рука блестела от крови. Кэлен видела, как его трясет от стремления убить. Сталь клинка ярко блестела. Искатель опустил глаза на старейшин.

– Посмотри на меня, – велел он Калдусу. Старейшина не шевелился. – Смотри, – рявкнул Ричард. – Смотри мне в глаза! – Калдус не шевелился.

– Ричард, – сказала Кэлен. Он в бешенстве глянул на нее. Глаза смотрели из иного мира. В них бушевала магия. Кэлен старалась говорить ровно, не давая воли чувствам. – Он не понимает тебя.

– Тогда переведи ему!

– Калдус, — он посмотрел на ее бесстрастное лицо, – Искатель хочет, чтобы ты смотрел ему в глаза, пока он делает это.

Старик не ответил, а просто посмотрел на Ричарда.

Когда клинок мелькнул в воздухе, Ричард судорожно вздохнул. Кэлен смотрела на острие меча. Некоторые отвернулись, другие прикрыли глаза своим детям. Кэлен затаила дыхание и чуть отодвинулась, желая избежать дождя из плоти и крови.

Искатель с воплем опустил Меч Истины. Клинок просвистел в воздухе. Толпа ахнула.

Меч замер в дюйме от лица Калдуса. Так же как тогда, в первый раз, когда Зедд велел Ричарду срубить дерево.

Мгновение, показавшееся вечностью, Ричард стоял неподвижно, его мускулы напряглись, будто выкованные из стали. Потом он расслабился и отвел от Калдуса меч, отвел от него свой пылающий взгляд.

Его взгляд застыл. Он спросил Кэлен:

– Как на их языке сказать «Я возвращаю вам жизнь и честь» ? – Она тихо ответила. – Калдус, Сирин, Арбрин, Брегиндерин, Хажанлет, — громко объявил он, чтобы все могли его слышать, – я возвращаю вам жизнь и честь.

Последовало короткое молчание, после которого люди Племени Тины разразились криками. Ричард спрятал клинок в ножны и помог старейшинам встать на ноги. Бледные, они слабо улыбались, обрадованные подобным исходом, но не чувствуя себя ни на йоту увереннее. Старейшины повернулись к Птичьему Человеку.

– Мы единодушно просим тебя, о почтеннейший из старейшин. Что ты скажешь?

Птичий Человек стоял, сложив руки на груди. Он перевел взгляд со старейшин на Ричарда и Кэлен. В его глазах светилось напряжение от только что пережитого испытания. Опустив руки, он подошел к Ричарду. Искатель казался измотанным и выжатым. Птичий Человек обнял Ричарда и Кэлен за плечи, словно поздравляя их с проявленной храбростью, а потом по очереди обнял всех старейшин, подтверждая, что все закончилось благополучно. Затем повернулся и пошел прочь, предоставляя им следовать за собой. Кэлен и Ричард двинулись следом, Савидлин и другие старейшины – за ними. Настоящий королевский эскорт.

– Ричард, – тихо спросила она, – ты знал, что меч остановится?

Глядя прямо перед собой, он глубоко вздохнул и ответил:

– Нет.

Кэлен так и думала. Она старалась представить себе, что он теперь чувствует. Даже если он и не покарал старейшин, то готовился к этому, ждал этого. И хотя ему не придется жить с этим поступком, он должен будет жить с этим намерением.

Кэлен думала, правильно ли он поступил, даровав им жизнь. Она знала, что сделала бы на его месте: она не проявила бы милосердия. Слишком многое поставлено на карту. Но ведь она повидала гораздо больше, чем он. Может, слишком много. Нельзя каждый раз сказать наверняка, рискуешь или нет. Рисковать приходится постоянно. Где-то надо и остановиться.

– Как рука? – спросил Ричард, отвлекая ее от мрачных мыслей.

– Болит сильно, – призналась она. – Птичий Человек говорит, что придется зашивать.

Ричард демонстративно смотрел прямо перед собой.

– Мне нужен проводник, – бесстрастно проговорил он. – Я за тебя испугался.

Больше он не сказал ни слова. Ничего, что было бы похоже на выговор.

Ее лицо пылало. Кэлен была счастлива, что он на нее не смотрит. Ричард не знал, что она могла сделать, но понял, что она колебалась. Она чуть было не совершила смертельную ошибку, подвергла их огромному риску. Просто потому, что не хотела, чтобы он видел. Он не давил на нее, когда ему, как сейчас, представлялась возможность. Он ставил ее чувства выше своих. Ей казалось, что у нее разорвется сердце.

Маленькая процессия взошла на деревянный помост под навесом. Старейшины отступили и повернулись к толпе. Среди них стоял Птичий Человек.

– Вы готовы сделать это? — спросил он, напряженно глядя на Кэлен.

– Что именно? — спросила она. Его голос пробудил в ней подозрения.

– Я хочу сказать, что, если вы собираетесь стать людьми Племени Тины, вы должны делать то, что требуется от людей Племени Тины: соблюдать наши законы. Наши традиции.

– Я одна знаю, что нам предстоит. Я жду только смерти. — Она намеренно говорила очень резко. – Я уже избегала гибели чаще, чем имеет право любой смертный. Мы хотим спасти ваш народ. Мы поклялись сделать это. Чего же вы хотите, если наши жизни уже и так принадлежат вам?

Птичий Человек знал, что она хочет избежать этой темы, и не дал ей уклониться.

– Не думай, что я делаю это с легким сердцем. Я делаю это потому, что знаю: вы преданны делу и готовы защитить наш народ от грядущей бури. Но мне нужна ваша помощь. Вы должны принять наши традиции. Не для того, чтобы доставить мне удовольствие. Для того, чтобы проявить уважение к нашему народу. Он ждет этого.

У Кэлен пересохло в горле, она не могла глотать.

– Я не ем мяса, — солгала она. – И ты это знаешь, я ведь бывала у вас и раньше.

– Хоть ты и воин, но ты женщина, тебе это простительно. Это в моей власти. То, что ты Исповедница, отличает тебя от других. — По его глазам было видно, что это единственный компромисс, на который он готов пойти. – Но не Искатель. Он должен будет это сделать.

– Но…

– Ты сказала, что не возьмешь его себе в супруги. Если он созовет совет, он должен быть одним из нас.

Кэлен почувствовала, что попала в ловушку. Если она откажется, у Ричарда будут все основания прийти в бешенство. Они проиграют. Ричард – родом из Вестландии и не знает обычаев Срединных Земель. Он может и не согласиться. Она не вправе рисковать. Слишком многое поставлено на карту. Птичий Человек выжидающе смотрел на Кэлен.

– Мы сделаем то, что ты требуешь, — сказала она, стараясь утаить свои мысли.

– Разве ты не хочешь спросить Искателя, что он думает по этому поводу?

Кэлен посмотрела в сторону, над головами толпы.

– Нет.

Он взял ее за подбородок и повернул к себе:

– Тогда ты должна позаботиться о том, чтобы он сделал все, что нужно. Я полагаюсь на твое слово.

Кэлен чувствовала, как в ней закипает негодование. Ричард отстранил Птичьего Человека.

– Кэлен, что происходит? Что-то не так?

Она перевела взгляд с Ричарда на Птичьего Человека и кивнула.

– Ничего. Все в порядке.

Птичий Человек выпустил ее подбородок и, дунув в свисток, который болтался у него на шее, повернулся к своему народу. Он начал говорить о его истории, обычаях, о том, почему они избегают чужаков, почему они имеют право быть гордым народом. Пока он говорил, с неба спускались голуби и садились среди людей.

Кэлен слушала, но не слышала ничего. Она неподвижно стояла на помосте, чувствуя себя зверьком, который попал в ловушку. Когда она думала о том, что они смогут завоевать доверие Племени Тины, она и не предполагала, что придется идти на такое. Она думала, что их посвящение будет чистой формальностью, после которой Ричард сможет созвать совет. Ей и в голову не приходило, что все может так обернуться.

Может, ей удастся кое-что от него скрыть. Он даже не поймет. В конце концов, он же не знает их языка. Ей надо просто молчать. Для его же блага.

«Но то, другое, – подавленно подумала она, – будет слишком очевидно». Она почувствовала, как у нее покраснели уши, а в желудке похолодело.

Ричард догадался, что пока в словах Птичьего Человека нет ничего интересного, и не стал просить ее о переводе. Наконец Птичий Человек закончил вступление и приступил к основной части:

– Когда эти двое явились к нам, они были чужаками. Но они доказали, что пекутся о нашем народе, что достойны нас. Отныне да будет известно всем, что Ричард-с-Характером и Исповедница Кэлен – люди Племени Тины.

Кэлен перевела, пропустив свой титул, толпа разразилась одобрительными возгласами. Ричард протянул к народу руку, крики усилились. Савидлин сделал шаг вперед и дружески хлопнул его по спине. Птичий Человек положил руки им на плечи и прижал к себе Кэлен, пытаясь смягчить причиненную ей боль.

Кэлен глубоко вздохнула и постаралась смириться. Скоро все останется позади, и они снова отправятся в путь, на встречу с Даркеном Ралом. Это единственное, что имеет значение. И кроме того, уж она-то точно не имеет никакого права расстраиваться по этому поводу.

– Осталось еще кое-что, — продолжал Птичий Человек. – Эти люди не родились людьми Племени Тины. Кэлен родилась Исповедницей по закону крови, а не по собственному выбору. Ричард-с-Характером родился в Вестландии, по ту сторону границы, и обычаи его страны – загадка для нас. Они согласились стать людьми Племени Тины, уважать наши законы и обычаи, но мы должны помнить, что наши обычаи могут быть загадкой для них. Мы должны набраться терпения и понять, что они в первый раз пытаются быть людьми Племени Тины. Мы прожили так всю жизнь, а для них это – первый день. Для нас они как дети. Отнеситесь к ним с тем пониманием, с каким вы относитесь к вашим детям, а они постараются сделать все, что в их силах.

Толпа загудела, люди кивали, соглашаясь с мудростью Птичьего Человека. Кэлен вздохнула с облегчением. Птичий Человек обеспечил себе, да и им тоже, некоторую свободу действий, если не все пойдет так, как задумано. Он действительно умен. Птичий Человек еще раз обнял ее за плечи, и в ответ она благодарно сжала ему руку.

Ричард не терял ни секунды. Он повернулся к старейшинам:

– Я счастлив стать одним из людей Племени Тины. Где бы я ни был, я буду блюсти честь нашего народа, вы сможете мною гордиться. Но теперь наш народ в опасности. И чтобы защитить его, мне нужна помощь. Я прошу совета провидцев. Я прошу сборища.

Кэлен перевела, и все старейшины по очереди кивнули.

– Принято, — сказал Птичий Человек. – Нам потребуется три дня, чтобы подготовиться.

— Почтенный старейшина, – возразил Ричард, взяв себя в руки, – опасность велика. Я уважаю ваши обычаи, но нельзя ли сделать это побыстрее?

Птичий Человек глубоко вздохнул, его серебряные волосы тускло блестели.

– Это нелегко. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы тебе помочь. Сегодня устроим пир, а завтра соберем совет. Раньше нельзя. Старейшины должны подготовиться, чтобы перешагнуть пропасть, отделяющую нас от духов.

Ричард тоже глубоко вздохнул.

– Значит, завтра вечером.

Птичий Человек дунул в свисток, и голуби взмыли в воздух. Кэлен почувствовала, что все ее надежды, как бы несбыточны они ни были, тоже обретают крылья.

Все занялись приготовлениями. Савидлин повел Ричарда к себе – умыться и залечить раны. Птичий Человек вместе с Кэлен пошли к целительнице. Кровь пропитала всю повязку. Рука болела безумно. Старик вел Кэлен между хижинами, поддерживая ее за плечи. Она была благодарна Птичьему Человеку за то, что тот не говорит о предстоящем пиршестве.

Он оставил Кэлен на попечении Ниссел, древней старухи, которой наказал позаботиться об Исповеднице, как о родной дочери. Ниссел редко улыбалась, а если и улыбалась, то в самый неподходящий момент. Говорила она мало, в основном давая указания:

– Встань тут. Подними руку. Опусти. Дыши. Не дыши. Выпей это. Ляг. Читай Кандру.

Кэлен не знала, что такое Кандра. Ниссел пожала плечами и положила ей на живот два плоских камня, один на другой, велев сосредоточиться на том, чтобы удерживать все сооружение в равновесии. Старуха начала осматривать рану. Когда боль становилась совсем нестерпимой и верхний камень начинал соскальзывать, Ниссел покрикивала на Кэлен, чтобы та следила за камнями. Старуха дала пожевать ей какие-то горькие листья, а затем раздела и выкупала.

Вода освежила Кэлен. Она уже успела забыть, какое удовольствие может доставить омовение. Кэлен надеялась, что тяжелые мысли уйдут вместе с грязью. Очень надеялась. Тем временем Ниссел выстирала вещи Кэлен и повесила их сушиться возле очага. На огне висел котелок со странной смесью, издававшей запах смолы. Ниссел вытерла Кэлен, завернула в теплые шкуры и усадила на скамеечку подле очага. Листья уже не казались Кэлен такими горькими, но зато теперь у нее закружилась голова.

– Ниссел, а для чего нужны листья?

Старуха перестала разглядывать рубаху Кэлен, которую находила очень странной.

– Это успокоит тебя, и ты даже не почувствуешь, что я делаю. Продолжай жевать. Не бойся, дитя. Ты не почувствуешь боли.

Кэлен выплюнула листья. Старуха посмотрела на пол и подняла бровь.

– Ниссел, я Исповедница. Если я потеряю над собой контроль, то потеряю власть над моей силой И когда ты до меня дотронешься, я могу высвободить ее, сама того не желая.

Ниссел озабоченно нахмурилась:

– Но, дитя, ты же спишь, и тогда ты теряешь контроль.

– Это совсем другое Я спала с самого рождения. До того, как во мне поднялась эта сила. А если я забудусь или отвлекусь как-то по-новому, как, например, с твоими листьями, я могу невольно коснуться тебя.

Ниссел кивнула. Подняв брови, она наклонилась ближе.

– Тогда как же ты…

Кэлен бесстрастно посмотрела на старуху. Она не сказала ничего, но высказала все. В глазах Ниссел мелькнуло понимание. Целительница выпрямилась.

– О, теперь мне все ясно.

Она сочувственно погладила Кэлен, прошла в дальний угол хижины и принесла кусок кожи.

– Зажми это зубами, — сказала она и похлопала Кэлен по плечу. – Если тебя еще когда-нибудь ранят, позаботься, чтобы тебя привели к старой Ниссел. Я запомню, как надо обращаться с Исповедницей. Порой для целителя важнее знать, чего делать не следует. Может, для Исповедницы тоже, а? — Кэлен улыбнулась и кивнула. – А теперь, дитя, зажми зубами этот кусок. Да покрепче.

Закончив, Ниссел отерла лицо Кэлен мокрой тряпицей. Кэлен была настолько измучена, что даже не смогла сесть. Ниссел велела ей полежать, смазала рану коричневым бальзамом и наложила повязку.

– Поспи немного, перед пиром я тебя разбужу.

Кэлен накрыла морщинистую руку ладонью и заставила себя улыбнуться.

– Спасибо, Ниссел.

Она очнулась, почувствовав, как кто-то расчесывает ей волосы. Ниссел улыбнулась:

– Пока рука не заживет, тебе будет трудно расчесывать эти дивные кудри. Немногие достойны того, чтобы отрастить такие длинные волосы. Я подумала, тебе будет приятно, если я причешу тебя перед празднеством. Скоро начнется пир. Тебя уже ждет красивый молодой человек.

Кэлен села.

– Давно он здесь?

– Давно. Он тут почти все время. Я пробовала отогнать его метлой, — Ниссел нахмурилась, – но он не хотел уходить. Очень уж упрямый, правда?

– Правда, — улыбнулась Кэлен. Ниссел помогла ей одеться. Боль почти прошла. Ричард ждал на улице, прислонившись к стене. Как только Кэлен появилась в дверном проеме, он бросился к ней. Ричард успел помыться и привести себя в порядок. Он облачился в новую рубаху и надел штаны из оленьей кожи. Меч, разумеется, был на месте. Ниссел сказала правду. Он действительно был красив.

– Как ты? Что с рукой? Все в порядке?

– Все прекрасно, – улыбнулась Кэлен. – Ниссел замечательная целительница.

Ричард склонился и с благодарностью поцеловал старуху в лоб.

– Спасибо, Ниссел. Я даже готов простить тебе метлу.

Услышав перевод, Ниссел улыбнулась и посмотрела на Ричарда так, что ему стало немного не по себе.

– Не дать ли ему снадобья, — спросила она Кэлен, – снадобья, придающего выносливости?

– Нет, — отрезала Кэлен. – Я не сомневаюсь, что он справится и так.