Текст книги "Первое правило волшебника"

Рэчел снова положила узелок на прежнее место, под цветы, огляделась и побежала обратно в замок. Когда она вернулась туда, где горели факелы, ей пришлось перейти на шаг. Один из стражников удивленно поглядел на девочку.

– Я ведь только что выпустил тебя, – сказал он.

Рэчел проглотила комок в горле.

– Я знаю. Но мне нужно вернуться на несколько минут.

– Забыла что-нибудь?

Она кивнула и заставила себя ответить:

– Да.

Он покачал головой и открыл маленькое окошечко.

– Отвори, – сказал он стражнику внутри, и Рэчел услышала, как отодвинули тяжелый засов.

Войдя в коридор, она снова огляделась. Огромный зал с черно-белым полом и большой парадной лестницей был впереди, до него надо миновать несколько длинных коридоров и два больших зала, в том числе столовую. Через нее лежал самый короткий путь. Но ведь там еще могут быть королева, принцесса или даже сам отец Рал. Ее заметят. А этого нельзя допустить. Принцесса Виолетта может забрать ее в свою комнату и запереть в сундуке. Ведь уже вечер.

Рэчел свернула в маленькую дверку направо, в коридор для слуг. Он намного длиннее, но знатные господа никогда не ходят по коридорам для слуг и по черным лестницам. А никто из слуг не остановит ее. Все знают, что Рэчел – игрушка принцессы, и никто не хочет, чтобы принцесса злилась на него. Ей придется спуститься вниз, туда, где живут слуги, под большими комнатами и под кухней.

Ступеньки и здесь были каменными, края их стерлись. Одно окошко наверху было пустым, так что сюда проникал дождь, и на ступеньки стекала вода со стен. Местами воды было немного, местами ступеньки стали скользкими и позеленели от плесени. Поэтому всегда приходилось идти по ним очень осторожно. Факелы, горевшие на стенах, отбрасывали на каменную лестницу красно-желтый свет.

Здесь встречались разные люди – слуги с постельным бельем, уборщицы с ведрами и тряпками, истопники с вязанками дров для очагов. Некоторые из них перешептывались. Они казались взволнованными. Услышав имя Джиллера, Рэчел снова чуть не заплакала.

В своих комнатах, освещенных масляными лампами на потолках, слуги оживленно обсуждали увиденное. Рэчел заметила мужчину, который громко рассказывал что-то стоявшим вокруг него слугам и служанкам. Это был господин Сандерс. Он всегда в красивом кафтане приветствовал знатных дам и господ, приходивших на ужин, и оглашал их имена, когда они прибывали.

– Сам слышал от тех, что караулили в столовой. Вы знаете, о ком я говорю, – тот молодой, Фрэнк, и тот, что прихрамывает, Дженкинс. Они говорили, что слышали от д’харианских охранников, будто весь замок обыщут сверху донизу.

– Да что они ищут? – спросила служанка.

– Кто их знает? По крайней мере Фрэнку и Дженкинсу про то не сказали. Эти, которые из Д’Хары, могут запросто устроить ночной кошмар наяву.

– Хорошо бы, – сказал кто-то, – чтоб они нашли это под кроватью у Виолетты. Поделом ей будет самой разок помучиться, а то все других мучает. – Все засмеялись.

Рэчел надо было миновать большое складское помещение. По одну сторону стояли бочки, по другую – ящики и мешки. Здесь пахло плесенью, и Рэчел всегда слышала, проходя подвалом, как скребутся мыши. Рэчел добралась до середины и под лампами, с той стороны, где колонны, направилась к тяжелой двери. Она с усилием потянула за железное кольцо, и дверь со скрипом открылась. Рэчел потерла руки о каменную стену, чтобы счистить ржавчину от кольца. Еще одна большая дверь направо вела в темницу. Рэчел стала подниматься по лестнице. Здесь было темно, только одна лампа горела наверху, и Рэчел слышала, как где-то капает вода. Через открытую дверь она прошла наверх. На верхних площадках, кроме нее, никого не было, только гулял ветер. Страх мешал ей плакать. Больше всего ей хотелось, чтобы они с Сарой убежали отсюда.

Достигнув верхнего этажа, Рэчел выглянула в коридор и осмотрелась. В коридоре никого не было. На цыпочках прошла она по ковру к холлу перед дверью принцессы и снова осмотрелась. Никого не было. Рэчел осторожно приоткрыла дверь. В комнате было темно. Она проскользнула внутрь и прикрыла за собой дверь. В камине горел огонь, но лампы были потушены. Рэчел осторожно стала продвигаться по ковру. Потом опустилась на четвереньки, заползла в сундук и откинула одеяло. Она похолодела. Куклы не было.

– Потеряла что-нибудь? – услышала она голос принцессы Виолетты.

На мгновение Рэчел застыла. Дыхание ее стало прерывистым, но она старалась не плакать. Нельзя, чтобы принцесса слышала, как она плачет. Она вылезла из сундука и увидела темный силуэт у камина. Принцесса. Она шагнула к Рэчел.

Руки принцесса держала за спиной, и Рэчел не видела, что у нее там.

– Я собиралась лечь спать, – сказала Рэчел.

– В самом деле? – Теперь глаза девочки привыкли к темноте, и она различила улыбку на лице принцессы. – А разве ты не искала там вот это?

Принцесса медленно отвела руки из-за спины и протянула их вперед. В руках у нее была Сара. Рэчел показалось, что сейчас она сойдет с ума.

– Принцесса Виолетта, пожалуйста… – захныкала она, умоляюще протягивая к ней руки.

– Подойди поближе, мы поговорим.

Рэчел осторожно подошла к принцессе и остановилась. Принцесса ударила ее по лицу сильнее обычного. Было так больно, что Рэчел слегка вскрикнула и отступила на шаг. Она прижала руку к ушибленному месту. Глаза ее наполнились слезами. Но она засунула руку в карман, решившись в этот раз не плакать. Принцесса подошла к ней и ударила по другой щеке костяшками пальцев. Рэчел было гораздо больнее, чем при первом ударе. Она стиснула зубы, изо всех сил сдерживая слезы, сжала в руке, опущенной в карман, то, что нашла там.

Принцесса Виолетта между тем подошла к камину.

– Помнишь, что я говорила? Если у тебя появится кукла, что я с ней сделаю?

– Принцесса Виолетта, пожалуйста, не надо… – Рэчел дрожала, у нее сильно болело лицо, и ей было очень страшно.

Принцесса засмеялась:

– Нет, я брошу эту куклу в огонь, как и обещала, чтобы проучить тебя. Как ее зовут?

– Никак.

– Ну, не важно. Все равно брошу.

Она повернулась к огню. Рэчел все сжимала в кулачке лежавшую у нее в кармане волшебную палочку, огневую палочку Джиллера. Она вытащила палочку.

– Не смей бросать мою куколку в огонь, – сказала Рэчел, – не то пожалеешь!

Принцесса обернулась.

– Что ты сказала? Да как ты смеешь со мной так разговаривать?! Ты – никто, а я – принцесса.

Рэчел коснулась бумажной салфетки на мраморном столике, рядом с которым стояла.

– Гори! – прошептала она.

Салфетка вспыхнула. Принцесса в удивлении уставилась на нее. Рэчел коснулась своей палочкой книги на столике и, покосившись на принцессу, смотрит ли она, прошептала:

– Гори!

Книга также вспыхнула ярким пламенем. Принцесса изумленно наблюдала за Рэчел, которая схватила книгу за уголок и бросила в камин. Рэчел приблизилась к принцессе и наставила огневую палочку на нее.

– Отдай куклу, не то я сожгу тебя.

– Ты не посмеешь…

– Отдай сейчас же! Если нет, то я зажгу огонь, и ты загоришься.

Принцесса швырнула ей куклу.

– Вот она. Пожалуйста, Рэчел, не жги меня, я боюсь огня.

Рэчел схватила куклу левой рукой, прижимая ее к себе, а в правой продолжала держать палочку, наставленную на принцессу, начиная уже жалеть ее. Потом она вспомнила о своем лице, которое болело сейчас сильнее, чем обычно.

– Забудем все, Рэчел. Ты можешь играть со своей куклой, сколько захочешь. – Голос принцессы стал приятным, а не противным, как прежде.

Но Рэчел знала: это притворство. Она знала, что, как только поблизости окажутся стражники, принцесса прикажет отрубить ей голову. И принцесса Виолетта посмеется над ней тогда, а Сару сожжет.

– Залезай в сундук, – сказала вдруг Рэчел. – Увидишь, каково там сидеть.

– Что?!

Рэчел поднесла палочку поближе.

– Сейчас же, не то подожгу!

И принцесса Виолетта медленно пошла к сундуку, а палочка Рэчел упиралась ей в спину.

– Рэчел, подумай, что ты делаешь? Ты что, на самом деле…

Принцесса стала на колени и залезла в сундук.

– Ложись на спину!

Принцесса повиновалась. Рэчел захлопнула крышку и поспешила за ключом. Потом она заперла железный сундук, а ключ положила в карман.

Встав на колени, она заглянула в маленькое окошечко сундука. В темноте едва были видны глаза принцессы.

– Спокойной ночи, Виолетта, спи там. А я сегодня посплю в твоей постели. И не смей кричать и шуметь! А не то дотронусь до тебя палочкой, и ты загоришься. Поняла?

– Да, – донесся из окошечка слабый голос принцессы.

Рэчел положила куклу и накрыла сундук ковром. Затем покачалась на кровати принцессы, чтобы кровать заскрипела, а принцесса Виолетта подумала, будто Рэчел действительно легла спать.

Рэчел улыбнулась и, прижав к себе Сару, на цыпочках двинулась к двери. Обратно она шла тем же путем, коридорами для слуг, выбралась через ту же дверь в большой коридор, осторожно огляделась и направилась к большой двери, которую охраняли стражники. Она ничего не сказала, так как не знала, что говорить. Она просто стояла и ждала, пока те отопрут.

– Так ты куклу забыла? – спросил стражник.

Рэчел кивнула.

Дверь за ней захлопнулась, и Рэчел вышла в темноту сада. Там было больше солдат, чем обычно. Новые, добавившиеся к старым, были одеты в другую форму. Эти новые обратили на нее внимание, и Рэчел слышала, как кто-то из старых объяснял, кто она такая. Она старалась идти так, чтобы стражники не заметили, что она оглядывается, и не переходила на бег.

Узелок с хлебом, в котором была спрятана шкатулка, лежал там, где она его оставила, под цветами. Рэчел вытащила узелок и понесла в одной руке, другой прижимая к груди Сару. Идя по саду, она гадала, заметила ли принцесса Виолетта, что Рэчел не спит на ее кровати, не подняла ли она крик, не позвала ли на помощь. Если она это сделала, если пришли охранники и выпустили принцессу из сундука, то, может быть, Рэчел уже ищут. Ведь она прошла долгий путь. Рэчел внимательно прислушивалась к крикам в саду, пытаясь понять, не ищут ли ее в самом деле.

Рэчел устала, ей было трудно дышать, но она торопилась поскорее выбраться из замка, прежде чем ее начнут преследовать. Девочка помнила слова Сандерса, что весь замок обыщут. Она-то знала, что они хотят найти. Им нужна шкатулка. А она обещала Джиллеру, что вынесет шкатулку, чтобы со всеми теми людьми, о которых он говорил, не случилось беды. На стене сейчас было много солдат. Уже почти дойдя до внешней стены, Рэчел замедлила шаг. Раньше здесь стояли всего двое солдат королевы. Теперь дежурили трое. Двоих она узнала: в знакомых красных туниках с черной волчьей головой – форме гвардии. Но третий, намного выше и здоровее, был в плаще из темной кожи. Рэчел не знала, как лучше поступить: идти вперед или убежать. Но куда бежать? Ведь не выйдя за стену, никуда не убежишь. Однако прежде чем Рэчел решила, что делать, стражники заметили ее. Один из солдат королевы уже собрался было открыть ворота. Но новый остановил его, подняв руку.

– Это игрушка принцессы, – пояснил первый. – Принцесса иногда выгоняет ее из замка.

– Никого не велено выпускать, – ответил незнакомец.

– Ничего не поделаешь, малышка, – обратился к Рэчел один из королевских солдат, – ты ведь слышала, что он сказал? Никого не велено выпускать.

Рэчел стояла, словно онемев. Она стояла и смотрела на чужака, а он – на нее. Джиллер рассчитывал, что она вынесет шкатулку, полагался на нее. А другого выхода из замка нет. Тут она попыталась представить себе, как бы поступил Джиллер.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Нынче ночью холодно, я лучше, пожалуй, не буду выходить.

– Вот и правильно, – ответил солдат королевы. – Сегодня тебе придется переночевать в замке.

– Как вас зовут? – спросила Рэчел.

Он немного удивился.

– Королевский копьеносец Рейд.

Она показала на второго королевского солдата.

– А вас?

– Королевский копьеносец Уолкот.

– Королевские копьеносцы Рейд и Уолкот, – повторила она. – Очень хорошо, думаю, я запомню. – Все так же держа в руке куклу, Рэчел показала на нового солдата.

– А вас как зовут?

Он засунул руки за пояс.

– А тебе зачем знать?

Рэчел прижала Сару к груди.

– Ну, принцесса накричала на меня и сказала, чтобы я убиралась из замка. Если я не уйду, она разъярится и захочет отрубить мне голову за то, что я ее ослушалась. Поэтому я должна сказать ей, кто меня не выпустил. А ваши имена мне нужны, чтобы она не решила, будто я все это придумала сама. Тогда она сможет прийти и спросить об этом у вас. Я ее боюсь. Она тоже стала приказывать, чтобы людям отрубали головы.

Все трое слегка отступили и поглядели друг на друга.

– А ведь верно, – сказал королевский копьеносец Рейд. – Наша принцесса пошла в мать. Королева решила, что дочке пора поточить зубки.

– Был приказ: никого не выпускать, – повторил новый солдат.

– Ну, двое из нас – за то, чтобы выполнить приказ принцессы, – ответил копьеносец Рейд и сплюнул. – По крайней мере, если ты не хочешь ее выпускать, мы тут ни при чем. Не наша голова ляжет на плаху. Если уж дойдет до этого, так мы скажем, что говорили тебе, чтоб ты ее выпустил по приказу принцессы. Мы не хотим на плаху вместе с тобой. – Его товарищ Уолкот кивнул в знак согласия.

– Какая может быть угроза от девчонки, которую и от земли-то не видать? Тут лучше не связываться. Им же потом не скажешь, что мы, трое здоровенных парней с оружием, ее испугались и не выпустили. Ты так решил, тебе и отвечать головой перед принцессой, а не нам. Отвечать перед королевским палачом, а не перед нами.

Новичок посмотрел на Рэчел, по-видимому, начиная злиться. Он еще раз взглянул на товарищей, потом опять на нее.

– Ну ясно, опасности от нее никакой. Приказ касался предотвращения угрозы, так что я думаю…

Королевский копьеносец Уолкот начал отодвигать тяжелый засов.

– Но я хочу посмотреть, что там у нее с собой, – добавил новый.

– Ужин и моя кукла, – ответила Рэчел, стараясь не выдать волнения.

– Ну-ка покажи.

Рэчел положила узелок на землю и развязала его. Она протянула ему и Сару.

Стражник взял Сару огромной ручищей, повертел куклу и даже приподнял ей платье. Рэчел, разозлившись, лягнула его в ногу.

– Что вы делаете? Имейте уважение! – закричала она.

Двое других засмеялись.

– Нашел там что-нибудь подозрительное? – спросил копьеносец Рейд.

Новый солдат посмотрел на них сверху вниз и вернул Сару Рэчел.

– Что у тебя еще?

– Я же говорила: мой ужин.

Он склонился над узелком.

– Ну, такой малявке большая буханка ни к чему.

– Это мое! – завопила Рэчел. – Не трогайте!

– И правда, оставь ей, – сказал королевский копьеносец Уолкот. – Ей и так мало достается. По-твоему, похоже, что принцесса ее перекармливает?

Здоровяк выпрямился.

– Как будто нет. Ну, давай отсюда, быстрее.

Рэчел торопливо завязала узелок и, одной рукой прижав к себе Сару, а другой схватив узелок, пробралась между ногами солдат и оказалась снаружи.

Едва Рэчел услышала лязг засова, как пустилась бежать. Она бежала без оглядки, что есть сил, и ей было слишком страшно, чтобы проверять, гонится ли кто-нибудь за ней. Наконец Рэчел остановилась и оглянулась. Никого не видно. Выбившись из сил, она присела отдохнуть на толстый корень, пересекавший тропу.

Рэчел видела очертания замка на фоне звездного неба, огни на башнях. Она никогда, никогда не вернется сюда. Пока Рэчел пыталась отдышаться, кто-то окликнул ее.

Она поняла, что это Сара.

Рэчел положила куколку себе на колени, на узелок.

– Теперь мы спасены, Сара. Мы убежали оттуда, – сказала она.

– Я так рада, Рэчел, – улыбнулась Сара.

– Мы больше никогда не вернемся в это гадкое место.

– Рэчел, Джиллер хотел бы тебе кое-что передать.

Она наклонилась пониже, чтобы лучше расслышать голосок Сары.

– Что же?

– Что он не может сейчас уйти с тобой. Ты должна дальше идти без него.

Рэчел захотелось заплакать.

– Но я бы очень хотела, чтобы он был со мной.

– И ему бы, милая девочка, хотелось этого больше всего на свете, но он должен остаться здесь и отвлечь внимание, чтобы тебя не искали. Это единственное, что можно сделать, чтобы ты спаслась.

– Но я боюсь оставаться одна.

– А ты и не будешь одна, Рэчел. Я буду с тобой. Всегда.

– Но что я буду делать? Куда пойду?

– Ты должна бежать отсюда. Джиллер говорил, чтобы ты не ходила больше в приют-сосну, там тебя найдут. – Рэчел удивленно и испуганно посмотрела на Сару, услышав это. – Иди к другой приют-сосне, потом найди себе новое убежище. Уходи все дальше и прячься, пока не наступит зима. А потом найди какое-нибудь хорошее место, где о тебе будут заботиться.

– Хорошо, раз Джиллер так сказал, я так и сделаю.

– Рэчел, Джиллер хочет, чтобы ты знала, что он любит тебя.

– Я тоже его люблю больше всех на свете.

Куколка улыбнулась.

Вдруг лес осветился сине-желтым заревом. И тут же Рэчел услышала удар грома. Она вскочила на ноги, открыв рот и широко распахнув глаза от изумления.

Огромный огненный шар поднялся над замком, рассыпая множество искр, черный дым потянулся за ним. Поднимаясь выше, огонь постепенно превращался в черный дым, пока не исчез совсем – и снова стало темно.

– Ты видела? – спросила она Сару.

Сара ничего не ответила.

– Я надеюсь, с Джиллером все хорошо.

Она поглядела на куколку, но та ничего не сказала и даже не улыбнулась.

Рэчел прижала к себе Сару и взяла узелок.

– Ну что ж, пойдем дальше, как нам сказал Джиллер.

Проходя мимо озера, она забросила подальше ключ от сундука и улыбнулась, услышав всплеск.

В молчании шла она вперед по тропе, уводившей от замка. Она помнила, что Джиллер не велел ходить к ее сосне, поэтому повернула в другую сторону, по оленьей тропе, на запад.

Глава 34

Ричард услышал звук. Словно бы тихое шипение и потрескивание. В том смутном полусне-полубодрствовании, в котором он пребывал, не имело смысла пытаться понять, что это такое. Постепенно просыпаясь, он все сильнее чувствовал запах жареного мяса. Он немедленно пожалел, что сознание его стало ясным: ведь это принесло и воспоминания обо всем, что случилось, и тоску по Кэлен. Он лежал, свернувшись калачиком, болезненно ощущая твердую кору дерева, к которому прислонился. Все тело затекло – он всю ночь проспал в одной позе. Сейчас ему ничего не было видно, так как голова его уткнулась в колени. Он только понял, что уже начинало светать.

И все-таки поблизости кто-то был.

Притворяясь, что еще спит, он соображал, где оставил оружие. Меч лежал не очень близко, за ним надо было еще тянуться. А нож был рядом. Его пальцы нащупали ореховую рукоять. Он осторожно взял нож, стараясь не делать резких движений. Неизвестный находился слева от него. Одного прыжка, пожалуй, будет достаточно.

Он осторожно поглядел в ту сторону – и с изумлением увидел Кэлен. Она сидела, облокотившись на бревно, и смотрела на него. На костре жарился кролик.

Ричард сел.

– Что ты здесь делаешь? – осторожно спросил он.

– Можно с тобой поговорить?

Ричард убрал нож в ножны и, вытянув затекшие ноги, стал растирать их.

– Я думал, мы уже обо всем поговорили. – Он тут же пожалел о своих словах, увидев, как посмотрела на него Кэлен.

– Извини, – продолжал он, смягчаясь. – Конечно, можно поговорить. Что ты хотела сказать?

Кэлен пожала плечами.

– Ты знаешь, я много думала… – Она взяла длинную березовую ветку, которую Ричард вчера подобрал на растопку, и стала обдирать кусочки коры. – Вчера, после того как я ушла, у тебя сильно болела голова…

– Как ты узнала?

Она снова пожала плечами:

– Я всегда вижу по глазам, когда у тебя болит голова.

Голос ее был тихим и мягким.

– Еще я знаю, что последнее время ты мало спишь, и это моя вина. Поэтому я решила, прежде чем… прежде чем уйти, посторожить, пока ты будешь спать. Поэтому я и пришла сюда, под деревья, где могла охранять тебя. – Кэлен посмотрела на ветку, с которой продолжала обдирать кору. – Мне нужно было удостовериться, что ты хоть немного поспишь.

– Так ты просидела здесь всю ночь? – Ричард не смел поверить ее словам.

Кэлен кивнула, не глядя на него.

– А пока я охраняла тебя, я решила поставить ловушку, как ты меня учил, посмотреть, не поймаю ли чего-нибудь тебе на завтрак. И пока я сидела тут, еще о многом передумала. Больше всего я плакала. Я не могу вынести того, что ты думаешь, будто я предательница. Мне больно, и меня это злит.

Ричард счел за лучшее молчать, пока Кэлен подбирает нужные слова. Он не знал, что сказать, и боялся, что, если скажет что-нибудь не так, она опять уйдет. Кэлен между тем содрала с ветки еще кусок коры и бросила его в костер, где тот сразу вспыхнул.

– А потом я еще подумала над твоими словами и поняла, что должна рассказать тебе, как следует себя вести при встрече с королевой. Кроме того, мне надо тебе сказать, каких дорог следует избегать, а где можно идти. Я все думала, что мне тебе рассказать, чтобы не забыть ничего важного. И прежде чем успела обо всем этом подумать, я поняла, что ты был прав. Во всем.

Ричарду показалось, что она вот-вот заплачет, но она не заплакала. Она просто продолжала вертеть в руках ветку и избегала его взгляда. Она молчала. А потом вдруг задала неожиданный вопрос:

– По-твоему, Шота хороша собой?

Он улыбнулся:

– Да, но ты лучше.

Кэлен улыбнулась в ответ и откинула волосы.

– Немногие осмелились бы сказать это… – Она снова остановилась. Ее тайна стояла между ними. И снова она заговорила: – Есть старая поговорка у женщин, может быть, ты слышал ее: «Не позволяй красивой женщине решать твою судьбу, если при этом есть мужчина».

Ричард усмехнулся и встал, чтобы размять ноги.

– Нет, не доводилось это слышать. – Он полусидя оперся на бревно и сложил на груди руки. Он и не думал, что Кэлен будет беспокоиться, не похитит ли Шота его сердце. Ведь Шота сказала, что убьет его, если они еще встретятся. Да и без этой клятвы Шоты у Кэлен, он знал, не было причин для беспокойства.

Кэлен отшвырнула ветку и встала рядом с ним. Наконец она заглянула ему в глаза и сдвинула брови.

– Ричард, – она говорила тихо, почти шепотом, – этой ночью я поняла, что была очень глупой. Раньше я боялась, что ведьма убьет меня сразу, но сейчас поняла, что она почти добилась этого. Просто я сама бы за нее это сделала, позволив ей решить мою судьбу. А ты был во всем прав. Мне следовало бы с большим вниманием отнестись к тому, что говорил Искатель Истины. – Кэлен опустила глаза, потом снова поглядела на него. – Если… Если еще не слишком поздно, то я хотела бы вернуться к своим обязанностям, снова стать твоим проводником.

Ричарду даже не верилось, что все кончилось. Кажется, он никогда не чувствовал себя таким счастливым, никогда не испытывал такого облегчения. Вместо ответа он обнял ее и крепко прижал к себе. Она положила голову ему на грудь, затем отстранилась.

– Ричард, теперь я хотела бы поговорить с тобой еще об одном деле. Если ты согласен взять меня назад, то ты должен прежде выслушать меня. Я не могу оставаться с тобой, если не расскажу о себе. Это жжет мне сердце, потому что я ведь должна быть твоим другом. Мне следовало бы рассказать тебе об этом с самого начала. У меня никогда не было таких друзей, как ты, и мне не хотелось бы, чтобы наша дружба прекратилась. – Ричард удивленно смотрел на нее. – Но теперь я должна рассказать тебе, кто я, – закончила она очень тихо.

– Кэлен, я ведь уже говорил тебе, ты – мой друг, и ничто не может изменить этого.

– Эта тайна может. – Кэлен опустила голову. – Это связано с магией.

Ричард не был уверен, это ему необходимо узнать ее тайну. Он только что вновь обрел Кэлен, и ему вовсе не хотелось потерять ее снова. Он сел на корточки у костра и снял с огня палку, на которой жарился кролик. Он гордился тем, что Кэлен сама сумела поймать кролика тем способом, которому он научил ее.

– Кэлен, твои тайны меня сейчас не интересуют. Меня интересуешь только ты, вот и все. Пойдем, кролик готов, поешь.

Она села на землю рядом с Ричардом, а он отрезал ножом кусок мяса и подал ей. Мясо было горячим, и она держала его осторожно и дула, чтобы остудить. Ричард отрезал кусок себе и тоже сел.

– Ричард, когда ты в первый раз увидел Шоту, она и вправду была так похожа на твою мать?

Ричард посмотрел на ее лицо, освещенное огнем, кивнул и откусил кусок мяса.

– Твоя мать была красавицей. У тебя ее глаза и ее губы.

Ричард слегка улыбнулся, вспомнив об этом.

– Но ведь это была не она.

– Значит, ты рассердился на Шоту за то, что она притворилась человеком, которым в действительности не могла быть? На то, что она обманула тебя? – Кэлен тоже откусила кусок мяса, вдыхая воздух ртом, потому что оно было еще очень горячим. Она внимательно смотрела на Ричарда.

Он пожал плечами, испытав горечь при воспоминании.

– Да, по-моему, это было нечестно.

Кэлен прожевала мясо и проглотила его.

– Вот почему я должна рассказать тебе, кто я такая, даже если ты после этого возненавидишь меня. Ведь ты был моим другом. Хотя я, может быть, не заслуживала дружбы. Вот и еще одна причина, почему я вернулась: я не хотела, чтобы ты узнал об этом от кого-нибудь другого. Лучше, если ты узнаешь все от меня. После того как я расскажу тебе все, если ты захочешь, я уйду.

Ричард посмотрел на небо. Оно становилось все более светлым. Ему захотелось, чтобы Кэлен ничего не рассказывала ему о себе, чтобы все оставалось так, как есть.

– Не волнуйся. Я не собираюсь гнать тебя. У нас ведь есть общее дело. Ты помнишь, что говорила Шота? У королевы эта шкатулка долго не задержится. Ведь это означает только одно: кто-нибудь заберет у нее шкатулку. Лучше, если это сделаем мы, а не Даркен Рал.

Кэлен коснулась его руки.

– Я не хочу, чтобы ты решал это, пока не выслушаешь меня. Если ты после этого захочешь, чтобы я оставила тебя, я тебя пойму. – Она пристально посмотрела на него. – Ричард, я должна сказать, что меня никогда еще так не интересовало ничье мнение, как твое, и, думаю, такого больше не будет. Но обойти это нельзя. Из этого ничего бы не вышло. Ничего хорошего – по крайней мере.

Ему не хотелось верить. Должен же быть какой-то другой выход. Ричард тяжело вздохнул и выговорил:

– Ну ладно, давай.

Она кивнула.

– Ты помнишь, что в Срединных Землях живут существа, наделенные магией? И что они не могут отказаться от магии, потому что магия часть их самих?

Он кивнул.

– Так вот. Я – одно из таких существ. Я не просто женщина.

– Так кто же ты?

– Я – Исповедница.

Исповедница.

Слово это было ему знакомо.

Он весь напрягся. Дыхание перехватило. Он вдруг вспомнил строки из Книги Сочтенных Теней. «Если тот, кто владеет шкатулками, не прочел сих слов сам, но услышал их из уст другого человека, в подлинности переданного знания он может убедиться лишь с помощью Исповедницы…»

Перед его мысленным взором быстро замелькали страницы книги. Он пытался вспомнить, не упоминаются ли эти «Исповедницы» где-то еще. Нет, нигде. Он помнил каждое слово Книги. Исповедница упоминалась лишь однажды, в самом начале. Он еще гадал, что бы это значило. Он даже прежде не был уверен, что это реальное лицо. Ричард почувствовал, как клык, висевший у него на шее, словно налился тяжестью.

Кэлен посмотрела ему в глаза и нахмурилась:

– Ты знаешь, кто такие Исповедницы?

Он с трудом ответил:

– Нет. Только слово слышал, не больше… Слышал от отца. Правда, я не знаю, что оно означает. – Он пытался снова овладеть собой. – Так что же значит – быть Исповедницей?

Кэлен обхватила руками колени и слегка отодвинулась.

– Это значит обладать властью, волшебной силой, которая передается от матери к дочери и восходит к давним-давним временам, еще до темного времени, существуя столько же, сколько существуют страны и народы.

Ричард не знал, что это за темные времена, но слушал не перебивая.

– С этим мы рождаемся, волшебная сила – часть нас самих, и без нее мы можем не больше, чем вы – без сердца. У каждой Исповедницы и дети рождаются Исповедниками. Так бывает всегда. Но этот дар не у всех одинаков. У одних сильнее, у других – слабее.

– Значит, вы не можете избавиться от этого, даже если бы захотели? Но что это за чары?

Кэлен поглядела на костер.

– Эта сила действует в момент прикосновения. Дар этот мы постоянно носим в себе. Нам не надо вызывать его в себе, чтобы пустить в ход, наоборот, мы должны всегда сдерживать в себе эту силу, а пользоваться ею можем, ослабляя волю к сдерживанию.

– Вроде как сдерживать аппетит? – спросил Ричард.

Она улыбнулась такому сравнению.

– Ну, вроде.

– И что же творит эта сила?

– Видишь ли, это трудно выразить в словах. Я и не думала, что это будет так трудно объяснить, но действительно трудно передать это словами тому, кто не родился в Срединных Землях. Я никогда не пыталась делать это и даже не уверена, что можно подобрать слова. Это вроде как объяснить слепому, что такое дым.

– Ну, попытайся.

Кэлен кивнула и посмотрела ему в глаза:

– Это сила любви.

Ричард чуть не засмеялся:

– И ты думаешь, что меня устрашит сила любви?

Кэлен напряглась, глаза ее вспыхнули от негодования, но, кроме негодования, во взгляде появилось выражение, похожее на то, какое он видел во взглядах Шоты и Эди, – сопричастности к вечности. Он почувствовал, что Кэлен его слова показались неуважительными, если не оскорбительными, не говоря уже о его веселости. Ричард понял – и это было неприятное чувство, – что Кэлен не привыкла, чтобы кто-нибудь улыбался по поводу ее волшебной власти. Кажется, ее взгляд сказал ему об этом больше, чем могли бы поведать слова. Какие бы ни были эти чары, но смеяться тут явно не над чем. Он посерьезнел. Когда Кэлен поняла, что он больше ничего такого не ляпнет, она продолжила:

– Ты не понял. Не будь легкомысленным. – Глаза ее сузились. – Испытав на себе нашу силу, человек уже не может больше оставаться прежним. Он навсегда становится другим. Более того, стоит Исповеднице прикоснуться к человеку, и он становится преданным ей навсегда, преданным как никому из живущих. Для него уже не имеет значения, кем он был, чем занимался, чего желал. Он пойдет на все ради той, которая прикоснулась к нему. После этого его жизнь принадлежит не ему, а ей. Его душа принадлежит не ему, а ей. Как личность он уже не существует.

Ричард почувствовал, что ему становится как-то не по себе.

– И сколько времени продолжается действие этой самой волшебной силы или как ее назвать?

– Столько, сколько будет жить тот, к кому я прикоснулась, – спокойно ответила Кэлен.

Ему вдруг стало холодно.

– Стало быть, это что-то вроде чар ведьмы?

– Не совсем так, но, может быть, так тебе будет легче понять. Пусть будет так. Но прикосновение Исповедницы значит куда больше. Его действие гораздо могущественнее и долговечнее. Чары ведьм можно снять. Последствия моего прикосновения устранить невозможно. Шота околдовывала тебя, хотя ты и не чувствовал этого. Это сильнее самих ведьм, они так поступают, потому что это их судьба. Твой гнев и гнев, исходящий от меча, защитили тебя. Но магическое действие моего прикосновения начинается сразу и не проходит никогда. Тут тебя ничто не может защитить. Для того, к кому я прикоснулась, нет пути назад: он уже не тот человек, что прежде. Его личность исчезает навсегда. Он навсегда теряет свободу воли. Одна из причин, почему я не хотела идти к Шоте, – это то, что ведьмы ненавидят Исповедниц. Они страшно ревнуют к нашей власти, к тому, что человек, к которому мы только прикоснемся, становится нам навсегда преданным. Тот, к кому прикоснется Исповедница, сделает все, что она скажет. – Кэлен сурово посмотрела на него. – Все.