Текст книги "Первое правило волшебника"

— Но рано или поздно мне придется выйти!

– Даркен Рал выпустил на волю много кошмаров. Он должен следить за многим, в том числе и за своим временем. У него нет времени ждать всю ночь. Он уверен, и у него есть на то причины, что может поразить тебя в любой момент, когда пожелает. У него нет причин ждать. Он скоро уйдет, займется другими темными делами, чтобы вернуться за тобой в другой час. Знаки на твоем теле открывают наши глаза, и мы можем тебя видеть. Они закрывают глаза Рала, он не может видеть тебя. Если только ты не обнажишь меч. Тогда он увидит тебя и одержит победу. Пока на тебе эти знаки, пока магия меча остается в ножнах, пока ты на земле Племени Тины, он не может отыскать тебя.

— Но я не могу остаться здесь!

– Нет можешь, если хочешь остановить его. Когда ты покинешь наши земли, сила знаков исчезнет, и он снова сможет увидеть тебя.

Ричард задыхался, у него тряслись руки. По его лицу Кэлен видела, что он готов пренебречь предупреждением и выйти из дома духов.

– Тебе решать, — сказали духи. – Дождаться, когда он убьет нескольких наших людей, и потом отправиться за шкатулкой, чтобы убить его. Или выйти сейчас и ничего не достичь.

Ричард крепко зажмурился и сглотнул комок в горле. Его грудь вздымалась и опадала, он тяжело дышал.

– Я буду ждать, – проговорил он так тихо, что Кэлен едва расслышала его слова.

Кэлен обняла его, и они зарыдали. Вокруг завертелся хоровод. И больше она ничего не видела. Птичий Человек разбудил ее и Ричарда, тряся их за плечи. Кэлен казалось, что она очнулась от кошмара, в котором духи рассказали ей об убийстве людей Тины и о том, будто, чтобы найти шкатулку, им придется отправиться в Предел Агаден, к Шоте. При мысли о ведьме Кэлен охватила дрожь. Вокруг стояли старейшины. Они помогли Ричарду и Кэлен подняться. У всех были мрачные лица. Слезы снова подступали к горлу. Кэлен сдержалась.

Птичий Человек распахнул дверь, через которую ворвался холодный ночной воздух, и они увидели ясное, усыпанное звездами небо.

Тучи исчезли, но не было и змееподобного облака. До рассвета оставалось меньше часа. Небо на востоке уже понемногу светлело. Охотник угрюмо вручил всем одежду, а Ричарду – еще и его меч. Они молча оделись и вышли.

Дом духов был окружен строем охотников и лучников. Многие были перепачканы кровью. Ричард шагнул вперед, отстранив Птичьего Человека.

– Скажите мне, что произошло, – тихо велел он.

Человек с копьем вышел вперед. Кэлен приготовилась переводить. Глаза охотника полыхнули гневом.

– С неба спустился красный демон, неся на себе человека. Он искал тебя! — Охотник направил острие копья в грудь Ричарду. Птичий Человек невозмутимо положил руку на копье и отвел острие от Искателя. – Когда он нашел только твою одежду, он начал убивать людей. Детей! — Охотник задыхался от ярости. – Наши стрелы были против него бессильны. Наши копья были против него бессильны. Наши руки были против него бессильны. Многих убил волшебный огонь. Когда он увидел, что мы пользуемся огнем, то разозлился еще больше. Он потушил все наши костры. А потом снова вскарабкался на красного демона и сказал, что, если мы еще раз зажжем огонь, он вернется и убьет всех детей. С помощью магии он поднял Сиддина в воздух и унес с собой. «Подарок, — сказал он, – другу». А потом улетел. Где ты был со своим мечом?!

Глаза Савидлина наполнились слезами. Кэлен прижала руку к груди, стараясь унять боль в сердце. Она знала, кому предназначался этот подарок.

Охотник плюнул Ричарду в лицо. Савидлин рванулся к нему, но Ричард предупреждающе поднял руку.

– Я слышал голоса наших предков, — сказал Савидлин. – знаю, что он ни в чем не виноват!

Кэлен обняла Савидлина и постаралась успокоить его.

– Наберись терпения. Мы спасли его один раз, спасем опять.

Савидлин храбро кивнул. Кэлен разжала объятия. Ричард тихо спросил, что она сказала Савидлину.

– Я солгала, – ответила Кэлен, – чтобы облегчить боль.

Ричард понимающе кивнул и повернулся к человеку с копьем.

– Покажи тех, кого он убил, – бесстрастно произнес он.

– Зачем? — спросил охотник.

– Чтобы я никогда не забыл, почему я должен убить этого человека.

Охотник яростно глянул на старейшин и повел их к центру деревни. Кэлен придала лицу бесстрастное выражение, скрывая ужас от того, что ей предстояло увидеть. Она уже столько раз видела подобное в других деревнях, в других странах… Как она и ожидала, все выглядело точно так же. У стены валялись истерзанные и окровавленные тела детей, обугленные останки мужчин, трупы женщин. У одних не было руки, у других – подбородка. Среди них была и племянница Птичьего Человека. На лице Ричарда не отражалось никаких чувств. Он шел среди рыдающей толпы, мимо мертвецов, глядя по сторонам. Спокойствие в сердце циклона. «Или, – подумала Кэлен, – молния, готовая ударить в любой момент».

– Вот что ты принес нам, — прошипел охотник. – Ты во всем виноват!

Ричард посмотрел на остальных, которые кивнули, соглашаясь, и потом повернулся к охотнику:

– Если тебе так легче, можешь обвинять меня. А я предпочитаю винить того, на чьих руках их кровь. – Он обратился к Птичьему Человеку и к старейшинам: – Пока все не закончится, не разводите огонь. Это приведет лишь к новым смертям. Я клянусь, что убью этого человека или погибну сам. Спасибо за помощь, друзья.

Его глаза обратились к Кэлен. В них пылал гнев. Ричард стиснул зубы.

– Мы идем искать эту ведьму.

Конечно, у них нет выбора. Но она слышала о Шоте. Это верная смерть. С таким же успехом они могут пойти прямо к Даркену Ралу и спросить у него, где искать шкатулку. Кэлен подошла к Птичьему Человеку и неожиданно для себя бросилась ему на шею.

– Не забывай меня, — прошептала она.

Когда они разжали объятия, Птичий Человек обвел глазами собравшихся. Его лицо ничего не выражало.

– Этим двоим понадобится несколько воинов, чтобы проводить их до границы наших земель.

Савидлин немедленно выступил вперед. Десять лучших охотников без колебаний встали рядом с ним.

Глава 29

Принцесса Виолетта повернулась к Рэчел и дала ей пощечину. Рэчел не сделала ничего плохого, просто принцесса любила давать ей пощечины: принцессе это казалось очень забавным. Рэчел и не скрывала, что ей очень больно. Если бы принцессе показалось, что девочке не больно, та получила бы новую пощечину. Рэчел прижала руку к покрасневшей щеке, губы ее задрожали, на глазах выступили слезы, но она смолчала.

Принцесса повернулась к полированным шкафам, стоявшим вдоль стены, открыла очередной ящик и достала оттуда сверкающее серебряное колье с крупными синими камнями.

– Прелестная штучка. Подними-ка мои волосы.

Она повернулась к высокому зеркалу, застегивая колье на полной шее и любуясь собой. Рэчел поддерживала длинные тусклые каштановые волосы принцессы, чтобы не мешались. Рэчел взглянула на себя в зеркало. На щеке остался красный след от удара. С тех пор как принцесса обкорнала ее, она терпеть не могла смотреть на себя в зеркало. Конечно, она – никто, и ей не дозволено носить длинные волосы, но можно было хотя бы постричь их ровно. Волосы были коротко стрижены почти у всех, но ровно! Однако принцесса Виолетта любила так поступать с нею. Принцессе хотелось, чтобы Рэчел выглядела уродиной.

Рэчел переступила с ноги на ногу – устала стоять. Они находились в королевской сокровищнице, и принцесса примеряла, вертясь перед зеркалом, то одно, то другое украшение. Это было ее любимое занятие. Рэчел – игрушка принцессы – обязана была сопровождать ее, дабы доставить еще больше удовольствия. Уже десятки ящиков были открыты. В одних виднелись сверкающие ожерелья, в других – браслеты. Еще больше украшений – бус, брошей, тиар, колец – валялось на полу.

Принцесса посмотрела вниз и показала на голубое каменное колечко:

– Подай его мне.

Рэчел надела кольцо на палец принцессы, и та стала глядеться в зеркало, вертя рукой так и этак, любуясь украшением. С глубоким вздохом, выражавшим усталость и скуку, она подошла к постаменту в другом конце сокровищницы. Принцесса смотрела на любимое сокровище матери, которое пыталась выклянчить у нее при каждом удобном случае.

Пухлая рука протянулась к золотой, инкрустированной драгоценными камнями шкатулке и сняла ее с постамента.

– Принцесса Виолетта, – вскрикнула Рэчел, прежде чем успела сообразить, что говорит, – ваша мама сказала, что к ней нельзя притрагиваться!

Принцесса обернулась с самым невинным видом и неожиданно бросила шкатулку Рэчел. Пораженная Рэчел схватила шкатулку на лету, боясь, что та ударится о стену и разобьется. В ужасе от того, что шкатулка у нее в руках, девочка немедленно положила ее на пол, словно она была раскалена. Рэчел отступила, боясь, что ее побьют за одно то, что она находится рядом с бесценной шкатулкой королевы.

– Что тут такого? – выпалила принцесса. – Волшебная сила не позволит шкатулке исчезнуть из этой комнаты. К тому же никто вовсе не думает ее красть.

Рэчел не было дела до волшебных сил, она знала только, что ей не хочется, чтобы ее поймали с королевской шкатулкой в руках.

– Я пошла в столовую, – проговорила принцесса, задрав нос, – посмотрю, как собираются гости, и подожду ужина. Приберись тут, чтоб не было этого страшного беспорядка, а потом иди на кухню и скажи поварам: я не хочу, чтобы жаркое было вроде подошвы, как в прошлый раз. Иначе я скажу маме, и она велит выпороть их.

– Слушаюсь, принцесса Виолетта. – Рэчел присела.

– И все? – надменно спросила принцесса.

– И… благодарю тебя, принцесса, за то, что привела меня сюда и позволила полюбоваться тобой в драгоценных уборах.

– Да, эту милость я могу тебе оказать: тебе, должно быть, противно смотреть в зеркало на свое уродливое лицо. Мама говорит, что мы должны делать добро обездоленным. – Она порылась в кармане и вынула ключ. – Вот, возьми, запрешь комнату, когда наведешь порядок.

Рэчел снова присела.

– Хорошо, принцесса Виолетта.

Когда рука Рэчел коснулась ключа, принцесса вдруг залепила девочке новую пощечину. Рэчел так и замерла, а принцесса вышла из комнаты, визгливо смеясь. Девочке было почти так же больно слышать ее смех, как получать удары.

Вся в слезах, она ползала по ковру, собирая украшения. Потом на минутку присела и осторожно коснулась рукой горящей щеки. Ей было очень больно. Рэчел специально старалась обходить шкатулку королевы, украдкой поглядывая на нее и боясь прикоснуться. Она медленно, аккуратно раскладывала по местам украшения, осторожно закрывала ящики, все надеясь, что не успеет закончить уборку и ей не придется дотрагиваться до шкатулки, которой королева дорожила больше всего на свете. Королева не обрадуется, если узнает, что Рэчел, которая здесь вовсе никто, трогала шкатулку. Рэчел знала, что королева всегда кому-нибудь отрубает голову. Принцесса иногда водила Рэчел поглядеть на казнь, но Рэчел закрывала глаза, а принцесса смотрела.

Когда все драгоценности были убраны, Рэчел закрыла последний ящик и вновь покосилась на шкатулку. Ей показалось, что и шкатулка на нее смотрит, что она может как-то рассказать королеве, если Рэчел прикоснется к ней. Наконец девочка присела, закрыла глаза, взяла шкатулку и осторожно понесла ее в вытянутой руке, боясь уронить. Потом очень бережно, словно опасаясь, как бы оттуда что-нибудь не выпало, водрузила шкатулку на место и с облегчением отдернула руку.

Обернувшись, Рэчел увидела, что по ковру идет человек в серебристом балахоне. Она оцепенела. Как же она не услышала шаги? Медленно, словно нехотя, подняла она голову, глядя на балахон, острую седую бороду, костистое лицо с птичьим носом, высокими залысинами и темными глазами, которые смотрели на нее сверху вниз.

Это был волшебник!

– Волшебник Джиллер, – захныкала Рэчел, ожидая, что сейчас он уничтожит ее, – я только поставила ее на место. Пожалуйста, пожалуйста, не убивай меня. – Лицо ее сморщилось, она хотела отступить, но ноги не слушались. – Пожалуйста! – Она всхлипнула, кусая подол платья, который засунула в рот.

Увидев, что волшебник опускается около нее на пол, Рэчел крепко зажмурилась.

– Дитя, – ласково сказал он, и Рэчел, осторожно приоткрыв один глаз, с удивлением обнаружила, что волшебник сидит на полу, рядом с ней. – Я не причиню тебе зла.

Так же осторожно она открыла другой глаз.

– Правда? – спросила Рэчел, не веря его словам. Тяжелая дверь, через которую она только и могла убежать, была закрыта.

– Правда, – улыбнулся он. – Но кто же поставил шкатулку на пол?

– Мы играли, просто играли. Я поставила ее для принцессы. Она ко мне так добра, так добра, и я хотела помочь ей. Она замечательная, я люблю ее, она так добра ко мне…

Волшебник осторожно приложил палец к ее губам, веля умолкнуть.

– Я хочу с тобой поговорить. Значит, принцесса играет с тобой?

– Да, – девочка кивнула. – Я Рэчел.

Улыбка его стала шире.

– Красивое имя. Рад познакомиться с тобой, Рэчел. Извини, что напугал тебя. Я хотел только проверить, в порядке ли шкатулка королевы.

Еще никто не говорил, что у нее красивое имя. Но ведь он закрыл большую дверь, так что выйти нельзя.

– Так ты не убьешь меня? И не превратишь во что-нибудь ужасное?

– Ну конечно, нет. – Волшебник посмотрел на нее одним глазом. – А почему у тебя щеки такие красные?

Рэчел слишком испугалась, чтобы ответить. Он осторожно и бережно коснулся пальцами одной ее щеки, потом другой. Боль прошла.

– Тебе лучше?

Девочка кивнула. Теперь, когда он был так близко, его глаза казались очень большими. Его взгляд требовал от нее ответа.

– Принцесса бьет меня, – призналась она со стыдом.

– Вот как? Не так уж она и добра к тебе.

Рэчел покачала головой, опустив глаза. И тут, к полному изумлению Рэчел, волшебник обнял ее. Она оцепенела на мгновение, затем сама обняла его за шею. Седые бакенбарды щекотали ей лицо и шею, но ей нравилось это.

Он с грустью посмотрел на девочку:

– Мне жаль тебя, милое дитя. Принцесса и королева бывают очень жестокими.

Его голос показался Рэчел таким же приятным, как голос Брофи. Волшебник снова широко улыбнулся.

– Знаешь, у меня есть то, что тебе поможет. – Он стал искать что-то в складках балахона, глядя при этом вверх. Наконец он, к изумлению девочки, достал куклу с короткими волосами того же соломенного цвета, как у самой Рэчел. Волшебник погладил куклу по животику. – Это утешительная куколка.

– Утешительная? – прошептала она.

– Да, – кивнул он. – Если у тебя неприятности, стоит только рассказать о них куколке, и она все с тебя снимет. Она волшебная. Попробуй!

Едва дыша, Рэчел протянула руку и бережно взяла куколку. Она прижала куклу к груди, потом медленно отстранила и поглядела на ее лицо. На глазах Рэчел были слезы.

– Принцесса Виолетта говорит, что я уродина, – пожаловалась она. Куколка улыбнулась. Рэчел так и раскрыла рот.

– Я люблю тебя, Рэчел, – сказала куколка тоненьким голоском.

Девочка сначала застыла от удивления, потом радостно засмеялась и стала обнимать и целовать куколку. Она смеялась, прижимала куколку к груди и покачивала ее.

Вдруг Рэчел вспомнила, протянула куколку волшебнику и отвернулась.

– Мне нельзя играть с куклами. Принцесса так сказала. Она сказала, что, если у меня будет кукла, она бросит ее в огонь.

Рэчел говорила с трудом, мешал комок в горле.

– Хорошо, я подумаю, – сказал волшебник, погладив бороду. – Где ты спишь?

– Обычно я сплю в спальне принцессы. Принцесса запирает меня на ночь в сундук. По-моему, это гадко. А иногда, если принцесса говорит, что я плохо себя вела, она выгоняет меня на ночь из замка, чтобы я спала под открытым небом. Ей самой кажется, что так еще хуже, но мне так больше нравится. У меня есть одно тайное место, приют-сосна, там я и сплю. А сосны ведь не запираются. Так что я чувствую себя даже свободнее. Иногда бывает довольно холодно, но я собрала много соломы и зарываюсь в нее, чтобы согреться. Утром я возвращаюсь рано, пока принцесса не послала за мной стражу, и мой тайничок еще никто не нашел. Я боюсь, про него узнают. Тогда скажут принцессе, и она перестанет выгонять меня.

Волшебник слегка коснулся руками лица Рэчел, отчего ей стало очень приятно.

– Милое дитя, – прошептал он, – я могу помочь этому горю. – Глаза его стали влажными от слез. Рэчел и не знала, что у волшебников тоже бывают слезы. Затем он снова улыбнулся своей милой улыбкой. – Я кое-что придумал. Ты знаешь парадные сады?

Рэчел кивнула:

– Я прохожу через них, когда иду к своей сосне. Принцесса заставляет меня выходить вечером через ворота во внешней стене, за садом. Она не хочет, чтобы я шла через передние, мимо людей и магазинов, боится, как бы кто-нибудь не пустил меня переночевать. Она говорит, что мне нельзя на ночь идти в город или на фермы. Мне следует в наказание идти в лес.

– Ну вот, – сказал волшебник, – как пойдешь садом по главной аллее, там по обе стороны – вазоны с желтыми цветами. Я спрячу твою куклу в третьем вазоне справа. Я накину на нее сеть волшебника, и, кроме тебя, ее никто не найдет. – Он взял куколку, и та снова исчезла в складках его одеяния. – В следующий раз, когда тебя выгонят на ночь, пойдешь туда и найдешь куклу. А потом можешь отнести ее в свое убежище в приют-сосне, где никто ее не найдет и не отнимет. Вдобавок я оставлю тебе волшебную огневую палочку. Если ты сложишь из хвороста небольшой костер, а потом дотронешься до него волшебной палочкой и скажешь: «Гори!», хворост загорится, и ты сможешь согреться.

Рэчел бросилась обнимать волшебника, а он гладил ее по спине.

– Спасибо тебе, волшебник Джиллер!

– Когда мы с тобой одни, ты можешь называть меня просто Джиллер, как все мои добрые друзья.

– Огромное тебе спасибо за куколку, Джиллер. Ни от кого я еще не получала таких чудесных подарков. Я буду изо всех сил беречь ее. А сейчас я должна идти. Мне надо на кухню отчитать поваров по приказу принцессы. Потом мне надо присутствовать при том, как принцесса ест. – Она улыбнулась. – А еще мне надо придумать, что сделать плохого, чтобы принцесса меня выгнала.

Волшебник от души рассмеялся, и глаза его стали веселыми. Джиллер помог открыть тяжелую дверь и запер ее за девочкой, а потом вернул ей ключ.

– Я очень надеюсь, что мы с тобой еще поговорим, – сказала она.

– Конечно, Рэчел, – улыбнулся он. – Я уверен в этом.

Она помахала волшебнику рукой и побежала по пустому коридору, счастливая, как еще никогда в этом замке.

Ей предстоял долгий путь по каменным лестницам и коридорам, устланным коврами, через большие залы с гобеленами, изображавшими рыцарские турниры, с обитыми бархатом стульями и бархатными портьерами, мимо похожих на каменные изваяния стражников у великолепных дверей и солдат, марширующих в коридорах по двое, мимо слуг, снующих туда-сюда с бельем, подносами или ведрами для мытья полов. Путь этот вел вниз, в дворцовую кухню.

Но никто из стражников или слуг не удостоил Рэчел внимания, хотя она не шла, а бежала. Все знали, что Рэчел – игрушка принцессы Виолетты, и все много раз видели, как она бегала по замку по поручениям принцессы.

Когда Рэчел наконец появилась на кухне, она задыхалась от долгого бега. Там суетились помощники поваров с тяжелыми мешками, большими горшками или вытащенными из печи горячими противнями, стараясь не налететь друг на друга. Некоторые рубили что-то на высоких столах или колодах, и она не видела что. Повара орали на поварят, те по их приказу меняли сковороды и кастрюли. Постоянно постукивали ложки, которыми мешали еду, шипело масло на сковородах, в кастрюлях с луком, чесноком и пряностями, и стоял страшный гвалт от того, что все одновременно что-то кричали. От чудесных кухонных запахов у Рэчел даже закружилась голова.

Она было дернула за рукав одного из старших поваров, пытаясь сообщить, что она – от принцессы, но тот был занят спором с другим поваром и сказал, чтобы Рэчел где-нибудь посидела, пока они закончат. Она присела рядышком на табурет возле печи, прислонившись спиной к горячим кирпичам. Здесь так вкусно пахло, а Рэчел была такой голодной! Но она знала, что, если попросить еду, будут неприятности. Старшие повара, стоя над большим горшком, размахивали руками и кричали друг на друга. Вдруг горшок свалился на пол и с грохотом разбился. По полу растеклась светло-коричневая жидкость. Рэчел вскочила, чтобы ей не обожгло босые ноги. Повара замерли, лица их стали такими же белыми, как их халаты.

– Ну и что нам теперь делать? – спросил повар пониже. – У нас ведь больше нет снадобий, присланных отцом Ралом.

– Подожди-ка, – ответил длинный, – дай подумать.

Он тронул рукой лоб, потом обхватил лицо руками, издав чмокающий звук. Наконец поднял обе руки над головой.

– Ура, придумал! Дай-ка мне другой горшок, да держи язык за зубами. Может, нам еще удастся сохранить головы. И давай сюда другое снадобье.

– Какое? – заорал низенький повар, побагровев.

Длинный наклонился к нему:

– Коричневое!

Рэчел наблюдала, как оба суетились, доставали что-то, подливали, подбавляли, помешивали и пробовали. Наконец они заулыбались.

– Славно, славно. Это, я думаю, подействует, – сказал длинный.

Рэчел, осторожно ступая по мокрому полу, подошла к нему и дернула за рукав.

– Ты? Ты еще здесь? Чего тебе надо? – закричал он.

– Принцесса Виолетта велела больше не пересушивать жаркое, иначе она попросит королеву, чтобы вас выпороли, – сказала она, глядя в пол. – Она просила вам это передать.

Длинный посмотрел на нее, потом повернулся к низенькому, погрозив пальцем:

– Я же говорил! На этот раз, смотри, отрезай ей из середины, да не перепутай тарелки, не то мы оба кончим на плахе! – Он снова посмотрел на девочку. – А ты ничего не видела! – сказал он, показывая туда, где стоял горшок.

– Вы хотите, чтобы я никому не говорила, как вы это делали? – спросила Рэчел, несколько смутившись. Она пошла назад по мокрому полу на цыпочках. – Я никому не скажу, обещаю. Я не люблю, когда эти, с кнутами, делают людям больно.

– Постой-ка, – окликнул ее повар. – Рэчел, кажется?

Она обернулась, кивнула.

– Иди сюда.

Рэчел нехотя вернулась. Повар взял большой нож, она было испугалась, но он повернулся к блюду на столе и отрезал большой сочный кусок мяса. Она еще никогда не видела такого хорошего, большого куска вырезки, во всяком случае, не видела так близко. Такое мясо ели только королева и принцесса. А повар вручил этот кусок ей.

– Извини, что накричал на тебя, Рэчел. Садись на табурет и съешь вот это. Потом надо будет умыться, чтобы никто не догадался. Хорошо?

Рэчел кивнула и побежала к табуретке со своей добычей, позабыв про мокрый пол. В жизни она не ела ничего вкуснее! Она пыталась есть медленно, но не могла. Руки у нее по локоть были в мясном соке. Когда Рэчел поела, к ней подошел низенький повар, вытер ей полотенцем руки и лицо, а потом принес кусок лимонного кекса и протянул, как длинный повар – мясо. Он сказал, что сам пек этот кекс и хочет знать, хорошо ли получилось. Рэчел вполне искренне ответила, что это самая вкусная вещь на свете. Повар улыбнулся.

Ей показалось, что это лучший день в ее жизни. Сначала она получила волшебную куколку, а теперь – такую еду. Рэчел почувствовала себя королевой.

Позднее, в столовой, когда Рэчел сидела на стульчике позади принцессы, она впервые не была настолько голодной, чтобы у нее урчало в животе при виде, как едят знатные господа. Главный стол был на три ступеньки выше остальных, так что, сидя прямо, Рэчел могла видеть весь зал даже с маленького стульчика. В зале суетились лакеи с подносами и блюдами, принося яства и напитки и унося объедки, подливая господам вина и ставя на стол подносы с новыми блюдами. Рэчел смотрела на красивых и нарядных дам и господ, сидевших за столами и евших из драгоценной посуды. Теперь она знала, какова на вкус их еда. Правда, она не могла понять, зачем нужно столько разных вилок и ложек. Когда Рэчел однажды спросила об этом принцессу, та ответила, что такие вещи ей знать ни к чему, потому что она – никто.

Чаще всего на приемах на Рэчел не обращали внимания. И сейчас принцесса только один раз за все время посмотрела на нее. И что, в самом деле, смотреть на игрушку принцессы, которую та таскает с собой? Королева была окружена придворными, они сидели или стояли. Королева говорила, что Рэчел нужна принцессе, чтобы та училась повелевать.

Рэчел наклонилась вперед и прошептала, обращаясь к принцессе:

– Сочное ли твое жаркое, принцесса Виолетта? Я сказала поварам, что скверно давать тебе плохое мясо и что ты велела им больше так не делать.

Принцесса Виолетта оглянулась через плечо, все лицо ее было в мясном соке.

– Достаточно хорошее, чтобы их не выпороли. И ты права, нельзя так скверно поступать, пора бы им это понять.

Королева Милена сидела за столом, как обычно, с маленькой собачонкой на коленях. Королева кормила ее кусками мяса гораздо лучше тех, что давали Рэчел.

«По крайней мере до сегодняшнего дня», – подумала девочка с улыбкой. Рэчел не любила собачонку. Она все время гавкала, а когда королева опускала ее на пол, то иногда подбегала к Рэчел и кусала ее за ноги мелкими острыми зубками. А Рэчел при этом ничего не осмеливалась говорить. Когда собачонка кусала девочку, королева только говорила своей любимице, что надо быть осторожной, чтобы ей не сделали ничего плохого. Королева всегда разговаривала с собачонкой странным голоском, тонким и нежным.

Пока королева беседовала с министрами о каком-то союзе, Рэчел болтала ногами и думала о своей утешительной куколке. Волшебник стоял позади королевы с правой стороны, высказывая свое суждение, когда его спрашивали. В серебристом балахоне он выглядел величественным. Прежде Рэчел не обращала на него особого внимания, волшебник Джиллер был для нее просто одним из знатных господ, всегда находившимся при королеве, как и собачка. Люди боялись его примерно так же, как она боялась эту собачонку. Теперь же, когда Рэчел на него смотрела, ей казалось, что это самый славный человек на свете. Он же весь вечер не обращал на нее внимания, даже не смотрел в ее сторону. Рэчел поняла, что волшебник не хочет привлекать к ней внимание и злить принцессу. Это было правильно. Принцесса рассердится, если узнает, что волшебнику понравилось имя Рэчел.

Когда все закончили есть, лакеи прикатили тележку, на которой стоял тот самый горшок, над которым суетились в кухне главные повара. Слуги наполнили кубки, расставленные перед всеми присутствовавшими. Видно было, что все считают церемонию очень важной.

Королева встала с кубком в руке, другой рукой придерживая собачонку.

– Дамы и господа! – начала она. – Я представляю вам этот напиток озарения, позволяющий нам видеть истину. Это – драгоценное питье: лишь немногим дано узреть истину. Я сама много раз имела возможность в этом убедиться, понимая истину тем же способом, что отец Рал, дабы править моим народом ради общего блага. Выпьем!

Некоторые из гостей, казалось, не разделяли восторгов королевы, но колебались лишь несколько мгновений. Потом все выпили. Королева выпила последней и села на место, причем выражение лица ее стало каким-то чудным. Она что-то зашептала лакею, и Рэчел начала беспокоиться: королева нахмурилась. В таких случаях людям отрубали головы.

Вперед вышел улыбающийся длинный повар. Королева жестом подозвала его. На лбу у повара выступил пот, и Рэчел подумала, что это из-за жары на кухне. Девочка сидела позади принцессы, а та – по левую руку от королевы, так что Рэчел слышала разговор.

– Вкус, однако, не тот, – сказала королева противным голосом. Она не всегда говорила таким голосом, но когда говорила, людей это пугало.

– О да, ваше величество, так точно, он, видите ли, отличается. Видите ли, как я, значит, знал, что ужин будет очень важный, и вы захотите, чтобы все было наилучшим образом, чтоб всех, значит, обязательно озарило, чтобы все увидели, как замечательно вы все это понимаете. – Он наклонился поближе к ней и понизил голос: – Так что я, значит, позволил себе сделать напиток озарения покрепче. Сильно покрепче, изволите видеть. Так что будьте спокойны, ваше величество, теперь уж точно все увидят, как мудро вы рассуждаете. Он теперь очень крепкий, так что всех точно озарит. – Он еще больше понизил голос: – Можно сказать, ваше величество, раз напиток теперь такой крепкий, то всякий, кто выпьет, и его не озарит или он с вами не согласится, – не иначе как изменник.

– Верно, – прошептала удивленная королева, – и я подумала, что он стал крепче.

– Точно подмечено, ваше величество. До чего у вас вкус замечательный! Я так и знал, что вас не обманешь.

– Точно. Но ты уверен, что он не слишком сильно действует? Я уже так и чувствую наступление озарения.

– Ваше величество, – повар оглядел гостей, – коли уж для вас дело такое важное, то я не решился сделать его слабее, побоялся испортить. Чтобы какой измены не упустить.

Она улыбнулась и кивнула:

– Ты умный и преданный повар. Отныне назначаю тебя исключительно ответственным за напиток озарения.

– Благодарю, ваше величество. – И он, кланяясь, удалился. Рэчел была рада, что с ним все обошлось.

– Дамы и господа, особое угощение. Сегодня я велела повару приготовить напиток озарения повышенной крепости, так, чтобы все, кто предан своей королеве, увидели мудрость пути отца Рала.

Все заулыбались и закивали, показывая, как им это приятно. Некоторые даже говорили, что уже почувствовали чудотворное действие напитка.

– Зрелище специально для вас, дамы и господа, – объявила королева, щелкнув пальцами. – Привести этого дурака!

Солдаты привели какого-то человека, поставив его в центре зала, прямо напротив королевы, так что со всех сторон его окружали столы. Он выглядел большим и сильным, но был закован в цепи. Королева заговорила:

– Мы все согласны, что наш новый союз с Даркеном Ралом даст огромные преимущества нашему народу и каждому из нас. Мы знаем, что от этого выиграют больше всего маленькие люди, простые труженики. Теперь они освободятся от гнета тех, кто заставлял их работать ради собственной выгоды и алчности. Отныне мы все будем работать не ради личной выгоды, а ради общего блага. – Королева нахмурилась. – Прошу тебя объяснить всем этим «ничего не смыслящим» дамам и господам, как так выходит, что ты умнее их и тебе позволено работать только для себя, а не для ближнего?

На лице узника отразился гнев. Рэчел захотелось, чтобы он не показывал этого, не то ему придется плохо.

Он обвел зал рукой таким же жестом, как королева, только на ее руках не было цепей.

– Это, что ли, вы называете общим благом? Вы все, нарядные господа, наслаждаетесь вкусной едой и теплом очагов. А моим детям сегодня нечего есть, потому что большую часть урожая у нас отобрали ради вашего общего блага, ради тех, кто не утруждает себя ничем, но поедает плоды моего труда.