Текст книги "Краткий экскурс не в свое дело"

– Кстати, о Майе: она тоже находилась на лечении в вашей больнице… Мне вкратце знакома эта история.

– М-да… Страшная авария. Трое – насмерть. Обгорели до неузнаваемости. Только Майе повезло остаться в живых… Чтобы через несколько лет все-таки погибнуть в дороге. – Марк резко распрямился. – Верно говорят: от судьбы не уйдешь… А тогда ей повезло – выбросило из машины до того, как сама машина загорелась. К нам Майю привезли без сознания, с открытой черепно-мозговой травмой и переломом бедра, ключицы, рук… Сами операции прошли успешно – особенно нейрохирурги постарались, а вот последствия… Речь вернулась сразу, но кое-какие навыки утратила, да и с памятью были проблемы. Хорошо помнила, кто она, как ее зовут. Даже родной дом, детали домашней обстановки сравнительно легко описала. А вот свой возраст… Убеждала врачей, что ей семнадцать лет и она учится в художественном училище…

– А на самом деле?

– А на самом деле ей было без малого двадцать девять лет, она уже побывала замужем, и успела развестись, и снова собралась вступить в брак. По профессии – косметолог и никогда не училась в художественном училище… Родителей похоронили без нее, она к этому событию отнеслась достаточно равнодушно. А вот при появлении жениха закатила настоящую истерику. Кричала, что она слишком молода, чтобы выходить замуж, и никаких женихов у нее нет и в помине. Пришлось отказать жениху в посещении. Только принц на этом не успокоился, все-таки пробрался к ней в палату. Там ему при виде любимой в бинтах и с капельницей окончательно похужело. Больше, чем от ее отказа от встречи. Правда, в сознание быстро пришел. Тогда-то Майя в грубой форме и потребовала от него катиться либо к жене и детям (а он действительно недавно развелся), либо ко всем чертям, нигде не задерживаясь по дороге. Жених был то ли достаточно напуган, то ли достаточно горд, но больше не появлялся. Сама она так и не решилась съездить на родину. Вопросами оформления наследства, ликвидации фирмы Новицкого и продажи недвижимости занимался Владимир. Больше года. Сами понимаете – документы сгорели, правая рука у Майи вообще не работала: даже подпись на доверенности печатными буквами выводила. Какое уж тут соответствие старым образцам?! Через суд доказывали, что Майка – это Майка. Если бы не связи Владимира… – Марк обреченно махнул рукой…

– Вы сказали, что в машине обнаружили три трупа… Кто был третьим?

– Майя смутно припоминала, что они кого-то прихватили по дороге. Уже у самой Москвы. Но была уверена, что это совершенно посторонний человек. Труп остался неопознанным.

– Еще один вопрос, Марк: откуда у Майи способности к рисованию?

– По-видимому, они были всегда. А на поверхность их вытолкнула, как это ни парадоксально звучит, черепно-мозговая травма. Профессионалом Майя не была, но рисовала прекрасно. Душу в рисунки вкладывала. А она у нее была добрая и чистая. Я искренне радовался, когда Владимир принял решение оставить ее у нас. Но больше всех радовалась Виктория… Не знаю, какая муха укусила Майю в последние перед смертью дни. К сожалению, не был свидетелем ее метаний. Скорее всего, проявились определенные последствия травмы…

– Вы также сказали, что у Майи была добрая и чистая душа. Но, насколько мне известно, и ваша мама, и прислуга ее просто презирали. Уж не за отсутствие ли настоящего лоска, свойственного, как правило, детям богатых и интеллигентных родителей?

– Здесь, пожалуй, несколько причин: первая – мама действительно считала Майку плебейкой, вторая – ревность. Не могла смириться с тем, что Владимир делит себя на двоих, в результате Вике достается внимания и любви меньше, чем хотелось бы матери.

– Суворову не удалось выяснить, где живет Диана?

– Честное слово, чувствую себя, как на допросе у следователя. Будем считать это генеральной репетицией. – Марк даже не улыбнулся. – К сожалению, по месту регистрации она не живет, и не появлялась там более четырех лет. Комнату оплачивает сразу за год.

Я немного помедлила, не решаясь задать очередной интересующий меня вопрос. Покосилась на Наташку, до которой очевидно долетали отдельные слова и обрывки разговора с Марком. Она, буравя нас глазами, усиленно пыталась связать подслушанное воедино.

Осоловелый Славка безразличным взглядом провожал многочисленных посетителей с подносами. Звонок Наташкиного мобильника вызвал у него странную реакцию – он зевнул. Зато Наталья резко встрепенулась. После первых слов лицо у нее странно вытянулось, глаза округлились, и она что-то неуверенно прошептала Славке.

Он, не долго думая, а вернее, не думая вообще, взял у нее из рук телефон, подошел ко мне и вежливо ляпнул:

– Простите, женщина, вас к телефону…

Стараясь не смотреть на Марка, я пробормотала сыну что-то похожее на благодарность и весьма фальшиво удивилась новой услуге в «Макдоналдсе».

Звонил Листратов. Не вдаваясь в подробности, заявил, что планы меняются. Мое немедленное присутствие уже не столь необходимо, а поэтому он после шести заедет к нам в надежде услышать, что ничего нового я ему не скажу.

– Вам немедленно следует арестовать… – удалось мне его перебить, но безуспешно. Договорить он мне не дал, заявив, что пока еще в состоянии сам решить вопрос, кого ему надо арестовывать. – Листратов, ты осел! – с чувством выдала я в трубку, но, боюсь, это нелестное для осла сравнение до ушей помощника прокурора не дошло. Отключился чуть раньше…

Спокойный, как утес, Вячеслав, молча взял из моих рук мобильник, с достоинством поклонился и вернулся за столик. Я проводила его глазами, отметив, что подруга, по всей видимости, набралась мороженого по уши и заледенела на месте. Никогда не видела, чтобы человек сидел так прямо! Сама же себя ощущала, как после парилки. И не знала, как продолжить разговор. Подумала и буркнула:

– Эти двое – моя крыша. И она капитально поехала…

– Я догадался. Вы, вероятно, хотите спросить, что думаю делать дальше? – Все-таки Марк отличался сообразительностью и учтивостью. Я кивнула и подвинула ему чизбургер. Он отфутболил его обратно. – Мне известно, что ваши дети находятся вместе с нашей Викторией. Сегодня утром Владимир поехал в прокуратуру… Я разговаривал с ним после вашего звонка. Он просил извиниться перед вами за все и передать, что завтра Елена и Алексей будут дома. Вика, пока не задержат Диану, побудет у лесника. Неизвестно, как далеко мадам «Мошкина» может зайти… Вчера у нас с Владимиром был долгий разговор. Он не хотел меня подставлять, но я смог его убедить, что по-другому не получится…

– Подождите, я что-то плохо поняла: Суворов сдался?

– Считайте, сдался.

– И вы оба думаете, что в двойном убийстве виновата Диана?

Марк не ответил, зато выражение его лица красноречиво говорило: «А кто же еще?!» Лучше бы он этим выражением и ограничился. Так нет, дернуло его за язык сказать:

– Я никого не убивал! Владимир – тоже.

– Еще один козел! – раздался над столиком голос подруги. Мы и не заметили, как они со Славкой подъехали к нам на своих стульях. – Конспирация же снята. Явка провалена, – натужно улыбаясь, пояснила Наташка, глядя на вызванную своим вмешательством реакцию. – Здра-а-авствуйте, Марк! Я – Наташа… Николаевна. А рядом со мной Славик – сын Ирины Александровны. Замечание про козла, кстати, не в ваш огород. Просто некоторые господа прямо над душой стоят в поисках места посадки! – Наташка смерила уничтожающим взглядом тучную фигуру мужчины, спокойно застывшего с подносом в ожидании, когда молоденькая девчушка в форменной одежде уберет со стола последствия их посиделок с Вячеславом. – Точно на один стул не уместится. А свой я из принципа не освобожу.

Мужчина делал вид, что это выступление к нему не относится. С любовью устанавливал свой поднос на столике. Подруга возмущенно фыркнула и успокоилась. Славка машинально и с ленцой принялся за одинокий остывший чизбургер.

– Суворов выбросил белый флаг и добровольно сдался, – сообщила я подруге. – Без вины виноватый. Завтра Алена и Лешик будут дома. Вместе с Викой! – специально повысила голос и многозначительно взглянула на Марка. – Я знаю, кто убийца и где искать Диану.

Все смотрели на меня с интересом, ожидая продолжения.

Славка решительно протянул мне надкусанный чизбергер:

– Лучший кусок – тебе.

Я машинально взяла его и протянула Наташке. Подруга, не долго думая, шмякнула его на соседний столик, где с аппетитом обедал неприятель, точно угодив в гору бумажных отходов.

Очевидно, излишняя полнота притупила все остальные чувства, кроме эйфории от еды. Он даже не вздрогнул, зато возмутился Славка.

Наташка опомнилась, вскочила и со словами: «Дайте сюда-а-а! Это – наше!» умыкнула у добродушного толстяка дожидавшуюся своей очереди целую упаковку какого-то бутерброда и передала ее Вячеславу. Толстяк подавился и закашлялся.

Не сговариваясь, мы вскочили и под его кашель, и хохот окружающих полетели к выходу. По пути сын вернул несчастному награбленное…

Глава шестая
Надгробья с псевдонимами

На работу я вернулась к концу рабочего дня и то – наскоком. Лучше бы не возвращалась – только расстроилась. Пользуясь отсутствием руководства, часть административного персонала слиняла по своим делам. Почему-то всем срочно понадобилось в поликлинику. Только у начальника производственного цеха прорвало дома кран с холодной водой. У Макса такого бы массового бегства не случилось.

Клятвенно заверив два кабинетных телефонных аппарата в том, что с завтрашнего дня начну ночевать на рабочем месте, но не почувствовав в душе никакого облегчения, махнула рукой и посоветовала себе уволиться.

Звонок генерального застал меня на выходе. Над вопросом, где меня носит, не раздумывала. Решила поддержать одиночку – начальника производственного цеха и уныло буркнула, что дома прорвало кран с холодной водой. Наверное, следовало пойти путем большинства. Мне не поверили. В результате к машине я вернулась обремененная головной болью и еще мрачнее, чем из этой машины выходила.

Почти всю дорогу до дома обреченно молчала. Невольно молчали и Наталья с Вячеславом. Только Марк, настоявший на том, чтобы проводить нас до дома, увлеченно рассказывал о трепанациях черепа. Трижды я настоятельно убеждала его высадиться у станций метрополитена и отправиться домой, поскольку нам ничто не угрожает, трижды Наташка с готовностью перестраивалась в крайний правый ряд и притормаживала, пугая пешеходов, но он гордо отказывался. В итоге мы вынуждены были пригласить его в гости. Он обрадовался.

– Почему вы до сих пор не женаты, Марк? – с ехидцей спросила Наташка.

– Да некогда было. И кому я нужен? Доходы мизерные, загрузка – максимальная. Спасибо Владимиру – ссудил деньгами на квартиру. Боюсь, не скоро отдам.

– Вряд ли он потребует деньги назад, – засомневалась подруга.

– Он-то не потребует, но я их верну. Тогда и женюсь. Но, честно говоря, уже много лет жду, когда одна особа бросит своего упакованного…

– Не бросит, – уверенно заявила Наташка. – Но я вам другую найду.

Дома надрывался телефон. С порога кинулась к аппарату – решила, что это Листратов, и-и-и… получила по полной программе от мужа, заехавшего, как всегда, за мной на работу, чтобы вместе отправиться домой…

Возразить было нечего. Да он бы и не дал. Бесполезное дело – лезть с оправданиями и замечаниями в звездный час Димкиных нотаций. Просто покивала, соглашаясь со всем, что он говорил, и осторожно положила трубку на место, намереваясь больше к телефону не подходить.

Буквально через минуту раздался новый звонок, и Наташка, решительно кашлянув, чеканным шагом направилась отражать новый всплеск Димкиного возмущения.

– Ирина в полуобморочном состоянии готовит для тебя, любимого, ужин! – отрезала подруга и смолкла, удивленно поглядывая то на меня, то на остальных. – Это Виктор Василич, – улучив секунду, прошептала она. – Гадости говорит. Будешь слушать?

Я моментально подскочила, выхватила из рук подруги трубку, но сказать ничего не успела.

– …Пробка на Варшавке! – вот и все, что мне удалось услышать. Кроме коротких гудков.

– Он не один, – взглянув на меня с жалостью, поведала Наташка. – С сюрпризом.

– Съедим! – успокоил всех сын. Правда, лично я этот торт терпеть не могу.

– Не-а, не съедим, – после некоторого раздумья заявила подруга. – Подавимся. Сюрприз – это Суворов Владимир Сергеич и… очная ставка с Дмитрием Николаичем! Бли-и-ин!.. Ир, да не расстраивайся ты так! – Она осторожно отобрала у меня маленький топорик для отбивания мяса и пачку макарон.

Можно подумать, это известие меня с ног сбило! Ну растерялась немного, с кем не бывает? Однако с кухни меня выпроводили. Якобы в целях производственной безопасности.

Приняв таблетку от головной боли и завернувшись в плед, я скорчилась в большой комнате на диване, стараясь ни о чем не думать и тем не менее думая, что предстоящий скандальный вечер – достойное завершение безумного дня. Очень было жалко себя. Потом я начала жалеть всех по очереди, начиная с Алены. Димку умышленно обошла стороной. Зачем его жалеть заранее. Вот сейчас пожалею, а через пару минут он прикатит – и пожалею о том, что пожалела… Было бы лучше, если бы сначала заявился Листратов. А еще лучше – без Суворова…

Они заявились все вместе. Виктор по дороге созвонился с Димкой, и троица встретилась у подъезда.

Услышав мужское разноголосье, я удивилась и, крепко зажмурив глаза, настороженно прислушалась, пытаясь предугадать развитие событий. Потом раздались возмущенный голос Наташки и не очень веселый мужской смех. Мне удалось различить, как подруга отстаивала мое право на головную боль и кратковременный отдых. Я даже приподнялась с дивана.

В этом положении меня и застала открывшаяся дверь. В ней торчали половина Наташки и половина Димки, соревнующиеся в попытке предстать в целом виде.

– Ирочка, как ты? – Я сразу поняла, что чувствую себя неплохо: Димкин голос был кроток и заботлив.

– Плоха она, разве не видишь? – прошипела Наташка, выталкивая моего мужа из комнаты. – Иди на кухню, не мешай восстановлению Иркиной нервной системы. Сейчас оклемается и придет.

– Да ладно, пусть отлеживается! – раздался из коридора голос Листратова. – Ее присутствие не очень-то и важно…

– Виктор! – отчаянно заорала я, срываясь с дивана и падая на пол. Сколько раз путалась в этом пледе, ученая уже, так нет, опять его подхватила!

Поднимало меня сразу три человека – муж, Наталья и Листратов. Славка опоздал, а Марк и Владимир, застрявшие в дверях, просто не решились мешаться.

Уже вернувшись в исходное положение, я разгадала хитрый листратовский ход. Вышибить меня из моего пришибленного состояния на диване можно было только его словами. Чинно усевшись, я тщательно разгладила складки на пледе и пожелала всем доброго вечера, потом подумала и сказала Суворову:

– Привет! Давно не виделись. – Еще поразмыслив, решила, что Димка может почувствовать себя обделенным вниманием и, на всякий случай скорбно потупив глаза, сказала, что ужасно скучала без него весь день…

Наташка захохотала. Постепенно к ней присоединились остальные. И чтобы прекратить этот обидный, режущий слух хохот, я отчаянно крикнула Листратову:

– Удалось арестовать жениха Майи?

Хохот разом оборвался. И если улыбки у всех гасли постепенно, как у светильника с регулятором, то помощник прокурора посерьезнел сразу:

– Нет. Не удалось. Он взял, да и умер полгода назад. Представляешь?

Такой растерянности я, пожалуй, еще не испытывала… Вероятно, так должны чувствовать себя люди, которых облили ледяной водой. Три ведра разом – не меньше! Я не верила собственным ушам:

– То есть как умер?… И похоронили?… – Листратов с усмешкой качнул головой, давая понять, что сообразительностью не отличаюсь. Это меня сразу разозлило, я отстраненно подумала, что в настоящий момент являю собой классическую модель (это слово в переводе с французского означает «образец», но «модель» звучит как-то благороднее) дуры редкостной. Вся моя тщательно продуманная версия благополучно рассыпалась. Ах, как некстати умер этот жених! Нужно было время на раздумье, но его не было. И с этим пришлось смириться. – Ну что ж, – устало проронила я, – надеюсь, теперь они с Майей соединились. Может быть, пойдем ужинать? – Два человека смотрели на меня с жалостью – мой муж и Владимир. Марк смотрел на Наташку, нежно-розовые щеки которой стали пунцовыми, а глаза метали молнии на Листратова. Из-за его спины, пытаясь что-то сказать, корчил мне рожи Славка. Умный мальчик! Я сразу ожила и как можно равнодушнее добавила: – А брата, или кем он там доводился жениху, задержали?

Это был момент моего триумфа! Листратов завял сразу, так и не успев до конца расцвести сарказмом.

– Брата, брата… Прекрати ухмыляться! Где ты нахваталась этого садизма?… Не успели его задержать. Удрал. Скорее всего, в Литву под вымышленным именем… Я вот, Ирина Александровна, все думаю, что ты делаешь в своей конторе? Почему тебя до сих пор не выгнали?

– Может, вам местами поменяться? – сердито предложила Наташка, не дав мне как следует разозлиться. – Впрочем, Иришка бы на твоем месте задержалась, а вот тебя с ее, насиженного, – турнули бы сразу!

– Молчу, – поднял руки вверх Листратов, с комфортом расположившийся в кресле. – Молчу и слушаю, что привело Ирину к правильному выводу. Только предварительно хотел бы уточнить, имеются ли у нее какие-либо соображения по поводу местонахождения Суворовой Дианы Павловны? Она же – Мошкина Екатерина Михайловна.

– Имеются, – буркнула я, с трудом преодолевая обиду. – Попробуйте поискать Диану Павловну в опечатанной квартире убиенного Милашкина Михаила – бывшего коллеги и друга Суворова Владимира Сергеича. Постарайтесь мирно убедить ее в том, что бояться ей больше нечего. Так, чтобы она от радости не покончила с собой. – Помощник прокурора, не ответив на мой выпад, взлягнул длинными ногами, вскочил и унесся раньше, чем вернулось на место кресло, взлягнувшее вместе с ним. Уже из кухни донесся командный голос Листратова, дающий указания по телефону. Вернулся он довольно быстро. Уселся обратно в кресло и изобразил полное внимание. Я сосредоточила взгляд и руки на бахроме пледа и приступила к изложению своего видения картины преступлений: – Итак – экскурс не в свое дело. Десять лет назад Диане Павловне Суворовой, благодаря полученным в результате падения с лестницы травмам, удалось уйти от ответственности за смерть родителей Володи… – Я посмотрела на Суворова и его шурина и удивилась одинаково напряженным лицам. – Известно, что она ухитрилась основательно запутать свои дальнейшие следы. Марку и в голову не пришло, что двоюродная сестра может нарушить существовавшую между ними договоренность и заявить свои права на Викторию. В какой-то момент Диана не выдержала той жизни, которую вела в образе Мошкиной. И пять лет назад предприняла импульсивную, но безуспешную попытку увидеться с дочерью, а возможно, увезти ее с собой. После этого Диана сделала правильный вывод – умерла так умерла. Ее визит закончился гибелью отца Владимира. Был ли это несчастный случай или она намеренно столкнула пожилого человека с лестницы, трудно сказать. Хотя я склонна верить, что она сеяла смертельную опасность, независимо от своего желания. Единственный положительный для Дианы результат той вылазки – она разжилась большими деньгами. Попросту говоря, Дианка их украла – в порядке компенсации за бесцельно прожитые после получения травмы годы. А может быть, кредиторы достали… Хотя едва ли она, покинув интернат, могла продолжать игру в казино… Следующие пять лет Диана любовалась дочерью на расстоянии, различными путями добывая сведения о ее жизни. Мир не без добрых болтунов. Сначала я подумала, что этими сведениями ее снабжала родная тетка – мать Марка, она же экономка Владимира. Ошиблась. Если бы это было так, Диана напрямую обратилась бы к ней за письмами Майи к мужу, сделав из нее соучастницу. Но письма добыли иным путем. И неизвестно, сколько бы продолжалось это созерцательное существование Дианы, которая не могла не терзаться тем, что в суворовской обители без нее все тихо и спокойно, если бы не решение Майи официально удочерить Вику. Вот тут материнские чувства Дианы и взбунтовались: удочерить при живой матери?! Да к тому же претендентка на роль приемной мамы явно не в своем уме. Тогда-то и появилась у Дианы мысль собрать на Майю какой-нибудь компромат и направить его по назначению. Диана отправляется в Каунас – на родину Майи, где узнает весьма интересную вещь: женщина, называющая себя этим именем, – таковой не является. Известно, что у Новицкой Майи Семеновны после смерти родителей никого из родных не осталось. Однако существовал бывший жених. Судя по его поведению, он долго не мог смириться с положением отвергнутого. Я решила, что Диана встретилась именно с ним. Не знала, что к тому времени он уже умер…

– Парень оказался слабым, – вмешался Листратов. – Там такая запутанная любовная история… Словом, много лет назад Майя Новицкая, поссорившись со своим женихом Альбертасом, отбывшим на учебу за границу, скоропостижно вылетела замуж за человека, которого, как оказалось после регистрации брака, терпеть не могла. Тем не менее назло любимому прожила с ним несколько лет. Вернувшись на родину, Альбертас Варнас, как вы догадываетесь, тоже назло любимой женился. Впоследствии оба созрели для того, чтобы критически оценить собственное поведение. В результате пришли к выводу, что друг без друга жить не смогут. Пережив разводы вместе с их последствиями, подали заявку о регистрации своего брака. До дня бракосочетания оставалось две недели, когда произошла трагедия на дороге… Альбертас так и не смог смириться с положением вновь обманутого и брошенного жениха. Тем более что его первая жена категорически отказалась принять его назад, в лоно семьи. Не захотели с ним общаться и дети, которых у него было двое. Как это часто бывает с нашим слабовольным братом, Альбертас решил утопить горе в вине. Ну и утопил. Только нечаянно вместе с собой. В начале апреля полез по пьянке купаться и утонул. По нашей просьбе литовские коллеги допросили мать Альбертаса. Она помнит, как к ним приходила красивая, стройная, темноволосая женщина и спрашивала его. Представилась дальней родственницей Новицких. Дома были она и старший сын, Миколас… Сначала разговора не получалось, но, когда женщина, назвавшаяся Дианой, извинилась и сказала правду о поводе, по которому приехала, – Майя разбила ее семью, с ней поделились своим горем. Пошли в ход и старые фотографии Альбертаса с Майей. Мать Альбертаса разволновалась, почувствовала себя плохо и вынуждена была уйти, чтобы прилечь. Дальнейший разговор Диана вела с Миколасом. Через два дня она уехала в Москву. А еще через пару недель туда же уехал Миколас. Благо работал по свободному графику – членом преступной группировки.

– Что-то подобное я себе и представляла, – милостиво кивнула я Листратову. – Эта пара быстро пришла к соглашению: старший брат Альбертаса выводит на чистую воду самозванку и Владимира – Миколас, несмотря на несогласие с его выводами Дианы, был твердо убежден, что Суворов знал правду и позарился на наследство Майи. Задачей Миколаса было не только восстановить справедливость, но и вынести виновным собственный приговор, приведя его в исполнение. Трудно сказать, посвятил ли он Диану в то, что приговор этот должен быть смертным. Я не верю, что она желала лишить свою дочь любимого отца, к тому же обеспечивающего Вике достойное будущее. Ей было достаточно изжить из дома наглую девку, считавшуюся его женой, да еще претендующую на роль матери Вики, и, воспользовавшись сумятицей, забрать дочь к себе. Ответственности за прошлое она уже не боялась. Ее вину, если, конечно, она виновата, подтвердить некому. А Вика поверит в ее собственную версию случившегося: мама никого не пыталась отравить – бабушка сама перепутала лекарства, а дедушку Диана пыталась просто успокоить на время с помощью снотворного. Кредиторы наверняка угрожали ей по-крупному. Возможно, и жизнью дочери. Владимир потом со всеми рассчитался, правда? – обратилась я к Суворову, и он согласно кивнул. Лицо было странно застывшим. – С лестницы дедушка тоже упал сам, что при виде «покойницы» вполне допустимо… Диана весьма оригинальным способом знакомится с коллегой Владимира – Михаилом. Аккуратненько бросается под его машину – так же, как недавно бросилась под нашу. Помнишь Дима?

Дима, нахмурив брови, серьезно посмотрел на меня и кивнул. Надо сказать, очень нехотя.

Вполне понятно. Достаточно вспомнить наш испуг и то, как Димка сломя голову носился с гражданкой Мошкиной у себя в больнице. Трудно сказать, о ком или о чем он сейчас сожалел больше – о себе, одураченном, или о потерянном времени…

– Короче, мы с мужем можем представить себе состояние Михаила, – продолжила я. – Это случилось в тот день, когда он возвращался обратно из аэропорта, куда отвозил Владимира, улетавшего в командировку. Мне только не ясно, зачем она заявилась к ним в офис. Наверное, нужно было что-то уточнить. Рыжий парик потом наверняка сменила, поскольку Михаил о рыжей посетительнице, интересовавшейся им, ничего не знал. На выходе из офиса Диана столкнулась с Марком. Думаю, сначала она испугалась, а потом сообразила, что не в его интересах сообщать кому-либо об этой встрече и успокоилась. Михаил, отлепив Мошкину-Суворову от капота своей машины, успел ее разглядеть и потерял дар речи… Нет. Не верно. Этим даром он был изначально обделен. Словом, Дианка очаровала его до такой степени, что в тот день он не вернулся на работу. Они стали встречаться, что оставалось тайной для коллектива и даже для Суворова. Возможно, это была просьба «застенчивой» Дианы.

– Извини, но ты не права, – поправил меня Суворов, вылезая из кресла и тени, отбрасываемой на него Марком. – Мишка был моим другом. И я знал, что в его жизни появилась женщина. По натуре он действительно не коммуникабельный, и шутить на эту тему я никогда бы не стал. Меня просто удивляло, что он никогда не приезжал с ней к нам. Решил, что Мишка не принял окончательного решения о серьезности своих намерений по отношению к этой женщине.

– Хорошо. Ответь уж заодно – ты принял Миколаса Варнаса в штат охраны по рекомендации Михаила?

– Да. Даже не стал его проверять.

– Ну что ж, Диана прямо шла намеченным путем. К тому времени вы поссорились с Марком… Ну, не будем ворошить этот момент. Виктория улетела в Англию, через некоторое время вы с Майкой собирались ее навестить, но помешали дела… Диана Павловна была очень расстроена – Миколас медлил, ее личный план в отношении дочери сорвался. Она уже собиралась лететь вслед за дочерью, не исключено, что на деньги Михаила, но следовало проверить, действительно ли Вика в частной школе? Вдруг Владимир пристроил ее еще куда-нибудь? Пытаясь выяснить это обстоятельство, она напрямую звонит директрисе частной школы…

– Так вот для чего Михаилу потребовался ее телефон! – заорал Суворов и забегал по комнате, спотыкаясь о ноги тех, кто их вытянул, слишком вольготно рассевшись. – Как она научила его врать, а?! Номер-то просил якобы для хороших знакомых, желающих выяснить условия обучения!

Димка перехватил Суворова на развороте и направил назад в кресло.

– С чего это ты решил, что Михаил врал? – возмутилась я. – Скорее всего, Диана именно так и мотивировала свою просьбу выяснить этот английский номер – знакомые попросили. Я приблизительно знаю, что насторожило директрису, и после звонка Дианы она забила тревогу и позвонила Владимиру…

– Звонок Дианы последовал через пару минут после звонка Майи. Обе, естественно, представились мамами Вики… – буркнул с кресла Суворов.

– Ну, Петр Василич так и объяснил, – порадовалась я. – Диана стала готовиться к отъезду, но опять ее планы потерпели крах… Миколас появляется в доме Владимира Сергеича и намеренно демонстрирует себя лже-Майе. Та к своему ужасу узнает в нем старшего брата жениха погибшей при аварии настоящей Майи. Иначе чем объяснить ее дикую нервозность все последние дни? Он наверняка ее просто терроризировал своим вызывающим поведением и угрозами. Так вот, ее состояние в последние дни перед гибелью, а также подробный рассказ Вики и Марка о поведении самозванки, ее памяти, подтолкнуло меня к выводу, что эта молодая женщина была хорошо знакома с семьей Новицких, не раз бывала у них в доме и отправилась с ними в Москву непосредственно из Каунаса… Слава, вытащи из моей сумочки фотографию… К сожалению, не знаю ее имени. Отдай фотографию Виктору Василичу. Только ты, Виктор, ее не потеряй. Она единственная. Я обещала Вике вернуть. – Передавая фотографию, взглянула на ту, которая считалась Майей. Милое, не лишенное приятности лицо. Длинные светлые волосы и мягкая улыбка. Как странно… Две женщины, две жены Суворова жили одинаково чужой жизнью… – Лже-Майя заметалась, как мышка, пытающаяся удрать от когтей жестокого котяры. Наверняка Миколас ее здорово припугнул. Возможно, и тем, что ей не стоит его бояться. Суворов, когда узнает правду, сам с ней разделается, но так, чтобы не пропали незаконно присвоенные наследственные денежки. И она, понимая, что с ее счастливой, но чужой биографией покончено, идет на крайность – решает улететь в Лондон, снять «свои» деньги и бесследно затеряться на просторах какой-нибудь родины. А довольный Миколас в порыве злого удовлетворения сообщает Диане, что самозванка утром до аэропорта не доедет. Уж очень ненадежная у нее машина. Диана пугается. Ее совершенно не устраивает такой расклад. Эта женщина все-таки была добра к ее дочери. Я просто уверена, что она вечером позвонила сопернице и предупредила, чтобы та, если хочет остаться в живых, летела к намеченной цели или еще куда подальше, но ни в коем случае не отправлялась в аэропорт на своей машине и, может быть, посоветовала вообще вывести ее из строя. Мало ли кому взбредет в голову ей воспользоваться. Достаточно, например, подсыпать сахарного песочку в бензобак… Это я «от фонаря» утверждаю, – уверила я присутствующих. – Но машина-то жены утром у Владимира действительно не завелась! И Петр Василич впоследствии обнаружил в бензобаке сахарный песок… Милая самозванка решила, что охранник открыл Суворову правду, и тот, во избежание большого скандала, решил тихо похоронить эту правду вместе с ней самой в автомобильной катастрофе. Именно потому лже-Майя укатила в свой последний путь на машине мужа… На что Миколас, успевший раскусить Диану, и рассчитывал. Очевидно, Диана все-таки поделилась с ним своей феноменальной способностью сеять смерть среди близких людей и выдвинула требование исключить смертельный исход для кого бы то ни было. – Листратов хмыкнул, и я повысила голос: – Никому не навязываю свое мнение!.. После отъезда Майи в аэропорт убийца хладнокровно известил Диану, что теперь очередь за Суворовым… Володя, твой Михаил был в нормальном расположении духа в последнее для него утро? Ничего необычного в его поведении не заметил?