Текст книги "Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948"

Берлин угрожал военным вторжением. 12 июля Маетны сообщал в Прагу, что, согласно имеющимся у него сведениям, «Германия в случае, если в ближайшее время переговоры с судетскими немцами не закончатся успешно, готовит военное нападение на Чехословакию в середине сентября»[404]404
  Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. Dok. 397. S. 25.


[Закрыть]. Германия активизировала кампанию по разоблачению «чешского империализма, чешского преследования бедного подвергшегося насилию немецкого народа и маккиавелистского поведения Бенеша, который хочет начать новую европейскую войну лишь для того, чтобы иметь возможность угнетать три с половиной миллиона немцев и тем самым сохранить свое гибридное государство»[405]405
  Dr. Edvard Beneš. Mnichovské dny. S. 92.


[Закрыть]. Берлин усилил пропаганду, направленную против Бенеша, который якобы лично препятствует достижению соглашения между чешским и немецким народами. «Представляется, – по словам Бенеша, – что с июня 1938 г. Бонне и Даладье стали видеть во мне главную опасность. В Париже меня изображали как человека, который не замечает, куда идет европейское развитие, как человека, изолированного на Граде и не учитывающего интересы Франции, не понимающего, что время Версаля прошло и что люди типа Бенеша и Титулеску[406]406
  H. Титулеску – министр иностранных дел Румынии в 1932–1936 гг.


[Закрыть] принадлежат невозвратному прошлому, что он даже хочет стать вторым Меттернихом[407]407
  В. Меттерних – канцлер Австрии в 1821–1848 гг.


[Закрыть] и терроризировать подунайские народы своей неуступчивостью, насилием и чешским империализмом. Другие считали, что существуют сильные противоречия между мной и другими нашими «более разумными», «более уступчивыми» политиками и партиями, и что я в своих радикальных действиях оказываюсь во все большей изоляции. Это представление обо мне как о человеке, который толкает Европу к ужасной войне прежде всего из-за своих тщеславных целей, в Париже навязывалось дипломатическим кругам и особенно американскому послу Буллиту, который его охотно разделял и далее распространял». «Лондонские правительственные круги, а затем и парижские, начали верить, что я являюсь главным препятствием на пути согласия и примирения в Чехословацкой республике». В письменных обращениях правительств обеих стран к Чехословакии приводились немецкие утверждения и доказательства того, что Бенеш не хочет компромисса[408]408
  Dr. Edvard Beneš. Mnichovské dny. S. 95–96.


[Закрыть].

Последние остатки желания Франции и Великобритании прийти на помощь Чехословацкой республике в случае нападения на нее быстро испарялись. С момента майского кризиса Даладье и Бонне рассматривали Бенеша как угрозу миру, как человека прошлого, настаивавшего на сохранении рушившегося версальского порядка. Общественность нетрудно было убедить, что Бенеш готов пожертвовать интересами Европы ради «пустячного чешского национализма». Французы все настойчивее стали искать предлог, который дал бы им возможность уклониться от договорных обязательств в отношении Чехословакии. В этом им помогли и англичане. 20 июля правительство Великобритании направило чехословацкому правительству ноту, содержавшую предложение о посредничестве в его переговорах с генлейновцами.

Чехословацкое государство являлось плодом послевоенной версальской системы, от сохранения которой оно жизненно зависело. Эта система теперь распадалась, и западные державы утратили интерес к ее сохранению.

Глава 11
Мюнхенский кризис. Слово Э. Бенешу

Логическим следствием европейской политики первой половины 1938 г. стал Мюнхен. 29–30 сентября 1938 г. в этом баварском городе состоялось конференция глав правительств Великобритании (Н. Чемберлен), Франции (Э. Даладье), Германии (А. Гитлер) и Италии (Б. Муссолини), где без участия представителей Чехословакии было подписано соглашение об отторжении от ЧСР Судетской области и присоединении ее к Германии. Название Мюнхен стало нарицательным, символизирующим агрессивную сущность гитлеровской внешней политики, преступное невыполнение международных обязательств западными державами и несовместимость с основными принципами международного права. Мюнхен означал очередной шаг на пути развязывания Второй мировой войны и первый шаг к потере чехословацкой государственности, явился важнейшим свидетельством ликвидации системы коллективной безопасности и окончательного устранения Лиги Наций от решения значимых вопросов европейской и мировой политики.

Мюнхен – настолько значимое событие в мировой истории XX в., что постоянно привлекает к себе внимание исследователей и публицистов. Ему посвящены сотни, если не тысячи, исторических трудов и документальных публикаций. Что касается последних, то российский читатель может узнать о мюнхенском соглашении и его рождении из ряда вышедших в СССР сборников документов[409]409
  См., в частности: Новые документы из истории Мюнхена. М., 1958; СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны (сентябрь 1938 – август 1939 г.). Документы и материалы. М., 1971; Документы внешней политики СССР. М., 1977. Т. 21; Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений. Т. 3. М., 1978; Документы по истории мюнхенского сговора. 1937–1939 гг. М., 1979; Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937–1939. Т. 1. М., 1981; Год кризиса 1938–1939. Т. 1. Документы и материалы. М., 1990.


[Закрыть]. В Чешской республике в 2000 г. увидела свет двухтомная публикация «Чехословацкая внешняя политика в 1938 г.», основанная на материалах чешских архивов[410]410
  Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. I, II. Praha, 2000; Обзор публикации см.: Марьина В.В. Еще раз о Мюнхене (новые документы чешских архивов) // Война. Народ. Победа. М., 2008. С. 19–50.


[Закрыть]. События, непосредственно предшествовавшие Мюнхену, нашли в указанных публикациях весьма полное освещение. Менее известно, прежде всего, российскому читателю, как сам Бенеш оценивал случившееся и свою политику в сентябре 1938 г. Мюнхен был его личной трагедией, его незаживающей раной; он был травмирован им на всю жизнь, страдая «комплексом Мюнхена», и поэтому при любой возможности старался оправдаться, объяснить свою политику и принятые им решения в эти трагические для Чехословакии дни. Многое можно понять из его мемуаров, озаглавленных «Мюнхенские дни». Бенеш начал писать их еще во время войны, в Англии, опираясь при этом на имевшиеся в его распоряжении документы и материалы, вывезенные им из Чехословакии, когда он эмигрировал. Сразу после войны из политических соображений Бенеш не счел возможным опубликовать мемуары, касавшиеся Мюнхена. Выступая на торжественном заседании Временного Национального Собрания 28 октября 1945 г., подтвердившем его президентские функции, он объяснил мотив отказа от немедленной публикации воспоминаний: «Я сделал это, прежде всего, из-за доводов международного характера; даже и сегодня я не мог бы еще сказать все, что следовало бы сказать и что могло бы полно и правильно объяснить все события. Это вещи, которые терзали и продолжают терзать все наши чувства, и определенно о них следует говорить тогда, когда у нас это будет восприниматься более как история, чем как политика. Все эти вещи – факты, взгляды и отношение к ним – у меня уже полностью готовы, и я предам их гласности, как только наступит подходящий момент для этого или же, если этого потребуют от меня законные представители. И тогда я скажу обо всех этих волнующих событиях всю правду, как я ее видел и как пережил»[411]411
  Dr. Edvard Beneš. Mnichovské dny. Paměti. Praha, 1968. S. 507–508.


[Закрыть].

Над мемуарами о мюнхенских днях Бенеш начал работу еще во время войны. Он писал их на основе собственных воспоминаний и документов, хранившихся в его личном архиве, часть которого находилась при нем в эмиграции. Это были его личные заметки о беседах и разговорах с иностранными послами, с переговорщиками от судето-немецкой партии, с чехословацкими политиками; а также – корреспонденция, копии таких документов, как депеши и сообщения министерства иностранных дел чехословацким представительствам, многие из которых сам Бенеш составлял, и, наоборот, сообщения зарубежных дипломатических представителей. Документов из архивов других государств у него было мало.

Президент работал над мемуарами еще и в 1947 г., но не довел эту работу до конца. Сохранившийся вариант рукописи, правленный Бенешем, был издан в Англии на ротапринте в 1955 и 1958 гг. Книга «Мюнхенские дни» вышла по инициативе Чехословацкого комитета по истории антифашистского сопротивления, активно действовавшего в Чехословакии в 60-е гг. XX в. К изданию ее подготовил, как свидетельствует Я. Соукуп, коллектив работников архива Института истории социализма в Праге, а увидела свет она летом 1968 г.[412]412
  Ibid. S. 516.


[Закрыть]. В данной главе мы будем активно использовать мемуары Бенеша, внося коррективы, если потребуется, при опоре на ныне известные документы.

* * *

В июле-августе 1938 г. Бенеш, осознав явное нежелание Англии и Франции вступиться перед Гитлером за Чехословакию, не оставил еще надежду на возможность договориться с Берлином. 27 июля во время встречи с немецким послом в Праге Е. Айзенлорем он говорил: «Правда, что взаимное недоверие существует. Но такое малое государство, как наше, после всего того, что случилось, имеет все же больше доводов не доверять большому, чем большое малому. Мы ведь не представляем опасности для Германии. У нас, в Праге, не такие сумасшедшие, чтобы хотели пойти на конфликт с Германией… Мы ничего не выиграем путем конфликта». И далее: «…и сегодня я говорю официально: можете от меня как от президента сообщить правительству в Берлин, что мы хотим достичь соглашения и что полагаем, что именно сегодня как раз тот момент, когда можно было бы открыть новую главу в наших взаимоотношениях»[413]413
  Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. Dok. 432. S. 72–73.


[Закрыть]. Однако их улучшение вовсе не устраивало нацистскую верхушку, у нее были другие планы. Г. Геринг, как сообщал Маетны в Прагу 4 августа, «в узком военном кругу недавно сетовал, что Германия при аншлюсе Австрии проморгала возможность присоединить одновременно судетскую территорию. Тогда, дескать, западные страны даже не шевельнулись бы. Однако Германия, дескать, не может так долго колебаться в ожидании, пока Англия вооружится, и поэтому использует при случае ближайшую возможность „разрешить“ вопрос о Чехословакии». Фюрер, продолжал Геринг, сейчас понял, «что уже недостаточно присоединить судетскую территорию, чтобы в центральной Европе наступило успокоение, и его планы сегодня идут гораздо дальше. Если Германия будет располагать 3000 самолетов, а это произойдет осенью, то она прорвется через Чехословакию и затем Венгрию к Черному морю»[414]414
  Ibid. Dok. 451. S. 102–103.


[Закрыть]. 6 августа Маетны сообщил о совещании у Гитлера в Оберзальцбурге (14 июля), на котором канцлер заявил, что в течение шести месяцев Чехословакия будет разделена между Германией, Польшей и Венгрией[415]415
  Ibid. Dok. 457. S. 113.


[Закрыть]. Берлин снова активизировал античехословацкую кампанию, угрожая военным конфликтом и стремясь изолировать ЧСР, лишив ее франко-английской поддержки.

Англия и Франция возлагали определенные надежды на свое посредничество в деле урегулирования отношений Праги с судетскими немцами, полагая, возможно, действительно, но, скорее всего, иллюзорно, что оно даст эффективный результат. Первая реакция Бенеша на предложение англичан была резко отрицательной[416]416
  Dr. Edvard Beneš. Mnichovské dny. S. 148–149.


[Закрыть]. Но, поразмыслив, президент согласился с ним, о чем и было сообщено в Лондон 23 июля[417]417
  Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. Dok. 408, 421. S. 40–41, 58.


[Закрыть]. В качестве посредника англичане предложили лорда В. Ренсимена, бывшего министра торговли. Вот как характеризовал его Я. Масарик: «Ренсимен – это умный (chytrý – это слово может быть переведено и как хитрый), упрямый, не склонный к конформизму клерикал, абстинент и богач. Является искренним почитателем президента-Освободителя (Т. Г. Масарика. – В. М.), с которым имел хорошие отношения. Его (Ренсимена. – В. М.) миссия мне вообще не нравится, хотя я не придаю ей такого значения, как здешняя печать»[418]418
  Ibid. Dok. 429 S. 66.


[Закрыть].

Лорд Ренсимен прибыл в Прагу 3 августа 1938 г. «О том, какова была действительная политическая цель миссии Ренсимена в Чехословакии, тогда мне было трудно сказать. Я не мог сказать тогда и не могу сказать и сейчас, был ли у Чемберлена в момент, когда он направлял миссию Ренсимена в Прагу, какой-либо цельный политический план», – писал Бенеш[419]419
  Dr. Edvard Beneš. Mnichovské dny. S. 158.


[Закрыть]. Напряженность в отношениях Праги и Берлина достигла уже такой степени, что в мирную миссию Ренсимена вряд ли можно было верить. Бенеш просил правительство, чтобы Ренсимену во всех его действиях была предоставлена свобода.

Президент обратил внимание посредника на то, что конфликт не является внутриполитическим делом, что это – «борьба между Прагой и Берлином» и что соглашение между правительством и чешскими немцами может быть достигнуто лишь в случае, если этого пожелает Берлин. «Наши немцы в своем большинстве являются лишь простым инструментом берлинской пангерманистской политики в отношении нас»[420]420
  Ibid. S. 160.


[Закрыть], - считал Бенеш.

Ренсимен неоднократно встречался с представителями судетских немцев и с пониманием выслушивал их жалобы. Но сам он мало надеялся на успех переговоров, о чем и сообщал Галифаксу. В беседе с Майским английский министр заявил, что «сообщения Ренсимена… малоутешительны, ибо тот считает, что достижение какого-либо компромисса между сторонами – дело чрезвычайно трудное и что он сам тоже мало надеется на возможность соглашения между чехами и судетскими немцами»[421]421
  ДМИСЧО, 3. Док. 319. С. 478.


[Закрыть]. Кроме того, между Бенешем и Ренсименом возникло недопонимание, и президент был раздосадован тем, что посредник неправильно информировал Лондон о его позиции. Хотя инцидент, как казалось Бенешу, вскоре был исчерпан, «от него осталось много горечи и недоверия у обеих сторон», «и, прежде всего, ясное и окончательное разочарование чехословацкой стороны, которая поняла, что на миссию Ренсимена… сильнее влияют аргументы Берлина, судето-немецкой партии и немецкой пропаганды, чем вся добрая воля чехословацкого правительства и президента»[422]422
  Dr. Edvard Beneš. Mnichovské dny. S. 192.


[Закрыть].

Не улучшила отношений между Бенешем и Ренсименом просьба лорда о встрече Генлейна с Гитлером в целях информирования того о ходе переговоров. 1 сентября президент получил письмо Ренсимена, в котором говорилось: «Принимаю к сведению, что господин Генлейн уезжает сегодня в Германию, чтобы встретиться с господином Гитлером. Он едет по моей просьбе, поскольку я верю в действительное стремление Генлейна к миру и надеюсь, что эта позиция может повлиять на господина Гитлера. Генлейн передаст господину Гитлеру мою твердую уверенность в том, что господин Гитлер одобрит и поддержит продолжение идущих переговоров и что решение судетского вопроса может привести к решению вопросов, которые сегодня встали между Великобританией и Германией.

Господин Генлейн сам придает большую важность тому, чтобы я сообщил Вам об этом, и попросил меня, чтобы я подчеркнул, что он едет по моей просьбе с единственной целью передать этот наказ. Он верит, что его поездка не будет искаженно истолкована в печати или неправильно воспринята чехословацким правительством, что может иметь для него плохие последствия»[423]423
  Ibid. S. 461.


[Закрыть]. В тот же день Ренсимен посетил Бенеша и рассказал ему о разговорах с Генлейном. Президент проявил решительное несогласие с действиями Ренсимена и протестовал против них, подчеркнув, что тот переводит вопрос в недопустимую плоскость и призывает Гитлера вмешиваться в чехословацкие внутренние дела. Ренсимен заявил, что сделал это от себя лично и на свою ответственность. Он, якобы, принял это решение, желая устрашить Гитлера тем, что если дело не дойдет до соглашения между немцами и Прагой, это приведет к роковым международным последствиям и весь спор будет перенесен на поле принятия решений великими державами. «Было ясно, – пишет Бенеш, – что лорд Ренсимен, вероятно, вообще даже не осознал, что направляет предателя и слугу Генлейна к его господину, Гитлеру, чтобы они оба перед широкой общественностью „легально“ согласовали окончательные планы как раз к прекращению всех переговоров в Праге»[424]424
  Ibid. S. 194–195.


[Закрыть].

Генлейн отправился к Гитлеру и провел в Берхтесгадене 1 и 2 сентября. В беседах принимали участие Риббентроп, Геринг, Геббельс, Гесс, генерал Боденшатц, адъютант Геринга. Хотя в официальном коммюнике об этом визите кроме общих фраз ничего сказано не было, дальнейшие события показали, что именно там обсуждался план дальнейших действий генлейновцев, конечно, не имевший ничего общего с одобрением ведущихся в Праге переговоров и согласием с их продолжением.

Англия и Франция по-прежнему оказывали нажим на Прагу, торопя ее в заключении соглашения с судетскими немцами. Ньютон настаивал на том, что оно должно быть достигнуто до открытия Нюрнбергского съезда нацистов 6 сентября. Если это будет необходимо, по его словам, чехословацкое правительство должно принять и карловарские требования генлейновцев. Ньютон обратил внимание Бенеша на то, что в случае войны Чехословакия оказалась бы «в достойной сожаления ситуации»: чехословацкие земли стали бы полем боя, были бы разорены военными действиями, прошли бы, скорее всего, через гражданскую войну. И, как пишет Бенеш, он «присоединил к этому еще и предупреждение британского правительства: дескать, более чем сомнительно, что и в случае победоносного окончания войны можно было бы восстановить Чехословацкую республику в тех границах, которые она сейчас имеет»[425]425
  Ibid. S. 201–202.


[Закрыть].

Бенеш сам разработал так называемый четвертый план достижения соглашения с судетскими немцами. Он означал, по сути, почти полное принятие восьми пунктов карловарской программы Генлейна. Исключение составлял второй пункт, требовавший признания граждан немецкой национальности юридическим лицом. Пока неясна была суть этого требования и возможные последствия его принятия с точки зрения сохранения целостности республики. Как считал президент, «в этой борьбе против нацистского тоталитаризма и в защиту чехословацкой демократии я подчинился чрезвычайному и несправедливому нажиму британского и французского демократических правительств, которые, преследуя цель сохранить мир, принуждают нас под предлогом [осуществления принципа] национальной справедливости к уступкам, в действительности нацеленным на уничтожение нашей государственной и национальной мощи под ударами нацистского тоталитаризма»[426]426
  Ibid. S. 210–211.


[Закрыть].

В информации о своей миссии, которую Ренсимен представил Чемберлену и направил также Бенешу, лорд высоко оценил четвертый план и отмечал, что он содержал все существенное из карловарских требований Генлейна. По мнению Ренсимена, если бы немедленно были начаты переговоры на основе этого плана, можно было бы достичь взаимопонимания и договоренности. Но именно эта перспектива успешных переговоров и являлась причиной того, что он был отвергнут радикальной частью судето-немецкой партии[427]427
  Ibid. S. 214.


[Закрыть].

В возможности реализации плана сомневались и западные «умиротворители». В частности, Бонне полагал, что эти далеко идущие уступки судетским немцам были сделаны поздно, когда ситуация в Европе сильно изменилась. Бенеш назвал это «типичной аргументацией Бонне и умиротворителей». По мнению президента, тут речь шла «о гангстерской технике вызвать и насильственными способами решить конфликт, план выхода из которого был уже давно подготовлен в Берлине, невзирая на то, что делалось бы в Праге или в Париже. Бонне же нужно было найти "алиби" для себя и возложить вину на нашу сторону, поскольку решение, что Франция из-за Чехословакии не пойдет на войну, было принято им так же давно, как решение Гитлера попытаться уничтожить Чехословакию»[428]428
  Ibid. S. 216.


[Закрыть].

Радикалы из судето-немецкой партии, возглавляемые К. Г. Франком, настояли на том, чтобы переговоры с Прагой продолжились только после речи Гитлера в Нюрнберге 12 сентября. Было принято решение о поездке Генлейна и Франка в Нюрнберг для обсуждения с Гитлером «четвертого плана» и получения указаний от него. Чехословацкая общественность негативно воспринимала далеко идущие уступки в отношении судетских немцев. В стране был собран миллион подписей под обращением к правительству не уступать немецкому нажиму и угрозам. 10 сентября Бенеш обратился по радио к населению страны. «Я обращаюсь с призывом ко всем чехословакам, ко всем нашим немцам и всему остальному населению нашей республики без различия национальности… Я обращаюсь к отдельным гражданам, ко всему народу: никогда прежде не была ответственность каждого из вас так велика, как сейчас. Будьте спокойны, будьте рассудительны, берегите свои нервы! Спокойно продолжайте свои повседневные занятия, этого требует от вас прежде всего ваша родина… Покажите миру, что ни один из вас не хочет взять на себя ответственность за то, что помог усилить нынешнюю европейскую напряженность», – говорил президент. К этому же он призвал прессу и политических деятелей. «Я верю, – заявил Бенеш, – что нынешнее правительственное большинство договорится со всеми национальностями на основе подготовленных предложений и обеспечит дальнейшее здоровое развитие республики» на основе сохранения ее единства». В завершение Бенеш сказал: «Я никогда в жизни ничего не боялся. Я всегда был оптимистом, и мой оптимизм сегодня гораздо более сильный, чем когда-либо. Я твердо верю в наше государство, в его здравость, в его силу, в его способность к сопротивлению, в его прекрасную армию, в необоримость духа и преданность всего его народа.

Итак, будьте все тверды и верьте, что мы переживем это время, сохраним спокойствие и веру в себя, в свое государство и в его здоровое развитие. Будем готовы к жертвам, но будем оптимистами и в самые трудные времена, а главное: не забудем, что вера и добрая воля горы свернут и счастливо нас выведут из всех нынешних европейских неурядиц! Желаю вам здоровья и благодарю вас»[429]429
  Ibid. S. 484–491.


[Закрыть]. Бенеш, как он часто это подчеркивал, по натуре был оптимистом и стремился внушить оптимизм и веру в будущее также и гражданам Чехословакии.

Однако, уверенность в том, что стране удастся избежать худшего, становилась все призрачнее. Об этом свидетельствовала и полная угроз и желчи речь Гитлера в Нюрнберге на съезде национал-социалистской партии 12 сентября. Фюрер резко критически отозвался о Чехословакии как о «недальновидной конструкции Версаля», обвинил чехословацкие власти в целенаправленной тирании в отношении судетских немцев, требовал для них права на самоопределение и заявил о готовности Германии оказать им помощь[430]430
  Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. Dok. 569. S. 264 (примеч. 1); Dr. Edvard Beneš. Mnichovské dny. S. 224–227.


[Закрыть]. По словам Бенеша, «это было самое острое выступление Гитлера против Чехословакии, и никто не мог сомневаться, что оно означает»[431]431
  Ibid. S. 228.


[Закрыть].

В тот же день Геббельс напал на мировую прессу, которая, дескать, отказывается признать угнетение немцев, словаков, мадьяр, поляков и украинцев в Чехословакии. Он говорил о коммунистической опасности, распространяющейся якобы из ЧСР, которую коммунистическая партия хочет превратить в ядро мировой революции в средней Европе; о большевистской пропаганде, распространяемой в Чехословакии по радио и посредством кинофильмов, о влиянии Москвы на пражскую прессу, о том, что пражское правительство поддерживает эту деятельность Москвы и что только национальный социализм выступает против объединенного фронта демократии и большевизма.

В ночь с 12 на 13 сентября во многих пограничных районах на севере и северо-западе Чехии и на севере Моравии генлейновцы организовали массовые античехословацкие выступления. Вооруженные формирования судето-немецкой партии начали занимать полицейские участки, финансовые и таможенные учреждения. В некоторых местах жители стали выворачивать пограничные столбы. Началась паника, бегство чешских семей из некоторых мест Пограничья, а также немецких семей в Германию. Демонстрации вскоре начали обретать характер восстания, появились убитые и раненые. Правительство ответило объявлением военного положения сначала в районе Хеба, а потом еще в восьми районах Пограничья. Власти призвали население соблюдать спокойствие, вернуться на рабочие места и запретили проведение во всей республике политических митингов, собраний и демонстраций. В Пограничье были приняты меры по укреплению обороноспособности страны. После направления в мятежные районы войск и жандармерии (40 тысяч) порядок был восстановлен, в секретариатах и домах членов судето-немецкой партии, которая была распущена, проведены обыски. Генлейновцы ультимативно предложили правительству отменить военное положение и отправить войска в казармы. Генлейн и Франк 14 сентября бежали в Баварию, откуда по радио, констатируя невозможность сосуществования судетских немцев с чехами, потребовали присоединения территорий, на которых проживало более половины немецкого населения, к Германии. «Мы хотим жить как свободные мужчины и женщины. Мы снова хотим иметь мир и работу на нашей родине. Мы хотим домой, в Рейх»[432]432
  Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. Dok. 603. S. 290 (примеч. 2).


[Закрыть], – заявил Генлейн. На немецкой стороне начались военные маневры.

Политика умиротворения агрессора в Англии и Франции набирала обороты. Даладье, по сообщению Ш. Осускего, высказал опасение, что Германия может использовать ситуацию для военного нападения на Чехословакию. Во Франции развернулась кампания против ее помощи ЧСР в этом случае. Бонне, по сведениям Я. Масарика, заявил, что следует сохранить мир ценой Чехословакии и что «Франция не готова и не хочет за нас воевать»[433]433
  Ibid. Dok. 586. S. 275.


[Закрыть]. Англия выступила с предложением об отказе Чехословакии от части территории в пользу Германии, обещая в этом случае ЧСР гарантии со стороны западных держав. Возник план прямых переговоров Чемберлена с Гитлером, который выразил согласие принять главу британского правительства 15 сентября. Предложение Даладье о совместной поездке к Гитлеру Чемберлен отклонил. «Отлет Чемберлена, – сообщал Масарик в Прагу, – был абсолютно тайным… Я очень опасаюсь, что старческие амбиции Чемберлена быть миротворцем Европы толкнут его к успеху любой ценой, возможно и за наш счет». В следующей телеграмме значилось: «В правительственных кругах распространено мнение, что Франция готова к любым уступкам, чтобы не воевать за нас. Готовится возможность свалить вину на нас и предлог отступиться от нас»[434]434
  Ibid. Dok. 590, 597. S. 278, 283.


[Закрыть]. «Поездка Чемберлена была встречена с необычными симпатиями французским народом, который видит в ней, с одной стороны, стремление сохранить мир, с другой, помочь Чехословакии избежать нападения», – говорилось в телеграмме Ш. Осуского в МИД ЧСР 15 сентября[435]435
  Ibid. Dok. 595. S. 281.


[Закрыть].

В этих условиях Бенеш стал склоняться к решению уступить часть районов ЧСР с немецким большинством Германии. Такие инструкции были даны министру социального обеспечения социал-демократу Я. Нечасу, направлявшемуся во Францию и Англию для переговоров соответственно с социалистами (Л. Блюмом) и лейбористами (K. P. Эттли). Предполагалось, что Германия могла бы получить 4–6 тыс. кв. км территории «с условием взять по меньшей мере 1 500 000 – 2 000 000 немецкого населения. Это означало бы, таким образом, перемещение населения, причем демократы, социалисты и евреи остались бы у нас»[436]436
  Ibid. Dok. 599. S. 284–285.


[Закрыть].

15 сентября Бенеш пригласил к себе на Град Делакруа и поручил ему устно передать французскому правительству следующее: «Наступает решающий момент в борьбе между нами и Берлином. Речь идет не о нашем немецком меньшинстве. Речь идет о вековой борьбе с немецким засильем в Центральной Европе. Нам должен быть нанесен смертельный удар; тем самым будет нанесен удар и по всей Центральной Европе, всей нынешней политике Франции, а тем самым и самой Франции… Если мы будем тверды, то все остальные в Европе в конце концов пойдут вместе с нами против нацистской Германии. Это сегодня единственный путь для всех нас». 16 сентября Делакруа передал Бенешу тоже устно следующий ответ Бонне: «французское правительство готово выполнить свои обязательства перед Чехословакией, но она сама должна приспособиться к новым европейским условиям и, пойдя на значительные уступки национальным меньшинствам, не давала бы повод своим соседям к упрекам» «А если бы этого не произошло, то Франция вынуждена была бы снова рассмотреть и переосмыслить свою политику – «reconsidérer sa politique» – в отношении Чехословакии». По словам Бенеша, это было заявление, которым Бонне «хотел обеспечить отступление от нашего договора, если бы обстоятельства этого потребовали»[437]437
  Dr. Edvard Beneš. Mnichovské dny. S. 243–244.


[Закрыть].

План, предложенный Чемберленом Гитлеру с одобрения Даладье, сводился к следующему: передать без плебисцита Германии территории с более чем 50 % немецким населением (Карловы Вары – Марианске Лазне – Хеб), остальным районам предоставить широкую автономию без плебисцита; новые границы ЧСР должны быть гарантированы Германией, Францией, Англией и Италией. В случае непринятия этих предложений Франция и Англия «умывали руки», отказывая ЧСР в своей поддержке. Без Англии, по заявлению Бонне, французская помощь Чехословакии была бы неэффективной[438]438
  Československá zahraniční politika v roce 1938. Sv. II. Dok. 633. S. 330–331.


[Закрыть].

18-19 сентября в Лондоне состоялось совещание глав правительств Англии и Франции, посвященное итогам поездки Чемберлена в Берхтесгаден. Было принято решение удовлетворить требование Гитлера о передаче Судетской области Германии. 19 сентября по поручению своих правительств Ньютон и Делакруа вручили Бенешу соответствующий меморандум. «Этим предложением я был буквально ошеломлен», – вспоминал президент. Он ожидал, «что ни Франция, которая была нашим союзником, ни Великобритания, которая миссией Ренсимена взяла на себя такую ответственность, не будут вести переговоры о нас друг с другом, и особенно с Германией, без совещания и договоренности с нами»[439]439
  Dr. Edvard Beneš. Mnichovské dny. S. 250–252.


[Закрыть]. «Наибольшим удивлением для меня, – по словам Бенеша, – был все же тот факт, что этим документом и именно в этот критический момент Франция в одностороннем порядке расторгала и прекращала действие своего союзнического договора с Чехословакией» (подписан в 1923 г. и продлен в 1925 г. – В. М.). В конце беседы с обоими посланниками Бенеш решительно заявил им: «Если бы этот план в действительности осуществился, то не скрываю от вас, что это имело бы непредсказуемые последствия не только для Чехословакии, но и для ваших стран, а также для всей остальной Европы»[440]440
  Ibid. S. 253.


[Закрыть].

Для рассмотрения вопроса было созвано правительство, заседание которого продолжалось до самой ночи. Кроме того, Бенеш в тот же день встретился с Александровским, сообщил ему об англофранцузском плане, о своем к нему отношении и задал два вопроса: 1. Окажет ли СССР согласно договору немедленную действительную помощь Чехословакии, если и Франция окажет ее; 2. В случае нападения президент намерен обратиться в Совет Лиги Наций за помощью и просит СССР поддержать его просьбу. Бенеш, по словам Александровского, считает англо-французское предложение неприемлемым, а борьбу неизбежной». На следующий день советское правительство дало положительный ответ на оба вопроса[441]441
  ДМИСЧО, 3. Док. 341, 344. С. 504–505, 507.


[Закрыть].

В ночь с 19 на 20 сентября Бенеш сформулировал ответную ноту правительствам Англии и Франции, и утром снова собралось правительство для ее обсуждения и одобрения. Содержание ответа, по Бенешу, сводилось к следующему:

а) Французско-британские предложения, касающиеся жизненных интересов Чехословакии, были сделаны без договоренности с ней. Они требуют от правительства нарушения конституции и ряда других важнейших государственных законов. Они означают уродование государства, его экономический и коммуникационный паралич, а со стратегической точки зрения выдачу его на милость Германии и в недалеком будущем его полное подданство Германии. Они означают одновременно полное нарушение баланса в Центральной Европе, угрозу безопасности всех центрально-европейских государств, а, следовательно, и Франции.

б) Чехословацкое правительство сделало все, чтобы договориться с немецким меньшинством. Трудности возникли не внутри республики, а из Берлина. Но с Берлином Чехословакия имеет арбитражный договор. И она предлагает, чтобы спор с Германией был решен на основе этого договора. Чехословакия до сих пор выполняла все свои договоры. Она останется им верна и ныне, особенно договорами узам с Францией и Великобританией.