Текст книги "Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948"

Напряженность в мире нарастала. В сентябре 1947 г. на совещании в Польше по инициативе Москвы было создано Информационное бюро коммунистических и рабочих партий (Коминформ), членом-учредителем которого являлась и КПЧ. В условиях отчетливо просматривающегося разделения мира на два конфронтационных лагеря достаточно рыхлая «сфера советского влияния», по представлениям Москвы, должна была превратиться в гомогенный блок с монополией коммунистической власти в каждой стране, и особенно в чехословацком «форпосте», чтобы легче было управлять таким блоком из одного центра. Этим целям должно было служить Информбюро, констатировавшее распад мира на два лагеря – «империалистический» и «антиимпериалистический». В выступлении представителя КПЧ Р. Сланского на совещании, по существу, был заложен алгоритм ее стратегии и тактики на ближайшее время. Бенеш и Масарик рассматривались им, чего раньше не было, как агенты англо-американского империализма; долг партии виделся в усилении и дальнейшем развертывании наступления против реакции, ее разоблачении и вытеснении с занятых ею позиций, и, наконец, разгроме реакции при опоре на широкие массы[941]941
  The Cominform. Minutes of the Three Confereces. 1947/1948/1949. Annali. Milano. 1994. S. 146, 282.


[Закрыть].

В Чехословакии, как и в других странах Восточной Европы, противоборствующие силы стали готовиться к решительной схватке. В ЧСР по одну сторону баррикады стояли коммунисты и левые фракции в некоммунистических партиях (они возникли к осени 1947 г. не без усилий со стороны КПЧ), по другую – все, кроме социал-демократов (они резервировали свою позицию), «союзники-соперники» коммунистов по НФ. Бенеш, занимавший, согласно опросу общественного мнения, первое место среди политических деятелей, которым доверяло население, официально позиционировал себя как незаинтересованное лицо. Начало наступления коммунистов на реакцию было положено «раскрытием» так называемого антигосударственного заговора в Словакии, сконструированного органами госбезопасности. Главным объектом удара стала имевшая сильные позиции в Словакии ДП. Ряду ее видных деятелей предъявили обвинение в связях с реакционным подпольем, стремлении расчленить ЧСР и восстановить Словацкое государство. Бенеш и чешские некоммунистические партии не оказали словацким демократам никакой существенной поддержки, поскольку опасения словацкого сепаратизма перевешивали их страх перед коммунистами. В итоге «заговорщики» были «разоблачены», позиции ДП в органах власти ослабли, а КПС – укрепились. Однако победа оказалась неполной, и словацкие коммунисты были явно недовольны достигнутыми результатами, о чем свидетельствовал пленум ЦК КПС 4–5 декабря 1947 г., решивший, что «борьбу с реакцией» следует продолжать[942]942
  Komunistická strana Slovenska. Dok. 83. S. 609–616.


[Закрыть].

Политический кризис в Словакии и начало коммунистического наступления в Чешских землях заставили правоцентристскую часть чешского НФ пересмотреть свое отношение к ДП и попытаться заручиться союзом с ней в предстоявшей схватке с коммунистами за власть. Особую активность в создании оппозиции коммунистам внутри НФ проявляли национальные социалисты. Отношения между КПЧ и ЧНСП все более обострялись. Еще весной 1947 г. состоялся очередной съезд партии, который проходил под лозунгами «Нет социализму без демократии», «Сохраним духовное единство народа». Выдвигалось требование охраны частного сектора[943]943
  Серапионова Е. Л. Эдуард Бенеш: планы послевоенного развития Чехословакии и реальность. С. 127.


[Закрыть]. К середине 1947 г. антикоммунистическая оппозиция пришла к выводу о необходимости объединиться. И такие попытки предпринимались. Слабость ее состояла в том, что она действовала традиционными парламентскими методами. Единого блока антикоммунистических сил создать не удалось. Этому препятствовали внутренние противоречия в самих партиях, межпартийные споры, различие взглядов по вопросам государственно-правового устройства и чешско-словацких отношений. Многих сторонников оппозиции разочаровала позиция Запада, не проявлявшего охоту вмешиваться во внутричехословацкие дела, пугали недемократические способы борьбы, используемые коммунистами. Эти люди предпочитали отойти в сторону. Процесс сближения и координации деятельности некоммунистических партий протекал медленно и непоследовательно. Ни одна из них не хотела поступиться своими особыми интересами. Организационного оформления этой тайной и одновременно широко известной оппозиции не произошло еще и из-за отсутствия общепризнанного лидера. Бенеш, на которого антикоммунистические партии возлагали большие надежды, не считал возможным принять на себя открыто эту роль и официально оставался на «надпартийных» позициях, хотя в частном порядке и давал рекомендации своим сторонникам.

Приближались парламентские выборы, и в связи с возникшими в стране экономическими трудностями появились опасения, что КПЧ может их проиграть.

Глава 21
Февраль 1948 г.

Февраль 1948 г. стал важной вехой в истории Чехословакии[944]944
  См. подробнее: Belda J., Bouček М., Deyl Z., Klimeš M. Na rozhraní dvou epoch. Praha, 1968. S. 207–311; Kaplan К Nekrvavá revoluce. Praha, 1993. S. 133–168; Kaplan K. Pět kapitol o Únoru. Brno, 1997. S. 359–518; České křižovatky europských dějin. Ivan Šedivý, Jan Němeček, Jiři Kocián, Oldřich Tůma. 1948. únor 1948 v Československu: Nastup komunistické totality a proměny společnosti. Praha, 2011; Чехия и Словакия в XX веке. Очерки истории. Кн. 2. М., 2005. С. 66–89.


[Закрыть]. События этого месяца по-разному оцениваются в историографии: в конце XX в. формулировки «победоносный Февраль», «победа коммунистов над реакцией», «революция» сменились на «коммунистический переворот», «коммунистический путч». В последней декаде февраля произошло столкновение коммунистов с их партнерами по НФ. Каждая из участвовавших в столкновении сторон преследовала собственные цели, рассчитывая укрепить свои властные позиции. Коммунисты намеревались изолировать, по их терминологии, «реакцию», отстранить ее от участия во власти. Их партнеры по коалиции рассчитывали, вызвав правительственный кризис, ослабить соперника и сформировать новый кабинет, в котором коммунисты уже не имели бы такого влияния. 20 февраля К. Готвальд назначил чрезвычайное заседание правительства, на котором с сообщениями должны были выступить министры внутренних дел и национальной обороны В. Носек и Л. Свобода. Однако министры некоммунистических партий на него не явились. В этот же день министры трех партий – национально-социалистической, народной и демократической – подали президенту прошение об отставке, надеясь, что это повлечет за собой падение правительства Готвальда, образование чиновничьего кабинета и назначение досрочных выборов в парламент. Этот шаг лидеров трех указанных партий не был безоговорочно поддержан даже всеми их сторонниками. Кроме того, инициаторы подачи прошения об отставке не обсудили и не согласовали свои действия ни с руководством социал-демократов, которое заняло выжидательную позицию, ни с беспартийными министрами. В результате несогласованных действий в отставку ушло меньшинство (12 из 26) членов правительства, и оно, согласно конституции, было дееспособно.

В тот же день состоялось заседание президиума ЦК КПЧ, на котором был выработан следующий план действий: не допустить падения всего кабинета, воспрепятствовать возвращению в него «министров-реакционеров» и сохранить Национальный фронт, пополнив его и правительство новыми людьми, готовыми сотрудничать с коммунистами, мобилизовать массы на поддержку этого плана. Решено было организовать 21 февраля массовый митинг на Староместской площади в Праге, на котором Готвальд должен был сообщить о создавшейся в правительстве ситуации. Намеченный митинг состоялся, по некоторым данным, в нем участвовало более 100 тыс. человек. Такие же митинги КПЧ организовала во всех краевых и многих районных центрах. Речь Готвальда, в которой он призвал создавать комитеты действия НФ, транслировалась по радио. В резолюции, принятой на пражском митинге и переданной Бенешу, говорилось: «Хотим правительство Клемента Готвальда без реакционных министров». В Словакии председатель КУ Густав Гусак призвал представителей ДП также подать в отставку, как это сделали ее члены в пражском правительстве. Президент, который не намерен был принимать прошение об отставке, испытывал раздражение оттого, что решение нужно принимать под давлением «улицы», и взял «тайм-аут». Знал ли Бенеш о готовящейся отставке, ожидал ли ее, одобрял ли действия некоммунистических партий? Свидетельства современников на этот счет рознятся[945]945
  Kaplan K Poslední rok prezidenta. Edvard Beneš v roce 1948. Praha, 1993. S. 9-13.


[Закрыть]. Одни утверждали, что президент знал об отставке и даже как будто подталкивал ее инициаторов к этому акту, другие, наоборот, считали, что он не знал о ней и был ошеломлен случившимся. Сам Бенеш настаивал на том, что ему ничего не было известно. Он неоднократно повторял впоследствии, что прошение об отставке удивило его. Это подтверждало и ближайшее окружение президента, его сотрудники: начальник канцелярии Я. Смутны, начальник военной канцелярии генерал А. Гасал, личный секретарь В. Сикора. Позже посетивший Бенеша в Сезимовом Усти генеральный директор Центрального банка Л. Хмела записал слова президента о том, что «до этого я несколько раз указывал политическим партиям, которые тогда подали в отставку, чтобы они этого не делали, поскольку легко из правительства сбежать, но трудно в него вернуться»[946]946
  Ibid. S. 10.


[Закрыть].

К. Каплан, изучив все обстоятельства дела и опираясь на факты, пришел к следующему выводу: президента удивила не сама отставка, а скорость и внезапность, с которой она была сделана. По всей видимости, Бенеш не то чтобы не знал об отставке, он предполагал ее возможность, но был шокирован внезапностью, поспешностью и формой ее подачи, непродуманностью этого шага: например, министр народной партии Ф. Гала просил об отставке не только своей, но и всех своих коллег, что противоречило конституции. Отсюда, по воспоминаниям социал-демократа Б. Лаушмана, и слова Бенеша: «они даже не умеют ее подать»[947]947
  Ibid. S. 12 (примеч. 11).


[Закрыть]. Готвальд же уже 20 февраля представил президенту предложение своей партии о решении правительственного кризиса: дополнить кабинет членами некоммунистических партий, которых предложит только председатель правительства, а не руководство этих партий. Однако такой ход действий означал ликвидацию существующей коалиции, что не отвечало представлениям президента о ее сохранении и вызвало его несогласие с принятием отставки.

5 дней Бенеш обдумывал вопрос о разрешении правительственного кризиса, прежде чем 25 февраля принять окончательное решение. В представлениях президента ключевым и исходным пунктом являлось стремление сохранить Национальный фронт, существующую коалицию и на их основе разрешить кризис принятым в парламентской демократии способом, т. е. переговорами и соглашением председателя правительства с руководством коалиционных партий о дополнении кабинета, но Готвальд отказался вести переговоры с руководством подавших в отставку партий. Это свидетельствовало, что существование НФ находится под угрозой, поскольку в имеющемся виде он был уже неприемлем для коммунистов. В создавшейся ситуации президент посчитал за лучшее не принимать и не отвергать отставку, а продолжить состояние кризиса и попытаться найти компромисс.

Между тем КПЧ продолжала наступление: ее призыв к созданию комитетов действия (КД) Национального фронта получил немедленный и широкий отклик. Основной задачей комитетов являлась «чистка» НФ от «реакционеров и саботажников», содействие преодолению правительственного кризиса на условиях коммунистов. По их воле, таким образом, начал действовать новый очень важный фактор: «улица». Его влияние на решение политического кризиса и стало ключевым. Бенеш оказался под чрезвычайным давлением: на Град являлись депутации и доставлялись резолюции с массовых митингов, призывавшие принять предложение Готвальда. По его указанию и призыву коммунистического руководства на местах быстро создавались органы нового, так называемого возрожденного Национального фронта. Простор для применения обычных парламентских способов решения кризиса сужался. И, главным образом, чистка общественной жизни, быстро проведенная коммунистами посредством находившихся полностью под их влиянием КД НФ, перевела политический конфликт совсем в другую плоскость: коммунистическая партия устанавливала монополию своей власти.

Противодействовать этому могли лишь активные действия некоммунистических партий. Но этого не случилось, что и предопределило исход правительственного кризиса. Инициаторы отставки, не предполагавшие обращение к «улице» и намеревавшиеся решить кризис в верхних эшелонах власти, были шокированы массовыми акциями, организованными коммунистами. Им не удалось провести сколько-нибудь серьезных манифестаций в свою поддержку, как и склонить к ней Бенеша. Президент призывал партии к примирению и договоренности. 23 февраля он должен был выступить по радио с подобным обращением, но, по некоторым данным, от выступления его отговорил Готвальд.

Представления президента о решении правительственного кризиса методами парламентской демократии потерпели крах. Противники коммунистов показали свою несостоятельность в борьбе с ними: с одной стороны, наличествовали совершенно ясная цель и план коммунистов и их возраставшая активность, с другой, неясность намерений и планов руководителей трех коалиционных партий, неготовность их к конфликту и особенно их непродуманная тактика и непонятная пассивность. Кроме того, учитывалась и возможность советской интервенции в поддержку коммунистов. Все это вызывало опасение разделения общества на два лагеря, возникновения конфликта, который мог перерасти в открытое столкновение между ними, и даже в гражданскую войну. Президент, который по-прежнему стоял над партиями, считал своей обязанностью предотвратить раскол общества, сохранить сотрудничество политических сил и выполнить конституционную обязанность, то есть дать государству правительство.

23 февраля напор коммунистов не ослабевал. По всей стране создавались комитеты действия разных ступеней, формировались отряды народной милиции, которые начали вооружаться. Активизировались организации борцов Сопротивления. Передовица «Руде право» предупреждала: «Терпение трудящихся не безгранично». Готвальд и Носек, посетившие президента 23 февраля, убеждали его принять отставку двенадцати министров. Бенеш настаивал, чтобы глава правительства снова начал переговоры с инициаторами отставки. Готвальд отверг это предложение, заявив, что готов представить список кандидатов нового правительства, созданного на основе возрожденного, очищенного от «реакции» Национального фронта. Президент все еще не был готов согласиться с этим. Позднее он принял руководителей национально-социалистической и народной партий и заверил их, что не допустит создания правительства, в котором не были бы представлены все политические партии, что для него приемлем лишь парламентско-демократический способ решения правительственного кризиса и что в случае, если ему договориться не удастся, он заявит об уходе с поста президента. Обсуждался также вопрос о возможности советской интервенции. Все сходились во мнении, что она неправдоподобна. Бенеш же такую возможность полностью не исключал в случае, если бы началось открытое сопротивление коммунистам. Спорным стал вопрос о формах противодействия попытке государственного переворота, о вооруженном противоборстве речи не было. Министры повторили свои обещания организовать 24 и 26 февраля публичные выступления, митинги, но к тому времени их проведение было уже запрещено министерством внутренних дел[948]948
  Belda J., Bouček M., Deyl Z., Klimeš M. Na rozhraní dvou epoch. S. 300, 302.


[Закрыть]. В приказе по армии, который Бенеш как главнокомандующий обсудил с представителями генералитета, министром Л. Свободой, Б. Бочеком, К. Клапалеком, А. Гасалом, посетившими Град 23 февраля, подчеркивался принцип нейтралитета, невмешательства армии во внутрипартийные споры. 21–23 февраля президент вел переговоры и с руководителями социал-демократической партии, которая не отозвала своих министров из правительства и позиция которой могла способствовать сохранению НФ. С ДП готова была вести переговоры со всеми политическими партиями для решения правительственного кризиса конституционным и парламентским способом на основе сохранения НФ. Однако к этому времени ни социал-демократы, ни подавшие прошение об отставке партии не представляли собой единого целого, разброд в них не только не был ликвидирован, но и усилился. В то же время КПЧ, выдвигавшая многообещающие социальные лозунги, привлекала на свою сторону все более широкие массы. Вечером 23 февраля в Праге состоялось инициированное коммунистами собрание общественности столицы, на котором был создан Центральный комитет действия Национального фронта во главе с А. Запотоцким.

В 12 часов пополудни 24 февраля заводские гудки возвестили о начале одночасовой всеобщей забастовки в поддержку требований, выдвинутых состоявшимся несколько дней назад съездом заводских советов. Работу прекратили 2,5 млн. трудящихся, потребовавших отставки «министров-реакционеров» и создания правительства возрожденного НФ. Массовое участие в ней свидетельствовало о высокой боеготовности компартии и профсоюзов, намеренных, в случае необходимости, прибегнуть к генеральной забастовке. Активно начали действовать находившиеся в руках коммунистов органы национальной безопасности, арестовавшие некоторых из организаторов якобы готовившегося вооруженного мятежа. В социал-демократической партии верх взяли левые, согласившиеся на участие партии в новом правительстве Готвальда.

По мере того как возрастал организованный КПЧ напор, уменьшались шансы инициаторов отставки выиграть политическое сражение. Все их надежды по-прежнему возлагались на Бенеша, на то, что он не примет отставку, что кризис затянется на длительное время, что наступательный дух коммунистов ослабнет, и можно будет, собравшись с силами, перейти в контрнаступление. А руководство КПЧ подготовило между тем список членов нового кабинета министров, в который наряду с коммунистами, социал-демократами и беспартийными Л. Свободой и Я. Масариком, согласившимся, как и ранее, возглавить министерство иностранных дел, вошли 12 новых министров от партий «возрожденного» Национального фронта. Было решено в случае отказа президента принять предложение Готвальда прибегнуть к новой всеобщей 24-часовой забастовке, которая рассматривалась как крайняя мера мирного решения кризиса. Члены народной милиции должны были получить оружие.

24 февраля Бенеш ответил руководству КПЧ на письмо от 21 февраля. Он снова настаивал на выходе из кризиса парламентским конституционным способом при сохранении Национального фронта, глава сильнейшей партии которого, К. Готвальд, опять возглавит кабинет. Подчеркивалось положительное отношение президента к социализму, т. е. к способу жизни, «которого желает большая часть нашего народа». К проекту письма, который по его указанию подготовила Канцелярия, Бенеш приписал собственноручно заключительные фразы: «Начнем все вместе снова договариваться о дальнейшем постоянном сотрудничестве и не допустим дальнейшего раскола народа на две части. Я верю, что разумное соглашение необходимо»[949]949
  Kaplan K. Poslední rok prezidenta. S. 26.


[Закрыть]. Во время встречи с Готвальдом с глазу на глаз 24 февраля, которая длилась необычайно долго с 16 до 18 часов, Бенеш, по словам Смутного, не дал окончательного согласия на коммунистический вариант выхода из кризиса.

Однако к этому времени стало уже ясно, что коммунисты выиграли битву за власть. На местах ее фактически осуществляли комитеты действия «возрожденного» НФ. Перестали выходить газеты партий, противостоявших КПЧ. «Министры-реакционеры», отставка которых еще не состоялась, не были допущены в свои кабинеты. Руководства национальных социалистов, лидовцев и словацких демократов потеряли контроль над членскими массами своих партий, часть которых пошла за левыми лидерами, а часть стала переходить в КПЧ. По инициативе левых в этих партиях были созданы комитеты действия, которые занялись их «чисткой» от «реакции» и завладели печатными органами. 25 февраля коммунисты организовали мощную манифестацию в Праге с участием более 200 тыс. человек и пригрозили начать генеральную забастовку. По улицам столицы продефилировали вооруженные отряды народной милиции. Бенеш с горечью вынужден был признать, что альтернативы принятию отставки не существует. Он был удручен организационным бессилием и малой дееспособностью некоммунистических партий. В одном из писем своим сторонникам, эмигрировавшим на Запад после февральских событий, Бенеш писал: «Они (руководство некоммунистических партий. – В. М.) обвиняют меня в том, что я обманул их доверие, а я обвиняю их в том, что они в решающую минуту не оправдали моих надежд. Я даже не мог себе представить, что им до такой степени не хватает организованности и решимости, когда надо было перейти к активным действиям»[950]950
  Цит. по: Belda J., Bouček M., Dejl Z., Klimeš  M. Na rozhraní dvou epoch. S. 259.


[Закрыть].

К 25 февраля стало ясно, что стремление возобновить деятельность прежнего НФ уже нереально. В течение четырех дней коммунисты настолько изменили ситуацию, что возвращение за стол переговоров и к дофевральскому состоянию решительно отвергали. Они сосредоточили в своих руках уже столько власти и так хорошо контролировали положение, что были уверены в своей победе. Таким образом, прежний НФ был мертв; одни не хотели, а другие не имели сил его гальванизировать.

25 февраля в 11 часов Бенеш принял Готвальда, Запотоцкого и Носека, которые предложили ему проект нового, дополненного по их желанию правительства, настаивали на принятии отставки 12 министров и быстром решения вопроса. Прозвучали угрозы с обеих сторон: Бенеш – своей отставкой, коммунисты – всеобщей забастовкой. И президент сдался. Во второй половине дня 25 февраля он, наконец, дал согласие на отставку 12 министров, подписал декреты о назначении новых министров и создании правительства «возрожденного» Национального фронта. Как полагал Бенеш, так можно будет хотя бы отчасти сохранить позиции проигравших партий и предотвратить политические репрессии. Сразу после встречи с представителями КПЧ, обосновывая в своем ближайшем окружении принятое им решение, он выдвинул два основных аргумента: опасение, что отсутствие правительства приведет к хаосу и столкновениям, к расколу общества и началу гражданской войны, и убеждение, что сложилась ситуация, при которой любое сопротивление коммунистическому натиску после пяти дней кризиса бесполезно, если оно не началось ранее, 20 февраля[951]951
  Kaplan К. Poslední rok prezidenta. S. 29–30.


[Закрыть]. В беседе с секретарем Сикорой на эту тему Бенеш заявил: «Причина того, почему я подписал и принял всё, что мне предложил Готвальд, вытекала из простого рассуждения о том, перед чем мы оказались. Мы находились в двух шагах от ужасной пропасти гражданской войны, в результатах окончания которой не могло быть сомнения, и моей обязанностью как президента было воспрепятствовать тому, чтобы нечто подобное произошло». О возможности своего ухода в отставку после назначения нового правительства, по словам Сикоры, Бенеш впоследствии говорил: «Если кто-либо из наших людей сегодня думает и говорит, что я должен был уйти в отставку, то я отвечаю на это коротко. Вы хорошо знаете, что сначала я действительно хотел так поступить. Потом же я об этом здесь (в Сезимовом Усти. – В. М.) долго размышлял. Что это означало бы? Поражение – уход с позиций. И то, и другое вело бы к неправильным выводам и догадкам. Возможно, это был бы жест. Но для кого? Ничего более и ничего другого, чем жест. Это означало бы размахнуться, бросить камень в воду, пошли бы небольшие волны, говорили бы об этом день-два а потом бы обо всем этом прекрасно забыли. И даже не знали бы, что был какой-то президент Бенеш. В той круговерти, которую мы сейчас переживаем, это определенно выглядело бы так»[952]952
  Ibid. S. 35 (примеч. 44).


[Закрыть].

Отступление президента от его первоначального умысла уйти в отставку являлось, таким образом, следствием представления, что тем самым он облегчил бы коммунистам ситуацию, оставил позиции и отказался от возможности вмешиваться, влиять на будущую политику. Но вскоре, по мнению К. Каплана, Бенеш убедился не только в нереальности своих представлений, но и о политической вредности такого решения. Его принятию, по-видимому, способствовала и болезнь Бенеша, который еще летом 1947 г. перенес инсульт и в момент февральских событий находился в плохой физической форме: общавшиеся с ним в это время люди отмечали его слабость, потребность в частом отдыхе и даже нарушения речи. Нельзя сбрасывать со счета и опасения президента за ухудшение чехословацко-советских отношений в случае непринятия требований коммунистов: угроза для Чехословакии со стороны Германии, по его мнению, не исчезла, и Советский Союз был гарантом существования ЧСР как самостоятельного государства.

Москва довела свой взгляд на ситуацию в Чехословакии через заместителя министра иностранных дел СССР В. А. Зорина, прибывшего а Прагу с официальным визитом 19 февраля. Он должен был принять участие в съезде советско-чехословацкой дружбы и проинспектировать поставки зерна в ЧСР из Советского Союза. Судя по известным ныне документам, бывший советский посол в Праге Зорин счел возможным давать рекомендации руководителям КПЧ. Информируя Москву о ситуации в стране, он сообщал, что дал Готвальду совет быть потверже, не колебаться и не идти на уступки правым. Зорин обращал внимание Готвальда и Сланского на необходимость быть готовыми к решительным действиям и к возможности нарушения некоторых формальных положений существующей конституции и законов, чего, как почувствовал Зорин, они ужасно боялись. По мнению Зорина, было бы полезно по партийной линии дать из Москвы Готвальду указание действовать решительнее и не быть в плену парламентских иллюзий. Молотов ответил Зорину, что 22 февраля «Правда» выступит с оценкой событий в Чехословакии, что и было сделано. Встречу Зорина с Бенешем в Москве не сочли нужной[953]953
  См. подробнее: Мурашко Г.П. Февральский кризис 1948 г. в Чехословакии и советское руководство: по новым материалам российских архивов // Новая и новейшая история. 1998. № 3. С. 50–63; Чехия и Словакия в XX веке. С. 73–74; Soudobé dějiny. 1998. N 2–3. S. 312–320; 1999. N 1. S. 103–110; 1999. N 4. S. 534–544.


[Закрыть].

Непосредственная реакция Запада на февральские события в Чехословакии оказалась не столь бурной, как можно было ожидать. 25 февраля правительствами США, Англии и Франции был принят текст совместной декларации, в которой в общей форме осуждались эти события. Вместе с тем США и западные державы вскоре сделали весьма жесткий вывод из случившегося в Чехословакии. Это касалось уточнения их военной программы и укрепления всестороннего сотрудничества с целью воспрепятствовать упрочению позиций коммунизма и советского влияния в Европе. Фактически полное овладение коммунистами властью в Чехословакии подогрело военный психоз на Западе, усилило антикоммунистические и антисоветские настроения, и, как следствие, инициировало подписание Брюссельского (март 1948 г.), а затем и Североатлантического пактов, т. е. создание НАТО (апрель 1949 г.)[954]954
  Mastný V. Pražský puč v únoru 1948 a počátky Severoatlantického paktu // Soudobé dějiny. 1998. N 2–3. S. 247–256.


[Закрыть].

Если на Западе февральские события в ЧСР с самого начала характеризовались как коммунистический переворот, коммунистический путч, то Готвальд, возлагавший всю ответственность за происшедшее на «реакционных политиков», оценивал случившееся как «победу народной демократии» и утверждал, что «в течение всего хода кризиса нигде и ни в чем не были нарушены конституционные принципы или чехословацкие парламентские обычаи»[955]955
  Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений. Т. 5. М., 1988. С. 448–450.


[Закрыть]. Это было, конечно, мягко говоря, лукавством, поскольку главным образом коммунисты прибегали к непарламентским методам в ходе ведения политической борьбы (обращение за поддержкой к «улице», провокации, конструирование «заговоров», противозаконные аресты и обыски, использование своего влияния в министерстве внутренних дел и органах безопасности, создание комитетов действия, вооружение народной милиции и т. д.). Их политические противники, искушенные в парламентских баталиях и не снисходившие до работы в массах, не смогли оказать коммунистам достаточно серьезного сопротивления. «Низы» в решающий момент либо поддержали КПЧ, либо сохранили нейтралитет. Февральские события 1948 г. в Чехословакии можно расценивать в целом как коммунистический переворот при опоре на поддержку либо лояльное поведение весьма широких слоев населения. Политический алгоритм, выработанный КПЧ еще на завершающем этапе войны, – через «народную демократию» к социализму – оказался верным: начав движение в 1945 г. и ускорив его под влиянием международной ситуации с лета 1947 г., коммунисты, в конце концов, полностью овладели властью в Чехословакии, декорированной «возрожденным» Национальным фронтом.

Новое правительство во главе с Готвальдом, назначенное 25 февраля, отличалось от первого его кабинета как по своему составу, так и по характеру. Большинство кресел заняли коммунисты, остальные – представители «очищенных от реакции» партий НФ и беспартийные. В Братиславе, где вечером 25 февраля был создан Центральный комитет действия словацкого Национального фронта, Г. Гусак сформировал новый Корпус уполномоченных, почти полностью состоявший из коммунистов. Председатель СНС Й. Леттрих подал в отставку и вскоре эмигрировал. Совет возглавил коммунист К. Шмидке[956]956
  История Словакии (пер. со словацкого и английского). М., 2003. С. 341.


[Закрыть].

27 февраля новое пражское правительство было приведено к присяге. Вечером в тот же день Бенеш, физически, морально и психологически надломленный, тяжело переживавший случившееся, покинул Прагу и обосновался в своей загородной вилле Сезимово Усти. Это явилось выражением его несогласия с формой решения февральского кризиса. В Прагу президент выезжал только дважды: на похороны Яна Масарика, покончившего жизнь самоубийством 10 марта[957]957
  После смерти Масарика КПЧ предлагала на пост министра иностранных дел 3. Фирлингера, но Бенеш предпочел, чтобы это кресло занял коммунист В. Клементис. С Фирлингером, вилла которого находилась по соседству, президент прервал отношения.


[Закрыть], и на торжества по случаю основания Карлова университета 6 апреля, где выступил с речью. В Сезимове Усти Бенеш подписывал необходимые бумаги, принимал немногочисленные официальные делегации и политических деятелей. Ежедневную связь он поддерживал с чиновниками президентской Канцелярии. Президент отказывался принимать многочисленных журналистов и политиков, искавших встречи с ним, но расширил посещения ученых, деятелей культуры.

Слухи об эмиграции президента оказались, в конце концов, несостоятельными, но ее возможность после февраля постоянно «висела в воздухе», нервируя коммунистов. Слухи эти появились сразу после отъезда Бенеша в Сезимово Усти. В начале марта руководство КПЧ дало указание ограничить эмиграцию бывших министров, однако не предпринимало особо активных действий, чтобы воспрепятствовать их отъезду заграницу. При этом однозначно негативную позицию оно занимало в отношении возможной эмиграции Бенеша и всеми средствами стремилось воспрепятствовать этому. Ведь президент все еще пользовался большим авторитетом в стране и за рубежом, подавляющее большинство его сторонников расценивало действия и решения Бенеша в период кризиса как неизбежные, вынужденные коммунистическим давлением. По-прежнему он являлся символом демократии. И даже немалая часть коммунистов считала президента опытным политиком и относилась к нему с уважением. Положительно оценивал его роль во время кризиса и Готвальд, который на заседании ЦК КПЧ 9 апреля заявил: «Объективно говоря, президент, хотя и под давлением реалий и учитывая их, все же сыграл положительную роль». Бенеша по-прежнему признавали заграницей, и его эмиграция еще более утвердила бы Запад в негативном отношении к послефевральской Чехословакии. Коммунистическое руководство было обеспокоено этими слухами особенно и потому, что не знало о действительных намерениях президента. В непосредственном его окружении найти надежных информаторов ранее не удавалось, но после февраля политической «чистки» не избежал и Град. В Канцелярии президента был создан комитет действия НФ, о чем Бенеш был поставлен в известность. Но первоначальный размах «чистки» комитету не удался, скорее всего, из-за несогласия президента. Тем не менее изменения, согласованные с Я. Смутным, все же произошли. Важнейшим стала отставка личного секретаря президента В. Сикоры, которого сменил Й. Прохазка, и удаление нескольких ведущих референтов, места которых заняли коммунисты. Из пятнадцати новых служащих канцелярии пять высших чиновников и камердинер являлись коммунистами. Вместе с тем среди ее персонала обозначилось и «встречное» движение – подлаживание под новую власть. Но информаторов, которым президент доверял бы и которые ежедневно находились бы в контакте с ним, найти не удавалось[958]958
  Kaplan К. Poslední rok prezidenta. S. 46–49.


[Закрыть].